Текст книги "Маскарад"

Бланш сразу почувствовала жалость к этой несчастной девушке. Она вообще всегда старалась помочь тем, кому плохо, а Феба казалась здесь такой неприкаянной, ее так хотелось поддержать и утешить! Бланш подумала, что они обе чувствуют себя чужими в среде бродячих комедиантов, это явно не их стихия. Поэтому, не раздумывая, она тут же направилась к юной актрисе, присела с ней рядом и спросила:

– Что они тут все делают?

Феба от неожиданности едва не подпрыгнула, но тут же узнала гостью и успокоилась.

– Кто? Актеры? Они сейчас прогоняют акт. То есть репетируют.

– Что это значит?

– Это значит, что мистер Роули, мой муж и все остальные решают, где стоять во время спектакля и как двигаться.

Бланш смотрела некоторое время на артистов, чувствуя, что не очень понимает, о чем идет речь.

– А что будет потом? – поинтересовалась она.

– Потом будут репетировать другую сцену. – Феба уселась поудобнее, подперла ладонями щеки и стала похожа на маленькую девочку. – В этом акте я тоже буду играть.

Бланш изумленно посмотрела на нее.

– Неужели вы участвуете в этой пьесе?

– Да, конечно. – Феба взглянула на нее так, словно она сказала какую-то глупость.

Бланш подвинулась чуть поближе и спросила:

– Я могу чем-нибудь помочь?

На самом деле она в глубине души надеялась, что Феба все-таки откажется, но та безнадежно сказала:

– Хорошо, если бы кто-то помог мне выучить мою роль.

– Выучить роль? – не поняла Бланш.

– Да. Понимаете, я занята в сцене, которая у меня никогда не получалась. Если бы кто-нибудь читал за одного героя, то я бы смогла быстрее заучить свои слова. Молюсь Богу, что не перепутаю чего-нибудь.

– Хотите, я попробую? – предложила она. Феба посмотрела на нее с надеждой.

– Ой, как здорово! – В одно мгновение лицо девушки осветилось такой радостью, что Бланш даже поразилась, никак не ожидая от своей новой подруги такого всплеска эмоций. – Вот, держите, это ваша роль.

С этими словами она сунула Бланш несколько мятых листков с текстом, и та бегло их просмотрела. Господи, что она делает!

– Откуда мне читать? – спросила она.

– С самого начала, там, где слова Дункана.

– Ага, хорошо. – Бланш тут же сделала, как ее просили.

Феба ответила ей своей фразой, и Бланш внезапно поразилась тем изменениям, которые на ее глазах произошли с юной актрисой. Голос у девушки стал глубже, женственней, и сама она как будто выросла, постарела, даже во взгляде появилась некая усталость, как у умудренной опытом женщины. Добровольная помощница изумленно смотрела на актрису, пока та не толкнула ее локтем.

– Ну же, теперь ваши слова.

– Что? Ах да! – Бланш торопливо прочитала свою реплику, пытаясь понять, каким образом девушка смогла так мгновенно измениться. В следующую секунду Феба поморщилась.

– Нет, не так! Вы же король, понимаете? Вы должны говорить веско, уверенно. Попробуйте еще раз!

Сумасшедший дом, – подумала Бланш. Один актер ходит из угла в угол и разговаривает сам с собой, другие спорят о том, где им стоять, чтобы сказать слова, написанные кем-то еще. Полный идиотизм! Неужели Феба ожидает, что она всерьез увлечется всем этим бредом? И все-таки Бланш откашлялась и, стараясь говорить грубым мужским голосом, прочитала строку еще раз.

Феба хлопнула в ладоши.

– Вот! Теперь значительно лучше, продолжайте!

Новоявленная актриса не очень поверила ей, но все-таки вспомнила, как Феба настаивала: «Поверьте в то, что вы говорите». Ну ладно – подумала она и следующую реплику произнесла громко, уверенно, так, как, по её мнению, должен был говорить государь.

