Текст книги "Дочь молнии"

8

К полудню солнце начало припекать сильнее; все кругом было охвачено буйным весенним цветением. Путешественники ехали цепочкой по узкой тропке; справа и слева расстилались владения Рейдгара. Здесь все было так же, как и на земле Джеханана: пологие скаты холмов, широкие луга, перелески, долины, богатые растительностью.

Как и Джеханан, Рейдгар обосновался зимним лагерем у самого моря, но, в отличие от своего южного соседа, он все более утрачивал привычки кочевой жизни. Из года в год число их табунов все уменьшалось, все больше и больше людей предпочитало оставаться в трелде на лето, чтобы запастись дарами, которыми изобиловало море, или заняться разработкой меди – залежи ее были обнаружены в близлежащих холмах.

Рейдгар в большей мере, чем какой-либо другой клан, забыл обычаи Валериана.

Габрия никогда прежде не была в трелде клана Рейдгар, и поэтому, когда Нэра взобралась на вершину высокого холма, склон которого сбегал прямо к лагерю, разница бытовых привычек своего клана и клана Рейдгар поразила ее. Малочисленный Корин вел наиболее кочевой образ жизни среди двенадцати кланов равнин. Рейдгар был крупнее, насчитывал куда больше народу и глубоко пустил корни в землю, которую они именовали домом. На месте обычных шатров в трелде высились каменные постройки. Широкий, но мелкий ручей разрезал трелд пополам, вливаясь в море.

Даже отсюда Габрия могла разглядеть множество рыбачьих лодок у берега и дальше в море и множество людей, толпившихся и снующих по белому песку пляжа. Вода сверкала на солнце, блеск ее резал глаза.

– Неудивительно, что их клячи не похожи на лошадей, – высказался вслух Кет, воин, ехавший впереди Брегана. – Это не клан, а кучка рыболовов.

– Они пока еще могут держать оружие в руках, поэтому придержи язык, – резко ответил Этлон.

– Прошлым летом не смогли, однако, – пробормотал Кет себе под нос.

Лорд Этлон промолчал. Рыболовы ли, нет ли, клан Рейдгара все еще оставался кланом по крови и по духу и, несмотря на отказ лорда Кауруса вступить в борьбу с Медбом в прошлое лето, заслуживал должного уважения остальных. Лорд Каурус был сильным воином, горячо преданным своим людям.

Не трусость толкнула его выйти из их братства, лишь гордая, независимая натура и упрямое недоверие к клану Хулинин.

Этлон кивнул спутникам, и группа направилась вниз, к шумному многолюдному трелду. Увидев их, дозорный вытащил рог и протрубил тревогу. Сигнал был услышан внизу, у въезда в трелд: часовой покинул свой пост и галопом понесся по долине в поисках вождя. Когда Габрия и ее спутники подъехали к трелду, лорд Каурус и его охрана, верхом, собрались у входа, преградив им путь. Позади вождя теснились другие воины и население клана. Они с осторожностью посматривали на Этлона и Брегана, направивших своих лошадей навстречу лорду Каурусу.

Вождь Рейдгара был явно встревожен внезапным вторжением в его трелд. Каурус не сделал ни малейшей попытки скрыть подозрительность и гнев, но он вовремя вспомнил о хороших манерах и приветствовал Этлона первым. Он поднял руку:

– Хайль, Хулинин. Добро пожаловать в Рейдгар Трелд.

– Приветствую вас, лорд Каурус, – спокойно ответил Этлон. Он оглядел плечистых мужчин, окружающих вождя.

– Это не слишком похоже на гостеприимство. Или вы ждете кого-то еще?

– Мы никого не ждали. По крайней мере, вас.

Этлон пожал плечами.

– У меня не было времени послать письмо. Наше дело очень срочное. Мы не собирались делать остановку, но сейчас мы крайне нуждаемся в медикаментах и хороших лошадях.

– У нас нет хороших лошадей, – сказал Каурус воинственно.

Вождь Хулинина прищелкнул языком.

– Лорд Каурус, неужели мне придется напомнить вам о законе гостеприимства? Только прошлой весной молва называла вас лучшим хозяином среди двенадцати кланов. Неужели вы все забыли в один короткий год?

