Текст книги "Джинса"

54

Жора с Ираклием решили объединить свои креативные усилия и провести мозговой штурм в ближайшем пивном баре.

Креветки были мелкие, состояли из розовой шелухи, усиков и подсоленной резины. Публика за соседними столиками соответствовала закуске и ценам худосочного прейскуранта. Официанты обслуживали молча с нарочитым достоинством. Это были, вероятно, самые гордые и независимые официанты во всей Москве, если не в целом мире.

Жора мусолил креветки и историю измены, часто запивая то и другое. Ираклий кивал, иногда брезгливо прикладывался к кружке. Настроение у обоих было трагичным, как горечь пивного хмеля.

Спустя час коллеги пришли к тому, что «все будет хорошо», что «не надо предаваться унынию» и что «все еще впереди». Еще через час рыдали на плечах друг у друга и других оказавшихся поблизости незнакомых плечах, утирались салфетками и несвежими жилетками самых гордых в мире официантов.

– Да ладно, старик, чего ты так из-за нее переживаешь? Она ж резиновая! – успокаивал Ираклия новоиспеченный рогоносец.

– Знаю, но все равно… – Ираклий горестно закурил. – Не называй ее, пожалуйста, резиновой.

– Хорошо, – согласился Жора и надолго задумался, утонув взглядом в кружке с мутной желтой жидкостью. – Вообще-то я тебя понимаю. Она, правда, как живая была…

– Да.

– И красивая…

– Очень.

– И главное, старик, она бы тебе не изменяла.

– Нет.

– И вообще…

– Да.

Жора снова хотел нырнуть взором в емкость с пенным налетом на стенках, но она была уже пуста:

– Вот… Взять, к примеру, настоящую женщину: после того как ты закончил заниматься с ней любовью, ты же не можешь спрятать ее в шкаф до следующего раза?

– Нет.

– Вот.

– Да.

– А эта никогда не скажет тебе ничего плохого или обидного. Не уйдет к маме, не станет требовать раздела имущества. Даже мусор вынести не попросит…

– Нет.

– А ужин, в конце концов, можно приготовить и самому.

– Да.

– Или пойти в кафе.

– Да.

– Без нее.

– Да.

– Хорошая была.

– Еще бы…

– Жалко ее.

– Очень.

– Знаешь, вот до слез.

– Да.

Они вышли из пивной. Лица их были подсвечены то ли розовыми лучами заходящего солнца, то ли количеством выпитого, то ли снизошедшим на них озарением.

В шарфе у Жоры колыхались усики креветок. У дверей в заведение они встретили женщину. Она разговаривала сама с собой и резко жестикулировала. Женщина была абсолютно ненормативной – от выражений до внешности.

– Понимаешь, – сказал Жора, обращаясь к Ираклию, – я жертва института брака. После всех этих лет семейной жизни я, кажется, понял, какая женщина мне нужна.

– Какая? – спросил Ираклий.

– Какая? – повторила вопрос ненормативная женщина.

– Мне нужна женщина с сильно развитым материнским инстинктом. Вот, взять, к примеру, вас.

– Возьмите, – с готовностью согласилась пьянчужка и протянула Жоре синюю руку.

– А у вас сильно развит материнский инстинкт? – на всякий случай поинтересовался Жора.

Женщина ненадолго задумалась и ответила сиплым басом:

– Да, детка.

55

Даша с Инной, стоя на коленках, потрошили мусорную корзину в поисках утраченных драгоценностей.

– Если он директор кладбища, это многое объясняет, – сделала вывод Инна. – И цветы из Голландии, и все остальное…

– Думаешь, он таскает их с могил? – в ужасе предположила Даша.

– Ага, и кольца снимает с трупов, – съязвила Инна. – Какая же ты дура! Просто у него налаженные связи с поставщиками цветов…

– …и циветт, – добавила Даша и выудила из мусорки кольцо. – Держи!

– Оно наверняка настоящее, – заключила Инна, вставая с колен. – Знаешь, мне нравится, что он директор кладбища. Это значит, что он не легкомысленный. И у него серьезные намерения в отношении меня. – Она надела кольцо на палец и вытянула руку на максимально удаленное расстояние, чтобы издали оценить его красоту, как это делают живописцы, отходя на несколько шагов от художественного полотна. – Ты вот можешь себе представить легкомысленного директора кладбища?

