Текст книги "Пропавшая рукопись"

Она коленями повернула коня.

Вдоль гребня холма впереди выстроилась цепь легконогих лошадей со всадниками в черном. Конные стрелки.

– Брось! – заорала она на Генри Брандта, видя, что каптенармус собирает обозников и солдат разворачивать тяжелые телеги в защитную стену. – И думать нечего. Тут целая армия. Бери, сколько можно, во вьюки, остальное бросаем.

Проскакала вперед, к Роберту Ансельму во главе длинной шеренги конных латников у подножия холма. На флангах Жан-Жакоб и Питер с взводами конных лучников.

Она яростно подгоняла Негодяя, жалея, что оставила Счастливчика. Чертов Фернандо! Ни к чему тебе боевой конь, мы едем с миром! В правой руке сам собой оказался меч-бастард – а руки то в одних кожаных перчаточках! – у Аш похолодело под ложечкой при мысли о том, как беззащитны ее ладони перед любым рубящим оружием. Она потратила всего секунду, чтобы проводить взглядом дюжину германских рыцарей, скачущих в клубах пыли, как черти из ада, назад по дороге; галопом проскакала мимо боевых порядков и, выехав за фланг, обернулась к морю.

Темные знамена над массами солдат ползли к ней по каменистым откосам. Оружие подмигивало солнечными зайчиками. Пара тысяч копий, самое малое.

Так же галопом вернулась под знамя Лазоревого Льва, обнаружив там и Рикарда с ее личным знаменем. Приблизилась к Роберту Ансельму, выкрикнула:

– Генри, всем, кто в повозках, обрезать постромки, прихватить, кто сколько сумеет и скакать в холмы. Мы прикроем вам спины.

Аш заставила Негодяя крутнуться на задних копытах и проехала перед линией. Развернулась лицом к солдатам: сотня всадников в броне, еще сотня с луками по флангам.

– Я всегда говорила, что вы, ублюдки, на все способны ради вина, баб и песенки – так вот ваше вино, удирает в те леса за моей спиной! Через минуту мы помчимся следом. Но сперва нам придется задать жару ублюдкам с юга, чтоб они и думать не смели гоняться за нами. Мы справлялись прежде, справимся и сейчас!

Хриплые голоса завопили:

– Аш!

– Лучники – вверх на гребень… Шевелитесь! Помните, не отступать, пока не отойдет знамя. И тогда отступать в порядке! А если у них хватит ума гнаться за нами в лес – они получат то, что заслужили. Ну вот и они!

Эвен Хью проревел:

– Целься. Выстрел!

Тонкий посвист стрел вспорол воздух. Аш видела, как всадник в цветах визиготов, появившийся на гребне, вскинул руки и упал с арбалетной стрелой под сердцем. Толпа копейщиков метнулась назад за гребень.

Ансельм выкрикнул:

– Ровней ряды!

Аш, оказавшаяся на фланге, высмотрела всадников визиготов с маленькими, круто изогнутыми луками в руках. Она пробормотала:

– Около шестидесяти человек верхом, могут стрелять с седла.

– Если нападают, выставить против них рыцарей. Если бегут, отступить.

– Угу, – задумчиво пробормотала она про себя и дала знак Лазоревому Льву отойти назад. Жестом приказала колонне двигаться. Полмили шагом на глазах у визиготских кавалеристов… которые не преследовали их.

– Не нравится мне это. Совсем не нравится.

– Странно что-то. – Роберт Ансельм задержался рядом с Аш, пропуская вверх по дороге латников. – Я ожидал, что эти ублюдки скатятся прямо нам на головы.

– У нас численное преимущество. Мы бы их разгромили.

– Никогда прежде это не останавливало отряды визиготских сервов. Это же не войско, а беспорядочный поток дерьма.

– Н-да. Знаю. Но сегодня они действуют иначе. – Аш подняла руку, чуть приспустила забрало, затеняя глаза стальным клювом. – Слава Богу, он убрался – клянусь, я думала, мой супруг и повелитель погонит нас открыто атаковать всю армию.

