Текст книги "Собрание сочинений в 8 томах. Том 1. Белая гвардия. Записки на манжетах. Рассказы"

НАЛЕТ

(В волшебном фонаре)

Впервые: Гудок. 1923. 25 декабря.

Печатается по: Б у л г а к о в М. А. Собр. соч.: В 5 т. М., 1989. Т. 1.

С. 459. В волшебном фонаре. – Волшебный фонарь – прототип современного проекционного аппарата: изображение, нарисованное на кальке, проецируется на экран («туманные картины»).

С. 464…тело Абрама колотило мелкой дрожью в терции… – Терция – 1/60 сек., а также один из музыкальных интервалов.

С. …как некогда носили лабазники… – Лабаз – мучной склад; лабазник – продавец муки или хозяин склада.

С. …на всем рабфаке… – Рабфак, рабочий факультет – общеобразовательное учебное заведение в 1919–1940 гг. для подготовки в высшие учебные заведения молодежи, не имеющей среднего образования.

Я УБИЛ

Впервые: Медицинский работник. 1926. № 44, 45.

Печатается по: Б у л г а к о в М. А. Собр. соч.: В 5 т. М., 1989. Т. 2.

С. 647. Доктор Яшвин… – Фамилия героя перекликается с заглавием рассказа: в ней акцентировано местоимение «я» и таким образом содержится намек на автобиографичность сюжета. Персонаж с фамилией Яшвин есть в романе «Анна Каренина», однако он ничем не напоминает героя булгаковского рассказа – этот ротмистр, приятель Вронского, охарактеризован как «игрок, кутила и не только человек без всяких правил, но с безнравственными правилами» (Т о л с т о й Л. Н. Полн. соч. соч. Т. 18. С. 186). Кроме того, эту фамилию носит персонаж центральной (одноименной всему роману) главы романа З. Гиппиус «Чертова кукла» (первая часть трилогии – 1911); см.: Г и п п и у с З. Избранное. М., 1997. С. 99.

С. 648…постоянные посещения «Валькирии» и «Севильского цирюльника». – «Валькирия» (1856) – опера Р. Вагнера; «Севильский цирюльник» (1816) – опера Дж. Россини.

С. 651. «С получением сего, предлагается вам в двухчасовой срок явиться в санитарное управление для получения назначения…» – Т. Кисельгоф вспоминала:

И вот петлюровцы пришли, и через какое-то время его мобилизовали. Однажды я прихожу домой – лежит записка: «Приходи туда-то, принеси то-то». Я прихожу – на лошади сидит. Говорит: «Мы уходим сегодня в Слободку – это, знаете, с Подола есть мост в эту Слободку – приходи завтра, за мостом мы будем», – еще что-то ему принести надо было. На следующий день я прихожу в Слободку, приношу бутерброды, кажется, папиросы, еще что-то. Он говорит: «Сегодня, наверное, драпать будут. Большевики подходят». А они большевиков страшно боялись. Я прихожу домой страшно расстроенная: потому что не знаю, удастся ли ему убежать от петлюровцев или нет. Остались мы с Варькой в квартире одни, братья куда-то ушли. И вот в третьем часу вдруг такие звонки!.. Мы кинулись с Варькой открывать дверь – ну, конечно, он. Почему-то он сильно бежал, дрожал весь, и состояние было ужасное – нервное такое. Его уложили в постель, и он после этого пролежал целую неделю, больной был. Он потом рассказал, что как-то немножко поотстал, потом еще немножко, за столб, за другой и бросился в переулок бежать. Так бежал, что сердце колотилось, думал, инфаркт будет.

По предположению Я. Тинченко, Булгаков был мобилизован в 1-й Синежупанный полк 1-й Синежупанной (Синей) дивизии, который в начале февраля 1919 г. находился на левом берегу Днепра: его основной задачей было разоружение и арест дезертиров. Командиром полка был полковник М. Пащенко, до Первой мировой войны являвшийся учителем и журналистом (писал под псевдонимом «Волчок»). Вскоре после отступления Пащенко был разжалован и вернулся к учительской работе в деревне, однако вскоре был расстрелян красными как бывший петлюровец.

С. 657. В Киеве ревком. – Ревком, революционный комитет – чрезвычайный орган власти в годы Гражданской войны в губернских, уездных и волостных центрах прифронтовой полосы.

