Текст книги "17 сентября 1939. Советско-польские конфликты 1918-1939"

По пути экспансии

Вместе с тем следует помнить, что польское руководство совершенно неправильно оценивало ситуацию в Германии, считая, что нацистский режим слаб и не представляет серьезной угрозы. Поэтому Варшава, еще 14 января 1938 г. поставленная Берлином в известность о готовящемся аншлюсе, спокойно отреагировала на события 11–12 марта, расценив их как «внутреннее дело Австрии». Как и другие европейские страны, Польша не предприняла никаких действий, молчаливо признав расширение территории Третьего рейха[456]456
  ДМИСПО. Т. 6. С. 338–340.


[Закрыть]. Более того, усиление ревизионистских настроений в международной политике Варшава попыталась использовать в своих интересах. 11 марта под предлогом преследования контрабандистов польские солдаты, перейдя демаркационную линию, оказались на территории Литвы. Один из них, открывший стрельбу, был убит в 17 метрах от демаркационной линии ответным выстрелом литовского полицейского. 13 марта Польша возложила ответственность за это на Литву и отклонила ее предложение о создании смешанной комиссии для расследования инцидента. Польская сторона намекнула Каунасу, что ожидает восстановления дипломатических отношений, что, по мнению польского руководства, стало бы основой признания Литвой существующей границы и включения Виленской области в состав Польши. В польской прессе была развернута кампания с призывами проучить Литву и организовать поход на Каунас.

Естественно, Германия и СССР решили высказать свое мнение. 16 марта германская сторона уведомила Варшаву, что ее интересы в Литве ограничиваются лишь Мемелем (Клайпедой), а в остальном Польше предоставляется полная свобода рук. Правда, германское руководство предприняло ряд мер, которые позволяли бы в случае польско-литовской войны оккупировать Мемель и некоторые другие территории Литвы. Литве Германия посоветовала принять польский ультиматум, а Польшу просили своевременно информировать Берлин о дальнейших шагах в отношении Каунаса. В 15 часов 16 марта М.М. Литвинов пригласил к себе польского посла в Москве В. Гжибовского и заявил ему, что СССР заинтересован в разрешении польско-литовского спора «исключительно мирным путем и что насильственные действия могут создать опасность на всем востоке Европы»[457]457
  ДВП. Т. 21. М., 1977. С. 129.


[Закрыть]. В ночь на 17 марта Литве был предъявлен польский ультиматума с требованием восстановить дипломатические отношения с Варшавой и убрать из литовской конституции упоминание о Вильно как столице государства. Согласие Каунаса должно было быть выражено в течение 48 часов, а аккредитация дипломатов – состояться до 31 марта, в противном случае Варшава угрожала применить силу.

В 13 часов 17 марта Литвинов выступил с заявлением представителям печати, в котором отмечалось, что в связи с действиями Германии в отношении Австрии «в первую очередь возникает угроза Чехословакии, а затем опасность, в силу заразительности агрессии, грозит разрастись в новые международные конфликты и уже сказывается в создавшемся тревожном положении на польско-литовской границе». Советское правительство предлагало провести консультации по поводу сложившейся ситуации[458]458
  ДМИСПО. Т. 6. С. 342–343; ДВП. Т. 21. С. 128–129.


[Закрыть]. Одновременно СССР запросил Францию о ее готовности воздействовать на Польшу для удержания ее от нападения на Литву[459]459
  ДВП. Т. 21. С. 130.


[Закрыть]. Вместе с тем, подобно Англии, Франции, Латвии и Эстонии, Москва 18 марта посоветовала Каунасу «уступить насилию», поскольку «международная общественность не поймет литовского отказа». Однако в 17.30 того же дня советская сторона еще раз указала Польше, что заинтересована в сохранении независимости Литвы и выступает против развязывания войны. В условиях, когда Франция и Англия также просили Польшу не доводить дело до войны, польская сторона несколько смягчила условия своего ультиматума[460]460
  ДМИСПО. Т. 6. С. 343–345; Сиполс В.Я. Внешняя политика Советского Союза 1936–1939. М., 1987. С. 139–145; Гришин Я.Я. Указ. соч. С. 177–182.


