Текст книги "Джинса"

48

Жора привычно проснулся на офисном диванчике, потянулся и зевнул. Солнце светило в окно, делясь последним осенним теплом, отбрасывая множество бликов на стены и потолок. Он поднялся, накинул на плечо полотенце и вышел в приемную. Даша уже была на своем месте.

– Доброе утро! – сказал Жора и поморщился.

– Доброе утро. Как спалось?

– Прекрасно, – ответил он. – Только запах… Странный у нас какой-то запах.

Даша пожала плечами:

– У меня насморк. Ничего не чувствую. Хочешь кофе?

– С удовольствием, – сказал Жора и присел в кресло.

Даша включила кофеварку – та фыркнула, загудела, коричневая жидкость плотной струей потекла в чашку. В тот же момент на стойку ресепшн прыгнула циветта и свысока посмотрела на Жору.

Даша поставила перед ним кофе.

Жора отпил и поморщился:

– Странный вкус. И запах… Это что за кофе?

– О! – сказала Даша многозначительно и указала соответствующим пальцем на животное. – Это циветта. Зверек такой. Водится в Юго-Восточной Азии.

– Я думал – кошка, – пожал плечами Жора.

– Что ты! Скажешь тоже… Это только на первый взгляд кажется, что кошка, а если хорошенько присмотреться, то сразу же видно, что циветта. Она ест кофейные зерна, обогащает их своими ферментами, какает, а потом из этого получается самый дорогой в мире кофе!

– Вот ведь… – Жора сделал еще глоток и состроил такую гримасу, словно это было не его лицо, а отражение в самом кривом зеркале из комнаты смеха. – Что, действительно ест кофейные зерна?

– Ну, как сказать… – замялась Даша. – По идее должна.

– Что значит «по идее»?

Жора как-то внутренне напрягся и посмотрел на циветту, а та надменно и нагло отразила его взгляд.

– Она вчера немного колбаски поела, а от зерен что-то отказывается… – призналась Даша с тревогой. – Может, приболела? Как думаешь?

Жора некоторое время осмысливал сказанное, затем посмотрел еще раз на циветту, потом на Дашу, после чего заглянул в чашку с коричневой жидкостью, где в мутном отражении плавал его нос.

– А из чего же тогда этот кофе?

Даша задумалась, подбирая правильные слова:

– Ну, считай, что он типа без кофеина…

49

– …Ну что ж. В целом понятно, – сказал Кирилл Кириллович. – Давайте теперь попробуем вспомнить, что мы видели на эту тему у конкурентов.

Лазарь Моисеевич потер лысину:

– Помню, был такой ролик: женщина в годах встречает внука из школы, он радостно прыгает ей на шею, и тут вступает радикулит.

Ираклий продолжил:

– А еще была такая реклама про старичка, который решил прокатиться по квартире на роликах, кажется…

– Да, и его постигла та же беда, – поддержал Лазарь Моисеевич.

Кирилл Кириллович закивал:

– Да-да. Помню-помню. В общем и целом, ничего особенного, ничего выдающегося… – заключил он. – Что ж, тем лучше. У нас есть шанс отстроиться от конкурентов и придумать что-нибудь поинтереснее. Есть какие-нибудь идеи?

– Есть одна идея, – несмело начал Ираклий. – Что, если так: у одной сексуальной длинноногой блондинки случился радикулит…

Но Кирилл Кириллович поморщился и прервал:

– Нет, даже не продолжайте, Ираклий.

– Почему? Что, длинноногую блондинку не может разбить радикулит?

Кирилл Кириллович тяжело вздохнул:

– В жизни, конечно, всякое бывает…

– Это уж точно! – согласился с ним Жора.

Но Ираклий продолжал настаивать:

– Я лично знал одну блондинку с радикулитом! Честное слово!

