Текст книги "Спроси свою совесть. Политический детектив"

Дмитрий, безусловно, уже давно понял подоплёку. «В этом ничего предосудительного нет, – рассуждал про себя Дмитрий, – Многие так просят за своих близких. Это нормально. В данном случае, конечно, парнишка не виноват! Ну, не сдержался – это правда, но ситуация-то была весьма щекотливая! И не известно ещё, как бы повёл себя я, окажись на его месте! Думаю, так же». Золотов позавидовал Синяеву. Нет, не чёрной завистью – белой. «Это ж надо было так умудриться построить и отшлифовать работу своего агентурного аппарата, что спустя даже столько лет она до сих пор „стучит в барабан“, сохраняя свою работоспособность и преданность бывшему руководителю! Это же дорогого стоит!» Несмотря на то, что Павел Дмитриевич находился на пенсии более десяти лет, полковник по-прежнему чувствовал себя в строю. И Дмитрию было чрезвычайно лестно, что такой человек-легенда как Синяев, вот так, запросто, невзирая на большую разницу в возрасте, опыте, звании, наконец, раскроет перед малознакомым человеком свою добрую и ранимую душу. Золотов расценил это как знак полного доверия к нему со стороны пожилого, уважаемого оперативника. Дмитрий был взволнован рассказом Синяева. Из рассказов Паршина о Синяеве, Золотов запомнил на всю жизнь его слова, которые бывший начальник ОБХСС вдалбливал молодым операм: «Опер! Твой хлеб – это информация, которой наделит тебя только уважающая, верящая тебе агентура, и больше никто!» «Как жаль, – думал Дмитрий, – что эта старая, проверенная в тяжёлых испытаниях гвардия, искренне верящая в неизбежную победу справедливости, неумолимо уходит без достойной смены! Ведь только пока они живы, нам, молодым, можно опереться на их твёрдое отцовское плечо, зарядиться от них той яростной энергией, от которой интеллигентное жульё вечно будет чувствовать огонь под ногами! И, наконец, самое важное: пока что имеется возможность почерпнуть от этого поколения старых оперативников простую житейскую мудрость и нравственную чистоту. Нет, такие люди, как Синяев, просто по своей природе не могут плохо воспитать молодую поросль. А тут дело особое, легендарный дед попросил за своего внука, которого вырастил с пелёнок, заменив ему отца, зверски убитого бандюгами при исполнении служебных обязанностей! Значит, он верит мне и в меня, значит, он видит в моём лице надежду на достойную преемственность!» – лихорадочно вертелось в голове Золотова. Такое доверие со стороны человека, которого чтили не только опера, но даже отпетые жулики, которых он сажал на внушительные сроки, приятным теплом разливалось в душе Дмитрия Золотова.

– Так значит, Пал Дмитриевич, вы хотите, чтоб вашего Сергея я взял под своё крыло? Что ж, если просит сам Синяев… Сергея в своё отделение я возьму. В кадрах ГУВД, думаю, чинить преград не будут. Да и Железин поддержит. Только у меня к нему будут два условия.

Первое – он должен повзрослеть немедленно. Свою «горячую» башку, хоть и умную, пусть остужает сразу! В противном случае она сослужит ему недобрую службу и будет плохим попутчиком по нашей работе. Он должен понимать, в какую службу вливается. В моей группе подобрались взрослые мужики и с серьёзным опытом. Даже бывшие контрразведчики есть. Так что пусть отнесётся к назначению по-взрослому. Я надеюсь на его талант и опыт разведчика ОПО. Ну, а нашего оперативно-агентурного опыта при большом желании, думаю, он наберётся достаточно скоро. Не боги горшки… сами понимаете. Да и мы поможем!

Второе. Знаете, Пал Дмитриевич, как там, у Высоцкого в песне: «…и как на себя самого, положись на него…» Так же и он должен чувствовать в моём отделении – и в отношении себя, и в отношении сослуживцев. На этом всё. – Золотов встал из-за стола и протянул руку Синяеву, – Пал Дмитриевич, большое спасибо вам за коньяк, у меня сейчас ещё много дел, а Сергею скажите, чтоб завтра в 8.30 был у меня с рапортом, и завтра же он поедет с ним в область. ВРемя у нас, как вы понимаете, всегда в обрез, надо начинать работать!