[Закрыть].

В отечественной историографии эти события оцениваются противоречиво. В.Я. Сиполс считает, что от захвата Польшей Литву «спасло только энергичное вмешательство СССР»[461]461
  Сиполс В.Я. Тайны дипломатические. Канун Великой Отечественной войны. 1939–1941. М., 1997. С. 36.


[Закрыть]. С.З. Случ, напротив, полагает, что от СССР «никакой поддержки Литва в тот момент не получила»[462]462
  Восточная Европа между Гитлером и Сталиным. 1939–1941 гг. М., 2000. С. 96.


[Закрыть]. Видимо, как это часто бывает, оба мнения являются крайними оценками сложившейся ситуации. Представляется, что утверждение об отсутствии поддержки Советским Союзом Литвы было бы справедливо, если бы советская дипломатия вообще никак не отреагировала на события вокруг Литвы. С другой стороны, советское вмешательство и не могло быть чрезмерно энергичным, ибо это означало бы прямое втягивание СССР в польско-литовский конфликт. Это в свою очередь непременно привело бы к ухудшению и так не простых советско-польских отношений и лишь подтолкнуло бы Варшаву в объятия Берлина, чего Москва в любом случае стремилась избежать. Если же учесть, что в это время СССР активно участвовал в гражданской войне в Испании, а Англия и Франция никак не отреагировали на аншлюс Австрии и демонстрировали «невмешательство» в испанскую войну, в которой широко участвовали Германия и Италия, совершенно очевидно, что никаких других действий, кроме ясных, но достаточно спокойных дипломатических заявлений о своих интересах на юге Прибалтики, советская сторона просто не могла себе позволить. Как, впрочем, не могла позволить себе и промолчать. Вполне возможно, что такая позиция Москвы была оценена в Варшаве и Берлине как весьма ограниченная возможность повлиять на развитие событий в Восточной Европе[463]463
  Там же. С. 96.


[Закрыть], но основой этой оценки послужили не столько действия СССР в польско-литовском конфликте, сколько в гораздо большей степени – общеевропейская ситуация и позиция Англии и Франции в отношении Советского Союза.

Как известно, определяющим фактором развития международной политики в Европе были отношения между Англией, Францией, Германией и Италией. Именно Англия стала той силой, которая попыталась модернизировать Версальскую систему путем создания нового баланса сил в континентальной Европе. Результатом этой английской политики стало попустительство любым действиям Германии, начиная с ее ухода из Лиги Наций в октябре 1933 г. Не желая способствовать созданию предложенной Францией системы коллективной безопасности в Европе, Лондон фактически поддержал непримиримую позицию Польши и Германии в отношении Восточного пакта. Даже, когда в марте 1935 г. Германия открыто нарушила военные ограничения Версальского договора, Англия, хотя и осудила эти ее действия, пошла на двусторонние переговоры по военно-морским проблемам, в итоге которых Германия получила легальную возможность создать военно-морской флот. Главным побудительным мотивом английского руководства было недопущение углубления кризиса в Европе, что должно было позволить Англии сохранить ее международное влияние.

Рассчитывая на создание соглашения великих держав Европы под своей эгидой, Англия опасалась, что крах фашистского режима в Италии и нацистского режима в Германии приведет к большевизации этих стран и тем самым резко усилит угрозу позициям Лондона. Поэтому, несмотря на иногда довольно резкую риторику относительно действий Италии и Германии, Англия старалась держать все двери открытыми для соглашения с ними. Именно этим объясняется тот факт, что, когда вермахт занял Рейнскую зону, Лондон всячески удерживал Париж от каких-либо контрмер. В ходе обсуждения этого вопроса в Совете Лиги Наций 14–19 марта 1936 г. было решено воздержаться от каких-либо действий. Советское предложение от 17 марта о готовности поддержать любые действия Лиги Наций[464]464
  ДВП. Т. 19. М., 1974. С. 153–161.


