Текст книги "Джинса"

35

Кирилл Кириллович был взволнован. Он нервно ходил взад-вперед, заложив руки за спину. Жора тем временем, понурив голову, сидел перед ним на стуле и периферийным зрением наблюдал за тем, как директор снует по кабинету.

Наконец Кирилл Кириллович остановился.

– Георгий, – сказал он строго. – Я хотел с вами серьезно поговорить. Вы должны мне объяснить, что происходит. Это совершенно ненормально – спать в офисе. Вы же не ночной сторож. – Кирилл Кириллович задумался, после чего продолжил: – К тому же ночной сторож спит днем… У вас же есть дом, семья!

– Уже нет, – мрачно констатировал Жора.

– Как это? – удивился директор.

– Как? – уязвленно переспросил Жора. – Прихожу я вчера домой и застаю жену с любовником! – выпалил он неожиданно для самого себя.

– Да вы что! – изумился Кирилл Кириллович.

Жора только саркастично ухмыльнулся:

– А вы думали, такое только в анекдотах бывает?

Кирилл Кириллович был настроен совершенно на другую тему, и подобный кульбит в диалоге его несколько ошарашил:

– Да нет, но…

Жора не дал ему досказать:

– Что мне было делать? Я повернулся и ушел.

Кирилл Кириллович был уже не рад, что начал этот разговор, и ему хотелось как можно скорее его закончить.

– Даже зубной щетки не взял, – после паузы добавил Жора для большего трагизма.

Кирилл Кириллович тут же спохватился. Он, как застигнутый врасплох таракан, стремительно юркнул в ближайшую щель между плинтусом и стеной.

– Ну вы бы так сразу и сказали! – С этими словами он открыл ящик письменного стола и принялся отчаянно в нем шуровать. – У меня тут полно всяких рекламных образцов! Щетки, кремы, шампуни, зубные пасты… Пожалуйста! – Кирилл Кириллович радостно протянул Жоре тюбик и щетку: – Вот! Чем могу, как говорится…

36

Инна не находила себе места – бродила по приемной броуновской частицей, бледная и неприкаянная. Как бухгалтер она привыкла к порядку в каждой бумажке, в каждой цифре, к четкой логике взаимосвязей. Мир виделся ей, как и Пифагору, стройным целым, подчиненным законам гармонии и чисел. И надо же было такому случиться, что какая-то несчастная двойка по географии внезапно разрушила гармонию в мире.

– Ну что ты так убиваешься? – обратилась к ней Даша. – Ну не конец же света, в самом деле – экзамен не сдала… С каждым может случиться…

– Не с каждым! – упорствовала Инна. – Она – единственная в классе. Все остальные сдали. А все потому, что я плохая мать. Занята своей личной жизнью, а ребенок без присмотра, предоставлен сам себе, делает что хочет. Вернее, ничего не делает.

– Ну что, ты сама должна быть счастлива, тогда и у ребенка все будет хорошо. А у несчастной матери и ребенок несчастлив, и ни за что не сдаст экзамен по географии.

– Ну, не знаю, – качала головой Инна. – У нее в классе двадцать восемь детей. Двадцать семь из них сдали экзамен! Получается, она самая несчастная?

– Да нет. Просто ей не повезло.

– Получается, она самая невезучая?

– Да нет же. Ну… – Даша терялась в поисках новых аргументов. – Знаешь, некоторым не даются разные предметы: кому математика, кому литература, кому география.

– Что-то не слышала такого, чтобы кому-то не давалась география.

– Ну, может, ей конкретно Румыния не дается.

– Ерунда, Румыния всем дается. Во время Второй мировой войны она сдалась фашистам без единого выстрела.

После такого убийственного аргумента Даша решила сменить тактику:

– Зато Аркадий Романович… Какой волшебный мужчина! Элегантный… Весь в черном. Цветы из Голландии, кофе за двести пятьдесят долларов.

– Я тебя умоляю… – с горькой усмешкой набекрень пробурчала Инна.

– Что?

– В действительности все не так, как на самом деле, – загадочно ответила Инна по пути в директорский кабинет.

Даша проводила ее недоуменным взглядом. В дверях Инна столкнулась с Жорой. Он был взлохмачен, помят лицом и одеждой. В одной руке сжимал зубную щетку, в другой – тюбик с пастой.

– Жора! – выкрикнула Даша. – Тебе жена звонила! Я сказала, что ты у директора. Она просила перезвонить.

– Ага, разбежался! – мстительно ответил он.

– Чего это ты так?

– Как? – с вызовом спросил Жора.

– Ну, так.