– Верю вам, Ираклий, – сказал Кирилл Кириллович. – Но только случай совсем не типичный. Не хочу даже это обсуждать. Давайте на этот раз обойдемся без блондинок…

– Ладно, хорошо, – легко согласился Ираклий. – Представьте такую картину. Идет по улице большой такой мощный мужчина. И вдруг видит – поблескивает на асфальте монетка. Он поднимает монетку, бац, а разогнуться уже не может. Тогда, придя домой, он берет мазь «Офигон» и натирает себе поясницу. А в следующей сцене мы видим, как тот же мужчина выходит на помост, натирает руки тальком, подходит к штанге с невероятным количеством блинов и под аплодисменты зрителей выжимает рекордный вес. И слоган: «Мазь "Офигон". Спрашивайте в аптеках!»

– Понятно, что в аптеках. Где ж ее еще спрашивать? – проворчал директор.

– Ну, можно так: «Мазь "Офигон" – новое измерение вашей жизни!» – предложил Ираклий.

– Слишком вычурно.

– Тогда, может: «Мазь "Офигон" – надежная работа вашей поясницы!»

Кирилл Кириллович приободрился:

– Уже лучше. Георгий, подключайтесь, пожалуйста.

– «"Офигон" – именно то, что вам необходимо!» – сказал Жора и тут же затих.

– Может, что-нибудь еще? – обратился к нему Кирилл Кириллович.

– «"Офигон" – ты этого достоин!» – выпалил Жора на одном дыхании и, не дожидаясь реакции, продолжил: – «"Офигон" – всерьез и надолго!» – Он заметно покраснел, а вены на висках набухли: – «"Офигон" – крепость и выдержка!» – Ноздри расширились, крылья носа затрепетали: – «"Офигон" – теперь еще и банановый»!

50

В приемную вошла Инна. Лицо ее было одухотворенным и просветленным. В очередь за то, чтобы писать с нее икону, выстроились бы Андрей Рублев, Феофан Грек и Дионисий. На безымянном пальце ее руки блестело новое кольцо. Инна и сама сияла ему под стать.

Даша тут же заметила обновку:

– Аркадий Романович подарил?

– Да, – широко улыбнулась Инна, демонстрируя трофей. – Выходные прошли не зря. С бриллиантом!

– Bay! – воскликнула Даша.

– Как я соскучилась! – приобняла ее Инна. – И по тебе! И по тебе! – Она схватила на руки циветту. – Какая же ты у меня красивенькая!

Даша опустила глаза, разглядывая свои туфли не по сезону.

– Представляешь… – она замялась. – Даже не знаю, как тебе сказать…

– Про что?

– Кирилл Кириллович приказал от нее избавиться.

– От кого избавиться?

– Ну, как бы от циветты.

– Да ты что!

– Да, говорит, запах и все такое… Даже объявление принес: «Купирую хвосты, подрезаю крылья, топлю котят – недорого».

– Какой ужас!

– И не говори! Я бы ее к себе взяла, но у меня хозяйка… Она сразу предупредила – никаких домашних мужчин и случайных животных… Нет, наоборот… Короче, я позвонила в зоопарк…

– Ну и что?

– Только ты не волнуйся.

– Я уже волнуюсь.

– Тогда я потом дорасскажу.

– Нет уж! Давай сейчас.

– Может, тебе лучше сесть?

– Говори уже! – в нетерпении повысила голос Инна.

– В общем, выяснилось, что никакая это не циветта.

– Да? – Инна тут же резко опустила животное на пол. – А кто?

– Самая обыкновенная кошка!

– Так я и знала! – хлопнула себя по бедру от досады Инна.

– Знала? – удивилась Даша.

– Я его с самой первой встречи раскусила… – Инна нервно закусила губу. – А как пел, как пел… С контрабандистами он договорился, спецрейс организовал. И даже Вашингтонскую конвенцию по такому случаю нарушил…

– Ага-ага! – поддержала Даша.

– Мне кажется… Вернее, я практически уверена – он не тот, за кого себя выдает.

– А за кого он себя выдает? – робко поинтересовалась Даша.

– Говорит, что директор одного муниципального предприятия.

