Текст книги "Спроси свою совесть. Политический детектив"

Солнце неуклонно двигалось к закату. Друзьям срочно нужно было подыскать надёжное место для своего скрытого лагеря.

– В этом деле очень важна роза постоянных ветров. Не будешь же сидеть на голодном пайке без горячей пищи, в конце концов! Костёр замаскировать можно, а куда дым денешь? Ветер, чего доброго, потянет на пилораму, и бригада сразу «учухает» по дыму, что рядом гости. Того и гляди – разведку вышлет! «А там неизвестно чем может всё окончиться!» – объяснял Сергею Золотов.

По компасу Дмитрий определил, что они с Сергеем назодятся южнее пилорамы. Это было им на руку, так как роза ветров в их регионе была, в основном, с Запада, а ветер в тайге за день меняет направление очень редко.

Друзья отошли более чем на километр от пилорамы и разбили лагерь на возвышенности в небольшом пихтовом распадке. Отсюда был неплохой обзор видневшейся вдалеке поймы реки Терсь. Скрытно к ним подойти неопытному человеку было крайне затруднительно. За палаткой неподалёку возвышалась высоченная горная круча с непроходимым тальником. Это служило лагерю естественной преградой с южной стороны. Костёр решили разводить в небольшой выемке, примыкавшей к распадку. Там была галечная отмель ручья, и не было поблизости деревьев. Иначе по неосторожности можно выпустить такого «красного петуха», что потом хлопот не оберёшься. Ведь пожар в летней тайге – дело страшное: сожрёт всё и всех! Выскочить не успеешь! Кроме того, место костра хорошо продувалось, и дым рассеивался на низкой высоте. Дмитрий предусмотрительно захватил с собой маскировочную войсковую сеть, которую они с Сергеем натянули поверх лагеря. Получилось отлично. Даже с расстояния пятидесяти шагов не было заметно брезента палатки.

Итак, с устройством и маскировкой «боевого расположения оперативной группировки войск» всё было улажено. Оставалось наметить план действий, венцом которого являлась целевая вербовка Каштанова. С его помощью операм, кровь из носу, было необходимо добыть хоть какую-нибудь информацию о драге и месте её нахожения. Поужинав, Золотов и Чистяков при свете походного фонаря разложили в палатке снимки из агентурного сообщения «Стелы». Фотографии всех членов бригады были приготовлены заранее. Это намного облегчало задачу. Но как «выдернуть» из бригады для разговора Каштанова и при этом остаться незамеченным? Задача была трудновыполнимой. Позвать голосом – безумие, засекут сразу. Записку тоже не передашь: кто ж пойдёт почтальоном – не медведь же! Да и не было уверенности в том, что лагерь у пилорамы никем из этих отморозков не охранялся. Решили так: утром, подобравшись как можно ближе к пилораме, пролежать один день в скрытом наблюдении и изучить полностью распорядок дня рабочих. А заодно и понаблюдать за поведением каждого. Возможно, можно будет засечь места, куда они отлучаются и определить, чем каждый из них занимается. Ну, а уж там – там видно будет, что предпринять! Утро вечера мудренее. Сергей поставил будильник своих наручных «Casio» на 6.00 утра, и друзья улеглись спать.

Утро выдалось просто сказочное. Небо словно выстирали, на нём не было видно ни одного облачка. Правда, прохлада сибирской утренней тайги зябко пробежала мурашками по телу проснувшихся. Наскоро позавтракав сухим пайком, Золотов и Чистяков хотели поскорей выйти на точку наблюдения. Однако, как говорят: «спешка нужна лишь при ловле блох, и при…» – что-то там ещё, кажется, говорилось и о чужих жёнах…

Вытащив из рюкзаков два новеньких диверсионных костюма «Леший»4343
  «Леший» – маскировочный костюм диверсанта похожий на сказочного персонажа.


[Закрыть], друзья немедленно в них облачились. Эти камуфляжи для охоты Дмитрию подарил его друг Вадим Сухих – офицер войсковой разведки, воевавший в Чечне. Они как нельзя кстати пригодились оперативникам, потому как заметить облачённых в них людей, да ещё в «зелёнке»4444
  «Зелёнка» – на сленге разведчиков, лесной массив в летнее вРемя года.


