Текст книги "Николай Хмурый. Война за мир"

– Что тебе удалось собрать?

Он молча прошел по кабинету к сейфу. Личному сейфу Императора. Кодовый замок из двадцати семи позиций. Его знали только Николай Александрович и его сын. Там ничего такого не лежало. Действительно секретные документы Николай прятал от всех. Совсем от всех. Не доверяя никому. Сын же набрал код. Открыл дверцу. Набрал еще один код на внутреннем замке. Открыл еще одну дверцу. Достал оттуда железную коробку с четырьмя колесиками цифрового замка. Вскрыл ее. И выложил фото. Много фото.

– Я не доверял никому переписывать документы, дабы не вызывать подозрений. Просто их фотографировал, а потом сам проявлял. Получалось так себе. Но вроде бы читаемо. На обороте фотокарточек написано – что на них за документ изображен. Они, как ты видишь, подшиты по-простому. Особенно сил и времени у меня не было.

– Хорошо, – кивнул Николай Александрович, с легкой, едва заметной растерянностью осматривая этот ворох фотографий.

Всеволод же кивнул и, попрощавшись, тихо вышел. Спать. Он от усталости едва стоял на ногах.

Глава 8
1925 год, 20 мая

Несмотря на большую шумиху в Европе, основной удар силы Альянса, как оказалось, попытались нанести в Средней Азии и на Кавказе.

Сначала для отвлечения внимания они устроили шумиху на кавказской и западной персидской границах. Бои там носили несистемный характер и больше напоминали Малую войну, чем серьезные боевые действия. То есть они не вызывали никаких подозрений и совершенно не смущали Санкт-Петербург.

Одновременно с шумом, создаваемым османами, из британской Индии в Имперскую Среднюю Азию выступили конные банды местных головорезов, поддержанные бронеавтомобилями и кое-какими переодетыми регулярными войсками. Последние были нужны, чтобы смять слишком жесткие и неуступчивые для таких вот банд пограничные заставы. Все-таки бандиты – это бандиты. Воевать хорошо умеют только с местным населением. Цель у этих банд была проста – идти в глубь Имперской Средней Азии и грабить, грабить, грабить, наводя как можно больше шума.

На такую угрозу Санкт-Петербург был вынужден реагировать. Более того – отвлечь на ловлю этих блох немалые силы. И подвижные подразделения, и пехоту, и авиацию. Банды не ожидали такого приема. Англичане ведь кормили их сказками о том, что будет война и Империи будет не до них. По крайней мере, некоторое время. Оказалось, что не так. Очень даже до них. Однако, впутавшись, быстро вырваться они не могли. А из-за их действий протяженный участок границы стал слепым. Что там происходило, в Санкт-Петербурге не знали. Ни на нем, ни за ним. В руководстве Альянса этого и добивались. Банды? Да им на них было плевать. Просто расходный материал и утилизация неадекватно буйного местного населения. Так что одним этим шагом они убивали сразу несколько зайцев.

Как только заварилась каша и пограничные заставы оказались смяты, Альянс выступил крупными силами из севера Индии. Он сосредоточил здесь тридцать пять пехотных, семь кавалерийских и три танковые дивизии. Плюс авиацию.

Мощь!

Вот эти силы и выдвинулись к южному побережью Каспийского моря, стремясь отрезать Персию от Империи. И, выйдя к Баку, парализовать поставки нефти с южного направления.

Генрих не был идеалистом или восторженным юнцом. Начиная эту войну, он прекрасно отдавал себе отчет в том, что она может очень сильно затянуться. Вероятно, на многие годы. Поэтому начать он ее хотел с удара, лишающего Империю очень важного сырья – нефти. Не всей. Да. Но подавляющего ее объема. А это значит и грузовики, и танки, и корабли, и самолеты будут испытывать дефицит топлива. Да и многое другое. Что снизит их активность. В моменте такой успех не дал бы почти ничего. Тем более что у Империи имелись и иные источники нефти. Но в перспективе нескольких лет боевых действий – это бы сказалось очень сильно.

Войск у Империи в тех краях было совершенно недостаточно для парирования столь мощной группировки. Пришлось предпринимать аварийные, авральные меры. Так, из Балтики и Черного моря по внутренним коммуникациям на Каспий было переброшено несколько эсминцев и два десятка бронированных катеров. Не зря же Император так фокусировался на этой водной системе, по которой не то что эсминец – линкор или авианосец можно перегнать. Порожняком, конечно. Но не суть.

