Текст книги "Полет стрелы"

Наконец она не смогла больше выносить напряжение.

– Крис… мне нужно пройтись, – шепнула она. Крис бросил один взгляд на тени, залегшие вокруг ее глаз, как от боли, и кивнул. Может быть, он и не был эмпатом, но не требовалось обладать особым Даром, чтобы понять, что думают люди, надевая талисманы от дурного глаза, когда оказываются рядом с определенным Герольдом.

– Иди… и приходи, когда будешь готова, не раньше.

Они с Роланом выехали за окраину селения. Оказавшись вдали от чужих глаз, Тэлия ругалась, плакала и пинала глыбы смерзшегося снега, пока не ощутила опустошенность и ноги не покрылись кровоподтеками.

Тогда она возвратилась и снова включилась в работу.

На второй день напряженность уменьшилась. На третий обереги исчезли.

Но Тэлия гадала, какова будет реакция жителей деревни, когда на утро четвертого для они отправились к Погодной Ведьме.

Атмосфера подавленности, окружавшая маленькую развалюху, в которой жила Погодная Ведьма, оказалась такой сильной, что Тэлии представлялась почти осязаемой, и идти сквозь нее было все равно что ощупью двигаться сквозь темное облако. Погодная Ведьма сидела в холодном, темном, затянутом паутиной углу, напевая про себя и укачивая замызганную тряпичную куклу. На троих людей, стоящих перед ней, она не обратила никакого внимания. Тедрик шепотом сказал, что жители селения носят ей еду и присматривают за хижиной, и что она настолько плохо сознает окружающее, что едва понимает, когда перед ней ставят еду. Крис с жалостью покачал головой, думая, что Тэлия мало чем сможет тут помочь.

Тэлию одновременно и притягивало, и отталкивало помутившееся сознание женщины. Если бы их встреча состоялась год назад, она не усомнилась бы, что сможет что-то сделать, но сейчас?

Однако теперь, придя и почувствовав все сама, она не могла уйти просто так.

Согнувшись, Тэлия опустилась на колени на грязный деревянный пол на расстоянии вытянутой руки от женщины. Содрогнувшись от физически ощутимого возникновения контакта, сняла все свои хрупкие барьеры и позволила затянуть себя внутрь.

Крис сильно боялся за нее: ничего в сущности не зная о том, как действует ее Дар, он страшился того, что Тэлия может очень легко оказаться запертой в сознании сумасшедшей, как в западне, – и что ему делать тогда? Тэлия оставалась коленопреклоненной так долго, что, глядя на нее, Крис почувствовал, как у него самого заныли колени. Наконец ее дыхание стало выравниваться, глаза медленно открылись. Когда она подняла голову, Крис протянул ей руку и помог встать на ноги.

– Ну? – сказал Тедрик без особой надежды.

– Семья цыган, которая погибла от снежной лихорадки два месяца назад – та, о которой говорится в записи в кадастровой книге44
  Кадастр – список лиц, подлежащих подушному обложению налогом


[Закрыть]; – там не остался живой ребенок? – спросила Тэлия со все еще немного затуманенным взглядом.

– Да, маленький мальчик, – ответил Крис, а Тедрик кивнул.

– У кого он?

– У Ифора Молотобойца; он не слишком обрадовался, но кто-то же должен был взять ребенка, – сказал Тедрик.

– Вы можете привезти его сюда? Ваш Молотобоец стал бы возражать, если бы вы нашли для малыша другой дом?

– Он-то не стал бы, но… сюда? Простите, но это звучит немного безумно.

– Оно и есть немного безумно, – сказала Тэлия, устало опускаясь наземь, так что Крис не мог разглядеть в тени ее лица, – но для того, чтобы излечить безумца, может потребоваться безумие.

Вы просто… привезите его сюда, пожалуйста. Получится ли то, что я задумала, – увидим.

Судя по виду Тедрика, он испытывал сильные сомнения, однако же уехал и меньше чем через час возвратился с тепло укутанным карапузом. У ребенка болел животик, и он тихонько хныкал.

– А теперь выманите ее из дома, все равно как, – устало сказала Тэлия Тедрику, беря у него ребенка и начиная укачивать; тот успокоился и затих. – Но позаботьтесь, чтобы куклу она оставила.

