Автор книги: Михаил Чуев
Жанр: Религия: прочее, Религия
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Мечты, мечты!
Мухи между тем попрежнему озабоченно жужжали в окнах, но теперь в их монотонном гуле мне слышались какието новые, более низкие тона, схожие с шумом двигателя и винтов, крутящихся в воде. Звук усиливался.
Неужели это воображение так разыгралось?
Я прислушался и понял, что мое созерцательномечтательное состояние прервал шум самого что ни на есть настоящего мотора. Звук приблизился и резко замер, судя по всему, рядом с калиткой.
Чуть сдвинув штору, я незаметно глянул в окно. «Гелендваген» и «Чайка» – те, что утром проехали мимо по центральной улице – остановились возле нашей задней калитки!
« – Заехали, так сказать, с черного хода, – подумалось мне. – Ну и дела!»
Пока, безотчетно прячась за шторой, я рассматривал да раздумывал, хлопнув дверью, из «Чайки» вышел невысокий плотный мужчина лет пятидесяти. Несмотря на жару, был он в шляпе, в костюме и при галстуке, а на носу сверкали очки. Постояв и повертев головой, он направился к нашей калитке. Раздался стук. Я уже хотел было пойти спросить, что ему нужно, но тут из «Гелика» одновременно вышли двое крепких коротко стриженных парней в темных костюмах и черных очках. Таких персонажей я до этого видел исключительно в кино в роли охранников или гангстеров.
Стук в калитку повторился еще раз. Двое в черном смотрели на «пуньку» так, словно видели меня сквозь шторы на окнах и даже сквозь стены. Я невольно отодвинулся подальше вглубь террасы. После третьего стука послышались шаркающие шаги – это бабушка шла открывать калитку.
– Здравствуйте, – послышался изза приоткрытой калитки негромкий вкрадчивый голос, – нам сказали у вас можно купить клубнику.
– Да, можно. Вам много?
– Полкило. А дачу вы не сдаете?
– Нет. А что?
– Нам сказали, что у вас снимают.
– Кто сказал?
– Соседка ваша.
– Она напутала. Мы ничего не сдаем. Может, она сама сдает, поинтересуйтесь.
– Хорошо. Значит, у вас никто не живет? Вот в этом домике.
– Почему же никто. Внук живет. Саша!
Помедлив, я нехотя вышел на крыльцо с выражением знойной летней скуки на лице, хотя на самом деле меня так и раздирало изнутри от любопытства!
Вышел, остановился, зевнул.
– Что, ба?
– Вот мой внук. Саша. Больше никого, видите?
Незнакомец в очках и шляпе смотрел на меня изучающе.
– Да, вижу.
– Так что, клубнику будете брать?
– Да, то есть… на обратном пути заедем.
– Хорошо.
Бабушка слегка подтолкнула калитку, чтобы закрыть. Незнакомец уже собирался уйти, но тут, словно бы вспомнив чтото, остановился.
– Еще минутку, пожалуйста! Вы не знаете, где я могу найти одного молодого человека. Сережу… то есть Сергея. Сергея Головнина.
Едва я услышал имя и фамилию моего друга, как мой зевающий рот захлопнулся сам собой. Бабушка отпустила калитку и спрятала чуть подрагивающую старческую руку в карман фартука.
– Мне сказали, что он может гдето тут снимать дачу.
– Ннет, – осторожно сказала бабушка. – Я не знаю.
– Жаль, очень жаль… если вдруг вы чтото услышите, или он неожиданно появится, не могли бы вы передать ему вот это. – Незнакомец вынул из внутреннего кармана и протянул бабушке конверт. – Скажите, что его искал профессор Сокольников. Сергей мой студент.
– Извините, профессор, но я не могу взять, – мягким тоном, но при этом твердо произнося каждое слово, сказала бабушка, – вряд ли я увижу вашего студента. Значит, письмо к нему не попадет никогда.
Повисла пауза.
