Текст книги "Туда, где я есть. Книга 2. От края до края."

– Человеку начинает казаться, что он вроде как умер или начинает жить другую новую жизнь в совершенно новом и непонятном качестве. Он думает теперь, что он толи Душа, толи призрак, бродящий по Земле. Хотя на самом – то деле его личность не разрушается. Он продолжает оставаться тем же, кем был. У него просто очень сильно сдвигается точка сборки, его центр. В подсознании у всех иногда присутствует ощущение, что именно тебя сейчас снимают в главной роли кино, и ты как бы видишь себя на экране видеокамеры. Вот это вроде этого.

– А человек при этом страдает?

– Он испытывает через несколько минут при попадании дождя на кожу сильнейшие боли. Человеку кажется, что он погибает от болевого шока, но все люди разные и каждый по – своему переживает эти чувства. Боль в течение нескольких часов стихает.

– И долго человек, попавший под этот дождь, таким невидимым будет?

– Уже нет, скоро дождь прекратиться, фон трансчастиц уже ослабевает. Кто сумеет выжить в таком состоянии в нынешних условиях скоро снова станет видимым. Однако это тоже не просто. Так что давай мне свою руку, если не хочешь стать невидимкой и мы сейчас же трансгрессируем отсюда в мою лабораторию, где и продолжим наш разговор.

       Люк протянул ладонь Чесли Муру и они оба, в ту же секунду исчезнув из гипермаркета, очутились в рабочем кабинете учёного – в самом сердце его лаборатории.

       Кризхин не торопливо разлил чай в две пиалы и уселся в своё кресло напротив второго кресла, где уже уютно устроился Люк. Мальчик был безумно рад тому, что Кризхин встретил его на Земле и первым делом с радостью рассказал о событиях, произошедших на планете Камней с момента гибели Кризхина. Люк, конечно же, похвастался бирюзовым океаном, неожиданно появившемся на планете, строительством и благоустройством жилья для всех своих подопечных, рассказал о своей дружбе с волком Ральфом, о своём преданном помощнике Джоне, об изведанных Люком волшебных возможностях Огненного зеркала и, конечно же, о своих таинственных путешествиях в мир Душ. Ещё Люк не мог утаить от Кризхина историю с похищением его младшей сестры Тансу, о переживаниях его матери Алис и раскаяниях Линды.

– Да, – безрадостно согласился с Люком Кризхин, выслушав историю о пропавшей Тансу, – ситуация сложная, но мы сейчас с тобой должны будем принять верное, единственно правильное, Люк, решение.

– Я очень хочу найти её, Кризхин…

– Теперь, мой мальчик, ты послушай меня, а потом мы поступим так, как решишь ты.  Мне известно, что ты уже узнал о горькой доле своей младшей сестры, знаешь о её настоящем отце Тоде, о том, как он заразил особым смертоносным синтетическим, созданным им в лаборатории, вирусом практически всех землян. Да, он действительно имел неутолимое ничем желание уничтожить всё человечество с лица Земли, и ему многое удалось, но не всё. Он успел установить в твоём сердце закодированный пусковой механизм к началу действия вирусов, находящихся сейчас в каждом из выживших и томящихся в настоящий момент под землёй в убежищах людей.

– И что произойдёт?

– Задача вируса заключалась вначале в том, чтобы попасть в организм человека и инфицировать его, проникнув в мозг, а после затаиться там. Это, как я сказал, уже сделано. Задача модулей – пускового механизма, установленного в твоём сердце – включить свою программу в определённо заданное, а точнее, установленное время «Ч». Как только твоё сердце остановится, Люк, этот пусковой механизм подаст сигнал к уничтожению каждого человека. В это назначенное время у всех заражённых людей в голове «включится будильник» и произойдёт одномоментно массовый психоз.

– Как это?

– Разработчик этого вируса был уверен в том, что для того чтобы победить человека нужно просто лишить его разума, тогда сам сумасшедший человек уничтожит себя. Программа установлена таким образом, что сумасшедшие станут самоубийцами: кто – то выбрасывается в окна, кто – то бросается под машины, кто с моста, кто стреляется, вешается и т.п. Этот кошмар невозможно даже представить…

– Вероятно, он был сумасшедшим! – воскликнул в отчаянии Люк.

– Нет, Тод был просто одержим своей местью, он желал расквитаться со всем миром за пережитые им в жизни трудности. Каждый выбирает сам себе дорогу, Люк. Я знаю многих людей, которые пройдя через подобные испытания стали поистине настоящим примером человеколюбия и жизнерадостности.

