Текст книги "В меняющемся мире"

Михаил Сергеевич Горбачев
В меняющемся мире

В книге использованы фото из личного архива М.С. Горбачева.

В оформлении обложки использованы изображения © Tom Stoddart Archive/Contributor/Gettyimages.ru

© Горбачев М.С.

© ООО «Издательство АСТ», 2018

Вступление. Старая фотография

Недавно я получил письмо с просьбой поставить автограф на моей фотографии. Фотография необычная – 60-летней давности! Нахлынувшие воспоминания вернули меня в то время, к надеждам и планам, которые были у меня тогда, как и у любого человека в этом возрасте.

 
«Если бы молодость знала…»
 

Мог ли я тогда подумать, что проживу жизнь, охватившую большую часть ХХ века, с существенной прибавкой в двадцать первом, что эти годы вместят события, до неузнаваемости изменившие нашу страну и мир, что в этих событиях нашему поколению и мне лично суждено сыграть не последнюю роль? Конечно, нет. Но так распорядилась история и так сложилась моя судьба.

Память постоянно возвращает меня к годам перестройки. Что было главным в те годы? Не сомневаюсь: гласность, свобода, прекращение холодной войны.

То, что было достигнуто, стало результатом усилий многих людей. В этой книге я хочу рассказать об этих людях, дать их портреты на фоне исторических событий тех лет.

Инициатива

Инициатива перевести международные отношения на рельсы нового мышления принадлежала советскому руководству. Она была продиктована необходимостью дать ответ на внутренние потребности страны, которая сделала выбор в пользу перестройки, демократизации, обновления. И, естественно, страна нуждалась в бóльшем сотрудничестве с внешним миром, в бóльшей открытости другим странам и народам. Эта инициатива была также продиктована нашим пониманием той ответственности, которая ложится на нас и на других, в первую очередь на Соединенные Штаты Америки, за состояние международных отношений в середине 80-х годов, когда угроза ядерной войны буквально висела над всеми. Эта тема не сходила со страниц газет и журналов, была у всех на устах. Люди были охвачены тревогой.

В моем выступлении на похоронах К.У. Черненко говорилось, что многое надо менять, – это что-то значит. Было заявлено, что мы готовы сотрудничать с кем угодно во имя мира.

Затем последовал Апрельский пленум ЦК, где наша внешняя политика, новые подходы получили дальнейшее развитие. Уже в первые дни было признано необходимым не откладывая покончить с войной в Афганистане, нормализовать отношения с США, сворачивать гонку вооружений. Мы заявили, что в Европе все должны жить как соседи, как партнеры, что надо думать об «общеевропейском доме».

И всё это делалось в рамках главного стратегического выбора – нового мышления. Что стоит за этими словами?

Потребность в новом мышлении

Новое мышление появилось не на пустом месте. И до перестройки мысли о необходимости перемен в сфере международных отношений возникали, обсуждались, постепенно пробивали себе дорогу. Это было связано с изменениями, которые начали происходить в стране после смерти Сталина. Но, как и перемены внутри страны, попытки по-новому взглянуть на внешнюю политику были далеко не последовательными, встречали сопротивление.

Когда в 1954 году один из руководителей страны Г.М. Маленков на собрании избирателей в Москве заявил, что политика холодной войны – «это политика подготовки новой мировой войны, которая при современных средствах войны означает гибель мировой цивилизации», его не только не поддержали, но осудили. А ведь эти слова перекликаются с тем, о чем сказали выдающиеся ученые мира год спустя! Но… в резолюции пленума ЦК КПСС в январе 1955 года было записано:

«Тов. Маленков в своей речи на собрании избирателей 12 марта 1954 г. допустил теоретически ошибочное и вредное утверждение о возможности «гибели мировой цивилизации» в случае, если империалистами будет развязана третья мировая война». А В.М. Молотов на пленуме заявил, что коммунист должен говорить не о «гибели мировой цивилизации» и не о «гибели человеческого рода», а о том, чтобы «подготовить и мобилизовать все силы для гибели буржуазии». Не поддержал тогда Маленкова и Хрущев.

Но именно Хрущев – под влиянием хода событий и прежде всего Карибского кризиса – занял впоследствии позицию, сходную с позицией Маленкова.

По настоянию Хрущева в официальных документах партии и государства было записано, что мирное сосуществование есть генеральная линия советской внешней политики. Однако как только в 1964 году Хрущев был снят с поста первого секретаря ЦК КПСС, эта формула была отброшена.

