Текст книги "Костер в ночи. Мой брат Майкл. Башня из слоновой кости (сборник)"

Глава 19
Абхаинн-Камас-Фхионнаридх

Поутру явились туманное солнце и сиделка – моложавая широкоплечая женщина, на вид добрая и очень опытная. Я с облегчением сдала ей дежурство и пошла завтракать.

Когда я вошла в столовую, головы всех присутствующих повернулись ко мне, и миссис Каудрей-Симпсон быстро спросила:

– Девушка… как она?

Я улыбнулась.

– Все в порядке, спасибо. С ней сейчас сиделка, и она говорит, что Роберта поправляется.

– Как я рада! Я так испугалась во время ночного переполоха…

– Ничего не произошло, – ответила я. – У меня погас огонь, и инспектор услышал, как сержант Мунро крадется за дровами вниз по лестнице.

Пока я завтракала, со мной никто не разговаривал, чему я была рада. Я старалась ни на кого не глядеть.

Но только я налила себе вторую чашку кофе, как рядом возникла Эффи с круглыми глазами.

– Пожалуйста, мисс, инспектор просит… когда вы закончите, он просит, только сперва позавтракайте…

Она произнесла все это высоким, почти истеричным голосом. В мертвой тишине я ответила:

– Я немедленно пойду к инспектору. Спасибо, Эффи.

Взяв «Золотую ветвь», завернутую в лист из «Автомобиля», и чашку с кофе, я вышла из столовой, в которой стояла неловкая тишина. У меня пылало лицо. Вчерашний карантин, в который я попала, продолжался, и мне вслед прошелестела насмешливая фраза Николаса, произнесенная шепотом. В каждом взгляде, сопровождавшем меня, ощущалось возмущение. А в одной паре глаз, наверное, таился еще и страх. Когда я вошла во временный кабинет инспектора, мои щеки все еще напоминали рдеющее знамя.

Инспектор бодро поприветствовал меня и оглядел проницательным взглядом мое лицо, что побудило меня резко высказаться:

– Я вполне могла бы обойтись и без того, чтобы меня исключали из числа подозреваемых, инспектор Маккензи!

Он остался невозмутим.

– Вот как? Им это не нравится?

– Естественно! У меня такое чувство, что мне объявили бойкот… и что самое смешное, почему-то я ощущаю себя виноватой. Скорее бы все это кончилось!

– Тут я с вами согласен. – Он протянул руку. – Это для меня?

Я отдала ему «Золотую ветвь». Почему-то у меня возникло ощущение, что таким образом я принимаю на себя какие-то обязательства и пути назад мне больше нет. Я села и сказала:

– Я заложила страницу.

Склонившись над чашкой с кофе, я стала зачем-то его помешивать, наблюдая, как коричневая жидкость плещется о голубые края чашки.

Инспектор издал невнятный звук и резко спросил:

– Где вы нашли книгу?

Я объяснила.

– А когда заметили отмеченное место?

– Ночью.

Об этом я тоже рассказала ему. Только не упомянула о смятом конверте. Он лежал у меня в кармане. Настолько далеко я не могла зайти. Пока не могла.

– Это вы подчеркнули отдельные фразы?

– Да.

– Вы знаете, чья эта книга?

Конверт жег мне карман.

– Нет.

Возникла пауза. Я подняла голову и встретилась взглядом с инспектором. Он заявил:

– Я думаю, что вам есть что еще рассказать. Вы говорили мне об этом до того, как нашли книгу. Так вот, мисс Брук… – Сегодня он вел себя очень официально. – Что еще мне следует знать, по вашему мнению?

– Прежде всего, – начала я, – о перерезанной веревке, из-за которой погибла Мэрион Брэдфорд.

– Да?

Я стала рассказывать ему о моей ночной вылазке в первый день пребывания в гостинице и о том, что на веранде находились и Джеймси Фарлейн, и Аластер Брейн.

– Мистер Корриган ходил на рыбалку вместе с ними, – медленно продолжала я. – Аластер решил, что он уже вернулся домой… но вчера его жена сообщила, что в ту ночь он пришел в три часа. А с Аластером я разговаривала в половине третьего.

Инспектор торопливо записывал за мной. Когда я замолчала, он поднял на меня глаза:

– Вы пытаетесь доказать мне, что любой из этих троих имел в ту ночь возможность надрезать веревку девушек перед их восхождением?

– Да, – пролепетала я несчастным голосом.

– Тогда какое отношение к этому имеет третий альпинист Дугала Макри?