С. 658. О, будьте покойны. Я убил. – Как отмечает М. Чудакова, в булгаковских произведениях постоянно варьируется мотив пассивного соучастия героя, наблюдающего убийство невинной жертвы и впоследствии испытывающего чувство жгучей вины. На этом фоне рассказ «Я убил» является исключением: в нем изображена ситуация не воображаемого, а реального вмешательства в ход событий – герой собственноручно наказывает убийцу (Ч у д а к о в а М. О. Рассказы. Приложение // Булгаков М. А. Собр. соч.: В 5 т. М., 1989. Т. 1. С. 594–595).

ЗАПИСКИ НА МАНЖЕТАХ

Впервые – часть 1: Накануне (Литературное приложение). 1922. 18 июня; Возрождение. М., 1923. Вып. 2; часть 2: Россия. 1923. № 5. Работа над «Записками» была начата Булгаковым, по-видимому, еще во Владикавказе и продолжена после приезда в Москву в сентябре 1921 г. Машинистка И. Раабен вспоминала, что когда она поздней осенью 1921 г. начала перепечатывать рукописи Булгакова, то первое, над чем они стали работать, были «Записки на манжетах»: «Он приходил каждый вечер, часов в 7–8, и диктовал по два-три часа и, мне кажется, отчасти импровизировал. У него в руках были, как я помню, записные книжки, отдельные листочки, но никакой рукописи как таковой не было» (Воспоминания о Михаиле Булгакове. С. 128).

В 1922 г. в Москву приезжал П. Садыкер, директор-издатель берлинской редакции «Накануне»; он, в частности, вел переговоры с Булгаковым об издании «Записок». Позже, 21 февраля 1923 г., Садыкер писал из Берлина: «В бытность мою в Москве Вы предлагали мне издать Ваши “Записки на манжетах”, но я не мог тогда ничего решить ‹…›. Прошу Вас предоставить нам право издания. ‹…› Книжку мы издадим быстро и красиво» (цит. по: Ч у д а к о в а М. О. Жизнеописание Михаила Булгакова. С. 254). Однако это издание не было осуществлено.

30 декабря 1922 и 14 января 1923 г. автор читал «Записки…» на заседании литературного объединения «Никитинские субботники», и через несколько месяцев обе части увидели свет (в разных изданиях, но почти одновременно).

Весной 1924 г. Булгаков пытался напечатать «Записки…» целиком в сборниках «Недра» (где незадолго перед тем вышла его повесть «Дьяволиада»), но безуспешно. Характерно, что в письме к секретарю издательства «Недра» П. Зайцеву 25 мая 1924 г. по поводу этого издания Булгаков упоминает о третьей части «Записок…» – однако замечает: «При чтении III-ей части придется переходить от напечатанных отрывков к писанным на машинке, следя за нумерацией глав». Можно предположить, что для отдельного издания текст повести был перекомпонован автором и в состав третьей части входили какие-то фрагменты второй.

2 августа 1924 г. Булгаков записывает в дневник: «Лавочник Ярославцев выпустил наконец свой альманах “Возрождение”. В нем 1-я часть “Записок на манжетах”, сильно искаженная цензурой».

Таким образом, первая часть повести была в 1923–1924 гг. опубликована дважды – но в обоих случаях при интенсивном цензурном вмешательстве; вследствие этого между двумя изданиями имеются большие текстуальные расхождения. Ни рукописей, ни авторизованных копий «Записок…» не сохранилось, поэтому приходится реконструировать «компромиссный» вариант первой части, взяв за основу публикацию в «Накануне» и добавив отсутствующие фрагменты по публикации в «Возрождении» (вставки заключены в квадратные скобки); этим объясняются нарушения в нумерации фрагментов. Текст второй части печатается по публикации в журнале «Россия». Орфография и пунктуация приведены к современным нормам.

При составлении комментариев использован ряд мемуарных изданий и специальных работ (цитируются без ссылок):

Воспоминания о Михаиле Булгакове. М., 1998.

Л о с е в В. И. Комментарии // Булгаков М. А. Собр. соч.: В 8 т. СПб., 2002. Т. 1.

Ч у д а к о в а М. О. Рассказы. Записки на манжетах // Булгаков М. А. Собр. соч.: В 5 т. М., 1989. Т. 1.

Я н г и р о в Р. Булгаков – секретарь Лито Главполитпросвета // М. А. Булгаков-драматург и художественная культура его времени. М., 1988.

