Текст книги "Полет стрелы"

– Расскажи мне, что увидел, так точно, как только можешь вспомнить, – приказала Тэлия; жалость заставила ее передвинуться так, чтобы заслонить от него труп.

– Ма… – Паренек сглотнул, не сводя глаз с ее лица, – Как ма уже сказала, она дала мне денег и послала за всякими безделками, что просила для нее придержать. Когда я подошел, торговца в фургоне не было, но он нам много раз говорил, – входить и ждать его, ежели его нет, ну, я и вошел. Внутри было вроде как темно, и я обо что-то спотыкнулся. Распахнул дверь, посмотреть, через что чуть не полетел. А это Карли… – Он изо всех сил сглотнул, лицо еще больше позеленело. – Я подумал, может, ей худо, может, даже пьяная, и потряс ее. А ее голова так смешно замоталась… – Он вытер руки о куртку, бессознательно пытаясь избавиться от гадливости, которую ощутил, дотронувшись до трупа.

– Достаточно, – мягко сказала Тэлия. Бедный малыш никогда раньше не видел насильственной смерти, а тем более не прикасался к убитому. Она вспомнила, как чувствовала себя после боя в Вышнезове, и постаралась взглядом передать ему свое сочувствие. – Кто-нибудь из вас прежде видел девушку с торговцем?

Нашлось несколько человек, заявивших, что она тайком шепталась с торговцем, замолкая, стоило кому-то оказаться поблизости Люди беспокойно переминались с ноги на ногу, пока Тэлия продолжала опрашивать свидетелей так дотошно и терпеливо, как только могла; по краям толпы слышалось тихое шушуканье. Тэлия жалела, что не может расслышать слов: перешептывания могли многое сказать.

Человек, который назвался отчимом убитой девушки, сердито сплюнул и вмешался в допрос:

– Мы зря теряем время! Каждый, кто не глухой и не слепой, знает, что мерзавец убил ее! Он хотел ее, нет сомнения, а потом убил, когда она ему отказала… а коли не отказала – так из страха, что она после заставит его на себе жениться.

Глаза Тэлии сузились. Сказанное не очень походило на речи убитого горем родителя.

– Орудием Королевского Правосудия являюсь я, и я, и никто другой, буду решать, теряем мы время или нет, – сказала она холодно. – Пока что я не увидела ничего, что указывало бы на вину этого человека, кроме его разговоров с девушкой. Я уверена, что разговаривала она со многими. Разве не разговаривала она каждый день вот хотя бы с вами? Разве это бросает на вас подозрение?

Ей померещилось или он слегка побледнел?

– Что скажешь ты, торговец?

– Могу я рассказать всю правду? – спросил тот.

А вот уж действительно странный способ отвечать.

– Зачем ты спрашиваешь?

– Потому что я не хотел бы чернить умершую перед ее родными и близкими, но то, что я должен рассказать, может вызвать неодобрение тех, кто здесь собрался.

– Погоди минуту, торговец, – ответила Тэлия и закрыла глаза. Ей потребовался миг, чтобы войти в глубокий транс и снова вызвать Заклятие Правды. У заклинания имелось два уровня. Первый мог наложить любой Герольд, даже тот, кто обладал лишь крохой Дара. Заклятие состояло в том, что вокруг головы и плеч спрашиваемого появлялось мерцание, невидимое для него, но отлично заметное для всех остальных. Стоило ему дать лживый ответ, как мерцание пропадало. Заклятие же второго уровня (требовавшее не просто Дара, а очень мощного Дара «коммуникационного» типа) могло заставить человека, на которого его накладывали, говорить только правду, вне зависимости от его намерений. Дар Тэлии был достаточно силен, чтобы позволить ей задействовать обе ступени Заклятия Правды, и она прибегла к нему сейчас. Когда вокруг головы торговца возникло голубое свечение, она услышала, как люди внезапно затаили дыхание; потом раздались вздохи облегчения. Возможно, здешние люди никогда в жизни не видели Заклятие Правды в действии, но знали, что оно из себя представляет, и доверяли мощи Заклятия и честности того, кто им владел.

– Говори всю правду свободно. Ты не можешь повредить той, кто ушла в Гавани, и ты защищаешь собственную жизнь.