– Я ничего не забыл, – Каурус поерзал в седле, взгляд его выражал осторожность. – Мы рады вам, лорд Этлон, но мы не можем позволить колдунье войти в наш трелд.

Этлон с трудом подавил закипающую ярость и холодно посмотрел на рыжего вождя.

– Почему же нет, Каурус? Ее принимали в других кланах с радостью. Мы не оставим ее на ночь у входа.

– Мы как раз собирались проводить церемонию праздника Перворожденных. Если эта еретичка ступит на землю нашего лагеря в такой день, Амара навсегда проклянет наш клан.

Воины Рейдгара закивали головами в знак подтверждения. Воевода Рейдгара двинулся вперед, выразительно положив на рукоятку меча ладонь.

Этлон незаметно вздохнул. Он предполагал встретить недоверие и неудовольствие, но отнюдь не категорический отказ. К несчастью, их прибытие совпало с праздником Перворожденных.

– Габрия, – позвал Этлон через плечо. – Подойди сюда и приведи жеребенка.

Встревоженный Каурус отступил на шаг; по его лицу пробежала тень страха, когда Габрия, верхом на Нэре, остановилась подле Этлона. Жеребенок и Эурус пришли следом.

Повисла долгая пауза. Мужчины Рейдгара с нескрываемым изумлением взирали на белокурую женщину и легендарных черных лошадей.

Наконец Этлон прервал молчание:

– Вы думаете, Амара наградила бы Габрию и хуннули здоровым жеребенком, если бы была оскорблена? – его голос был нарочито вежлив.

Такой поворот дела лордом Каурусом предусмотрен не был. Он пытался найти ответ на выпад Этлона, на предложенную им дилемму, и лицо его покраснело от напряжения. Всю жизнь он был твердо убежден, что колдунья – это воплощение зла, и ничего больше. Но если это правда, как удалось ей заполучить трех хуннули, к тому же одного из них – жеребенка? Хуннули не выносят зла и стремятся избежать его во что бы то ни стало. Но все же…

Внезапно Каурус поднял руку и сказал с видимой неохотой:

– Ладно, колдунья и ее хуннули могут остаться. Но, – он внимательно оглядел всю компанию, сделав многозначительную паузу, – только на одну ночь.

Этлон чуть заметно кивнул в ответ.

– Ваше великодушие безгранично.

Воевода Рейдгара сжал рукоятку меча, словно намереваясь вытащить его из ножен.

– Лорд Каурус, вы не можете этого позволить, – закричал он. – Эта… самка – колдунья! Меня не интересует, сколько хуннули она водит за собой; она несет на себе непристойную ересь. Богиня никогда не простит нас, если она остановится под нашей крышей.

– Гринголд, – сказал Каурус с досадой, – я уже принял решение, и тебе следует ему подчиниться!

– Как воевода клана, я не могу подвергать наш народ опасности.

– А я, как вождь этого клана, вправе требовать выполнения моих приказаний, – прогремел Каурус. – Я не уроню чести Рейдгара отказом в ночлеге другому вождю.

Прорычав что-то нечленораздельное, воевода отступил назад, но глаза его загорелись волчьим блеском. Гринголд был большим и сильным мужчиной, с крепкими мускулами и репутацией драчуна. Его тело покрывали рубцы и шрамы – следы многих баталий. Он всегда и везде был при полном вооружении.

Нэра прижала уши и предостерегающе захрапела. Габрия осталась невозмутимой, даже когда воевода погрозил ей кулаком.

– Лорд Каурус дарует вам право остановиться здесь на одну ночь, Колдунья. Если вы сделаете что-либо, что пахнет магией, я перережу вам горло.

– Благодарю вас, воевода Гринголд, за ваше любезное приглашение, – сказала Габрия со всей иронией, на какую была способна.

– Гринголд, – резко сказал Каурус, – возвращайся в трелд и приготовь покои для наших гостей.

Когда воевода, отсалютовав вождю, пришпорил лошадь, развернулся и поскакал прочь, у путников вырвался вздох облегчения.

Весьма опасный человек, сказала себе Габрия. Девушка с грустью вспомнила, что Рейдгар никогда не окажет ей и ее спутникам такого приема, как в клане Ша Умара.