С. Плавающим, путешествующим и страждущим писателям русским. – Цитата из великой ектеньи: «О плавающих, путешествующих, недугующих, страждущих, плененных и о спасении их Господу помолимся» (ектеньи – молитвенные прошения в православном богослужении; великая ектенья – наиболее полная: около 10 прошений).

С. Тиф возвратный – По-видимому, это название осталось от исключенной в «Накануне» главы (которая публикуется далее по тексту «Возрождения»).

С. Сотрудник покойного «Русского слова»… – «Русское слово» – газета, издававшаяся в 1859–1918 гг. И. Сытиным. Как указывает В. Лосев, в 1920 г. во владикавказских газетах «Кавказ» и «Кавказская жизнь», где сотрудничал Булгаков, работали два ведущих сотрудника «Русского слова»: Н. Покровский и А. Амфитеатров.

С. …«в 2 колонки»… – Указание для наборщика и верстальщика.

С. …сбоку: «Корпус»… – Корпус – наиболее распространенный типографский шрифт.

С. …снизу: «Грач». – А. Бурмистров отмечает, что такая подпись действительно стояла под стихами, печатавшимися в газете «Кавказ», которая выходила во Владикавказе с 15 февраля примерно до середины марта 1920 г.; ее редактором-издателем являлся Л. А. Федосеев. Булгаков сотрудничал в этой газете. Печатался в ней и Слезкин (1 и 10 марта 1920 г. в газете были помещены его небольшие рассказы «Ситцевые колокольчики» и «Великая Россия»).

С. …забормотал, как диккенсовский Джингель… – Джингль – персонаж романа Ч. Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба».

С. Finita la comedia! – В романе «Герой нашего времени»: эту фразу Печорин произносит после того, как убивает Грушницкого на дуэли (Л е р м о н т о в М. Ю. Собр. соч. Т. 4. С. 319).

С. – Мишуня, поставьте термометр! – Обратим внимание, что Булгаков (как и во многих подобных случаях) ни словом не упоминает о жене героя-рассказчика – в то время как собственная жена Булгакова во время болезни находилась рядом с ним. Т. Кисельгоф вспоминала, что Булгаков заболел тифом после командировки:

Зимой 1919 года его направили в Пятигорск, откуда он вернулся еле живой – поднялась температура, мучили боли, ничего не ел. В его нижней рубахе я обнаружила вошь и сразу поняла, что это тиф. Я бегала по городу в поисках помощи, с большим трудом нашла врача, который согласился его лечить.

С. …а завтра пойду, пойду! И в случае чего – еду! Еду! – Т. Кисельгоф рассказывала:

А белые тут уже зашевелились, красных ждали. Я пошла к врачу, у которого Михаил служил, говорю, что он заболел. «Да что вы?! Надо же сматываться». Я говорю: «Не знаю как. У него температура высокая, страшная головная боль, он только стонет и всех проклинает. Я не знаю, что делать». Дал он мне адрес еще одного врача, владикавказского, тоже военный. Они его вместе посмотрели и сказали, что трогать и куда-то везти его нельзя. Тут приходят соседи, кабардинцы, приносят черкески: «Вот. Одевайтесь и давайте назад. Сегодня уходим». Я, конечно, никуда уйти не могу – Михаил лежит весь горячий, бредит, ерунду какую-то несет… ‹…› И вот дня через два я выхожу – ‹…› город меня поразил: пусто: никого. По улицам солома летает, обрывки какие-то, тряпки валяются, доски от ящиков… Как будто большой пустой дом, который бросили. Белые смылись тихо, никому ничего не сказали. По Военно-Грузинской дороге. ‹…› И две недели никого не было. Такая была анархия! Ингуши грабили город, где-то все время выстрелы… Я бегу, меня один за руку схватил. «Ну, – думаю, – конец». Но ничего, обошлось. И вот Михаил лежал. Один раз, у него глаза закатились, я думала – умер. Но потом прошел кризис, и он медленно-медленно стал выздоравливать. Это когда уже красные стали.

С. Мельников-Печерский. ‹…› Именно леса и горы. – Мельников П. И. (псевд. Андрей Печерский; 1818–1883) – русский писатель; наиболее известные его произведения – романы о старообрядцах «В лесах» (1874) и «На горах» (1881).

С. Взбранной воеводе победительная!.. – Начальные слова акафиста Пресвятой Богородице.