Вдали, на фоне горящей Генуи, появились штандарты. Не вымпелы – флаги визиготов, на верхушке древков… издали точно не разглядеть, кажется, золоченые орлы. Какое-то движение под орлами привлекло ее внимание. Будь он один, Аш сочла бы его обычным человеком. Но рядом с визиготским офицером было очевидно, что фигура на голову выше человеческой. Солнце сверкало на меди. Аш узнала силуэт. На ее глазах голем зашагал к юго-востоку. Шагал не быстрее человека, но ровные шаги пожирали землю, не замедлив ни на камнях, ни на откосе, пока фигура из глины и меди не скрылась в дымке.

– Дерьмо, – обронила Аш. – Они используют их как гонцов. Стало быть, высадились не только здесь.

Ансельм постучал ее по плечу. Она обернулась в ту сторону куда указывала его рука. Еще один голем шагал прочь, направляясь к северо-западу вдоль берега. Со скоростью бегущего человека. Медленнее, чем лошадь, – зато неутомимо, не нуждаясь ни в пище, ни в отдыхе. Ночью они могут двигаться не хуже, чем днем. Сто двадцать миль в двадцать четыре часа, с письменными приказами в каменных руках.

– Никто же не готов! – Аш чуть не подпрыгнула в седле. – Они одурачили не только наших лазутчиков, Роберт. Банки, священники, князья… Помоги нам боже. Они и не собирались на турок…

– На нас они собрались, – проворчал Ансельм, поворачивая вслед за колонной. – Это вторжение, мать его.

3

Пока они догоняли поспешно нагруженный вьючный караван на подъеме, голова колонны уже скрылась в скалистом ущелье. Аш держалась между сотней латников и сотней стрелков. В колеях, протянувшихся от проселка к заросли низкорослого терновника, виднелись брошенные повозки, отмечая место, где вьючные лошади свернули с большой дороги. Аш прищурилась, всматриваясь сквозь жаркое марево. Зимой в долине, пожалуй, река протекает. Но сейчас, конечно, пересохла.

Под ее знаменем собрались Роберт Ансельм, Эвен Хью, Джоселин ван Мандер, пажи и каптенармус Генри Брандт. Мимо, звеня железом, проходили солдаты.

Аш ударила кулаком о луку седла. Она задыхалась:

– Сжечь Геную – значит объявить войну Савое, Франции, итальянским городам, императору… милый Христос! Ван Мандер ощерился:

– Невероятно!

– Но это случилось. Джоселин, мне нужны твои копья впереди, в авангарде. Эвен, займись стрелками; Роберт, тебе конные рыцари. Генри, вьючный поезд продержится?

Каптенармус, уже облачившийся в латы с чужого плеча, горячо закивал головой:

– Видим, поди, что сзади делается! Продержатся!

– Отлично, двигаемся.

Только въехав под отвесные стены ущелья, Аш осознала, что усиливавшийся морской бриз на взгорье беспрестанно свистит в ушах. В тишине гулко застучали копыта, различался звон сбруи, тихий ропот голосов. Косые солнечные лучи освещали редкие сосенки на дне лощины. Склоны густо поросли сосняком и скрывались под многолетним буреломом. На верхней кромке, куда не добрались деревья, топорщился кустарник.

По загривку пробежали мурашки. Аш с полной отчетливостью поняла: «Дело дрянь! Вот почему они не атаковали. Загнали в засаду!» – и открыла рот, чтобы закричать.

Десятки стрел свистнули в тишине. Большая часть нашла свою цель – все в передовых копьях Джоселина. Мгновенье казалось, ничего не изменилось. Стих пронзительный свист. Потом кто-то вскрикнул, сверкнула сталь: новый ливень стрел осыпал бока лошадей, стрелы торчали из забрал, в щелях лат; семь лошадей с воплем запрокинулись на дыбы, и голова колонны превратилась в толпу спешенных, бегущих, тщетно пытающихся совладать с обезумевшими от страха лошадьми людей.

Аш потеряла поводья Негодяя. Серый мерин подпрыгнул вверх на всех четырех копытах, приземлился на корень вековой сосны – шесть стрел с черным оперением торчали в его груди и шее – и она почувствовала, как треснула кость в его задней ноге.

Аш выкатилась из седла прежде, чем конь упал; одним взглядом охватила фигурки людей в черном на склонах ущелья, вскинувших крутые маленькие луки, и новый дождь стрел, провизжавших среди редких деревьев и превративший арьергардное копье Неда Астона в кровавый хаос.