У Синяева на глаза навернулись слёзы.

– Спасибо тебе, сынок, за внука. Я верил, что не откажешь. Береги себя, Дмитрий Савельевич, и людей своих береги, уж больно служба у тебя будет серьёзная и опасная. За внука не беспокойся, слово даю, не пожалеешь, что взял к себе…, послушай, что скажу, Дмитрий, только тебе. Сынок, если станет очень тяжело – приходи ко мне, не стесняйся! У меня в первопрестольной да белокаменной есть человек, обязанный мне, как говорится, по гроб! Он имеет солидный вес в кругах, которые связаны с нашими российскими силовыми ведомствами. Кто он – лучше тебе пока не знать! Но помни, мы к нему можем обратиться только в очень крайнем случае, когда уж совсем нашу задницу предатели поджарят и не к кому будет обратиться за помощью, кроме него. Так вот он может подсобить круто! И ещё, послушай, что скажу. – Синяев склонился к уху Золотова и прошептал: – Будь осторожен с начальником СКМ Давидом Гайманом! Это вражина продажная и отпетая мразь! У него здесь в городе крутой клан. В его «подножных» ходит и начальник уголовного розыска Володя Пеллер. Нет времени сейчас говорить о многом, в следующий раз поговорим. Но свою ключевую агентуру, Дмитрий, от этих подонков береги. Информацией с СКМ не делись никогда! Только за редким исключением! В нашем городе слишком много наших врагов, завязанных с ней через Гаймана и Пеллера. Вот, вроде бы всё сказал… – Синяев замолчал.

Уже стоя, они ещё раз выпили по рюмке «Юбилейного» и разошлись. Покидая вечернее кафе, они уносили с собой в своих сердцах ещё продолжавшие звучать упоительные звуки музыки Таривердиева. Каждый про себяобдумывал только что состоявшийся мужской разговор.

Глава 6

В шаге от пропасти

Россия, 1995 г.

Весна 1995 года с абсолютной очевидностью обнажила зловещие симптомы беды, неумолимо надвигающейся на страну. От Курильских островов до западных границ Российской Федерации криминальная обстановка достигла критического уровня. Возникла угроза установления на территории страны кровожадного бандитского режима. Один за другим государственные бастионы власти сдававали свои позиции контроля над ситуацией в стране. Почувствовав свою полную или почти полную безнаказанность при тотальной растерянности ельцинской команды, организованные бандитские сообщества резко усилили свою активность. Приступив практически к открытому террору населения, они, помимо частных коммерческих фирм и предприятий, установили плотную «финансовую опеку» над подавляющим большинством государственных структур и учреждений. Исключение составляли разве что силовые ведомства. Но и в этих конторах политика подкупа и разложения личного состава со стороны криминалитета проводилась широкомасштабно. И, что самое страшное, приносила свои зловещие плоды. Это обстоятельство могло означать только одно – коллапс власти и неминуемое скатывание великой ядерной державы в хаос криминального террора населения. В тот момент народ России был попросту отдан на съедение «браткам». Тактика, с которой действовал хорошо вооружённый и организованный бандитский корпус, была предельно проста. Подогреваемая ложной «романтикой» американских кинобоевиков, молодёжь в то вРемя боготворила культ насилия и крови. Используя это, бандитские сообщества вовлекли немало молодыъ людей на тропу криминальной войны. И не случайно жестокие бандитские группировки, состовшие, в основном, из молодёжи, обработанной заокеанской кинодиверсией, сеяли среди населения холодящий кровь ужас неминуемой физической расправы. Это психологическое оружие, подкреплённое конкретными сериями кровавых убийств и увечий беззащитных граждан, действовали на запуганный народ безотказно. «Новокузнецкая», «Тамбовская», «Люберецкая», «Орехово-Зуевская» и другие бандитские ОПГ наводили леденящий страх своей гестаповской, садистской жестокостью в отношении населения России. В историю российской крминалогии эти банды вошли навечно после нашумевшей в 40-х и 50-х годах банды «Чёрных котов». А ведь её члены были русскими парнями! И осознавать этот факт нашему народу было ещё больней. На всей территории страны для новоиспечённых предпринимателей была установлена тотальная «подать» в пользу так называемых «крыш». Отказывавшимся её платить было трудно позавидовать. В их лица сначала летели увесистые кулаки, ну а уж в очень строптивых и непокорных – летели уже пули.