– Да? – разочарованно выдохнула Даша. – Я-то думала, как минимум двух…

– Хуже! – мрачно сообщила Инна. – Я считаю, он… – Она сделала паузу, склонилась к Дашиному уху и зловеще шепнула: —…наемный убийца!

– Да ты что?! – в ужасе отпрянула Даша. – Почему ты так решила?

– Вчера я случайно подслушала его разговор…

Тут у Инны случился флэшбэк, как бывает в кино, когда герой отклоняется от повествования и переносится в прошлое, сюжетная линия прерывается, и зритель наблюдает за тем, что происходило ранее. Чтобы отделить флэшбэк от основного повествования, довольно часто используется тонирование кадра под сепию или легкое размытие картинки.

Был вечер. Когда Инна вышла из метро на «Тверской», то сразу же увидела Аркадия. Вернее, узнала его со спины. Хотя вокруг было полно разных мужских спин. «Это странно, – подумала Инна. – Я ведь никогда раньше не видела его сзади». (Он всегда галантно пропускал ее вперед.)

Аркадий стоял у памятника Пушкину, держал букет голландских цветов и разговаривал по телефону. На голове у Пушкина сидел символ мира. Горели фонари. Проезжая часть была забита автомобилями. Они стояли в пробке и заливали выкрашенную в ультрамарин улицу красным светом стоп-сигналов.

Инна подошла к Аркадию так близко, что даже почувствовала запах его одеколона. Она отчетливо слышала, как он сказал в трубку: «Да-да. Хорошо. Завтра я его похороню. Не волнуйтесь, Василий Юрьевич, все будет сделано в лучшем виде!»

– Какой ужас! – сдавленно прошептала Даша.

Инна молчала, задумавшись, изучала свое кольцо. Затем, не поднимая головы, спросила:

– Как думаешь, это не китайская бижутерия?

Даша взяла ее руку, зорко всмотрелась в бриллиант.

– Да нет, не может быть. В худшем случае – Сваровски.

– Мда… – вздохнула Инна. – Ну и что же теперь делать?

Даша посмотрела на кошку, которая, будто предчувствуя свою судьбу, лежала на спине, задрав кверху лапки с видом святой мученицы.

– Шеф сказал избавляться…

Инна сняла с пальца кольцо.

– Правильно! – С этими словами она решительно бросила ювелирное изделие в корзину для мусора.

Даша перевела взгляд с кошки на Инну и с надеждой в голосе спросила:

– Может, ты возьмешь для дочки?

– Нет уж! – категорично заявила Инна. – Ладно, я привыкла! Но дочь огражу от фальсификаций!

51

Кирилл Кириллович терял терпение. Он нервно ходил по комнате, заложив руки за спину:

– Ну что вы молчите? Неужели нет никакой свежей мысли? Жора? Ираклий? Лазарь Моисеевич? Встряхнитесь, наконец!

Лазарь Моисеевич без особого энтузиазма, а скорее, из чувства долга и ответственности сказал:

– Можно, конечно, пойти по традиционному пути…

– Опять по традиционному? Сколько можно ходить традиционными путями?

Тем не менее Лазарь Моисеевич решил продолжить:

– Скажем, доктор в белом халате… Титрами пустим: «Такой-то – сякой-то врач международной ассоциации мануальных терапевтов»… И вот он втирает в спину больного растирку «Офигон» и далее с помощью компьютерной графики можно показать, как мазь проникает в кожу и какой оздоровительный эффект оказывает на поясницу…

– Ну что ты будешь делать! – вырвалось у Кирилла Кирилловича. – Действительно ничего нового, скучно, без полета… Не этого я от вас ожидал… А главное, не этого ожидает от нас заказчик!

Лазарь Моисеевич весь съежился, наморщился и стал похож на грецкий орех.

Ираклий решил взять инициативу на себя:

– А что, если доктор в белом халате говорит на камеру: «Я работал мануальным терапевтом на фильме, ну там… «Встать с колен – два»». На съемочной площадке у многих артистов болела спина, и я втирал им мазь «Офигон»…

Кирилл Кириллович не дал ему договорить. Он схватился за голову:

– Просто какой-то кризис идей! Ну что с вами такое?!