– Да, вы правы… я както не подумал, – пробормотал профессор. – Но, возможно, ваш внук…
– Саша тоже ничего не знает и передать не сможет! Это абсолютно точно!
– Жаль… очень жаль, – профессор убрал конверт обратно в карман. – Дело в том, что Сергею пришло приглашение на учебу в Америку. И срок принятия решения на исходе. А его нигде нет. Родители его сейчас в загранкомандировке. Соседи сказали, что Головнины каждый год снимают дачу у большой воды, рассказывали, какие там места изумительные. Вот я и езжу, ищу его. Всегото и надо, чтобы Сергей поехал в посольство и оформил визу.
Сказав, он уставился на меня. Я сделал шаг с крыльца на одну ступеньку вниз.
– Отец Сергея… он крупный ученый, можно сказать, великий русский ученый, и он.. Он очень помог мне, когда мой институт закрыли, а меня выставили на улицу. И вот теперь я хотел бы отплатить ему в свою очередь… чем могу! Но дело не столько в этом! Сергей действительно способный парень, один из лучших моих студентов и… сами понимаете, я бы хотел, чтобы в Америку поехал именно он. Однако, если я не найду его, мне придется отправить когото другого.
Я шагнул на дорожку.
– Так вы скажете, где его найти?! – резко спросил профессор, глядя мне в глаза. Взгляд был пронзительный и остро вопрошающий. На какойто краткий миг мне даже почудилось, что он все и так знает и лишь требует и ждет, чтобы я сознался!
– Соседи сказали мне, – с угрожающей сдержанностью в голосе продолжил профессор, – что Головнины каждое лето снимают в Михалево!
– Профессор, что вы от нас хотите?! – чуть дрогнувшим голосом воскликнула бабушка.
– Скажите, где мне его найти?! – почти крикнул профессор и зыркнул сквозь линзы очков болезненно блестящими зрачками.
– Вы простите меня, старуху, – отвечала бабушка, вновь вернув голосу обычную твердость и взявшись за калитку жилистой рукой. – Я уже ответила: мы ничем не сможем помочь!
Профессор некоторое время стоял молча, всматриваясь в глубину сада, а потом, видимо поняв бессмысленность дальнейших расспросов, успокоился и даже както сник.
– Что ж, раз вы не знаете…
– Не знаем. Надумаете клубнику брать – заходите.
– Что? А, клубнику… На обратном пути, наверное. Извините.
– Пожалуйста и до свидания.
Стукнула калитка, зашумели моторы. Машины уехали, и все стихло.
Я присел на крыльце. Теперь стало понятно, почему Серега так уверенно поставил на спор свою поездку в Америку. Его отец – крупный ученый, помог Сокольникову вернуться в науку и занять кафедру в МГУ. И вот теперь профессор Сокольников готов мотаться по Подмосковью в поисках заблудшего студента, таская за собой, что называется, «на хвосте» таких серьезных ребят! Попроси Серега включить в группу меня, и, скорее всего, профессор не отказал бы ему.
Но даже не это было сейчас главным.
– Ба, – позвал я.
Она не ответила. Не оборачиваясь, продолжала мыть клубнику в миске под рукомойником.
– Ба! – повторил я громче. – Почему ты не сказала, а?
Она слила воду из миски.
– Клубнику бери!
– Спасибо! Так почему, а?
– Потому что, Сашок… ты еще мал да мало что видел.
– Ба, чего я такого не видел?
– Вопервых, мы ничего не сдаем. Это незаконно, понимаешь! А этот с порога: «Вы сдаете?!»
– Ладно, сдаем – не сдаем. Но Серега! Его ж в Америку должны отправить! Ведь мы его шанса лишаем! – (Я даже отставил в сторону чудесную ананасную клубнику и встал с крыльца.) – Ты же слышала: профессор пошлет вместо него другого!
– Ой, не волнуйся, Сашок! Друг твой своего не упустит, будь за него спокоен. И Америка никуда не денется. Бог даст еще лет сто простоит, а может, и поболее. Успеется все. Где он, кстати, самто? Сергей твой?