Таким образом, маховик разнузданного бандитского террора с каждым днём всё больше и больше набирал обороты. Здесь уместно привести некоторые исторические сравнения. Пожилая часть населения прекрасно помнит ту беспрецедентную амнистию 27 марта 1953 года, прошедшую сразу после смерти Сталина. В тот год из мест отбывания наказаний было выпущено на свободу несколько сотен тысяч преступников. И не просто преступников, а огромное количество отъявленных, лютых рецидивистов. И даже тогда, при той ситуации в СССР, по мнению учёных-криминологов, криминальная обстановка была крайне далека от уровня тяжести в сравнении с Россией середины девяностых годов уходящего века. Мало кто знает, но первые четыре года после распада СССР новая Россия находилась буквально в полушаге от пропасти. Как срочные фронтовые сводки из районов активных боевых действий, в Главное аналитическое Управление МВД РФ нескончаемым валом неслись сообщения о тяжких групповых преступлениях. Операторы-аналитики не успевали обрабатывать полученные со всех уголков страны доклады начальников Управлений Внутренних Дел на местах. А средства массовой информации намеренно замалчивали истинное положение дел в стране. Молчали сознательно, а порой и принудительно. Они были с потрохами куплены олигархами. Узнай тогда население абсолютную правду, на выборах 1996 года Ельцину не помогли бы никакие деньги и даже американская команда во главе с сотрудником ЦРУ Ричардом Дрезнером, которая спешно прибыла в Москву для оказания помощи его выборному штабу. Некоторые независимые эксперты сравнивали ситуацию в стране середины девяностых с июнем 1941 года. И с этим нельзя не согласиться. Экономика находилась в руинах, народ в нищете и деморализации. Внешний долг государства достиг 160 млрд. долларов США. Что творилось тогда в кРемлёвских кулуарах власти, могли предполагать только лица, по роду своей службы приближённые к руководящим органам Центра. Простому же обывателю оставалось только догадываться о происходящем на большом «кРемлёвском базаре». Ответ на этот вопрос будет отчаянно искать ещё не одно поколение соотечественников, желающих хоть немного приоткрыть истинные причины такого чудовищного предательства своего народа первым «гарантом» со своими подручными! Именно с тех вРемён в народе прочно укоренилось в отношении продажной власти брезгливое словечко – «кРемляди». В конечном счете, истина обязательно выйдет на свет божий! Правда, как это было всегда на Руси, не вся, а ничтожно малая её часть! И выйдет не сейчас, в лучшем случае через полвека. Слишком велико финансово-криминальное влияние ставленников из Ленгли – российских олигархов – на просторах России. Только им следует знать, что очень многие документальные материалы не канули в Лету и не сгорели в огне Помпеи, а хранятся в надёжных руках истинных патриотов российских спецслужб до Судного Дня! И он обязательно настанет!

Я не буду утомлять читателя разного рода рассуждениями на тему, как пытались унизить и убить Россию. Я знаю одно: будущий народный «Нюрнберг» не обойдёт стороной этих отпетых негодяев! А то, что он предстоит – ни минуты не сомневаюсь! И вся эта воровская пехота от Березовского до Коха, от Чубайса до Абрамовича, от Мамута и до Дьяченко будут сидеть там, за барьером, и выслушивать справедливый приговор за преступные деяния, принесшие народу бездну горя и разорения. Будут выслушивать, как когда-то выслушивали приговоры гитлеровские палачи из уст международных обвинителей. Наказание же за содеянное будет очень суровым. И оно обязательно будет!