– А как?! – негодуя и отчаянно жестикулируя предметами личной гигиены, риторически вопрошал Жора. – А как?! Представляешь, я ей вчера звоню с работы и говорю, что задержусь. Меня друг попросил помочь ему вещи в новую квартиру перевезти.

– Ну? – Даша надеялась на более динамичное развитие сюжета.

– А потом он звонит и говорит, что машина не пришла…

– Ну?

– Ну, я, естественно, никуда не заходя, с работы – сразу же домой. Открываю дверь своим ключом, а там… – Жора держал паузу.

– Что там? – в очередной раз не выдержала Даша.

– Жена с любовником! – рванул чеку Жора.

– Как! – выскочило непроизвольно у Даши.

– Как? – внезапно оскалился Жора. – Хочешь подробностей?

Даша смутилась:

– Нет, я в том смысле, что – не может быть.

– Вот! – взвился Жора. – И я думал, что не может. А на поверку оказалось, что очень даже может. Да еще как!

– Как? – снова не утерпела Даша.

– Ты чего заладила?

– Жесть! – выдохнула Даша. – И что?

– Что-что… Хлопнул дверью и ушел. Даже щетки зубной не взял. Вот, – Жора революционно поднял руки, сжимающие пасту и щетку, – Кирилл Кириллович дал. Взаймы.

Даша спешно полезла в ящик своего стола и достала оттуда небольшое полотенце в летнюю оранжевую полосочку:

– На, возьми. Оно чистое.

– Спасибо, – сказал Жора, бросив полотенце через плечо, отвернулся от Даши и замолчал, направив скорбный взгляд в окно.

В глазах его было влажно и серо, как за окном. А там уже почти голые деревья стыли на осеннем ветру, беззвучно и горестно качали ветками над головами прохожих, и небо было бесцветным, как застиранная тряпка, брошенная у порога.

Жора был погружен в себя. Внезапно он почувствовал, как кто-то коснулся его плеча.

– Ну что с тобой? – спросила Инна. Она стояла там, где пару минут назад была Даша.

– Так, ничего особенного, – устало ответил Жора. – У моей жены завелся любовник.

– Почему ты так решил?

– Потому что прихожу я вчера домой, а там – любовник.

– А с чего ты решил, что это любовник? Может, это сосед, – предположила Инна.

– А что, сосед не может быть любовником? – возразил Жора.

– Может, но почему ты решил, что он любовник?

– Послушай, я же не маленький. Потому что… Потому что они там… не чай пили!

– Вот как… – сочувственно вздохнула Инна.

– Именно!

– Ну и что потом? Что жена?

– Что жена? Что в таких случаях говорят! – Жора вяло передразнил жену: – «Это не то, что ты подумал»!

– А ты?

– А я повернулся, дверью хлопнул и пошел. – Жора шмыгнул носом и усилием воли задавил рвущуюся наружу слезу. – Даже щетки зубной с собой не взял.

– Да-а-а… – протянула Инна. – Тут уж не до щетки. Подожди-ка… – Она взяла со стойки ресепшн свою сумку и вытащила оттуда банан. – Вот, возьми. Ты ж наверняка не завтракал ничего.

37

После разговора с Жорой у Кирилла Кирилловича остался неприятный осадок.

Он, как заводная механическая игрушка, задумчиво ходил по периметру стен, отбрасывая на них бледную, изможденную тень, и размышлял о причинах внезапно проснувшейся в нем ревности.

После всего случившегося Нелли вполне могла посчитать себя свободной от каких бы то ни было обязательств, а то и вовсе задаться целью – назло отплатить ему той же монетой.

Он представлял, как, вернувшись домой в неурочный час, застает жену в чужих объятиях. От этого Кирилл Кириллович багровел, тяжело дышал, а пульс доходил до ста ударов в минуту. Он вспоминал самые радостные моменты их совместной жизни, и все они были омрачены, перечеркнуты, пропитаны горечью ее возможной измены.

Память извергала из собственных недр все больше и больше подробностей их счастливого прошлого. Кирилл Кириллович был старожилом собственной памяти, а потому лучше других знал, что подобной сейсмической активности не случалось с ним, пожалуй, никогда.

Он вспоминал, как они сидели на пустынном пляже зимним вечером, прижавшись друг к другу, укрывшись одним одеялом. Перед ними было море с лунной дорожкой, над ними – небо со звездами. И казалось, что под этим одеялом столько счастья, столько покоя, столько любви, что хватит надолго. И в этот самый момент это тепло, покой и любовь со свистом уносились из-под этого одеяла, как воздух из пробитой гвоздем покрышки.