– Да, она приходила ко мне несколько раз, – сказал торговец. – Она хотела, чтобы я взял ее с собой, когда уеду отсюда.

– Почему? – спросила Тэлия.

– Потому что она хотела убежать, а отчего и почему, говорить не желала. Говорила, что ей никто не поверит, если она скажет, в чем дело. Сначала она предложила мне денег, но я не хотел рисковать: если бы люди разозлились, моя торговля бы пострадала. Но она все равно не отступалась. Наконец она согласилась «исчезнуть» за день до того, как уеду я, так, чтобы решили, что я не имею к ее пропаже никакого отношения, а в качестве платы предложила себя. – Он вздохнул. – Конечно, это нехорошо, но я всего лишь человек из плоти и крови, а она была привлекательна. Мне не показалось очень дурным, что я получу от нее удовольствие в обмен на бегство, к которому она так стремилась. Я должен был встретить ее на дороге за городом завтра вечером, как стемнеет. После того, как мы с ней поговорили сегодня утром, в живых я ее больше не видел.

Мерцание не исчезло, а Тэлия не ощутила оттока энергии, который указывал бы на то, что торговец говорит правду под принуждением. Толпа, напряженно следившая за свечением, вздохнула снова. Теперь каждому стало ясно, что торговец не может быть виновен – но тогда кто же?

– Ложь! Все ложь!

Отчим убитой вырвался из рук соседей и бросился вперед, явно намереваясь задушить торговца голыми руками. Ролан попятился, прижав уши, и ощерился на него, не подпуская близко, в то время как сама Тэлия с тихим шелестом вытащила из ножен кинжал, и в вспышке злости и… да, и страха… отпрянувшего человека увидела сцену, которую несли в себе его эмоции, и узнала правду.

– Держите его! – приказала она, и несколько сильных мужчин бросились на напавшего и прижали ему руки к бокам, невзирая на сопротивление.

Несмотря на то что она узнала, Тэлия не могла обвинить человека только на основании того, что Увидела. Но, судя по тому, что еще она восприняла, возможно, этого и не понадобится.

– Сестра Карли – где она? – спросила Тэлия, и множество рук вытолкнуло вперед бледную, съежившуюся девочку лет четырнадцати с миловидным робким личиком, темноволосую и темноглазую.

– Я не хочу принуждать тебя говорить, – сказала ей Тэлия тихо, так что никто другой не расслышал, – но если придется, заставлю. Хочешь ли ты рассказать нам правду о человеке, называющем себя вашим отцом, и освободиться?

Когда девочку пихнули к Тэлии, она сжалась от страха, но ласковый голос Герольда и участие, которое Тэлия старалась ей выказать, оживили ее, а последнее слово, «освободиться», казалось, вдохнуло в нее новое мужество. Она выпрямилась и с ненавистью посмотрела на отчима.

– Да. Да! – пронзительно, с вызовом сказала она – Я скажу правду. Это от него, от нашего добренького папочки, хотела убежать Карли! А почему? Да потому что каждую ночь с тех пор, как умерла мама, он заставлял нас ложиться с ним!

Обличающие слова прозвенели во внезапно повисшем молчании. Жители селения, оцепенев, ошеломленно смотрели на девочку и ее отчима.

– Лживая сучка! – заорал он в потрясенной тишине, пытаясь вырваться из держащих его рук.

– Я говорю чистую правду! – прокричала она в ответ, с глазами, расширенными от страха… и чего-то еще, чего-то, похожего на злость, ярость и стыд. – Когда мы плакали, когда сопротивлялись, он бил нас, а потом насиловал. Карли поклялась, что как-нибудь да убежит, но он прознал и сказал, что покажет ей, где раки зимуют.

– Она врет!

– Да ну? Тогда подержите его шесть месяцев и увидите. – Девочка дико расхохоталась. – Вы все знаете, что он с прошлой зимы не подпускал ко мне ни одного мужика старше пяти лет от роду. Я б уехала с Карли, но как бы я смогла заработать хоть медяк, когда меня разносит, потому что я жду ребенка? Его ребенка… его ублюдка!

Она истерически разрыдалась, и одна из женщин без колебаний бросилась вперед и защитным материнским жестом накинула на нее шаль; за ней последовали другие, образовав вокруг девочки кольцо, утешая ее, заслоняя от мучителя и бросая на него полные ненависти и отвращения взгляды.

