Текст книги "Планета Афон. ΑΓΙΟN ΟΡΟΣ"

Мигель Severo
Планета Афон. ΑΓΙΟN ΟΡΟΣ

«Всё тайное рано или поздно становится явным».

[Сократ, V век до Р.Х.]

 
Без Бога нация – толпа,
Объединённая пороком:
Или глупа, или слепа,
Или – ещё страшней – жестока.
И пусть на трон взойдёт любой,
Глаголящий высоким слогом,
Толпа останется толпой,
Пока не обратится к Богу!
 

[Иеромонах Роман].

«Никто, зажегши свечу, не покрывает её сосудом, или не ставит под кровать, а ставит на подсвечник, чтобы входящие видели свет. Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы».

[Евангелие от Луки, гл. 8; 16–17].

 
Рожденные в года глухие
Пути не помнят своего.
Мы – дети страшных лет России —
Забыть не в силах ничего.
Испепеляющие годы!
Безумья ль в вас, надежды ль весть?
От дней войны, от дней свободы —
Кровавый отсвет в лицах есть.
Есть немота – то гул набата
Заставил заградить уста.
В сердцах, восторженных когда-то,
Есть роковая пустота.
И пусть над нашим смертным ложем
Взовьется с криком воронье, —
Те, кто достойней, Боже, Боже,
Да узрят Царствие Твое!
 

8 сентября 1914

[3.Н.Гиппиус]

1-я книга серии

Издание второе, переработанное и дополненное МИГЕЛЬ SEVERO

© МИГЕЛЬ SEVERO, 2020

© ООО «Издательство Родина», 2020

Вместо предисловия

Автор выражает благодарность доктору исторических наук Винокурову Николаю Игоревичу, кандидату исторических наук Косоруковой Марии Ивановне и Стрижову Юрию Васильевичу за предоставленный обширный материал по древней истории государства Российского.

Также автор благодарит фотохудожника Георгия Елади и Владимира Хохлова за любезно предоставленный фотоматериал, используемый в книге.

Афон! Сомневаюсь, что отыщутся среди христиан таковые, кто никогда не слышал о нём и никогда не произносил этого слова. Аще не все, кто слышал, знают о существовании монашеской республики. А если и знают, то не всем ведомо, что Игуменьей здесь – Сама Пречистая Дева Мария, Пресвятая Богородица. И уж совсем немногие, даже из тех, кому посчастливилось побывать здесь и подняться на Гору, знают, почему она названа Святой.

История Святой Горы насчитывает почти 20 веков. Согласно преданию, в 44 году от Рождества Христова Богородица в сопровождении Иоанна Богослова отправилась на корабле на остров Кипр посетить праведного Лазаря Четверодневного, ставшего архиепископом Кипра.

Но, попав в шторм, корабль, пристал к незнакомому берегу рядом с тем местом, где сейчас располагается Иверский монастырь. Когда корабль подплыл к Афону, и Пресвятая Богородица ступила на благословенную землю, огромная статуя Юпитера рухнула с вершины Горы со страшным грохотом и распалась на мелкие части. И тогда Пречистая Дева благословила Афон (по-гречески Ατος) и сделала его Небесным вертоградом – Садом Божиим.

С тех пор Афон стал Уделом Божией Матери, одним из четырёх на этой земле. Она стала безсменной Игуменьей Святой Горы. Ничто на сей земле не происходит без Её благословения.

Согласно другому преданию, когда апостолы бросали жребий, кому в какие края идти проповедовать Слово Божие, Богородица испросила и для себя удел, чтобы и Ей участвовать в деле проповеди. Жребий выпал идти в Иверию (Грузию). Однако Пречистой Деве явился архангел Гавриил и обратился к ней со словами: «Мати Божия, Дево! Иисус Христос, рождённый от Тебя, повелевает Тебе не покидать Иудею, не уходить из Иерусалима, аще убо место, уготованное Тебе в Удел – не Иверия, а полуостров в Македонии, называемый Гора Афон. И он просветится светом лица Твоего и примет благословение».