[Закрыть], естественно, осталось без ответа. Если же учесть, что 16 февраля к власти в Испании пришел Народный фронт, воспринимавшийся консервативным английским руководством чуть ли не как большевизация страны, то позиция Англии будет вполне логичной. Антикоммунистическая риторика Берлина находила благосклонных слушателей на берегах Темзы. Поэтому, когда в Испании 18 июля 1936 г. началась гражданская война и республиканскому правительству пришлось практически заново создавать сухопутную армию, именно Англия под предлогом опасности войны с Германией и Италией оказывала давление на Францию, чтобы та не продавала Мадриду оружие.

Запугивая Францию угрозой своего нейтралитета в случае обострения франко-итальянских и франко-германских отношений, Лондон добился от Парижа поддержки своей политики «невмешательства» в испанские события. Понятно, что итало-германская помощь Франко не была ни для кого секретом, как, впрочем, и то, что Англия и Франция закрывают глаза на это откровенное нарушение политики «невмешательства». Однако, когда в октябре 1936 г. СССР заявил о своей поддержке Мадрида, это вовсе не улучшило его отношений с Англией и Францией. Продолжая политику «невмешательства», западные страны обычно ссылались на угрозу войны с Германией и Италией и на свою военную слабость. Это, впрочем, не помешало им проявить твердость, когда в августе – сентябре 1937 г. «неизвестные» (итальянские) подводные лодки напали на английские суда у побережья Испании. На конференции средиземноморских стран и СССР в Нионе 14 сентября было решено топить все подводные лодки, которые не обозначат своей национальной принадлежности по первому требованию. И инциденты с «неизвестными» подводными лодками, как по команде, прекратились. Все это лишний раз свидетельствует, что только одной угрозы со стороны Англии и Франции было бы достаточно, чтобы привести в чувство и Рим, и Берлин. Однако жесткая позиция в отношении Германии создавала угрозу краха нацистского режима, что было, по мнению английского руководства, гораздо более серьезной угрозой, нежели германская экспансия, которую вполне можно было направить в восточном направлении.

В этот момент идея втянуть СССР в войну с Германией или Японией стала в Лондоне буквально идефикс. Например, в ходе Брюссельской конференции (3–24 ноября 1937 г.), посвященной событиям в Китае, Советскому Союзу было предложено провести мобилизацию и предпринять воздушные налеты на Токио, тогда как Англия и США собирались ограничиться военно-морской демонстрацией. Сама же Англия отказалась ограничить экспорт военных материалов в Японию, поскольку это ударило бы по карману очень влиятельных людей. Не случайно в ходе контактов с германским руководством 19 ноября 1937 г. лорд-председатель Королевского тайного совета Англии Э. Галифакс, а 2 декабря английский министр иностранных дел А. Иден уведомили Берлин, что Лондон не против ревизии границ в Восточной Европе, но считает непременным условием недопущение войны. В ходе англо-французских переговоров в Лондоне 28–30 ноября Франция поддержала эту английскую позицию и стороны договорились о дальнейшем невмешательстве в международные споры и столкновения в Восточной Европе[465]465
  Документы и материалы кануна второй мировой войны. В 2 т. М., 1981. Т. 1: Ноябрь 1937 г. – декабрь 1938 г. С. 35–50; Морозов С.В. Указ. соч. С. 359.


[Закрыть]. Тем самым Берлину указывали на возможность соглашения с Западом, или, как заявил 21 февраля 1938 г. английский премьер-министр Н. Чемберлен, «мир в Европе должен зависеть от позиции главных держав Германии, Италии, Франции и нашей собственной»[466]466
  Ротштейн Э. Мюнхенский сговор. Пер. с англ. М., 1959. С. 66.