Она налетела на ствол сосны, ударилась так, что сдвинулись пластины бригандина. Пробегавший человек вздернул ее на ноги – Питер? – в другой руке он сжимал древко ее знамени.

Аш услышала крик своего серого, отскочила от ударов его мелькавших в воздухе копыт, шагнула ближе, меч уже в руке – как? когда? – и ударом рассекла большую жилу на горле коня.

По всей долине носились вопящие, перепуганные лошади. Мимо Аш пронеслась гнедая кобыла, рванулась к устью долины.

Ее остановила стрела.

Все выходы перекрыты.

Аш утвердилась на ногах, прижалась к смолистому стволу, подняла визор, с отчаянием огляделась вокруг. Дюжина, а то и больше людей на земле, катаются в грязи; остальные развернули коней, ищут укрытия – а укрытия нет – скачут к подножию отвесных склонов – но по ним не подняться. Острые как шило наконечники стрел втыкаются в тела, топорщатся иглами над наспех перевязанными вьюками.

Путь вперед… закрыт. Людская толчея, ван Мандер на земле, шестеро из его отряда пытаются утащить командира в сухое русло, словно береговой обрывчик в шесть дюймов высотой может защитить от сотен смертоносных, острых как бритва стрел…

Большая Изабель, тянувшая за повод своего мула, вскинула руки и села наземь. Деревянное древко, толщиной в палец мужчины, пробило ей щеку и, пройдя через рот, вышло сзади у основания черепа. Блевотина и кровь выпачкали коричневый лиф, со стального наконечника капает.

Аш захлопнула забрало, рискнула поднять голову кверху. На кромке ущелья блестит металл шлемов, движутся руки, мелькают черточки луков, словно густая чаща. Один поднялся для выстрела – она едва могла видеть плечи и голову. Сколько же их там? Пятьдесят? Сто?

Холодная точная мысль: «Не такое ты чудо, девочка, почему бы и тебе не умереть, расстрелянной в упор в дурацкой засаде среди безымянных холмов. Отстреливаться невозможно, на склоны не подняться; мы как рыбы в бочке; мы покойники…»

Нет. Еще нет!

Так вот просто: даже нет времени сформулировать вопрос к голосу своего святого. Она поймала за локоть знаменосца. План готов: простой, очевидный и подлый.

– Ты, ты и ты: за мной, быстро!

Она бежала так, что обогнала своего знаменосца и двух оруженосцев, упала за спину вьючного мула, укрывшись от нового шквала стрел.

– Доставай факелы! – Генри Брандту. Каптенармус разинул рот. – Смоляные факелы, мать твою, быстро! Питера сюда!

Она ухватила за рукав Питера Тиррела, как только Рикард подбежал с ним, и все скорчились за визжащими мулами. Знаменосец сжимал древко рукой в боевой перчатке и прятал голову от стрел. Воняло дерьмом, и кровью, и горячей смолой лесистых склонов.

– Питер, возьми, вот, – она откопала в своем мешке кремень и огниво, кивком указала на тюк с факелами – Генри Брандт уже перерезал стяжки кинжалом. – Возьми это и шестерых с собой. Скачите как черти вверх по ущелью – будто спасаетесь бегством. Заберетесь на склоны. Наверху подпалите деревья. Тащите зажженные факелы на веревках позади лошадей. Когда загорится, уходите нам наперерез с северо-запада. Если не поймаете нас на северной дороге, ждите под Бреннером. Все ясно?

– Огонь? Господи, капитан, лесной пожар?

– Да. Пошел!

Кремень ударил о сталь. Мягкий трут в коробочке вспыхнул красным.

Питер Тирелл, пригибаясь, развернулся, выкрикнул шесть имен.

Аш метнулась к откосу. Болт визиготского арбалета выбил фонтан щепок из ствола в ярде перед ней и ее знаменем. Она отскочила, вскинула руку. В бархате бригандина застряли щепки. Подошвы скаковых сапог заскользили по опавшим иглам на склоне. Она шлепнулась на землю рядом с Робертом Ансельмом, за наклонным стволом сосны.

– Собери всех для атаки по моему приказу.

– Этот долбаный обрыв. Нас перестреляют.

