Текст книги "Клинок Тишалла"

Глава шестая

Подлый рыцарь ушел на покой. Не осталось для него сражений. Он исполнил свой долг и преуспел в своей задаче. Война была выиграна.

Но он оставался подлым рыцарем.

Победив, он все же проиграл.

1

Подменыш?

Тоненький голосок напоминал тембром осипшую флейту-пикколо. Чья-то рука, размером не больше ногтя и цепкая, точно клещи, дергала Делианна за ухо.

– Подменыш, проснись!

Делианн перевернулся на бок. Открывать глаза не хотелось. Трудно было вспомнить почему, но он был почти уверен, что стоит ему окончательно проснуться, как станет больно – а в мягкой постели было так тепло, так уютно…

– Подменыш! – Что-то ткнуло ему в шею; трудно быть уверенным, но, кажется, его пнули босой ножкой. – Кир говорит – ты ей нужен!

«Оно и к лучшему, – подумал он, протирая слипшиеся веки. – Если бы я проспал еще немного, то, вероятно, стал бы видеть сны».

За тяжелыми парчовыми занавесями, ограждавшими спальню Кирендаль от внешнего мира, бушевало золотое послеполуденное солнце. Рядом с Делианном на матрасе стояла исключительной красоты дриада двенадцати дюймов ростом. Полупрозрачные крылышки мерцали в сумерках. Выглядела она как женщина преувеличенно чувственных форм: изящные длинные ноги, осиная талия, возмутительно пышная грудь. Крошечная приталенная туника едва прикрывала ягодицы и почти полностью оставляла для обозрения бюст.

– Тап… – пробормотал он хрипло. – Скльк… к’торый час?

– Почти четыре, – отозвалась дриада. – Ты спал пять часов или около того. Теперь поднимайся – Кир прислала меня за тобой.

– Ладно, – выдавил он и приподнялся.

О том, как он попал в эту комнату, у Делианна сохранились весьма смутные воспоминания. Кирендаль привела его сюда, когда они отпустили Актири; к концу представления, которое он устроил для тех, кто смотрел глазами чужака, Делианн едва не свалился. Он с трудом заставил себя удержаться в сознании, пока пил бульон из рук Кирендаль. Помнилось, как его вели сюда… помнилось касание мягких губ Кирендаль за ухом: «Знаешь, ты единственный хуманс, кто когда-либо овладел мною бесплатно».

Вспомнил ее поцелуй… и только тут сообразил, что сидит голый.

Делианн поспешно набросил угол простыни на бедра.

– Э-э-э, Тап… ты, случаем, не знаешь, где мои штаны?

– На стуле. Да пошевеливайся ты!

Делианну показалось, что он краснеет всем телом. Почему-то чудилось, не то помнилось, что Тап была – возможно, раньше? – любовницей Кирендаль. Занимались они чем-то с хозяйкой «Чужих игр»? Что вообще случилось между ними? Если бы любились, он бы не мог забыть… правда?

Он поплотнее завернулся в простыню.

– Тап, будь любезна… если ты не против…

Дриада уперла руки в бока:

– Подменыш, я живу в доме терпимости. Думаешь, я в жизни херов не видала? Да я и твой видела, мы с Кайрой вместе тебя раздевали.

Делианн закрыл глаза, вздохнул, открыл снова. «По крайней мере, это значит, что мы с ней не трахались». Он покосился на нетерпеливо приплясывающую Тап.

«Скорей всего».

– Ладно, – буркнул он, – ладно, иду… то есть одеваюсь.

Он выполз из постели, торопливо натягивая подаренные Кирендаль штаны.

– Поторопись, – посоветовала Тап. – Она вне себя.

– Из-за чего? – тупо поинтересовался Делианн, натягивая рубашку через голову. – И для чего я ей понадобился? Стражников здесь хватает.