[Закрыть], даже с трёх метров, очень трудно – так костюмы сливаются с лесным фоном. Это тебе не что-нибудь, это разрабатывал целый НИИ маскировки Минобороны РФ! А там, как и во всём ВПК, работают умные и светлые головы.

Намазав лица маскировочным гримом «Туман», друзья выдвинулись на исходные позиции. Прислушиваясь к каждому шороху и осторожно ступая, оперативники приблизились к лагерю бригады на расстояние около шестидесяти метров. Место для наблюдения выбрали удачно – в ельнике, на скале, нависшей над лагеРем. Там было ровное усыпанное сухими еловыми иголками место, вдалеке от муравьиных куч и осиных гнёзд. На самой кромке обрыва стелились небольшие заросли тальника. Но самое главное, место располагалось со стороны солнца, что, разумеется, существенно повышало шансы остаться незамеченным.

Рабочие в лагере ещё спали, и лишь мелодичный пересвист рябчиков нарушал покой раннего утра. Только сейчас Золотов заметил стоявший невдалеке от пилорамы трактор-тягач для вывоза леса с деляны. Дмитрий жестом указал на него Чистякову. Тот согласно кивнул головой. Ждать друзьям пришлось недолго. Уже через минуты двадцать после того, как они заняли наблюдательный пост, из палатки вышел толстый, как хряк, весь в татуировочной «синеве» человек. Дмитрий и Сергей разглядели в бинокль неизвестного и, мгновенно переворошив имеющиеся фотографии, тут же определили – это был Хайбулин Зефар Мустафьевич, 1960 года рождения, по кличке «Бай».

Хайбулин вышел из палатки, истомно потянулся и, издав своим толстым задом громкий «выстрел», спешно затрусил по тропинке к сортиру. Чистякова всего судорожно колотило от смеха. Он резко ткнулся лицом в рукав своего камуфляжа и закусил до крови руку, чтоб не заржать на весь лес. Дмитрий пхнул его в бок локтём и приставил к носу кулак. Мол, даже и не думай, убью на месте! Хотя и сам он он с трудом сдерживал позывы к истерическому смеху. Как и предполагали оперативники, «Бай» был у бригады за повара, потому как наскоро умывшись в речке, он стал деловито, по-хозяйски, суетиться возле печи и сковородок. ГРемя кастрюлями и тихо матерясь, Хайбулин спешно принялся готовить завтрак на бригаду, постоянно мурлыча себе под нос татарские мотивы. Через час из огромного котелка в воздух поднялся аромат варёной картошки со свиной тушёнкой. Недолго думая, повар подошёл к куску рельса, привязанному проволокой к сосновой ветке, и отрезком арматурины три раза врезал с оттяжкой по железному «гонгу». Ветер моментально подхватил и разнёс пронзительный стальной звук, от которого раскатистое эхо ещё долго моталось по заповедным уголкам речной поймы. Переполошённые сороки и дятлы, взволнованно застрекотав, понеслись прочь от недобрых и шумных соседей. Оперативники услышали, как в палатке закопошились, а затем, как по команде, один за другим, высыпали на берег с полотенцами люди. Дмитрий и Сергей судорожно стали разглядывать в бинокли незнакомцев. Через пять минут они уже знали всех в лицо и по именам. По перечисленным в сообщении «Стелы» людям, из бригады прошли почти все:

1. Юрьев Игорь Васильевич 1957 года рождения, кличка «Волына».

2. Масленников Виктор Павлович 1964 года рождения, кличка «Маслёнок».

3. Байзых Анатолий Гареевич 1962 года рождения, кличка «Хохол».

4. Хайбулин Зефар Мустафьевич 1960 года рождения, кличка «Бай».

5. Кононов Юрий Борисович 1954 года рождения, кличка «Рысак».

6. Каштанов Эдуард Николаевич 1945 года рождения, кличка «Профессор».

Но не было только одного фигуранта по фамилии Юнц Александр Вильгельмович, 1951 года рождения, по кличке «Туз». Кстати, в воровской иерархии Юнц являлся воровским авторитетом. Возможно, он находился в палатке, но за весь день наблюдения оперативники так его и не увидели. Пока это было не столь уж важно, но вопрос по нему оставался. Шумно позавтракав, бригада, с хохотом и отборным матом, взвалила на плечи мотопилы и, оседлав тягач, скоро скрылась за поворотом реки в направлении своей деляны. Минут через пятнадцать в километре вверх по реке стал раздаваться еле слышный противный визг заработавших мотопил. В лагере, кроме Хайбулина остались Каштанов и Кононов. Проверив пилораму, они запустили дизельную электростанцию и принялись за распил на доски бревен, внушительная куча которых была складирована рядом с узкоколейкой.