«Ну а что же само МВД в тот период?» – можете спросить меня вы, дорогой читатель. Отвечаю. В то лихое вРемя участи этого силового ведомства, откровенно говоря, было просто не позавидовать. Обнищавшее, озлобленное, глубоко погрязшее в собственной коррупции, брошенное, наконец, ельцинским руководством на произвол судьбы, оно, по сути, осталось один на один с захлестнувшей Россию преступностью. Но даже тогда, находясь в таком отчаянном положении, МВД, к его чести, не дрогнуло, а как могло – сражалось, теряя своих сотрудников в боях не только с чеченскими сепаратистами, но и в схватках с бандитскими бригадами в самой России. Как далее показала жизнь, Министерство Внутренних Дел РФ оказалось более стойким и более адаптированным силовым ведомством в борьбе с бандитским «беспределом». Чего абсолютно невозможно сказать о другой, некогда могущественной, машине – ФСБ. Именно тогда легендарному Второму Управлению ФСК РФ (ныне ФСБ – контрразведка) пришлось на первых порах туговато. Связано это было, прежде всего, с тем, что контрразведка, утратив некогда одну из основных своих функцию политического сыска, вынуждена была наспех менять свои приоритеты. Ей предписывалось, направить свои усилия на решение более прозаичных задач, которые были связаны с реально угрожающим безопасности страны масштабом организованной преступности. Но не тут-то было. Имея в своём арсенале уникальнейшую техническую оснащенность (МВД такая и не снилась), оперативный аппарат ФСБ поначалу был откровенно растерян. Растерян оттого, что на свои плечи пришлось взвалить груз новых функций, ранее не свойственных его роду деятельности. Теперь в обязанности контрразведки входило всё – и организованные преступные сообщества, и наркотрафик, и торговля оружием, и заказные отстрелы госчиновников, и экономическая преступность, наконец. Одним словом, всё то, что до определённого вРемени практически в одиночку тянули на себе оперативные подразделения МВД. К сожалению, здесь и выявилась определённая неподготовленность оперативного состава ФСБ. Особенно это было видно в противодействии бандитским сообществам, которые по интеллекту хоть и не дотягивали до иностранной разведагентуры, но своей жестокостью, дерзостью и наглостью вылазок порой ставили ФСБ в тупик. Справедливости ради надо отметить, что винить чекистов, по меньшей мере, было бы несправедливо. Более полувека их структура занималась, в основном, политическим сыском и противоборством деятельности иностранных разведок на нашей территории. Мгновенно перестроить такой сложный аппарат, как контрразведка огромной страны, с включением ранее не свойственным ему функций, пожалуй, не под силу ни одному большому государству. А тут, ко всему прочему, в декабре 1994 года полыхнула Чечня. И потянулись эшелоны изувеченных фугасом и железом тел российских военнослужащих из кавказских фронтовых госпиталей вглубь страны. Вообще, Чечня – это наша неизбывная боль, которую народы России переживут не скоро. К тому моменту наша российская история ещё не знала такого предательства по отношению к своей Армии, которое было совершено правительством Ельцина в Чеченской Республике. Не один раз бандформирования, находясь в надёжном кольце федеральных войск, могли быть разгромлены федералами наголову, тем более что создававшаяся оперативно-тактическая обстановка на фронтах, не единожды складывалась более чем благоприятно. Но раз за разом из КРемля поступала команда – «отбой атакующим силам!» По поводу этого омерзительного предательства в будущем ещё предстоит серьёзно разбираться неподкупным и компетентным комиссиям, которые, в конце концов, с высоты прошедших лет беспристрастно оценят всю историю первой чеченской кампании 1994 – 1999 г.