Пречистая Дева, услышав это повеление, села на корабль и отправилась ко Святой Горе на проповедь Евангелия.

Когда корабль достиг Афона, все афонские идолы пришли в смятение. Поднялся невообразимый шум, послышались крики: Вы, поклонники Аполлона, ступайте скорее в бухту Клемес, приветствуйте Святую Деву Марию, Матерь Божию».

Местные жители устремились в порт и с почтением проводили Богородицу, святого апостола Иоанна Богослова и их спутников в огромный зал для гостей. Они с интересом расспрашивали их о тайне Божественного воплощения и изумлялись тому, что Она, будучи по рождению иудейкой, объясняет им всё на греческом языке.

Матерь Божия была рада, что Ей достался для проповеди именно этот удел. Она начала молиться: «Сыне мой и Боже мой, благослови место сие, сей Мой Удел, и сохрани его до самого конца мiра, а также тех, кто живёт здесь, ради святого имени Твоего и во имя Мое. Дабы малыми трудами и стремлением к покаянию простились им грехи их. Дай им в жизни всё, что есть доброго и полезного в этом мiре, а в будущем веке – жизнь вечную.

Вознеси место сие над всеми другими, яви чудесную силу Твою, наполни его людьми из всех народов Земли – теми, кто носят имя Твое, – и пусть жилища их распространяются от конца до конца на этой земле. Спаси их от вечной погибели, от всякого искушения, от врагов видимых и невидимых и от всякой неправды, и утверди их в Православной вере».

В ответ на молитву Приснодевы с Небес послышался голос: «Всё, о чём Ты просишь, Мати Моя, будет исполнено Тебя ради, если иноки будут соблюдать Мои заповеди. Место сие с этого дня будет Твоим Уделом, Твоим садом и раем, гаванью спасения для тех, кто желает спастись, убежищем и укрытием, тихой пристанью покаяния для людей, обременённых грехом».

Первые из сохранившихся до настоящего времени исторических документов относятся к IX веку. В них повествуется об отшельнической жизни монахов-отшельников, живших на Святой горе в период иконоборчества: Петра Афонского (681–734) и Евфимия Солунского (VIII век).

В последующий период на Афоне произошёл расцвет монашества. Это было обусловлено несколькими факторами: установление периода относительного спокойствия и завоевание арабами Ближнего Востока, из-за чего многие монахи из сирийских, египетских и других малоазийских общин стали искать более безопасные места для проживания.

Афонские монахи сыграли значительную роль в истории Церкви в конце иконоборческого периода: их твёрдая позиция на Вселенском соборе 843 года способствовала официальному восстановлению иконопочитания.

Император Василий Македонец своим указом от 883 года установил запрет «о непроходимости на территорию Афона женщин любого возраста и состояния, а также безбородым, скопцам, малолетним и пастухам со своими стадами». Запрещено также держать на Афоне коз, овец, кур женского полу. С тех пор традиция свято соблюдается, а нарушившие запрет приняли смерть лютую по воле Божией. Впрочем, таковых было немного.

С 885 года, согласно другому указу Василия I, Афон принадлежит исключительно монахам. Пастухам и другим мiрянам, которые раньше находились здесь безпрепятственно, доступ на полуостров был закрыт. В 1046 году Император Константин IX Мономах официально закрепил за полуостровом название «Святая Гора», «ΑΓΙΟN ΟΡΟΣ», как оно звучит и в наши дни наряду с неофициальным: «Сад Пресвятой Девы».

В 972 году было принято самоуправление двадцати православных монастырей в непосредственной церковной юрисдикции Константинопольского Патриархата.

В «столице» Афона Кареасе находится Протат – Афонский парламент, где все решения принимаются коллегиально представителями всех монастырей. С тех пор на афонской земле так и существуют двадцать монастырей: двадцать первый строить запрещено. Кроме них имеются многочисленные скиты, отшельнические кельи и пещеры.