– Может быть, он не виноват, – предположила я, – а просто перепугался! Когда он увидел, что они падают…

– Так-так, девочка, – холодно произнес инспектор и задумчиво посмотрел на меня. – Что-нибудь еще?

Тогда я рассказала ему о кукле Марши, с каждым словом все больше чувствуя себя презренной маленькой стукачкой, как назвал меня Николас. Наконец я выпрямилась и с отчаянием взглянула на инспектора:

– Наверное, вам это уже известно?

Он кивнул:

– Миссис Персимон мне все рассказала. Но об этом инциденте можете забыть. Он уже не тайна, да и никогда не был тайной. Тут все дело в личной вражде миссис Корриган и мисс Малинг.

– О? Значит, это сделала Альма Корриган?

– Да. Сегодня утром она мне призналась. Она хотела, чтобы мисс Малинг испугалась и убралась из гостиницы, потому что… э… у нее были для этого свои причины.

– Понятно. – Я вспомнила, каким было лицо Альмы Корриган, когда она увидела, как машина Марши едет через долину. – Что ж, это сработало.

У него слегка дернулись губы.

– Совершенно верно. – Он заглянул в свои записи. – Так или иначе, я вам очень благодарен за сообщение. Вы правильно поступили. Что-нибудь еще?

– Нет, – ответила я.

Но я плохо контролировала себя, и инспектор быстро поднял на меня глаза, в которых блеснуло любопытство.

– По-моему, вы мне лжете, – откровенно сказал он. – Есть что-то еще.

– Нет, – возразила я чересчур громко.

Несколько долгих секунд он мрачно смотрел на меня. Потом отложил в сторону карандаш и положил руки на стол ладонями вниз.

– Девочка… – Его голос зазвучал не официально, а по-доброму. – Мне кажется, вы солгали мне ночью, верно?

– Я? Солгала? Что…

– Когда вы сказали, что не догадываетесь, кто убийца.

Закусив губу, я уставилась в пол.

– Неужели вы действительно думаете, – продолжал инспектор, – что такая опытная женщина, как Мэрион Брэдфорд, не заметила бы, что веревка надрезана, когда она обматывала ее вокруг себя? Неужели вы действительно думаете, что эта веревка была надрезана в ту ночь на веранде?

– Я… такое вполне могло быть.

– Могло. Но вы считаете, что именно так и было.

– Н-нет.

Инспектор немного помолчал.

– Я расскажу вам, как, по нашим предположениям, было совершено убийство, – произнес он наконец. – Вы, конечно, поняли, что Роберта Саймс вообще не поднималась через Спутан-Дху?

Я уставилась на него с удивлением, и он добавил:

– Ведь на ее теле не было веревки.

Я медленно произнесла:

– И правда, не было. Ну конечно… Если бы она была средней в связке, убийца не смог бы перерезать веревку между ней и Мэрион. А знаете, сама бы я никогда не догадалась. Какая же я идиотка!

– И очень хорошо, что не догадались, иначе бы вы искали ее где угодно, только не на Спутан-Дху.

– Что же тогда произошло?

– Мы предполагаем, что он предложил совершить восхождение с Мэрион Брэдфорд, Роберта же просто наблюдала. Когда он довел мисс Брэдфорд до склона, который был вне видимости Роберты – там есть выступ…

– Я знаю. Я его заметила. Он мог перерезать веревку так, что этого не было видно.

Инспектор кивнул.

– Он толкнул ее и перерезал веревку. Роберта увидела бы только, что произошел «несчастный случай», увидела бы падение своей подруги. Потом она услышала бы, как он кричит, что возвращается. Он легко мог вернуться один, шагая выше над ущельем. Она бы ждала его у края ущелья, переживая ужасные муки. А затем он столкнул бы и ее.

Я молчала. Я была не в состоянии говорить, не в состоянии думать. Кажется, я закрыла глаза. И дрожала.

– Девочка, – очень ласково обратился он ко мне, – если человек – убийца, да еще такой убийца, безумный и… да, озлобленный и безумный, его не стоит защищать, понимаете?

Я возразила дрожащим голосом:

– Долг…

– Не имеет к этому никакого отношения. Он вне закона. Ваш долг касается остальных – здравомыслящих, нормальных людей, которые хотят, чтобы он был посажен, чтобы они были в безопасности.

– Но почему вы не арестуете его, если вы так уверены?

– Я уже объяснял. У меня нет доказательств. Я жду информацию из Лондона. Или же… от Роберты.