Тэлия повернулась к нему, дрожа от возмущения, но как-то сдерживая наплыв собственных чувств.

– Ты отправился на поиски девочки и увидел ее с торговцем. Ты решил разобраться с ней, проучить ее. Ты разозлился, когда она открыто оказала неповиновение, думая, что она в безопасности, потому что находится в общественном месте. Ты набросился на нее, убил, а потом спрятал тело в фургоне торговца, зная, что обвинят его, зная, что, если бы его убили до того, как появилась я, никто никогда не стал бы искать настоящего убийцу.

Обвиняя преступника, Тэлия одновременно переносила на него Заклятие Правды, заставляя его высказать свои подлинные мысли, когда он снова заговорит.

Заклятие подействовало даже сильнее, чем она ожидала.

– Да! А почему бы и нет? Разве я не кормлю их и не одеваю? Разве не я их хозяин? Они мои, так же как и их сучка-мать! Она умерла, не окупив моих денег, и, клянусь Богами, их долг – занять ее место!

От ощущения мерзости сознания, продиктовавшего его слова, Тэлию замутило. Ни одно наказание не казалось ей достаточной карой за то, что сотворил этот подонок. Какой-то странный, беспристрастный уголок ее «я» взвесил все факты – и выдал холодное, продуманное, логичное решение.

Ее возмущение и гнев все росли, пока Тэлия не оказалась уже не в силах больше держать их в себе, а потом нашли выход, который соответствовал принятому ею решению. Тэлия насильно установила мысленный контакт с преступником – это был не ласковый обмен чувствами, как у них с Крисом, а жестокое изнасилование психики, на которое она и не представляла, что способна. Затем, крутнувшись в сторону, она втянула в контакт падчерицу – и вогнала ее воспоминания в мозг убийцы, заставила его быть девочкой во всех ее полных боли и ужаса переживаниях.

Он издал один-единственный захлебывающийся вой, застыл, потом рухнул на колени. Те, кто держал убийцу, от изумления отпустили его, но пленник был уже не в состоянии воспользоваться ситуацией. Когда его подняли на ноги, с отвисшей нижней губы у него капала слюна, а в глазах не осталось ни проблеска разума. Тэлия замкнула его рассудок в кольцо, и он переживал, снова и снова, каждое мгновение, которое его падчерица провела в качестве его жертвы.

Жители поселка невольно сделали шаг назад, отодвигаясь от Тэлии.

Ну что же, она ведь только что показала им, на что способна.

– Герольд? – робко сказал один из мужчин, глядя на нее с почтением, смешанным со страхом. Они поняли, что Тэлия сама покарала преступника, даже если и не представляли как. – Что нам с ним делать?

– Что хотите, – устало ответила Тэлия, – и в согласии с вашими собственными обычаями. Будет ли он жить или умрет, он уже получил по заслугам.

Когда его увели, к Тэлии обратилась одна из женщин.

– Герольд, мы слышали, что вы умеете магией лечить души. Не могли бы вы что-нибудь сделать для бедной девочки? И еще… я повивальная бабка. Вы не рассердились бы, если б случилось так, что она «потеряла» бы ребенка? Хотя у меня и нет Дара, своему ремеслу я обучалась у Целителей. Это можно сделать, не причинив ей вреда.

« Семь бед…» – подумала Тэлия и кивнула.

Люди расходились, слишком потрясенные и подавленные, чтобы хотя бы перешептываться. Тэлия устало проковыляла к кучке женщин и опустилась на колени возле дрожащей, всхлипывающей девочки. Вошла в транс и начала прощупывать, как научила ее Керитвин. Тэлия могла «читать «, хоть и не могла действовать на основе прочтенного. Все оказалось так, как и подозревала Тэлия: девочка была слишком юна, плод развивался не правильно. Она перенесла внимание на сознание девочки и принялась закладывать фундамент исцеления, которое время и мужество смогут завершить и без дальнейшего вмешательства с ее, Тэлии, стороны – изо всех сил внушая, что в том, что произошло, никакой вины самой девочки нет. И, наконец, погрузила девочку в полутранс, который должен был продлиться несколько дней, в течение которых можно будет исправить хотя бы вред, нанесенный ее телу.