Аш оглянулась на потных бранящихся солдат – одетых большей частью в бригандины, в высоких скаковых сапогах поверх поножей, с алебардами, поразившими вдруг явной неуклюжестью рядом с низкими корявыми ветвями сухих сосен. Все лица обращены к ней. Она, прищурившись, осматривала обрывистые стены ущелья. Ни проскакать, ни взбежать: слишком круто. Оружие в одной руке, другая цепляется за что попало – иначе не вскарабкаешься. И слишком мало деревьев, негде укрыться, и силы кончатся раньше, чем доберешься до тех, наверху…

– От луков и аркебуз вы защищены. А этим засранцам будет, чем заняться и без вас. – Это была ложь, и Аш это знала. – Роберт, жди моего сигнала!

Аш вложила меч в ножны. Оковка застучала по сапогам, когда она снова метнулась через открытое пространство. Наверху кто-то завопил. Землю застилала пыль, она запнулась о торчащую стрелу, по оперение зарывшуюся в песок, и ввалилась за вторую линию перепуганных мулов, к лучникам.

Ухмыляясь так, что щеки сводило.

– Отлично, – Аш пробралась к Эвену Хью, de facto капитану лучников. – Горшки с маслом и тряпье. Попробуем горящие стрелы.

Генри Брандт, к ее удивлению, по-прежнему сопровождавший Аш, расстроился:

– У нас нет настоящих огненных стрел. Не готовились к осаде, вот я и не захватил. Аш хлопнула его по плечу.

– Не важно. Сделай, что сможешь. Если повезет, они нам и не понадобятся. Эвен, как у нас со снарядами?

– У аркебузиров плоховато. Но болтов и стрел в достатке. Капитан, здесь невозможно оставаться, нас перестреляют.

Человек в цветах Лазоревого Льва с криком скатился по склону. Его сапоги захрустели по сухому руслу, в ногах торчала дюжина стрел. Он упал, перекатился в грязи, получил болт в лицо и остался лежать.

– Продолжайте стрелять. Как можно быстрее и гуще. Устройте этим мудакам чертово пекло! – Она схватила Эвена за руку. – Продержитесь пять минут. Будьте готовы: как только я дам сигнал – по коням и вперед!

Аш опустила руку на рукоять кинжала, приготовившись броситься в сухое русло к умирающему. Фигура в дырявой кольчуге и в шерстяном капюшоне проскочила вперед, оттолкнув ее. Аш, уже подбегая снова к латникам, перебегая от дерева к дереву вместе со своей свитой, вдруг удивилась: «Зачем капюшон?» – и осознала, что ей знакома эта плавная ныряющая побежка.

– Мать его, да ведь это Флориан!

Она коротко оглянулась через плечо, увидела лекаря, закинувшего руку раненого к себе на плечо. Он – она – на себе затаскивал солдата под кучу сухих веток. Стрелы визжали и тупо стучали о дерево.

– Давай же, Питер! Еще две минуты, и мне придется атаковать. Нас здесь разделывают, как овец на бойне! Горький воздух царапал горло. Линия горизонта над головой вспыхнула пламенем.

Аш закашлялась, вытерла слезящиеся глаза и взглянула на вершину обрыва. Минута – черный дым и дрожащее марево, мешающее рассмотреть что бы то ни было там, наверху. И вдруг – красные языки над ветвями, над кустарником, над кучами сухого бурелома. Рокот пламени, пожирающего смолистое дерево, раскатился над ущельем.

На мгновение мелькнул человек, поднявший изогнутый лук, сотни стрел с черным оперением просвистели в ветвях – мощный столб дыма и порыв жаркого ветра…

Издалека, сверху, донеслись вопли обезумевших лошадей.

Аш, с мокрыми глазами, молилась:

– Благодарю тебя, Христос, что мне не пришлось посылать людей на этот обрыв!

– Ладно, вперед! – Ее голос звучал твердо, громко и пронзительно. Он перекрыл визг мулов, вопли искалеченных людей и два последних выстрела аркебуз.

Она схватила за руку знаменосца, толкнула его с двенадцатифутовым флагом Лазоревого Льва на тропу, уходящую вверх по долине.

– По коням. В галоп! ПОШЛИ!