Даша пожала плечами:

– Лично я – не могу.

В этот момент, пригнувшись в дверном проеме, в приемную вошел мужчина – огромный, как боксер, выступающий в супертяжелой весовой категории.

– Здравствуйте, – сказал он. – Мне нужен Георгий.

Даша, как и все остальные сотрудники рекламного агентства, настолько подробно были посвящены в последние события Жориной личной жизни, настолько красочны и реалистичны были его описания, что любой из них, подобно полицейскому, снабженному портретом разыскиваемого преступника, мог безошибочно идентифицировать этого человека в плотной уличной толпе. Впрочем, любая толпа была бы ему по колено.

– Здравствуйте, – ответила Даша. – Одну минуту, – и исчезла в комнате для совещаний.

Вскоре оттуда вышел Жора, а вслед за ним и вся группа поддержки: Лазарь Моисеевич, Ираклий, Кирилл Кириллович и Даша. Все они казались мультипликационными персонажами на фоне этого Гулливера.

– Георгий, я хотел бы поговорить с вами наедине, – сказал мужчина медленно и внушительно.

– Говорите здесь, – от волнения неестественным, словно звучащим со старой, осыпавшейся магнитофонной ленты голосом произнес Жора. – У меня нет секретов от коллег.

– Как вам будет угодно, – заявил великан. – Георгий, ваша жена попросила меня встретиться с вами…

Жора старался держать удар:

– По-моему, достаточно того, что она встречается с вами!

Собеседник сделал вид, что не услышал этой реплики и продолжил:

– …так как вы уклоняетесь от разговора с ней. А уклониться от разговора со мной вам вряд ли удастся.

– Это угроза? – голосом заспанного петуха прокукарекал Жора.

– Скорее, констатация факта, – невозмутимо ответил посетитель. – Я хочу вам кое-что объяснить. Вероятно, вам известно, что у вашей жены есть определенные проблемы с поясницей.

– Знаю! – взвился Жора. – У нее радикулит! Но вам… – Жора заметался по курятнику, захлебываясь от негодования: – Вам и ей… это, как я посмотрю, не очень-то и мешает!

Гулливер склонил набок голову, словно не очень хорошо расслышал кудахтанье, которое доносилось из-под его ног:

– Георгий, хочу обратить ваше особое внимание на то, что термин «радикулит» на самом деле употреблен вами неправомерно, так как «радикулит» подразумевает наличие воспаления в нервных корешках, выходящих из межпозвоночных отверстий. В действительности же боли, на которые жалуется ваша жена, обусловлены не столько воспалением, сколько сдавливанием корешков между позвонками. Поэтому невропатологи называют это заболевание радикулопатией.

– Не надо пудрить мне мозги! Быстро же, я смотрю, вы разобрались, что там и как у нее сдавливается! – Жора побагровел и, казалось, в любой момент готов броситься в неравный бой.

– Это было не сложно, – словно издеваясь, с ледяным спокойствием отвечал пришелец.

– Ну-ну… – Жора сжимал кулаки до белых костяшек, сдерживаясь из последних сил.

Тяжеловес, напротив, был спокоен и толстокож, как африканский слон:

– В момент, когда вы пришли домой, я только что закончил сеанс массажа и мануальной терапии. Ваша жена одевалась, а я собирался уходить. Потом она заплатила мне семьсот рублей, и я ушел.

– А не дороговато ли? – по инерции продолжал напирать Жора.

– Нет, – ответил громила, достав из кармана пиджака какие-то бумаги, протянул их Жоре. – Вот удостоверение, выданное мне областным отделом здравоохранения. Здесь сказано, что я являюсь профессиональным массажистом и мануальным терапевтом.

Жора взял документы и, тщательно их изучив, вернул великану.

– Еще вопросы есть? – спросил тот.

– Да, – через долгую паузу ответил Жора.

– Задавайте.

К Жоре вернулись ясность сознания и нормальный цвет лица. Он впервые посмотрел на Гулливера без ненависти, а, скорее, даже с симпатией и спокойным голосом спросил:

– Как вы считаете, доктор, может моей жене помочь мазь «Офигон»?