Тэлия встала, вконец обессиленная, и повернулась к акушерке.

– То, что вы предлагаете, рано или поздно все равно случится, и для ее тела будет легче, если это произойдет сейчас. Она ненавидит плод, который носит, так же сильно, как ненавидит его отца, и очищение тела может принести некоторое облегчение ее душе. И… повторяйте ей, что никакой ее вины в случившемся не было. Повторяйте до тех пор, пока она не поверит.

Женщина молча кивнула и вместе с другими повела находящуюся с полубессознательном состоянии девочку к своему дому.

Остался только торговец. В его глазах блестели слезы благодарности; близость его чистого, нормального сознания была для Тэлии бесконечным утешением. После сточной канавы, какую представлял собой отчим девочек, торговец виделся ей прозрачным искрящимся ручьем.

– Госпожа Герольд… – запинаясь, выговорил он наконец, – моя жизнь принадлежит вам.

– Так возьми же ее и распорядись ею по-хорошему, торговец, – ответила Тэлия, утыкаясь лицом в шею Ролана и чувствуя, как ласковое прикосновение Спутника медленно очищает ее от скверны минувшего дня.

Шаги торговца стихли.

И послышался приближающийся стук копыт трех скакунов. Этот звук невозможно было перепутать ни с чем – копыта звенели о камни словно колокольчики, так, как могли звенеть только копыта Спутников, – и им вторил тихий перезвон подуздных бубенцов.

« О, Богиня, помоги мне! – подумала Тэлия. – Хватит… я больше, не выдержу «.

Но стук копыт все приближался, а потом она услышала шаги и почувствовала, как на ее плечи легли чьи-то руки. Тэлия подняла глаза. Рядом стоял Крис.

– Я видел конец и узнал все остальное от повивальной бабки, – сказал он спокойно. – Но…

– Но – ты вынесла приговор и привела его в исполнение, Герольд, – сказал чужой голос, женский, огрубевший от возраста, но сильный.

Тэлия посмотрела через плечо Криса и увидела два незнакомых лица: женщины приблизительно того же возраста, что Керен, но крепко сложенной и коренастой, и русоволосого молодого человека, возможно, на год-два старше, чем Крис. На рукавах у обоих виднелись стрелы – эмблемы Специальных Курьеров.

Специальные Курьеры… должно быть, их Спутники почуяли беду и принесли их сюда, на помощь.

И оба были старшими Герольдами.

– Ты действительно применила свой Дар к тому человеку, не так ли? – сумрачно спросил Герольд помоложе.

– Да, – ответила Тэлия, встречаясь с ними глазами. – Применила. И поступила бы так снова, если бы того потребовали обстоятельства.

– Считаешь ли ты, что использовать таким образом свой Дар этично?

– А использовать свои руки, чтобы стрелять в разбойников, этично? – возразила Тэлия. – Он – часть меня; он находится всецело под моим контролем, он мной не управляет. Я приняла обоснованное и продуманное решение – если этот человек когда-нибудь примет собственную вину и тот факт, что то, что он совершил, не правильно, он освободится от уз, которые я на него наложила. До тех пор он будет переживать в точности то же самое, что он заставлял переживать свои жертвы. Мне показалось, что такое наказание гораздо более соразмерно его преступлению, нежели заключение или казнь. Так я решила и привела приговор в исполнение; я стою на том, что это правильно – и поступила бы так снова.

Она посмотрела на обоих Герольдов с некоторым вызовом, но, к ее удивлению, оба кивнули с долей удовлетворения.

– Тогда, я думаю, мы здесь больше не нужны, – сказала женщина. – Прямых дорог вам, брат… сестра…

Они развернули своих Спутников и выехали за ворота поселка, ни разу не оглянувшись.

Остался один Крис.

– Ты справилась очень хорошо, Герольд Тэлия, – ласково сказал он.

Усталая Тэлия стояла, чувствуя на плечах крепкую хватку его рук, слыша, как голос Криса призывает ее вернуться к исполнению обязанностей. Ей страстно, невыразимо хотелось переложить свои обязанности на него, и она знала, что, если она попросит, Крис согласится.