Ему показалось, что весь мир сговорился против него. Вот так живешь себе – вроде все хорошо. А потом – бац – и все плохо. Буквально куда ни плюнь. Со всех сторон тебя обступают проблемы – не протолкнуться. Может, и раньше было не фонтан – просто не замечал? И вдруг эта Илона, смешавшая все карты… Что, если она появилась в его жизни неспроста? Чтобы в один миг все переменилось, перевернулось с ног на голову. Будто снова повстречался ему пьяный тромбонист, как в далекие восьмидесятые, когда он работал журналистом в одной курортной газете. И в закутке зимнего театра встретил популярную певицу Ирину Иванову. Она сидела под дверью с табличкой «Ж» и курила. Он симметрично закурил у двери «М».

Он ждал известного дирижера Андрея Смородинова, чтобы взять у него интервью. Пока они вели с Ивановой геометрически безукоризненную беседу о джазе, в дали коридора появился шатающийся человек с тромбоном. На всем пути к ним он исторгал из своего инструмента дикие, абсолютно непристойные звуки, которые вы не найдете ни в одной приличной партитуре. Интимно приблизившись к Ирине, он с трудом оторвал от мундштука воспаленные губы и, отдуваясь, мучительно проартикулировал: «Ирочка, все – говно, а ты – прелесть!»

Иванова, смутившись, попыталась дать ему понять (больше жестами, чем словами), что не совсем удобно в присутствии журналиста подобным образом выражать свои эмоции.

Тромбонист с ходу все понял и моментально исправился. «Все-все-все! – виновато промычал он. – Ирочка, ты – говно, а все, прелесть!»

– Это пустая трата время! – грозно сказал Кирилл Кириллович. – Вот как мы поступим… Я вас отпускаю. На все четыре стороны. Идите и думайте! А ровно через два часа возвращайтесь с идеями. Мне нужны свежие, конкурентоспособные идеи до конца рабочего дня! По три штуки от каждого! Идите!

52

В офис вошел Аркадий Романович и по-свойски улыбнулся Даше.

Она ответила ему тем же. Предположение Инны о том, что Аркадий Романович на самом деле наемный убийца, как ни странно, только добавляло ему шарма. Женщины вообще падки на харизматичных подлецов. Впрочем, не обязательно даже на харизматичных.

– А Инна ушла в налоговую, – сказала Даша, кокетливо накручивая прядь волос на палец.

– Да? Жаль. Хотел сделать ей сюрприз.

– Что-нибудь передать? – поинтересовалась Даша.

Аркадий Романович снова улыбнулся:

– Тогда это уже не будет сюрпризом.

Внезапно в приемной возник Кирилл Кириллович и строго обратился к Даше:

– Вы обзвонили больницы?

Дашино лицо на глазах обесцветилось и приобрело серое, офисное выражение:

– Да, Кирилл Кириллович. Но к сожалению, поиск не принес никаких результатов, – отрапортовала она.

Кирилл Кириллович не скрывал досады:

– Что ж, значит, переходим к плану «В» – звоните в морги. Во все морги!

Он резко развернулся на сто восемьдесят градусов и направился к себе в кабинет. Когда дверь за ним закрылась, Аркадий Романович вытянул в сторону Даши шею, которая удлинилась, как телескопическая удочка:

– В морги? – воодушевленно прошептал Аркадий Романович. – А что случилось? Кто-нибудь умер?

Даша отметила про себя, что эта тема, очевидно, ему близка.

– Похоже на то… – уклончиво ответила она.

Аркадий Романович втянул шею обратно.

– Видите ли, Даша, по роду своей деятельности я тесно связан с моргами и патологоанатомическими отделениями…

– Что вы говорите! – Даша постаралась выразить искреннее удивление.

– Так что, если чем-то могу быть полезен… Кстати, а что вам нужно в морге?

Даша компетентно хмыкнула:

– Ясное дело что – тело.

53

Кирилл Кириллович попросил Дашу ни с кем его не соединять, никого не пускать, вообще не беспокоить и заперся в своем кабинете.