Она оказалась совершенно права. Ведомые лордом Каурусом и воинами клана, Габрия и ее компаньоны были препровождены к каменным постройкам на краю лагеря – в них обычно размещали гостей. Жилища были холодными, унылыми, убого обставленными: камин, несколько походных коек, и как только путники разместились, вождь Рейдгара и его воины оставили их одних для дневного отдыха. Никто не пришел, чтобы поговорить, предложить им вина, пищи или дров для очага; никто не постлал постелей, как того требует минимальный долг гостеприимства. Рейдгар подчеркнуто игнорировал их присутствие.

Наконец Пирс, не выдержав, нашел в трелде лекаря и убедил его добыть для них поленьев – хотя бы столько, чтобы разжечь огонь в одном жилище. Сесен и Кет наполнили кожаные фляги водой из ручья. Ценой больших усилий и волнений Этлону и Брегану удалось найти торговца и договориться с ним насчет нескольких лошадей.

Торговец этот был родом из Калы и, путешествуя, зарабатывал продажей лошадей. Он остановился в Рейдгар Трелд на несколько дней и был разочарован: торговля не шла. Поэтому он с радостью согласился совершить с Хулинином обмен на их чистокровных лошадей харачан.

Через несколько часов Этлон и Бреган вернулись с тремя новыми лошадьми. Лорд Этлон был удовлетворен сделкой. Обмен был равным: три лошади Хулинина на трех лошадей Калы. Этлон знал, что сделка была выгодна для торговца; потому что лошади харачан были прекрасной породы и хорошо тренированы, им требовались лишь отдых да пища, чтобы вернуть форму. Но лошади Калы были также здоровыми и сильными. Даже Бреган был доволен. Он выбрал для себя черного длинноногого жеребца.

Этлон и Бреган возвращались обратно уже в сумерки. Оба были голодны и предвкушали ужин. По неписаному закону гостеприимства вождь был обязан накормить своих гостей, а если гостем был лорд, то его со спутниками приглашали разделить трапезу с вождем.

Этлон предполагал, что к его возвращению приглашение на ужин у лорда Кауруса будет ожидать его. Когда он, однако, спросил об этом у Пирса, тот лишь покачал головой.

– Мой лорд, – отвечал лекарь, – здесь нет ни еды, ни записки от Кауруса. Сдается мне, про нас забыли совершенно.

– Это оскорбление не пройдет ему даром, – воскликнул Этлон, швырнув меч и ножны на койку. – Оставьте свое оружие здесь. Мы идем в шатер вождей, к Каурусу на ужин. Все! – он нетерпеливо ждал, пока Сайед и воины разоружались. Постепенно он взял себя в руки. Если он даст выход своему гневу, это ничему не поможет.

Когда все были готовы, он кивнул мужчинам и повернулся к Габрии. Она стояла у огня, одетая в длинную юбку и тунику. Он удивился, увидев, что она надела браслет, который он ей подарил, и спрятала инкрустированный драгоценными камнями кинжал за поясом юбки.

– Каурус может отказать вам в пище, если я приду, – сказала она полушутливым тоном, но в голосе ее сквозило беспокойство.

– Каурусу не приходится выбирать, – отрезал Этлон. – Я уверен, что он делает все это преднамеренно, чтобы показать, как он взбешен твоим присутствием в трелде. Кланы никогда не научатся спокойно принимать магию, если мы позволим таким вождям, как Каурус, безнаказанно оскорблять нас.

Габрия внимательно посмотрела на него и заметила то, чего никогда не замечала раньше. Эта холодная улыбка была в точности такой, как у его отца. Лорд Сэврик был волевым, расчетливым, прозорливым человеком, способным претворить энергию своего гнева в энергию своих действий. Он всегда старался извлечь выгоду даже из самых тяжелых ситуаций.

Габрия вздохнула. Похоже, Этлону понадобится сегодня вечером все его самообладание и хитрость.

Трелд был спокоен и тих, когда путешественники вышли на дорогу, ведущую к шатру вождей. Солнце скрылось за холмы, оставив равнины приближающейся ночи. Запахи готовящихся кушаний и дыма смешивались с обычными для трелда запахами животных и людей.