– Тогда почему вы оставляете меня с ней, если так уверены, что я покрываю убийцу? – закричала я.

– Потому что я достаточно хорошо разбираюсь в людях, чтобы понять, что в нужный момент вы окажетесь на правильном пути вне зависимости от вашего… долга.

– Вы хотите сказать, моих инстинктов, – с горечью заключила я. – Если бы вы присутствовали вчера вечером в гостиной, вы бы услышали, как я громко и красиво рассуждаю о своих принципах, но теперь… – Я встала. – Вам никто не говорил, что женщинам более важны люди, чем принципы? А я женщина, инспектор Маккензи.

Он поднялся, и наши глаза оказались на одном уровне.

– Хизер Макри тоже была женщиной.

Это меня взбесило.

– Не понимаю, зачем вы читаете мне проповедь о долге, инспектор Маккензи? Даже если я догадалась, кто убийца, это всего лишь предположение! Как я могу помочь вам поймать его? Я рассказала вам все…

– Нет. – Голос его звучал тихо, но мгновенно заставил меня замолчать. – Я по-прежнему вам не верю. – Инспектор мрачно оглядел меня. – А в таком случае, что бы вы там ни скрывали – возможно, нужное мне доказательство, – я должен предупредить вас…

– Доказательство? У меня нет никаких доказательств! Клянусь, нет! А если бы и были… О господи, мне нужно время подумать, – дрожащим голосом произнесла я и чуть ли не бегом бросилась вон из комнаты.

Наверное, в холле кто-то был, но я никого не заметила. Словно слепая, я прошла через холл и бессмысленно вышла на веранду навстречу свежему воздуху и простору долины.

Но, открыв дверь на улицу, я нос к носу столкнулась с Дугалом Макри. Он мрачно поздоровался:

– Доброе утро, мисс. Сегодня прекрасное утро, несмотря на надвигающийся из залива туман. Мы сразу пойдем?

– Пойдем куда? – озадаченно спросила я.

– Сегодня мы идем на рыбалку, мисс Брук. Вы забыли?

– На рыбалку? О… – Я рассмеялась, хотя это был довольно жалкий смех. – Простите, но странно думать о рыбалке после… после всего происшедшего.

– В общем-то, да. Но нельзя же просто сидеть и ждать, что будет дальше, мисс. Лучше выйти на свежий воздух, пойти порыбачить на Абхаинн-Камас-Фхионнаридх и выбросить все из головы. Очень помогает, я-то знаю.

– Да, наверное… Хорошо, мистер Макри, я пойду. Подождите минут пять.

Через четверть часа, стоя среди вереска в том месте, где Камасунари вытекает из озера Лох-на-Крейтеах, я поняла, что Дугал оказался прав.

Окутавший долину туман поднялся и ушел на склоны Блейвена и Сгурр-на-Стри. Там он и лежал длинной дымчатой завесой. Пелена спрятала близлежащий Ан’т-Срон, от его подножия простиралось к северу слабо мерцающее озеро, над которым тоже, переливаясь, навис туман. Гора Марско пропала из виду; Куллин затянуло такой же невидимой дымкой, но над головами у нас небо было чистым и голубым и сияло солнце.

Река, берущая начало в озере, рассыпалась серебряным веером. У того места, где мы стояли, она сужалась и становилась глубже. Бушуя и сверкая, она пенилась у валунов и била о них волнами, напоминавшими выпрыгивающих из воды лососей. У берега коричневая, как пиво, стоячая вода пузырилась пеной и покачивалась. Сильный и свежий запах сухого вереска и торфяной воды смешивался с едким ароматом восковницы.

Дугал оказался прекрасным инструктором. Он быстро научил меня, как собирать взятую мной напрокат удочку, как закреплять катушку, как привязывать наживку, потом он с бесконечным терпением долго показывал мне, как закидывать удочку. Мы говорили мало и только о рыбалке.

Вскоре я, к своему удивлению, обнаружила, что трудное искусство, которым я пыталась овладеть, обладает необыкновенным очарованием, перед которым меркнет прошлое, становится неважным будущее и существенным представляется лишь блестящая, переливающаяся бликами вода да наживка, которую я пытаюсь насадить на крючок. Струящийся поток и бесконечное журчание воды производили гипнотическое действие, и казалось, что отель с его обитателями и их проблемами находится далеко-далеко и не имеет никакого значения.