Он вспоминал, как они целовались во дворе ее дома под деревом, кажется, лет сто назад, и дул сильный ветер, и с дерева падали каштаны – шлепались вокруг и укатывались… А на следующий день была свадьба. Это было прекрасное время однокомнатной квартиры, еще не приватизированной, еще не познавшей трагедии и фарса евроремонта. Когда Нелли еще стирала руками, а не «бошем», а он выстукивал что-то среди ночи на пищущей машинке «Москва» (черные «копирки» будней, красные «копирки» выходных), даже не мечтая о чем-нибудь вроде ноутбука. Это было время, когда они со смехом заползали под диван в поисках закатившейся мелочи, которой всегда на что-то не хватало… Как ни странно, тогда было значительно больше поводов для веселья. И прожиточный минимум любви был выше…

А сейчас выходит, что и вовсе: секс с каким-то другим мужчиной, дыхание в чужое плечо, шепот в чужое ухо. Кирилл Кириллович задыхался от негодования. Те же слова, те же взгляды, те же жесты, но обращенные уже не к нему. Не к нему!

Он взял дрожащими руками телефон со стола и набрал номер. Уже одни только длинные гудки, звучащие в ухе, показались ему подозрительными.

Наконец он услышал ее взволнованный голос – запыхавшийся и возбужденный.

– Привет, милая, – как можно спокойней сказал Кирилл Кириллович. – Как дела? Хорошо? – Он внимательно вслушивался в трубку. Сквозь биение собственного сердца, сквозь шумы радиосвязи он услышал где-то там в отдалении чей-то голос, еле улавливаемый микрофоном, чей-то явно мужской голос. Так волк через метровую толщу снега чует капкан, сохранивший человеческий запах. – У тебя что, телевизор работает? Сантехник пришел? А что случилось? Почему ты мне сразу не сказала про сантехника? Прокладку меняет? Так утром вроде ничего не капало. Как только я ушел, сразу закапало? Ну ладно, хорошо. Позвоню тебе позже.

Кирилл Кириллович нервно бросил телефон на стол. Снова заходил по кабинету, отбрасывая нервные ломаные тени. Еще сильнее заколотилось его сердце:

– Так-так… Значит, закапало…

38

В приемной Даша и Инна пили кофе и говорили шепотом.

– Он ей позвонил с работы и сказал, что задержится. То есть она не думала, что он так быстро придет… – рассказывала Даша.

Инна пожала плечами.

– Ну, все равно надо было закладываться на самый непредвиденный случай. Как можно так рисковать!

– Жалко мне Жору, – посетовала Даша. – Как же она могла?

– А мне жалко его жену, – приняла противоположную сторону Инна. – Ну кто так изменяет! Никакой фантазии, никакого креатива.

Из своего кабинета вышел взвинченный и всклокоченный Кирилл Кириллович. Решительным шагом он направлялся к выходу. Проходя мимо притихших женщин, коротко, не повернув головы в их сторону, бросил:

– Скоро буду.

Даша и Инна с удивлением проводили взглядом его спину.

– А еще… – сказала Даша, когда спина исчезла в дверном проеме, – Ираклий вчера ночью оставил в офисе куклу.

– Куклу?

– Да, такую куклу-манекен, из силикона. Точь-в-точь похожую на настоящую женщину. А Жора не разобрался и по «скорой» отправил ее в реанимацию.

Инна прыснула:

– Да ладно…

– Клянусь! – мелко перекрестилась Даша. – Мне теперь надо обзвонить все больницы, а потом – морги.

39

В комнате для совещаний Лазарь Моисеевич и Ираклий сидели за столом, а Жора стоял перед ними с зубной щеткой и пастой в одной руке и бананом – в другой. Полотенце с летними полосочками траурно свисало с его плеча.

– …Я захожу, а она лифчик застегивает. А мужик уже оделся… – продолжал тиражировать свою трагическую историю Жора.

– А что за мужик? – поинтересовался Ираклий. – Ты что, его раньше никогда не видел?

– Никогда. Огромный! Стоит – головой потолок подпирает. Морда красная. Не знаю, где она такого нашла. Страшный, как горилла! Настоящий самец!

– Вот это да… – вздохнул Ираклий и покачал сочувственно головой.

– Никак я от нее такого не ожидал, понимаете? – Жора обвел скорбящим взглядом присутствующих. – Просто нож в спину… Просто глазам своим не поверил…

– И как вы поступили, Георгий?

– А как бы вы, Лазарь Моисеевич, поступили на моем месте?