С помощью куска пряника Тедрик уговорил Погодную Ведьму следовать за ним, предварительно убедив ее оставить «младенца» в люльке возле дымного очага. Улучив момент, когда та отвернулась, Тэлия проскользнула внутрь. Спустя несколько секунд из хижины донесся детский плач, и умалишенная вздрогнула, как от удара.

Крису никогда еще не доводилось видеть такого невероятного преображения. Полубезумное, дикое, звериное выражение исчезло из глаз Погодной Ведьмы, в них засветились сознание и ум. За несколько секунд она совершила превращение из «твари» в человека.

– Д-джетри? – запинаясь выговорила она. Ребенок снова заплакал, на сей раз громче.

– Джетри! – крикнула она снова и вбежала в дом.

В люльке лежал принесенный Тедриком ребенок, которому, вероятно, еще не исполнилось и года, и надрывался от голодного плача. Женщина подхватила ребенка и прижала его к груди, словно это была ее собственная, возвращенная ей душа, плача и смеясь одновременно.

Не успели еще ее руки коснуться ребенка, как произошло последнее, и, возможно, самое странное событие. Малыш мгновенно перестал плакать и начал что-то ворковать.

Тэлия даже не смотрела на них: она просто привалилась к косяку и терла виски. Двое других могли только в изумлении созерцать совершившееся перерождение.

Наконец женщина оторвала взгляд от младенца, которого держала на руках, и перевела его на Тэлию. Нерешительно двинулась к ней и, не доходя нескольких шагов, остановилась.

– Герольд, – сказала она с полной убежденностью, – это сделала ты… ты вернула мне моего ребенка. Он умер, но ты снова нашла его для меня!

Тэлия посмотрела на нее глазами, которые казались густыми тенями, залегшими на осунувшемся лице, и отрицательно покачала головой.

– Не я, госпожа. Если кто-то и вернул его, то вы сами. И именно вы показали мне, где найти его.

Женщина протянула руку и дотронулась до щеки Тэлии. Крис сделал движение, словно собирался вмешаться, но Тэлия махнула ему, чтобы он оставался в стороне, и показала, что ей не грозит опасность.

– Ты обретешь вновь то, что принадлежит тебе, – сказала Погодная Ведьма без выражения; глаза ее смотрели в никуда, словно видя что-то, чего никто, кроме нее, видеть не мог, – и никому больше никогда не удастся поколебать тебя и лишить его. То, чего желает твое сердце, сбудется, но после того лишь, как ты узришь Гавани. Гавани будут звать тебя, но долг и любовь встанут между тобой и ими. Любовь бросит вызов смерти, чтобы вернуть тебя. Твоей величайшей радости будет предшествовать величайшая скорбь, и тень горя будет сопутствовать исполнению твоих желаний.

–» Нет радости, что горя не отведала б сперва», – тихо, как бы про себя, процитировала Тэлия – так тихо, что Крис едва расслышал слова. Глаза женщины снова обрели фокус.

– Я что-то говорила? Я что-то видела? – спросила она; во взгляде явственно читалась растерянность. – Был ли то ответ, которого ты искала?

– Это был вполне достаточный ответ, – с улыбкой ответила Тэлия. – Но разве вам не нужно сейчас позаботиться о более важных вещах?

– Мой Джетри, родной мой, маленький! – воскликнула женщина, крепко прижимая к себе ребенка; глаза ее блестели от слез. – Мне столько всего нужно сделать и приготовить для тебя. О, Герольд, как я смогу отблагодарить вас?

– Любя и заботясь о Джетри так же, как сейчас, и не беспокоясь о том, что могут сказать другие, – сказала Тэлия, делая знак другим выйти и быстро выходя вслед за ними.

– Светлые Гавани! – воскликнул Тедрик немного нервно, когда они оказались на таком расстоянии от хижины, чтобы их невозможно было услышать. – Ну просто как в старинных сказках о ведовстве и снятии порчи! Какой необычной магией вы воспользовались там?