И вот эти корабли, внезапно нарисовавшиеся у южного побережья Каспия, и создали наступающим силам Альянса проблемы. Особенно эсминцы, которые со своими 127-мм пушками оказались очень грозной силой.

Появление флота в Каспийском море позволило силам всего трех пехотных полков медленно и упруго отходить, вынуждая войска Альянса продвигаться в боевых порядках, опасаясь засад и очень зубастых узлов обороны. Особенно болезненными были приемы артиллерийских налетов на тылы, когда с моря подходили эсминцы к береговой линии и начинали обстреливать глубокий тыл наступающих войск противника. Зачастую бессистемно. Но это не раз и не два создавало сумятицу и срывало операции. Согласитесь, сложно чем-то управлять, когда невдалеке от твоей палатки начинают падать пятидюймовые снаряды. Хочешь не хочешь – все рассыпалось и расползалось. И на какое-то время наступающие войска оказывались предоставлены сами себе. А потом… потом время уже было упущено. Не получив своевременно подкрепления или огневой поддержки, они откатывались, умывшись кровью.

Другим немаловажным фактором стало снабжение и маневр.

Обладая флотом, силы Империи имели возможность нормально снабжать все свои немногочисленные войска. Подвозить им продовольствие, боеприпасы, оружие, медикаменты, вывозить своевременно раненых и больных. Последнее было особенно важно, так как развязывало руки этим полкам, которые в противном случае были бы стреножены ранеными.

Плюс – операции в тылу.

Посадили одну-две роты пехоты на несколько бронированных катеров. И при поддержке одного-двух эсминцев высадили где-нибудь в двадцати километрах за линией соприкосновения. Бойцы, быстро крутя педали своих велосипедов, выдвинулись. Постреляли. Пошумели. И деру. Обратно к кораблям, которые своими орудиями обеспечивали спокойную эвакуацию…

И, хоть такие лихие наскоки создавали массу проблем, остановить наступающую армию Альянса они не могли. Та вышла к побережью Каспийского моря и пошла на запад медленным, но вполне себе паровым катком. Да, эти полки ее тормозили. Да, эти корабли ее терзали. Но она все равно неотвратимо продвигалась к Баку, где находился важнейший железнодорожный узел, связывающий Персию и Империю. Все складывалось непросто. Но в Главном штабе не спешили. Они опасались масштабного наступления османов в тыл Бакинской группировки. А много войск снять и перебросить в Среднюю Азию в руководстве Империи не решались. Мало ли это отвлекающий маневр? Может быть, противник именно этого от них и ждет? Ведь Альянс мог через вот такую провокацию именно этого и добиваться. Поэтому Главный штаб выигрывал время и готовился к большой и достаточно непростой оборонительной операции – битве за Бакинский логистический узел…

Тем временем Николай Александрович парился в баньке. Хорошо так. Душевно. С Афанасием – руководителем своего лейб-конвоя. Он и раньше составлял ему компанию. И попариться, и поболтать, и вроде как служба безопасности под боком.

Вышли.

Расположились с комфортом.

Выпили по кружке холодного, запотевшего свежего пива. Вредно. Да. Но им нравилось.

Начали жевать креветки.

– О! Чуть не забыл! – произнес Император и, пройдя к шкафчику с принадлежностями, достал с нижней полки плотную, туго набитую чем-то папку. – Вот, – произнес он и положил перед Афанасием.

– Это срочно?

– Смотри сам, – пожав плечами, произнес Николай Александрович с самым благодушным видом и вернулся на свое место.

Афанасий с некоторой неохотой развязал завязки и начал перебирать фотокарточки, которые лежали там подшитыми пачками. Мрачнея и бледнея, даже несмотря на недавнюю парилку. Наконец он поднял глаза.

– Твое здоровье! – воскликнул Император и опрокинул в себя небольшой флакончик, что держал в руках.

Афанасий внимательно посмотрел на эту склянку. Потом на пиво. И скривился в мрачной улыбке.

– Противоядие?

– Да.

– А мои люди?

– Спят.

– Жена? Дети?

