Текст книги "Дочь молнии"

Этлон презрительно усмехнулся:

– Ты не в состоянии убить павшую лошадь, ты, корявый пень.

Гринголд бросился на Хулинина, его меч описал в воздухе дугу. Этлон увернулся и одновременно ударил противника по ногам. Лезвие глубоко вошло в мышцу правой ноги выше колена. Воевода пошатнулся.

В этот момент Габрия услышала, что Сайед вполголоса произнес какую-то странную фразу, и тут же Гринголд, качнувшись вперед, тяжело упал на землю. Любой другой, но не Габрия, мог подумать, что воеводу подвела раненая нога. Девушка знала больше. Она сжала рукой плечо Сайеда.

– Сейчас же прекрати, – сказала она требовательно.

Юноша покраснел, как мальчишка, пойманный за проделки.

– Ты хочешь потерять лорда Этлона? – прошептал он.

– Нет, конечно. Но он должен завоевать победу сам, без нашей помощи. Ему была бы противна даже мысль о нашем вмешательстве.

– Ну, хорошо, но если ты все-таки попросишь подмоги…

Они одновременно повернули головы в сторону сражающихся. Этлон атаковал лежащего на земле мужчину. Гринголд едва успел увернуться от меча противника, перекатившись на бок, и сразу же нанес ему опасный удар ногой. Этлон свалился на него, и Гринголд несколько раз тяжело опустил свой кулак на голову вождя.

Вождь Хулинина с трудом вывернулся и поднялся на ноги. Его противник держал меч обеими руками. Этлон чувствовал вкус собственной крови во рту, в глазах потемнело. Он несколько раз тяжело перевел дыхание, пока воевода с трудом вставал с земли. Они посмотрели друг на друга сквозь кровь и пот, застилавшие взор.

Коротко взмахнув мечом, Этлон сделал вид, что собирается нанести удар по раненой ноге. Гринголда – этого оказалось достаточно, чтобы тот, парируя удар, опустил оружие вниз и оставил незащищенным горло, куда резко взметнулось лезвие меча Этлона. Гринголд знал, что не обладает хорошей реакцией, поэтому он смог лишь нанести сильный удар в живот. Но этого оказалось достаточно, чтобы лезвие вождя отклонилось, царапнув по шее воеводу.

Непредвиденное нападение и резкая боль вывели Этлона из состояния равновесия, и он упал, хватая ртом воздух. Воевода метнулся к нему и занес меч над его распростертом телом. Этлон видел приближающееся лезвие, он попытался уклониться, но острие меча задело его правое плечо. Он застонал от боли, увернулся от лезвия и тяжело упал на бок. Меч выпал из его рук и упал в грязь, на расстоянии нескольких футов от его пальцев.

Гринголд победно закричал. Воевода, нога и шея которого сильно кровоточили, нацелил удар в голову Этлона. Тот с трудом ускользнул от лезвия и попытался дотянуться до своего меча.

– О нет, не удастся, – захохотал Гринголд.

Не в состоянии сам завладеть оружием противника, он отбросил в сторону свое собственное и прыгнул на вождя. Его пальцы сомкнулись на шее Этлона, и лицо его исказилось гримасой животной радости убийства.

– Габрия, умоляю тебя! – почти закричал Сайед.

Рука колдуньи вновь легла на его плечо.

– Нет.

Весь мир в глазах Этлона внезапно заслонила красная пелена боли. Он пытался сбросить с себя грузного воеводу, сидящего на его груди, и разжать пальцы, все сильнее сдавливающие горло. Но он с таким же успехом мог сказать горе: «Подойди сюда». Смерть была близко. В ушах бешено шумела кровь, руки холодели. Силы покидали его.

Но неожиданно для него самого в нем проснулись сила и жажда жизни, свойственные только натурам колдовской крови. В последние моменты незамутненного сознания он вспомнил о мече, лежавшем так близко. Он напряг все мускулы и связки, чтобы дотянуться до рукоятки, сделав рывок, стоивший ему фантастических усилий.