Режим самоуправления исходно базируется на положениях I устава Святой Горы Афон («Трагос»), утверждённым хрисовулом (грамотой) императора Иоанна Цимисхия.

По уставу на Афоне используется исключительно Юлианский календарь, в том числе и в официальных документах. Также на Афоне своё, так называемое Византийское время: в момент захода солнца стрелки часов ставятся на полночь. Летом афонское время отличается от греческого на четыре, зимой – на семь часов.

Глава I
«Осколок империи»

С чего начинается Афон? Ответов на этот вопрос столько же, сколько людей, посетивших его. Равно как никто не даст точного ответа на вопрос: С чего начинается родина? Известный сатирик как-то пошутил, что родина начинается с роддома. В общем и целом он прав, хотя у каждого своё мнение по этому поводу, и каждому кажется, что оно единственно верное.

Да так ли это важно, с чего она начинается и чем заканчивается? «Не выходи из кельи вон и будет в келье у тебя Афон», – говорят афонские старцы, и сие есть истина. На Святой Горе монахи встают каждый день так, словно этот день – первый в их жизни, и они начинают всё сначала. И ложатся спать так, как будто это был последний день их земного существования.

Первое, что бросается в глаза впервые прибывшему на Афон русскому паломнику, да и просто туристу, так это афонский флаг. Он представляет собой чёрного двуглавого орла на золотом поле. На Святой горе двуглавый орёл весьма распространён. Его изображение можно часто встретить и на воротах афонских монастырей, и в храмах, даже на плитах при въезде в некоторые монастыри.

Самое древнее изображение двуглавого орла из известных в Европе на сегодняшний день находится как раз на Афоне, на мраморной плите монастыря Ксиропотам. В своё время он был государственным гербом Восточного Рима – Константинополя, впоследствии стал родовым гербом династии византийских императоров Палеологов.

С XV века двуглавый орёл становится официальной символикой Княжества Московского, а при Иване IV Грозном превратился в полноправный символ Третьего Рима. После захвата турками Константинополя, центр православия перемещается на Север, и двуглавый орёл как бы подчёркивал преемство Русью идеи православного царства.

Восточную Римскую империю с некоторых пор стали называть просто Византией, хотя на протяжении всей тысячелетней истории Восточного Рима, его граждане византийцами себя не считали, а гордо именовали себя ромеями, сиречь римлянами.

Афон – этот Удел Пресвятой Богородицы, сакральную территорию вселенского Православия, часто называют последним живым осколком Византии. Образ православной Римской империи, этой вооружённой крестом сверхдержавы, до сих пор как страшный сон преследует всех противников христианства.

Отблеск этого образа таинственно присутствует на Афоне. Греческие, болгарские, сербские, румынские, русские обители на Святой Горе составляют как бы единый конгломерат, напоминающий о славных временах могущества канувшего в Лету тысячелетнего царства. «На три угла на семи холмах стоит царственный Третий Рим».

И, пребывая на Афоне, начинаешь явственно ощущать, что это тот последний плацдарм, с которого начнётся Великое Возрождение. В храмовом полумраке, где как на звёздном небе мерцают огоньки свечей огромного паникадила, а тихие лампады напоминают восходящие планеты, не остаётся сомнений в том, что Афон – это та малая планета, та яркая звёздочка, которая указывает верное направление усталому путнику.

Преподобный Максим Исповедник говорил: «Рай – это не сад с лавочками и цветочками, ад – это не котлы и огонь. Рай – это зрение Бога и общение с Богом, ад – это невозможность видеть Бога и общаться с Ним». Без сомнения, Афон – это уголок Рая на земле, а дорога в Рай, как известно, с односторонним движением. Попадают туда один раз, и только с благословения Всемилостивого. Другого пути, как и обратной дороги – нет. Поэтому дорога и в Рай земной также всегда начинается с благословения.