С. Где, бишь, монашки? Черные, белые, тонкие, васнецовские?.. – Васнецов В. М. (1848–1826) – русский художник.

С. – Ла-риса Леонтьевна, где монашки?! – Имеется в виду хозяйка дома, где Булгаковы снимали комнату (во время болезни Булгакова она помогала его жене). Т. Кисельгоф вспоминала о приезде во Владикавказ в конце 1919 г.:

Тут мы где-то познакомились с генералом Гавриловым и его женой Ларисой. Михаил, конечно, тут же стал за ней ухаживать… Новый год мы у них встречали, 1920-й. Много офицеров было, много очень пили… «кизлярское» там было, водка или разведенный спирт, не помню я уже. ‹…› И вот генерал куда-то уехал, и она предложила нам жить у них в доме. Дом, правда, не их был. Им сдавал его какой-то казачий генерал. Хороший очень дом, двор кругом был, и решеткой такой обнесен, которая закрывалась. Мне частенько через нее лазить приходилось. И стали мы жить там, в бельэтаже.

С. Там в скиту фальшивые бумажки делали, романовские. – Персонаж романа «В лесах» игумен отец Михаил занимается изготовлением и сбытом фальшивых ассигнаций – «картинок». При этом автор специально замечает, что настоящие ассигнации фальшивомонетчики называют «романовскими» – «по родовой фамилии государя» (М е л ь н и к о в П. И. В лесах: В 2 кн. М., 1958. Кн. 1. С. 294).

С. Сашки-канашки мои!.. – Слова популярной прибаутки. Например, в романе Вс. Крестовского «Петербургские трущобы» Лука Летучий поет:

 
Ах, вы, Сашки, канашки мои!
Ррразменяйте д’мне бумажки мои,
Вы бумажки мне новенькие-да
Двадцати-пятирублевенькие!
 

(К р е с т о в с к и й Вс. В. Собр. соч. СПб., 1899. Т. 2. С. 440)

С. Беллетрист Юрий Слезкин… – Ю. Слезкин – писатель, в дореволюционные годы пользовавшийся большой популярностью (но практически забытый сегодня); в 1914–1915 гг. вышло четырехтомное собрание его сочинений. Будучи всего на шесть лет старше Булгакова, Слезкин по сравнению с ним был явным литературным «мэтром». В начале 1920-х годов многие произведения Слезкина были переизданы в русском зарубежье (прежде всего в Берлине). Отрывки из романа «Столовая гора» (1922), где под именем главного героя Алексея Васильевича выведен Булгаков, печатались в литературном приложении к газете «Накануне» (1922. № 25; 1923. № 37). В 1922 г. Булгаков написал о творчестве Слезкина критическую статью (см. т. 3). Вспоминая в начале 1930-х годов о владикавказской жизни, Слезкин, как ни странно, обвинял Булгакова в политическом конформизме: «По приезде в Москву мы опять встретились с Булгаковым как старые приятели, хотя в последнее время во Владикавказе между нами пробежала черная кошка (Булгаков переметнулся на сторону сильнейшую)» (С л е з к и н Ю. «Пока жив – буду верить и добиваться» // Вопросы литературы. 1979. № 9. С. 212). Однако до середины 1920-х годов они поддерживали довольно тесные отношения. В 1924 г. Булгаков подарил приятелю сборник «Дьяволиада» с надписью: «Милому Юре Слезкину в память наших скитаний, страданий у подножия Столовой горы. У подножия ставился первый акт Дьяволиады; дай нам Бог дожить до акта V-го – веселого с развязкой свадебной. М. Булгаков. Москва. 15.III.1924» (см.: Б у л г а к о в ы М. и Е. Дневник Мастера и Маргариты. М., 2001. С. 37). Летом 1925 г. Слезкин одновременно с Булгаковым был в Коктебеле, где написал эпистолярную повесть «Разными глазами» («Короб писем»). По мнению Т. Николаевой, Булгаков явился прототипом ее героя, композитора Тесьминова (Н и к о л а е в а Т. М. Отречение Юрия Слезкина и русская интеллигенция на переломе // Russian Literature. Amsterdam, 1999. V. 45. 1999. P. 432).

Сам Ю. Слезкин вспоминал:

С Мишей Булгаковым я знаком с зимы 1920 г. Встретились мы во Владикавказе при белых. Он был военным врачом и сотрудничал в газете в качестве корреспондента. Когда я заболел сыпным тифом, его привели ко мне в качестве доктора. Он долго не мог определить моего заболевания, а когда узнал, что у меня тиф, – испугался и сказал, что не уверен в себе… позвали другого.