– По правде сказать, я и сама толком не знаю, – ответила Тэлия, потирая усталые глаза тыльной стороной руки. – Когда я коснулась ее сегодня утром, мне показалось, я увидела нечто вроде… нити? связи?… в общем, что-то в этом роде. Казалось, она связана с чем-то, и мне почудилось, что я вижу ту страницу с записью о цыганах. Я знала, что чужаков здесь не слишком жалуют, поэтому предположила, что выжившему нелегко будет найти новую семью. Вы подтвердили мою догадку, Тедрик. И мне просто показалось, что все, что ей нужно, – получить второй шанс, чтобы все исправить. Я говорю понятно?

– Даже понятнее, чем я мог надеяться. Вряд ли тот ребенок может быть… ее? Верно? – неуверенно сказал Крис.

– Крис, я же не священнослужитель! Как я могу ответить на такой вопрос? Я могу рассказать только то, что сама видела и чувствовала. Малыш примерно того возраста, какого был бы ее собственный, и они явно узнали друг друга, пусть даже только как два потерянных существа, нуждающихся в любви. Я не рискну высказывать никаких догадок.

– Я понимаю, что спрашивать об этом ужасно бессердечно, – сказал Тедрик, выглядящий гораздо менее встревоженным теперь, когда «магия» получила рациональное объяснение и оказалась простым здравым смыслом. – Но… теперь, когда рассудок к ней вернулся, она не потеряет свои силы, а?

– Забудьте свои страхи: думаю, вы и жители Ягодника по-прежнему можете рассчитывать на Погодную Ведьму, – ответила Тэлия. – Говорю вам исходя из собственного, опыта, что подобные Дары, раз пробудившись, редко исчезают. Послушайте, что она сказала мне! «Любовь бросит вызов смерти, чтобы вернуть тебя», – процитировал Крис. – Странно… и довольно двусмысленно, мне кажется.

– Пророчества имеют обыкновение быть двусмысленными, – лукаво сказал Тедрик. – Хорошо, что, когда дело касается предупреждений о погоде, она в состоянии высказываться более определенно. Ну, поехали; вы с Роланом оба устали и проголодались, Тэлия. Вы заслужили хороший ужин и хороший ночной отдых, прежде чем снова пуститесь в дорогу.

– И, в противоречие пророчеству, мое сердечное желание сейчас – получить один из ваших пирогов с олениной, а потом тихий вечер в кругу друзей и хороший сон на вашей перине, и, думаю, мне едва ли понадобится отправляться в Гавани, чтобы обрести это! – устало засмеялась Тэлия, беря под руки Тедрика и Криса; Ролан шел позади.

Что же, она выдержала. Теперь все, что нужно, – продолжать стараться выжить.

Глава 11

Ну что ж, птичка, – лениво сказал Крис, – уже почти Середина Лета. Половина стажировки позади. Оценку, пожалуйста.

Тэлия бесцельно срывала растущие рядом травинки.

– Ты серьезно или шутишь?

– Вполне серьезно. Солнце подошло к зениту, и теплое пятно, возникшее, когда слепяще-золотые лучи нашли просвет в листве над их головами, оказалось точно на правой лопатке Тэлии. В высокой траве гудели насекомые; иногда сонно покрикивала какая-то птица. Тэлия с Крисом находились у Путевого Приюта в дальней части своего сектора, там, где они впервые въехали в него прошлой осенью. Сегодня или завтра с ними должен был встретиться курьер-Герольд и сообщить последние законы и новости; а до тех пор они сами распоряжались своим временем. И проводили его в непривычной праздности. Тэлия размышляла долго и напряженно;

Крис жевал травинку, лежа в тени на спине, сощурив глаза так, что они превратились в щелочки.

– Было ужасно, – сказала Тэлия наконец, ложась на спину и подкладывая руку под голову. – Я бы хотела, чтобы последних девяти месяцев вообще не существовало. Было жутко, особенно когда мы еще только въезжаем в город, а они уже слышали обо мне, но…

– Ну? – напомнил Крис, когда молчание слишком затянулось.

– Но… что если бы… то, что мой Дар сорвался с цепи… случилось при дворе? Было бы еще хуже.

– Там ты смогла бы получить помощь, – заметил Крис, – большую, чем получила от меня.

