Текст книги "Маскарад"

Княжна Софья. Слава богу! (Про себя.) Я думала, что этот Белинской не мучим совестью… теперь я вижу совсем противное. Он боялся встретить взор обманутого им человека! Так он виновнее меня!.. Я заметила смущение в его чертах! Пускай бежит… ему ли убежать от неизбежного наказания небес? (Удаляется в глубину театра.)

Владимир, бледный, выходит из гостиной; он и Наташа долго стоят неподвижны.

Наташа. Что скажете нового?

Владимир. Говорят: вы выходите замуж.

Наташа. Это для меня не ново.

Владимир. Я вам желаю счастья.

Наташа. Покорно вас благодарю.

Владимир. Так это точно, точно правда?

Наташа. Что ж удивительного?

Владимир (помолчав). Вы не будете счастливы.

Наташа. Почему же?

Владимир. Я слыхал, что свадьбы, которые бывают в один день с похоронами, несчастливы.

Наташа. Ваши пророчества очень печальны; впрочем, всякий день кто-нибудь да умирает в мире; итак…

Владимир. Послушайте: скажите мне по чести: это шутка или нет.

Наташа. Нет.

Владимир. Подумайте хорошенько. Клянусь Богом, я теперь не в состоянии принимать такие шутки. В вас есть жалость! Послушайте: я потерял мать – ангела, отвергнут отцом, я потерял все – кроме одной искры надежды! Одно слово, и она погаснет! Вот какая у вас власть… Я пришел сюда, чтобы провести одну спокойную, счастливую минуту… Что пользы вам лишить меня из шутки такой минуты?

Наташа. Я не думала шутить. Я очень понимаю, как ваше несчастие велико; я бы достойна была презрения, если б могла с вами шутить теперь. Нет, вы имеете право на уважение и сострадание всякого!

Владимир (смотрит на нее несколько времени). Помните ли, давно, давно тому назад я привез вам стихи, в которых просил защитить против злословий света… и вы обещали мне! С тех пор я вам верю, как Богу! С тех пор я вас люблю больше Бога! О! каким голосом было сказано это: обещаю! И я тогда же в душе произнес клятву вечно любить вас… вечно! На языке другого это слово мало значит… но я поклялся любить вас вечно, поклялся самому себе; а клятва благородного человека неизменна, как воля Творца… Отвечайте мне, скажите мне одно не слишком холодное слово, солгите… и я буду… доволен. Что стоит одно слово?.. оно спасет человека от отчаяния.

Наташа (в сторону). Что мне делать? Мысли мои рассеяны. О, зачем, зачем нельзя изгладить несколько дней из моей жизни, возвратиться к прежнему… Я могла бы отвечать ему!.. он так жалок!.. Я его не люблю, но мне как-то страшно его огорчить!..

Владимир. Женщина!.. ты колеблешься? Послушай: если б иссохшая от голода собака приползла к твоим ногам с жалобным визгом и движеньями, изъявляющими жестокие муки, и у тебя бы был хлеб, ужели ты не отдала бы ей, прочитав голодную смерть во впалом взоре, хотя бы этот кусок хлеба назначен был совсем для другого употребленья? Так я прошу у тебя одного слова любви!..

Наташа (помолчав, значительно). Я выхожу замуж за Белинского!..

Софья, которая издали смотрела, уходит поспешно.

Владимир. Он? Он? Как? Стало быть, мои подозренья…

Наташа. Чего вы испугались?

Владимир. И я его называл другом? Ад и проклятье! Он мне заплотит! За каждую слезу, которую пролил я на предательскую грудь… он мне заплотит своей кровью!.. (Хочет идти.)

Наташа. Остановитесь! Остановитесь!

Он неподвижен.

Какое безумство! Так вот ваша привязанность ко мне? Я люблю Белинского, и вы хотите убить его? Опомнитесь! Его смерть заставит меня ненавидеть вас!..

Владимир. Тебе его жаль? Ты его любишь? Не верю! Нет, я не верю! Тот, кто обманул друга, недостоин уваженья!.. Презренье и любовь несовместимы! Моя рука тебя избавит от этой эхидны…

Наташа. Владимир! Останьтесь… я умоляю…

Владимир (посмотрев на нее; со вздохом). Хорошо! Что еще я должен сделать?