– Если они работают только на распиле, это здорово! – шепнул Дмитрий Сергею. – Тогда Каштанова попытаемся «выдернуть»! Только, вот как? – Золотов озадаченно матюгнулся.

– Слушай, Дмитрий, у меня есть идея! – от радости Чистяков чуть было не сорвался с шёпота на голос.

– Да тихо, ты, дурила картонная, засекут же! – Дмитрий даже побагровел от возмущения. – Ну! Сливай свою идею, я «локатор» уже приготовил! – пошутил Золотов, приставив ладонь к уху.

– Значит так, Демьян, всё гениальное просто! Нужен лук! – выпалил Чистяков. Золотов, немного отодвинувшись от Чистякова, внимательно посмотрел ему в глаза.

– Какой ещё лук?! Ты чё, боец, с ума сбежал? – до Дмитрия не доходило ровным счётом ничего. Он продолжал смотреть на Сергея с опаской и недоумением.

– Обыкновенный, самодельный со стрелами! – Чистяков отчаянно пытался разглядеть во взгляде командира хоть мизерную толику понимания. И это ему удалось. Глаза Дмитрия, сначала моргнули, посмотрели в землю, а затем уставились на Сергея, что сопровождалось расплывающейся на лице улыбой.

– Так! Стоп! – оживился Золотов. – Ты хочешь сказать, что, если голосом позвать Каштанова нельзя, вручить записку из рук у руки – и подавно… так можно выстрелить из лука стрелой с привязанной к нему запиской?! Ну-у, ты, Серьга, и башка-а! – потрепал он за капюшон камуфляжа Чистякова. – Недаром дед тебя мне нахваливал в ресторане! Ничего не скажешь – талант! Значит так, дружище, сидим и смотрим ещё, часа два. Затем – сваливаем!

К вечеру «почтовое орудие» было готово. И не просто готово, а сделано с любовью и чувством дела. «Государственные испытания», устроенные тут же, возле палатки, прошли на «ура». Оперативники быстро определили условное место встречи с Каштановым у реки, в трёхстах метрах вниз по течению.

Утром они снова заняли свои места на наблюдательных точках и стали ждать, когда бригада отправится на деляну. В этот день им просто повезло. На распилке остался один Каштанов. Кононов уехал с бригадой. Хайбулин, как и положено повару, возился с тарелками и котлом на камбузе. Дмитрий и Сергей очень осторожно спустились с горы и подобрались совсем близко к пилораме. Хайбулин в это вРемя копошился на берегу и мыл посуду, находясь вдалеке. Золотов знаком показал Чистякову, чтоб внимательно наблюдал за обстановкой. А сам осторожно прицелился и выпустил стрелу в сарай пилорамы. Дребезжа, стрела вонзилась в деревянную стену сарая в метре от оцепеневшего от страха и неожиданности Каштанова. С белым, как бумага, лицом он медленно оглянулся на кромку леса. Разумеется, заметить Золотова ему не удалось. Да где там! Разглядеть в таком камуфляже разведчика в «зелёнке» – дело безнадёжное! Трясущимися пальцами он выдернул стрелу из доски и снял с неё намотанный листок бумаги. Озираясь по сторонам, Каштанов прочёл в записке следующее:

Эдуард Николаевич, пожалуйста, не пугайтесь!

Мы – ваши друзья. У нас есть очень важная для вас информация от

вашей родной сестры Ваниной Анжелы. Но, кроме этого, нам очень нужна ваша

помощь! Убедительно просим по прочтении записку уничтожить.

Завтра в это же вРемя ждём вас возле большого переката у поваленного

кедра. Это метров четыреста вниз по течению.

Обо всём этом никому не слова в целях вашей же безопасности

и безопасности вашей сестры. Мы много вРемени у вас не займём.