«Укрыться белой простыней…»

Помню, примерно в те годы или немного раньше в Ставрополе собрали партийный актив для просмотра фильма по гражданской обороне. В нем были кадры, сделанные во время испытаний атомного оружия. Страшное впечатление произвели на присутствующих эти кадры! И хотя создатели фильма пытались внушить зрителю мысль, что защита возможна, что и в атомной войне можно уберечь людей («надо отвернуться в противоположном от взрыва направлении… лечь на землю… укрыться белой простыней» и тому подобное), меня, да и большинство из нас, это не убедило. Мы пережили шок.

После окончания фильма мы обменивались впечатлениями. Одна реплика резюмировала итог просмотра:

– Накрыться белой простыней и ползти на наше Даниловское кладбище.

Было ясно: надо остановить гонку вооружений. Прежде всего – не допустить применения ядерного оружия, избавиться от него навсегда.

Попытки привести нашу внешнюю политику в соответствие с реалиями новой эпохи предпринимались и при Л.И. Брежневе. Опасность ядерной войны ощущалась, мысль работала. В принятой в 1971 году на XXIV съезде КПСС Программе мира содержалось много разумных положений – прежде всего о необходимости уменьшения опасности ядерной войны. И было бы ошибкой называть ее пустой риторикой, демагогией. Ведь в те годы был подписан договор о противоракетной обороне, первое соглашение об ограничении стратегических вооружений, такие важные двусторонние соглашения, как Московский договор между СССР и ФРГ, Хельсинкский Заключительный Акт о безопасности и сотрудничестве в Европе.

Но и эта Программа мира вскоре – на практике – «ушла в песок». А ввод советских войск в Афганистан подорвал доверие к нашей политике и вместе с ним – возможность изменить ситуацию к лучшему.

Мировая политика оказалась в опасном тупике. Тем сильнее ощущалась потребность найти выход – и не на путях «разрядки международной напряженности», которая все более воспринималась как нечто временное, неустойчивое, а на основе изменения основополагающих подходов, исходных принципов политики государств. Иными словами – ощущалась острая потребность в новом мышлении, новой мировой политике.

Предшественники нового мышления

Нельзя не сказать здесь о предшественниках нового мышления в других странах, на Западе и Востоке. Напомню о Манифесте Рассела – Эйнштейна, который поддержали многие великие ученые в 1955 году. Его основная мысль: появление ядерного оружия изменило мир, и главной задачей становится предотвращение войны. «Война с применением водородных бомб вполне может уничтожить род человеческий…. Мы обращаемся как люди к людям: помните о том, что вы принадлежите к роду человеческому, и забудьте обо всём остальном».

Я уверен: эти слова – «появление ядерного оружия изменило мир» – должен запомнить каждый политик, оказавшийся во главе ядерной державы. Это не «один из видов оружия», не «средство ведения войны» – это орудие геноцида. Для меня это аксиома.

Периодически Верховный главнокомандующий проходит обучение: если дойдет до худшего, он должен знать, как действовать, какие этапы предшествуют решению о применении ядерного оружия. Мне, разумеется, тоже приходилось участвовать в таких учениях. Доходили до последнего этапа. «Решение принято». Но я ни разу не «нажимал на кнопку», даже символически.

Ученые, объединившиеся в Пагуошском движении, наши выдающиеся физики П.Л. Капица и А.Д. Сахаров, внесший огромный вклад в создание советского ядерного оружия, политики, лидеры государств, такие как Улоф Пальме, Пьер-Элиот Трюдо, Гру-Харлем Брунтландт, – их я тоже назвал бы предшественниками нового мышления. Поиски новых путей во внешней политике шли и в Движении неприсоединения, в частности в Индии, в культуре которой сильно укоренены принципы ненасилия. Со временем, в 1986 году они нашли отражение в подписанной мной и премьер-министром Индии Радживом Ганди Декларации о принципах ненасильственного и безъядерного мира.

Кеннеди. Речь 10 июня 1963 года

На меня огромное впечатление произвела речь, произнесенная президентом США Джоном Кеннеди 10 июня 1963 года в Американском университете в Вашингтоне.

Что и говорить, Джон Кеннеди и Никита Сергеевич Хрущев своими действиями подвели мир в 1962 году к опасной черте. Я имею в виду Карибский кризис, ракеты на Кубе, американскую блокаду острова. До грани дошли! Видимо, ужаснулись, и, я думаю, сделали выводы.