Наташа. Нам не надобно больше видеться; я прошу: забудьте меня! Это нас обоих избавит от многих неприятностей. Мало ли есть рассеяний для молодого человека!.. Вам понравится другая, вы женитесь… тогда мы снова увидимся, будем друзьями, будем проводить вместе целые дни радости… до тех пор я прошу вас забыть девушку, которая не должна слушать ваших жалоб!..

Владимир. Прекрасные советы! (Ходит взад и вперед. С сухим смехом.) В каком романе… у какой героини вы переняли такие мудрые увещевания… вы желали бы во мне найти Вертера!.. Прелестная мысль… кто б мог ожидать?..

Наташа. Рассудок ваш то же говорит, что я, только вы его не хотите слушать!

Владимир. Нет, я не стану мстить Белинскому! Я ошибался! Я помню: он мне часто говорил о рассудке: они годятся друг для друга… и что мне за дело? Пускай себе живут да детей наживают, пускай закладывают деревни и покупают другие… вот их занятия! – ах! А я за один ее веселый миг заплатил бы годами блаженства… а на что ей? Какая детская глупость!..

Наташа. Мои слова неприятны вам; но правда, говорят, никому не нравится. Я сама вам теперь признаюсь, что вы, ваш характер, ваш ум сделали на меня сначала довольно сильное впечатление; но теперь обстоятельства переменились, и мы должны расстаться: я люблю другого!.. Так я подам вам пример: я вас забуду!..

Владимир. Ты меня забудешь? Ты? О, не думай: совесть вернее памяти: не любовь, раскаяние будет тебе напоминать обо мне!.. Разве я поверю, чтоб ты могла забыть того, кто бросил бы вселенную к ногам твоим, если б должен был выбирать вселенную или тебя!.. Белинской тебя не стоит, он не будет в состоянии ценить твою любовь, твой ум; он пожертвовал другом для о! не для тебя!.. деньги, деньги – вот его божество!.. и тебя принесет он им в жертву! Тогда ты проклянешь свою легковерность… и тот час, тот час… в который подала мне пагубные надежды… и создала земной рай для моего сердца, чтоб лишить меня небесного!..

Наташа. Еще раз говорю вам: перестаньте; вы слишком вольно говорите. (Помолчав.) Мы не должны больше видеться. Какая вам охота смущать семейственную тишину? Этот мгновенный пыл пройдет: а после, после мы будем друзьями!..

Владимир. Не слишком ли вы полагаетесь на свою добродетель! Нет! Я не способен жить остатками сокровища, принадлежащего другому!.. Что осмелились вы предложить мне? Создатель! Теперь я верю, что демоны были прежде ангелами!

Наташа. Господин Арбенин, ваше упрямство, ваши дерзости нестерпимы! Вы несносны!

Владимир. Отчего вы прежде со мною так не говорили?

Наташа. Вы правы: я смешна, глупа… как хотеть, чтоб сумасшедший поступал как рассудительный человек!.. оставляю вас и, признаюсь, раскаиваюсь, в первый и последний раз, в том, что хотела кого-нибудь утешить! Вы пренебрегли все приличия, и я не намерена терпеть долее! (Уходит, но останавливается в глубине театра и смотрит на него.)

Владимир. Бог! Бог! Во мне отныне к Тебе нет ни любви, ни веры! Но не наказывай меня за мятежное роптанье… Ты… Ты сам нестерпимою пыткой вымучил эти хулы. Зачем Ты дал мне огненное сердце, которое любит до крайности и не умеет так же ненавидеть! Ты виновен! Пускай Твой гром упадет на мою непокорную голову; и я не думаю, чтоб последний вопль погибающего червя мог Тебя порадовать!

В это время взошел Белинской, Наташа говорит ему что-то на ухо, с видом просьбы, и уходит; он смотрит издали; Владимир ломает себе руки.

Эти нежные губы, этот очаровательный голос, улыбка, глаза – все, все это для меня стало яд!.. Как можно подавать надежды только для того, чтоб иметь удовольствие лишний раз обмануть их! (Обтирает глаза и лоб.) Женщина! Стоишь ли ты этих кровавых слез?