И сразу вспоминается жаркий июльский день, когда не только Русская православная церковь, но и всея Россия вспоминала Святого Равноапостольного Князя Владимiра – крестителя Руси. Теперь это День Крещения Руси, а тогда он ещё не был государственным праздником, но для Русской Православной церкви – один из значимых.

И в этот день наша семья, благодерзнула, наконец, освятить своё жилище. Иерей храма Благовещения Пресвятой Богородицы в Федосьино, отец Александр, кстати, внучатый племянник новомученика и исповедника российского Петра Зверева, архиепископа Воронежского, чьи мощи почивают в Преображенском соборе Соловецкого монастыря рядом с мощами Зосимы, Савватия и Германа Соловецких, после литургии служил заказную панихиду в Пыхтинской часовне (ныне приходском храме) Праведного Лазаря. После панихиды, благо было по пути, он откликнулся и на предложение освятить наши апартаменты.

Чин освящения занял непродолжительное время, но что поразило отца Александра, так это «домашний храм» с чудотворной Феодоровской иконой Божией Матери.

Более столетия назад икона не только уцелела в страшном пожаре, но и осталась почти невредимой! Когда смотришь на лик Пречистой Девы, он как бы завораживает. Вот и батюшка, задержав свой взгляд на чудотворном образе, вдруг повернулся ко мне и неожиданно произнёс: «Тебе нужно обязательно побывать на Афоне».

Должен признаться, для меня эти слова прозвучали с одной стороны как божественная музыка, с другой – как гром среди ясного неба: настолько были неожиданны. Но в душу и в память запали настолько, что вспоминались, чуть ли не ежедневно.

Однако случай поехать ко Святой Горе всё как-то всё не подворачивался. То время было неподходящее, то суета мiрская не отпускала, то более значимые причины, как, например, паломничество к Туринской Плащанице Господа нашего Иисуса Христа.

И вот, наконец, один благочестивый, но гордый молодой человек, нареченный по рождестве своём именем Димитрий, решился подняться на Святую Гору и очень даже не прочь был обзавестись попутчиком.

Аккурат в это же самое время благожребие привело меня в гости в паломническую службу «Святая Земля». Матушка Евгения, вместе с которой мы проехали пол-Европы, ныне возглавляющая турфирму со столь величественным названием, с ходу предложила мне заманчивую перспективу составить компанию рабу Божьему Дмитрию. Сразу вспомнилось и пророчество отца Александра. Заграничный паспорт оказался при себе…

Оформление было стремительным как никогда. Ваш Покорный Слуга не забыл и своих старых друзей: согласие с их стороны было молниеносным, правда с оформлением вышла некоторая заминка, но в этом, как потом выяснилось, был промысел Божий! Хвала Всевышнему!

Хотя, если откровенно, мне это едва не вышло боком, но ведь что Бог ни делает – всё к лучшему! Вот и эта двухдневная «заминка» стала для меня почти судьбоносной. Впрочем, о ней рассказ впереди. Тогда об этом как-то не думалось: мысли были о другом.

По инерции, если можно так выразиться, поездка представлялась «лёгкой прогулкой» видавшего виды заправского туриста. Отрезвление не заставит себя долго ждать: буквально каждый день, на каждом шагу приходилось пересматривать свои взгляды на жизнь, можно сказать, постигать жизнь заново. Как некогда Алексей Маресьев учился заново ходить, потом бегать, танцевать и даже летать!

С первых же минут пребывания в этом земном раю начинаешь ощущать совершенно другой мiръ. Как бы постоянное присутствие рядом с тобой ангела – хранителя, и в то же время какую-то особенную ярость врага рода человеческого. С одной стороны любовь и даже более чем материнскую заботу о тебе Игуменьи Горы Афонской, и в то же время теплохладное стремление дать каждому возможность проявить себя в трудных, а порой и в экстремальных ситуациях. С одной стороны проявить смирение, с другой – ощутить вкус ПОБЕДЫ.