Император промолчал, с каким-то холодным разочарованием смотря на Афанасия. Пауза затягивалась. Он, все поняв, поник головой и уставился в пол, не говоря ни слова.

– Почему? – наконец выдавил Николай Александрович.

– Что почему?

– Почему ты меня предал? И ладно я. Бывает. Но мои дети… ты ведь покрывал кровавые оргии Ярослава, зная о них с самого начала. Или будешь отрицать?

– Не буду. Знал. Покрывал.

– И зачем ты это делал? Почему ты меня предал?

– Я тебя не предавал.

– Не предавал?! – аж привстал от этой наглости Николай Александрович. – НЕ ПРЕДАВАЛ?!!

– Нет, – тихо и как-то обреченно произнес Афанасий.

– Тогда что это? Ты ведь фактически убил моего сына. Едва не убил второго. Да и по мне стреляли твои люди. Что это, если не предательство?

– А ты хоть что-то вокруг себя видел?

– А что я должен был увидеть?

– Ты сам убил своего сына. Ты!

– Я?!

– Да. Ты. Ты занимался чем угодно, кроме его воспитания. При первом случае бросал все и убегал заниматься делами. А твоя мать – нет. И ее окружение – нет.

– Ты мог бы мне сказать.

– Я говорил. Много раз говорил, что тебе нужно уделить больше внимания сыну.

– Не это!

– Это! Его могло спасти только это!

– Если бы ты сказал, куда его втягивают, я бы смог его вытащить.

– Когда я понял, было уже поздно. Слишком поздно. Он ведь поначалу тянулся к тебе. Как цветочек к солнышку. Хотел быть как ты. Во всем тебе подражал. Но ты каждый раз убегал от него. Пренебрегал. Ругал. Умом Ярослав не отличался, и тебя это сильно печалило… злило… как бы он ни старался – все было не то и не так. И он озлобился, окрысился, а потом и возненавидел. Все. И тебя, и твое дело. И Мария Федоровна ему в этом помогала. Это тебе всегда было плевать, какого происхождения человек, а ей нет. И ты бы знал, как ее бесила твоя возня с простолюдинами. До зубной боли. И она сумела передать свою боль Ярославу. Поверь. Когда я все понял, было уже поздно. И я просто не знал, что делать.

– А покрывал его зачем?

– Не покрывал – из передряг вытаскивал. У него ведь совсем туго с чайником было. Убили бы. Попался бы родственничкам, и растерзали его. Вот и прикрывал. А тебе не говорил… так ты бы не поверил. Он ведь при тебе вел себя очень прилично. И он, и мама его, и бабушка… все бы говорили, какой он ангелочек. Я просто ждал, когда он рискнет захватить власть, упившись своей игрой во всесильного и всемогущего. Я просто дал этой язве вызреть.

– Этой язвой был мой сын!!!

– Если бы твой сын пришел к власти, то он, без всякого сомнения, разрушил бы все, что ты столько лет создавал! Он уже подростком все это возненавидел люто. И тебя, и твои дела… улыбался… соблюдал приличия, а сам… ты бы знал, что он в узких кругах говорил. Какие они планы строили… Дворянская вольница Екатерины – детский лепет по сравнению с их мечтами!

– Я этого не замечал.

– А что ты вообще замечал?! – рявкнул Афанасий вскакивая. А потом обреченно махнул рукой и безвольно осел на лавку. – Ты как безумец… как одержимый бегал со своей Империей. Так, словно ты бессмертный… словно ты будешь жить вечно. Я и так, и эдак пытался с тобой поговорить. Показать, что все катится в пропасть. Но ты не хотел слышать… видеть… и понимать. Просто не хотел. Для тебя это все было слишком малозначительно.

– Вздор! Когда я понял, что упустил воспитание Ярослава, я занялся Всеволодом.

– И много ты им назанимался? – горько усмехнулся Афанасий. – Он умный. Да. Начитанный. Образованный. Аналитик хороший. Но он… не Император. Он пассивен и излишне осторожен. Он перепуган историей с Ярославом. Ты хоть знаешь, что он до сих пор не может оправиться от той психологической травмы? Он боится… до ужаса боится. Как он будет править? Вот сдохнешь ты. И что дальше? Все вокруг держится только на тебе. Ты гвоздь! Сдохнешь – и все. Крышка! Все сложится, как карточный домик.

– Не сложилось же.