Но если она переложит свой долг на кого-то другого, она окажется недостойной своего призвания. Совершай она обычный объезд сектора, то рядом не оказалось бы Криса, который взял бы на себя бремя ее задач, потому что она, Тэлия, видите ли, чувствует себя слишком выдохшейся, слишком больной, слишком измотанной… и, да, слишком трусливой, чтобы встретиться лицом к лицу с людьми и снова доказать им, что они не ошиблись, доверяя ей, доказать, что Герольд может нести не только кару, но и исцеление. Им нужно снова показать, что, хотя Герольд обладает силами, которых должен бояться виновный, они никогда не будут направлены против невинного. Она должна встретить страх на их лицах и вновь превратить его в доверие. Крис не может сделать этого за нее, и, не будь его здесь, она, Тэлия, не смогла бы даже позволить себе роскоши на миг вообразить, что такое возможно.

Тэлия вздохнула, и, услышав в этом вздохе усталость и боль, Крис почти захотел, чтобы она попросила подменить ее. У него душа болела за Тэлию, но сейчас шло то испытание огнем, через которое рано или поздно должен пройти каждый Герольд, а она – в особенности. Долг для Герольда всегда должен стоять на первом месте, чего бы это ни стоило ему лично. Тэлия доказала, что контролирует свой Дар. Доказала, что готова принять этическую и моральную ответственность, которую ее особый Дар на нее накладывает. Теперь она должна доказать, что обладает достаточной силой ума и духа, чтобы довести до конца любое дело, за которое возьмется.

У Тэлии не было выбора, у Криса – тоже. Они приняли на себя ответственность наряду со всеми остальными сторонами жизни Герольда. Но… Крису было больно за нее.

Тэлия подняла голову и, должно быть, ясно прочла эти мысли в его глазах.

– Пойду-ка я лучше разыщу городской Совет, мэра и писца, – сказала она, выпрямляясь и придавая лицу спокойное выражение. – Надо работать.

Глядя на то, как она удаляется, высоко подняв голову, уверенной походкой, ничем не выдавая своих внутренних страданий, Крис почувствовал прилив гордости.

Теперь она стала настоящим Герольдом.

Крис отправился к ближайшему Путевому Приюту первым и уже закончил все приготовления, когда, сгорбившись от усталости, подъехала Тэлия. Правила, которым они оба подчинялись, разрешали ему сделать для нее хотя бы такую малость. Тэлия легла задолго до него, и к тому времени, когда Крис присоединился к ней, казалось, уже спала, но он почувствовал в темноте, что она вздрагивает от беззвучных рыданий, и привлек к себе, чтобы она смогла выплакаться у него на плече и заснуть.

На второй день Тэлия выслушала отчеты и новости и занялась рассмотрением жалоб. Криса коробило, когда он видел, как настороженно смотрят на нее горожане, словно она какое-то существо из легенды – могучее, но совсем не обязательно заслуживающее доверия. Хорошо, что населенный пункт был таким большим: после того, что сделала Тэлия накануне, могло оказаться нелегко найти доедающих, чтобы решение по их делу выносила она – кроме разве что тех, кто оказался в совершенно безвыходном положении Но в поселениях такого размера каждому, кто хотел подать жалобу на рассмотрение Герольда, полагалось заранее представить письменное заявление; ввиду наличия такого свидетельства не нашлось ни одного жалобщика, настолько смелого, чтобы отрицать свое первоначальное намерение.

Тэлия имела право определять порядок рассмотрения тяжб; обычно она им не пользовалась, но на сей раз поступила иначе. Она сделала мудрый шаг, выбрав для первоочередного рассмотрения дела, решение которых требовало такта, понимания и чуткости Постепенно жители поселка стали свободнее чувствовать себя в ее присутствии, страх перед ней начал проходить На третий день они уже смеялись над меткими шутками, которые она порой вставляла в свои замечания, страх был позабыт. На четвертый же день, когда Тэлия распрощалась с горожанами, доверие к Герольдам ее трудами было восстановлено и даже упрочено. Крис так гордился ею, что, когда они поехали дальше, к следующей остановке, буквально сиял.

Боги, должно быть, разделяли его чувства, поскольку наконец-то стали к Тэлии благосклонны. Остаток срока ее службы в секторе прошел без каких-либо новых испытаний.

– Не могу поверить, что все позади.