Ибо, как учил великий Афанасий Афонский, «в этом мiре всегда и во всех благих делах, мы должны стремиться к победе: над страстями, грехом, видимыми и невидимыми врагами. И в этом стремлении заключается дело спасения души человеческой.

Победа вообще не присуща человеческому духу. Господь не дал дьяволу испытать её вкуса. Дьявол не побеждает – ему сдаются, как не побеждает грех – в него впадают. Являясь духовной категорией, победа не всегда проявляется в видимых результатах. Бывает, в поединке побеждает тот, кому срубили голову. Но она всегда достигается в борьбе! И те, кто к ней не стремится, её никогда не достигнут.

Поэтому тщетны ожидания тех, кто отказывается от борьбы, безрассудно уповая на милость Божию. Православный христианин – это воин Христов! Вся жизнь христианина – война. Мiрянина с плотскими врагами, монаха – с бесплотными».

И здесь, на этой освящённой кровью и подвигами священномучеников Земле, как нигде христианину предоставляется такая возможность: проявить свои силы, показать свои лучшие качества, равно как и смириться перед неизбежным, перед волей Всевышнего. Это и есть то самое, та благодать, что как магнитом притягивает сюда паломников со всего света.

Чтобы постичь «магию Афона» лучше всего обратить взор на выражение лиц людей, отправляющихся ко Святой Горе из Урануполиса. Даже не тогда, когда они погрузились и уже плывут на пароме «Святой Пантелеимон». И даже не когда восходят на палубу и занимают места, а когда ещё только получают диамонитирион, сиречь «афонский паспорт», разрешение на посещение монашеской республики. Или когда они ещё сидят в порту в ожидании чего-то неведомого: кто за чашкой кофе, кто с газетой, кто просто беседует с попутчиками или погрузился в свои мысли. И потом сравнить с теми, кто возвратился с планеты Афон.

Тонкий психолог обязательно заметит ту неуловимую грань, ту невидимую на первый взгляд перемену, которая не может не отразиться в выражении глаз. Ведь глаза, как известно, – зеркало души, а душа человека после посещения Афона, обязательно становится другой. Преображается! Причём порой преображается настолько, что многие не только в корне меняют свою жизнь, но и хотят остаться в Святом Уделе навсегда.

И кто-то остаётся, а некоторые решают вернуться и поселиться здесь по прошествии времени. А уж побывать ещё раз стремятся почти все. Чем же так манит к себе эта Земля?

«Умом Россию не понять, аршином общим не измерить» – писал когда-то Великий Русский Поэт о родине своей. То же самое можно сказать и об Афоне.

Можно безконечно вглядываться в очертания Святой Горы и поросших субтропическим лесом соседних сопок. Можно часами любоваться причудливыми бухточками и глубокими каньонами горных речушек; быть очарованным так часто и так волшебно меняющимся цветом морской воды у побережья: от свинцово-синего до перламутро-изумрудного, от гранитно-бардового до чернильно-фиолетового, от небесно-голубого до золотисто-песчаного, от ультрамарина до лилового.

Наконец, можно замирать от восторга, любуясь романтичной и в то же время аскетично-суровой архитектурой афонских монастырей: в чём-то удивительно схожих и в то же время абсолютно разных. Зубчатые стены их как будто строки Священного Писания – ровные, и в то же время витиеватые. Сторожевые башни – пирги, своей готической архитектурой чем-то притягивают взор и в то же время заставляют вспомнить средние века, крестовые походы, пиратские набеги – непростую, полную опасностей и тревог жизнь святогорцев, почувствовать со всей остротой их величайший молитвенный подвиг. Но… окажись такой «созерцатель» в одном из уютных уголков Халкидикии, все эти «красоты мiра сего» очень быстро сотрутся из памяти, и Афон будет лишь очередной «перевёрнутой страницей».