– Так все знали, что ты жив. Что наблюдаешь. И работали как обычно, бегая к тебе за консультациями. Цирк! Ты отказался прямо отвечать, так они тебе докладывали новости и следили за реакцией. За мимикой, за взглядом, за жестами. И на основании этого давали советы Всеволоду. Ты умрешь – и все. Ты слишком их всех подавил. И сына… и этих…

– Стрелял в меня ты зачем?

– Больно было?

– Больно.

– Может, хоть сейчас думать начнешь, почувствовав запах смерти. Сколько тебе лет уже? Бессмертный ты наш! – воскликнул Афанасий. И опрокинул в себя кружку пива. Взял еще одну. И ее тоже опрокинул. Вытер лицо ладонью. Мрачно посмотрел на Императора. И потянувшись к бидончику, присосался к нему. Пил жадно. Быстро. Словно кто-то у него его сейчас отнимет. Но весь выпить не смог. Много.

– Нападение на Гнездо зачем организовал?

– Затем же, – поведя слегка помутневшим взглядом, произнес Афанасий. – Чтобы протрезвел. А тебе – плевать. Хоть кол на голове теши. Воспринял как что-то обыденное. Повседневное.

– Сам организовал?

– Зачем? Просто чуть-чуть помог. Генрих и рад.

– Он знал, с кем работает?

– Если бы знал, то не решился. Сообразил бы, что мне такие цирковые номера не нужны, пожелай я тебя убить. Просто я чуть-чуть помог его людям. Генрих – умная скотина. Ты его слишком недооцениваешь. Ты в курсе, что это он своего братика убрал?

– Генрих? – удивился Николай Александрович, подавшись вперед. – А чего раньше не говорил?

– Раньше тебе было неинтересно, – криво усмехнулся Афанасий, явно сомлевший от такого количества пива считай залпом.

– Ладно. Иди проспись. Завтра все расскажешь.

– Что?! – удивился начальник лейб-гвардии. – А яд?

– Какой яд? – переспросил Император, сделав наигранно-удивленную морду лица. – Я просто выпил противоядие. Его же можно выпить, не употребляя яда, не так ли?

– Сволочь! – в сердцах выкрикнул Афанасий и смахнул на пол бидончик.

– Кто бы говорил. Все! Иди спать! Завтра нам предстоит очень серьезно поговорить. И без глупостей! Я хоть и дурак, но иной раз все же контролирую ситуацию.

С этими словами Николай Александрович встал и покинул баню. А Афанасий с пустым взглядом, покачиваясь, смотрел перед собой. Сходили в баньку…

Глава 9
1925 год, 20 мая

Пока в Средней Азии шли напряженные бои, а Император выяснял отношения со своими ближайшими соратниками, в небе над Эльбой гудели трансформаторной будкой обычные трудовые будни летчиков. Именно так. Потому что только благодаря непрерывным и напряженным воздушным боям силам Альянса не удавалось пока форсировать эту важную водную преграду. Ведь их авиация никак не могла завоевать господство в воздухе.

Конечно, Альянс предпринимал попытки высадить десант на правый берег Эльбы, но ничего хорошего из этого не получалось. Из-за невозможности установить господство в воздухе эти попытки своевременно обнаруживались и купировались. То есть создаваемые плацдармы раз за разом сбрасывали в воду связкой из железнодорожной артиллерии и авиации при поддержке бронепоездов, осуществляющих маневр войсковыми подразделениями вдоль Эльбы.

Альянс, развивая концепцию Империи образца 1914 года, делал ставку на легкие и многочисленные аэропланы. Предельно легкие. Считай «летающие табуретки». Николай Александрович к кампании 1914 года был вынужден пойти на этот шаг из-за объективных обстоятельств. Его инженеры и конструкторы просто не успевали разработать и запустить в производство нормальные двигатели. Поэтому, стремясь получить преимущество в динамике над самолетами противника, и пришлось делать такие весьма и весьма спорные конструкции.

Генрих же и его инженеры посчитали иначе.