Я пожал плечами. В самом деле, не говорить же бабушке, что Серега отправился в логово к Костяну освобождать прекрасную принцессу Люду. И вернется ли, неизвестно!
Но он вернулся, появился уже ближе к вечеру, часам к пяти. Вошел, хлопнув калиткой. Без велосипеда. Один. С учетом того, где он был (и каким мог оттуда вернуться!), выглядел он вполне себе нормально. Никаких следов ни на лице, ни на одежде. Кроссовки в пыли, вид слегка усталый, да и только, ну это понятно, отмахалто он в общей сложности тудаобратно километров десять.
– О, клубника! – Серега тут же присел на ступеньку крыльца, с жадностью одну за другой стал поедать сладкие сочные ягоды. Он ел, казалось, не замечая ничего, а я стоял и смотрел на него.
– Знатные ягодки у твоей бабули! – Серега стукнул о ступеньку пустой миской.
– Серег, а Люда где?
– Люда дома, – обыденно, как о само собой разумеющемся, ответил он, обтирая пальцы. – Уже давно. На велике оно быстрее. Села и доехала.
– Как? – не понял я. – Костян… он ее отпустил?
– Да! – кивнул Серега – А мой велик где?
– Там, – я рассеянно махнул рукой. – Погоди… я не понял…
– Сань, дружище, не заморачивайся, ладно? И меня не грузи.
– Нет уж, погоди! Грузи – не грузи, а я хочу понять, как это тебе удалось? Если, конечно, не врешь.
Серега усмехнулся:
– Сходи убедись.
– И схожу!
– И сходи. Проверь.
– И проверю!
– На здоровье.
Я смотрел и не понимал: врет он или говорит правду, злиться на него или удивляться.
– Кстати, – сказал я вкрадчиво, – пока тебя не было, тут случилось коечто. Коечто очень важное. Давай ты все расскажешь как было, а потом и я.
– Да ты и так должен рассказать мне. Если это касается меня, как ты говоришь.
– О̓кей. Но сначала ты.
– Сань, слушай, если ты не против, я пойду, отдохну. Устал я, правда!
Он поднялся на терраску, прошел и уселся, скрипнув креслом, спиной к двери, так что лица его не было видно. Я какоето время молча смотрел на спинку кресла и торчащие изпод него ноги.
– Эй, слышь! – окликнул я Серегу. – Ты точно до Якшина доехал, с Костяном повстречался?
Он молчал, словно бы находился в непроницаемом вакууме, в невидимой оболочке, сквозь которую не проникал ни единый раздражитель.
Я подошел. Если бы не едва заметное сопение, могло показаться, что жизнь полностью вытекла из его тела. Руки висели чуть не до пола, спина и плечи обмякли. Серега спал.
« – Ладно, – решил я, – подожду. Пусть очнется, тогда и спрошу».
Словно бы в ответ на это Серега вздохнул глубоко и дернул рукой.
Я вышел за калитку и пошел в сторону Людиной дачи. Ее фиолетовый велик стоял возле ограды, воткнувшись блестящим хромированным рогом руля меж двух штакетин забора. Выглядело это так просто и подачному беззаботно, что я уже хотел повернуться и уйти, но тут подумал, что велик еще не есть доказательство. Я остановился. Зайти – не зайти? Если зайти, то с чем? Если просто так, то…
В это время дверь стукнула, и на крыльце показалась Люда с пустым ведром. Не заметив меня (я стоял у самого забора, за разросшимся кустом шиповника), она вышла на улицу и двинулась вниз по тропинке к колодцу.
Я смотрел изза куста ей вслед, а она шла, и ручка ведра поскрипывала в такт ее шагам. Налетевший с водохранилища ветер окружил, обнял ее фигуру, прижал к бедрам и талии легкий сарафан, забросил густые кудри прямо в лицо. Не останавливаясь, она поправила волосы и одернула сарафан.