Феба тут же ответила, мгновенно войдя в образ знатной дамы, причем сделала это настолько убедительно, что Бланш, совершенно непроизвольно, сама заговорила ей в тон. Они произносили реплику за репликой, фразу за фразой, леди Макбет на глазах становилась очаровательной и в то же время коварной. Бланш словно сама превратилась в мужчину, правителя, опутанного сетями предательства, но не желающего в это поверить. И ни одна женщина, даже такая сильная и властная, как леди Макбет, не сможет поколебать его убежденности, ведь он – король! Феба произнесла последнюю реплику. Бланш посмотрела в листок. Ее роль окончена, но она могла бы прочитать за другого персонажа, если Феба желает… Внезапно в зале раздались аплодисменты; и Бланш удивленно оглянулась вокруг. Те самые люди, которые недавно репетировали свои роли и спорили о том, где кому стоять, теперь окружили их с Фебой и хлопали. И только тогда она перевела дыхание и окончательно пришла в себя. Оказывается, она не в сыром мрачном шотландском замке, а в пыльном, маленьком театре, находящемся в провинциальном английском городке. Странно, у нее появилось такое чувство, будто она и, правда король.

– У тебя все здорово получилось, – наконец смогла сказать Бланш своей партнерше.

– Правда? – Феба вопросительно посмотрела на мужа. – Жиль, все правильно?

– Очень хорошо, я знал, что у тебя получится. – Он обнял жену и вдруг спросил: – Ты уже выступала на сцене?

Бланш оглянулась, думая, что он разговаривает с кем-то еще, и тут же поняла, что вопрос адресован к ней.

– Я? – изумилась она. – Нет, конечно, нет.

– М-да, – как-то непонятно хмыкнул актер и положил руку жене на плечо. – Пойдем, дорогая, ты нам понадобишься в следующей сцене.

– Правда, у меня получилось? – Феба посмотрела на мужа. Бланш не расслышала ответа, зато она заметила, какой быстрый, исполненный любви взгляд бросила девушка на своего возлюбленного, а тот в ответ нежно прижал ее к себе. Сама Бланш в эту минуту почувствовала себя неловко, будто она подглядывала.

К ней тихо приблизился Саймон и сел на ящик, на котором только что сидела Феба.

– Хорошая игра, милая принцесса, – сказал он. – Очень интересная трактовка образа.

– Кажется, обыкновенная молоденькая девушка, но я и вправду поверила, что передо мной леди Макбет. Она даже стала выше ростом, – сказала Бланш, забыв о грусти и одиночестве.

– Феба? Да, она талантливая. – Он внимательно посмотрел на Бланш, словно изучая, и она, не выдержав ее взгляда, отвела глаза. – Можно попросить тебя прогнать и со мной одну сцену?

Теперь уже Бланш вопросительно посмотрела на него.

– Неужели ты собираешься выйти на сцену?

– Когда за мной гонится полстраны? Нет, – он как-то стеснительно улыбнулся. – Просто я бы хотел сохранить форму.

– Ты знаешь, – она задумчиво посмотрела на собеседника, – когда ты о чем-нибудь просишь, мне все время кажется, что ты играешь роль.

– Ну, не всегда, – его голос неожиданно стал серьезным. – Так ты поможешь мне повторить роль?

Бланш в замешательстве подняла руку, чтобы убрать со лба прядь волос, и вдруг почувствовала, что ее бьет дрожь.

– Похоже, я очень устала, – сказала она. – И потом, я ведь ничего такого не делала, просто читала текст.

– Принцесса, многие продали бы душу дьяволу за то, чтобы читать так хорошо.

– Извини, не поняла.

– Давай прочитаем эту сцену. Только одну, принцесса.

– Может быть. А это из шотландской пьесы? Саймон заразительно засмеялся:

– Ты быстро учишься. Нет, я подумаю о чем-нибудь другом. Скажем, любовная сцена, устроит?

Если он собирался поставить ее в неловкое положение, то ему это явно не удалось. Бланш давно решила для себя, что этому человеку не нужно знать, какие чувства вызывают его взгляды, слова, жесты, а собственные эмоции она уже давно научилась надежно скрывать от посторонних.

– Не думаю, что отрицательные герои заняты в любовных сценах.

Саймон снова рассмеялся:

– Обычно не заняты, точно. Так вот, как ты меня оцениваешь? Отрицательный герой, да?