Тогда многие недооценили июньскую речь Кеннеди. А жаль, ведь в ней был заложен большой политический и более того – философский потенциал:

«Самая важная из всех тем – тема мира. О каком мире я говорю, к какому миру мы стремимся? Это не Pax Americana, навязанный американским оружием. Это не мир могилы и не безопасность, в которой прозябает раб. Я говорю о подлинном мире, о мире, ради которого стоит жить, который дает возможность каждому человеку и каждому народу расти, надеяться, строить лучшую жизнь для своих детей. Это мир не для одних американцев, а для всех людей, мир не только для сегодняшнего, но и завтрашнего дня <…> Подлинный мир должен быть результатом усилий многих народов, суммой многих действий. Он должен быть динамичным, а не статичным, он должен меняться, чтобы давать ответы на вызовы, с которыми сталкивается каждое новое поколение. Ибо мир – это процесс, это способ решения проблем».

И дальше:

«Давайте пересмотрим наше отношение к Советскому Союзу <…> давайте не будем закрывать глаза на наши разногласия, но в то же время обратим внимание на наши общие интересы и на то, как можно преодолеть наши разногласия. И если сейчас мы не можем преодолеть наши различия, мы по крайней мере можем обезопасить мир, чтобы сохранить его многообразие. Ибо в конечном счете самое главное, что связывает нас как людей, – это то, что все мы живем на этой маленькой планете. Все мы дышим одним воздухом. Все мы беспокоимся о будущем наших детей. И все мы смертны».

Но Кеннеди не суждено было даже попытаться реализовать эти идеи в практической политике. Через несколько месяцев он был убит…

Музей «Шестой этаж»

И вот что мне вспомнилось. В октябре 1998 года я выступал с лекцией в Далласе, в штате Техас, где был убит Кеннеди. Перед отъездом у нас оставалось немного времени и мне предложили посетить музей – он называется «Шестой этаж». Это здание местной администрации, раньше там размещалось книгохранилище, из окна которого в 1963 году стрелял убийца. Экспонаты музея – фотографии, документы, видеоматериалы, рассказывающие об этой трагедии. Большое впечатление производит запись прямого эфира, в котором знаменитый журналист Уолтер Кронкайт сообщает американцам, что президент скончался. И, наверное, для любого человека потрясающий момент – подойти к тому самому окну, посмотреть на улицу…

Я сделал в книге почетных посетителей музея запись:

«Меня давно интересует жизнь и деятельность Джона Кеннеди. Он был, безусловно, великим президентом США. Для нас, живущих в сложное, переходное время, большое значение имеет его видение, его мысли о мире и о том, как нам жить в мире. Сегодня значение выступления президента Джона Кеннеди 10 июня 1963 года в Американском университете в Вашингтоне сегодня даже больше, чем тогда. Тридцать пять лет назад он уже видел то, что мы осознали лишь сейчас. Лучшей памятью об этом человеке было бы понимание его дел и мыслей и воплощение их в политике и в жизни государств. Он смотрел далеко вперед и хотел многое изменить. Может быть, в этом ключ к разгадке тайны смерти президента Джона Кеннеди».

Новое поколение

Большие, нужные миру идеи тем и отличаются, что их, как говорится в известной песне, «не задушишь, не убьешь». Идеи нового мышления, как видно из моего рассказа, вызревали на Востоке и на Западе, овладевали умами людей. Можно назвать это идейной конвергенцией – она происходила, хотя само это слово у нас тогда осуждали. И эти идеи получили шанс на осуществление, впервые стали основой внешней политики государства – ядерной державы, когда к руководству СССР пришло новое поколение политиков.

Это было поколение людей, большинство из которых выросли в годы войны, учились – в послевоенное время, трудное и во всех отношениях непростое. У нас была огромная жажда знаний, с огромным нетерпением мы стремились включиться в возрождение страны. Нас объединяли патриотические чувства, мы верили, что наш долг перед теми, кто отстоял страну в битвах войны, – принять их эстафету, быть достойными их подвига. Это было отличительной чертой молодых людей того времени.