Когда Каштанов увидел в записке фамилию своей сестры, у него от волнения затряслась челюсть. Он беспомощно опустился на траву и, обхватив руками голову, беззвучно зарыдал. Золотов удивлённо переглянулся в бинокль с Чистяковым. В ответ тот только пожал плечами.

Каштанов скоро пришёл в себя, поднялся и сразу сжёг записку. Чистяков показал Золотову большой палец: «Класс! Он принял наше предложение!»

Эдуард Каштанов не спал всю ночь. Резкая смена настроения Эдуарда, не ускользнула от Хайбулина. Перед сном он подошёл к Эдуарду и поинтересовался:

– Щтё с табой, Профессерь, ты как будта захворал щьтё ли? – спросил Зефар своего бригаира. Из всей бригады Каштанов уважал Хайбулина больше всех. В этом розовом толстяке проглядывалась хоть какая-то, но капля человечности. С ним иногда можно было поговорить за жизнь. И хоть срок на зоне он отмотал приличный – девять лет, однако тюРемная жизнь не вытравила из него человеческую душу. Это существенно отличало его от остальных отморозков, работавших в бригаде.

– Да нет, Зефар, это я так, мать свою вспомнил. Трудно ей с нами было… – на ходу сочинил Каштанов. – А вообще, Зефар, будь другом, дай выпить! – шёпотом попросил он повара. У Хайбулина в заначке было два литра спирта, о которых не знал никто из бригады, и которые он хранил для себя как зеницу око. Зефар по случаю купил его у шорца-охотника, проплывавшего мимо лагеря на лодке прошлым месяцем. Эдуард поблагодарил Хайбулина за «оторванных от сердца» полстакана спирта, залпом «замахнул» его и отправился спать. А вернее – коротать бессонную ночь, ломая голову над тем, что произошло днём. Он получил весточку о родной сестре, с которой не виделся больше семи лет.

В назначенный час Золотов залёг в высокую траву в метрах пяти от поваленного кедра, частично лежавшего в рчной воде, и стал дожидаться Эдуарда. С Сергеем они договорились так, что Чистяков займёт точку наблюдения в ста метрах от Золотова вверх по берегу реки на случай слежки за Каштановым. Если таковая обнаружится, то он бросит в воду свежесрезанную ветку берёзы, которая непРеменно должна будет проплыть мимо Золотова, и это будет знак того, что выходить на связь с Каштановым нельзя. Значит, есть опасность «спалиться» самому и спалить человека. А для Каштанова это означает верную смерть.

Эдуард Каштанов дождался, когда бригада покинет расположение лагеря. Тогда он сказал Хайбулину, что пойдёт на большой перекат половить для камбуза хариусов, и стал неторопливо спускаться вниз по берегу к месту намеченной встречи. Разумеется, для отвода глаз он захватил с собой удочку. Зефар был настолько занят кухней, что даже не посмотрел в его сторону. Каштанов проследовал мимо наблюдавшего за ним из своего укрытия Чистакова. Сергей убедился, что следом за Каштановым никто не вышел, снялся с места и осторожно, лесом, быстрым шагом двинулся туда, где находился Дмитрий.

Каштанов приблизился к поваленному кедру. Остановившись, он посмотрел на часы и стал огладываться по сторонам. Больше всего в самой встрече его пугала неизвестность. Каштанов был далёк от мысли, что кто-то из бригады хотел его просто разыграть. «Не похоже на шутку, – думал он. – Это глухая тайга, тут так не шутят!» Шум речного переката его немного отвлекал и успокаивал. Он сел на ствол дерева и стал терпеливо ждать. Дмитрий же ещё минут пять смотрел на течение реки: «Нет ли знака от Чистякова о слежке за Эдуардом? Кажется, нет! – удовлетворённо отметил он. – Тогда начнём!».

Каштанов сидел в пяти-семи метрах от него спиной к нему. Вдруг Эдуард услышал за собой приглушённый свист. Он оглянулся. Кроме зарослёй прибрежной травы да двух толстенных елей он ничего не заметил.

– Кто тут? – испуганно спросил он.

Вдруг от ствола отделилось какое-то человекообразное существо, всё заросшее травой и мхом. Каштанову стало не по себе. Он весь напрягся и приготовился к худшему.

– Эдуард Николаевич, подойдите сюда, пожалуйста! – вежливым голосом попросило «существо».