– А разве не так? – Вот теперь Бланш почувствовала себя неловко под его теплым изучающим взглядом. – Ты и есть отрицательный герой.

– Неужели?

Вместо ответа девушка снова отвела глаза. Ей нужно было знать ответ на этот вопрос, просто необходимо. И тогда она спросила:

– Скажи, ты убил того человека?

ГЛАВА 10

Саймон словно натолкнулся на стену. Мгновение назад веселый и доброжелательный, он помрачнел и после паузы спросил:

– А ты сама как думаешь?

– Я не знаю, – Бланш потерла виски. – Ты актер. Ты можешь сказать все, что угодно, и как я узнаю, что ты не притворяешься?

– Ты меня не знаешь, – печально и в то же время с каким-то плохо скрываемым гневом сказал он. – Если бы это было иначе, ты поняла бы, что я никогда… А, черт!

Он встал, раздраженно сунув руки в карманы. Бланш протянула руку, чтобы удержать его, а может быть успокоить, но тут же отдернула. Нет, этот человек не нуждается в жалости.

– Когда-нибудь ты узнаешь меня лучше, – его взгляд прожигал девушку насквозь, и она, против своей воли, не могла отвести глаза. – Ты узнаешь и поймешь, поймешь, что я… А впрочем, неважно.

– Саймон, – тихонько окликнула Бланш, увидев, что он собирается уйти.

Мужчина оглянулся, но понял, что продолжения не последует.

– Принцесса, ты собиралась что-то сказать?

– Нет, ничего. – Она беспомощно оглянулась, только сейчас сообразив, что они не одни на сцене, хотя, похоже, никто не обращал на них никакого внимания.

– Я так и думал. – Саймон резко развернулся и ушел, оставив ее одну.

Девушка уже собиралась вновь окликнуть его, но затем медленно, неохотно отвернулась. В самом деле, что можно ему сказать? Она не верила в его невиновность. Разве в противном случае его осудили бы? И все же… все же где-то в уголках сознания у нее зародилась искра сомнения, которую она не могла игнорировать. Они были знакомы всего несколько дней. Правда, иногда казалось, что их знакомство длится целую вечность, но это всего лишь потому, что им пришлось вместе провести столько времени, да еще при таких необычных обстоятельствах. Именно отсюда и проистекают ее сомнения. За все время, за эти несколько дней, несмотря на свою репутацию, несмотря на все свои угрозы, он ни разу, не ударил ее. Этот человек позволил себе единственный недостойный поступок – поцеловал ее, а потом сказал, что это ничего не значит.

Внезапно Бланш почувствовала, что больше не может оставаться в бездействии. Надо куда-нибудь пойти, что-то сделать. Лучше не вспоминать об этом поцелуе и не думать о том, что если бы им не помешали, то она могла позволить ему целовать ее еще и еще, а потом пойти и дальше. Лучше не вспоминать его объятия и то, что все это для него ровно ничего не значит! В таком смятенном состоянии души девушка покинула сцену и сама не заметила, как вновь очутилась в гримерной, где без сил опустилась на первый попавшийся стул.

– Это мой стул! – раздался резкий голос, и Бланш, наконец, пришла в себя. Голос принадлежал Одетте, костюмерше Катерины, с которой они вчера делили комнату.

– Извините, что? – не поняла Бланш.

– Это мое место! Встань сейчас же!

Бланш замерла, оскорбленная и недоумевающая. Одетта сразу показалась ей именно такой, какой, по ее мнению, должна быть актриса бродячего театра, – вульгарной, с густо напудренным лицом и выкрашенными хной волосами, с тяжелым враждебным взглядом. Еще вчера, только увидев гостью, она бесцеремонно осмотрела ее с ног до головы и, презрительно фыркнув, отвернулась. Вчера Бланш слишком устала, чтобы обращать внимание на подобное, но сегодня она чувствовала себя совсем иначе.

– Извините, а почему? Вы ведь на нём не сидите? – спросила она.

– Ты просто глупая дебютантка и ничего не знаешь! – не скрывая неприязни, ответила Одетта и пальцем показала на дубовый стул. – Это место Жиля. Вот тут сидит миссис Роули, а здесь – я.