У них ведь перед глазами были тяжелые бомбардировщики с паровыми аммиачными турбинами высокого давления. И они летали. Хорошо летали. И в Альянсе не понимали, почему эти же самые двигатели нельзя применить в истребителях. А значит, что? Правильно. Все, что не понимали, они объясняли честно выдуманными глубокими смыслами, как часто в жизни и бывает. Вот и «наклепали» в Альянсе какое-то безумное количество этих «бешеных табуреток», напоминавших этаких предков «Зеро» в бипланной схеме. Очень хрупкие и легкие. Да – динамика на высоте. Да – маневренность прекрасная. Но, казалось, плюнь – и он рассыплется.

Другой особенностью стало то, что в Альянсе не развивали так называемые «самолеты поля боя». Только легкие истребители, только обычные бомбардировщики и разведчики. И все. Эксперименты над другими направлениями, такими как торпедоносцы или летающие лодки, конечно же, шли. Но так, без особого энтузиазма, ибо были глубоко второстепенными, и военное руководство Альянса в них не было особенно заинтересовано. Для них было важнее другое – количество. Больше самолетов богу самолетов! В полях у Генриха имелись армады преимущественно легких танков, в небе – такие же армады преимущественно легких самолетов.

Империя же пошла совсем по другому пути…

Как и во всем остальном, Николай Александрович делал ставку на индивидуальное превосходство, более высокую организацию и мотивацию личного состава. Что и определило особенности авиации.

Почему так? Потому что Император твердо придерживался мнения: много дешевых юнитов – горе в державе. Ибо оставляет ее без порток. И что воевать большими массами дешевых солдат может себе позволить только ОЧЕНЬ богатое государство.

Хотя, казалось бы, все выглядит наоборот…

Война, особенно большая война, – это сложное военное, социальное, политическое и хозяйственное мероприятие. Еще Наполеон сказал, что для войны нужны три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги. И каждый юнит – это не просто ценный мех, но и много ресурсов, оторванных на его обучение, вооружение и содержание. А еще это куча ресурсов, которые теряет экономика из-за выключения этого человека из хозяйственной деятельности.

В этом деле очень важен баланс, которого, впрочем, никогда и никто в истории не соблюдал, стараясь держаться края. Чем грозит ставка на качество? Рисками потерять армию и, как следствие, потерять державу, проиграв войну. Чем грозит ставка на количество? Рисками потерять экономику и, как следствие, потерять державу, даже выиграв войну… а уж если ты проиграешь, то оправиться будет очень сложно, если вообще возможно.

Ярким примером ставки на количество в истории стала французская армия в годы Наполеоновских войн. Франция хоть и сияла всеми красками много лет[16]16
  Несмотря на использование массовой армии, практически все успехи французского оружия в той войне были связаны с артиллерией. Наполеон был прежде всего талантливым артиллерийским генералом, что и приносило ему победы. Не всегда. Но основной корпус самых значимых побед был связан именно с грамотным использованием достаточно прогрессивной артиллерии (французская артиллерия по материальной части и организации к началу Наполеоновских войн была самой прогрессивной в мире, к концу, конечно, противники подтянулись, что стало резко нивелировать преимущества французов).


[Закрыть], но проиграла… и осталась в настолько тяжелом экономическом кризисе и демографической яме, что и не пересказать. В сущности, революция и последующие войны со ставкой на толпу и поставили жирный крест на Франции как самой сильной державе Европы, каковой она до того и была. Многие годы была. Она банально надорвалась. Не выдержала такого насилия над собой.

Аналогично обстояли дела в молодом царстве времен Ивана IV. Ставка на количество в годы Ливонской войны загнала молодую Россию в страшный экономический кризис и демографическую яму. Хуже того, это спровоцировало целый комплекс социально-политических потрясений, которые привели к падению династии. И едва не похоронили под собой державу. Чудо… просто чудо, что Россия устояла, а точнее не чудо, а ряд внешнеполитических факторов, из-за которых всем серьезным игрокам, находившимся поблизости, оказалось не до нее по большому счету. Во всяком случае, серьезно браться за раздел этого пирога никто не стал. Но даже в этом случае итогом всех этих потрясений стало то, что Россия при воцарении Михаила Романова оказалась лишена довольно значимой части своих стратегически важных территорий и находилась в настолько чудовищной разрухе, какую можно было бы сравнить с нашествием монголов в XIII веке. Если не сказать хуже. Только монголы били по городам, где было что грабить, а тут «социально-экономическая чума» прокатилась по селу, выбив из-под ног у государства хозяйственную базу.