Белинской подходит.

Белинской. Владимир! (В сторону.) Мне должно его умаслить, уговорить; а то он черт знает чего наделать рад! Наташа правду говорит: он только в первые минуты бешенства опасен! (Громко.) Владимир!

Владимир (не оборачиваясь). Что?

Белинской. Ты на меня сердит?

Владимир. Нет.

Белинской. О! я вижу, что ты сердит; но разве не она сама выбирала?

Владимир (все не оборачиваясь). Разумеется.

Белинской. Время тебя вылечит.

Владимир. Не знаю. (Голос его дрожит.)

Белинской. Арбенин! Я вижу по всему: ты ужасно на меня сердит. Поверь, я тебя знаю очень хорошо; я проник все движенья твоего сердца и даже иногда скорее объясняю твои поступки, чем свои собственные.

Владимир. Ты знаешь меня? Ты говоришь это? (Со смехом.) Если так, то Дмитрий Василич Белинской первейший глупец или первейший злодей в свете!

Белинской. Скорей первое, чем последнее!

Владимир. Поздравляю.

Белинской. Ну посуди сам: разве я не имел одинакого права с тобой на ее руку? Ты, братец, эгоист! Верь мне: твоя печаль одно оскорбленное самолюбие!..

Владимир. Мне, верить? Тебе?

Белинской. Разве я употребил во зло твою доверенность? Разве я открыл какую-нибудь из твоих тайн? Загорскина прежде любила тебя, – положим; а теперь моя очередь. Зачем ты тогда на ней не женился!..

Владимир. Я советую оставить меня: не надейся на мое хладнокровие!.. Я хотел, готов был тебе отомстить, упиться твоей кровью, кровью… слышишь ли? – и я тебе прощаю, и ни в чем не виню, только оставь меня. Я не могу отвечать на твои искренние ласки!.. (Смеется дико.) Теперь я свободен!.. Никто… никто… ровно, положительно никто не дорожит мною на земле… Слышишь? Это ты сделал! Не пугайся, не раскаивайся, что за важность? Я лишний! Ты искусный, осторожный, умный человек! Заметил, что дружба меня изнежила, что надежда избаловала – и одним ударом отнял все! Белинской! Кажется, у меня теперь ничего уж нет завидного!

Белинской. Ты не прощаешь мне: эта холодность, эта язвительная улыбка…

Владимир. О! ты слишком хорошо обо мне думал: с некоторых пор я тебе ничем не обязан… мои долги тебе заплочены, денежные и другие…

Белинской. Итак, ты у меня совершенно отнял свое сердце? Ужели мы снова не можем сойтись, если я докажу…

Владимир. На что?

Белинской. Я заклинаю тебя.

Владимир (в сторону). Какая низость! И она может, и я мог его любить!..

Белинской. Именем ее прошу тебя.

Владимир. Полно, полно! Разве можно что-нибудь еще у меня отнять?

Белинской (сквозь зубы). Непреклонный! (Ему.) Послушай: прости мне; теперь переменить нельзя… но вперед, даю тебе честное слово…

Владимир. Довольно и одного раза!

Белинской. Одумайся! Со временем…

Владимир (в сторону). Со временем, со временем! Всемогущий! Как ты позволил ей пожертвовать моей любовью для такого подлеца!

Белинской. И ты даже не хочешь выслушать опытного друга, который тебе желает добра!

Владимир (вне себя). Боже!

Белинской. Так! Я не должен тебя оставлять; это моя обязанность, и ты сам будешь после благодарен… преступление было бы не удержать безумца на краю пропасти. (Берет его за руку.) Пойдем к ней! Наташа смягчит твою горесть; ты мне сказывал, что взор ее может усмирять твою душевную бурю… Пойдем к ней!

Хочет его увлечь; Владимир неподвижен с минуту, потом вырывает буйно руку и бежит вон.

Остановись, остановись!..

Молчание.