И несмотря на то, что моя проблема осталась вместе со мной, она – так решительно я отказывалась посмотреть ей в лицо – чуточку ослабила свою хватку.

Дугал приготовил свою удочку, но сначала не рыбачил. Он сидел на берегу, курил и наблюдал за мной, время от времени вставая, чтобы показать, как забрасывать удочку. Я, конечно же, ничего не поймала, у меня даже не клевало. Но этот отрешенный покой так сильно подействовал на меня, что, когда Дугал начал разворачивать бутерброды, я почти совсем обрела былое самообладание.

Сначала мы ели молча. Пузырящийся поток бежал у наших ног, нырок с криком летал над рекой. Серебристой дугой рыба выпрыгнула из воды.

– Как раз там, где я рыбачила, – пробормотала я. – Я, наверное, несколько раз забрасывала удочку прямо над ней и так ее и не поймала.

– Может, еще поймаете. Всякое бывает, – отозвался Дугал.

Такой ответ вряд ли можно было посчитать ободряющим, но я подумала, что в устах горца он звучит как похвала.

Дугал взглянул на небо.

– Вообще-то, слишком светло для рыбалки. Если бы подпустить чуточку тумана и убрать немножко света, было бы лучше.

– Жаль прогонять солнце.

– Когда рыбачишь, этого не замечаешь.

Мы молча закончили трапезу, потом Дугал достал свою древнюю трубку, а я полезла в карман за сигаретами. Когда мои пальцы коснулись останков помятой вчера пачки, я натолкнулась на что-то еще, металлическое и незнакомое мне.

Вспомнив, что это, я вскрикнула. Дугал вопрошающе посмотрел на меня сквозь облачко табачного дыма.

– Наверное, я должна отдать инспектору, – сказала я, вытаскивая из кармана руку с кварцевой брошкой. – Я забыла о ней. Это брошка Роберты и…

– Откуда она у вас?

Голос шотландца прозвучал грубо. Трубка упала в траву, и он схватил брошку с моей ладони. Он вертел ее и так и сяк в дрожащих руках.

– Откуда? Нашла ее вчера в горах, – неуверенно ответила я. – На осыпи близ Спутан-Дху. Я думала, мисс Саймс уронила ее там…

– Это вещица Хизер.

Голос у Дугала тоже был нетвердым.

– Хизер?

Растерявшись, я попыталась вспомнить, в каком месте я ее нашла. Да, верно, она лежала на осыпи под выступом, где обнаружили Роберту. Может быть, ее выронили или отшвырнули ногой от той маленькой кучки металлических предметов в углу?.. Я перевела взгляд на Блейвен, но увидела лишь клубы тумана, которые, словно поток дымящейся лавы, кружили вокруг склонов. Блейвен скрылся из виду, а позади в долине равномерно наступала на нас огромная стена дымки, постепенно стирая день.

– Я подарил ей эту брошку на день рождения, – произнес Дугал неестественно высоким и хриплым голосом. – В ту ночь она была на ней… – Еще с минуту поглядев на брошку, он вернул ее мне. – Пусть она лучше будет у вас, мисс. Отдайте ее инспектору и объясните, где вы ее нашли. Скорее всего, она ему не поможет, но…

Он смолк и наклонил голову, высматривая свою трубку. Когда он зажег ее снова, лицо у него опять стало спокойным, а руки перестали дрожать. Он обратил внимание на тихо надвигающийся туман.

– Рыбачить будет лучше, – отметил он и снова замолчал.

Солнце скрылось, а с ним исчезло и ощущение покоя, которое производили эти места. Из-за этой трогательной брошки кошмары, наводняющие прелестную долину, вернули меня к реальности. Мои собственные жалкие страхи и сомнения стали сгущаться во мне, как туман вокруг. Вот и противоположный берег скрылся из виду.

Казалось, что Дугал и я находимся в сердцевине клубящегося серого облака, на острове между грохочущей рекой и озером, чей неподвижный и печальный блеск мало-помалу превращался в серую пелену небытия.

Я вздрогнула.

– Как вы думаете, мистер Макри, может, нам лучше вернуться? Мне кажется, надо немедленно отдать брошку инспектору.

Он поднялся:

– Как скажете, мисс. Тогда я буду собирать удочки?

Я заколебалась.

Вероятно, все дело было лишь в этом жутком тумане, который затягивал долину, однако у меня внезапно возникло острое желание уйти отсюда. Хватит убегать от своих страхов, пора взглянуть в лицо своим трудностям и успокоиться, какие бы неприятности ни грозили мне.