Были и победы при таком подходе. Например, в ходе Великой Отечественной войны. Конечно, совсем уж шапками немцев не закидывали. Но всю войну ставка была именно на количественное превосходство, что в танках, что в самолетах, что в пушках. Как итог – после победы «внезапно» оказалось, что экономика Союза пребывает в несильно лучшем положении, чем экономика Германии. Все в руинах и дымится.

Да, в тех условиях у Союза особенно и выбора-то не было, так как это шла «плохая война» и велась борьба за банальное выживание народов Союза. Ведь не секрет, что нацисты планировали вырезать «лишних людей» на Востоке, освобождая для себя «жизненное пространство». Тем более что в свете социально-политических тенденций 20–30-х годов разворот в сторону качества в Союзе был технически невозможен. Но факт остается фактом. Победили? Победили. Количественной стратегией? Количественной. Однако экономика эту победу пережила едва-едва, превратив Союз в этакий Дрезден[17]17
  Дрезден в 1945 году представлял собой руины, город-призрак из-за масштабных бомбардировок союзников.


[Закрыть]…

Николай Александрович не был загнан обстоятельствами в необходимость делать ставку на количество. Во что это вылилось? Например, в создание куда более тяжелого и хорошо оснащенного истребителя, чем у сил Альянса.

Развивая концепцию фронтового истребителя с толкающим винтом, Имперские конструкторы пошли по пути, близкому к советскому опытному Б-10. Нет действительно мощного двигателя? Не беда. Поставим два. Выносить их на крылья нельзя из-за снижения маневренности? Опять же нет проблем – двигатели можно поставить тандемом в фюзеляже.

Первый V-образный мотор располагался картером вверх, и приводимый им вал проходил через развал цилиндров второго. А движитель был представлен двумя винтами, поставленными соосно и вращающимися в разные стороны. Каждый двигатель крутил свой винт.

Радиаторы системы охлаждения были установлены не поперек потока, а вдоль. По бокам фюзеляжа, возле кабины, располагались «уши» воздухозаборников с регулируемым сечением. Воздушный поток заходил в них, пробегал вдоль радиаторов и выходил сзади – прямо тугими стабилизированными струями на воздушные винты.

Сами радиаторы были не щелевыми, а проточными. Грубо говоря – трубка с напаянными на нее ребрами изнутри и снаружи. Этакий спинозавр, вытянутый в шнурок. И вот такие «шнурки» и формировали внутреннюю стенку теплообменника, вдоль которого шел поток воздуха.

Подобные трубки имели автомат выключения на случай повреждения в бою. Ничего слишком хитрого и сложного. Простая механика, завязанная на разности давления. Прогрели двигатель. Достигли определенного минимального рабочего давления в контуре охлаждения. И общей тягой из кабины включили автоматы. Все. Теперь, в случае резкого падения давления на любой из трубок, она выключалась из контура охлаждения. Кроме того, система охлаждения имела три аварийные порции охлаждающей жидкости, которые можно было вручную ввести в общий контур в случае сильных ее потерь. Аналогично работали и масляные радиаторы.

Кроме очень необычной силовой установки этот самолет был монопланом. На дворе был 1925 год. С военными монопланами только-только экспериментировали по всему миру. А основной фронтовой истребитель Империи был уже монопланом-среднепланом. Хуже того – с развитой механизацией крыла. Тут и большие закрылки, и мощные элероны и даже предкрылки имелись.

Это было дорого и непросто.

Однако, вкупе с очень хорошей аэродинамикой корпуса, новый имперский истребитель развивал удивительные скоростные характеристики. Ведь носовая часть фюзеляжа у него была зализана настолько, насколько это было можно. А применение проточных радиаторов вместо щелевых снижало расход мощности силовой установки на охлаждение системы. Последнее было очень важно, потому что с ростом скорости этот параметр становился все более и более критичен, вплоть до отбора сорока процентов мощности двигателя только на его охлаждение.

Дополнительным важным фактором стало компактное размещение вооружения в носовом обтекателе фюзеляжа. Шесть 12-мм крупнокалиберных пулеметов располагались единой батареей. Никаких бомб на внешней подвеске или чего-либо еще. Ничего такого, что мешало бы аэродинамике. Эти самолеты были всецело адаптированы только для одного – для завоевания господства в воздухе.