– Лучше поверь, – рассмеялся Крис, – потому что перед нами как раз точка рандеву. И если глаза меня не обманывают…

– Не обманывают. Там пасется Спутник, и я, кажется, вижу двух мулов.

– Значит, сегодня мы в последний раз ночуем в Путевом Приюте. Жалеешь?

– Что не буду есть твою или свою стряпню и спать на соломе? Шутишь!

Крис хмыкнул и сощурился от лучей клонящегося к западу солнца.

– Чу! – воскликнул он патетически. – Мнится мне, избавитель наш услышал копытец наших Спутников сребристый звон.

– Или то, как гремят в твоей пустой башке скудные мысли, – Тэлия сжала ногами бока Ролана, и он поднялся в галоп. – Это Гриф-фон!

И точно, встречавший их Герольд оказался однокурсником Тэлии. Он получил Белое одновременно с ней, но, очевидно, рано закончил свою стажировку. Тэлия соскользнула со спины Ролана, когда они со стуком копыт и звяканьем бубенцов затормозили возле Гриффона, и сердечно обняла и поцеловала старинного приятеля, отчего тот зарделся, как маков цвет. Он с таким явным облегчением приветствовал Криса, что они с Тэлией с трудом удержались от смеха при виде смущения бедного парня.

– Всего в получасе езды по дороге отсюда трактир, – сказал Гриффон, слегка запинаясь. – Вас там ждут. Я подумал, что вы, вероятно, предпочтете сегодня спать на мягких постелях, поэтому, когда мой Фарист поймал краешек послания Ролана, я съездил туда и предупредил их.

– Здорово, спасибо! – ответил Крис за них обоих, тронутый неожиданной любезностью.

– Кажется, целая вечность прошла с тех пор, как мы спали на настоящих кроватях.

– Не правда, – перебила его Тэлия, – мы спали в настоящей постели чуть больше четырех месяцев назад, у Тедрика.

– Совершенно верно, но все равно кажется, что прошла вечность. Однако ты мне напомнила: первый мой тебе совет, Гриффон, – всегда старайся останавливаться на самом северном Пункте Пополнения Припасов, возле самого Ягодника. Тедрик – хороший хозяин, любит общество, а уж его стряпня!… – Крис в шутливом экстазе закатил глаза.

– А мой первый совет – берегись еще одного северного сюрприза… – Тэлия кратко обрисовала симптомы мора и описала, как обезлюдела Развилка.

Они по очереди рассказывали об опасностях и ловушках, подстерегающих того, кто объезжает здешний сектор, потом передали Гриффону чирр и остатки продовольствия и снаряжения. Он помог им погрузить их собственные пожитки на мулов, и к сумеркам уже расположился в Приюте, а они отправились в путь.

Когда во тьме перед ними засветились огни трактира, Крис почувствовал, что Тэлию охватила невольная дрожь.

– Знаю, – сказал он ей тихо. – Теперь все позади – и именно теперь начинает становиться по-настоящему трудно. Но ты готова. Поверь мне, птичка, ты действительно готова.

– Ты уверен? – тихо, с сомнением откликнулась Тэлия.

– Как никогда в жизни. Ты готова с самой Западной Вежи. Если ты смогла справиться с тем, справишься с чем угодно: с обидчивыми вельможами, с наследницами престола, мучимыми подростковыми заморочками, с Герольдами с разбитыми сердцами…

– Мечтательными Герольдами, обуреваемыми любовью-судьбой… – подхватила она с оттенком сарказма.

– Даже с ними. Особенно с ними. Ты еще не позволяла своим чувствам помешать делу, не позволишь и теперь. Ты готова, маленькая. И если ты посмеешь выставить меня лжецом…

– То что?

– То я… найму Барда, чтобы он вывел тебя в каких-нибудь едких куплетах.

– Великая Богиня! – Тэлия покачнулась в седле, театрально схватившись за сердце, словно ее ударили кинжалом; к ней вернулось хорошее настроение. – Вот участь горше смерти!

– Так что смотри, веди себя как следует, – ухмыльнулся Крис. – А теперь едем: нас ждут обед и мягкие перины; а потом…

– Да, – вздохнула Тэлия, глядя вдоль дороги на юг. – Дом. Наконец-то.