[Закрыть]. Иными словами, Германия получила карт-бланш на любые действия в Восточной Европе, не приводящие к открытой войне. Естественно, что в этих условиях германское руководство решило активизировать свою внешнюю политику в отношении соседей. Как известно, захват Австрии Германией не встретил каких-либо возражений в Англии и Франции, хотя и был прямым нарушением Версальского и Сен-Жерменского договоров, под которыми стояли их подписи.

Понятно, что подобная позиция Англии и Франции лишь раззадорила Германию, и было решено перейти к решению чехословацкого вопроса. Еще в конце 1936 г. Берлин предлагал Праге договор о вечном мире и праве Германии на поддержку соотечественников в Судетах, но чехословацкое руководство отклонило это предложение. В ходе присоединения Австрии Германия заверила Чехословакию, что ей ничто не угрожает. Тем более что 14 марта 1938 г. Франция заявила, что поддержит Чехословакию в случае нападения на нее. В тот же день Советский Союз предложил Франции провести консультации по сложившейся в Европе ситуации, но получил отказ. 15–16 марта советская сторона заявила чехословацкому посланнику и представителям зарубежной прессы, что «выполнит свои союзнические обязательства»[467]467
  Новые документы из истории Мюнхена. М., 1958. С. 15–18; Документы по истории мюнхенского сговора. 1937–1939. М., 1979. С. 71.


[Закрыть]. 17 марта СССР заявил, что готов «участвовать в коллективных действиях, которые были бы решены совместно с ним и которые имели бы целью приостановить дальнейшее развитие агрессии» и предложил провести конференцию заинтересованных стран[468]468
  ДВП. Т. 21. С. 128–129.


[Закрыть]. Однако 24 марта последовал ответ из Лондона, что подобная конференция «в настоящее время невозможна»[469]469
  Там же. С. 149.


[Закрыть]. В тот же день Англия намекнула Берлину, что в случае французской помощи Чехословакии она будет вынуждена поддержать Париж.

После того как стало ясно, что западные державы молча признали факт устранения Австрии с политической карты Европы, германское руководство посчитало, что настало время для решения Чехословацкого вопроса. Соответственно начавшаяся в Германии еще весной 1937 г. античешская пропаганда была резко активизирована. Используя наличие немецкого национального меньшинства в приграничных районах Чехословакии, Германия в октябре 1933 г. организовала там «Отечественный фронт судетских немцев» (ОФСН) во главе с К. Генлейном, которому предстояло стать главным инструментом в актуализации чехословацкого вопроса. По указанию Берлина, полученному еще 28 марта 1938 г., на съезде ОФСН в Карловых Варах 23–24 апреля были выдвинуты требования к чехословацкому правительству преобразовать государство на федеративных началах, разрешить свободную пропаганду немецкого мировоззрения (нацизма), разорвать договор о взаимопомощи с СССР и подчинить внешнюю политику Чехословакии Германии. ОФСН развернул шумную кампанию борьбы за права нацменьшинств. Тем самым под лозунгом права наций на самоопределение был дан толчок чехословацкому кризису. События, приведшие к Мюнхенскому соглашению, достаточно хорошо изучены[470]470
  Ротштейн Э. Указ. соч.; Мосли Л. Утраченное время. Как начиналась вторая мировая война. Сокр. пер. с англ. М., 1972. С. 21–111; Крал В. План Зет. Пер. с чеш. М., 1978; Крал В. Дни, которые потрясли Чехословакию. Пер. с чеш. М., 1980; Безыменский Л.А. Разгаданные загадки третьего рейха. 1933–1941. М., 1984. С. 127–182; Мюнхен – преддверие войны. М., 1988; Севостьянов Г.Н. Европейский кризис и позиция США, 1938–1939. М., 1992. С. 5–136; Пушкаш А.И. Внешняя политика Венгрии. Февраль 1937 – сентябрь 1939 г. М., 2003. С. 76–228; Наумов А.О. Дипломатическая борьба в Европе накануне Второй мировой войны. История кризиса Версальской системы. М., 2007. С. 267–347.