Преодолев первоначальную робость, Каштанов шагнул навстречу человеку в диковинном камуфляже. Только с трёх шагов он смог разглядеть, что лицо человека, позвавшего его, замаскировано гримом. Хотя вид у незнакомца был жутковатый, но на фоне тёмно-зелёного грима белые его зубы его свидетельствовали о доброжелательной улыбке.

– Здравствуйте, Каштанов, давайте знакомиться! – предложил Золотов. – Вот моё удостоверение! – и он протянул Эдуарду красную корочку. Каштанов увидел должность, звание и имя владельца. У него отлегло на душе. Он вернул удостоверение хозяину и тут же дрожащим от волнения голосом спросил:

– Вы, Дмитрий Савельевич, говорили о моей сестре – Анжелике. Что с ней?..

– Прошу вас, Эдуард Николаевич, только спокойно! Вы почерк сестры хорошо знаете?

– Конечно! А почему вы… – не успел он договорить, как Дмитрий резко протянул ему вчетверо сложенный лист бумаги.

– Вот, прочтите, она вам написала. Извините, что не оригинал, это фотокопия с факса, – предупредил Золотов.

Каштанов взял листок бумаги и прочёл строчки, выведенные знакомой, родной рукой.

Эдька, родной мой, здравствуй! Когда я узнала от сибиряков из уголовного

розыска что ты жив и здоров, я проплакала от радости целую ночь! Мы же тебя

ищем! Думали не живой! Хоть могилу хотели найти!

В геленджикской милиции на тебя розыскное дело завели. Эдька, мама

наша ещё жива и здорова! Мы хотим тебя живого увидеть. Брось, родной, и забудь

об этой гадине и её гадком хахале! Их уже Господь наказал! Приедешь – расскажу.

Эдька, ты, пожалуйста, не дури, а приезжай домой! Я теперь состоятельная дама, у

меня есть деньги и свой бизнес! Я тебе помогу встать на ноги! Хочешь препода-

вать – преподавай! Хочешь заняться бизнесом со мной – буду только рада! Вдвоём

легче! Только не исчезай! Кроме тебя и твоей дочери Маринки у нас с мамой

никого больше нет! Да, да! Маринка твоя родная дочь от Валюшки! Ей уже 10 лет!

Она знает кто её папа! Валюша мне рассказала всё! Какое счастье, что я теперь

тётя и у меня есть племянница! Эдька, я дала слово сибирякам, что пока они

не позволят мне тебя забрать, ты о своём существовании никому не скажешь.

Помоги им в том, о чём они тебя попросят. Они дали мне слово, что это не опасно для

тебя. Я им верю. А потом я прилечу и заберу тебя домой! Целую тебя крепко!

Твоя сестрёнка Анжела.

Выронив листок бумаги из рук, Каштанов рухнул на траву и завыл белугой, колотя кулаками землю. Через несколько секунд подбежал Чистяков. Увидев бьющегося в истерике Каштанова, он вопросительно взглянул на Дмитрия. Золотов показал знаком, мол, давай отойдём и подождём! Видишь, что письмо сделало с мужиком! Оперативники из вежливости отошли и, усевшись на траву, стали ждать, когда Каштанов успокоится.

– Дмитрий Савельевич!.. – через некоторое вРемя позвал Каштанов. – Спасибо вам за всё… Никогда не забуду, век воли не видать… Говорите, что вас интересует…

– А вы уверены, что вы в порядке? – осторожно переспросил Золотов.

– Абсолютно. Я ваш должник, Дмитрий Савельевич. И очень серьёзный должник. Чем я могу помочь вам?

– Только информацией, – ответил Дмитрий. Каштанов заметил подошедшего к ним Сергея. Лишних вопросов не задавал. И так было ясно – что молодой паренёк вместе с Дмитрием.

– Если знаю, о том, что именно вас интересует, расскажу всё! – сказал Каштанов.

– В таком случае, Эдуард Николаевич, вам что-нибудь известно о какой-то драге, что находится где-то тут неподалёку? – Золотов испытующе посмотрел на Каштанова. Профессор закивал головой и изобразил на лице вымученную улыбку.

– А-а, вот оно что! – продолжая кивать головой, с каким-тодаже удовлетворением произнёс Эдуард. – Значит, всё-таки моя «малява» на Павлова действие возымела!