– Конечно, – с готовностью ответил тот. – «Офигон» вызывает гиперемию кожи, анальгезирующий и длительный согревающий эффекты, а также оказывает выраженное противовоспалительное действие.

– Спасибо вам большое! – Жора был счастлив.

Все вокруг вздохнули с облегчением.

– Не за что, – ответил мануальный терапевт. – Всего хорошего.

Он уже собирался уходить, но Жора его задержал:

– Доктор, а хотите сняться в рекламе?

– А что, отличная идея! – сказал Лазарь Моисеевич, обращаясь к Кириллу Кирилловичу.

– Доктор! – подскочила к массажисту Инна. – У меня тоже бывают боли в спине. Не могли бы вы меня осмотреть?

– А у меня болит шея и еще мышцы вот здесь, – пожаловалась Даша.

Великан поднял вверх гигантские ладони, похожие на рекламные билборды, установленные вдоль дороги:

– Спокойно, девушки, спокойно. Не все сразу.

56

Уже через несколько дней все сотрудники агентства сидели перед телевизором. Жора с довольным видом вставил кассету в видеомагнитофон.

На экране появился мужчина. Он достал из кармана ключи, открыл дверь и вошел в квартиру. В этот момент сексуальная длинноногая блондинка застегивала бюстгальтер. Рядом с ней уже известный нам персонаж платком утирал пот со лба. У блондинки и великана на лицах – смущение и неловкость. Мужчина развернулся и, нервно хлопнув дверью, вышел из квартиры. Грустный, он шел по улице в сопровождении тревожной музыки. Затем зашел в аптеку и приобрел мазь «Офигон». Зазвучала успокаивающая мелодия.

На экране возник слоган, который дублировался мужским голосом за кадром: «РЕВНУЕШЬ ЖЕНУ К МАССАЖИСТУ? – ПОКУПАЙ РАСТИРКУ "ОФИГОН"»!

– А что, по-моему, симпатичный ролик получился, – сказал Кирилл Кириллович после просмотра. – А главное, заказчику понравился. Так что, всем спасибо. А особенно Георгию. Если бы не он… В общем, вы и сами все знаете.

57

В один из дней в агентство пришел Аркадий Романович. Вид у него был на редкость сумрачный. Он перебросился парой слов с Инной и Дашей, после чего женщины тут же притихли и погрустнели. Инна вышла из приемной, а Даша и Аркадий Романович продолжали стоять друг напротив друга, молча, потупив головы, как на панихиде. Вскоре Инна вернулась с Ираклием. Она сказала:

– Познакомьтесь. Это Ираклий. А это мой близкий друг – Аркадий Романович, он директор кладбища.

Ираклий сразу же почувствовал какой-то дребезг внутри. С какой, спрашивается, целью вас будут знакомить с директором кладбища? Да хоть бы и с замдиректора? Ничего хорошего такое знакомство не предвещает. Если вас сводят, к примеру, с директором цирка, то вы вправе ожидать, что этот человек будет веселым, жизнерадостным любителем детей и животных. Вполне можно даже предположить, что на какой-нибудь вечеринке он представит вас симпатичной воздушной гимнастке или гуттаперчевой эквилибристке в облегающем трико. А чего ожидать от директора кладбища?

Аркадий Романович будто специально держал паузу, чтобы Ираклий психологически подготовился к дальнейшему разговору, после чего сказал, медленно роняя слова, с профессиональным трагизмом в голосе:

– Ираклий, я нашел ее.

– Кого? – не понял Ираклий.

– Долли.

– Правда? – еле слышно произнес Ираклий и тут же почувствовал себя выпотрошенным и обескровленным.

Если бы эту новость сообщил не директор кладбища, а, к примеру, директор цирка, можно было бы не напрягаться. Уж, по крайней мере, не ощущать себя тушкой на разделочной доске.

– Она стала жертвой дорожно-транспортного происшествия, – уточнил «директор одного муниципального предприятия».

– Как это? – с подозрением хмыкнул Ираклий. – Она что, переходила дорогу в неположенном месте?