И только сойдя на «священный брег», пройдя десятки километров по его тропам; посетив монастыри, скиты и отдалённые монашеские кельи; вживаясь в атмосферу братолюбия и любви к Богу, которая является целью подвига святогорцев; посетив уникальные в своём роде монастырские службы и вкусив монастырской трапезы; приложившись к многочисленным святыням; пообщавшись со здешними старцами; исповедовавшись и причастившись святых Христовых Таинств; наконец, поднявшись на вершину Святой Горы, можно ощутить Афон.

Ощутить не только умом, но и сердцем, лёгкими, если хотите печёнкой и всем остальным своим гнилым ливером. В Россию можно только верить. Афон можно только почувствовать. Причём чувствовать начинаешь с первой минуты пребывания. Иногда, даже раньше, за примером далеко ходить не придётся. Всего за три моря. Но каких!

Глава II
«Welcome to Афон!»

Итак, был день весенний, природа пышно распускалась. В ничем не выделяющемся, самом заурядном железобетонном московском бараке, во всех его двадцати двух этажах, кроме четвёртого, кипела, бурлила и перемежалась обыденно-заурядная столичная жизнь.

После затянувшихся выходных по случаю Вальпургиевой ночи – первого мая – здешний электорат полуосознанно возвращался к трудовым будням. Кто-то уже спешил в этот предрассветный час на первую электричку, кто-то ещё нежился в кровати или матерился под ласкающую слух «песню» будильника. А кое-кто уже пытался трясущимися руками приготовить утреннюю яичницу, испить кофию, или просто «поправить здоровье» рюмочкой некоего спиртного. О чём в этот ответственный для каждого «дарагого расеянина» момент этому самому расеянину думалось, знает только Вселюбящий Творец.

Ваш Покорный Слуга (в дальнейшем ВПС), занимающий со своим семейством стойло именно в четвёртом этаже, думал совершенно о другом. Ему предстоял путь неблизкий, поэтому мысли роились в направлении «ничего бы не забыть».

Ещё со времён службы в N-м «почтовом ящике», где в командировки посылали «здесь и сейчас», тревожный список всегда был под рукой, и сборы обычно занимали не более получаса. Но сейчас вояж предстоял необычный: на Святую Гору!

Несмотря на солидный стаж паломничества, меня терзало необъяснимое чувство то ли тревоги, то ли радости, нечто неосознанное. Домочадцы ещё досматривали предутренний сон, поэтому никто не отвлекал суетной болтовнёй и советами. Рюкзак уже стоял «готовый к бою», осталось надеть the shoes, и можно утюжить прохладный предутренний московский асфальт.

Но человек предполагает, а Бог располагает.

Небо вдруг «пустило слезу», да так неистово, что летние туфли явно не годились для такой погоды. Доставать из рюкзака горные кроссовки как-то уж совсем не хотелось, а гулять по майской Греции в демисезонной обуви… ВПС раздумывал ровно три с половиной секунды и, со словами «Слава Богу за всё!» ловко вышел из создавшегося положения.

Дорога в аэропорт заняла минимум времени, и у стойки регистрации азъ многогрешный оказался среди первых.

Рейс Москва – Салоники невозможно спутать ни с одним другим! Настолько бросается в глаза контраст отъезжающих пассажиров, особенно «в сезон». От чопорно-благочестивых паломников до отвязно-полуголых отдыхающих.

Причём если во Святую Землю или, скажем, в Италию, Турцию, Египет кроме отдыхающих едут в основном паломницы, то в Салоники преимущественно «barbudos» и священнослужители. И хотя Указ Василия Македонца уже частично утратил силу, всё равно паломники на ΑΓΙΟN ΟΡΟΣ стараются и внешне соответствовать. Но на тот момент азъ недостойный таких тонкостей ещё не ведал, и, стало быть, за своего меня могли принять как те, так и другие.