– Одетта, – в комнату незаметно вошла Катерина. – Ну что ты нападаешь на нашу гостью? Мисс Марден действительно не знакома с нашими порядками. Пожалуйста, извинись перед нею.

Одетта, сжав кулачки, резко развернулась, но тут же сникла, увидев, кто к ней обращается. Однако не смирилась:

– Слушаю, мадам. – Она повернулась к Бланш. – Мне очень жаль, сударыня, что вы столь невежественны.

– Одетта!

– Ничего, Катерина, – Бланш встала, чувствуя, как напряжены ее нервы, и понимая в то же время всю абсурдность этой ситуации, посмотрела на костюмершу и, стараясь выглядеть спокойной, сказала:

– Прошу извинить меня, мадам, я больше не допущу подобной ошибки.

– Посмотрим, – фыркнула та и отвернулась так резко, что зеленые юбки взметнулись веером.

– Видите ли, актеры очень болезненно воспринимают малейшие покушения на свою собственность, – улыбнулась Катерина и, взяв девушку под руку, повела в противоположный конец актерской уборной. – Давайте сядем на этих стульях, правда, они не очень удобны, и поговорим. Вы выглядите немного встревоженной. Могу я чем-нибудь вам помочь?

Бланш подперла руками подбородок, совсем как недавно Феба, и, немного помолчав, ответила:

– Вряд ли кто-либо может мне чем-нибудь помочь.

Катерина слегка улыбнулась:

– Да, эти мужчины. Иногда они просто невыносимы.

– Мужчины? – Бланш смутилась. – А при чем здесь, это?

– У вас на лице все написано. Вы с Саймоном…

– Саймон меня совершенно не интересует.

– Да? – теперь Катерина улыбнулась уже открыто, – А в чем же тогда дело?

– Я потеряла работу в Лондоне. – Девушка загнула палец. – Я не могу попасть домой. – Еще один палец. – Кроме того, я провела последние несколько дней в компании убийцы, приговоренного к смерти, и теперь оказалась вместе с бродячими комедиантами! Извините, вы все ко мне прекрасно отнеслись, но…

– Ты судишь слишком строго, Бланш, – прервала ее Катерина. Она говорила все так же вежливо, однако в ее голосе прозвучал металл. – Ты нас совсем не знаешь.

– Простите меня, пожалуйста. Вы все были так добры ко мне. Но когда я думаю о том, как вся эта история скажется на моей репутации…

– Думаю, что твоя репутация уже безнадежно пострадала, малышка. Это произошло в тот момент, когда ты пошла с Саймоном.

– Но у меня не было выбора! И нет его сейчас.

– Ты можешь и дальше продолжать жалеть себя, а можешь попытаться снова взять свою судьбу в свои руки. – Катерина накинула на плечи платок. – Я возвращаюсь в нашу комнату. Ты пойдешь со мной?

– Я… нет, спасибо. – Бланш замерла, чувствуя, что к ней возвращаются силы. Да, ей по-прежнему было жалко себя, но ведь она и, правда, ни в чем не виновата! Почему же она покоряется судьбе?

– Спасибо, – еще раз прошептала она. Катерина кивнула.

– Подумай над тем, что я тебе сказала, девочка, – с этими словами она величаво вышла из комнаты. Вместо нее в уборной почти сразу появился Жиль; он постоял немного, помолчал, глядя на Бланш, и вдруг неожиданно произнес:

– М-да, Феба права, ты справишься.

– Извините, о чем вы? – не поняла она.

– Разве ты не слушала? Ты нам нужна, – с этими словами Жиль подошел к ней и, потянув за руку, довольно бесцеремонно поднял ее. – Мы дадим тебе маленькую роль мальчика-пажа. Как я понимаю, ты никогда не играла пажей?

Она едва не упала от такой новости.

– Стань вот сюда! – Жиль стремительно вывел ее на сцену, подвел к группе актеров, стоявших там, а сам расположился за ними. – И ничего не говори.

– Но, что я…

– Тихо! Мы будем репетировать. Давайте, с самого начала акта.