По выздоровлении я узнал, что Булгаков болен паратифом. Тотчас же, еще едва держась на ногах, пошел к нему с тем, чтобы ободрить его и что-нибудь придумать на будущее. Все это описано у Булгакова в его «Записках на манжетах». Белые ушли – организовался ревком, мне поручили заведовать подотделом искусств, Булгакова я пригласил в качестве зав. литературной секцией.

С. – Что же те-перь бу-дет с нами? – Когда Булгаков стал выздоравливать, Владикавказ уже был занят красными. Т. Кисельгоф вспоминала:

Он уже выздоровел, но еще очень слабый был. Начал вставать понемногу. А во Владикавказе уже красные были. Так вот мы у них и оказались. Он меня потом столько раз пилил за то, что я не увезла его с белыми: «Ну как ты не могла меня увезть!» Я говорю: «Интересно, как я могла тебя увезть, когда у тебя температура сорок, и ты почти без сознания, бредишь, и я повезу тебя на арбе. Чтобы похоронить по дороге?» И вот уже решили выйти погулять. Он так с трудом… на руку мою опирается и на палочку. Идем, и я слышу: «Вон, белый идет. В газете ихней писал». Я говорю: «Идем скорей отсюда». И вот пришли, и какой-то страх на нас напал, что должны прийти и нас арестовать. Кое-кого уже арестовали. Но как-то нас это миновало, не вызывали даже никуда. Врачом он больше, сказал, не будет. Будет писать.

С. …спросил я и не узнал своего голоса. После второго приступа он был слаб, тонок и надтреснут. – М. Чудакова отмечает цитату из рассказа Чехова «Тиф» (1887): «И он испугался своего голоса. Этот голос был до того сух, слаб и певуч, что его нельзя было узнать» (Ч е х о в А. П. Собр. соч. Т. 6. С. 52).

С. Мама! Мама! Что мы будем делать?! – Слова известной песенки, появившейся в годы Первой мировой войны. Например, Л. Утесов рассказывал о своих выступлениях в одесском Доме артиста в 1919 г. (при белых): «Я придумал комический хор. ‹…› Репертуар у нас был разнообразный. Но одним из самых популярных номеров была фантазия на запетую в то время песенку:

 
Ах, мама, мама, что мы будем делать,
Когда настанут зимни холода? —
У тебя нет теплого платочка,
У меня нет зимнего пальта.
 

У пианиста и хора в унисон звучала мелодия, а я на ее фоне импровизировал бесконечное количество музыкальных вариаций» (У т е с о в Л. Спасибо, сердце! М., 1999. С. 128–129).С. – Подотдел искусств откроем! – В конце 1920 г. Ю. Слезкин писал: «Во Владикавказе, куда я, наконец, после кошмарного месячного пути в теплушках добрался ‹…› Через десять дней по приезде я заболел сыпным тифом и, когда встал на ноги, увидел, что добровольцы грузили арбы и уходили в горы. Вслед за ними пришли советские войска, и я принялся за работу по подотделу искусств» (С л е з к и н Ю. Литература в провинции: Письмо из Владикавказа // Вестник литературы. Пг., 1921. № 1. С. 14). 27 марта 1920 г. Слезкин стал заведующим подотделом искусств Терского отдела народного образования, Булгаков заведовал там литературной, а затем театральной секциями (деятельность обоих на этом поприще продолжалась до осени 1920 г.). Однако, по воспоминаниям Т. Кисельгоф, знакомство состоялось уже после выздоровления Булгакова:

Ну, Михаил решил пойти устроиться на работу. Пошел в подотдел искусств, где Слезкин заведовал. То ли по объявлению он туда пошел, то ли еще как… Вот тут они и познакомились. Михаил сказал, что он профессиональный журналист, и его взяли на работу. Вообще, Слезкин много в подотдел внес. Через Владикавказ ведь масса народу ехала, много артистов, музыкантов… Он организовал всех, театр заработал, там хорошие спектакли шли: «Горе от ума», Островского вещи… концерты стали давать, потом, опера неплохая была, да в таком небольшом городке.