Гринголд не обратил никакого внимания на эту, как он думал, агонию своей жертвы. Он был слишком поглощен сознанием своей победы. Вождь Хулинина будет мертв через несколько секунд. Гринголд закрыл глаза и стиснул зубы, все сильнее сжимая шею противника.

Пальцы Этлона нащупали холодную кожу, покрывающую рукоятку меча. В эту секунду его гнев, боль и упрямство, его магическая сила соединились в нем в один яростный порыв. Бледное голубое сияние, почти невидимое в свете утреннего солнца, вспыхнуло вокруг его пальцев. Энергией дышал каждый мускул его тела, каждое движение. Он поднял меч вверх и опустил с размаху на ничем не закрытую шею Гринголда. Кровь воеводы залила обоих мужчин.

Слабая вспышка голубого пламени, незаметная для зрителей, исходящая из пальцев Этлона, опалила тело воеводы.

Гринголд умер почти мгновенно. Он лишь один раз вздохнул и медленно упал на Этлона, на его лице застыло выражение удивления и ненависти.

Этлон судорожно глотнул воздух. Голова страшно болела.

Странная тишина окружила его, и, выронив меч, он потерял сознание.

9

На несколько минут воцарилась тишина. Все изумленно взирали на два тела, лежащих в пыли. Затем засуетились, напряжение и эмоции выплескивались в возбужденной болтовне, выкриках и всхлипах по поводу Гринголда.

Габрия тяжело вздохнула и направилась к Нэре. Кончиком языка она потрогала разбитую губу и почувствовала вкус крови.

«Он жив», – сказал ей Эурус, и она благодарно кивнула.

Пирс и лекарь Рейдгара почти одновременно протолкались сквозь кольцо людей и поспешили к противникам. Они оттащили тяжелое тело Гринголда от Этлона и осмотрели обоих воинов. Лекарь Рейдгара глянул на лорда Кауруса и покачал головой.

Каурус заскрипел зубами. Дуэль была закончена. Шургарт избрал победителя.

Толпа людей начала редеть. Несколько мужчин клана отнесли домой тело Гринголда. Путешественники сгрудились вокруг Этлона.

– Он не сильно пострадал, – сообщил Пирс, – в основном синяки и неглубокие порезы.

– Тогда почему же я чувствую себя так, будто по мне пробежал целый табун? – раздался ворчливый голос Этлона. Вождь открыл глаза и медленно обвел взглядом встревоженные лица.

Сайед широко улыбнулся:

– Уж не знаю, как насчет табуна, но одна лошадь здесь точно побывала. Очень большая и уродливая.

Осторожно, с помощью Пирса, Этлон приподнялся и сел.

– Он мертв?

Все кивнули.

– У меня было странное чувство, когда я ударил его. Мне казалось, что я… – Этлон замолчал и посмотрел на свои ладони.

Пирс и Габрия обменялись удивленными взглядами.

– Большинство людей испытывают странные ощущения, когда их душат, – сказал Бреган.

Пирс остановил кровь, стекающую из раны на плече, и они вдвоем с Бреганом помогли Этлону подняться на ноги.

Этлон глубоко, полной грудью, вдохнул свежий весенний воздух.

– Седлайте лошадей. Мы уезжаем, – голос его был хриплым, но тон его остался прежним, властным и непреклонным.

– Мой лорд, – запротестовал Пирс, – вы, может быть, не сможете удержаться в седле.

В эту минуту к ним подошел Каурус. Его воинственность исчезла, уступив место почтительности и уважению.

– Лорд Этлон, вы непременно переночуете здесь сегодня.

Вождь Хулинина бросил на него быстрый взгляд. Голова Этлона болела, плечо горело, лицо было покрыто синяками и царапинами, он был совершенно измотан. У него не было ни сил, ни желания принимать поддержку этого неотесанного грубияна.

– Вы сказали: на одну ночь – мы и провели здесь одну ночь. Я не останусь в этом трелде ни часом дольше.