Дмитрий и Сергей серьёзно и многозначительно переглянулись. Каштанов продолжал:

– Долго же Тимофеич раскачивался, уж полгода назад как я ему об этом сообщил…

После этих слов у Золотова сердце заколотилось от волнения. «Вот он, миг оперской удачи! Миг наивысшего удовлетворения оперативника результатом своей агентурной работы! Даже в русском языке не найдётся столько слов, чтобы выразить это чувство! Просто его надо пережить! К этому всегда должен стРемиться уважающий себя и любящий своё дело опер! Информация – её количество и качество – хлеб оперативного работника, это его лицо и авторитет на службе. И как тут не вспомнить известеый постулат: «Владеющий информацией – владеет миром!» Всё это верно, но в нашей работе можно выразиться намного проще и конкретнее: «Оперативник, владеющий качественной информацией – гроза бандитов и настоящий защитник Отечества!»

Удобно расположившись на мягком мхе, Каштанов, в тончайших деталях рассказал Золотову и Чистякову о том, как около полгода назад он узнал о драге. Однажды бригада уехала на отдых в город, а он с Хайбулиным остался в лагере сторожить пилораму. Неожиданно на пилораму нагрянул сам Вольман и его дружок Владимир Шелепов. Эти двое напились до «поросячьего визга» и в итоге у них развязались языки. В пьяном угаре они до хрипоты в голосе жарко спорили о процентах, «отстёгиваемых Москве» от добычи. Болтали о том, как Вольману с Розенханом трудно было найти вертолет, чтобы забросить оборудование на точку…

Дмитрий едва успевал строчить в блокноте. Однако в рассказе Каштанова не было одной важной детали – более или менее точного расположения драги.

– Эдуард Николаевич, – нехотя прервал его Дмитрий, – а Вольман ничего не трёкнул о месте расположения драги?

– То-то и оно, Дмитрий Савельевич, что ничего! Когда речь заходила об этом самом, этому засранцу как будто чем-то рот затыквли! Единственно, он «шлёпанул», что шурф находится в верховьях Воскресенки – это первое. Второе, что от берега рабочим пришлось копать канал метров сорок, чтоб положить в него трубу слива. Больше не было сказано ничего. Потом они все обрыгались, как свиньи, и уснули прямо на полу кухни. Мы этих тварей с Хайбулиным на своих горбах пёрли до нар, чуть пупы не надорвали! Тяжёлые оба, боровы!

– Эдуард Николаевич, а Хайбулин тоже всё слышал?

– Да что вы, он, как и они, был «на вертеле»! Но, правда, немного потрезвее, так как жрать им готовил и подавал. А затем и сам завалился. Утром не помнил ничего. Даже как мы их в палатку тащили. Я-то пью мало, у меня желудок не очень…

Золотов ещё записывал что-то в свой маленький блокнот, когда Сергей спросил Каштанова:

– А Вольман говорил, сколько человек работает на драге?

– Ох! – спохватился профессор. – Точно! Совсем забыл, извините! Он трёкнул, что на драге трое. Двое «рабов» – рабочих, значит, и один в охране. Кажется, называл его Лёхой Шарковым.

«Хм, какое знакомое имя, – подумал Золотов».

– Кажется, всё! – закончил Каштанов. – Ну, я после этого, будучи в Ольховом Плёсе, Павлову записку-то и кинул в окошко. До-олго резину тянул, ч-чёрт! Я уж думал, что забыл! Но, нет…

– А почему вы решили сообщить об этом в милицию? – осторожно спросил его Золотов.

– Не сообщил бы никогда, верите? Да однажды Павлов помог мне, когда я с голоду пух и бродяжничал, после того как откинулся4545
  Откинулся (жарг.) – освободился из ИТК


[Закрыть]. Меня в Ольховое Плёсо занесло как-то, там меня и остановил Павлов. Посмотрел документы, спросил, что надо. Я попросил у него работу лесника или егеря, чтоб людей меньше видеть. Он мне ответил, что вакансий нет, но вот, есть одна бригада далеко в тайге, которая валит лес. Попробуй, мол, туда. Ну, и когда Вольман проезжал на лодке мимо Ольхового, то он меня и направил к нему. Я-то совсем плох был. Вольман меня взял, привёз в бригаду. Дня три я отлёживался и отъедался, а затем всё – хочешь жить, работай. Кормёжка хорошая, да и деньги кой-какие платят. А мне больше не надо. Вот я Павлову и помог с этим делом. Да и обидно как-то, я пять лет корпел над своей докторской диссертацией. Она мне кровью и потом досталась. Если бы не суки Горбачёв с Ельциным кутепалым, то работал бы на своей кафедре и жил безбедно! Эти два урода погубили всё! Они сделали меня нищим! Теперь вот ворюги, смотри-ка, господами сделались, обирают страну и живут как сыр в масле…