Когда группа подошла к шатру, Бреган взял инициативу в свои руки, и воины сгруппировались вокруг Этлона, а Пирс, Хан'ди и Сайед придвинулись ближе к Габрии. Не спрашивая разрешения войти, они миновали встревоженных часовых и, пройдя под большим желтым знаменем, вступили в просторный каменный холл.

Лорд Каурус, воевода, несколько воинов и советников сидели полукругом за длинным деревянным столом, в самом центре зала. Жена Кауруса, леди Марил, и две девушки суетились, раскладывая по тарелкам жареное мясо и тушеные овощи.

Увидев вождя Хулинина и его спутников, сидящие за столом разом замолкли. Лорд Каурус стал белым как полотно.

– Прошу прощения, Каурус, – сказал Этлон любезным тоном. – Кажется, мы опоздали.

Отказать Хулинину в ужине означало теперь нанести им открытое оскорбление, поэтому вождю Рейдгара не оставалось ничего другого, как примириться с их присутствием. Полным раздражения жестом лорд Каурус отослал советников к другому столу, освободив места для Этлона и его товарищей. Леди Марил торопливо поставила прибор каждому пришедшему и налила вина. Воины Рейдгара хранили молчание.

Прислуживающие девушки принесли еще мяса и овощей и в корзинах длинные и тонкие ковриги хлеба. Габрия подумала, что еда, должно быть, вкусна и ужин был бы неплох, если бы не напряженное молчание, царящее за столом. Ей было очень трудно делать вид, что она не замечает злобных взглядов хозяина. Даже леди Марил, сидящая рядом с мужем, оставалась угрюмо-молчаливой.

Наконец тишина показалась лорду Каурусу невыносимой. Он оттолкнул рукой пустое блюдо и обратился к Этлону:

– Я слышал, вы раздобыли нескольких запасных лошадей.

Этлон не отвечал некоторое время, всецело занятый ужином.

– Ах, да. Торговец из Калы согласился уступить нам пару-тройку сильных лошадей. К несчастью, больше у него не оказалось. Остальные были слишком слабыми, – он взял ломоть хлеба, даже не взглянув на лорда Кауруса.

Каурус слегка покраснел и откинулся на спинку своего резного стула.

– Ваши лошади выглядят утомленными. Вы, вероятно, едете очень быстро?

Этлон кивнул.

– Так быстро, как только можем, – он не собирался сразу давать объяснения этому грубияну.

Вождь жестом попросил девушку принести еще мяса.

– Должно быть, ваше дело очень срочное.

– Да, – ответил Этлон кратко.

– А куда же вы направляетесь? – настойчиво выспрашивал Каурус.

– На охоту.

На другом конце стола Сайед поперхнулся от смеха, и Каурус свирепо оглянулся на него:

– А ты, турик, что ты делаешь в компании людей клана?

Юноша встал и медленно, с достоинством поклонился.

– Я Сайед Райд-Джа, сын Датлара из Шария. Я путешествую по долинам Рамсарина и сравниваю гостеприимство разных кланов.

– А вы, прадешианец, – повернулся Каурус к Хан'ди, – куда вы направляетесь?

Брови дворянина поползли вверх, как будто его спросили большую глупость.

– Туда, куда и все, – сказал он, обведя рукой стол.

– Я вижу, – Каурус гневно крутил ус.

Он находил непристойным, что в его клане колдунья, что Этлон появился без предупреждения, а сейчас они даже не собираются рассказать о своем путешествии.

– Между прочим, – сказал Этлон вежливо, – нам все еще нужны некоторые припасы. Еда на дорогу. Новый сосуд для воды. Немного кожи, чтобы упаковать наши вещи.

– И поехать на охоту, – сказал Каурус язвительно.

Воевода Гринголд внезапно бросил на стол нож и вилку:

– Лорд, на вашем месте я бы не дал им подков.

– Нам не нужны подковы, – сказал Бреган благосклонно.

Воевода повернулся к внезапному собеседнику и долго изучал его лицо, пока в глазах его не мелькнуло воспоминание. Он скривил губы.

– Хорошо, что твой вождь всего-навсего едет охотиться. Имей он тебя в качестве охраны, ему осталось бы только молить богов о доле, лучшей, чем та, что постигла его отца.