[Закрыть], поэтому здесь следует остановиться лишь на тех из них, которые касаются нашей темы.

Военное планирование операции против Чехословакии началось в Германии как минимум с лета 1935 г. Как отмечалось в директиве «О единой подготовке вооруженных сил к войне» от 24 июня 1937 г., вермахт должен быть готов к тому, чтобы «быстро, внезапно, собрав в кулак всю свою мощь, осуществить вторжение в Чехословакию и чтобы при этом на Западе оставался только минимум сил в качестве тылового прикрытия этой наступательной операции. Цель и задача этой операции… должна состоять в следующем: разгромив вооруженные силы противника и овладев Богемией и Моравией, заблаговременно и на весь период войны ликвидировать угрозу нападения Чехословакии с тыла, чтобы развязать себе руки для ведения войны на Западе и отнять у русской авиации важнейшую часть ее операционной базы, которая могла бы располагаться на территории Чехословакии»[471]471
  Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. М., 1973. Т. 1. С. 201–208.


[Закрыть]. То есть первоначально война с Чехословакией рассматривалась германским руководством как составная часть конфликта Германии с Францией и СССР. Однако по мере уточнения позиций Англии и Франции происходила конкретизация германских военных планов.

Уже 7 декабря 1937 г. германское командование констатировало, что «процесс изменения внешнеполитической обстановки все более отодвигает на задний план» действия против Франции, «повышая вероятность применения вермахта» для изолированного решения чехословацкой проблемы[472]472
  Там же. С. 208–209.


[Закрыть]. Чуть позже, 21 декабря, вермахт получил уточненный план операции «Грюн». Теперь считалось, что как только вооруженные силы Германии будут готовы к войне, а на западной границе будут созданы укрепления, способные сдержать французское наступление, возникнет благоприятная обстановка для разгрома Чехословакии. «Если благоприятная для нас обстановка не возникнет, или если она будет развиваться в нашу пользу медленно, тогда осуществление нами плана «Грюн» должно быть отложено еще на несколько лет. Но если вследствие опасений Англии перед всеобщей европейской войной, ее незаинтересованности в делах Центральной Европы, или в результате конфликта, который может вспыхнуть между Италией и Францией на Средиземном море, возникнет ситуация, при которой против Германии никто, кроме России, не выступит на стороне Чехословакии, то план «Грюн» будет приведен в действие еще до того, как Германия достигнет полной готовности к войне»[473]473
  Там же. С. 209–212.


[Закрыть].

Совершенно очевидно, что подобные изменения в оценках внешнеполитической ситуации стали результатом англо-германских и франко-германских контактов в ноябре 1937 г. Спустя 4 месяца германское военно-политическое руководство решило, что эти благоприятные для разгрома Чехословакии условия возникли, и 21 апреля 1938 г. на совещании Гитлера и начальника штаба Верховного командования вермахта (ОКВ) генерала В. Кейтеля речь шла уже о конкретном планировании операции «Грюн». Через месяц, 20 мая, военные представили Гитлеру проект плана операции, который был им утвержден с некоторыми изменениями 30 мая. Вермахт должен был быть готов к операции не позднее 1 октября 1938 г.[474]474
  Там же. С. 251–259.


[Закрыть] Хотя в директиве громогласно заявлялось, что «моим непоколебимым решением является разбить Чехословакию в ближайшем будущем путем проведения военной кампании», но уже 18 июня в новом проекте директивы вермахту Гитлер отмечал: решение о начале операции «я приму… лишь в случае, если буду твердо убежден, как это имело место при занятии демилитаризованной зоны и при вступлении войск в Австрию, что Франция не выступит против нас и это не повлечет за собой вмешательства Англии»[475]475
  Там же. С. 256, 260.