Лицо Кауруса стало красным. Он начал было что-то говорить, но Этлон отвернулся и захромал прочь, опираясь на руку Брегана. Остальные двинулись следом. Каурус не сделал даже попытки догнать их.

…Пока Пирс хлопотал вокруг Этлона, сидящего на табуретке, Габрия и мужчины упаковали вещи, оседлали лошадей, словом, приготовили все к отъезду. Когда они уже были готовы вскочить на лошадей, Этлон внезапно отдал своего серого жеребца Брегану, а сам сел на Эуруса. Габрия низко наклонила голову, чтобы скрыть улыбку радости и облегчения.

Никто из Рейдгара не пришел попрощаться с ними, и они покинули лагерь без звуков фанфар, просто и тихо, стараясь побыстрее добраться до дороги караванов.

Они не отъехали и нескольких миль от трелда, когда Пирс бросил встревоженный взгляд на бледное лицо вождя и приказал всем немедленно остановиться.

– Лорду нужен отдых, – сказал он.

Невзирая на протесты Этлона, вся группа спешилась и разбила лагерь на берегу небольшой речушки. Габрия покрыла одеялом сооруженную ею для вождя мягкую постель из трав и листьев; Пирс протянул ему теплый напиток из растертого мака, смешанного с вином. Этлон почувствовал, что у него больше нет сил противиться их заботе. Он выпил вино и уснул спустя мгновение.

Возле него под теплыми лучами солнца растянулся Бреган, прямо на траве. Валар и Кет отправились охотиться; остальные остались в лагере, радуясь нежданным минутам отдыха.

Габрия вновь сменила юбку на штаны и теплую тунику – одежду куда более практичную и удобную в такого рода путешествиях, чем обычное женское платье. Она уже привыкла к той свободе и легкости в движениях, которую мог дать ей только мужской костюм.

Убрав мешавшие ей волосы, она принялась разводить огонь, надеясь, что охотники скоро вернуться с добычей. Запасы продовольствия исчезали так быстро.

– Приближается всадник, – крикнул вдруг Сесен. Путешественники вскочили как один, тараща глаза на сидящего верхом мужчину, который направлялся к лагерю с большущим свертком поперек седла. Желтый плащ изобличал в нем человека из клана Рейдгара. Он остановился недалеко от них, отсалютовав с уважением и опаской.

– Лорд Каурус приказал передать вам вот это, а также принести вам извинения. Он надеется, что в следующий ваш визит он сможет доказать вам свое гостеприимство.

– В противном случае это будет иметь для него серьезные последствия, – пробормотал Сесен.

Пирс выступил вперед, чтобы принять мешок.

– Спасибо тебе, всадник. Передай лорду Каурусу нашу благодарность.

Человек сдержанно кивнул и удалился.

Габрия, Пирс и Сайед распаковали сверток, горя любопытством.

– Для человека, который жаловался на неурожайный год, он чересчур щедр, – заметила Габрия, держа обеими руками большой ореховый пирог.

Сайед окинул взглядом узлы и свертки.

– Он прислал все, о чем просил лорд Этлон.

– И кое-что сверх того, – добавил Пирс. – О, взгляните на это, – он поднял тщательно упакованный бочонок знаменитого рейдгарского медового вина. – Я почти прощаю ему его грубость.

– Вы думаете, он чувствует себя хоть чуточку виноватым? – спросил Сайед с сарказмом.

– Настолько же, как конокрад, – заметила Габрия.

Вместе с Пирсом они разобрали и распаковали принесенное, Сайед в это время кормил лошадей. Затем они начали приготовления к ужину. Незадолго до заката вернулись Кет и Валар с молодым оленем и несколькими кроликами. Скудная дорожная пища обернулась настоящим пиршеством.

Аромат свежего жареного мяса разбудил Этлона и Брегана, заставив их подобраться поближе к огню. Вождь сел, прислонившись спиной к толстому стволу срубленного дерева. Габрия наполнила для него чашу вином.