– Бреган! – голос Этлона разрезал воздух, как удар хлыста, остановив воина, собиравшегося нанести удар.

Воевода усмехнулся, глядя, как воин заставил себя сесть.

– Теперь, – сказал Этлон Каурусу, – поговорим о припасах.

– Наши кладовые бедны. Зима была слишком тяжелой.

Хан'ди выглядел изумленным:

– Слишком тяжелой? Не понимаю. Я слышал, прошлое лето было для вас благоприятным, коль скоро вы не были вовлечены в эти неприятности с Медбом. Кстати, и в этом сезоне держалась мягкая погода.

Этлон поднял руку, предупреждая гневный выпад вождя Рейдгара.

– Каурус, послушай. В этих припасах мы крайне нуждаемся. Я не могу сказать тебе, куда и зачем мы направляемся, потому что ваш трелд расположен слишком близко к дороге караванов. Новости имеют обыкновение распространяться очень быстро, а нам нужна внезапность. Наша миссия очень важная. Если бы лошади не нужны были нам так срочно, мы бы не потревожили вас.

Гнев Кауруса немного утих. Переменив позу, он некоторое время пристально смотрел на Габрию, затем спросил:

– А колдунья? Она тоже является частью вашей важной миссии?

Габрия молчала во время ужина, не желая подливать масла в огонь. Сейчас она подняла глаза на Кауруса и холодно взглянула на него.

– Я – часть нашей группы, лорд Каурус, и я могу сказать, что я сдерживала до сих пор слово не использовать магию, данное на совете вождей.

– Ха! – воскликнул Каурус. – Что значит для колдуна клятва? Они хитры, как змеи, они играют словами и искажают их смысл так, что совершенно невозможно понять, где начинается одно и кончается другое. Вспомни лорда Медба и те золотые горы, что он сулил нам. Ты точно такая же, как он, коварная и злая.

– Она спасла твой клан, ты, жалкий слизняк! – набросился на него Сесен.

Габрия, удивленная этой внезапной вспышкой, все же не могла сдержать благодарной улыбки.

– Когда ни у одного из вас не хватило духу вступить в сражение, – прибавил Бреган.

На этот раз на ноги вскочил Гринголд. Он взял в руку нож из своего прибора.

– Гринголд! – крикнул Каурус, в то время как остальные воины тоже вскочили с мест. – Сядь!

Большой воевода был слишком разгневан, чтобы подчиниться. Он схватил со стола тяжелое блюдо и запустил им в голову Брегана.

Прежняя рана сразу же начала кровоточить, и старый воин тяжело упал на пол возле стола. Гринголд, не останавливаясь ни на секунду, ударил ножом Сесена. Третий его удар пришелся в живот Кету.

Затем – никто даже не успел остановить его – он одним прыжком перемахнул на другую сторону стола и схватил Габрию за запястье.

– Гадюка! – крикнул он ей. – На этот раз тебе не спасти своей никчемной шкуры!

На другом конце стола Этлон злобно выругался и рванулся к Гринголду. Но до того как вождь успел настичь его, Сайед отчаянно схватил воеводу за ту руку, в которой он держал нож, а Бреган попытался повалить его на стол. К несчастью, Гринголд оказался проворнее. Он отшвырнул их обоих и, выкручивая Габрии руку, пригнул ее к кромке стола.

Он, однако, забыл о прошлом девушки и о ее славе воина. Он ожидал встретить визжащую, сопротивляющуюся женщину и потому был застигнут врасплох. Габрия свободной рукой схватила со стола тяжелый золотой кубок, швырнула его в лицо Гринголду и, воспользовавшись его замешательством, вырвала свою руку из его железных пальцев.

Гринголд, чертыхаясь, прикрыл рукою свой кровоточащий нос и поверх нее взглянул на девушку. Габрия уже встала на ноги, держа наготове кинжал, зеленые глаза ее сверкали. В эту минуту Этлон настиг воеводу, и яростный удар в челюсть заставил Гринголда покачнуться. Но даже это не остановило его. Он обрел равновесие и рванулся за вождем.

Леди Марил резко толкнула мужа в грудь, выведя его из состояния шока.

– Гринголд, довольно! – крикнул Каурус с некоторым опозданием. – Остановите его!