Однако в местной газете «Коммунист» мероприятия подотдела искусств оценивались весьма скептически. Так, 17 апреля 1920 г. в заметке поводу проведенного подотделом концерта его организаторы обвиняются в буржуазном либерализме. 27 апреля в заметке «Траурный концерт подотдела искусств» (в честь дня памяти большевиков, убитых деникинцами) за подписью «Кий» говорится: «Количество устроенных подотделом концертов (три) и количество неудачных лекторов (тоже три – Булгаков, Беме и Шуклин) дают основания задать наконец вопрос: да что же это – пролетарский подотдел искусств или же продотдел для цепляющихся за хвост революции?»; июня в заметке «2-й исторический концерт подотдела искусств» рецензент М. Вокс писал: «Концерт был посвящен произведениям Баха, Гайдна, Моцарта. “Писатель” Булгаков прочел по тетрадочке вступительное слово которое представляло переложен‹и›е первых попавшихся под руку книг по истории музыки и по существу являлось довольно легковесным». Правда, на следующий день, 5 июня, газета опубликовала письмо Булгакова, в котором он уличает Вокса в невежестве и делает вывод: «Смелость у М. Вокса несомненно имеется, но поощрять Воксову смелость не следует». 8 июня сообщается о концерте-лекции посвященном Э. Григу, перед которым Булгаков тоже выступает в качестве лектора.

С. …есть отнаробраз или обнаробраз. – Отнаробраз – отдел народного образования; обнаробраз – областной отдел народного образования.

С. – Наро-браз. Дико-браз. Барбюс. Барбос. – Барбюс А. (1873–1935) – французский писатель.

С. И все эти мингрельцы, имери… – Мингрелы, имеретинцы – народности, проживающие на территории Грузии.

С. Изо. Лито. Фото. Тео. – Секции подотдела искусств: изобразительного искусства, литературная, фотографическая, театральная.

С. …в том городишке, где я заведовал… – Слезкин писал: «Чернигов, где я заведовал подотделом искусств, был занят белыми в сентябре прошлого года. До этого там шла лихорадочная и весьма успешная работа по созданию театра, студий, музеев» (С л е з к и н Ю. Литература в провинции. С. 13). Впрочем, послужив в Чернигове при красных, он при белых перебрался в Харьков, где пристроился в маленьком кабаре; затем из белого Харькова переехал в белый Ростов-на-Дону, где стал служить в суворинской газете «Вечернее время» и сошелся с «осваговцами» (ОСВАГ – Осведомительно-агитационный отдел в деникинской армии, орган пропаганды) – И. Билибиным, А. Дроздовым, Е. Лансере. Когда Ростов был занят Красной армией, Слезкин в конце 1920 г. выехал в белый Владикавказ – в котором остался и при красных (Б у р м и с т р о в А. Неизвестный Михаил Булгаков. С. 179).

С. – Завподиск. – Т. е. заведующий подотделом искусств.

С. Камер-юнкер Пушкин. – Камер-юнкер – младшее придворное звание; Пушкину оно было пожаловано в 1833 г.

С. В редакции, под винтовой лестницей, свил гнездо цех местных поэтов. – Слезкин характеризовал владикавказскую литературную жизнь так: «…Во Владикавказе нераздельно царит Маяковский. Вообще, как это ни странно, Владикавказ весьма “футуристичен” во всех областях своей жизни. То, что давно уже пережила Советская Россия, сейчас здесь тема дня. ‹…›…Цех пролетарских поэтов демонстрирует своих сочленов с произведениями, похожими на битый щебень» (С л е з к и н Ю. Литература в провинции. С. 14). 11 июня 1920 г. газета «Коммунист» информирует о лекции «Футуризм», которую читает замначальника политотдела X армии Гамза.

· С. Косвенно выходил… – По смыслу больше подходит «входил», т. е. участвовал.

· С. …смелый с орлиным лицом и огромным револьвером на поясе. – Возможно, имеется в виду Дзахо (Константин) Гатуев (1892–1938), осетинский этнограф, историк и литератор (писал на русском языке). 20 апреля 1920 г. во владикавказской газете «Коммунист» сообщалось о состоявшемся 18 апреля красноармейском концерте-митинге, на котором Гатуев произнес речь о будущем революционного искусства. Здесь же 21 апреля помещена статья за подписью «К. Га-ев» (вероятно, Гатуев) «Искусство и пролетариат». Вместе с тем есть основания считать, что прототипом этого персонажа послужил Георгий Астахов (1897–1942) – главный редактор газеты «Коммунист», член Владикавказского ревкома и руководитель местного цеха поэтов. Он был земляком Булгакова – родился и вырос в Киеве. Г. А. Астахов окончил историко-филологический факультет Московского университета, знал ряд языков (в том числе восточных), в 1920-х годах написал несколько книг о Востоке. Впоследствии находился на дипломатической работе, а в 1930-х годах являлся временным поверенным в делах СССР в Германии (кстати, немцы называли Астахова архитектором пакта Риббентропа-Молотова), был принят Гитлером. Вскоре после заключения советско-германского договора, в 1939 г., Астахова арестовали, и он погиб в заключении (Ш е н т а л и н с к и й В. Охота в ревзаповеднике: Избранные страницы и сцены советской литературы // Новый мир. 1998. № 12. С. 175–178).