В эту секунду к Бланш подошел мужчина, которого она прежде не видела, смерил ее взглядом и безапелляционно произнес:

– Рост у вас не совсем тот, который нужен, но, думаю, это неважно.

Девушка едва не отшатнулась, настолько нахально незнакомец измерял ее, но удержалась, заметив, как нахмурился Жиль. Оказывается, он значительно более решителен и серьезен, чем это казалось с первого взгляда. Неужели в театре все умеют настолько хорошо скрывать черты характера, что их не сразу распознает посторонний человек?

– О чем вы говорите? – воскликнула Бланш.

– Нам надо, чтобы все поверили, что вы мальчик, а не девушка, играющая его роль, – пояснил мужчина, но Бланш так ничего и не поняла.

– Я вам не бесчувственный манекен, сэр, чтобы помыкать мной по собственному желанию, – сердито заявила она. За спиной раздались удивленные восклицания и перешептывания, но Бланш, не обращая внимания на нахмуренный взгляд Жиля, продолжала:

– Я не знаю, что тут делаю и не очень хорошо представляю, что значит роль мальчика. Мне кажется, я проявляла достаточно терпения все эти дни, но это переходит всякие границы. Пока вы не скажете, чего от меня хотите, нет, пока вы не попросите меня об этом, я с места не сдвинусь. Уверяю вас, сэр, я сдержу свое слово!

На сцене воцарилась мертвая тишина. Никто не осмеливался пошевелиться или хотя бы откашляться. А Жиль несколько томительных мгновений сердито смотрел на нее, и вдруг, к изумлению всех, и в первую очередь Бланш, громко расхохотался.

– Вот уж не сомневаюсь! – все так же смеясь, воскликнул он, подошел к девушке и обнял так, что у нее перехватило дыхание. – Феба, любовь моя, ты была права, она справится!

Он подмигнул жене, сидевшей неподалеку в тени, но та нетерпеливо отозвалась:

– Все же тебе надо объяснить, чего ты от нее хочешь. Да и всех введи в курс дела.

– Примите мои извинения, мисс Марден. – Тут он отвесил ей глубокий поклон. – Я забыл, что вы не привыкли к нашим порядкам.

– Нет, Саймон сделал правильный выбор, – ухмыльнулся Жиль и тут же продолжил. – Нам нужен оруженосец. Понимаете, кто-нибудь, кто стоял бы в течение акта на сцене с копьем в руках. В этой роли нет слов. Просто будете стоять, вот так. – С этими словами он вытянулся, как стражник на посту, одной рукой сжимая воображаемое копье. – Это в театре называется, если вам интересно, роль травести, то есть мужская роль, которую исполняет женщина, понимаете?

– А иногда еще мужчина исполняет женские роли, – вставил Лестер.

– Ну, так что вы скажете? Согласны?

– Да, – неожиданно для себя ответила она, прежде чём поняла, что происходит. Теперь ей оставалось только пожалеть себя.

– Вот и отлично! – Жиль хлопнул ее по плечу и сразу скомандовал: – Так, станьте туда! Все по местам, по местам!

Уже не обращая больше никакого внимания на Бланш, он хлопнул в ладоши:

– Итак, начинаем! Акт первый!

В эту секунду Бланш поняла, что ей предстояло принять участие в спектакле и простоять на сцене несколько минут в мужской одежде на глазах у сотен зрителей. Это было так страшно и в то же время так волнующе интересно! За всю жизнь с ней не случалось ничего подобного. Кажется, приключения оказались не такими уж жуткими.

Саймон тихонько уселся на одну из скамеек в зрительном зале, темном из-за приспущенных штор, и подался вперед, с наслаждением наблюдая за репетицией. Боже, как же он соскучился по всему этому! Как ему не хватало в заточении этих споров на сцене о том, кому, где стоять, этого вечного репетиционного хаоса, когда одновременно проигрываются сразу несколько сцен. Сейчас его волновал даже запах сцены, каждый звук и чувство причастности к таинству, происходящему в театре. Его поразило, что Бланш не верит ему из-за его профессии, однако следует признать, в ее словах имелся определенный резон. Всю свою жизнь Саймон играл роль, пусть и не ту, которую предполагала Бланш. Иногда даже ему становилось трудно понять, где заканчивалась игра, и начинался он, такой, какой есть в реальной жизни. В последнее время стало даже труднее определить, а существует ли еще на самом деле настоящий Саймон. Сам-то он отвечал на этот вопрос утвердительно, но в последние несколько месяцев тоже начал сомневаться.