[Закрыть]. То есть германское руководство прекрасно понимало, что его действия в чехословацком вопросе полностью зависят от позиции западных держав, которые весной 1938 г. заняли прогерманскую позицию, потребовав от Праги договориться с Генлейном.

Позиция Советского Союза была иной. В марте 1938 г. было подписано советско-чехословацкое соглашение о поставках в Чехословакию 40 советских бомбардировщиков СБ, которые также уже производились чехословацкими авиационными заводами по лицензии как B-71[476]476
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 166. Д. 588. Л. 20–22; Оп. 162. Д. 23. Л. 4; Новые документы из истории Мюнхена. С. 29; Документы по истории мюнхенского сговора. С. 74, 77, 89; Степанов А.С. Перед Мюнхеном//Военно-исторический журнал. 1992. № 4–5. С. 7.


[Закрыть]. 23 апреля чехословацкий посланник в Москве сообщил в Прагу о совещании в Кремле, на котором было решено, что «СССР, если его об этом попросят, готов вместе с Францией» помочь Чехословакии[477]477
  Новые документы из истории Мюнхена. С. 28.


[Закрыть]. Напомним, что советско-чехословацкий договор вступал в силу лишь в случае, если Франция окажет помощь Чехословакии. Однако Прага заняла достаточно осторожную позицию в отношении военных контактов с Москвой и в конце апреля 1938 г. уведомила Париж, что не станет заключать военную конвенцию с Советским Союзом до того, как это сделает Франция. 26 апреля председатель Президиума Верховного Совета СССР М.И. Калинин заявил, что Москва может помочь Праге и без Франции[478]478
  Там же. С. 27–28; Документы по истории мюнхенского сговора. С. 88–89.


[Закрыть]. Это было тем более актуально, что 30 апреля министр иностранных дел Франции Ж. Бонне заявил германскому послу, что «любое соглашение лучше, чем мировая война, в случае которой погибнет вся Европа и как победитель, так и побежденный станут жертвой мирового коммунизма»[479]479
  Ротштейн Э. Указ. соч. С. 175.


[Закрыть]. 9 мая Лондон известил Берлин, что если он конфиденциально сообщит, какого именно решения судетского вопроса добивается, то «английское правительство оказало бы в Праге такой нажим, что правительство Чехословакии вынуждено было бы удовлетворить требования Германии». 9 мая Лондон известил Берлин, что если он конфиденциально сообщит, какого именно решения судетского вопроса добивается, то «английское правительство оказало бы в Праге такой нажим, что правительство Чехословакии вынуждено было бы удовлетворить требования Германии»[480]480
  Сиполс В.Я. Дипломатическая борьба накануне второй мировой войны. С. 177.


[Закрыть].

Основной целью Англии было заплатить Чехословакией за соглашение с Германией, а заодно разрушить систему французских союзов в Восточной Европе и изолировать Советский Союз. Для этого Англия стремилась создать у Праги впечатление, что уступки ОФСН позволят ей получить поддержку на Западе. Кроме того, следовало объяснить чехословацкому руководству, что советская помощь невозможна, а главное, нежелательна. Собственно, подобная позиция не вызывала в Праге каких-либо возражений. Как заявил 17 мая в беседе с британским послом в Праге Б. Ньютоном президент Э. Бенеш, он давно хотел достичь соглашения с Германией, однако при условии сохранения Чехословакией отношений с Западом. По его мнению, «отношения Чехословакии с Россией всегда были и всегда останутся второстепенным вопросом, зависящим от позиции Франции и Великобритании. Нынешние связи Чехословакии с Россией целиком вытекают из франко-русского договора, и если Западная Европа потеряет интерес к России, то и Чехословакия его тоже потеряет. Чехословакия будет всегда следовать за Западной Европой, и будет всегда связана с ней, и никогда не будет связана с Восточной Европой. Всякая связь с Россией будет поддерживаться лишь при посредстве Запада и с его согласия»[481]481
  Крал В. План Зет. С. 104.