г., и воздадут ельцинскому правительству по его заслугам. ФСБ же перед первой чеченской кампанией тоже выглядело не в лучшем свете. Провал оперативной работы в республике практически полностью лежит на её совести. Как наши спецслужбы могли допустить стРемительное вооружение дудаевских головорезов – на это могут ответить только честные и порядочные люди из среды чекистов и оперативников МВД, которые, придёт вРемя, самоочистившись от предателей, обязательно вырвут из бандитских зубов Россию раз и навсегда. Однако автор хочет снова вступиться за российские спецслужбы, понесшие тяжёлые потери, нанесённые им Горбачёвым и его задушевным дружком-подельником Бакатиным. Вадим Викторович Бакатин для каждого советского, а ныне и для российского чекиста остался в памяти фигурой одиозной. Именно на Бакатине лежит тяжёлая ответственность за массовый уход из оперативного отряда КГБ СССР многих талантливых сотрудников с творческим и самоотверженным отношением к порученному делу. На этом же человеке также лежит черное несмываемое пятно за развал действующей агентурной сети КГБ. Особенно это выразилось в том, что в руки новых прибалтийских лидеров попала святая святых – персональные данные рабочей агентуры, и с ней не пРеминули сразу же расправиться. А это откровенное предательство, строго караемое Уголовным кодексом России. Ну, а история по выдаче Бакатиным американцам схемы оперативной «прослушки» в новом здании посольства США в Москве, что в Девятинском переулке, вообще произвела эффект разорвавшейся бомбы для всех чекистов страны. Такой государственной измены от человека, поставленного охранять секретные подступы нашей страны от всех непримиримых врагов СССР, тем более американцев, не ожидал никто. С письменного согласия «пламенного ставропольца» Горбачёва это и было сделано. Но, как говорится, что сделано – то сделано. ВРемя и события уже не вернуть никогда. Комитету Государственной безопасности СССР этими двумя одиозными личностями на радость ЦРУ, РУМО, «Моссад» и другим вражеским разведкам, был нанесён удар, от которого даже их преемникам – российским оперативным подразделениям ФСБ предстоит оправляться долгое вРемя. Здесь уместно вспомнить одну поговорку из детства: «Бей своих, чтоб чужие боялись!» Но в этом случае, чужие бояться не стали, а то, что порадовались – это факт, ведь эти два «политика» отчасти их выпестованные детища. Ныне Вадик Бакатин «метёт хвосты» у своих хозяев в США. Ну и, наконец, как тут не вспомнить ещё один «уникальный шедевр» ельцинского словоблудия, так тупо и безответственно брошенного в толпу: «Берите сувернитета столько, сколько сможете!» Воодушевлённый именно этой тупой фразой из перегарных уст редко трезвого в миру «Гаранта», чеченский головорез Басаев устроил кровавую бойню на Северном Кавказе. Таким образом, ситуация в стране середины девяностых годов заставила спущенному с небес на грешную землю аппарату ФСБ РФ далеко запрятать свой напускной гонор и, закусив удила, занять плечом к плечу с армией и милицией оборону от нарастающей криминальной стихии. И, разумеется, не забывать о своей прямой обязанности – противостоянию деятельности на территории РФ посольских резидентур иностранных разведок. Однако неприязнь и чувство нездорового соперничества между двумя силовыми ведомствами на тот момент так и не угасло, напротив, к сожалению, даже возросло с новой силой. Справедливости ради можно утверждать, что ни одной стране мира пока ещё не удалось найти рецепта примирения между собой своих служб, исполняющих полицейские функции. И нам, вероятно, не посчастливится стать свидетелями задушевной дружбы ФСБ и МВД. Такова, по-видимому, жизнь. А жаль. Перед лицом общей беды верный путь к её преодолению – это сплочение силовиков. Ну, а страна между тем находилась в полушаге от пропасти, и её народ об этом ровным счётом ничего не знал.