Аркадий Романович сочувственно вздохнул:

– К сожалению, подробности трагедии мне до конца не известны. Знаю только, что она попала под КамАЗ.

– Под КамАЗ? – растерянно переспросил Ираклий. – Но как это могло произойти?

– Говорят, выпала из машины «скорой помощи» – санитар неплотно закрыл дверь. На одном из поворотов она распахнулась… А этот КамАЗ… Он ехал сзади и не успел затормозить… Виновные наказаны. Но вряд ли вам от этого будет легче…

Ираклий долго стоял молча, не замечая никого вокруг, как в вакууме, и ничего не чувствуя, как замороженная рыба. Придя в себя, он спросил:

– Можно ее увидеть?

– Думаю, не стоит этого делать, – сказал директор кладбища, слегка поморщился и добавил: – Она сильно пострадала…

Даша сочувственно положила руку Ираклию на плечо.

58

В день, когда хоронили Долли, пошел первый снег. Он был крупным и сочным. Как будто целый год выспевал где-то на небесных плантациях, и вот созрел и осыпался. Снег осветлял мрачный кладбищенский ландшафт и лежал на крышке закрытого гроба, в котором хоронили Долли, будто сахарная пудра на шарлотке.

У свежевырытой могилы стояли Кирилл Кириллович с Нелли Николаевной, Жора с женой, Лазарь Моисеевич с Тамарой Сергеевной, Даша, Инна и Аркадий Романович.

Ираклий был бледным, как снег, и молчаливым, как мраморное надгробие. Он вспоминал тот единственный вечер, что провел с Долли. Вспоминал, как впервые увидел ее в зеркале заднего вида, а потом танцевал с ней в приемной под музыку, звучавшую в его голове, а ее локон щекотал ему щеку…

Удивительно, что какая-то мелочь, вроде этой прядки волос, случайно всплывшая в мозгу, может вытащить за собой целый ворох эмоций. И такая тоска по этой прядке… До дрожи в ногах, до сведенных скул, до слез… Казалось, где-то внутри, в районе солнечного сплетения, чья-то невидимая рука крутит допотопную мясорубку и перемалывает все чувства в вязкий, однородный фарш. Как будто чья-то невидимая рука крутит поломанную шарманку и превращает все звуки вокруг в тягучую, однообразную какофонию.

Странно, но до сих пор ни одна женщина не вызывала в нем столько эмоций, сколько эта силиконовая кукла, жизнь которой зависела от него. И он ее не уберег. И вот теперь она лежит в закрытом гробу, раздавленная КамАЗом…

Морозный воздух был пропитан хвойным запахом, исходящим от еловых венков.

Инна вполголоса переговаривалась с Дашей:

– Сейчас такой выбор всего! На любой цвет и вкус. Хочешь с бантиками – хочешь без бантиков. Хочешь с рюшами – хочешь без рюшей. С обивкой – пожалуйста, без обивки – пожалуйста. С подушечкой – без подушечки. С ручками – без ручек. Умирай – не хочу.

– Да, а мы когда дедушку хоронили, ничего подобного не было, – ответила ей Даша. – Только покойники были, а к ним ничего не было.

– Что ты думаешь по поводу Ираклия? – спросила Инна.

– Он мне нравится, – призналась Даша.

– И чего ты ждешь?

Даша пожала плечами:

– Не знаю…

– Не теряйся. Он вдовец. Сейчас самое время.

Никаких специальных речей никто не произносил. По знаку, поданному Аркадием, двое рабочих аккуратно опустили гроб в могилу. Каждый из присутствующих бросил горсть земли.

– Ты, правда, думала, что я могу тебе изменить? – спросил жену Кирилл Кириллович.

Нелли отряхнула руку, надела перчатку и ничего не ответила. Она смотрела вдаль, на бесконечные, уходящие, казалось, за самый горизонт кресты и надгробия. Было тихо. Ветер слезил глаза.

– Как ты думаешь, что мы хороним? – спросила она Кирилла Кирилловича.

– В смысле?

– Мне кажется, – сказала она, – что-то в нас умерло…

– Я думал, теперь ты поняла… – раздосадованно ответил Кирилл Кириллович.