– Только после того, как я бы что-нибудь расколошматила. Боги, даже думать не хочется – выпустить на волю тот шквал при дворе, где полным-полно народу… – Тэлия содрогнулась. – По крайней мере, теперь я контролирую передачу сознательно, а не инстинктивно. Даже если щиты восстановились еще не полностью.

– По-прежнему проблемы с блокированием?

– Ты сам знаешь, ты же видел меня в толпе. Бывают минуты, когда я ненавижу тебя за то, что ты держишь меня здесь, но потом понимаю, что просто не могу вернуться, пока не восстановлю защиту. И мы не можем никому рассказать об этом безобразии, пока все не исправим – даже Герольдам.

– Значит, ты и сама сообразила.

– Большого ума тут не потребовалось: если бы люди узнали, что слухи хотя бы отчасти правдивы, они поверили бы и всему остальному. Я видела, как ты прикрывал меня всякий раз, как мы встречали другого Герольда. И еще одно. Я не могу возвращаться, пока не выясню кое-что.

– Что именно?

– Не только «как» работает мой Дар, но и «почему» и «когда». Это не дает мне покоя, потому что слухи о том, что я манипулировала людьми, очень близки к истине. Я и в самом деле использовала Дар для того, чтобы оценить Советников, и в самом деле действовала на основе полученных сведений. С какого момента мои действия становятся манипуляцией?

– Не знаю…

– Теперь я попросту боюсь использовать свой Дар.

– О черт! – Крис перекатился на бок, волосы упали ему на глаза. – А вот это уже меня беспокоит. Пламя ада, ведь ничего подобного бы не случилось, если бы я держал рот на замке.

– И вполне могло случиться в более неподходящий момент…

– А могло и не случиться. – Взгляд синих глаз впился в Тэлию. – В том, что произошло, я виноват не меньше твоего.

Тэлия не нашлась, что ответить.

– Ну что ж, дела пошли наперекос, но, по-моему, мы смогли изменить положение, – сказал Крис наконец.

– Надеюсь. Думаю, да.

– Ну а со всем остальным ты справляешься отлично.

За его словами пряталась какая-то неловкость; сейчас Тэлия была достаточно восприимчива, чтобы определить, что она связана с ней лично, а не с ней как с Герольдом.

О Боги. Тэлия изо всех сил постаралась скрыть смятение. Со своей стороны она из кожи вон лезла, чтобы их отношения и дальше строились по типу «друзья-любовники», стараясь не позволить своему Дару повлиять на Криса так, чтобы тот влюбился в нее или еще чего похуже. По большей части Тэлии казалось, что ей это удается – но бывали моменты вроде нынешнего, когда на лицо Криса, когда он смотрел на нее, набегала тень. Тэлия уже знала, что ей не нужно от него ничего большего, поскольку по мере того, как ее зависимость от Криса уменьшалась, ее чувства к нему улеглись и стали очень напоминать те, что связывали ее со Скифом.

Но что же он сам?

– Интересно, что сейчас поделывает Дирк, – ни с того ни с сего сказал Крис. – В нынешнем сезоне он тоже объезжает сектор.

– Если у него есть хоть капля здравого смысла – радуется, что ему не приходится есть твою стряпню. – Тэлия швырнула в него пучком травы; Крис ухмыльнулся. – Скажи-ка, почему ты все время называешь меня птичкой «?

– Хороший вопрос; тебя так прозвал Дирк. Ты напоминаешь ему лесного жаворонка.

– Что такое лесной жаворонок? – с любопытством спросила Тэлия. – Ни разу не видела.

– А их обычно и не видно – только слышно. Лесные жаворонки очень пугливы, и если хочешь разглядеть его, надо совершенно точно знать, что ты ищешь. Они очень маленькие, коричневого цвета, и совершенно сливаются с кустарниками. Хотя они и не бросаются в глаза, они очень красивы на собственный спокойный лад. Но, когда Дирк назвал тебя так, он думал о другом: у лесных жаворонков самый красивый голос из всех лесных птиц.

– О, – сказала Тэлия, удивленная комплиментом и не очень зная, как на него отреагировать.