Он ушел! Я исполнил желание моей невесты, а судьба исполнила мое! Но почему я не мог дышать свободно в его присутствии? Ведь я прав, и все в этом согласны. Арбенин – ребенок, который, испугавшись розги, бросается в реку? Что за глупая ревность! Он ненавидит меня – и за то, что я больше его нравлюсь. Жалко, что столько способностей ума подавлено бессмысленной страстью! И как не уметь себе приказать?

Княжна Софья входит.

Княжна Софья. Где Арбенин?

Белинской. Ушел… не слышит и не видит; как бешеный бросился в дверь…

Княжна Софья. И вы его не удержали? И он все любит Наташу?

Белинской. Больше, чем когда-нибудь.

Княжна Софья (побледнев, упадает в кресла). Итак, все напрасно!..

Белинской. Что с вами? Человек! Эй, спирту, воды!

Княжна Софья. Оставьте меня!

Сцена XIII

12 мая.

Эпилог

В доме графа N. Много гостей; вечер; подают чай.

1 Гость. Слышали ли вы, граф, новость? Завтра свадьба в вашем приходе. Любопытны ли посмотреть?

Граф. Свадьба? А чья, например?

1 Гость. Загорскина выходит замуж за Белинского.

1 Дама. Вы знаете жениха?

2 Гость. Знаю-с.

1 Дама. Он богат?

2 Гость. Имеет состояние, следовательно, и долги!

1 Дама. Хорош собой?

2 Гость. Молодец. Только слишком занимается своим лицом.

1 Дама. Стало быть, занимается хорошим.

2 Дама. А невеста?

2 Гость. Недурна. Une figure piquante![30]30
  Пикантное лицо! (фр.)


[Закрыть]

1 Дама (к другой). Ма chère! Я слышала, она кокетка до невозможности.

2 Гость. Она не одному Адамову внуку вскружила голову.

3 Гость. Да! Бедный Арбенин! Вы знаете: он сошел с ума!

Многие. Как сошел с ума? Молодой Арбенин? Мы не слыхали!

3 Гость. Как же, от любви к Загорскиной! Мне рассказывали про жалкое состояние Арбенина. Ему все кажется, что его куда-то тащат. Он прицепляется ко всему, как будто противится неизвестной силе; плачет и смеется в одно время; зарыдает – и вдруг захохочет. Иногда он узнает окружающих, всех, кроме отца; и все его ищет, иногда начинает укорять его в каком-то убийстве.

2 Гость. Я б желал знать, откуда у помешанных берутся подобные мысли?

1 Гость. Я слыхал, что он был величайший негодяй. Удивительно, что почти всегда честные отцы имеют дурных сыновей.

1 Гость. Да, Павел Григорич человек почтенный во всех отношениях.

3 Гость (полунасмешливо). Он хотел сына своего отдать в сумасшедший дом; но ему отсоветовали; и в самом деле, пожалуй, приписали бы это к скупости!

2 Дама. И Загорскину не мучит совесть?

3 Гость. Про то знает ее духовник.

1 Гость. Неужели нельзя вылечить Арбенина? Может быть, тут есть какие-нибудь физические причины. Странно! С ума сойти от любви?

3 Гость. Если это странно вам, то я желал бы, чтоб одна из этих дам взяла на себя труд доказать вам противное!

1 Гость. Но я говорю про Арбенина, он, который часто в обществе казался так весел, так беззаботен, как будто сердце его было – мыльный пузырь!..

3 Гость. Вы, конечно, не ученик Лафатера? Впрочем, если он и показывался иногда веселым, то это была только личина. Как видно из его бумаг и поступков, он имел характер пылкий, душу беспокойную, и какая-то глубокая печаль от самого детства его терзала. Бог знает, отчего она произошла! Его сердце созрело прежде ума; он узнал дурную сторону света, когда еще не мог остеречься от его нападений, ни равнодушно переносить их. Его насмешки не дышали веселостию; в них видна была горькая досада против всего человечества! Правда, были минуты, когда он предавался всей доброте своей. Обида, малейшая, приводила его в бешенство, особливо когда трогала самолюбие. У него нашли множество тетрадей, где отпечаталось все его сердце; там стихи и проза, есть глубокие мысли и огненные чувства! Я уверен, что если б страсти не разрушили его так скоро, то он мог бы сделаться одним из лучших наших писателей. В его опытах виден гений!