Хаос всадников, людей, бегущих к лошадям, водоворот стрел, пронзительный долгий вопль, от которого желудок подкатывает к горлу, хриплый визг мулов, знакомые голоса, выкрикивающие приказы: Роберт Ансельм во главе своих латников под знаменем Льва, Эвен Хью, проклинающий лучников на смеси валлийского и итальянского; цепочка вьючных животных, отец Годфри Максимиллиан, ведущий в поводу мула, с телом, взваленным поверх высоченных вьюков; Генри Брандт, у которого из ребер под правой мышкой торчат две стрелы…

Сквозь завесу на краю неба прорвались двое в черном. Они, спотыкаясь, бежали к ней и ее знамени. Аш выкрикнула: «Стреляй!» в тот самый миг, когда дюжина длинных стрел с узкими наконечниками пронзили кольчуги и тела. Один перевернулся колесом, второй съехал вниз на спине, в лавине оползающей земли – одна нога впереди, другая нелепо подогнута, – он был мертв еще прежде, чем достиг дна…

Аш рывком отвернулась, подхватила поводья гнедого, которые сунул ей Филиберт и взлетела в седло. Один шлепок – и мальчишка умчался вперед на своей лошадке. Она глубоко вонзила шпоры, заметила, что знаменосец уже подбегает к коню, вьючный поезд движется, конные стрелки проносятся мимо нее в грохоте подков, Эвен орет, и латники поднимаются в полный галоп, два десятка передних – с ранеными или убитыми в седлах перед собой. Мимо пробежали женщины, с ними Годфри и Флора дель Гиз, еще раненые на спинах мулов, брошенный скарб раскидан по всей долине.

– Какого хрена ты здесь? – зарычала Аш на Флориана. – Я считала, ты остался в Кельне!

Лекарь, придерживая одной рукой окровавленное тело на муле, обернул к Аш чумазое ухмыляющееся лицо.

– Должен же кто-то за тобой присматривать!

Большая часть отряда уже проскакала мимо: полторы сотни кричащих людей; Аш еще чуть помедлила, поджидая знаменосца и горстку рыцарей. Глаза у нее слезились. Она вытерла лицо кожаной перчаткой. Вершины утесов тонули в дыму. Огонь спускался ниже по склону, приближался, облизывая сосны, которые разрослись у выхода из ущелья в своей тяге к свету.

На краю обрыва показалась горящая человеческая фигура, покатилась вниз, разбрасывая искры. Обгорелый труп застыл в трех ярдах от нее, почерневшая кожа еще пузырилась. За спиной тянулся хвост разбросанных припасов, искалеченных лошадей и мертвых тел. От жара на лице у Аш выступил пот. Она вытерла губы. На перчатке остался черный след.

– ВПЕРЕД! – выкрикнула она.

Гнедой затанцевал по кругу, и Аш не сразу сумела выправить его и послать вслед уходящей по пересохшему руслу колонне.

Из чащи впереди вырвался олень, промчался напрямик через линию скачущих стрелков. Над головами пронзительно кричали ястребы, совы, канюки.

Аш закашлялась. В глазах просветлело.

Сто ярдов, четверть мили, тропа поднимается…

Слабый ветерок с севера коснулся лица.

В лесу над головой – уже позади – ревело пламя.

Дно ущелья круто поднималось. Аш поравнялась с Ансельмом и Эвеном Хью, ехавшими каждый под своим вымпелом, поторапливая колонну вперед и вверх по земляному склону.

– Держитесь русла, – крикнула она, перекрывая стук копыт. – Не останавливаться, что бы ни случилось! Если ветер переменится, мы в жопе!

Ансельм ткнул пальцем в мертвое тело на склоне впереди.

– Мы не первые здесь проезжаем. Похоже, твоему муженьку пришла в голову та же мысль.

Что-то заставило ее придержать коня и пристальнее рассмотреть труп, лежавший навзничь в низкой развилке соснового ствола. Позвоночник сломан. Лицо размозжено, не разберешь, какого цвета кожа и волосы под черно-багровыми струпьями. Одежда когда-то была белой. Туника и штаны под кольчугой. Она узнала девиз.

– Это Астурио Лебрия, – Аш, с удивлением почувствовала, как в душе что-то шевельнулось, сдержала пляшущего жеребца. Конь закинул голову, уронил пену с губ.

– Может быть, это и не молодого дель Гиза работа, – в голосе Ансельма явственно сквозило злорадство. – Может, нарвались на визиготский патруль. Им ни к чему, чтобы новости о вторжении расходились по свету.