Очередь продвигалась довольно бойко, поэтому отъезжающим пассажирам особо некогда было ловить ворон. Но мне не давала покоя uno problema: ачеть во «Святой Земле» я подробно выяснил, как и куда направлять стопы по прилёту в Салоники, так ведь и зайцу можно объяснить, как доказывать теорему Пифагора. Только меня терзают смутные сомнения, что у косого не возникнет вопросов, типа, что такое катет, а что есть гипотенуза. Вот и мне при мысли, убо первый раз в незнакомой стране, да ещё без знания языка… делалось сердцебиение. Потому как маршрут расписан по минутам, и лишние хлопоты были вовсе ни к чему.

В предыдущих поездках при «всё включено», проблем с трансфертом не возникало. Здесь же всё было иначе, и знакомства в дальнейшем очень даже не повредили бы. Тем более что некоторые ехали на Афон, судя по всему, не в первый раз.

Впереди меня, явно без признаков душевного волнения, двигался средних лет очень уж негабаритный представитель мужского племени. Окладистая чёрная борода не оставляла сомнений в конечном пункте его вояжа. А шрамы, которые она скрывала, бело-голубая полосатая майка и характерная татуировка в виде эмблемы «войск дяди Васи», равно как и сосредоточенный взгляд серых или, лучше сказать, безцветных глаз, со всей очевидностью свидетельствовали о том, что заповедь «не убий» он начал исполнять только после Афгана или Чечни.

Примерно полвека назад родители обозначили его Виктором, что значит «победитель», и своему имени мой новый знакомый вполне соответствовал. Во всяком случае, в схватке со смертью он всегда выходил победителем. И после знакомства с таким героем, страх заблудиться в незнакомом городе стал мне казаться чем-то сродни комариному укусу.

В соседней очереди со мной поравнялся довольно-таки обаятельный батюшка. Сложив руки «по-христиански» и взяв благословение, ВПС не удержался от вопроса.

– «На Афон?» – I’m устремил на него пристальный взгляд. Отец Д – й едва уловимо кивнул, поскольку вопрос был явно «дежурный»: не отдыхать же он ехал в полном облачении.

– «Первый раз?» – Но и на этот вопрос последовал однозначный кивок, что означать могло только одно: батюшка от греха пустословия избавился ещё в семинарии. Или накануне отслужил всенощную и на сегодняшний день лимит слов исчерпал.

Всё же инстинкт несостоявшегося разведчика заставил меня выяснить подробности: отец Д – й служит в селе Спасское Новосибирской губернии. Когда-то именно Спасский монастырь дал название этому селу, но большевики решили по-своему. И в настоящее время оно носит имя какого-то комиссара-палача, уничтоженного в Гражданскую войну.

Причём вопрос о возвращении селу исторического названия, как, например, Феофилова пустынь в Псковской губернии, даже не поднимался. Тамошнему электорату это глубоко «до фонаря», а насколько эта тема волнует отца Д – я красноречивее всяких слов глаголит то, что на службах не присутствует ни одного прихожанина. И это при тридцатитысячном населении района, четверть которого проживает в райцентре!

Такого мне не приходилось встречать даже в самых захолустных приходах Европейской России. Как молвится в известной пословице – каков поп, таков и приход.

Но всё это мне откроется немного спустя, когда буду совершать паломническую миссию по земле сибирской. Также как и шокирующие, можно даже сказать леденящие душу подробности, если так уместно выразиться, батюшкиного «благочестия».

Святейший патриарх Кирилл, говоря о роли священника, отмечал, что «если у нас есть ещё кто-то из батюшек, кто считает, что совершение богослужений и треб вполне реализует его призвание и больше ничего делать не нужно, то такой священник не просто ошибается – он совершает преступление! Главное наше дело – молитва, но вокруг молитвы мы должны воспитывать людей, давать ОБРАЗование, являть примеры доброго отношения к людям через социальную деятельность». И сразу приходит на ум ставшее крылатым изречение Павла Верещагина: «За Державу обидно!»

Но в тот момент мне хотелось думать только о хорошем. И даже когда узна́ю всю «подноготную», мне вспомнится сказанное Глебом Жегловым: «Ваше дело, товарищ Тараскин, преступления раскрывать! А уж Синод ихний пусть о моральном облике своих членов печётся».