Я смотрел и умом понимал, что мне сейчас надо догнать, взять у нее из руки ведро, набрать воды и помочь донести. Понимал, а сам стоял и смотрел изза куста. И только когда Люда уже с полным ведром стала подниматься по тропинке обратно, я попятился назад и, как мелкий пацаненок, спрятался за угол забора. Лишь когда калитка за ней стукнула, я вышел изза укрытия и тихо улизнул восвояси.
Что ж, Серега не соврал. Она действительно вернулась! Но как?!
Бабушка перехватила меня во дворе и попросила помочь с парником. Это ненадолго отвлекло, как всегда бывает, когда взамен безрезультатной умственной работы начинаешь делать результативную физическую. И пусть движения почти механические, но мысль тем не менее меняет направление, соскакивает с оси вращения вокруг того, что не может быть решено или понято здесь и сейчас. Так было и в этот раз. Забив последний гвоздь в свежеструганую слегу, я гордо осмотрел творение своих рук и тут только заметил, что над крышами зависли сумерки, наступил вечер, а сам я порядочно устал.
За ужином бабушка спросила:
– Соседка сегодня рассказала про какуюто заваруху на пляже. Ты не в курсе, что там было?
– А… – сказал я как мог равнодушнее. – Я тоже слышал, но подробности не знаю.
Однако бабушку было не легко оставить в неведении.
– Саш, зачем ты врешь? Там же твой друг был, Сергей. А еще – эта штучка, Люда, и ее хахальбандит. Которому давно пора в колонию!
– Кто? Костян?! – я снова решил сыграть на легкость. – Ну повздорили чуток изза девчонки! Ба, ну неужели в твоей молодости такого не было?
– В моей молодости за воровство, если становилось известно, очень быстро отправлялись куда следует! А не так, что весь район знает, чем его шайка занимается в гаражах, а ему за это ничего!
– Ну не знаю… сам я там не был.
– Слава богу, еще не хватало! Соседка еще сказала, что эти… Люду увезли в Якшино. Она особо и не против была. Так парень какойто, из наших, не побоялся и поехал к ним туда! – продолжила удивлять скоростью распространения слухов бабушка. – Поехал и девушку вернул! Правда, что ли, так все было?
– Не знаю, – ответил я невнятно и пожал плечом.
– Я уж даже грешным делом подумала, не наш ли это Сергей! Но потом вспомнила, такой он шклявый, долговязый. Нет, не смог бы он один… Да и посмотрела, а он в «пуньке» спит. Устал. Студенты нынче малахольные пошли. Нет, не он.
– Слушай, ба, картошкато какая уродилась вкуснейшая! А огурчики, мм! – сбил я тему, накалывая на вилку обжаренную в масле, с коричневой корочкой картошку.
Бабушка кивнула седой головой и тихим добрым взглядом смотрела, как я изо всех сил хрустел жестким, свежесорванным пупырчатым огурцом.
– На здоровье, Сашок, лишь бы на здоровье!
***
Поужинав картошкой с тушенкой, я лежал у себя за перегородкой в приятном изнеможении. И лишь спустя час или полтора, когда было уже около одиннадцати, все та же, прежняя мысль обожгла память.
« – Серега, Люда… как?!»
Я сел на кровати, прислушался. Тихонько (чтобы не проснулась бабушка) встал и вышел во двор. Было тихо и повечернему прохладно. Ступая почти бесшумно, я прошел по дорожке сквозь яблоневый сад. Вокруг во влажной от росы траве стрекотали цикады, гдето на другом конце деревни перелаивались собаки. Тянуло дымком да с пристани едва слышно долетали смех и крики. Деревня и ночью жила своей особенной летней жизнью.
На терраске «пуньки» было темно, но в комнате горел свет, значит, Серега проснулся.
« – Сидит, небось, опять, книжник, в обнимку со своим Ницше!»