Он прилег на кожаный диванчик и закрыл глаза. Ему нужно было уединиться, чтобы подумать, взвесить все «за» и «против». Он чувствовал, что находится перед очень важным выбором.

Во-первых, в голове у него поселилась Илона. Свила себе уютное гнездышко прямо в мозгу – сидит там, свесив свои худосочные загорелые ножки и, время от времени клюет его точнехонько в гипофиз. И с этим надо что-то делать. Другая проблема – Нелли. Вернее, ее ревность. Вернее, даже не ревность… Он понимал, что стал ее собственностью. И ему это не нравилось.

– Может, нужно как-то освежить отношения? Например, изменить и признаться? – спрашивал сам себя Кирилл Кириллович.

«Освежить»?! В ту же секунду он увидел, как его голова отлетает от гильотины и катится по пыльному асфальту в направлении сточной канавы, оставляя за собой кровавый след.

– А что, если тайно крутить роман с Илоной? Так, чтобы ни одна душа, чтобы все шито-крыто?..

Но как показали все предшествующие события – конспиратор из него никудышный.

Пароли, явки, чужие квартиры, гостиницы – все это не его стихия. Потому что достаточно будет Нелли заглянуть ему в глаза, и они, как татуировка «Вася» в немецком тылу, выдадут его с потрохами еще до того, как он только подумает об адюльтере.

К тому же «тайное сношение в страхе быть пойманным способно привести к импотенции». Об этом Кирилл Кириллович как-то читал в одном из Неллиных журналов.

Он более-менее мог ответить себе на вопрос: зачем ему нужна эта Илона и почему она выклевывает ему мозг, как орел – Прометееву печень. А вот зачем он нужен двадцатичетырехлетней девчонке? – на этот вопрос готового ответа не находилось.

– Шарм зрелости! – выдвинул гипотезу Кирилл Кириллович, вспомнил свое последнее отражение в зеркале на выходе из ванной и тут же засомневался. – Опыт профессионала? – Но и эту версию пришлось практически сразу отмести ввиду ее полной несостоятельности. – Она просто геронтофилка!

– Отлично! Есть чем гордиться! – полемизировал сам с собой Кирилл Кириллович.

– Деньги?

Предположить, что Илона заинтересовалась им, руководствуясь исключительно меркантильными соображениями, было еще обидней, чем отказать себе в шарме зрелости и опыте профессионала.

– Нужно выбросить ее из этого гнезда, постараться не думать о ней.

Но легко сказать – «не думать». Она живет в его мозгу своей жизнью. Как персонажи написанных книг. Как неожиданный результат генетического эксперимента – хотели клонировать овечку, а вышел мутант – химера с головой и шеей льва, туловищем козы и хвостом дракона.

Как «не думать о ней», если она живет в нем, и как только шевельнется – так тут же оцарапает все внутри!

У него была жизненная необходимость слышать этот простуженный голос, вдыхать этот еле уловимый запах, тонкий, как легкий флирт, встречаться взглядом, ходить по острию, по тонкому льду, ждать прикосновения, всматриваться в миражи, заглядывать в бездну, внезапно холодеть и тут же отогреваться…

Илона была наркотиком. Без нее он превращался то в грозовую тучу, то в нервного тойтерьера с изломанной психикой, то в электрический кабель с изношенной изоляцией, то в чавкающую жижу под ногами случайных прохожих…

– Уехать в отпуск! – решил Кирилл Кириллович.

Уехать в отпуск, чтобы пережить этот абстинентный синдром, эту ломку, и вернуться здоровым, возродившимся, способным противостоять любым испытаниям.

– Поедешь один? – издевательски вопрошало второе «я».

За все годы супружеской жизни он ни разу не ездил в отпуск без Нелли. И вряд ли когда-нибудь поедет, пока она жива. Но если она внезапно скончается от неизлечимой болезни, или случайно подорвется на мине, или попадет в автокатастрофу, или выбросится из окна, у него появится отличный шанс снять одноместный люкс с видом на море.