Воины Рейдгара, будучи безмолвными и неподвижными во время атаки Гринголда, теперь рванулись к нему и скрутили ему руки.

– Мои извинения, Этлон, – сказал Каурус с некоторой долей искреннего сожаления.

– Нет! – прорычал Гринголд. – Никаких извинений. Я требую права защитить мою честь в поединке.

– Дуэль?! – взорвался Каурус. – С кем же ты собираешься драться?

Воевода оглядел воинов Хулинина, Брегана и Сесена, затем указал на лорда Этлона:

– Я выбираю вас, вождь. До смертельного исхода.

Каурус был поражен.

– Не будь придурком, – рявкнул он, вставая с места.

Гринголд даже не повернул головы.

– Что же ты скажешь, Хулинин?

На какую-то секунду Этлон помедлил с ответом. Если он примет вызов и его убьют или тяжело ранят, их предприятие будет под угрозой срыва. С другой стороны, если он не примет вызова, отказ от дуэли с человеком, низшим по положению, может серьезно повлиять на его репутацию и бросит тень на его ничем до сих пор незапятнанную честь. Он посмотрел вокруг: на Брегана, опирающегося на стол, в то время как Пирс пытался остановить кровь, хлещущую из раны на лбу; на других воинов, одного – рассматривавшего полученную во время потасовки резаную рану на руке, и другого – согнувшегося пополам от удара в солнечное сплетение. Этлон глянул на Сайеда и Хан'ди и наконец нашел глазами Габрию. Девушка вложила кинжал в ножны и теперь молчаливо стояла неподалеку. При одном взгляде на нее в нем поднялась буря чувств. Он не мог не признаться себе, что все еще любит колдунью, несмотря на доводы рассудка, и не собирается оставлять безнаказанной эту выходку. И если событий сегодняшнего вечера было бы для него недостаточно, то его гнев, ревность и уязвленное чувство собственного достоинства – все, что владело им в последние дни, – стучали в его сердце. Он чувствовал, что не может больше сдерживать себя.

Лорд Этлон зло усмехнулся. Он бы никогда не сказал этого вслух, но чего он хотел в действительности – чтобы кто-нибудь дал ему повод излить свой гнев. Гринголд прекрасно подходил для этой цели.

– Я принимаю вызов, – сказал Этлон. – Вы были грубым и несдержанным. Вы напали на моих людей первым. И что хуже всего, вы оскорбили женщину из нашего клана. Ради спасения собственной чести я жду вас завтра утром. Да благословит Шургарт мой меч.

Лорд Каурус тяжело вздохнул и опустился на скамью. Не говоря более ни слова, лорд Этлон собрал своих людей и покинул шатер вождей.

К рассвету следующего дня слух о дуэли проник во все уголки трелда. Небо было безоблачным, а солнце обещало ясный и теплый день, поэтому толпа у шатра вождей начала образовываться с раннего утра. Дуэль была для них возбуждающим зрелищем, но крайне редко случалось, что такие великолепные соперники собирались драться до смертельного исхода. Воевода Гринголд, огромный мужчина с тяжелыми мускулами, прекрасно владел коротким мечом, но лорд Этлон, хотя он и не был настолько силен, имел репутацию человека, лучше всех на равнинах владеющего оружием. Весь клан хотел видеть исход дуэли и не собирался ждать.

Пока Рейдгар собирался у шатра вождей, внутри лорд Каурус мерил шагами свои покои и проклинал опрометчивость своего воеводы. Дуэли были общеизвестным способом разрешения возникшего спора; правила их были строгими и требовали точного соблюдения. Соперники дрались без щита и доспехов и только на коротких мечах. Победа в поединке требовала от мужчины напряжения всех физических сил, поэтому среди принятых в войска вызовы случались не так уж часто.

Если бы ситуация была несколько иной, лорд Каурус не имел бы ничего против поединка. Для кланов обычны были дуэли до первой крови. Каурус с удовольствием понаблюдал бы, как Этлон получит один-другой удар. Но дуэль до смертельного исхода была вещью совершенно иного рода и представляла ситуацию в новом свете.