А на сцене тем временем Жиль командовал Бланш, куда ей стать, заставляя переходить с места на место, и она, похоже, пока еще терпела все эти перемещения. Саймон улыбнулся. За эти дни у него не было ни минуты покоя, пускай теперь другие повозятся с его случайной знакомой. Черт побери, если бы он заранее знал, что за девушку захватил в заложницы, то попытался бы найти себе кого-нибудь другого. Хотя, с другой стороны, смогла бы изнеженная жеманная лондонская красотка помочь ему избежать всех тех ловушек, которые ему расставляли его преследователи? Сомнительно. И вряд ли какая-нибудь девица оказалась бы столь открытой и непосредственной, чтобы так искренне отдаться его объятиям, как это сделала Бланш там, в гостинице. При воспоминании об этом Саймон едва не застонал от желания.

Он беспокойно поерзал на скамье, стараясь отвлечься от плотских мыслей и сосредоточиться на том, что происходит на сцене. Споры там завершились, похоже, к всеобщему удовольствию, и репетиция пошла полным ходом.

Бланш встала позади и подняла руку так, словно держала копье. Саймон хорошо знал, что эта роль вовсе не так проста, как кажется. Попробуйте стоять неподвижно в то время, когда все вокруг двигаются, произносят свои слова, а тебе при этом приходится умирать от скуки, понимая, что нельзя ни пошевелиться, ни даже зевнуть! У Бланш, определенно, имелся изрядный талант, он это заметил, когда они с Фебой репетировали текст леди Макбет. Но теперь, глядя на стоящую, на сцене девушку, Саймон понял, что она обладает и большой выдержкой и самодисциплиной.

Саймон встал со скамьи. От него не ускользнуло, как вздрогнули ресницы Бланш, заметившей его. Больше девушка ничем не выдала свое состояние, Саймон с удовольствием окинул ее невысокую фигурку в воинских доспехах. Да, копье в ее руках будет смотреться восхитительно. Будь его воля, он позволил бы ей носить мужское платье всегда, когда она захочет.

Из груди вырвался непроизвольный короткий смешок, и в то же мгновение Жиль, стоявший на сцене, услышав посторонний звук, недовольно обернулся к нему.

– Эй, там! Какие-то проблемы?

Саймон очень хорошо знал, что происходит, когда Жиль начинает говорить подобным тоном, поэтому поспешно произнес:

– Нет, нет, – для пущей убедительности он прокашлялся. – Просто что-то попало в горло. Прошу извинить за то, что помешал.

– Ага. – Жиль мрачно посмотрел на него. – Мы уже закончили. Мисс Марден, вы свободны. Разыщите миссис Стамплс, и пускай она подыщет вам костюм. А ты, – он бросил взгляд на Саймона. – Лучше бы пошел куда-нибудь, где тебя никто не увидит. Тот лишь горько усмехнулся. Жиль прав, надо скрываться. Если беглеца обнаружат, то плохо придется всей труппе, а не только ему одному. Черт возьми, жаль, что нельзя жить вместе с остальными актерами в старом сарае за городом. Воздух свободы так пьянит! Но вслух Саймон сказал:

– Вы правы, сэр. – Он подошел к краю сцены и добавил: – Думаю, мисс Марден тоже следовало бы укрыться где-нибудь. Или ты думаешь, что показывать ее зрителям – это хорошая идея?

– Это называется, спрятаться на виду у всех, – подмигнул Жиль. – Ладно, иди и забери ее с собой. Помоги ей разыскать миссис Стамплс.

Бланш, стоявшая у задника сцены и заправлявшая волосы под шляпку, испуганно посмотрела на мужчин.

– Нет, нет, спасибо! Уверена, я сама справлюсь.

– Я буду, счастлив, помочь, – перебил Саймон и протянул ей руку. – Прошу, принцесса.