Глава 7
Командировка перед боем

 
Новокузнецк – Новосибирск,
(Региональное Управление по борьбе с
организованной преступностью), весна 1996 г.
 

Тем временем отделение Дмитрия работало чуть ли не в авральном режиме. При такой бешенной и изматывающей нагрузке Золотову с подчинёнными порой приходилось коротать ночи в собственных кабинетах с корейской лапшой «Доширак». Сил дойти до дома уже не оставалось. Заканчивая работу далеко за полночь, оперативники антикоррупционного отделения валились с ног на импровизированные «кровати», наспех составленные из кабинетных стульев.

Отделение лихорадило от постоянно возрастающего с каждым месяцем потока жалоб и заявлений, поступающих, в основном, от коммерсантов. Суть их сводилась к одному – вымогательство взяток мелкими чиновниками разных контор и ведомств, относящихся в подчинение городских и районных администраций. Чиновники вымогали буквально за всё – за любую бумажку, за незначительную подпись в акте, «состряпанном» наспех липовой проверки или за разрешение, или за ещё какую-нибудь бюрократическую протекцию. Словом, государственная власть не брезговала ничем и «доила» всех, кто только попадался под руку. Но всё же новоиспечённым коммерсантам доставалось от её «щедрот» больше всех. А с кого ещё, как не с коммерсантов, реально «стряхнуть интерес»?! Не с работяг же! Но и последние тоже нередко попадали под тяжёлые жернова «Мздоимского периода». Отчаявшиеся люди практически безропотно платили чиновникам-негодяем, которые, в конец оскотинившись, окончательно потеряли остатки совести. Жаловаться было некому, да и жалоба дороже обойдётся!

Чувствительный на всё это Золотов тяжело переживал, пропуская через себя беды загнанных в угол людей. Но чего-либо масштабного он сделать, конечно, ничего не мог. Его отделение, к сожалению, было не безразмерным и не всесильным. Больше всего его ранимое сердце терзали вопиющие случаи с сотрудниками органов. В то вРемя это было пока ещё не повальным явлением в МВД. Помимо общепризнанных «мастеров побора» – гаишников, от агентуры с упорным постоянством стали доходить тревожные сообщения о неприглядных делах уже оперативных сотрудников СКМ. За это Дмитрий переживал мучительней всего. Он знал, что наглела, в основном, молодёжь. Её неокрепшее ещё сознание временами напрочь мутилось от увиденных гор «баксов» и золотых побрякушек с брильянтами, изъятых у преступников. Усугублял положение, навалившийся на незакалённые молодые мозги тяжёлый «телевизионный каток», который с российского экрана пошлыми низкопробными телепередачами ежедневно и безжалостно «закатывал в асфальт» вечные понятия чести и элементарной порядочности. При этом «ящик» культивировал фантастическую жизнь российской олигархической элиты, менявшей яхты, как перчатки, и приобретавшей дворцы на лазурных побережьях. Кремль методично насаждал культ «золотого тельца» в сознание граждан. Вот и не выдерживал испытаний оперативный молодняк, имея в кармане зарплату, над которой, даже куры падали со смеху.

Коррупция стала пожирать и самых, казалось бы, стойких к её метастазам сотрудников. От злости Дмитрий не находил себе места, потому как сейчас он в полной мере «вкушал» с подчинёнными все «прелести» новой службы. Закон теперь обязывал их хватать за руку и сажать на нары нынешних сослуживцев и бывших коллег. А эта работёнка, кто знает не понаслышке, не из приятных. Мало того, что она неблагодарна, она ещё и не каждому под силу. Порой в кабинете разъяренный Золотов рычал на попавшегося милицейского взяточника так, что у последнего от страха тряслись руки при написании первичного объяснения. Схватив его за шиворот, Дмитрий шипел ему на ухо: «Никто не вправе обирать собственный народ, который тебя, скота, вырастил, выучил и воспитал! Это равно измене. Тем более ты, сволочь, носишь погоны!»