Я уже решил подняться на крыльцо, чтобы рассказать Сереге, что ему надо как можно скорее собираться и ехать в Москву, а там, наверное, и в Америку. Что тот самый «уникальный» профессор Сокольников приезжал за ним лично, с приглашением в конверте и с охраной. Что мы с бабушкой на всякий случай ничего не сказали – такие уж мы дикари и всего на свете боимся, как в пословице: «Кого медведь драл, пня боится»! Еще я хотел сказать, что Люда…
В этот момент калитка, тихонько скрипнув, начала медленно открываться!
Я тут же отпрыгнул с дорожки в сторону и замер на месте, слившись в сумерках с яблоней. Ктото вошел, остановился буквально в десяти шагах от меня, постоял, прислушиваясь.
«Вор?!» – успел подумать я, и тут вдруг послышались легкие, осторожные шажки по ступенькам. «Вор», очевидно, решил начать с «пуньки»! Выглянув изза ствола, я увидел, как дверь распахнулась, и на фоне освещенной комнаты мелькнул девичий силуэт с густыми, распущенными, падающими ниже плеч волосами. Не узнать в этом силуэте Люду с ее стройными ногами и роскошной гривой волос было невозможно!
На секунду она задержалась, обернулась, будто почувствовав, что ктото за ней наблюдает, а потом дверь за ней захлопнулась. Дзынькнул крючок. Я ждал, что будет дальше.
Сначала в «пуньке» было тихо. Затем негромко стукнула дверь, ведущая в комнату с террасы, тихо пискнула половица, и тут же раздались Серегин возглас удивления и Людин приглушенный смех. Затем опять все стихло. Мне стало интересно, и я вышел из своей засады. Бесшумно ступая по траве, я подошел к освещенному окну.
Ставни были распахнуты наружу, и сквозь вертикальную полоску между неплотно задернутыми занавесками я заглянул внутрь.
Серега и Люда стояли и целовались возле стола с книгами.
Они целовались, а я стоял под окном, боясь шелохнуться, словно это я был вор, и не просто вор, а тот, у которого ворсоперник украл дубинку. Стоял и смотрел.
Цикады уже не стрекотали, они долбили окаянными децибелами. Их оглушительный треск сливался с буханьем крови у меня в висках.
Наконец (мне показалось, что прошла целая вечность) они оторвались друг от друга, и Люда, смахнув с лица черные кудри, спросила:
– Еще не ложился?
– Нет, – глухо ответил Серега. – Ждал… тебя.
Было заметно, как он нервничает, даже голос охрип от волнения.
– Врееешь..
– Правда! Было предчувствие чегото.
– Предчувствие… скажи честно, что обалдел!
– Ну, не без этого.
Оба замолчали, ветер чуть пошевелил занавеску.
– Так почему Костян отпустил меня? Скажешь?
– Скажу. Позже.
– А я хочу сейчас! Немедленно. Ну ты, сверхчеловек (она толкнула Серегу в грудь), давай, колись! Я так хочу!
Но Серега уже опомнился от первого изумления, вызванного появлением «ночной гостьи», и вновь взял своеобычный чуть ироничный тон:
– Хм… Я тоже хочу. Но я же жду…
– Смотри, дождешься! Вот уйду прямо сейчас. Обратно к Костяну!
– Не уйдешь.
– Почему это?! Кто меня остановит?
– Ты себя остановишь. И Костян… он… он не любит тебя.
– Ну тыто откуда знаешь? И вообще, мне – наплевать! Я его не люблю!
И добавила зло и резко:
– Чтоб он провалился со своим мотоциклом!
– А кого ты любишь?
– Кого! А ты не догад?
– Нет.
– Нет?!
Щелкнул выключатель, свет погас, и панцирная сетка кровати вздрогнув, затряслась и задрожала. Это было последнее, что я услышал.
Я тихонько вышел за калитку и отправился на пристань, туда, где изпод навеса дребезжала расстроенная гитара, слышались хихиканье и мат, а в сумеречный туман, поверх свежести ночной росы, вплывал едкий сигаретный дымок.
– А, Саня! Здорово, давай к нам! – встретили меня из темноты голоса.
Я подсел к товарищам.