Бланш посмотрела на протянутую руку, кивнула и, не говоря ни слова, направилась к ступенькам, чтобы спуститься со сцены. Саймон развел руками и пошел за ней следом. В самом деле, разве можно было ему ожидать другого обращения? И все-таки было так приятно идти за ней по коридорам, наблюдая, как при ходьбе взметаются юбки, на мгновение, обрисовывая контуры бедер. Вряд ли сама Бланш представляла, насколько соблазнительна она в эту минуту, подумал Саймон, а вслух сказал:

– Знаешь, принцесса, у тебя все получилось просто здорово.

– Да? – Она пошла быстрее. – Тогда почему же ты смеешься?

– Я смеюсь над собой. Внезапно я пожелал то, чего не смогу иметь никогда.

– Почему?

– Потому что слишком много ожидал. Я забыл, что ты не из нашего мира.

Бланш снова развернулась так, что юбки веером взметнулись вокруг ее ног, и бросила через плечо:

– Не надо со мной разговаривать, как с ребенком!

– Да я и не разговариваю! – Он и сам не понял, что такого сказал.

– Может быть, мне приходится идти с тобой, но я не какая-нибудь беспомощная мисс, – продолжала выговаривать ему Бланш. – Скажу спасибо, если ты будешь помнить об этом.

Саймон с готовностью кивнул, а сам продолжал любоваться ее раскрасневшимися щеками и вздымающейся грудью. Да, эта девушка просто восхитительна!

– Саймон, – позвала Бланш, и он остановился, пораженный робкими интонациями, прозвучавшими в ее голосе, – Как ты думаешь, я смогу появиться на сцене?

– Это очень легкая роль, принцесса. У тебя все получилось великолепно.

Она покраснела.

– Спасибо. Только я не об этом. А вдруг кто-нибудь меня узнает?

– Вряд ли это возможно после того, как с тобой поработает миссис Стамплс.

Саймон приоткрыл одну из дверей и деликатно отвернулся.

– Вот здесь располагается дамская комната. Миссис Стамплс – у дальней стены.

– Спасибо, – Бланш переступила порог и остановилась в смущении. В комнате находились несколько женщин в разных нарядах и полураздетые. Некоторые повторяли свою роль и декламировали стихи, другие накладывали грим на лица, глядя в маленькие зеркальца. Другие нянчились с детьми. В дальнем конце комнаты почтенная матрона пришивала к платью воротник, а на столе перед ней были разложены кучей платья и куски материи.

– Извини, – пробормотала Бланш. – Пожалуй, мы поговорим попозже.

– Думаю, да. – Саймон отошел от двери.

К тому моменту, когда день начал клониться к закату, Бланш от всей души жалела, что не сломала себе ногу. Она смирилась бы с любым несчастьем, лишь бы не выходить на сцену. Теперь то, что утром казалось ей неплохой идеей, выглядело полным безумием. Всю жизнь она мечтала о приключениях и вот, похоже, дождалась.

– Просто великолепный наряд, – раздался шепот слева, и она закрыла глаза от отчаяния. Саймон! Конечно, разве мог он удержаться от того, чтобы не прийти и не поиздеваться над ней!

– Уйди сейчас же! – прошептала она, выглядывая из-за кулис на сцену. Весь вечер Бланш с ужасом ждала этого момента, понимая, что отступать некуда. А Саймон, похоже, находит всю эту ситуацию просто забавной! Не сдержавшись, она взмолилась:

– Ну, пожалуйста, оставь меня в покое! Ты мне надоел!

– Похоже, ты боишься.

– Ничего подобного.

– Да, да! – Саймон отступил на шаг и внимательно посмотрел на нее. – Посуди сама, ты побледнела и вся покрылась потом. Наверное, уже жалеешь о том, что ввязалась во всю эту историю с театром?

Бланш решительно повернулась к нему.

– Я вовсе не такая уж бедная овечка, чтобы переживать по этому поводу! И если потребуется выйти на сцену, чтобы доказать это тебе, то я сделаю так, как нужно!

– Ну, ну, – он широко улыбнулся. – Удачи тебе.