По-разному складывались судьбы людей этого поколения. Разными путями приходили мы к мысли о необходимости коренных перемен. Это был трудный, болезненный процесс. Наши отцы, вернувшиеся с войны, говорили: «Сталин привел нас к победе». Но именно послевоенное поколение, «шестидесятники», глубоко пережившие прозвучавшее из уст Н.С. Хрущева разоблачение сталинизма, сыграли решающую роль в его преодолении, в повороте от тоталитаризма к демократии. Без этого ничего в стране и в мире не изменилось бы.

Внешняя и внутренняя политика взаимосвязаны. Развернуть страну к новой жизни невозможно было бы, оставив все как прежде в наших отношениях с миром. Размышления по этим вопросам шли и до начала перестройки. В рамках проводившегося с начала 80-х годов изучения накопившихся проблем международным отношениям уделялось немало внимания. С началом перестройки работа пошла энергично и уже не в тайне от глаз широкой общественности. Здесь тоже заработала гласность. И наши эксперты, ученые стали мыслить и высказываться смелее. Большой и интересный материал давали такие научные центры, как Институт мировой экономики и международных отношений, Институт США и Канады. Особо хочу отметить роль академиков Г.А. Арбатова, Е.М. Примакова, Е.П. Велихова, Р.З. Сагдеева, среди военных – маршала С.Ф. Ахромеева, генералов Н.Н. Детинова и В.З. Дворкина.

Нельзя сказать, что эта работа была делом легким. Все мы дети своего времени. Приходилось преодолевать укоренившиеся в господствующей идеологии стереотипы и постулаты. Общество, значительная масса партийного актива с трудом воспринимали новые повороты мысли. Для многих они казались недопустимой крамолой, чуть ли не отказом от самих себя. «За что боролись?» – спрашивали многие из тех, кто, не особенно задумываясь о смысле идеологических постулатов, честно трудился, воевал, жил. Нужно было время, нужны были убедительные аргументы и прежде всего практические результаты новых подходов, чтобы люди поняли и приняли новые идеи. Как мы убедились впоследствии, не все их поняли и приняли. И сегодня это сказывается. В условиях обострения отношений между Россией и странами Запада нападки – «задним числом» – на внешнюю политику перестройки и новое мышление усиливаются. И это именно нападки, голословные обвинения, а не серьезная критика.

Основные принципы нового мышления

Здесь я хочу напомнить основные принципы нового мышления.

Прежде всего, мы пришли к выводу, что в ядерный век уже невозможно исходить из разобщенности мира, рассматривать мировое развитие с точки зрения борьбы двух противоположных социальных систем, «лагерей». Мир взаимосвязан, взаимозависим. И помимо национальных, классовых, корпоративных интересов существует общий интерес всех – сохранения человечества, избавления его от смертоносного ядерного оружия и опасности экологической катастрофы.

Об этом мы заявили с самого начала. Более того: сказали о том, что признание целостности мира не должно оставаться на словах – за этим, говорилось в докладе, посвященном 40-летию победы над фашизмом, должно последовать «создание, использование и развитие таких интернациональных механизмов и институтов, которые позволяли бы находить оптимальные соотношения интересов национальных, государственных с интересами общечеловеческими». Считаю, что эта мысль сегодня чрезвычайно актуальна.

Тезис о существовании общечеловеческих интересов и общечеловеческих ценностей во многом противоречил устоявшимся повсюду воззрениям. В нашей идеологии, в сознании многих людей идея неизбежного разобщения мира и приоритета классовых интересов была одной из базовых. Сегодня ее место заняла абсолютизация национальных интересов. А что на Западе, особенно в США? То же самое, да еще и в имперских формах: готовность навязывать интересы и ценности одной страны или группы стран при помощи силы.

Но жизнь доказывает, что плоды применения силы имеют преходящий характер. И вообще – это одно из важнейших положений нового мышления – характер современного оружия не оставляет ни одному государству надежды защитить себя только военно-техническими средствами. В конечном счете политика силы обречена. Обеспечение безопасности – задача, решать которую надо прежде всего политическими средствами.

Отсюда еще один важный принцип нового мышления: безопасность в современных условиях может быть только взаимной. Надо постепенно преодолевать военную, идеологическую, дипломатическую конфронтацию между Востоком и Западом, выстраивать отношения доверия, двигаться в направлении партнерства.

Казалось бы, во всем этом нет ничего особенного, любой здравомыслящий человек это поддержит. И действительно, новое мышление основывалось на стремлении думать и действовать в соответствии с нормальным человеческим здравым смыслом. Но как же трудно давались перемены! Ведь и у нас, и на Западе они должны были произойти и в умах людей, и в их действиях.