– И что же нам теперь с тобой делать?

– Не торопись Люк, – произнёс учёный и, встав с кресла начал медленно прохаживаться по комнате. – Это ещё не всё. Тансу нужна была Тоду не как дочь, а как страховка. В случае своей смерти он надеялся на то, что Тансу отомстит за него, и рано или поздно убьёт тебя, тем самым запустив механизм уничтожения человечества на Земле. Это ни за что мы не должны с тобой допустить.

– Своего родного брата убьёт? – возмутился Люк.

– Да, она сделает это. Я уверен. И наверняка она выполнит свою миссию в состоянии аффекта, беспамятства или гипноза. Тод явно продумал этот момент, но как это должно произойти на самом деле мы не знаем, и узнавать не собираемся. Тебе нельзя встречаться с Тансу.

– Подожди, Кризхин, то есть ты хочешь сказать, что новорождённая девочка при встрече со мной наброситься на меня? Это же невообразимо!

– Она уже не та малышка, какой ты видел её, Люк, – улыбаясь и глядя на мальчишку, произнёс Кризхин. – Она теперь взрослая и очень красивая девушка. Её зовут София.

       Люк насторожился и задумался. И только спустя минуту он испуганно ответил:

– Получается, что если Тансу так же как и ты, теперь находится в другом теле значит, она умерла, будучи грудным ребёнком? Правильно, Кризхин?

       Кризхин не был обескуражен догадливостью своего любимчика и поэтому, продолжая улыбаться, ответил:

– Смерти нет, мальчик мой, ты же уже знаешь это, ты же был в мире Душ. Ты сейчас расстроен тем, что случилось с твоей сестрой и это твоё братское отношение к произошедшему событию с Тансу возвращает твоё восприятие реальности к простейшему, первоначальному уровню сознания обычных людей. И это нормально. По – человечески, я тебя понимаю и сожалею о случившемся.

– Кажется люди, Кризхин, называют это горем…

– Люди многое называют своими именами. Вешать ярлыки – для многих людей любимое занятие. Они считают весь этот мир своим, Люк. Они даже не подозревают, что их мир – это всего лишь консервная банка с кусочками рыбы, которая всего лишь стоит на какой – то полке, висящей в каком – то отделе, расположенном на каком – нибудь этаже какого – то очередного гипермаркета, находящегося на какой – то улице, затерянной в каком – то городе в глубине какой – то малоизвестной страны, на каком – то материке какой – то планеты и так далее, Люк. Это и есть первоначальный уровень сознания. Начиная так видеть мир, ты тут же создаёшь свою реальность настолько примитивной, что она легко помещается внутри той самой консервной банки. И только там её место! Раздвинув же границы своего сознания и восприятия настоящей реальности, а не той искусственно созданной человечеством, ты видишь и ощущаешь Жизнь настоящую, которая имеет свойство перерождаться и воплощаться на земле в разные образы. Суть её от этого не меняется, Люк. Однако сделав самостоятельно неправильный выбор потерять её навсегда очень просто. Так, кстати, случилось с Тодом. А вот твоей сестре Тансу мы и должны помочь справиться с ситуацией, в которой она оказалась по воле чужой.

       Люк раздумывал над услышанными им словами и Кризхин не торопил его. Кризхин, на несколько минут остановившийся возле кресла Люка, снова начал терпеливо ходить по комнате, ожидая, что ответит ему мальчишка.

– Мне бы посмотреть в начале на сестру со стороны, – сказал мальчишка спустя некоторое время. – Линда мне сообщила, что у неё на всю её жизнь на правой ладони теперь имеется татуировка Таnsu. Это правда?

– Да, – ответил ему Кризхин.

– И ещё Линда сказала, что рядом с Тансу будет находиться какая – то Таниша, её надо прежде отыскать, а там и на Тансу через неё можно выйти. Только Таниша очень сильная, она не позволит так просто подобраться к Тансу. Таниша обязана делать так, чтобы не дать нам встретиться с сестрой, потому что она – оберег людской. Это тоже всё правда, Кризхин?

– Да, – снова сухо ответил Кризхин, остановившись напротив Люка, сидящего в кресле.