– Я поняла.

– Ты все не так поняла. Мы столько прожили вместе, так изучили друг друга, что стали практически одним целым… – говорил на автомате Кирилл Кириллович. Он чувствовал, что говорит что-то не то и не так, но в силу инерции остановиться уже не мог. – А как можно изменить самому себе?

– В жизни всякое бывает… – холодно ответила Нелли, не поворачивая головы в его сторону.

Похоронных дел мастера бросали лопатами землю. Она гулко стучала по крышке гроба.

И тут Кирилл Кириллович понял, что он тоже хоронит свою любимую куклу. Эта кукла умела разговаривать простуженным голосом, смеяться солнечными зайчиками и сыпать разными занятными глупостями…

– Прости меня, – тихо и уже совершенно другим тоном сказал Кирилл Кириллович.

– За что? Ты же ни в чем не виноват, – равнодушно ответила жена.

– Виноват. Мы столько прожили вместе… а я ни разу не подарил тебе трусы или бюстгальтер… Я даже не знаю размера твоей груди…

Нелли еле заметно улыбнулась:

– Даша сказала мне – ты приказал избавиться от кошки.

– При чем тут? – не понял Кирилл Кириллович.

– Думаю, нам надо забрать ее себе.

– Что, домой?

– Ты против?

– Нет-нет, как раз сам хотел предложить…

– Вот и отлично.

На кладбище стало одной могилой больше. Рабочие прихватили лопаты и ушли. Аркадий Романович аккуратно установил несколько венков из перевитых траурными лентами еловых веток.

Инна поежилась от холода.

– Я вот что подумал, – сказал ей Аркадий, – может, слетаем куда-нибудь на выходные?

– Слетаем?

– Ну да. Куда-нибудь к морю, в Грецию, в Испанию, в Италию?

– Ты знаешь, боюсь, не смогу.

– Почему?

– Ксюше назначили переэкзаменовку. Я должна с ней позаниматься и еще написать большой реферат по Румынии к понедельнику…

– А не махнуть ли нам на пару дней в Румынию?

– В Румынию?

– Да. Возьмем Ксюшу… Что толку изучать географию по учебникам? Там и реферат напишете. Кстати, в Румынии есть море?

– Не знаю. Тамара Сергеевна, – обратилась Инна к Табуретке, – простите, не подскажете: в Румынии есть море?

Тамара Сергеевна улыбнулась:

– Да, на востоке Румыния омывается Черным морем. Протяженность морских границ двести сорок четыре километра. Климат умеренно континентальный…

– Спасибо, – сказала Инна и посмотрела на Аркадия. – Действительно, почему бы и нет?

У Кирилла Кирилловича зазвонил телефон. Он взглянул на дисплей и сбросил звонок.

– Кто это был? – спросила Нелли.

– Неважно, – ответил Кирилл Кириллович. – Как думаешь, может, мне купить новый телефон?

– Зачем? Хороший телефон…

– Может, мне сменить имидж?

Нелли с подозрением заглянула мужу в лицо.

– Не надо… Пусть все остается так, как есть.

Кирилл Кириллович замороженным взглядом смотрел на могилу:

– Да, пожалуй, ты права…

– Давайте поедем куда-нибудь помянем Долли по-человечески, – предложил Аркадий Романович. – Машина ждет.

Все направились к большому черному лимузину.

Даша подошла к Ираклию:

– Если тебе будет грустно и захочется поговорить, позвони мне, ладно?

– Спасибо, – сказал Ираклий, выдохнув паром. – Что ты делаешь сегодня вечером?

Инна взяла Аркадия под руку.

– Прекрасные похороны, – сказала она. – Ты у меня такой молодец.

Аркадий поцеловал ее в щеку:

– Это моя работа. А вот кто на самом деле молодец, так это ты, – он огляделся по сторонам. – Здорово придумала. Теперь, кажется, все успокоились и никто ничего не заподозрил…

Они заговорщицки улыбнулись друг другу и направились к машине.

Когда все заняли места в лимузине, Жора обратился к Аркадию:

– А что, Аркадий Романович, не хотите заказать нам рекламный ролик погребальных услуг? Есть у меня одна неплохая идея…