Но я должен сказать, что в высшем руководящем органе страны, центре принятия политических решений – а им в начале перестройки оставалось политбюро ЦК КПСС – не было разногласий относительно необходимости вести внешнюю политику по-новому. И прежде всего – необходимости покончить с гонкой вооружений. Я перечитал записи обсуждений на заседаниях политбюро, сделанные моими помощниками. Лейтмотив в высказываниях буквально всех – Лигачева, Воротникова, Чебрикова, Рыжкова: мы дали себя втянуть в гонку вооружений, надо освобождаться от этого бремени.

Механизм принятия решений

Так что было принципиальное единство. Но это не означает, что решения принимались «автоматом». Был определенный механизм принятия важных решений. Генсек не мог принять решение единолично. Да, его роль была огромна, многое делалось по его инициативе, но в политбюро действовал принцип единогласия. Если по какому-то вопросу не было консенсуса, рассмотрение вопроса откладывалось. Так что все, что было сделано, было сделано на основе полного согласия.

По военно-политическим вопросам – прежде всего касающимся сокращения ядерного оружия – проекты решений готовила «пятерка», включавшая представителей ведомств. Там были представлены МИД, министерство обороны, Комитет государственной безопасности, военно-промышленный комитет, оборонный отдел ЦК. У них был сильный экспертный аппарат. Координировал эту работу секретарь ЦК Л.Н. Зайков, человек, пользовавшийся большим авторитетом во всех этих ведомствах. Качества квалифицированного эксперта сочетались у него со склонностью улаживать споры и добиваться гармонизации вносимых предложений. Он работал очень методично, умело.

Изменения в МИДе. Эдуард Шеварднадзе

В Министерстве иностранных дел произошло серьезное обновление, и прежде всего смена руководителя. Я с большим уважением относился к Андрею Андреевичу Громыко. Он действительно потрясающий человек, «непотопляемый авианосец», пережил всех генсеков. Эрудиция огромная. Но он – человек своего времени. Для того чтобы начать менять внешнюю политику, надо было, воздав должное Андрею Андреевичу, предложить ему новое почетное амплуа, он это заслужил – крупный политик и дипломат. Так появилось мое предложение сделать его Председателем Президиума Верховного Совета СССР.

Наверное, Андрею Андреевичу нелегко было воспринимать пересмотр нашего отношения к некоторым внешнеполитическим решениям советского руководства, в которых он принимал участие. Я имею в виду, например, размещение в европейской части СССР ракет средней дальности, ввод войск в Афганистан. С другой стороны, у него были большие заслуги – я имею в виду его участие в принятии Хельсинкского Заключительного Акта, который заложил основы «общеевропейского дома», в заключении первых соглашений с США по стратегическим вооружениям и противоракетной обороне. В новых условиях он вел себя достойно, реагировал на изменения, требования времени. И в обсуждениях наших внешнеполитических решений участвовал содержательно, в главном – поддерживал.

Министром иностранных дел и членом Политбюро стал Эдуард Шеварднадзе. Я знал этого человека, по достоинству оценивал его потенциал и главное – знал, что он мой единомышленник в политическом и философском плане. Когда он был еще кандидатом в члены политбюро, я как-то осенью отдыхал на Кавказе, мы встретились, гуляли по берегу Черного моря. В какой-то момент при обсуждении ситуации в стране было сказано: она больна. Сказать такое друг другу в то время, признать такое – значит полностью раскрыться друг перед другом в самом главном.

Назначение Шеварднадзе министром иностранных дел стало для многих неожиданностью, но он умело вел дела на этом посту и его не случайно ценили дипломаты, товарищи по работе и иностранные партнеры.

Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе был крупным политиком. Он внес серьезный вклад во внешнюю политику перестройки, был искренним сторонником нового мышления в мировых делах.

Темперамент у него был, конечно, кавказский, хотя он всегда стремился сохранять самообладание. Но иногда взрывался, приходил ко мне и заявлял: «Больше с ними не могу!» Я его успокаивал, подключал Зайкова, а когда понимал, что дело в спорах ведомств зашло далеко, подключался сам. Впоследствии, на одном из крутых поворотов перестройки, с ним случился срыв, что привело к его отставке. Я был против этого, очень жалел, что он не выдержал.