2 Дама. По мне, так сумасшедшие очень счастливы: ни об чем не заботятся, не думают, не грустят, ничего не желают, не боятся.

3 Гость. А почему вы это знаете! Они только не могут помнить и пересказывать своих чувств: от этого их муки еще ужаснее. У них душа не лишается природных способностей, но органы, которые выражали ощущения души, ослабевают, приходят в расстройство от слишком сильного напряжения. В их голове всегдашний хаос; одна только полусветлая мысль неподвижна, вокруг нее вертятся все другие в совершенном беспорядке. Это происходит от мгновенного потрясения всех нерв, всего физического состава, которое, верно, нелегко для человека. Разве бледные щеки, впалые, мутные глаза – признаки счастья? Посмотрите очень близко на картину, и вы ничего не различите, краски сольются перед глазами вашими: так точно люди, которые слишком близко взглянули на жизнь, ничего более не могут в ней разобрать, а если они еще сохраняют в себе что-нибудь от сей жизни, то это одна смутная память о прошедшем. Чувство настоящего и надежда для них не существуют. Такое состояние люди называют сумасшествием – и смеются над его жертвами.

Между тем многие разошлись.

2 Гость (другому). А я зеваю!

4 Гость (тихо). К чему это ораторство? Познания свои, что ли, он хочет показать?

5 Гость (он молодой человек лет 19. Подходит к 3-му гостю.). Сделайте милость, нельзя ли вам достать мне что-нибудь из сочинений Арбенина?

3 Гость. С удовольствием, если можно будет.

Входит слуга и подает билет графу, который кончил играть.

Слуга. От Павла Григорича Арбенина! (Уходит.)

Все в изумлении.

Многие (меж собой). Что это значит?..

3 Гость. С черною каймой… приглашение на похороны.

Граф. А вот увидим! (Надевает очки и читает вслух.) «Павел Григорьевич Арбенин с душевным прискорбием извещает о кончине сына своего Владимира Павловича Арбенина, последовавшей сего мая 11-го дня пополудни, покорнейше просит пожаловать на вынос тела в собственный дом, мая 13-го дня, пополуночи в 10 часу, отпевание в приходской церкви… etc.».

3 Гость (про себя). Каково! Похороны в один день с свадьбой Загорскиной.

Некоторые. Боже мой! Какая жалость!

2 Дама. Бедный отец!

5 Гость. Бедный молодой человек! Он мог бы еще вылечиться!

3 Дама (к 3-му гостю). Не правда ли, какая жалость?

3 Гость (в сторону). Теперь жалеют! К погибшим люди справедливы! Но что в этом сожаленье? Одна слеза дружбы стоит всех восклицаний толпы! Но такая слеза едва ли упадет на могилу Арбенина; он оставил угрызения совести в сердцах, где поселить желал любовь!

Одна старуха. Вот, чай, пышные будут похороны: ведь единственный сын!

3 Гость (одному из гостей). Мне кажется, что старухи любят говорить о погребениях для того только, чтобы приучиться к мысли: «Скоро и нас потащат в тесную могилу!»

1 Гость. Забудем мертвых: Бог с ними!

3 Гость. Если все так станут думать, то горе великим людям!

1 Гость. Я надеюсь, ваш Арбенин не великий человек… он был… Странный человек! Вот и все!

3 Гость пожимает плечами и отходит прочь.

КОНЕЦ

Два брата

Действие первое

Сцена первая

Дмитрий Петрович в креслах; Юрий возле него на стуле, Александр в стороне стоит у стола и перебирает бумаги.

Дмитрий Петрович. Я думал, Юрий, что тебя совсем ко мне не отпустят. Признаюсь, умереть, не видавши тебя, было бы грустно – я стар, слаб – много жил, иногда слишком весело, иногда слишком печально… и теперь чувствую, что скоро Бог призовет меня к себе – даже нынче, когда мне объявили о твоем приезде, то старость напомнила о себе… Не знаю, как перенес я эту последнюю радость.

Юрий. Я нахожу, батюшка, что вы вовсе не так слабы, как говорите.

Дмитрий Петрович. А что мудреного?.. Александр, скажи-ка, уж не в самом ли деле я помолодел с тех пор, как он приехал.