Наконец после долгой полосы «беспросветной пахоты» наступило непонятное вРеменное затишье. Коммерсанты то ли разъехались на отдых по Канарским островам, то ли чиновников «заела совесть» и они решили «отдохнуть» от поборов. Словом, на вРемя отделение Золотова немного перевело дух. В понедельник после традиционного развода, проведённого Дмитрием, оперативники собрались в кабинете Мурова на пятнадцать минут, чтобы попить чайку и разойтись по запланированным делам. Офицеры разговаривали ни о чём и потягивали ароматный чай, которого у чаевого гурмана Мурова, непонятно откуда, всегда было, «как у дурака махорки».

Зазвонил телефон. Тон звонка подсказывал, что звонили по межгороду. Александр резко схватил трубку и машинально представился по форме: «Старший оперуполномоченный УОП ГУВД майор милиции Муров слушает!» Золотов вопросительно смотрел на Александра. Увидев, как его лицо стало расплываться от улыбки, сразу сообразил: «Не, не начальство! На начальство не походит. Кто же тогда?».

– Ой, кого я слышу! – бархатным голосом прожжённого ловеласа замяукал Александр. – Светик, мне так приятно снова тебя слышать! Ой, ты знаешь, мне даже кажется, что я чувствую запах твоих духов у тебя за ушком. Я так соскучился по тебе, лапуся!

После этих гламурных слов все опера мгновенно прервали разговор и с нескрываемым интересом посмотрели на своего друга. Заметив это, Муров раскраснелся и, зажав рукой трубку и глядя на Золотова, процедил сквозь зубы: «Тёлка моя, из ИЦ ГУВД! Ну, помнишь, ты просил меня проверить какое-то зэчьё, не проходят ли они по каким-нибудь оперативным разработкам?» Дмитрий сразу вспомнил свою просьбу и, глядя на Мурова, закивал головой. Повернувшись к отделению, он приложил палец к губам, мол, тихо, братцы, важный разговор! Чистяков и Строев понимающе кивнули.

– Да, да, солнце моё, пишу, диктуй! – И авторучка в руке Мурова с бешеной скоростью понеслась по наспех выдернутому из ящика стола листу бумаги. Было видно, как при записи данных у Мурова на лбу выступил пот.

– Так, понял, записал! – говорил в трубку Александр, – Как, как ты говоришь? Доктор технических наук?! Ни фига себе, Светик! Ещё раз фамилию скажи! Ага, понял, – Каштанов Эдуард Николаевич, 1945 года рождения, уроженец города Геленджика…

Повернувшись к Золотову, Муров многозначительно показал пальцем в трубку. Дмитрий с нескрываемым удивлением ещё раз кивнул. И тут Александра понесло! Уже не замечая никого вокруг, перед девчонкой, Муров разразился прямо-таки фаустовским красноречием.

– Если бы вы знали, глубокоуважаемая Светлана Вениаминовна, какую неоценимую услугу вы оказали нам – выдающимся борцам совРеменности в деле уничтожения такого омерзительного зла, как коррупция! За это ваше светлое имя будет навечно занесено золотыми буквами в священную историческую летопись нашего драгоценного МВД России!

Лукаво улыбнувшись, Александр подмигнув друзьям, закончил:

– А от себя лично хочу добавить; что по моему приезду в область для вас будут сняты шикарные аппартаменты с холодным шампанским в постель утром!

Внезапно лицо Мурова побагровело. Кашлянув в сторону, он по-деловому переспросил собеседницу:

– В каком это смысле? Насколько глубоко я тебя люблю и уважаю? Ну… думаю… – Муров почесал телефонной трубкой висок – Думаю, настолько, насколько Бог мне определил мой размер…

Зажав рты руками, чтобы не было слышно, опера давились от смеха. Но тут, как назло, открылась дверь, и в кабинет вошёл заместитель начальника отдела Валентин Романович Силютин. Офицеры вскочили с мест, но сдержать истерического смеха так никто и не смог.

– А-а, вот вы где! По какому случаю ржач? Да садитесь же вы, – махнул рукой Силютин.