Бланш опять посмотрела на сцену. В ту же секунду колени у нее задрожали, и ей показалось, что она вот-вот упадет. Господи, во что она вляпалась! Ладно, была бы она актрисой, а то теперь придется целый акт стоять на сцене на глазах у десятков людей, да еще и в мужском костюме! Она этого не вынесет!

– Пойдем, девочка, – Томас, игравший второго солдата, взял ее под локоть. – Наш выход.

У Бланш не осталось времени на протесты. Томас почти силой протащил ее несколько шагов, прежде чем девушка пришла в себя. Она шла за ним, почти не дыша, и дрожала всем телом. На сцене Бланш стала неподвижно на месте, отведенном ей по сценарию, и замерла с бутафорским копьем в руке. К счастью, ее роль заключалась лишь в том, чтобы стоять и следить за игрой других актеров.

Мало-помалу она успокоилась. Феба читала свой текст, и никто из зрителей не обращал ни малейшего внимания на «стражника». Поэтому Бланш, наконец, смогла перевести дух и оглядеться. Ничего сложного в ее роли нет, и чего она так боялась? Она посмотрела в зрительный зал. Над сценой висела большая люстра, и горевшие в ней свечи ярко озаряли актеров и декорации. Первые ряды зрительного зала были также освещены, и Бланш отчетливо видела лица зрителей. В театре не осталось ни одного пустого места, на спектакль труппы бродячих актеров пришли люди всех возрастов и разного положения. Респектабельные матроны сидели, тесно прижавшись к своим мужьям, преуспевающим торговцам. Поодаль сидела группа хорошо одетых молодых людей, изо всех сил старавшихся сделать вид, что они умирают от скуки. А рядом с ними, широко открытыми глазами, с восторгом взирали на все происходящее на сцене выходцы из простонародья, лавочники и крестьяне, возможно, впервые в жизни оказавшиеся на спектакле. В ложах сидела знатная публика, разодетая в шелка и бархат, и бесцеремонно разговаривала, не обращая внимания на игру актеров.

Впрочем, так только казалось. Все эти люди, такие разные на первый взгляд, на самом деле были в чем-то очень похожи. Их всех, в действительности, захватил спектакль, они вместе аплодировали и одновременно разражались негодующими возгласами, если их расстраивали поступки героев пьесы. А на сцене царила Феба, теперь уже не скромная простая девушка, но настоящая леди Макбет, властная, расчетливая. Ее превращение казалось настоящим чудом, свидетелями которого стали и Бланш, и сотни людей, пришедших в этот вечер на спектакль.

Бланш несколько секунд следила за игрой актеров, а затем вновь посмотрела в зрительный зал. Кто все эти люди, что привело их сюда сегодня? Вон сидит старичок, похожий на ученого, и одобрительно кивает в ответ на реплики актеров. А эта почтенная дама неопределенного возраста все время, не отрываясь, смотрит на Лестера. Рядом с нею сидит мужчина в напудренном парике и ярко-зеленом камзоле. Как смогла заметить Бланш, он был, похоже, единственный в этом зале, кого нисколько не интересовал спектакль. Странно, зачем он вообще сюда пришел, разве только для того, чтобы встретиться с какой-нибудь актрисой. Этот посетитель казался чем-то встревоженным, глаза его беспокойно бегали по сцене, словно он пытался разглядеть, что происходит за кулисами. Человек явно кого-то искал. Но кого же можно найти на сцене во время спектакля? Только обычных актеров, да еще одну случайно попавшую в их общество девушку, переодетую в костюм стражника…

От неожиданной догадки Бланш бросило в холодный пот, бутафорское копье налилось свинцовой тяжестью и, выскользнув у девушки из пальцев, с резким грохотом упало на пол. Актеры, занятые на сцене, бросили на нее возмущенные взгляды, но зрители, похоже, не обратили на это происшествие внимания. И, слава Богу, потому что Бланш очень хотелось бы ошибиться. К несчастью, она уже знала, что встречала этого странного человека раньше. Его лицо она видела теперь в страшных снах, оно превратилось в постоянный кошмар после тех нескольких встреч, на мосту и у лесного ручья. Этот человек охотился на них с Саймоном и, наконец, выследил! Боже милостивый! Что же теперь делать?