– Ну и вид у тебя, – сказала она, рассматривая его избитое лицо.

Она хотела бы сказать больше, она хотела рассказать ему, какая гора у нее свалилась с плеч, когда он остался жив, но слова застряли у нее в горле. Она дала себе клятву в будущем избегать неприятностей, связанных с ним и с Сайедом и собиралась следовать ей.

Девушка передала Этлону чашу с вином, затем, когда он осушил ее, наполнила ее вновь.

Этлон попытался улыбнуться, но боль от синяков и ссадин сделала его лицо неподвижным. Говорить он еще не мог и только молча смотрел на Габрию, повернувшуюся к огню. Вино согрело желудок, а мягкий вечерний ветер освежал ему лицо приятной прохладой. Неожиданное чувство удовлетворения овладело им, он не был более беспокойным или угрюмым и мрачным. Он был счастлив тому, что жив, он радовался друзьям. Даже Сайеду.

Молодой турик сидел рядом, присматривая за жарящимся мясом и утирая рукавом выступающие от жара и дыма слезы. Этлон заметил, что, хотя и Сайед поглядывал сейчас на Габрию, она держалась на расстоянии с ними обоими.

Этлон с надеждой подумал, что, возможно, в отношениях Габрии с Сайедом не было ничего такого, что он себе вообразил. Возможно, его выводы были чересчур скоропалительными. Он уже жалел о поспешном разрыве помолвки позапрошлой ночью. Он и не думал тогда, что дойдет до этого. Этлон вздохнул. Он совершил серьезную ошибку, позволив себе рассердиться; теперь в их отношениях все придется начинать сначала. Этлон знал, что никогда так просто не отпустит ее. Даже если она любит этого турика, он попытается вернуть ее, вновь завоевать ее расположение. Этлон медленно потягивал вино, наблюдая, как Габрия хлопочет у костра.

Когда ужин был готов, путешественники подсели к огню поближе, чтобы насладиться горячей пищей и дарами лорда Кауруса. Тушеный кролик, жареная оленина, сыр, свежий хлеб, ореховый пирог – всего этого было так много, что после еды им лень было пошевелиться. Этлон был еще слаб от большой потери крови, но усталость начала понемногу отступать, и он растянулся на земле, наслаждаясь вечерней тишиной.

Кет выстругал небольшую дудочку и теперь насвистывал, стараясь попасть в такт колебанию языков пламени, что было нелегко. Сайед достал свои игральные камешки, надеясь на этот раз обыграть Брегана. Габрия осталась подле Пирса, наблюдая за происходящим.

Сайед, сидящий прямо напротив ее, играл с Бреганом и улыбался ей, едва заметно вздыхая. Он не был огорчен внезапным ее отчуждением – она ведь не отвергла его совершенно. Он подождет.

Бледная луна зависла над лагерем; воздух посвежел от мягкого ветра, дующего с реки. Где-то рядом ухнул филин. Этлон собирался уже вернуться к своему ложу, когда Габрия вдруг вскочила на ноги.

– Этлон, здесь кто-то есть!

Вождь встал, за ним резко поднялись и все остальные. Руки потянулись к оружию. Нэра заржала в темноту, но ее ржание показалось Габрии более приветственным, чем опасением.

Они внимательно вглядывались в окружавшую их темноту, затем Бреган, вытянув руку, указал на смутный, бледный силуэт у небольшой рощицы, рядом с лагерем.

– Подойди сюда! – крикнул воин.

Фигурка в плаще нерешительно выступила из темноты, сделав несколько шагов и остановилась.

– Вы – группа Хулинина? – спросил глухой голос.

– А кто ты такой, чтобы этим интересоваться? – спросил Этлон.

– Я ищу девушку из Корина, ту, которую называют колдуньей, – последовал ответ.

До того как Этлон успел остановить ее, Габрия вышла вперед:

– Это я.

Она не чувствовала никакой опасности, но обрадовалась, когда три хуннули возникли из темноты и окружили ее.