– Она не сказала. Какая-то заварушка с клиентом в номерах. У него заложник. Но она просила передать, что парня лихорадит и пот с него льется ручьем… он уверяет, что девка пыталась его отравить.

Делианн застыл с распяленной на локтях рубахой. В животе у него нарастал ледяной ком.

«Это оно, – мелькнуло в голове. – Вот почему я не хотел просыпаться. Точно».

Страшная тяжесть навалилась на плечи, придавливая к полу. Он помотал головой и влез в пару сандалий, брошенных за креслом.

– Веди, – скомандовал он.

2

Тап выписывала немыслимые петли между пролетами лестницы, чтобы не сбрасывать скорость, покуда Делианн поднимался в Желтые номера, в восточном крыле пятого этажа. Подменыш с трудом мог угнаться за нею – при каждом шаге в изувеченных ногах отзывалась боль.

Кирендаль в ожидании расхаживала взад-вперед по коридору. На ней был дневной деловой костюм – свободного покроя брюки, рубашка из переливчатого черного шелка, оттененного единственной низкой жемчуга, – серебряные волосы стянуты на затылке таким тугим узлом, что глаза стали еще более раскосыми. В уголке рта собралась кровь – эльфийка так старательно жевала губу острыми клыками, что прокусила кожу. С ней было двое охранников: огры, каждый девяти футов ростом и пяти в плечах, облаченные в кольчужные балахоны ниже коленей. Оба помахивали булавами с человеческую голову.

– Делианн, – коротко бросила она, кивнув в сторону раскрытой двери. – Сюда.

Когда Тап попыталась влететь следом за ними, Кирендаль мотнула головой:

– Держись подальше. Возвращайся в мои апартаменты и жди там.

– Ой, Кайра…

Перворожденная оскалила окровавленные клыки:

– Лети. Быстро.

Тап улетела.

В комнате стояла кровать. На кровати сидела зареванная девчонка-человек лет двадцати, а рядом с ней присел покоритель камней, прижимая к щеке шлюшки пропитанное кровью полотенце. Когда Делианн вошел, лекарь отнял импровизированную повязку, обнажив уродливую, зияющую рану. Вместо щеки осталась пара не сходящихся лохмотьев кровавого мяса, словно кто-то воткнул ей в рот ножик и рванул вбок, до самого уха.

Делианн поморщился. Желудок напомнил о себе.

– Кровь почти унялась, – утешающе промолвил покоритель камней. – Славная девочка, смелая девочка… заштопаем, не боись.

Делианн понял, что прежде она была красива.

Сквозь стену доносились глухие тяжелые шаги, будто бы кто-то давил сапогами тараканов. «Какого… блин? – бормотал кто-то. – Чо делать-то, блин? Что делать было, а?»

Покоритель камней принялся зашивать рану длинной кривой сапожной иглой. Под его короткими ловкими пальцами шов удержит кожу и мышцы на месте, покуда магия ускоряет естественный процесс заживления. Шрама не останется – заметного, во всяком случае, – но болеть должно зверски. Девушка всхлипывала, из глаз ручьями текли слезы. Делианн отвел взгляд.

– Клиент в соседней комнате, – пояснила Кирендаль. – Насколько могу судить, на него что-то нашло, и Тесса крикнула: «Полундра!» Он успел лишь один раз ее рубануть, потом она выскочила, и примчалась охрана.

– Тап упомянула заложника?

Она мрачно покачала головой, потом кивнула в сторону смотрового окошка в стене напротив.

– Хочешь – глянь. Ублюдок пырнул одного из моих парней и оглушил второго. Я боюсь посылать туда остальных. Не в том даже дело, что он может кончить Энди, но я опасаюсь подпускать к нему наших.

Делианн кивнул:

– Не к нему одному. Если он болен, то и она заразилась. И нам не стоит тут торчать. Пусть останется лекарь.

Так и будет; если шлюха заразилась, то знахарь уже покойник.