– Да, нам лучше вернуться, – наконец сказала я. – У меня есть и другие… причины, чтобы повидаться с инспектором. Откладывать больше нельзя. И потом, я не люблю туман.

– Даже в тумане мы не собьемся с пути, если пойдем вдоль берега. Не волнуйтесь из-за тумана. Потерпите минутку, пока я соберу удочки, и мы отправимся домой.

Он двинулся вниз и, пройдя ярдов десять, исчез в тумане. Я потушила сигарету о холодный камень, с ожиданием глядя на серые клубы, в которых растворился Дугал. Надвигающееся облако стало еще ближе, оно было на вереске, на камне, на бормочущей воде.

Первым меня предупредил нырок. Он вылетел из тумана и с тревожным криком понесся вверх по течению. Сердце у меня подпрыгнуло и заколотилось в груди.

Потом пелену тумана прорезал крик. Ругательство. Раздался неясный звук, будто кто-то задыхался. Неприятный шум падения. Громко закричал Дугал:

– Девочка! Беги!

Я услышала чье-то запыхавшееся после бега дыхание, клокотание в сдавленном горле; снова глухой звук; и наступила тишина.

Глава 20
Губительная пустошь

Естественно, я закричала. Мой панический крик был подобен блеснувшему в тумане яркому ножу. Но серые клубы заглушили мой вопль; кружа вокруг, они цеплялись за меня и указывали пальцами, а я, спотыкаясь, бежала на голос Дугала.

Я вовсе не смелая. Мне было очень страшно, от холодного ужаса меня тошнило. Но мне кажется, что нормальный человек не способен убегать, если на его друга напали.

Я скакала вперед, спотыкаясь и оступаясь. Через пять ярдов я перестала что-либо видеть, так как оказалась в тумане, который окутал вересковую пустошь. Исчез даже берег реки, а при быстром беге можно было сломать лодыжку или, в лучшем случае, упасть в воду. Я выставила вперед руки, наивно стараясь идти на ощупь, словно пыталась раздвинуть бледные покровы тумана. Нырнув в него, я прошла еще четыре ярда, потом ступила в пустоту и упала в вереск, приземлившись на четвереньки.

И только тогда я заметила, что стоит абсолютная тишина. Звуки борьбы прекратились. Даже река, отрезанная от меня берегом, молчала в тумане. Трясясь от страха, я поползла к ней, цепляясь за мокрый вереск и пялясь в пустоту широко раскрытыми, ничего не видящими глазами. Я поворачивала голову в стороны, слепо покачивая ею, наподобие новорожденного зверька, обнюхивающего воздух.

Вокруг меня еще больше сгустился туман, сбивающий с толку, затмевающий сознание, и я уже не понимала, где находится река, где раздавались звуки борьбы и где сейчас убийца.

И тут я услышала его дыхание.

Потом раздался тихий звук шагов. Вода плеснула о берег; жесткая осока прошуршала и смолкла. Тишина.

Он находился впереди и справа. В этом я была уверена, но как близко?..

Теперь дыхание определенно раздавалось позади меня. Моя голова повернулась рывком, растягивая шейные мышцы, словно тугую веревку. От напряжения я все шире раскрывала глаза, во рту пересохло от страха. Я так крепко вцепилась в вереск, что мне показалось, что преследователю слышен треск моих костей.

Дыхание стихло.

Где-то река несла свои невидимые воды вдоль торфяных берегов. Позади? Впереди? Справа? Я поняла, что больше не могу доверять своим ощущениям, и меня охватил предательский страх.

И сразу туман наполнился различными звуками. Шорох вереска превратился в дыхание убийцы, стук моего перепуганного сердца – в его шаги, прилив крови к моим вискам смешался с шумом невидимой реки. Все кружилось, дрожало, искажаемое плывущим туманом, и становилось материальным воплощением ужаса…

Я почувствовала соль на языке: кровь. Прикушенная губа болезненно пульсировала, но боль обуздала страх. Я распласталась в вереске, закрыла глаза и прислушалась.

Он был рядом, насчет этого не стоило питать иллюзий. Он был совсем близко, двигался по направлению ко мне, правда немного в стороне, между мной и рекой. Теперь я отчетливо слышала, как шумит вода в нескольких ярдах справа. Я еще глубже зарылась в вереск, прижавшись к земле, как загнанный зверь, и радуясь, что сбивающий с толку туман на сей раз стал другом жертве, а не охотнику. Надо только лежать тихо; может быть, он пройдет мимо и я смогу выскочить из логовища и побежать и…

Теперь он был на одном уровне со мной, между мной и рекой. Он быстро, прерывисто и возбужденно дышал. Остановился.