Закутанная в плащ фигура охнула и попятилась назад при виде огромных черных лошадей.

– Я – Габрия из клана Корин, – мягко сказала девушка. – Не бойся. Что ты хочешь?

Казалось, незнакомец обрел смелость благодаря спокойному голосу Габрии; он вновь ступил в круг света.

– Я видела вас в трелде, но вы уехали прежде, чем я успела поговорить с вами, – дрожащими руками фигура отстегнула желтый плащ Рейдгара и оказалась… женщиной.

Она не была красавицей и, похоже, никогда не была таковой. Сухой ветер и беспощадное солнце наложили неизгладимый отпечаток на ее худое лицо. Ей было, по-видимому, далеко за сорок, в волосах ее серебрилась седина, ее одежда не была расцвечена ни орнаментом, ни украшениями – ничем таким, что говорило бы о ее принадлежности высшим слоям клана.

– Откуда вы узнали, что мы здесь? – спросил Бреган. – Говорите же.

– Я подслушала разговор лорда Кауруса с тем всадником, что отвозил вам дары. – Она боязливо взглянула на мужчин, затем повернулась к Габрии: – Я должна вам кое-что передать, леди. Это очень важно, – сказала женщина беспокойно. – Выходи! – крикнула она кому-то, спрятавшемуся позади нее, затем вытолкнула вперед маленькую чумазую девочку.

Ребенок попытался было зарыться лицом в юбку женщины, но она подтолкнула его к Габрии.

– Это Тэм. Ей десять зим. Моя сестра умерла, дав ей жизнь. Она владеет магией, как вы, леди. Прошу вас, возьмите ее с собой. С вами она будет в безопасности. Я не могу далее скрывать ее талант, а лорд Каурус… если он узнает, он велит убить ее.

Габрия от неожиданности потеряла дар речи и только переводила глаза с женщины на девочку.

– Мы не можем брать с собой детей, – заговорил Хан'ди, но Этлон остановил его жестом.

– Откуда вы знаете о ее таланте? – спросил вождь.

Женщина нервно заламывала руки.

– Она умеет! Она делает такие вещи! Она… она странная.

Габрия положила руку на шею Нэры:

– Ребенку и вправду знакома магия?

«Да», – ответила кобылица. Жеребенок подтвердил это ржанием.

Колдунья наклонилась, чтобы получше разглядеть лицо девочки. Ребенок был грязным и взъерошенным. Его потрепанное платье, очевидно, досталось ему от старших детей, но личико девочки было хорошеньким, а волосы, хотя и давно нечесаные, были густыми и темными. Ее смышленые глаза смотрели на происходящее вокруг с живым, беспокойным интересом; взгляд этот казался слишком взрослым для ребенка ее лет.

Габрия почувствовала, что сердце ее смягчилось. Хан'ди прав, конечно, ребенок будет некстати. Путешествие обещает быть долгим и опасным, и жизни их находятся под вопросом. Но, изучая взглядом беспокойное лицо Тэм, она не колебалась. Этот ребенок, эта маленькая колдунья в силу своего таланта должна быть укрыта и надежно защищена от сомнительной благодетельности людей, подобных Каурусу.

– Хочешь пойти с нами, Тэм? – спросила Габрия.

– Она не может говорить, – сказала женщина.

– Не может или не хочет? – уточнил Пирс.

Женщина пожала плечами:

– Она не произнесла ни слова, с тех пор как умер ее отец, пять лет назад. Мой муж говорит, она больна.

Габрия осторожно и бережно откинула со лба Тэм прядь черных волос.

– Ваш муж не говорил вам, откуда у нее вот это? – она повернула голову девочки к свету и указала на большой свежий кровоподтек на виске ребенка.

Женщина отступила назад, ее лицо выражало смесь страха и грусти.

– Вы понимаете, почему ей лучше быть с вами? Она не протянет долго со мной.

– Я не понимаю, почему в нашей компании ей безопаснее, – сказала Габрия.