Делианн за руку вытащил Кирендаль в коридор.

– Ты прикасалась к девчонке? – спросил он вполголоса, наклонившись к ней, чтобы никто не услышал. – Кто-нибудь еще дотрагивался до нее или подходил к ней, или к… э-э-э… клиенту?

– Вряд ли.

– Ладно. Тап говорила что-то про яд?

– Да. Не могу быть уверена, – как можешь догадаться, девчонка немного рассказала. – Кирендаль мотнула головой в сторону раненой. – Знаю только то, что подслушала из-за двери. Он бормочет что-то про яд на ее губах – бредит, будто бы ее поцелуй несет смерть и он должен отрезать ей губы, чтобы спастись, что-то в этом роде. Вот почему я решила приволочь тебя. Ты… показал мне… больше, чем я хотела бы знать об этой чуме, но специалист у нас ты.

– Я не специалист, – мрачно поправил Делианн.

– Лучшего у нас нет.

– Ладно. Для начала едва ли кто-то в Анхане мог уже заразиться, – скорей всего, это реакция на какое-то зелье. Эпидемия разразилась за Криловой седловиной…

– Не стоит рисковать, – сурово заметила Кирендаль. – Скажи «да», и я сожгу все крыло к демонам. Ты провел меня через смерть того фея. Ты заставил меня почувствовать, каково это. Я не стану смотреть, как умирают от этой заразы мои люди. Я скорее сама прирежу девчонку.

Золотые глаза Делианна заглянули в серебряные очи Кирендаль. Он увидал, как больно ей даже говорить об этом, и осознал, что она исполнит обещанное, как бы ни было больно.

«Но это не ВРИЧ, – повторял он себе. – Не может быть. Просто реакция на наркотики. Как я и сказал».

В дверях, открывавшихся в коридор, тоже имелось смотровое окошко. Делианн шагнул вперед, распахнул его. Сейчас он быстренько глянет на парня, чтобы успокоить Кирендаль, скажет, что все в порядке. Легко и просто.

Первым он увидел лежащего на полу в огромной луже крови мертвого фея. Голова покойника была неловко повернута, на шее зияла кровавой рваной ухмылкой огромная рана. На лицо села муха, пробежала по открытому глазу.

Пол усеивали алые следы – там, где бродил клиент, не замечая разлитой крови.

На кровати валялся связанный по рукам и ногам скрученной в жгут простыней мускулистый покоритель камней. Изо рта у него торчала скомканная наволочка. Еле заметными неторопливыми движениями он выкручивал запястья, подергивал пятками, пытаясь потихоньку распустить узлы.

– А чо мне делать-то было? А? Она бы меня грохнула! Чо, блин, делать-то, а? Ну?

Сквозь смотровое окошко голос слышался вполне ясно и казался до тошноты знакомым.

А потом в поле зрения попал клиент: здоровенный, широкоплечий огриллой. На сером грубом лице выступил пот, единственный глаз лихорадочно поблескивал. Новенький полотняный костюм кричащего оттенка по правому боку залила кровь. Оружия при клиенте не было, но бритвенно-острый боевой коготь на правой руке был выпущен и покрыт кровью.

Один пожелтелый клык обломан, на втором явственно видны черные следы гари.

Делианн привалился к стене.

«Лучше бы я умер в горах, – подумал он. Боль в груди не давала заговорить, не давала вздохнуть. – Ох, Ррони, ну почему ты не научился орудовать мечом? Почему ты не раскроил мне тогда череп?

Боже, боже, чего бы я только не отдал за смерть…»

Кровожадным огриллоем оказался помощник боцмана с речной баржи.

– Что? – переспросила Кирендаль. – Плохо? Я по лицу вижу.

– Плохо, – эхом отозвался Делианн.

Потемнев лицом, Кирендаль обернулась к ограм-стражникам.