– Я даже могу сказать тебе, когда он сказал это впервые. Сразу после того, как ты потеряла сознание и он поднял тебя на руки, чтобы отнести к тебе в комнату. «Светлые Гавани, – сказал он, – да она весит не больше пичужки». Потом в ту праздничную ночь, когда мы пели все вместе, я поймал его за тем, что он смотрел на тебя не отрываясь, пока ты наблюдала за танцующими, и бормотал про себя:

Лесной жаворонок. Пугливый лесной жаворонок!» Потом заметил, что я за ним слежу, рассвирепел и заявил: «Да, жаворонок!» Не желая получить по фингалу под каждый глаз, я согласился. Я согласился бы в любом случае: всегда с ним соглашаюсь, когда он прав.

– Вы оба, – сказала Тэлия, – чокнутые.

– Нет, сударыня, мы Герольды. Близко, но до настоящего сумасшествия все-таки не дотягивает.

– Значит, я тоже чокнутая.

– Сама сказала, – заявил Крис – Я не говорил.

Прежде чем Тэлия смогла придумать достойный ответ, они услышали оклик с тропы, ведущей к Приюту, и вскочили на ноги. Прибыл их курьер – и курьером оказался Скиф собственной персоной.

– Вот так так! – сказал он, спешиваясь, когда они подбежали к нему. – Вы двое явно выглядите здоровыми и бодрыми! Даже чересчур, для людей, которые, как предполагалось, едва не погибли в той пурге в Середину Зимы. Дирк чертовски тревожился, когда я с ним разговаривал.

– Если увидишь его в скором времени или сможешь найти Барда, чтобы передал весточку, то сообщи ему, что мы оба в полном порядке и худшее, что нас постигло, – утрата футляра от арфы Тэлии, – со смехом сказал Крис.

– Если? Светлые Гавани, да у меня нет никакого выбора! Мне категорически приказано разыскать его, когда закончу вас инструктировать, под угрозой пытки, какой – не сказано. Судя по тому, как он себя вел, можно подумать, что ни у одного из вас не хватит мозгов, чтобы не сыграть в ящик, даже если слегка промочите ноги, а не то что угодив в пургу.

Крис бросил на Тэлию еще один странный косой взгляд.

– Давай-ка лучше тащи своего Спутника и все, что нам привез, в Приют, – сказала она. – На то, чтобы все передать и убедиться, что мы все уразумели, уйдет некоторое время.

– Некоторое время, о скромница Тэлия? С тобой-то я не боюсь, что процедура затянется надолго, – ухмыльнулся Скиф. – Я отлично знаю, что ты запоминаешь быстрее, чем я, а Крис был моим преподавателем Дальновидения, так что мне известно, что он схватывает так же быстро. Я отпущу Симри – пусть немного прошвырнется; мула с поклажей я могу вести и под уздцы.

– Возьмем ее сбрую, – предложил Крис. – Какой смысл тебе тащить все, когда мы идем налегке.

Скиф с радостью принял предложение, и они вместе зашагали по тропинке, ведущей к Приюту – Крис с седлом и потником на плече, Тэлия – с уздечкой, Скиф – с седельными сумками.

– Я доставил вам двоим настоящий ворох, – сказал он, когда они подошли к Приюту. – как вещей, так и новостей. Надеюсь, вы готовы.

– Более чем готовы, – заверила его Тэлия. – Мне изрядно поднадоело рассказывать изо дня в день одно и то же.

– Можно подумать, я не знаю! Ну, у меня куча новостей, личных и общественных, больше, чем вы можете себе представить. Что желаете сначала – новости или вьюки?

– И то и другое, – сказал Крис с очаровательной улыбкой ребенка. – Ты можешь рассказывать новости личного характера, пока мы будем радоваться конфеткам.

– Почему бы и нет? – со смешком сказал Скиф. – Начну с Коллегии, а потом буду расширять охват.

Первая новость состояла в том, что Гэйта и Меро поразили почти всех, неожиданно решив пожениться. Они обручились как раз перед отъездом Скифа и собирались сыграть свадьбу осенью. При этом известии у Криса отвисла челюсть, но Тэлия, припомнив кое-что из того, что она видела во время каникул, еще в студенческую пору, кивнула, не слишком удивленная.