Смещение центра тяжести назад вынудило передвигать к хвосту и крылья. Что, вкупе с применением переднего шасси, создавало достаточно крупный, устойчивый «треугольник», позволяющий надежно садиться и взлетать с хорошим обзором. Само собой, все шасси были убирающимися, что также добавляло скорости этому истребителю.

Вишенкой на торте стал закрытый каплеобразный фонарь с хорошим обзором, а также пиропатрон, отстреливающий воздушные винты в аварийной ситуации. У толкающих винтов ведь была определенная проблема – в случае выпрыгивания с парашютом имелся шанс пилоту попасть под них. А так – нажал кнопку, и винты отлетели. И можно спокойно покидать самолет без опасности быть нарубленным в мелкий фарш прямо в воздухе.

Дорогие самолеты получались. Сложные. Однако на земле их обслуживали хорошо подготовленные команды техников со всем необходимым оборудованием и большим запасом запчастей. Из-за чего время простоя у них было очень небольшое. А в воздухе ими управляли пилоты с налетом от тысячи часов.

Учились пилоты недолго по времени. Но теории им давали минимум, а вот налет они получали огромный. Сначала на «кукурузниках», где осваивались азы полета. Потом основной курс на специальных учебных самолетах, дающий навыки высшего пилотажа и обучающий ведению воздушного боя, в том числе коллективного. И только потом на настоящих фронтовых истребителях, дабы они могли к ним привыкнуть.

Дорого. А на фоне тех ста часов, которые имело подавляющее большинство пилотов Альянса, так и вообще – невероятно дорого и долго. Но это окупалось с лихвой. Уже пограничные бои первых дней показали – силы Альянса, несмотря на свое чудовищное численное превосходство, просто ничего не могут сделать.

В воздухе повис паритет сил.

Альянс давил, пытаясь «закидать шапками» немногочисленную авиацию противника. А Империя методично выкашивала супостата, набивая какие-то удивительные массы «фрагов». Уже через пару недель войны появились асы, имеющие на своем счету по полсотни сбитых супостатов. И это не было чем-то таким уж выдающимся.

В маневренный бой с этими толпами «собачек» имперцы не вступали. Они работали по тактике «бум-зум». Забрались повыше. И били в пикировании – короткая очередь своей могучей батареи практически в упор. И сразу выход из боя, отрыв с пологим пикированием. А потом заново – набор высоты и новая атака.

И работали они либо двумя парами, либо большим количеством пар, нападая с разных курсов. Словно коршуны, бьющие свою беспомощную добычу. А небольшие, легкие ламповые радиостанции со связью всего на несколько километров облегчали координацию. Учитывая то серьезное преимущество по тяге, аэродинамике, прочности и вооружению, это приводило к едва ли не полигонным условиям боя. Конечно, иногда самолеты Альянса попадали по фронтовым истребителям Империи. Скорее случайно. Даже, бывало, сбивали. Но, так как бои войска Империи вели оборонительные, то их пилоты падали на свою территорию и очень скоро возвращались в бой. Пилоты. Да. Которые стоили намного больше своих аппаратов, если оценивать по вложенным в них ресурсам.

Кабины у фронтовых истребителей, кстати, были легко бронированы. То есть пули винтовочного калибра их не пробивали с многих ракурсов. Что способствовало выживанию пилотов.

Так и бодались.

Тем более что на земле у Империи имелось много легких средств ПВО, организованных по очаговому принципу. Из-за чего те же налеты на Имперские аэродромы были своеобразной формой самоубийства. Там было все. Вот буквально все. От 12-мм счетверенных установок до 127-мм зенитных пушек и мощных прожекторов. Плюс средства дальнего оповещения – вынесенные на несколько километров посты аудиовизуального наблюдения, предупреждающие о подлете противника.

Большая битва над Эльбой за господство в небе продолжалась.

Альянсу казалось, что вот еще немного, вот еще чуть-чуть, и Империя надорвет живот. Имперские же пилоты просто работали… спокойно и рутинно, скучающе сбивая цели в этом аттракционе повышенной драматичности.

У Альянса были все технологии, примененные во фронтовых истребителях Империи. А ресурсов на производство самолетов и подготовку личного состава они пустили существенно больше. Однако это не помогало. Они построили самолеты для другой войны, на которую никто, кроме них, не пришел…