[Закрыть].

Однако выраженная Прагой готовность к уступкам вовсе не устраивала берлинских покровителей Генлейна, и 15–21 мая ОФСН организовал инциденты в приграничных районах. Со своей стороны, германская пресса подняла шумиху относительно преследований соотечественников в Чехословакии, появились слухи о сосредоточении вермахта на южных границах Третьего рейха. Опасаясь германского вторжения, Прага объявила частичную мобилизацию, что позволило увеличить армию со 195 тыс. до 371 тыс. человек. Англия и Франция были вынуждены 21–22 мая заявить Германии, что ей следует проявить терпение и не ввергать Европу в войну, которая неизбежно возникнет в случае ее нападения на Чехословакию, поскольку западные союзники поддержат Прагу. В этой ситуации Германия решила несколько умерить свой пыл, и 26 мая ОФСН возобновил переговоры с чехословацким правительством. Одновременно западные державы потребовали от Чехословакии демобилизовать войска и достичь соглашения с Генлейном. Для оказания влияния на чехословацкое руководство 21 июня в качестве «беспристрастного» посредника на переговорах с ОФСН ему был предложен английский лорд Ренсимен, который прибыл в Прагу 3 августа. В итоге переговоров, которые фактически были цепью уступок чехословацкого правительства, Генлейну 5 сентября удалось добиться согласия Праги на все его требования. Это вызвало недовольство в Берлине, поскольку создавалось впечатление, что Судетский вопрос будет решен в рамках Чехословакии. Поэтому в Остраве было спровоцировано столкновение ОФСН с полицией, что позволило Генлейну приостановить переговоры с Прагой. Тем временем английская пресса на все лады расписывала важность сохранения мира путем решения национального вопроса судетских немцев, подготавливая общественное мнение к изменению границ Чехословакии.

Приступая к реализации своей экспансионистской программы в отношении Чехословакии, Германия была заинтересована в привлечении и других стран в качестве союзников или соучастников ее раздела. В данном случае такими странами могли стать Польша и Венгрия, отношения которых с Чехословакией были далеки от дружеских. Венгеро-чехословацкие отношения определялись тем, что Чехословакия как участник Малой Антанты была гарантом Трианонского договора, определявшим положение Венгрии после Первой мировой войны, а также наличием в Словакии венгерского нацменьшинства. Польско-чехословацкие отношения в межвоенные годы развивались очень непросто. Еще в ходе территориального передела Восточной Европы после Первой мировой войны, как уже отмечалось, интересы Варшавы и Праги столкнулись при решении вопроса о Тешинской Силезии. Поскольку в итоге Антанта решила этот вопрос в пользу Чехословакии, польское руководство затаило обиду. Кроме того, Варшава видела в Чехословакии главное препятствие тому, чтобы именно Польша заняла ведущее положение в Восточной Европе и добилась статуса великой державы. Именно в пику Праге Варшава поддерживала хорошие отношения с Будапештом. Особенно наглядно польско-чехословацкие проблемы проявились в 1930-е годы в условиях нарастания кризиса Версальской системы.