– По крайней мере, у нее есть шанс, – взмолилась женщина. – Тэм из того же теста, что и вы. Позаботьтесь о ней. Я не могу!

До того как кто-нибудь смог остановить ее, она бросила на землю маленький узелок, повернулась и скрылась в темноте.

Воины двинулись было за ней, но Этлон остановил их.

– Пускай уходит.

Хан'ди, тяжелое лицо которого пылало, подошел к нему.

– Лорд Этлон, я протестую. Это предприятие не для детей. Мы не можем терять на эту девочку драгоценное время.

Пирс опустился на корточки рядом с Тэм и осторожно провел пальцем по синяку на ее лбу.

– Она выглядит вполне здоровой. Мне кажется, она будет в состоянии вынести путешествие.

– Кроме того, не можем же мы бросить ее здесь, – заметил Сайед.

– Или вернуть ее лорду Каурусу, – добавил Кет.

Этлон удивленно поднял брови, глядя на неожиданных защитников Тэм. Он был вполне согласен с Хан'ди, но у них не было выбора.

– Она отправляется с нами, – решил он. – Хуннули приглядят за ней, и мы, думаю, будем в состоянии выделить кусок для такого маленького едока.

Габрия благодарно улыбнулась Этлону.

Тэм и не пошевелилась во время бегства своей тетки и словесной перепалки между мужчинами. Казалось, она приросла к земле, настолько она была испугана. Габрию удивила эта полнейшая молчаливость девочки. Она не заплакала, не закричала, даже не вздохнула ни разу. Она так и стояла на том месте, где ее бросила тетка.

– Тэм, – мягко сказала Габрия. – Я тоже колдунья.

Тэм не отвечала. Ее маленькое личико побелело от волнения под слоем покрывавшей его грязи.

Девушка беспокойно посмотрела на мужчин. Только Пирс, Этлон и Сайед могли видеть, что она собиралась сделать, поэтому она подняла с земли камень размером со свой кулак и улыбнулась Тэм.

– Смотри.

Месяцы упражнений в каменном храме не прошли для Габрии даром, и одним словом она превратила камень в сладкую сливу.

Глаза Тэм широко распахнулись. Мужчины уставились на фрукт, ничего не понимая.

– Как ты делаешь это? – вскричал Сайед.

Габрия посмотрела на Этлона, лукавая усмешка тронула ее губы:

– Всего лишь упражнениями.

Она вложила сливу в руку Тэм, наблюдая, как девочка будет ее пробовать.

Тэм откусила кусочек, распробовала и, казалось, немного расслабилась. Сливовый сок потек по ее подбородку.

Лорд Этлон ничего не сказал по поводу происшедшего. Он не был уверен, как он должен отреагировать на колдовскую шутку Габрии. Он был вынужден признаться себе, что превращение камня в сливу заинтриговало его донельзя. Как просто это выглядит, а между тем как полезно это может оказаться. Он поглядел на Тэм, вытирающую липкие руки о грязную юбку, и в первый раз улыбнулся ей.

– Теперь, когда ты завладела ее вниманием, – сказал он Габрии, – почему бы тебе не предложить ей чего-нибудь более существенного, чем слива? Она, кажется, голодна.

Тэм неожиданно энергично кивнула и умоляюще протянула руки.

Пирс улыбнулся.

– По крайней мере, со слухом у нее все в порядке.

Тэм тем временем повернулась к ним спиной и, приложив пальцы к губам, пронзительно свистнула. Где-то далеко, в долине, залаяла собака. Габрия открыла рот от удивления, а Этлон и Сайед уставились друг на друга, не веря собственным ушам.

– Вы слышали? – прошептала Габрия.

Бреган огляделся.

– Что? Собаку?

– Мне показалось, я слышала… – она замолчала.

– Что? – спросил озадаченный Пирс.

Собака залаяла снова, на этот раз ближе. Габрия, Сайед и Этлон услышали слова, четко звучавшие в их мозгу: «Тэм, Тэм! Я иду. Я свободен, и я иду!»