С. …шлявшихся по старой памяти на трек… – Трек – парк во Владикавказе.

С. Довольно пели вам луну и чайку! / Я вам спою чрезвычайку! – Вероятно, Булгаков пародирует юношеское стихотворение Астахова 1918 г.: «ВЧК»:

 
В ночной тиши среди Лубянки
Через туман издалека
Кровавым светом блещут склянки,
Алеют буквы: ВЧК.
 

 
В них сила сдержанного гнева,
В них мощь раскованной души,
В них жуть сурового напева:
«В борьбе все средства хороши!»
 

 
Чарует взор немая сила,
Что льют три алых огонька,
Что массы к битве вдохновила,
Чем власть Советская крепка.
 

 
К чему сомненья и тревога?
К чему унынье и тоска?
Когда горит спокойно, строго
Кровавый вензель: ВЧК
 

(цит. по: Ш е н т а л и н с к и й В. Охота в ревзаповеднике. С. 177–178).

Обратим внимание, что начальные буквы стихов первой строфы дают слово «ВЧКа», и в каждой из трех последующих все строчки начинаются на одну из букв этой аббревиатуры.

С. В одну из июньских ночей Пушкина он обработал на славу. – 10 июня 1920 г. в газете «Коммунист» был опубликован конспект доклада Г. Астахова «Классовый характер русской литературы XIX в.», где по поводу Пушкина говорится: «Некоторые простаки заподозревали его в революционности. Но она сводилась лишь к желанию некоторых поблажек народу “по манию царя”. На революцию же он смотрел как на “бунт бессмысленно жестокий”, на народ как на “поденщика, которому всего дороже печной горшок”, восставших пугачевцев изображал бандитами, а их усмирителей – вроде Ивана Кузьмича в “Капитанской дочке” – героями» (цит. по: Местный литератор» Михаил Булгаков // Театр. 1987. № 6. С. 146–147).

С. …за «вперед гляжу я без боязни»… – «Гляжу вперед я без боязни» – строка стихотворения Пушкина «Стансы» (1926): П у ш к и н А. С. Полн. собр. соч. М., 1995. Т. 3. Кн. 1. С. 40.

С. …он предложил в заключение Пушкина выкинуть в печку… – 22 июня 1920 г. Астахов выступил в летнем театре Владикавказа с докладом «Пушкин и его творчество с революционной точки зрения», в финале которого провозгласил: «…Мы со спокойным сердцем бросаем в революционный огонь его полное собрание сочинений, уповая на то, что если там есть крупинки золота, то они не сгорят в общем костре с хламом, а останутся» (цит. по: Ш е н т а л и н с к и й В. Охота в ревзаповеднике. С. 176).

С. – Выступайте оппонентом. ‹…› У вас нет гражданского мужества. – Слезкин в своем очерке говорит:

Как характерный штрих местных литературных нравов, приведу оригинальное «приглашение», полученное мною:

«Цех пролетарских поэтов и литераторов приглашает вас записаться оппонентом на прения о творчестве Пушкина, имеющие быть в программе четвертого вечера поэтов.

Несогласие ваше цехом поэтов будет сочтено за отсутствие гражданского мужества, о чем будет объявлено на вечере».

Почему нужно обладать гражданским мужеством для того, чтобы выступить на диспуте в «защиту» Пушкина, мне и доныне неизвестно. Молодой беллетрист М. Булгаков «имел гражданское мужество» выступить оппонентом, но за это на другой день в «Коммунисте» его обвиняли чуть ли не в контрреволюционности. Видные «пролетарские поэты» (среди которых, кстати, нет ни одного рабочего), если бы они знали, что теперь в самом центре Советской России о Пушкине и говорят, и пишут, но отнюдь не с такою резвостью мыслей» (С л е з к и н Ю. Литература в провинции. С. 14).