Минувшей зимой Керен сломала бедро. Она поскользнулась и неудачно упала, пытаясь вызволить жеребенка-Спутника из-под упавшего дерева (жеребенок перепугался до одури, но в остальном вышел из испытания невредимым. Чего явно нельзя сказать о Керен). Шерил взяла на себя обязанности Керен в качестве преподавателя верховой езды в дополнение к собственной нагрузке. Когда кости Керен срослись, та решила, что в любом случае приближается пора подумать о подготовке преемника, поэтому в настоящее время они ведут занятия вместе.

Альберих наконец-то почти оставил преподавание – теперь он занимается только с наиболее одаренными учащимися; на свое место он назначил Джери, что никого не удивило.

Нынешней весной Спутники Избрали двадцать юнцов – рекордно большое число. Впервые за много лет Коллегия оказалась заполненной до отказа. Никто не знает, радоваться ли такому внезапному наплыву Избранных или же мучиться дурными предчувствиями: последний раз Коллегия была полна во времена отца Селенэй; тогда вскоре на восточной границе разразилась Тедрельская война с Карсом, и, когда она закончилась, то потребовались все до одного студенты, чтобы заменить Герольдов, которые ушли в Гавани.

Элспет показывала неожиданно хорошие успехи в учебе; Тэлия очень обрадовалась, услышав это. Элкарт пересмотрел очень напряженное расписание девочки и значительно разгрузил его, а Элспет ответила тем, что на оставшихся занятиях стала вкалывать, как сущий дьявол. Похоже, она полна решимости доказать, что благодарна за передышку и что не собирается отлынивать от обязанностей.

О дворе известий было мало, но все плохие. Жернова слухов вращались без устали, перемалывая главным образом все, что относилось к Элспет и отсутствующей Тэлии. Примерно половину составляли вариации сплетен, которые Крис и Тэлия уже слышали, остальное касалось предполагаемой непригодности Элспет для трона – она-де чересчур доверчива, у нее слишком мальчишеские повадки, она недостаточно умна… и чрезмерно зависит от Герольдов вообще и Тэлии в частности, которая и принимает за нее все решения.

Крис заметил тень боли, которая пробежала по лицу Тэлии, но ничего не сказал.

– Но я твердил всем, кто брал на себя труд поднять сей вопрос, что, кто бы ни распускал такие байки, у него не все дома. Элспет – просто-напросто сорвиголова, вроде Джери, а им ведь страшно хочется считать Джери Наследницей престола! И еще я им сказал, что никому из тех, кто тебя знает, даже в голову не придет, что ты можешь злоупотребить своим Даром! Вот так-то. Ладно, теперь ваша очередь, – распорядился Скиф. – Вы должны рассказать мне всю историю с метелью. Половина Круга строго-настрого наказала мне разузнать все подробности. Если вы хоть что-то пропустите, я не уверен в своей безопасности по возвращении.

Крис рассказал большую часть, начиная с мора в Развилке и до появления Тедрика, умолчав об утрате Тэлией контроля над Даром.

– Звучит мрачновато, – сказал Скиф, когда он закончил. – Странно, что вы не перегрызли друг другу глотки – хотя бы от скуки, если не от чего другого. Но, впрочем, вы были слишком заняты, чтобы соскучиться, – вы ведь раскапывали снег.

Пытаясь удержаться от смеха, Крис поперхнулся вином и едва не задохнулся насмерть.

Тэлия скрыла румянец смущения, принявшись колотить его по спине, а затем вступила в беседу, метнув в его сторону суровый взгляд, от которого с Крисом чуть не приключился новый припадок.

– Хорошо, что у нас была с собой арфа, – сказала она, решительно подавляя настойчивое желание вцепиться Крису обеими руками в горло и придушить. – Музыка очень нас поддержала. И мы выяснили одну очень странную вещь, Скиф. Знаешь ли ты, что вечные рассказы северян о том, что чирры поют, правда?

– Ты слишком долго объезжала свой сектор, – ответил тот с недоверчивой усмешкой.

– Она говорит правду, Скиф, – подтвердил Крис. – Чирры действительно поют… ну, их пение больше похоже на мычание или пение без слов. Но они это делают осознанно, и мне приходилось слышать, как человеческое горло издавало менее мелодичные звуки.