Еще осенью 1932 г. Прага предложила Варшаве подписать политический и подготовить военный договор, что, естественно, вызвало одобрение Франции, но польская сторона промолчала. Еще раз Чехословакия предлагала Польше переговоры в период обсуждения вопроса о «Пакте четырех», но и в этот раз Варшава предпочла нормализовать свои отношения с Берлином, а не с Прагой. Правда, чехословацкая сторона тоже не спешила идти дальше общих разговоров. В ноябре 1933 г. уже Варшава предложила Праге военное соглашение, но все так и закончилось на уровне зондажа. В начале 1934 г. польская пресса развернула кампанию в связи с 15-летием событий в Тешине, что, естественно, вызвало озабоченность чехословацкого руководства, подозревавшего, что существует тайная договоренность о германо-польском сотрудничестве. Осенью 1934 г. в Польше были проведены военные маневры, на которых отрабатывались действия в случае распада Чехословакии или ее капитуляции перед Германией. Недовольство польского руководства, которое постоянно опасалось угрозы своим позициям в Восточной Европе, привело к тому, что Чехословакия признала Советский Союз де-юре и установила с ним дипломатические отношения.

Польша настороженно отнеслась к сообщениям о советско-чехословацких переговорах о договоре о взаимопомощи. 7 мая 1935 г. Прага уведомила Варшаву: «а) в ближайшее время будет заключен договор о взаимной помощи с Советской Россией; б) он идентичен с франко-советским договором и с чехословацкой стороны намерено поступали так, чтобы это не затронуло Польшу, т.е. чтобы договор ни в чем не был обращен против Польши». Оговорка о вводе в действие советско-чехословацкого договора о взаимопомощи только после того, как помощь Чехословакии окажет Франция, была внесена чехословацкой стороной, которая опасалась, что Польша, будучи союзником Франции, может оказаться в состоянии войны с СССР. 3 августа на заседании исполкома Чешской национально-социалистической партии Э. Бенеш сообщил, что отклонил советское предложение о гарантиях при нападении Польши на Чехословакию[482]482
  Прасолов С.И. Договор о взаимной помощи между Советским Союзом и Чехословакией 1935 г.//Советско-чехословацкие отношения между двумя войнами 1918–1939. М., 1968. С. 187.


[Закрыть]. Но ни эти сообщения, ни попытки Франции стать посредником в отношениях между ее союзниками не изменили позицию польского руководства. Во второй половине 1935 г. польско-чехословацкие отношения еще больше охладели: в мае чехословацкий посол в Варшаве, а в октябре польский посол в Праге отправились «в отпуск». Нарастание межнациональных проблем в Чехословакии воспринималось польским руководством как признак ее слабости. Понятно, что Германия всячески убеждала Польшу, что, заключив договор с СССР, Чехословакия стала его вассалом и рассадником коммунизма. В этих условиях 13 ноября 1935 г. польские дипломаты в Праге получили задачу собирать античешские материалы.

В период занятия вермахтом Рейнской демилитаризованной зоны Польша и Чехословакия были готовы поддержать Францию, но пассивная позиция Парижа заставила его восточноевропейских союзников задуматься о будущем. Польское руководство решило продолжать лавирование между великими державами, а чехословацкое руководство – ориентироваться на Францию. Со своей стороны, Париж попытался добиться отставки Бека с поста министра иностранных дел и побудить Варшаву к расширению сотрудничества с Москвой и Прагой. Однако ни одна из этих целей достигнута не была, а все попытки Чехословакии при посредничестве Франции добиться сближения с Польшей натыкались на стену молчания. Единственное, чего удалось добиться Франции, было возвращение из «отпусков» послов сторон. Во взаимных отношениях Прага и Варшава руководствовались совершенно разными интересами. Чехословакия была заинтересована всего лишь в нормальных и добрососедских отношениях с Польшей, тогда как Варшава желала получить Тешин, добиться независимости Словакии и передачи Закарпатья Венгрии. Понятно, что интересы сторон были несовместимы. По мере снижения французского влияния в Восточной Европе росло влияние Германии. Осенью 1936 г. Прага зондировала Берлин на предмет антикоминтерновского соглашения. Со своей стороны, Варшава в декабре 1937 г. заявила Франции, что Чехословакия является плацдармом коммунистической деятельности против Польши, и отказалась от французского посредничества в польско-чехословацких отношениях.