– Очистить крыло, – распорядилась она жестко. – Чтобы в пять минут тут ни души живой не осталось. Собрать всю охрану, прошерстить все номера. Кто останется здесь через пять минут ровно – сгорит живьем.

Один огр махнул тяжелой булавой в сторону двери, к которой прислонился Делианн.

– А зз ними жддо? Зз Энди? Как их выдажжить?

– Никак, – отрезала Кирендаль. – Энди, Тесса, Паркк – они все остаются.

Огры туповато и огорошенно переглянулись.

– Ды сгаззала…

– Вам понимать необязательно! – рявкнула Кирендаль. – Выполняйте!

– Это ты не понимаешь, – проговорил Делианн.

Он отвалился от стены, удивившись мимоходом, что еще способен двигаться. Как может он стоять под таким грузом? Как может шевелить языком? Как может еще жить, когда сердце разлагается в груди?

– Ты не понимаешь, – мучительно медленно выдавил он. – Я знаю этого огриллоя.

– Да? – Кирендаль моргнула. – Тесен мир. Но это не меняет…

– Меняет. Это все меняет. Он заражен. Если болезнь уже начала проявляться, то он мог подхватить чуму только одним способом.

Делианн распростер руки в жесте полного подчинения судьбе. Такой муке невозможно противиться и уж никак нельзя ее стерпеть.

– У меня иммунитет. Я не могу заболеть. Но он заразился чумой от меня.

Зрачки Кирендаль были огромны и пусты.

Глядя невидящими глазами куда-то мимо Делианна, медленно, будто парализованная, она подняла бледную руку и прижала пальцы к губам, будто вспоминая прикосновение его плоти, будто пытаясь вычислить бесконечно высокую цену единственного поцелуя.

3

Делианн лежал в темноте, свернувшись от боли, точно зародыш. Боль сковывала его, и он беспомощно валялся на холодном, жестком полу. До кушетки оставался всего один шаг, до кровати, где можно прилечь, – полкомнаты, но члены отзывались лишь редкой слабой дрожью, мучительной судорогой – наполовину чахоточным кашлем, наполовину рыданиями без слез.

Ему никогда не приходило в голову, что в мире столько боли.

Валяться со сломанными ногами под обрывом в Зубах Богов – ерунда; тогда в обе ноги словно вставили по прерывателю, трансформатору, понижающему напряжение боли. Но вот сердце…

Его выжгла кислота, и в груди осталась дымящаяся дырка, зияющая пустота, исходящая тоской. Боль нарастала. «Невыносимую» она переросла уже давно. Делианн завыл бы, но дыра в груди поглотила слишком много сил. Он даже всхлипнуть не мог. Мог только лежать на холодном полу и страдать.

Он навлек безумие и гибель на этот город.

Его глупость – его простодушие, его нерассуждающая наивность – убила Кирендаль, и Тап, и ее слугу Закки, и симпатичную хуманскую шлюшку с порезанным лицом, и покорителя камней – целителя Паркка, и огров-охранников…

…и…

…и…

…и…

Первой мыслью Кирендаль было запереть все входы, спасти город, предав огню «Чужие игры» вместе с собою и всеми посетителями. Она знала, что ей предстоит, каждой клеточкой своего тела она пережила вместе с Делианном смерть молодого фея в деревне близ Алмазного колодца. Гибнуть в огне, с воплями уходя во тьму, чуя запах собственной поджаренной плоти, было намного легче, чем то, что претерпел больной.

Но даже это было бы бесполезно. Кирендаль оставила все надежды сдержать распространение инфекции. Она ничего не могла спасти.

«Чужие игры» служили игорным домом, казино, аттракционом для туристов со всех уголков Империи. Зараза, которую принесли сюда, уже разошлась по городу и теперь расползается по Империи по жилам Большого Чамбайджена, точно дурная кровь по ноге от загнившей раны.

Как он мог быть настолько слеп!