– Доказать можете? Иначе мне нелегко будет убедить остальных, а тем более себя.

– Ты как, собираешься здесь заночевать?

– Если не помешаю.

– Можешь остаться, если вымоешь посуду после ужина, – поддразнила его Тэлия. – Еду мы для тебя приготовим, но тебе не худо бы тоже сделать что-нибудь полезное.

– Пожалуйста; хуже, чем есть мою собственную стряпню, ничего быть не может! – ответил Скиф с тяжелым вздохом. – Во время моей стажировки Дирк наотрез отказался позволять мне готовить после первых двух раз, когда я только испортил продукты. Я его не виню. Я единственный из всех известных мне людей, который может час варить яйцо, а потом оказывается, что оно наполовину подгорело, наполовину сырое!

– Ну, тогда после ужина получишь свои доказательства.

Когда они покончили с вечерней трапезой, Тэлия подозвала чирр от озера, возле которого те паслись, к Приюту, и предъявила доказательства, которых требовал Скиф. Когда из глоток длинношеих вьючных животных полились первые звуки, глаза Скифа недоверчиво расширились. Однако, быстро оглядевшись по сторонам, он убедился, что никакого подвоха нет. После первых двух песен он расслабился и признал, что находит странное пение чирр довольно приятным, хотя поначалу и ошеломляющим.

Устав петь, они принялись рассказывать дорожные байки. У Скифа оказался гораздо больший запас хохм, поскольку благодаря тому, что его назначили курьером, он сталкивался с самыми разнообразными ситуациями (однажды ему пришлось спасать своего связника на месте встречи от некой любвеобильной и не в меру восторженной коровы). Однако посредине истории, которую Скиф считал одной из самых забавных в своем репертуаре, Тэлия внезапно извинилась и весьма поспешно вышла наружу, в ночь.

– Я что, что-нибудь не то сказал? – спросил ошарашенный Скиф, поскольку до того момента Тэлия, судя по всему, наслаждалась рассказом. – Что с ней?

– Я знаю не больше твоего… – начал Крис. Тут ему кое-что пришло в голову. – Погоди-ка минутку. – Он закрыл глаза и мысленно окликнул Тантриса. Получив ответ, слегка улыбнулся, хотя и почувствовал прилив жалости к Тэлии.

– Она скоро вернется, – сказал он озадаченному Скифу. – Когда будет испытывать меньшую… неловкость, скажем так.

– И что сие должно означать? – рассердился Скиф.

– Скиф, твоя Симри – кобыла.

– Что вполне очевидно.

– А Ролан – жеребец, причем жеребец, который не видел Спутника-кобылы несколько месяцев. На случай если ты забыл, Дар Тэлии – эмпатия, и она говорит, что, в отличие от всех нас, ее Спутник всегда с ней – «на заднем плане сознания», как она выражается.

– Что? – Скиф был сбит с толку; потом до него дошло. – Ого. Я и забыл про тот маленький эксперимент, который она провела. Когда между тобой и Спутником такая тесная связь, то заблокироваться невозможно, так?

– Вот именно, невозможно, во всяком случае, на таком уровне. А поскольку тут задействован ее Дар, проблема даже еще более… непреодолима. Насколько я припоминаю, ты только немного Мыслеговоришь, верно? Ну так ты защищен от развлечений Симри. Незачем говорить, что к Тэлии это не относится.

Смешок Скифа прозвучал лишь самую чуточку бессердечно.

– Жаль, что твой Тантрис не кобыла.

– Меня и самого иногда посещала такая мысль, – признал Крис, присоединяясь к его смеху.

Скиф резко посерьезнел.

– Послушай… Крис, я знаю, что это меня не касается, но вы с Тэлией… ну, ты понимаешь?..

– Чертовски верно, не касается, – спокойно сказал Крис. Он предвидел вопрос, предполагая, что Скиф ждет только момента, когда они останутся одни. – Так зачем же ты спрашиваешь?

– Крис, замечать всякое – часть моей работы. И я заметил, что, хотя вы и не льнете друг к дружке, как влюбленные голубки, вы оба держитесь друг с другом гораздо непринужденнее, чем любой из вас с кем-либо другим, сколько я помню. – Скиф остановился и помолчал.