Поэтому, когда отец Д – й поведал мне, что после службы всю ночь добирался до а/п Толмачёво, «утренней лошадью» прилетел в Домодедово – и сразу же в Грецию, мне подумалось, что всё-таки велика сила благодати Божией, если он до сих пор не просто держится на ногах, но и выглядит молодцом!

Неторопливая беседа с ним помогла мне почувствовать Афон уже в Домодедово. Во всяком случае, предполётная суета с этого момента перестала быть чем-то нудным и утомительным.

Без проблем пройдя таможню и паспортный контроль, и почувствовав пятой точкой опоры кресло Боинга-747, азъ многогрешный, слава Богу, совсем перестал думать о том, что не давало покоя последние дни и даже месяцы, и резко «переключился на греческую волну».

Публика в салоне не только по внешнему виду, но и по поведению резко делилась на две категории. Если среди «отдыхающих» царила безудержная суета, бесконечная болтовня, а где-то уже и «здравицы», то паломники сохраняли воистину олимпийское спокойствие. Может быть поэтому именно Греция – родина олимпийских игр. Чувствовалось, что некоторые погрузились в молитву, кто-то в чтение утренних правил или путеводителей по Афону.

А когда прошла «вся в красном стюардесса как принцесса» и объявила, что командир корабля и экипаж приветствуют нас на борту, ets… сложилось впечатление, как будто Сама Богородица промолвила, что с этой минуты берёт нас под Своё Покровительство. Стало быть, Афон начался!

На подлёте к Салоникам «картина маслом» резко начала меняться. Доселе спокойное «людское озеро» вдруг, одномоментно превратилось в людской водоворот. А когда лайнер вошёл в зону турбулентности, что тут началось! Слава Богу за всё – быстро закончилось, но даже через несколько рядов было слышно, как молодая симпатичная особа, явно из группы «отвязно-отдыхающих», слёзно просила сидящего рядом с ней батюшку помолиться о благополучном завершении полёта. На молодой и симпатичной даже не было креста, на шее болтался какой-то амулет из рыжего металла – видимо астрологический знак.

Оценив цвет и выражение лица «отвязно-отдыхающей», мне вдруг подумалось: «Уж в следующий раз она непременно наденет крест, и одной христианкой станет больше». Неисповедимы пути Господни, а уж путь к Нему тем более. Трудно сказать, была ли до сего момента раба Божия N в православном храме, но то, что после сего момента побывает обязательно, у меня не осталось никаких сомнений. Во всяком случае, очередь в туалет она заняла одной из первых. Причём было явное ощущение, что она пошла туда поменять памперс и переодеться.

Полёт завершился на высокой ноте. Помимо традиционных в такой момент аплодисментов, в салоне совершенно отчётливо слышалась молитва. И даже самые «отвязные» не проявляли обычного в такой ситуации скептицизма: все отнеслись с пониманием.

Может это прозвучит дерзко, но Ваш Покорный Слуга не испытывал в эти моменты никаких острых ощущений. Притом, что авиапассажир отнюдь не со стажем, просто был настолько уверен, что стольких молитвенников Господь не мог не услышать. Ачеть себя к ним вовсе не отношу, просто всегда уповаю на милосердие Божие. Пока не подводило.

Комфортабельный автобус, ведомый симпатичным чернобородым греком с ослепительной белозубой улыбкой, доставил многочисленный «московский десант» к зданию аэровокзала.

Должен признаться, от греческой весны в начале мая ВПС ожидал много большего, чем мелкий моросящий дождь и довольно-таки пронизывающий ветер с явно морским привкусом. Как бы в ответ на моё ожидание дождь ливанул так, что пришлось вспомнить про зонт, благоразумно не убранный в рюкзак и вмиг оказавшийся под рукой. Вернее – даже в руках. А уста не переставали глаголить: Слава Богу за всё!

Очередь к паспортному контролю вызмеилась в причудливый лабиринт и продвигалась довольно-таки медленно.