– Пиво будешь?
Я взял бутылку, хотелось забыть и не думать ни о чем вообще, а особенно о только что увиденном. Самое лучшее для этого было раствориться в пустой болтовне с развеселой, уже слегка подвыпившей компанией.
Но едва я успел сделать глотокдругой, как внезапно совсем близко раздался треск мотора и туманную дымчатую темноту летней ночи разрезал луч фары. С горки по тропинке, ведущей к пристани, дымя выхлопом, съехал мотоцикл. Съехал и остановился возле будки. Не узнать этот мотоцикл и того, кто восседал на нем, даже в темноте было невозможно.
– Привет, пацаны, Людку не видели?! – крикнул Костян сквозь такты двигателя.
Гитара и смех смолкли. Костян тоже заглушил мотор.
– Людку не видели?! – еще раз повторил он.
– Нет, – почти хором ответили ему из темноты.
Луч фары пробежал по нашим лицам и остановился на мне.
– Эй, поди сюда! – сказал Костян.
Я не шелохнулся. Костян слез с мотоцикла и, глухо топая берцами, подошел вплотную ко мне. От него пахло маслом, бензином, кожей, потом, но больше всего перегаром. Голову стягивала черная бандана с черепами.
– Ты глухой или как? – заплетая язык, начал было наезжать Костян, но, увидев, что с лавки на всякий случай поднялись мои товарищи (готовые никому не дать в обиду своего), поспешил снизить градус.
– Все нормально, пацаны. – И, обращаясь ко мне, добавил уже вполне дружески и без агрессии: – Отойдем на пару слов. Разговор есть… на минутку.
Я поднялся с лавки и шагнул в сумерки.
– Слышь, это… Дачник ваш дома?
– Не знаю. Наверное, дома спит.
– С кем?! – осклабился в хищной улыбке Костян.
Я молчал.
– Ладно… щас съезжу сам проверю!
В это время за спиной у Костяна грохнулся на бок мотоцикл.
– Вот блин, долбаный «Харлей»! Плохая примета. Дай пива!
Взяв у меня едва початую бутылку, Костян одним махом выдул ее с горла, причмокнул, облизнулся, сплюнул, вытер кожаным рукавом рыжую разбойничью бородку. Потом бросил пустую бутылку в кусты, кряхтя, с трудом поднял тяжелый мотоцикл и коекак уселся верхом. Его качало из стороны в сторону. В любой момент он мог снова уронить мотоцикл, а то и упасть вместе с ним.
– Крутой дачник ваш, ох и крутой. Обставил меня сегодня. Переиграл, чиксу увел. Другого бы я пописал сразу. Но… уговор дороже денег. И даже женщин. Ничего, передай ему, что ход за мной! За мной ход! – повторил Костян и зло ударил тяжелым берцем по педали стартера. Мотоцикл хрюкнул возмущенно и не завелся.
« – Значит, все правда. А обставил и переиграл – это как?» – хотел уже было спросить я и даже рот открыл, но Костян повторно ударил по педали. «Харлей» затрещал, и Костян уехал в туман, обдав все вокруг выхлопом.
– Видали, какая у Костяна обнова? – хрипло гаркнул Мишка.
– Какая? – промычал ктото.
– «Железка» под ним новая, суперская! Вся на хроме, трубы, обводы! Сияют так, что ночью при Луне без фары можно ездить! Хаха!
– «Ява» у него… всегда была, – снова пробубнил ктото.
– Какая нах… «Ява»! Эт «Харлей»! Понимать надо! – и добавил, повернув голову в черноту ночи, словно в ней можно было разглядеть ответ: – Где только он его взял.
А я стоял, прислушиваясь к треску удаляющегося мотора, и думал, что пожалуй ято знаю ответ. Но не это сейчас занимало все мысли, а что будет, когда Костян доедет до «пуньки» и застанет там Серегу и Люду вместе. Или уже не застанет? Или не доедет?
Рокот мотора внезапно оборвался вдали.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?