Жеребец Аш вскинулся, услыхав треск огня. Аш натянула поводья, пропуская вперед последние два копья ван Мандера. Кони оскальзывались на ковре сосновых иголок, покрывающих лесистый склон. Воняло смолой и варом.

– У меня получилось! Я их вытащила! Теперь только бы не сорвалось!

«Нас еще могут перехватить по дороге к горам. Могут оказаться закрыты перевалы, такое бывает даже летом. Или этот долбаный ветер переменится, и мы зажаримся, как миленькие».

– Держи фронт, не позволяй им расслабиться. Веди дальше в холмы. Я хочу выбраться за лесную полосу, и поскорее!

Роберт Ансельм ускакал раньше, чем она закончила говорить.

Аш смотрела вниз. Отсюда, сквозь редкие вершины сосен, зрелище казалось на удивление мирным: струйки черного дыма, поднимающиеся к потускневшему небу, да редкие язычки огня. Холмы выгорят дочерна. Аш знала, такой пожар не остановишь. Крестьяне, живущие урожаем с нескольких олив, виноградники, больные и слабые – будет, кому проклинать ее имя. Охотники, углежоги, пастухи…

Каждый мускул ныл. От бригандина и сапог несло запахом крови убитого коня. Аш напрягала зрение, пытаясь разглядеть на побережье новые фигуры големов, с их ровной неумолимой поступью.

В дальней дали поблескивали на солнце металлические орлы. Остальное скрывалось в дыму горящей Генуи.

Ее обогнал всадник-стрелок, из-под манжета обшитой пластинами куртки стекала кровь. Позади никого. Последний.

– Жан-Жакоб! – Аш догнала стрелка, перехватила у него из ослабевших рук поводья и, пригибаясь под колючими ветками, поддерживая потерявшего сознание человека, пристроилась в хвост колонны.

За ее спиной начиналось вторжение Северной Африки в Европу.

4

Через семь дней Аш стояла, выступив на шаг перед группой своих командиров копий с мастером канониром, лекарем и священником, на открытой площадке перед турнирной трибуной Кельна. Кругом императорская стража.

Знамена императора хлопали на ветру.

Пахло свежим деревом от скамей ложи, приготовленной для императора, под черно-золотым балдахином. Запах смолистого дерева заставил Аш коротко поежиться. Из-за ограды площадки слышались удары стали о сталь. Игра: случается, после таких игр человек остается калекой, но все же игра – не настоящее сражение.

Аш пробежала глазами по рядам лиц в императорской ложе. Вся знать германского двора и его гости. Не хватает посланников из Милана и Савой. Никого из княжеств, расположенных южнее Альп. Несколько человек из Лиги Констанцы, французы, бургундцы…

Где же Фернандо дель Гиз?

Голос Флоры дель Гиз чуть слышно шепнул:

– Кресла в заднем ряду, слева. Моя мачеха. Констанца.

Аш перевела взгляд, среди вуалей и чепцов отыскала лицо Констанцы дель Гиз. Но не ее сына. Старая дама сидела одна.

– Верно. Что такое? Как бы с ней переговорить?

Невдалеке снова зазвенели мечи. Под ложечкой засел ледяной комок. Предчувствие.

Ветер пронесся над Аш, улетел за зеленые холмы к белым стенам Кельна, за которыми скрывались синие черепичные крыши и шпили соборов. На дороге виднелись несколько лошадей, крестьяне, напялившие соломенные шляпы, чтобы защититься от солнца, рубили деревья в молодой рощице каштанов – на изгородь.

Много ли шансов у них в этом году собрать урожай?

Аш встретила взгляд Фридриха Габсбурга, императора Священной Римской Империи Германской Нации, склонившегося на троне, чтобы лучше слышать речи советников. Выслушав, поморщился:

– Мадам Аш, вы должны были разгромить их! – его сухой голос с хрипотцой в гневе разносился так, что слышать мог каждый. – Какие-то сервы из страны мрака и камня!

– Но…

– Если вы не способны справиться с передовой разведкой визиготов, чего ради называть себя предводителем наемного войска?

– Но!..

– Я был о вас лучшего мнения. Впрочем, разумный человек не доверяется женщине! За все ответит ваш супруг!

– Но… ох, провались все!.. Вы хотите сказать, что я опозорила вас? – Аш сложила скрытые броней ладони и прямо взглянула в бледно-голубые глаза Фридриха. Она не глядя чувствовала, как ощетинился Роберт Ансельм. Даже румяное лицо Джоселина ван Мандера перекосилось – но это могло быть от боли в раненой руке.