– Ты явно собирался сказать больше, продолжай.

– Я в долгу перед Дирком. Я обязан ему жизнью: по всем правилам он должен был бросить нас, когда Симри и я свалились в тот овраг во время моей стажировки. Он не мог знать, что мы все еще живы, а тропу под его ногами с каждой минутой все больше размывало. Но Дирк не ушел. Он шарил под проливным дождем, пока не нашел нас, и, если бы он этого не сделал, я бы сейчас здесь не сидел. Так вот. Всякий раз, как кто-нибудь упоминает Тэлию, он держится очень странно. Он уже начинал чудесить, когда вы уезжали, а с тех пор стало еще хуже. Старый добрый «равнодушный к женщинам» Дирк чуть не вырвал мне сердце и не скормил его мне же, когда я не смог рассказать о вас ничего, кроме слухов, – и я готов прозакладывать свою надежду на Гавани, что беспокоился он не из-за твоего благополучия. Поэтому если вы двое больше, чем друзья, мне нужно знать. Может быть, мне удастся как-нибудь мягко сказать ему об этом.

– О Боги, – слабым голосом сказал Крис, – о Боги. Не знаю, Скиф… Я имею в виду, я знаю, что чувствую сам – а именно, что она мне очень нравится, и все – но не знаю, что чувствует она. И боюсь выяснять.

– У меня есть подозрение, что ты очень многого недоговариваешь, – заметил Скиф. – Не хочешь сделать полное признание?

– Боги… лучше начать с того, что произошло несколько лет назад… Слушай, причина того, что Дирк притворяется равнодушным к женщинам, в том, что одна из них однажды причинила ему такую боль, что он оказался на волосок от самоубийства. Та сука, леди Нарил. Нас с Дирком тогда только что назначили ко двору. Она хотела заполучить меня, а я не обращал на нее внимания. Поэтому она использовала Дирка, чтобы подобраться ко мне.

– Можешь мне не рассказывать – она изображала с ним милую, бесхитростную девочку. Она и со мной пробовала тот же трюк, но я уже знал что к чему.

– Жаль, что Дирк не знал. К тому времени, как я выяснил, что происходит, было уже слишком поздно. Он бился, как выброшенная на берег рыба. Она воспользовалась им, чтобы устроить со мной встречу, а на ней предъявила мне ультиматум: или я становлюсь ее комнатной собачонкой, или она превратит жизнь Дирка в ад. К сожалению, она упустила из виду тот факт, что Дирк был не только увлечен ею, но и ревновал. Он остался неподалеку и все слышал.

– Боги Милостивые! – только и смог выговорить Скиф.

– Вот именно.

Крис закрыл глаза, пытаясь отогнать от себя воспоминание о том, как выглядел Дирк, появившись перед ними. Зрелище было страшное. У него даже глаза казались мертвыми. Но то, что затем последовало, оказалось еще хуже. Крис поспешно ретировался, а когда он ушел, Нарил смешала Дирка с грязью. Если бы он только знал, ни за что не оставил бы их одних…

– Но…

– Он был раздавлен, совершенно раздавлен. Думаю, только Ахроди удержала его от того, чтобы броситься в реку той же ночью. А теперь ты говоришь, что он ведет себя словно…

– Словно человек, почуявший любовь-судьбу, если хочешь знать правду. Он близок к одержимости.

– Тэлия выказывала те же признаки, но сейчас… я просто не знаю, Скиф. Мы… начали спать вместе во время того бурана. Было еще множество других осложнений, в подробности которых я не буду вдаваться, и сейчас я не знаю, что она чувствует. Но я до смерти боюсь, что она зациклилась на мне.

А ведь он – лучший друг Дирка. Боги, Боги, все повторяется снова…

– Ну и что же ты намерен предпринять? – спросил Скиф.

– Собираюсь порвать, только и всего, прежде, чем дело зайдет слишком далеко. Если между ними действительно любовь-судьба, то, когда увлечение будет подавлено в зародыше, Тэлия снова повернется к Дирку, словно стрелка компаса. Но ради Богов, не рассказывай Дирку ничего. – Крис потер лоб: он чувствовал себя почти больным от угрызений совести.