– Нет-нет! – запротестовал Альтер эго. – Какого черта? Если она умрет, поедешь на курорт с Илоной!

Кирилл Кириллович хотел задушить голыми руками этого чревовещателя, мерзкое, человеконенавистническое существо, но как-то незаметно для самого себя моментально оказался на песчаном пляже с коктейлем в руке, а на соседнем лежаке загорала Илона, и морской прибой подлизывался к берегу.

Она лежала, закрыв глаза, подставив солнцу скрипичные изгибы, словно натертые канифолью, и впитывала ультрафиолетовые лучи и его вожделеющие взгляды, а потом внезапно посмотрела на него и улыбнулась так нежно, что Кирилл Кириллович чуть было совсем не обсиропился, но вовремя схватил себя за шиворот и оттащил на жесткий кожаный диванчик. Из лета – практически в зиму.

Он слышал, как дождь невпопад стучал по алюминиевому отливу за окном, и вот-вот повалит снег, небо затянет серой, влажной простыней из комплекта постельного белья, что выдают в поездах дальнего следования.

Кирилл Кириллович давно не ездил в поездах. Поезда вызывали у него тоску и меланхолию – унылый вид из окна на мелькающие вдоль полотна опоры линий электропередач, покосившиеся строения, промерзшие поля, заунывный перестук колес, замотанные в платки старухи на перронах… Куда катится его жизнь? Не пора ли сорвать пломбу – дернуть за стоп-кран? И пусть рвутся искры из-под колес, пусть летят с верхних полок его случайные попутчики от резкого торможения, пусть сам он расшибет себе лоб о какой-нибудь случайный угол…

Главное – прервать это монотонное движение по проложенной раз и навсегда колее. Разве не он сам хозяин своей судьбы? Задав этот, только на первый взгляд риторический вопрос, Кирилл Кириллович попытался ответить на него максимально честно:

– Нет.

Контрольным пакетом акций владела женщина сорока девяти лет, прописанная на его жилплощади. В молодости она была очень даже симпатична. Да и сейчас вполне ничего.

– Возможно, Нелли и не Мэрилин Монро, но она достаточно привлекательна. У нас много общего. И в постели она знает, на какие клавиши нужно жать…

– А чего у тебя там за «клавиши»? – спрашивал его Альтер эго. – У тебя что, какие-то специальные «клавиши»?

– Ну ладно… – Кирилл Кириллович шел на попятную. – Просто секс! Самый обычный. Ну разве что с парочкой личных пристрастий.

– Что за «личные пристрастия», которые она изучала почти тридцать лет? – не унимался внутренний голос.

– Хорошо-хорошо, – пытался умиротворить его Кирилл Кириллович. – В любом случае у двадцатилетней девчонки нет того опыта, что есть у зрелой женщины.

– А зачем ей опыт, если у нее есть торчащие сиськи, упругая задница и все остальное? О каком опыте ты говоришь? Она что, не знает, как раздвигать ноги? Что это за опыт такой?

Кирилл Кириллович не знал, что ответить.

– Зато брак… Сама супружеская жизнь… Секс между супругами… не дает повода для лишних волнений.

Внутренний голос рассмеялся ему в лицо:

– Это да. Волнений нет! Никаких!

Кирилл Кириллович разозлился:

– Супружеский секс может быть таким же возбуждающим! Стоит только добавить немного воображения, внести элемент игры…

(Он читал об этом в одном из журналов, что лежат у Нелли на прикроватной тумбочке.)

– «Элемент игры» – это что? – саркастично вопрошало второе «я». – Кроссворды? Ребусы? Чайнворды?

Кирилл Кириллович чувствовал, что проигрывает в этой полемике с самим собой, но решил идти до конца:

– Нет, ну, вот, к примеру, белье… Да… Можно купить какие-нибудь прозрачные трусики для жены и взамен получить новый секс…

– Чем покупать ей новые трусики, лучше купи себе новый ошейник и поводок. Старый уже истрепался… – ответило второе «я» и громко хлопнуло дверью.