Муров мгновенно посерьёзнел и отчеканил в телефон:

– Спасибо, товарищ генерал-майор, за всё, я вас очень глубоко уважаю!.. Извините, Сергей Эдуардович, начальство пришло, я вам обязательно сегодня перезвоню! – И Александр положил трубку. Девушка, безусловно, его поняла. Пожилой и видавший виды служака Силютин, так ничего не поняв, только выкатил глаза из орбит и, поперхнувшись слюной, тихо спросил:

– Муров, это кто?

– Генерал ФСБ Звягинцев Сергей Викторович, товарищ подполковник! – изящно соврал оперативник.

– А чтой-то он сюда, тебе… зачем? – кивая на телефон, бормотал ещё не пришедший в себя от испуга Силютин.

– А-а! Это… Так это мой бывший начальник по военной контрразведке. Вот, интересуется из Москвы, как его бывшие подчинённые устроились после сокращения особых отделов в Армии. Спрашивал, может помочь чем? Я ответил, что устроился в милиции старшим опером с перспективой роста. Видите ли, Валентин Романович, этот человек очень круто мне помог однажды, – искусно сочинял Муров, – И теперь я его очень за это глубоко уважаю.

– Ну, да, ну да, конечно, – согласился Силютин, – Начальство, хоть и бывшее, уважать надо обязательно.

Оперативники же, зная, о чём на самом деле шла речь, закусили до крови языки, чтоб снова не выпрыснуть наружу дикий хохот.

– Ты, это, Золотов, и ты, Муров, зайдите-ка сейчас ко мне в кабинет, дело одно есть до вас…

Сказав это, Силютин ушёл. Выждав, когда он отойдёт подальше от двери, оперативники снова закатились от хохота и повалились на стулья. С трудом, прочитав муровские каракули, которые Александр наспех выводил под диктовку Светланы, Золотов попросил Строева связаться с ОБОП УВД г. Геленджика и выяснить всё о родственниках Каштанова Эдуарда Николаевича. Есть ли семья, дети – словом, узнать обо всех близких родственников, кто живой. Золотова, как и любого опытного оперативника, разумеется, заинтересовало учёное звание бывшего заключённого. Не каждый день можно встретить зэка, да ещё целого доктора технических наук! «Что-то не так в судьбе этого человека… – мелькнуло у Дмитрия – Надо бы покопаться в его прошлом и узнать о нём побольше. Почему не возвращается домой после отбытия наказания? Почему работает на лесоповале, а не где-нибудь, пусть даже простым учителем, в обычной общеобразовательной школе?» Эту огромную кучу всякого «почему», Золотов поручил разгрести Строеву. «Серёга – бывший следак, а значит, человек дотошный – выяснит всё», – подумал Дмитрий.

В кабинете Силютина было очень холодно: уже два дня как не работало отопление. Закутавшись в новенький бушлат, подполковник потягивал горячий ароматный кофе из огромного бокала, курил и от удовольствия крякал.

– Садитесь, чего встали-то! – кивнул он на стулья Мирову и Золотову. – Кофе будете?

– Нет, спасибо, Романыч! – отказался Дмитрий, – Мы уже почаёвничали у Сани, – кивнул он на Мирова.

Сделав глоток горячего кофе, Силютин подошёл к сейфу. Вынув из него большой запечатанный пакет, со всех сторон облепленный печатями, он положил его перед Золотовым.

– Вот, расписывайся! – приказал он Дмитрию. Занеся в свою личную опись исходящий номер передаваемого документа, Силютин дал расписаться Золотову за полученный секретный конверт.

– Куда его? – поинтересовался Дмитрий.

– В РУБОП, генералу Прощётову повезёшь, отдашь, – как бы нехотя ответил Силютин. Глядя на недоумевающее лицо подчинённого, подполковник добавил: – Тебя и Мурова вызывают на завтра в РУБОП в Новосибирск. Генерал хочет лично познакомиться с тобой. Уж больно много шума вы наделали в городе. Бояться стали тебя и твоих мужиков – и гниды гаишники, и канцелярские крысы из городских администраций разного калибра. Вот генерал и хочет посмотреть, что это за зверь за такой по фамилии Золотов.