Слушая Каштанова, Золотов в душе подписался бы под каждым словом этого несчастного человека. Наверное, нет ни одной страны мира, где бы доктора физико-математических наук побирались по белу свету как нищие бродяги. А в нашей Росии – возможно всё!

– Вы ему не написали, от кого записка? – спросил Дмитрий.

– Да куда там! Я же не идиот! Написал печатными буквами и левой рукой. Тут за это дело отрезанную башку во Владивостоке найдут на рейде морском! Павлов хоть и мужик честный, но кто знает, что у него в голове….

– Ну, да, конечно! – согласился Дмитрий. – И последнее, а где у вас Юнц?

Тут Каштанов в нерешительности почесал затылок:

– Медведь задрал, два месяца назад, – наконец, ответил Эдуард. – Пошёл, значит, на рыбалку и не вернулся. Через неделю мы нашли его обглоданную ногу и голову. Похоронили всё что нашли, и дело с концом. Родственников-то у него никого…

Дмитрий больше не стал ни о чём расспрашивать. И так было всё яснее ясного – законы тайги ещё никто не отменял.

Поговорили ещё минут десять. Затем Дмитрий достал карту и нашёл урочище Воскресенка. «По карте, почитай, километров шестьдесят пять выходит, если по прямой. Не близко!» – подумал Золотов.

– Давайте, Эдуард Николаевич, решим так, – предложил Дмитрий: – эта наша с вами встреча первая и, возможно, последняя. Сейчас я напишу записку Павлову, он человек наш – надёжный, так что не переживайте. Он свою очередь позвонит к нам в отдел моему оперу Строеву. Кстати, это он разыскал вашу сестру. Ну, уж, а Строев сообщит в Геленджик, чтоб Анжела за вами вылетала. Идёт?

У Каштанова опять навернулись слёзы.

– Идёт… – еле выдавил он из себя, душимый подкатившим к горлу комком.

– Ну, и ладненько! А там уж договоритесь с Павловым как связаться через Строева, и когда ей прилететь за вами. Вы нам уже помогли и больше, вероятно, не нужны. Спасибо вам и счастья вам! Жизнь у вас только начинается. Тем более что и дочь у вас, как я понял, обнаружилась. Теперь есть смысл в жизни! – Золотов от души пожал руку Каштанову. – Прощайте, Эдуард Николаевич. Разумеется, никому не слова! Письмо лучше бы вам сжечь сейчас, мало ли что! Надеюсь, вы меня понимаете! Да, чёрт побери! – спохватился Дмитрий. – Чуть не забыл! Вы не могли бы подкинуть нам пару буханок хлеба. А то мы уж с напарником поиздержались основательно. Пятый день в тайге.

– Ну, конечно! Завтра, утром, я хлеб положу здесь. – Каштанов указал место под рядом стоящей елью.

– Спасибо, удачи вам!

Они ещё раз пожали друг другу руки и разошлись. Сергей был очень доволен. Впервые в своей жизни он со всей остротой осознал, что настоящему оперу жизненно необходимо разговаривать с людьми душевно. Важно всегда проявлять к человеку живой, а не протокольный интерес, если ты, конечно, хочешь расположить его к себе и почерпнуть от него нужную тебе информацию. Будущий агент охотно пойдёт на контакт, если почувствует, что ты, прежде всего, уважаешь в нём человека, а не смотришь на него как на справочное бюро, обязанное по первому твоему требованию выдать тебе необходимую справку. И ещё есть одно немаловажное обстоятельство в оперативной работе. Золотов неоднократно убеждался в нём на себе. Если человек, идущий с тобой на контакт, увидит, как ты одержим своей работой и честен в стРемлении наказать преступника – всё, успех вербовки почти гарантирован.