       Кризхин наклонился над Люком и, глядя в его детские глаза, добавил:

– Я убеждаюсь, что собственный опыт всегда будет доминировать в сознании человека над самой убедительнейшей и правдоподобнейшей теорией. Очевидное всегда уступит место невероятному. Так устроен человек. И ты ещё, Люк, очень юн, чтобы поступать иначе…

       Мальчик с некоторым непониманием смотрел на Кризхина и, почуяв что – то неладное, слегка вжался в мягкую спинку кресла, по позвоночнику пробежала дрожь. Он попытался предугадать следующие слова учёного, но больше от него Люк ничего не услышал.

       В глубине тёмно – карих глаз Кризхина Люк увидел смотрящее ему в глаза Время. Зеркальная волна от самого дна из самого далека плавно начала своё движение и стремительно перемещаясь навстречу Люку выбежала за края зрачков Кризхина, пробежав дальше по воздуху и полностью с ног до головы окутала мальчика. Оглушительный звон накрыл его и тут же оборвался, как внезапно лопнувшая струна. Абсолютная пустота возлежала вокруг Люка, который только сейчас внезапно впервые в жизни перед собой увидел такое. Очень – очень  древнее создание, прожившее много жизней, смотрело на него. Только два ярко – жёлтых зрачка и больше ничего, без прошлого и будущего, без зла и без счастья. Это был не человек…

       Через пару минут уже в пустом кабинете Чесли Мура замершее в кресле без движения детское тело мальчика со стороны напоминало забытую хозяином лаборатории восковую куклу – точную копию Люка. Его бледное лицо не выражало никаких эмоций, глаза были наполовину прикрыты, дыхание отсутствовало. Определённо казалось, что Жизнь оставила здесь этого ребёнка. Однако в его груди невероятно медленно продолжало сжиматься его детское сердце.

                                  Глава девятнадцатая.

– Что там произошло с Роном? – спустя пару часов после его выхода из убежища я всё – таки спросил у Ланы, которую всё это время пыталась успокоить Шарли.

       Лана не ответила на мой вопрос и только ещё через час она сказала нам:

– Я видела его, как он вышел на улицу и стал махать  руками, делая нам знаки, что всё у него в порядке. Я вам, помните, об этом сказала?

– Помним, – подтвердила Шарли, не отпуская ладонь Ланы из своей руки.

– Потом, – продолжила Лана, – он вдруг неожиданно стал как – то сильно вздрагивать и корчиться, будто у него мышечные спазмы начались. Было видно, что ему стало невыносимо больно. Лана заплакала, прикрыв лицо руками.  –  Рон внезапно упал на землю, прямо в лужу, и стал на моих глазах жутко содрогаться, кричать и … при этом испаряться.

       Вдруг наш разговор прервал стук. Мы затихли. Стук повторился.

– Что это? – настороженно спросила Лана у нас и подошла к зрительной трубе. Только она прислушалась, как снова раздался этот стук. – Кто – то стучит по трубе!

       Лана прильнула к глазку и внимательно осмотрела поверхность земли.

– Там никого нет, – огорчённо пояснила через несколько минут она нам. – Может ветер. На чём я остановилась?

– Рон стал, ты сказала, испаряться? – осторожно переспросил я.

– Да, его части тела стали исчезать. Вначале одна нога, затем руки и половина головы. Лана опять, зарыдала уже не в силах себя сдерживать. – Это какой – то кошмар. Это я виновата, что отправила его туда наверх! Я же не знала…

        В это время стены убежища, пол и потолок задрожали. Мы все замерли.

– Папа, что это? – испуганно спросила меня дочь Джоди, ни на минуту не отпускавшая из рук куклу, оставленную нам Танишей.

       Тут раздался ещё один подземный толчок, и в убежище загремела мебель.

– Это, оказывается не просто стук, а землетрясение начинается, – стараясь не тревожиться, пояснил я. – Всё хорошо, не волнуйтесь, ежегодно на всей Земле происходит около миллиона землетрясений, нам надо просто подготовиться к нему.

       Только оба сына Рона, Лана, Джоди, Шарли и я собрались ближе друг к другу и взялись за руки как внезапно из под земли в пол врезался новый удар колоссальнейшей силы. Мы все подлетели вверх так, что едва не ударились о потолок. Этот подземный толчок раскидал нас как тряпки в разные стороны помещения. Дети заорали от испуга так, что их матери побоялись даже открыть свои рты, сдерживая панику и страх. Я тоже был ошеломлён такой силищей удара, что моментально почувствовал себя ничтожно  маленькой щепкой посреди свирепствующего океана. Разбросанные в разных позах по полу мы чувствовали, как в нас с каждой последующей секундой нарастает напряжение в ожидании очередного удара. Однако его не было. Мы медленно, словно после сна, стали подниматься на четвереньки. Лишь Джоди, решившая что ещё рано вставать, перевернулась со спины на живот и, глядя на нас сказала:

– Так что получается, Ватсон был прав?