– Прошу простить, но я не разделяю вашего возмущения. Я только что произвела перекличку. Четырнадцать раненых здесь, в городском госпитале, а двое искалечены так, что мне придется выплачивать им пенсион. Двое убитых – один из них Нед Астон. – Она сбилась, почувствовав, что ее заносит: – Я с детства в поле – это не обычная война. Это даже не плохая война. Это…

– Оправдываетесь! – выплюнул Фридрих.

– Нет, – Аш шагнула вперед, отметив, что стража за спиной шевельнулась. – Они сражались не так, как сражаются обычно визиготы! – она кивнула на офицеров, стоявших рядом с императором. – Спросите любого из тех, кому приходилось воевать на юге. Я догадываюсь, что они заслали эскадрон кавалерии патрулировать в десяти-двадцати милях от побережья. И они пропустили нас. И Ягненка пропустили. Чтобы не дать вестям распространиться, пока не будет уже слишком поздно что-нибудь предпринимать! Они предвидели каждый наш шаг. Это не похоже на недисциплинированные отряды визиготских крестьян и сервов!

Аш уронила левую руку на ножны – ей нужна была поддержка.

– Я слышала новости, полученные из монастыря Готарда. Говорят, что у них новый командующий. Никто ничего не знает. На юге хаос! Мы семь дней сюда добирались. Обогнали нас ваши гонцы? Хоть какие-то новости проникли к северу от Альп?

Император Фридрих рассматривал кубок, не обращая на нее внимания.

Он сидел в своем золоченом кресле, среди жужжащей толпы людей в бархатных одеяниях с меховыми оторочками, среди женщин в парчовых платьях. Те, что находились подальше от него, увлеченно наблюдали турнир; те, что оказались рядом, готовились улыбнуться или нахмуриться, уловив настроение императора. Над ложей маячила огромная картонажная туша черного орла – геральдической птицы императора.

Пользуясь шумом голосов императорской свиты, Роберт Ансельм негромко пробормотал:

– Христа ради, как ему пришло в голову устраивать этот гребаный турнир? Когда вражеская армия на подходе!

– Пока они не перешли через Альпы, он считает себя в безопасности.

Флора дель Гиз вернулась из короткой разведочной вылазки в толпу. Она тронула пальцами стальной наплечник Аш.

– Фернандо нигде нет, и никто не хочет о нем говорить. Все точно замороженные.

Аш украдкой оглядела сестру Фернандо. На умытом лице выступили такие же, как у брата, веснушки, хотя щеки уже потеряли юношескую округлость. Аш внутренне усмехнулась: если кто из нас и выглядит переодетой женщиной, так это Анжелотти – невероятный красавчик Анжелотти. А отнюдь не Флориан.

– Сказал хоть кто-нибудь, объявился ли мой супруг в Кельне? – Аш вопросительно обернулась к Годфри. Священник прикусил губу:

– Я не нашел никого, кто бы говорил с ним после того, как его люди покинули приют святого Бернара.

– За каким чертом его унесло? Нет, можешь не говорить: разумеется, он нарвался еще на один разъезд визиготов и загорелся гениальной идеей в одиночку разбить вражеское войско…

Ансельм согласно хмыкнул:

– Смельчак…

– Наверняка он не погиб. Нечего и надеяться на такую удачу. Но, по крайней мере, я снова командую.

– De facto, note 39Note39
  Лат. «фактически», в отличие от «de jure» – «по законному праву»


[Закрыть] – пробормотал Годфри.

Аш переступила с ноги на ногу. Слуги, подающие еду и напитки, явно считали, что ее дело стоять и ждать. Возможно, пока Фридрих не подберет подобающее наказание за проигранную схватку.

– Все в игры играют!

Антонио Анжелотти шепнул:

– Святый боже, мадонна, неужели этот человек не понимает, что происходит?

– Ваше императорское величество! – Аш подождала, пока Фридрих снизойдет обратить на нее свой взор. – Визиготы рассылали гонцов. Я видела глиняных скороходов, направлявшихся на запад, к Марселю, и на юго-восток, к Флоренции. Я бы выслала за ними погоню, но как раз тогда мы попали в засаду. Вы в самом деле думаете, что они удовлетворятся Генуей, Марселем и Савоей?