И тут издали, ниже по реке, раздался другой звук. Шаги, тяжелые неуверенные шаги, топающие по вереску и шуршащие по камням. Раздался заплетающийся голос Дугала Макри:

– Девочка… девочка, ты здесь?

Из моего горла едва не вырвался всхлип облегчения, но я сдержала его, лихорадочно соображая, что предпринять. Если ответить… Убийца был где-то в шести ярдах от меня. Я слышала его прерывистое дыхание. Я ощутила, как напряглось его тело, когда он понял, что ему не удалось устранить Дугала. Если я отвечу Дугалу, что спасет мое горло от блестящего ножа мясника, находящегося в двадцати футах от меня? Ножа, который покончит со мной за доли секунды, а потом направит свое окровавленное лезвие к Дугалу, когда тот придет на мой зов…

Но я должна ответить… Не звать на помощь, а предупредить. Я должна крикнуть Дугалу, что убийца здесь, он здесь, рядом со мной. Я просто обязана крикнуть, а потом бежать, бежать в милый слепящий туман, прочь от ножа и от возбужденных рук мясника, несущегося вслед за мной.

А Дугал приближался. Он бросился к нам, мощный и тяжелый, как разъяренный бык. Я поднялась на колени, пытаясь криком предупредить его, как вдруг убийца повернулся и ринулся вверх вдоль реки. Я слышала, как он скакал по вереску, словно олень. Дугал тоже его услышал. Выкрикнув проклятие, он бросился вслед за убегающим. Я увидела его очертания в тумане. В его взметнувшемся кулаке блестело лезвие, а на его лице горела такая ненависть, что он стал совсем неузнаваемым. Он походил на мстительного великана из древних мифов.

Когда он прыгнул мимо, я выдохнула что-то вслед, но он не обратил на меня внимания. Проскользнув мимо, словно меня и не было, он помчался в туман. И хотя я закричала: «Дугал!», он так и исчез в дымке. Должно быть, он заметил или услышал свою добычу, потому что мой вопль был поглощен хриплым сверхъестественным криком, и языческое эхо потревожило мрачный вереск и заставило стаю сорочаев взлететь в туман с пронзительными воплями.

– Убийца! Дьявольское порождение! Черт! Кровавый ублюдок! Черт!

Над моей головой взмыла птица с визгом проклятой души, из-под ее крыльев, словно серая трава из-под косы, взметнулся туман.

Птица исчезла, туман устремился вслед за ней, звук бегущих ног снова поглотила тишина.

Повернувшись, я слепо бросилась в противоположном направлении.

Не знаю, как долго продолжалось это спотыкающееся испуганное бегство сквозь вересковую поросль. В конце концов я не выдержала и впала в панику – бессмысленную, бесчувственную, всхлипывающую панику. Убийцы я больше не боялась: остатки здравого смысла подсказали мне, что теперь не я являюсь его первостепенной заботой. Наброситься из тумана на ничего не подозревающего человека – это одно; наткнуться же на вооруженного горца, яростно сражающегося на своей родной земле, – совсем другое. Нет, прежде чем отважиться вернуться ко мне, убийца должен сначала спрятаться от Дугала в тумане… а потом ему еще придется меня поискать.

Но паника совершенно мешает рассуждать. Разум окончательно отказал мне, голова ужасно кружилась, и я ничего не соображала. Я мчалась, подпрыгивая и поскальзываясь, соленые слезы вперемешку с мокрыми каплями тумана катились по моему лицу и, попадая в рот, таяли на языке. Белый туман встал передо мной, как стена; словно слепая, я выставила руки вперед; кожа у меня на лице и на руках сморщилась, когда я прорывалась сквозь неосязаемый барьер. И во время бега я, как сумасшедшая, бормотала про себя: «Нет… нет… нет…»

Меня побудило остановиться то, что в том месте, где я оказалась, земля качалась под ногами. Весь ужас сразу выскочил из меня, будто его выбили кнутом.

Оцепенев, я уставилась на пучки мха, по которым неслась. Сделала на пробу еще один шаг. Земля вздрогнула, и я быстро вернулась обратно, чувствуя, как болото колышется под ногами, словно дно ялика.

Я стояла не двигаясь.

У ног раздался тихий страшный звук, будто земля всосала что-то, пуская пузыри.