Александр. Точно – вы никогда со мною не были так веселы, как теперь с братом.

Дмитрий Петрович. Не пеняй, брат, не пеняй – ведь я с тобой всегда, а его сколько лет не видал. (Целует его.) Ты, Юрий, точно портрет твоей покойной матери.

Александр. Да вот уж четыре года как брат не был дома… И сам он много переменился, и здесь в Москве всё, кроме нас, переменилось… Я думаю, он не узнает княгиню Веру.

Юрий. Какая княгиня?..

Дмитрий Петрович. Разве не знаешь!.. Веринька Загорскина вышла за князя Лиговского! Твоя прежняя московская страсть.

Юрий. А! так она вышла замуж, и за князя?

Дмитрий Петрович. Как же, три тысячи душ и человек пречестный, предобрый, они у нас нанимают бельэтаж, и сегодня я их звал обедать.

Юрий. Князь! И три тысячи душ! А есть ли у него своя в придачу?

Дмитрий Петрович. Он человек пречестный и жену обожает, старается ей угодить во всем, только пожелай она чего, на другой день явится у ней на столе… Все ее родные говорят, что она счастлива как нельзя более.

Александр. Батюшка, что прикажете делать с этими бумагами?

Дмитрий Петрович. После – до бумаг ли мне теперь.

Юрий. Признаюсь… я думал прежде, что сердце ее не продажно… теперь вижу, что оно стоило несколько сот тысяч дохода.

Дмитрий Петрович. Ох, вы, молодые люди! А ведь сам чувствуешь, что она поступила бы безрассудно, если б надеялась на ребяческую твою склонность.

Юрий. А! она сделалась рассудительна.

Александр (в некотором волнении). Батюшка! Поверенный ждет… нужно.

Дмитрий Петрович. А теперь, когда она вышла замуж… твое самолюбие тронуто, тебе досадно, что она счастлива, – это дурно.

Юрий. Она не может быть счастлива.

Александр (прерывая). Батюшка… позвольте… очень нужное дело; (в сторону) неужели этот разговор никогда не кончится!

Дмитрий Петрович. Я сказал тебе, что после… ты вечно с делами, ведь видишь, что я говорю серьезно. Нет, Юрий, это нехорошо… впрочем, ты сам увидишь, как она любит мужа.

Юрий. Не может быть.

Дмитрий Петрович. Все ее родные говорят, и она сама.

Юрий. А я говорю вам, батюшка, что я понаслышке уж имею понятие о том, что такое князь… Она любить его не может.

Александр. Она его любит – страстно.

Дмитрий Петрович. Ну, братец, ты об этом судить не можешь. (Юрию.) Он так холоден, так рассудителен, что, право, я часто желал бы лучше, чтоб он был вспыльчив и ветрен… Вот уж можно держать пари, что никогда не влюбится… и не наделает глупостей.

Александр. Я осторожен, батюшка, берегу других и себя.

Дмитрий Петрович. У него всегда готово оправдание – а тебе, Юрий, я должен дать совет и прошу тебя иметь на этот раз хоть ко мне полную доверенность. Я стар, опытен и понимаю молодость. Я с целию завел этот разговор, выслушай: она теперь счастлива, я в этом уверен, но она молода, она тебя любила прежде, и, во всяком случае, ваша встреча произведет в ней некоторое волнение; если ты не покажешь никакого желания возвратиться к прежнему, если ты будешь обращаться с нею, как с женщиной, которую бы ты встретил два раза на бале… то, поверь, в скором времени вы оба привыкнете к мысли, что между вами не должно уже быть ничего общего; но слушай, Юрий, я прошу тебя, не покушайся никогда разрушить их супружеское счастие: это удовольствие низкое, оно отзывается чем-то похожим на зависть… Большая слава обольстить бедную слабую женщину! Обещай мне вести себя благоразумно.

Юрий. Я обещаю не делать первого шага.

Дмитрий Петрович. Юрий!

Юрий. Я не обещаю никогда больше, нежели могу исполнить.

Дмитрий Петрович. Я прошу тебя!.. ты знаешь, как я дружен с ее семейством.