Наметив вечером предстоящий маршрут, оперативники, немного перекусив, замертво упали и уснули в палатке, даже не раздевшись. Эта встреча сожгла у них все нервы. Слишком уж многое от неё зависело. И снова нашим героям снились жестокие бои с преступностью и многое, многое другое. Возможно, даже женщины…. Но не будем воровать чужие сны…

Утром в условленном месте они нашли четыре буханки душистого, свежевыпеченного хлеба и внушительный шмат копчёного, с чесноком, домашнего сала, бережно завёрнутого Эдуардом Николаевичем в полиэтиленовый мешок. От сала исходил такой волшебный аромат, что, не удержавшись, оперативники достали ножи и «отсобачив» по солидному кусочку с наслаждением принялись его жевать, прикусывая свежим хлебом. Благодать!

До верховьев урочища Воскресенка было более шестидесяти километров. ВРемени оставалось в обрез. Каких-нибудь дня три, четыре – не больше. Иначе Силютин, если раньше нас выйдет с больничного, резонным вопросом – «где пропадали?» вымотает всю душу. Таким образом, чтобы не бередить буйного воображения начальника, Дмитрий с Сергеем решили идти «ударно», чтоб максимально сэкономить вРемя поиска. Два часа ходу – тридцать минут привал. Такой ритм движения в тайге был оптимальным. Дорога, слава богу, для ходьбы оказалась немного легче, чем была до этого. Идти пришлось по подножью горного перевала. Под ногами был твёрдый каменный грунт, без вяжущей шаг травы и густого леса. Правда, перед тем как выйти на речку Воскресенка, вновь предстояло перевалить горную гряду. Иначе, пойди они в обход, огибаемый крюк вышел бы солидный – километров в пятнадцать.

Первый день оперативники отмахали около пятидесяти километров. Смертельно уставшие, они подошли к перевалу только к вечеру. По дороге не замечали ничего. Какое там к чёрту, любование природой, когда ноги, от напряжения, дрожат, как струны контрабаса! Тут скорей бы набить брюхо, да свалиться на боковую! Палатку поставили у скалы: меньше комаров, да и местечко сухое и чистое. Умывшись в ручье, на костре готовить ничего не стали. Сил хватило только на то, чтобы наскоро поужинать хлебом и салом, которыми снабдил их Каштанов. Не помня себя от усталости, наши герои уснули богатырским сном. Но костёр для страховки им всё же разложить пришлось. Дым должен был отпугивать не прошеных «гостей», что ходят на четырёх кривых и когтистых лапах.

Утро выдалось пасмурное, того и гляди брызнет крепкий дождичек.

– Что делать будем? – забеспокоился Чистяков.

– Знаю одно – не ждать у моря погоды! – твёрдо ответил Дмитрий. – Ну, ты подумай, Серьга, а если он на день зарядит? Что – целый день будем морщить задницы в палатке?

– Так что? По дождю… – Чистяков вопросительно смотрел на Золотова. Дмитрию по-человечески было жалко Чистякова. Он понимал, Сергею с непривычки было трудновато покрывать такие расстояния. Устал парень. Но найти драгу было нужно кровь из носу. Тут, как говорится, закуси удила и вперёд на Карфаген! Покой нам только снится! Интересы государства, понимаешь…

– Слушай, Серый, сейчас есть дождь? – стал выходить из себя Золотов.

– Нет.

– Так какого же лешего нам бояться? Пойдём, и всё тут! Ты это, прекрати тут, понимаешь, на измену садится. Идти надо – понял?

– Да понял я! – отозвался Чистяков.

Золотов достал карту и, развернув её, низко над ней склонился. Под нос себе забормотал:

– Итак, до Воскресенки ещё километров десять. Сегодня перевалим через хребет и выйдем к её истокам. Дальше… дальше будем действовать так: пойдём по обе стороны реки вниз параллельно. Ты по одному берегу, я – по-другому. Каштанов слышал от Вольмана, что драга где-то в её верховьях. Так что идти надо очень осторожно. Перекликаться будем рябчиками! – Золотов достал из нагрудного кармана два металлических манка. – Вот! Один тебе, другой мне. Ты будешь свистеть самкой, я самцом! – И Золотов показал Чистякову, как зовёт самка. Сергей её свист выучил и воспроизвёл мгновенно.