Через пару минут он встанет. Зайдет в спальню рядом, где Кирендаль сидит сейчас в темноте вместе с Тап, и Закки, и Пишу, старшим по залу. Возьмет бокал, нальет вина, которое пьют они сейчас.

Вспомнилось, как, испив цикуты, расхаживал по своей темнице Сократ, чтобы скорей разогнать яд по жилам. Делианн сомневался, что ему под силу такой подвиг. Он вообще не был уверен, что выпьет. Кирендаль оказалась сильнее: она заходила в спальню с видом женщины, оставившей за спиной и сомнения, и страх.

С другой стороны, над ней висело лишь собственное будущее. На Делианна давило прошлое.

Он искренне надеялся, что по другую сторону бокала с отравленным вином его ждет лишь тьма, в которой нет боли, но даже если он должен будет предстать перед высшим судом за свои грехи – не страшно. Даже самая жуткая из преисподних покажется раем в сравнении с реальностью.

Щеки его коснулась прохладная ладошка, кончики пальцев уткнулись в шею, будто нащупывая пульс. Легкое это прикосновение принесло с собой столько утешения, что Делианн не в силах был отшатнуться. Холодная рука вытягивала боль, как мокрое полотенце лихорадку. Его передернуло – словно что-то внутри невольно цеплялось за уходящую боль, как сжимаются вокруг наконечника стрелы края раны, если вытягивать ее слишком медленно.

– Тсс, – пропел женский голос, – все хорошо. Все хорошо. Я уже здесь.

Дыхание ее пахло зеленой листвой под солнцем и зреющими на влажном от дождя поле колосьями.

– Нет, – прохрипел Делианн. Прикосновение незнакомки унесло столько боли, что голос и способность двигаться вернулись к нему. – Нет. Всему конец. Ты коснулась меня. Теперь и ты умрешь.

– Меня не так легко сгубить, – мягко отозвалась она. – Открой глаза, Крис Хансен. Я принесла тебе благую весть.

– Что? – Делианн вздрогнул. – Как ты назвала меня?

Он открыл глаза и снова потерял голос.

Незнакомка сияла в темноте, словно единственный луч солнца озарял ее, и ничего больше вокруг: невысокая, хрупкая женщина людской породы в простом платье; растрепанные темные кудри обрамляли лицо приятное, но не примечательное ничем, кроме бьющей сквозь него спокойной мощи – сверкающего ореола жизненной силы, настолько густой и плотной, что первый же взгляд выжег все воспоминания Делианна о красоте, как испаряется в горне лед. Глядя на нее, он забыл, что на свете есть другие женщины.

В груди захолодело от священного ужаса.

– Кто… – выдохнул он. – Кто вы?

– Меня зовут Паллас Рил.

– Царица Актири? – невольно спросил он.

В элКотанском пантеоне имя Паллас Рил носила правительница демонов, наложница злобного Князя Хаоса – но элКотанские лубки и вертепы изображали совсем не такую женщину…

– Если позволишь, – ответила она.

Делианн вздернулся на ноги, будто гальванизированный, и, отстраняясь, подключил свой мысленный взор.

– Я не желаю иметь дела с людскими богами, – осторожно вымолвил он.

Женщина выпрямилась медленно, улыбнувшись ему тихо и печально. Оболочка ее выходила за пределы комнаты, сияя словно полуденное солнце; Делианн не мог нашарить ее пределов.

– Я человек и богиня, но я не богиня людей. Знай, я друг тебе, Крис Хансен…

– Почему ты называешь меня этим именем?

– …И я ответ на твои мольбы о помощи.

Делианн застыл, пошатываясь. Его захлестнул поток тоски и боли, бившийся под сердцем, – на мгновение забытые, они вернулись с новой силой.

– Как… кто?..

– У меня много имен. Перворожденные зовут меня Эйялларанн.

Ее Оболочка окутала его, окружила, затянула коконом. На полсекунды он расслабился…

…и вошел в ее разум.