Лазарь Моисеевич взял паузу, потер ладонью лысую голову:

– Даже не знаю… Я бы, наверное, просто ушел, ничего не сказав…

Жора оживился:

– Вот и я «ничего не сказав»! Только говорю ей: «Как же, Катя, ты могла?..» Развернулся, хлопнул дверью, ничего не сказав, даже… – Он поднял руку с бананом: – Банана с собой не взяв! – Но тут же спохватился, опустил руку с бананом и потряс над головой другой – более соответствующей контексту рукой. – В смысле даже зубной щетки… И ушел.

В комнату вошла Даша с какими-то бумагами и тюбиком.

– Жора, – сказала она, – там тебя жена… к телефону.

– Нет у меня больше жены! – патетически проартикулировал Жора. – Так ей и скажи! Пусть она вычеркнет меня из своей жизни. Как я вычеркнул ее!

– Жора, не горячитесь, – предпринял попытку успокоить коллегу Лазарь Моисеевич. – Постарайтесь быть выше этого.

– Выше какого этого? – Жора не желал успокаиваться. – Нету меня для нее! И никогда не будет! Так и передай! – Жора ткнул указательным пальцем в сторону Даши.

– Хорошо, – согласилась она и сложила бумаги с тюбиком на столе. – Вот, Кирилл Кириллович просил вас обсудить новый заказ. Тут все есть, вся необходимая информация, – сказала Даша и направилась к двери.

– И пусть больше не звонит! – крикнул Жора ей вслед. – Никогда!

– Георгий, Жора… – нежным и умиротворяющим голосом обратился к нему Лазарь Моисеевич. – Ну что вы, право, сжигаете все мосты… Вот давайте лучше обсудим новый заказ. Может, это вас как-то отвлечет. Так… – Лазарь Моисеевич всмотрелся близоруким взглядом в бумаги, прошелестел страницами. – Что тут у нас? Ага, мазь для наружного применения «Офигон». Показания: артриты, артралгии, миалгии, спортивные травмы, ушибы и растяжения, невриты, люмбаго, ишиас. Все ясно. В общем, мазь от болей в спине, при радикулите…

Но отвлечь Жору не удалось.

– Вот у моей жены все время болит спина, – ухватился он за новый поворот. – Все время ходит и зудит: спина болит, спина болит… И что вы думаете: ее это остановило? Нет, ей никакой радикулит не помешал кувыркаться с этой гориллой!

– Жора, Жора, успокойтесь, – уже более строгим тоном призвал его Лазарь Моисеевич.

– Да как же мне успокоиться, если я прихожу к себе домой и застаю такое?! – Жора был близок к истерике, в глазах у него булькали слезы.

– Жор, может, тебе все-таки пойти зубы почистить? – дипломатично предложил Ираклий.

40

Лысина Лазаря Моисеевича сверкала, как боевая часть реактивного снаряда. Он шелестел страницами телефонного справочника, приближаясь к цели, как ракета с самонаводящейся системой на борту.

Он ждал этого момента почти сорок лет, почти столько же водил Моисей свой народ по пустыне, которую можно пройти неспешным шагом за две недели. А уж за сорок лет – несколько раз пешкодралом обогнуть земной шар по экватору! Но в жизни так редко случается идти из точки «А» по натянутому канату в точку «В», как это описывает учебник геометрии. Гораздо чаще приходится петлять по лабиринтам. И так ли уж важно – сколько ты брел до своей несчастной цели? Главное – не оказаться в тупике.

Лазарь Моисеевич, бросая взгляды в телефонный справочник, набрал номер:

– Здравствуйте, это школа? Могу я услышать Тамару Сергеевну Стульчикову? Да, спасибо, я подожду.

Он слышал, как трубка соприкоснулась с поверхностью стола, затем послышался стук удаляющихся каблуков, какое-то шебуршание и чьи-то голоса, как крики чаек над горизонтом…

Лето… Пионерский отряд шел на пляж, разобравшись попарно. Они держались за руки. Он чувствовал, как между ладонями скапливается тепло. А потом, поднимаясь по руке, растекается по всему телу и пульсирует в ушах. Воздух пах южной растительностью, китайской акацией, нагретыми солнцем вафельными полотенцами, свисавшими с каждого плеча, и морем. Ему хотелось смотреть на нее, но вместо этого он уткнулся взглядом в асфальтовую дорожку вдоль густых кустов самшита и кипарисов и наблюдал за тем, как странно ведут себя его ноги, обутые в сандалии, – стоило только одной вырываться вперед, как тут же ее опережала другая. И так всю дорогу.

Внезапно мальчик, шедший сзади, громко спросил:

– Бухбиндер, ты еврей?

– Нет, – быстро ответил он, – я немец.