С. И я выступил, чтобы меня черти взяли. – Диспут состоялся 3 июля 1920 г.

С….Ложная мудрость мерцает и тлеет / Пред солнцем бессмертным ума… – Цитата из стихотворения Пушкина «Вакхическая песня» (1825): П у ш к и н А. С. Полн. собр. соч. М. 1993. Т. 2. Кн. 1. С. 370.

С. Клевету приемли равнодушно. – «Хвалу и клевету приемли равнодушно» – цитата из стихотворения «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» (1836): П у ш к и н А. С. Полн. собр. соч. Т. 3. Кн. 1. С. 424.

С. И показал. Было в цехе смятение. Докладчик лежал на обеих лопатках. – Т. Кисельгоф рассказывала:

Диспут о Пушкине я помню. Была там. Это в открытом летнем театре происходило. Народу очень много собралось, в основном – молодежь, молодые поэты были. Что там делалось! Это ужас один! Как они были против, Боже мой! Я в зале сидела, где-то впереди, а рядом Булгаков и Беме, юрист, такой немолодой уже. Как там Пушкина ругали! Потом Булгаков пошел выступать и прямо с пеной у рта защищал его. И Беме тоже. А портрет Пушкина хотели уничтожить, но мы не дали. Но многие были и за Булгакова.

Тезисы булгаковского выступления воспроизведены в крайне тенденциозной статье М. Вокса «Диспут о Пушкине», опубликованном во владикавказском журнале «Творчество» (1920. № 3. 22 августа): «…Бунт декабристов был под знаком Пушкина, и Пушкин ненавидел тиранию (смотри письма к Жуковскому: „Я презираю свое отечество, но не люблю, когда говорят об этом иностранцы); Пушкин – теоретик революции, но не практик – он не мог быть на баррикадах. Над революционным творчеством Пушкина закрыта завеса: в этом глубокая тайна его творчества. В развитии Пушкина наблюдается “феерическая кривая”. Пушкин был “и ночь и лысая гора”, приводит Булгаков слова поэта Полонского, и затем – творчество Пушкина божественно, лучезарно; Пушкин – полубог, евангелист, интернационалист (sic!). Он перевоплощался во всех богов Олимпа: был и Вакх и Бахус; и в заключение: на всем творчестве Пушкина лежит печать глубокой, человечности, гуманности, отвращение к убийству, к насилью и лишению жизни человека человеком (на эту минуту Булгаков забывает о пушкинской дуэли). И в последних словах сравнивает Пушкина с тем существом, которое заповедало людям: “не убий”“ (цит. по: „Местный литератор“ Михаил Булгаков. С. 155–156). Далее в отчете изложены тезисы ответной речи Астахова – к которой автор статьи относится вполне сочувственно и, подхватывая слова докладчика об „очистительном огне революции“, в который должен быть брошен Пушкин, заключает: „После этого костра вся божественность, гениальность, солнечность Пушкина должна исчезнуть, как навеянный за столетие дурман“ (Там же. С. 158).

В. Шенталинский цитирует попавшее в лубянские архивы при аресте Астахова шутливое «Личное, доверительное, совершенно секретное послание» ему в стихах от соратника по владикавказскому цеху поэтов Константина Юста: «Громил Булгакова наш Цех со всею силой, ‹…› Свершилась наша казнь. Сожжен лакейский Пушкин. Пусть воет Слезкин. Пусть скулит БеМе…» (Ш е н т а л и н с к и й В. Охота в ревзаповеднике. С. 176). «БеМе» – вероятно, одновременно инициалы Булгакова и фамилия Бориса Беме – юриста и библиофила, вместе с Булгаковым оппонировавшего Астахову. Данный каламбур использован и в статье «Покушение с негодными средствами» (за подписью «М. Скромный»), появившейся в газете «Коммунист» 10 июля 1920 г., – один из ее фрагментов называется «Ни бе ни ме». Статья посвящена Булгакову и Беме, защищающим «контрреволюционера» Пушкина. Она венчается таким пассажем: «Слишком топорна и груба эта контрреволюционная “революционность” и “гуманность” гг. оппонентов, чтобы не понять их сущность, А поэтому наш совет гг. оппонентам при следующих выступлениях “для своих прогулок подальше (от революции)” выбрать закоулок».