А она затопила его; вмиг его разум переполнился, перешел за грань боли, а она лилась еще и еще, бесконечно, как будто жестокий великан решил споить дерзкому целое море. От криков орла над Криловой седловиной до медленных движений мечущего икру тритона в грязи теранской дельты, от скрипа старых ветвей на ветру в глубине пущи Ларрикаал до журчания ручья, омывающего мшистые камни ниже Общинного пляжа Анханы, – река хлынула в него, грозя расколоть череп, разбрызгать дымящиеся комки мозгов по комнате…

– Довольно, – промолвила она, и поток оборвался так, будто перед лицом Делианна захлопнули дверь. – Будь осторожней, Крис. Таким, как ты, опасно касаться всего, что встретишь.

Делианн отступил на шаг, задыхаясь, закрыл руками лицо. Безумное кружение стен постепенно замедлялось. Неспешно, почтительно он опустился на колени.

– Прости, госпожа, – смиренно промолвил он на языке Перворожденных, склонив голову. – Я не признал тебя.

– Твое почтение выдает людские корни, – церемонно ответила она на том же наречии. – Перворожденные не преклоняют предо мною коленей; по обычаю меня должно приветствовать поцелуем, ибо я суть твоя матерь, твоя сестра и твое дитя.

Поднявшись, Делианн обнял ее; как странно – она оказалась ниже его ростом и хрупкой, словно тростинка.

– Чего ты хочешь от меня? – спросил он.

– Не поддавайся отчаянию, – ответила богиня. – Через несколько дней по городу и по всей стране прокатится новая хворь, и те, кого она коснется, смогут не опасаться ВРИЧ.

– Не понимаю!

– Так я справлюсь с чумой. Новая зараза подарит иммунитет к старой.

– Это в твоих силах?

– О да. Поэтому не оставляй надежды.

– Надежды? – медленно повторил он. – Иммунитет… о мое сердце! Кирендаль! Кирендаль, стой!

Он метнулся в соседнюю комнату.

Зрелище, представшее его глазам, могло быть концом веселой пьянки – когда бесчувственные тела валяются по кроватям и креслам в забытьи, почти как во сне…

Закки устроился в тяжелом кресле, пристроив на груди бороду. Пишу прилег на кровать, мирно сложив руки на груди. Тап свернулась клубочком на думке, брошенной на туалетный столик.

Только Кирендаль валялась на коврике у кровати, точно сломанная кукла. Делианн опустился на колени рядом с ней. В падении она подвернула длинные тонкие голени; если бы ей суждено было встать, было бы, наверное, больно…

Делианн погладил неубранные серебряные волосы.

– Если бы ты только не поторопилась… – прошептал он.

Спальня озарилась мягким светом лесной луны. За спиной Делианна стояла богиня.

– Она боялась, – пробормотал он, рассеянно поглаживая Кирендаль по голове. Голос его был пуст, как разоренная могила. – Все они боялись. Но она знала, что ее ждет. Не могла перенести такую гибель и не могла смотреть, как мучаются они…

– Как ты думаешь, захотела бы она жить, если бы смогла?

– Я… Что?.. – Делианн обернулся. Глаза его полыхнули внезапной надеждой. – Ты спрашиваешь меня?!

– Те, кто еще жив, не нуждаются в милосердной смерти, – промолвила богиня. – Перенесешь ли ты, если я призову их обратно?

– Я… ДА! Что угодно… что угодно…

– Крис, мы не в сказке, – сурово промолвила богиня. – Я не стану ловить тебя на слове, когда ты сам не знаешь, что говоришь. Те, кто пережил отравление, останутся зараженными. Я не могу исцелить их напрямую.

– Ты… не можешь? Почему?