Ее прямота задела императора, он моргнул:

– Это правда, дама дель Гиз, немного вестей доходит из-за Альп, с тех пор как они перекрыли перевал Готарда. Даже моим банкирам нечего сказать мне. И моим епископам. Можно подумать, у них нет платных осведомителей… А вы: как случилось, что вы так мало увидели? – Он направил на нее укоряющий палец. – Вам следовало остаться! Вы должны были понаблюдать за ними более продолжительное время.

– Если бы я это сделала, вы могли бы говорить со мной только в молитвах!

Оставалось, может быть, десять ударов сердца до момента, когда она будет схвачена и выкинута вон, но мысли Аш были с Питером Тиррелом, оставшимся в трактирной комнатушке в Кельне, с тридцатью золотыми луи, но без половины левой кисти: мизинец, средний и безымянный палец пришлось отнять; с Филибертом, пропавшим в снежную ночь на Готарде, с мертвым Недом Астоном, с Изабель, которую даже похоронить не пришлось.

Аш выбрала момент и размеренно заговорила:

– Ваше величество, сегодня в городе я посетила епископа. – Она с удовлетворением отметила озадаченное выражение на лице Фридриха. – Спросите ваших священников и юристов, ваше величество. Мой супруг покинул меня – не осуществив брачных отношений.

Флора издала сдавленный невнятный звук.

Император обратил внимание на нее.

– Это правда, мастер хирург?

Флора отозвалась без заминки, внешне невозмутимо:

– Истинно, как истинно то, что я – мужчина, стоящий перед вами, ваше величество.

– И потому я просила считать наш брак аннулированным, – поспешно продолжала Аш. – Я не несу перед вами вассальных обязательств, ваше императорское величество. А срок отрядного контракта истек, когда вы отступили из-под Нейса.

Епископ Стефан склонился со своего кресла к уху императора. Аш видела, как застывает сухое морщинистое лицо Фридриха.

– Так вот, – закончила Аш, со всей непринужденностью человека, имеющего в своем распоряжении восемь сотен вояк. – Сделайте предложение, и я готова обсудить его со своими людьми. Но думается, отряд Льва теперь получит работу где вздумается и за хорошую плату.

Ансельм чуть слышно застонал:

– Бля-а…

Безумная бравада, Аш это понимала. Политические трюки, трудная скачка, плохое питание – ненужная драка и ненужные смерти: за все это не рассчитаешься дерзостью невоспитанной служанки. И все же ей полегчало. Полезно иногда высказать свои чувства в открытую!

Антонио Анжелотти хихикнул. Ван Мандер хлопнул ее по спинной пластине кирасы. Она не обратила внимания на этих двоих, сосредоточившись на лице императора и с радостью отмечая растерянность на его лице. Позади вздохнул Годфри. Аш торжествующе усмехнулась Фридриху. Она не решилась сказать: «Вы забыли, что мы вам не принадлежим. Мы – наемники» – понадеялась, что ее лицо достаточно выразительно.

– Зеленый Христос, – проворчал Годфри. – Мало тебе иметь врагом Сигизмунда Тирольского, нужен еще и император!

Аш передвинула руку, охватив ладонью локоть: сквозь кожу перчатки ощутила холодок локтевой чашки брони.

– Все равно другого контракта с германцами нам не дождаться. Я приказала Герену снимать лагерь. Может, отправимся во Францию. Без дела теперь не останемся.

Говорила легко и решительно – в голосе звучало ожесточение. Отчасти – жестокая печаль об убитых и покалеченных. Но больше – дикая, нутряная радость, что сама осталась в живых.

Аш взглянула в бородатое лицо Годфри, сжала его руку в своей, окованной железом.

– Брось, Годфри, такая у нас жизнь, сам знаешь.

– Такая у нас жизнь, если ты не окажешься в Кельнской тюрьме… – Годфри Максимиллиан резко оборвал речь.

Сквозь толпу продвигалась кучка священнослужителей. Среди коричневых куколей Аш приметила бритую макушку. Что-то странно…

Толпа всколыхнулась. Капитан Фридриховой стражи прокричал приказ, пространство перед ложей расчистилось, и шестеро священников из приюта святого Бернарда преклонили колени перед императором.