Он решил, что лучше ему в России быть немцем, чем евреем. И тут же стало очень стыдно за свое малодушие и трусость. В первую очередь перед ней. Но сандалии по-прежнему мчали его на пляж.

Они сидели на берегу моря и следили за пенным прибоем, полировавшим прибрежную гальку. А солнце делало каждый камешек драгоценным. Она нашла небольшой плоский камень со сквозной дыркой посередине.

– Если в камне есть дырка – это «куриный бог». Он приносит удачу. Надо вдеть шнурок и носить на шее, как талисман. Дарю, – она протянула ему камешек.

– Спасибо.

Он приложил его к глазу, посмотрел сквозь него на сверкающее под солнцем море, на бесконечное, как море, небо и только потом – на нее. Смотреть на нее через дырку в камне было проще, чем просто так. Она была такой красивой в овале «куриного бога». Она вообще была красивой… И чайки кричали над горизонтом…

На том конце провода женский голос сказал:

– Алле?

И ему показалось, что эта девочка снова взяла его за руку. И он от неожиданности обмер, не в силах произнести ни слова.

– Алле? – повторил голос.

Лазарь Моисеевич нащупал сквозь рубашку талисман, сжал его пальцами, выдохнул и сказал в трубку:

– Привет, Табуретка!

41

– Что же, он теперь будет здесь жить? – тихо поинтересовалась Даша.

Инна пожала плечами:

– А что, зубная щетка у него уже есть…

В дверях появился Кирилл Кириллович. Лицо его было счастливым и отутюженным. Он весь сиял, как будто в нем заменили батарейки.

– Представляете, а у нас дома кран потек. Уходил на работу – все было нормально. А как только вышел, так он сразу и потек! Бывает же такое!

Даша и Инна недоуменно переглянулись. А Кирилл Кириллович продолжил:

– Хорошо жена сразу сообразила – вызвала сантехника, тот прокладку поменял, и все! – Кирилл Кириллович даже хохотнул от умиления. – Ничего больше не течет. Все в полном порядке!

Вряд ли кому во всей истории человечества замена прокладки клапана шпинделя приносила такое мощное просветление, которое согласно учению Будды ведет к освобождению от страданий и полной нирване.

– Ну, слава богу, – тихо произнесла Инна.

Эта сцена благостного умиротворения, как писали в старину, «была прервана резким появлением» Жоры. Глаза его были исполнены ужаса, из оскаленного рта валила густая пена.

– Что с вами, Георгий?! – не на шутку встревожился Кирилл Кириллович.

– Жора! – вырвался у Даши крик ужаса.

Жора лишь испуганно глотал воздух и ронял пену на паркет.

– Кажется, это нервное, – поставила диагноз Инна и уточнила: – Последствие перенесенной психотравмы.

– Это проходит? – со свойственной ей наивностью спросила Даша.

– С годами, – не заводя рака за камень, ответила Инна.

– Жесть! Что же делать? Может, вызвать «скорую»?

– Не надо нам «скорую», хватит нам «скорой», – резко отреагировал Кирилл Кириллович и тем же начальственным тоном обратился к пострадавшему: – Георгий, возьмите себя в руки! Георгий! – С этими словами Кирилл Кириллович отвесил Жоре две увесистые оплеухи. Чисто по медицинским соображениям.

Жора отчаянно покраснел, но брать себя в руки явно не собирался. Только яростно замычал, как бык, и замотал головой, тряся тюбиком в руке.

– Что? – не понял Кирилл Кириллович. – Зубная паста, и что?

Жора замычал еще громче, ударил от отчаяния копытом в паркет, взбрыкнул и сунул тюбик под нос Инне. Та взяла его в руки и прочитала:

– Мазь «Офигон», для наружного применения… Кажется, этим он почистил зубы.

Кирилл Кириллович надел свои роговые очки.

– Это же образец!

– Есть аннотация к этому образцу? – по-деловому спросила Инна.

– Даша, – сказал Кирилл Кириллович, – поищите инструкцию к растирке. Она должна быть среди тех документов, что я вам давал.

Даша тут же бросилась по следу.

Инна с состраданием взирала на мучения коллеги:

– Да, беда никогда не приходит одна…

Жора, когда не мычал, жалобно подвывал и даже поскуливал.

Наконец подбежала Даша и протянула директору бумажку:

– Вот.

Кирилл Кириллович цепко вчитывался в мелкий текст:

– Так… так… Ага! «Действие развивается через несколько минут после нанесения…» Ну это уже и так понятно… «Продолжительность: от трех до шести часов». – Он обреченно опустил руку с инструкцией и горестно посмотрел на Жору. – Похоже, надо набраться терпения…