Внезапно заржали хуннули, и в этот момент огромная пятнистая собака влетела в освещенное пространство, лая с безудержной радостью. Лохмотья веревки свисали с ее шеи. Пес подбежал к Тэм и прыгнул на нее передними лапами, облизывая ей лицо языком. Девочка сжала собаку в объятиях.

Габрия изумленно смотрела на пса:

– Я понимаю его!

– Собаку? – удивился, в свою очередь, Хан'ди.

– Да! – крикнул Сайед возбужденно. – Она лает, но я слышу все, что она хочет сказать.

Пирс сказал обиженно:

– А я не слышу.

– Я тоже слышу, – сказал Этлон.

Хан'ди всплеснул руками:

– Просто смешно. Это же всего лишь собака. Причем не из самых породистых.

– Это Тессер, – внезапно догадался Бреган, – охотничья собака из северных лесов. Ее вывели в клане Мурджик. Эти собаки белеют зимой и чернеют летом. Сейчас у нее период линьки, по-видимому.

– Тессер это или нет, это всего лишь собака, а они не умеют разговаривать, – отрезал Хан'ди.

Габрия покачала головой:

– Он, конечно, не умеет говорить, как мы, но мы слышим как бы перевод его лая на язык людей. Я не понимаю, как это происходит. Я сталкиваюсь с этим впервые.

Собака легла на землю, продолжая махать хвостом. Габрия осторожно поднесла к ее морде свою руку. Пес обнюхал ее.

«Привет, – услышала девушка. – Я – Тредер».

– Тредер, – удивленно повторила Габрия.

Бледное лицо Тэм расплылось в улыбке. Она молча села на землю рядом с собакой.

– О, – выдохнула Габрия, глядя на ребенка и собаку.

Этлон понял ее.

– Это сделала Тэм?

– Должно быть. Она каким-то образом наложила на пса заклинание, чтобы его голос стал ей понятен, а поскольку она использовала магию…

– Мы тоже можем понимать его, – закончил Сайед.

– Почему же тогда мы не слышим эту замечательную собаку? – спросил Хан'ди язвительно.

– Магия Тэм, должно быть, ограничена, – ответила Габрия. – Сила ее заклинания, наверное, распространялась только на магов. Она не знала, что нас куда больше. – Габрия потрогала пальцем оборванный конец веревки, свисающий с ошейника пса. – Я думаю, чья это может быть собака.

– Может, лорда Кауруса? – рассмеялся Сайед.

Тэм затрясла головой и указала пальцем себе на грудь.

– Сомневаюсь, что это ее собака, – заметил Бреган. – Это очень ценная порода. А может, нам следует вернуть ее обратно?

В ответ на это Тэм вскочила на ноги и решительно положила руку на плечо пса. Тот отчаянно зарычал.

Лорд Этлон криво усмехнулся.

– О нет. Он говорит, что последует за Тэм повсюду, хотим мы того или не хотим. И потом, у нас нет времени возвращаться.

– Вы не думаете, что ее будут искать? – спросил Сайед.

Вождь пожал плечами. Он вновь почувствовал усталость и желание прилечь.

– Сегодня, может статься, и нет, – пробормотал он, – а завтра на рассвете мы уедем.

Пирс подошел, чтобы помочь ему. Этлон махнул рукой в сторону Тэм:

– Накормите ребенка.

Он опустился на импровизированное ложе и заснул прежде, чем остальные успели вернуться к костру.

Хан'ди проворчал что-то насчет детей, от которых одни неприятности, и направился к своему шатру. Остальные собрались у огня и собрали для девочки еду, оставшуюся от ужина.

Сайед посмеивался, глядя, как Тэм с аппетитом поглощает хлеб, мясо и сыр.

– Она такая маленькая. И где все это в ней помещается?

– Такое впечатление, что она не ела уже много дней, – сказал Валар.

Бреган кивнул:

– Может, так оно и есть на самом деле. Похоже, о ней не очень-то заботились.

– Ее тетка даже не попрощалась с ней, – сказала Габрия.