– Да! – в один голос ответили ей оба сына Рона и Ланы.

       Я, усевшись на свою пятую точку, почувствовал острую боль в локте. Как я его ушиб даже не помню.

– Кто – нибудь ударился? Болит что – нибудь? – спросил я.

       Все отрицательно покачали головой.

– Что он нам ещё говорил? – спросила у всех нас Шарли. – Давайте вспоминать.

– Он сказал что после того как часть уцелевших в подземельях людей будет поджарена земным ядром и раздавлена движением титанических плит на верх уже поднимется ещё на две трети меньше жителей Земли. Это незначительное остаточное число людей должно будет научиться жить в совершенно новых для них условиях, – Лана дословно повторила нам сейчас слова Ватсона, будто выучила их наизусть. Мы все, открыв рты, смотрели на неё.

– У меня всегда была отличная память, – ответила на наше удивление Лана и снова процитировала Ватсона. – «Но и это, друзья мои, ещё не всё. На этот раз дела обстоят несколько иначе. Тем, кто поднимется на поверхность Земли, предстоит ещё один экзамен. Сама смерть поджидает их там, она продолжит охоту за людьми…».

       Долгое молчание. Наконец паузу прервала Шарли:

– Получается…

       Но её голос оборвал новый сильнейший подземный удар. И мы снова разлетелись в разные стороны. Вот только на этот раз удар оказался несколько сильнее предыдущего. Потолок затрещал по швам и мгновенно обрушился, напополам перегородив помещение. Пыль посыпалась сверху, и из – за неё стало практически не видно ничего вокруг. Пол в некоторых местах высоко поднялся на дыбы и опрокинул, стоявшую на нём мебель. Дети орали, Шарли и Лана кричали им. Мы потеряли друг друга из поля видимости и это больше всего пугало нас. Свет начал мигать и вот – вот, казалось, потухнет вовсе. Стало жутко. Я, как и Лана с Шарли, продирался через завалы к детям. Отсюда нужно было скорее выбираться на открытую поверхность, пока нас не завалило здесь заживо как в могиле.

– Все целы? – спросил я, в клубах пыли разглядывая очертания детей, Ланы и Шарли.

– Кажется да, – завыли все в ответ.

– Держимся друг за друга и как можно быстрее уходим из убежища, а то следующий удар нам здесь не пережить, – объяснил я и первым повёл за собой всех к выходу, через который ушёл от нас Рон.

       Мы медленно продвигались вперёд через преграды и препятствия, образовавшиеся за несколько минут землетрясения. И это было совсем не просто. Мы уже так сильно наглотались пыли, что начали кашлять. Шарли приказала всем дышать через майки и рубашки, чтобы хоть как – то поменьше засорять себе лёгкие.

– Скай, но ведь выходить на поверхность опасно! – вскрикнула Лана, продолжая с нами в веренице движение к выходу. – Что стало с Роном, мы же не знаем, а с нами дети?

– У нас нет другого пути, – ответил я ей, – надо накрыться чем – то или спрятаться там под чем – нибудь от дождя. Уверен, что дело в нём. Ватсон говорил, что дождь ядовитый.

– Быстрее, быстрее, – терпеливо торопила детей вперёд Шарли, замыкая нашу цепочку. – Ещё чуть – чуть.

       И действительно мы уже подошли к той автоматической металлической двери с надписью ВЫХОД. Путь до него был не длинным, но опасным и труднопреодолимым. Каждую секунду мы боялись даже подумать о том, что сейчас бабахнет новый удар.

– Мама, я, кажется, порезал обо что – то ногу, – обратился к Лане её старший сын.

– Сильно? – пытаясь разглядеть рану, но, совершенно не видя ничего при таком мигающем освещении, спросила его Лана. – Потерпи, сынок, сейчас выйдем отсюда я посмотрю внимательно.

– Хорошо, – по – взрослому ответил он.

       Я, слыша их разговор, уже осмотрел прилично перекосившуюся дверь выхода, и усомнился в том, что выйти здесь у нас получится. Кнопка открывания двери не реагировала на мои нажатия. Тогда я приложился к двери изо всех сил и попытался раздвинуть дверцы в разные стороны. Бесполезно, дверь даже не шелохнулась. Видимо её ещё и завалило снаружи. Наблюдавшие за мной дети завыли, поняв, что мы напрасно шли к этой двери.