Смерть Этлона может иметь весьма серьезные последствия. Вожди других кланов будут в ярости и обвинят в убийстве его, лорда Кауруса. Оказавшись без вождя, весь влиятельный и сильный клан Хулинин придет в бешенство. А эта колдунья… Каурус даже боялся думать о том, чего от нее ожидать.

Но и при мысли о том, что он может потерять своего воеводу, Кауруса бросало в дрожь. Временами, конечно, Гринголд был просто вспыльчивым дураком, но найти лучшего командующего для воинов клана в Рейдгаре было невозможно. К тому же он был кузеном Кауруса.

Так или иначе, исход дуэли представлялся Каурусу в зловещем свете.

К несчастью, даже вождь не имел права аннулировать вызов, если противники решили драться. Каурус уже пытался разговаривать с Гринголдом в это утро. Воевода остался непреклонен: дуэль состоится.

Пока Каурус ходил в раздумье взад и вперед по комнате, на другом конце трелда, в убогой хижине, путешественники помогали Этлону приготовиться к поединку.

Некоторое время Габрия наблюдала за мужчинами, затем выскользнула наружу. Их помощи будет Этлону достаточно, а она хотела побыть наедине с собственными чувствами. Она нервничала. Этлон был опытным воином, хорошо владеющим мечом; он умел держать себя во время поединка. Но Гринголд имел славу жестокого драчуна, и исход дуэли мог быть непредсказуемым. Габрия сделала глубокий вдох и выпрямилась, пытаясь унять нервную дрожь и подавить спазмы в желудке.

Несколько минут она ходила взад-вперед у входа, затем решительно отыскала среди тюков щетки и вычистила Нэру и Эуруса так, что их черные бока заблестели. Она расчесала им гривы и хвосты. Закончив работу, она прислонилась головой к шее Нэры. Занять себя делом – вот лучшее из средств унять волнение.

Дверь резко распахнулась, и на порог вышел Этлон в сопровождении Пирса, Сайеда, Хан'ди и четырех воинов. Габрия посмотрела на своего вождя с гордостью. На нем были лишь бриджи, плотно обтягивающие ноги; меч он нес в одной руке. Его гибкое мускулистое тело, хотя и не грузное, как у Гринголда, таило большую силу и было обманчиво гибким, как тело молодого льва. Его торс блестел – кожа была натерта маслом, чтобы противнику было труднее схватить его во время поединка; волосы Этлон гладко зачесал назад.

Габрия узнала этот блеск сосредоточенной решимости в его глазах. Для него сейчас не существовало ничего, кроме предстоящей дуэли.

– Мой лорд, – сказала она мягко, – ваш конь ждет вас.

Этлон глянул сначала на нее, потом на огромного жеребца хуннули, смотрящего на него глубокими умными глазами. Он помедлил секунду, пока недоверие к магическому коню не уступило место голосу разума. Он и Габрия знали, что эти лошади подпускают к себе только владеющих магией, в то время как для других человек, оседлавший хуннули, был всего лишь человеком, которого надо почитать и уважать.

Появление Этлона верхом на Эурусе может произвести соответствующее впечатление на умы Рейдгара и, возможно, будет неплохой психологической атакой на Гринголда.

Этлон вскочил на спину Эуруса, вытащил меч и крикнул:

– Хулинин!

Четыре воина подхватили этот крик, и эхо разнесло его по всей долине. Охранники сразу же выстроились в ряд за вождем; Пирс, Сайед и Хан'ди ехали следом. Нэра и Габрия шли медленным шагом, – девушка не хотела отвлекать внимание Рейдгара с лорда Этлона на себя.

Этлон оглядывал трелд, сидя на спине Эуруса; у края дорожки толпились люди, жаждущие увидеть появление вождя Хулинина собственными глазами. Этлон удовлетворенно улыбнулся и повернул меч лезвием вниз – в знак того, что он не желает войны с Рейдгаром. Народ приветствовал его криками восхищения. Для него не имело значения, что Этлон – соперник их воеводы. Для людей было важно лишь то, что они видели: а видели они прославленного воина верхом на огромном хуннули; лезвие его меча сверкало на солнце, напряженное его тело было готово к битве. В этот момент Этлон был для них олицетворением героя кланов, легендарного Валериана.