Слуга (входит). Князь Лиговский с княгинею.

Александр (в сторону). Решительная минута.

Юрий. Батюшка, вы будете мною довольны.

Входят княгиня и князь. Княгиня и Юрий медленно раскланялись, наблюдая друг друга.

Князь. Дмитрий Петрович! Честь имею вас поздравить с приездом Юрия Дмитрича – я думаю, вы очень рады.

Дмитрий Петрович. Благодарю вас, князь, от всей души… когда вы будете отцом, тогда и сами вполне меня поймете.

Князь (с улыбкою). Я надеюсь, что это будет скоро.

Вера отворачивается, потом.

Вера. Monsieur Радин! Рекомендую вам моего мужа – прошу его полюбить.

Юрий. Я буду стараться, княгиня.

Князь. А я надеюсь, что мы сойдемся; я, как говорят военные, в полном смысле добрый малый.

Юрий. Увидав вас, князь, я это тотчас угадал. (В сторону.) Ее хладнокровие меня бесит.

Дмитрий Петрович. Княгиня, милости просим, князь.

Садятся.

Вера. Как вы находите, monsieur Радин, я постарела?

Юрий. В счастии не стареются, княгиня, – вы не постарели нисколько, хотя переменились.

Дмитрий Петрович. Довольны ль вы, князь, вашей квартирой?

Князь. Очень, прекрасные комнаты, только довольно странное расположение, столько дверей, закоулков и лестниц в задней половине, что я в первый день чуть не заплутался… Я, вы знаете, только вчера переехал и теперь все занимаюсь уборкой комнат.

Вера. Ах, вообразите, как мой Пьер мил!.. Сегодня я просыпаюсь и вдруг вижу у себя на туалете целую модную лавку… что ж вышло: это все он мне подарил на новоселье.

Юрий. Княгиня! Это показывает, как дорого князь ценит вашу любовь.

Князь. О, помилуйте! Мне так приятно ее тешить… за каждую ее ласку я готов дать десять тысяч.

Александр (в сторону). За такую ласку я уж отдал спокойствие – теперь отдам жизнь.

Князь. Что вы так задумчивы, Александр Дмитриевич, – вчера у нас вы были гораздо веселее.

Вера. Он всегда печален, когда другие веселы.

Александр. Если вам угодно, я буду весел…

Вера. Пожалуста, это любопытно посмотреть.

Александр. Что ж, извольте: не рассказать ли, как толстая жена откупщика потеряла башмак в Собрании, это очень смешно, но вы так добры, что вам будет жалко. Рассказать, как князь Иван битых три часа толковал мне об устройстве новой водяной мельницы и сам махал руками наподобие ветряной; вы сами видели эту картину и не смеялись; повторить, что рассказывает он про своего дядю, как тот на двадцатом году от роду получил пощечину, семьдесят два года все искал своего неприятеля, на девяносто втором нашел, замахнулся… и от натуги умер – это смешно, только когда он сам рассказывает; наконец, говорить мне свои глупости – вы к ним уж слишком привыкли, и они мне самому надоели больше, чем кому-нибудь.

Вера. Вы сегодня расположены к злости.

Александр. Право! Ну так оправдаю вашу догадку и расскажу, как наша соседка плакала, когда дочь отказала жениху с миллионом, потому что он только раз в неделю бреет бороду.

Юрий. Вот уж это было бы вовсе не смешно – и я бы на ее месте слег в постелю… миллион, да тут не нужно ни лица, ни ума, ни души, ни имени – господин миллион – тут все.

Дмитрий Петрович. Полно, Юрий, это слишком по-петербургски.

Юрий. Батюшка! Везде так думают – и в Петербурге так говорят, но поверьте мне, женщина, отказавшая миллиону, поздно или рано раскается, и горько раскается. Сколько прелестей в миллионе! Наряды, подарки, вся утонченность роскоши, извинение всех слабостей, недостатков, уважение, любовь, дружба… вы скажете: это будет все один обман; но и без того мы вечно обмануты, так лучше быть обмануту с миллионом.

Дмитрий Петрович. Я не полагаю, чтоб многие так думали.

Юрий. Я знаю людей, которые поступают по этим правилам.