– Что верно, то верно, – согласился Пирс. – Но что-то не заметно, чтобы Тэм сильно расстраивалась по этому поводу.

Девочка внимательно слушала, глядя на них живыми карими глазами. Насытившись наконец, она отставила тарелку и благодарно улыбнулась.

Ночь была уже глубока, и мужчины один за другим начали расходиться. Габрия собрала в узелок все скудные вещички Тэм и устроила ее на ночь рядом с собой, в маленьком походном шатре.

Нэра и Эурус отправились в луга, но жеребенок остался у входа в шатер Габрии.

Рано утром в неясном свете зари Габрия проснулась и обнаружила, что постель Тэм пуста. Она торопливо оделась и выбежала наружу, для того чтобы резко остановиться и улыбнуться облегченно. Тэм не ушла далеко. Она спала, свернувшись подле жеребенка хуннули, ее голова покоилась на его теплом боку, а ручонки обнимали его ногу.

У ее босых ступней спала собака, а Нэра, стоящая рядом, бдительно охраняла всех троих.

Кобылица обратила к Габрии свои темные глаза:

«С ребенком все в порядке. Она уже приручила своего хуннули».

Габрия радостно кивнула.

Вскоре после восхода солнца путешественники были готовы покинуть место ночлега. Этлон хорошо отдохнул и чувствовал себя куда более сильным, чем накануне. Пирс пытался убедить его остаться еще на день, но вождь знал, что они не имеют права терять более ни часа. Хотя Габрия ничего ему не сказала, Этлон почувствовал ее беспокойство по тому, как взгляд ее то и дело обращался к северу. Хан'ди тоже становился нетерпелив. Дела в Пра-Деш не могут ждать.

Поэтому они уложили вещи и покинули долину Рейдгара. Если у кого-нибудь в трелде и пропала собака, он, видимо, не решился беспокоить группу Хулинина.

Когда они достигли линии холмов, окаймляющих долину, Габрия обернулась, чтобы взглянуть на Тэм, сидящую на Нэре позади нее: она беспокоилась, что девочка расстроена расставанием с родным домом. К ее облегчению, лицо Тэм не выказывало ни тени печали. Девочка кончиками пальцев погладила по спине жеребенка, скакавшего рядом, и окинула простиравшиеся до горизонта равнины восторженным взглядом. Что бы она ни оставляла позади, скучать ей было не по чему.

В последующие дни у Габрии не было причины опасаться за Тэм или сожалеть о принятом решении. Тэм оказалась смышленой девочкой и старалась помогать Габрии во всем. Она быстро научилась не досаждать Хан'ди, была осторожна с Этлоном и воинами, зато Сайеда встречала неизменной открытой улыбкой, и Габрия пользовалась ее доверием. Девочка начала уже привыкать к бесконечному однообразию путешествия и скудной пище, а благодаря внимательной заботе о ней бледность щек и темные круги под глазами скоро исчезли.

Путешественники скоро были вынуждены признаться себе, что Тэм не так уж обременительна для них. Ее собака Тредер постоянно находилась подле своей хозяйки, но пес был также привязан и к Сайеду, и юноша как-то раз взял его с собой на охоту.

Но, несмотря на все возрастающую привязанность Тэм к Габрии, девушке не давала покоя полнейшая молчаливость ребенка. Она вообще ни разу не издала ни звука. Даже если она немая, рассуждала Габрия, она же может плакать или кричать. Но девочка была так тиха, что мужчины порой начисто забывали о ее присутствии.

Тэм полюбила Габрию и, казалось, была счастлива, но не было заметно, чтобы она так же глубоко была привязана еще к кому-либо в группе. Габрия думала, что ребенку так несладко приходилось в его прошлой жизни, что девочка замкнулась в себе, в своем собственном мирке, куда были допущены только такие открытые и честные создания, как ее пес и хуннули. Найдется ли когда-нибудь человек, думала Габрия, который сможет вытянуть недоверчивую Тэм из-за ее стен?