Люди прокричали приветствие, когда группа подъехала к шатру вождей, затем смолкли и окружили плотным кольцом широкое пространство у входа, где Этлона уже ожидали Каурус и Гринголд. Покрытое шрамами тело воеводы было тоже, как у Этлона, намазано маслом.

Этлон провел ладонью по шее Эуруса. Он чувствовал себя таким жизнерадостным, таким сильным, сидя на спине этого хуннули. С этой лошадью ему было так же легко и удобно, как некогда с Бореем. Будто бы вернулся в дом друга после долгой разлуки.

Эурус повернул голову и посмотрел на Этлона сквозь длинные, свисавшие со лба пряди.

«Он более изворотлив, чем ты, но он владеет только правой рукой».

Вождь ухмыльнулся:

– Ты так хорошо его знаешь?

«Просто наблюдаю за ним. Не задирай высоко голову».

Этлон, рассмеявшись, вытащил ногу из стремени и спрыгнул на землю. Увидев Кауруса, он отсалютовал ему.

Вождь Рейдгара ответил на приветствие, как подобает лорду. Он старался казаться спокойным, но его лицо было мертвенно бледным, представляя резкий контраст с ярко-рыжей бородой.

– Лорд, одну минуточку, – сказал Гринголд. – Я вынужден просил» об услуге.

– Что такое? – спросил Каурус нетерпеливо.

Воевода обернулся и указал пальцем на Габрию.

– Колдунья. Она не должна вмешиваться. Ее необходимо удалить.

Прежде чем кто-нибудь успел пошевелиться, Сайед вытащил из ножен свою длинную кривую саблю и заслонил собою Габрию.

– И не пытайтесь, – сказал он.

Этлон поймал взгляд Сайеда. В глазах вождя юноша прочел одобрение и благодарность. Он улыбнулся.

Каурус отослал прочь своих воинов.

– Лорд Этлон, передайте ей, что она не должна вмешиваться.

– Это лишнее. Она и так не стала бы мешать.

– Значит, все в порядке. Начинайте.

Хуннули, Габрия и мужчины слились с толпой людей, кольцом окружавших соперников. Сражающиеся молча повернулись друг к другу спинами и взметнули над головой мечи. Острия лезвия встретились, издав бряцающий звук. Мужчины обернулись. Ярость Гринголда не смягчилась с прошлой ночи. Его красное лицо и сейчас было искажено гримасой гнева. Этлон же казался совершенно бесстрастным, и его глаза смотрели на соперника с рассчитанным спокойствием охотника.

В круг ступил жрец Шургарта. Он взметнул вверх руки.

– Бог войны, бог справедливости! – крикнул он. – Рассуди этих людей. Избери победителя! – На последних словах жрец опустил руки, и соперники скрестили мечи.

Предположение Эуруса оказалось верным: Гринголд держал меч только в правой руке, но зато он использовал левую, чтобы толкнуть или схватить, и в этом он немного превосходил Этлона. Он также обладал большей физической силой и обрушивался сейчас на вождя с неистовством и злостью медведя.

Этлон отвечал ударом на удар, выпадом на выпад. Но вскоре он понял, что без щита недолго сможет противостоять яростным атакам воеводы. Он уклонился от удара кулаком, нацеленного в его голову, и молниеносно переложив меч в левую руку, ранил противника в грудь.

Воевода зарычал и удвоил атаки.

Звуки скрещивающихся мечей разносились по трелду, пока мужчины сражались с бессловесной яростью. Снова и снова Гринголд пытался сбить Этлона с ног или одолеть его большей силой, но вождь был гибче, увертливее, стремительнее и одинаково хорошо владел обеими руками. Ни один пока еще не нанес другому смертельного удара, и оба боролись, чтобы одержать победу, или – кто знает? – получить роковую рану.

Дыхание их стало тяжелым. Нанесенные Этлоном раны и уколы на теле Гринголда кровоточили. Этлон лязгнул зубами от тяжелого удара в подбородок, его мускулы болели от постоянного напряжения. Он на мгновение подался назад, чтобы утереть пот, застилавший глаза.

– Что, тебе это слишком? – засмеялся Гринголд. – Не будешь ли ты любезен опуститься на колени и дать мне закончить? Я убью тебя быстро.