Вера (в сторону). Он меня мучит. (Громко.) Пьер, ты хотел показать Дмитрию Петровичу, как убраны наши комнаты, и об чем-то с ним переговорить.

Князь. Ах, точно – я имею до вас маленькую просьбу – насчет условия.

Дмитрий Петрович. К вашим услугам, князь.

Уходят. Александр приближается к Вере и Юрий, с минуту молчание.

Юрий (насмешливо). Да, княгиня, миллион вещь ужасная. (Уходит.)

Она погружена в задумчивость.

Александр (берет ее за руку). Вера – твой муж… все ушли, мы одни, вот уж сутки, как я жду этой минуты, я видел по твоему лицу, что ты хочешь мне что-то сказать – о, я читаю в глазах твоих, Вера,

Она отворачивается.

Ты отворачиваешься; конечно у тебя на душе какая-нибудь новая, мучительная тайна, – скорей, скорей, влей ее в мою душу… Там много ей подобных, и она с ними уживется. Какое-нибудь сомнение? Что ж? ты знаешь, как искусно я умею разрешать все сомнения.

Вера. О! я помню.

Александр. Ты помнишь, сколько мне стоило труда уничтожить твой единственный предрассудок, и как потом ты мне была благодарна – потому что я люблю тебя, Вера, люблю больше, <чем> ты можешь вообразить, люблю как человек, который в первый раз любим и счастлив.

Вера. Да, я слишком все это хорошо помню.

Александр. Что это? Упрек! Раскаянье?.. и отчего же именно теперь, после двух лет!.. о! я не хочу угадывать, нет, это минута неудовольствия, ты чем-нибудь огорчена… и, зная, как я тебя люблю, ты изливаешь на меня свою досаду… хорошо, Вера, хорошо, продолжай – это тебя успокоит – я с радостью перенесу твои упреки, лишь бы они были доказательством твоей любви.

Вера (оборачивается). Я имею до вас одну просьбу!..

Александр (отступает шаг назад). Просьбу? Вы?.. а! это уж еще что-то новое… это холодное вы, после стольких клятв и уверений, после стольких доказательств искренней нежности… похоже на проклятие. Посмотрим, сударыня… прикажите… вы знаете, что моя жизнь принадлежит вам, зачем же тут слово: просьба? Нет жертвы, которой бы я не принес вашей минутной прихоти.

Вера. О, я не требую никакой жертвы!..

Александр. Тем хуже, Вера, – большою жертвой я бы мог доказать тебе свою любовь…

Вера (в сторону). Любовь – это несносно.

Александр. Вижу, я начинаю докучать тебе – не мудрено. Я глупец! Зачем не употреблял я хитрости, чтоб удержать твое сердце, когда хитростью приобрел его!.. но что делать? Я желал хоть один раз попробовать любви искренней, открытой…

Молчание.

Говорите, что вам угодно.

Вера. Я хотела вас просить, чтоб вы – сказали вашему брату!

Александр. Брату?

Вера (скоро). Да, скажите ему, что он меня чрезвычайно обидел, намекая на богатство мужа моего, – вы сами знаете, оттого ли я за него вышла… это было безумие, ошибка… скажите ему, просите его, чтоб он, ради прежней нашей дружбы, не огорчал меня более… если это для вас не жертва, то прошу вас сказать ему…

Молчание.

Александр. Хорошо, Вера, я скажу… но это, вопреки тебе, будет служить доказательством моей нежности более всего на свете.

Вера (протягивая руку). О мой друг, как я тебе благодарна.

Александр. Нет, ради бога, лучше не благодари. (Уходит, в сторону.) Конечно, я ничего ему не скажу!..

Вера (одна). С нынешнего дня я чувствую, что я погибла!.. я не владею собою, какой-то злой дух располагает моими поступками, моими словами.

Князь (высунувшись из двери). Веринька, Веринька! Venez ici[31]31
  иди сюда (фр.).


[Закрыть] – посмотри, какой чудесный трельяж у Дмитрия Петровича – завтра же куплю тебе такой же точно.

Вера (как бы проснувшись, встает). О боже! И всю жизнь слышать этот голос!..

КОНЕЦ 1 АКТА