– ВРИЧ, строго говоря, не живое существо. Мои целительские способности велики, но по сути своей они не отличаются от способностей лекаря: я могу лишь поторопить естественные процессы выздоровления. ВРИЧ не природная болезнь, это биологическое оружие, созданное генной инженерией. – (Поразительно было слышать английские слова в ее устах.) – И защитные силы организма не спасают от него. Подстегнуть их – значит лишь ускорить гибель.

– Но я…

Богиня прервала его жестом:

– Вакцина, которую ты получил в детстве, представляет собою еще один генно-инженерный вирус. – Она продолжала сдабривать западное наречие английскими словечками. – Таким же образом и я справлюсь с эпидемией. Я создам противовирус, парализующий рецепторы, с которыми связывается ВРИЧ. Если твои друзья заразятся им быстро, это может спасти их жизнь и рассудок.

– Может?

Богиня кивнула:

– У них будет шанс, но и только. Ты можешь призвать их из милосердной смерти, чтобы предать мучительной.

– Как… как долго? Сколько ждать?..

– Полагаю, что смогу приготовить противовирус за четыре дня.

– Значит, у них будет шанс. Я рискну, – ответил Делианн, поднимаясь на ноги. – Тогда в чем подвох?

Богиня печально покачала головой.

– Вот в чем, Крис. – Она указала на распростертые тела. – У двоих остались силы, чтобы выжить; если я поддержу их сердцебиение и работу печени, чтобы разрушить яд, тот выйдет из тела раньше, чем убьет их.

– Двоих? – переспросил Делианн. – Только двоих?

Она кивнула.

– У этого человека на кровати – Пишу – было слабое сердце. Он уже мертв. А метаболизм этой крылатой…

«Тап… Кирендаль, как ты это переживешь?..»

– …Слишком быстр. Она умерла почти сразу, как выпила яд. Решай, Крис Хансен. Твоя подруга необязательно скажет тебе спасибо за то, что ты призвал ее в мир живых. Поможешь ли ты ей пережить то, что она натворила?

Делианн опустил глаза.

«Если я не прав – яда еще достаточно. Когда она поймет, что произошло, пусть решает сама».

Он кивнул: и богине, и себе.

– Да, – ответил он. – Да.

– Тогда – сделано, – проговорила богиня.

Так просто: без единого движения, даже без вспышки света. Неглубокое прерывистое дыхание Кирендаль становилось все ровней и медленней.

Делианн понял, что силы возвращаются к нему. Силы плакать.

– Отец… – мучительно выдавил он. – Моя семья… Митондионн… Когда ты сотворишь противовирус, весь Митондионн будет заражен…

– Митондионн за пределами моей власти, – вымолвила богиня. – Мою силу несет река – за пределами моего бассейна я слепа, глуха и почти бессильна. Если их до`лжно спасти, лекарство следует принести к ним, как была занесена болезнь.

– Как ты… то есть когда… – «Торронелл, – шептало разбитое сердце. – Если бы она явилась две недели назад, хотя бы неделю…» – Где ты была? – А сердце кричало: «Где тебя носило так долго?!»

– Я была на Земле, – просто ответила она. – Как ты назвал меня, я – царица Актири. Ты позвал, и я пришла.

– Я… позвал? Ты хочешь сказать, через Дж’Тана? Актира?

Взгляд ее сияющих бездонных глаз впился в него.

– Хари Майклсон, – промолвила она, – просил его не забывать.

Она сделала шаг в сторону, и реальность смазалась вокруг нее; неуловимо быстро исказилась перспектива, словно, оставаясь в комнате, она разом отдалилась на полмили, а со следующим шагом – исчезла.

Делианн стоял, задыхаясь, не в силах сойти с места.

«Хари… Майклсон?!»

Кирендаль зашевелилась, застонала во сне, и Делианн рухнул на пол и положил ее голову себе на колени.

– Тсс, – шептал он, – тсс. Все хорошо. Я уже здесь. Все хорошо.

На какой-то миг он даже сам себе поверил.