– Спокойно, – скомандовал им я. – Разворачиваемся и направляемся к той шахте, через которую мы первый раз спустились в это убежище. Давайте, друзья, не теряем время.

– Хочу пить, – заныл младший сын Рона и Ланы.

– Вот как раз там, где хранится вода, мы и будем проходить сейчас мимо, – пояснила ему Лана. – Пошли скорее.

       К нашему счастью пока мы ползли обратно, а иначе это движение не назовёшь, ни одного подземного толчка не было. Клубы пыли уже улеглись, и продвигаться всё – таки теперь нам было чуточку легче. Свет, по – прежнему, нервно моргал. Зато по пути женщины набрали запасы воды и продуктов питания. Я взял нож, топор, спички, фонарик и прочие необходимые вещи. Мы все немного успокоились, но вспоминать, как землетрясение на наших глазах разгромило наше убежище, было жутко. Было очевидно, что эта пауза перед очередной сейсмической волной скоро кончится.

      И только подойдя ко второму последнему выходу, мы увидели и вспомнили, что на нём стоит специальный кодированный замок, который открывал сам Рон.

– Вот, чёрт возьми! – не выдержал, отчаявшись, я. – Как же так!

– Вот это сюрприз, – согласилась со мной Лана и едва не разревелась. – Что нам теперь делать?

– Он же мне ещё сказал, что теперь скрывать код не зачем, запомни мол, – нервно вспоминал я.

– И ты запомнил, Скай, как всегда, – спросила Шарли.

       Я постарался не заметить эти её слова, ни время.

– Помню, что ещё удивился от этой нелепой комбинации цифр! А их было, вроде бы восемь.

– Точно? – опять спросила меня Шарли.

– Я тебя прошу, дорогая, не надо меня сейчас раздражать такими вопросами. Я и так не могу сосредоточиться на этом воспоминании.

– Первая мысль самая правильная, – рекомендовала она. – Восемь значит восемь, дальше что?

– Пап, давай скорее, пожалуйста, а то нас тут засыплет под землёй, – поторопила Джоди.

– Да, не так просто вспомнить то, что и не пытался запомнить, – ответил я дочери. – Там ещё в конце Рон повторил какую – то цифру. Да, он так и сказал, что «и опять два». Точно!

– Ещё шесть цифр, – переживала Лана, глядя на меня так, будто она помогает мне сейчас напрягать мою память.

       Я заткнул себе уши указательными пальцами, зажмурил глаза и попытался мысленно вернуться в то мгновение, когда Рон произносил шифр. Я полностью отключился от реальности и мысленно ясно увидел Рона, набиравшего секретный код.

– Кажется, вспомнил, – произнёс я вслух и начал аккуратно набирать цифры, все замерли и молча, следили за мной. – Шесть, два, один, пять, четыре, семь, три и опять два…

       Замок издал отрицательный двойной писк.

– Ещё раз. Шесть, два, один, пять, восемь, семь, три и опять два…

       Замок щёлкнул внутри и издал протяжный приятный сигнал.

                                   Глава двадцатая.

       Вся наша жизнь построена на страхе смерти. Страшась её, мы преклоняем колени и молимся. Вот и Рон, упав на четвереньки судорожно молил Бога о милости, наблюдая за вылетающими со всех сторон откуда – то из под земли душами людей, гибнущих сейчас во время разбушевавшегося землетрясения. Ужас ликовал. Души со скоростью и свистом взмывали вверх высоко в небо, словно взрывающиеся в рождественскую ночь петарды и оттуда, светящимися белыми огоньками медленно и бесшумно падали вниз. Количество их невозможно было сосчитать, их было немыслимо много. Подобного никто и никогда из живущих на земле людей не видел! Души напомнили Рону снежинки, и он поймал себя на мысли, что это просто идёт снегопад и это всего лишь какая – то бредовая галлюцинация или просто такой его сон. Только так его разуму нужно было видеть этот кошмар, чтобы остаться целым.

– Немедленно встать! – раздался чей – то голос над его головой. – Смотри на меня!

       Рон только поднял глаза вверх, как его резко и больно ослепил яркий белый свет.

– Ты кто?! – угрожающе крикнул на Рона тот же голос, откуда – то из – за бьющего в лицо источника света.

       Рон видимо зря не поторопился с ответом, который он и сам не знал, как сформулировать  правильно, так как третьи сутки он, а точнее его тело, находилось в необъяснимом невидимом состоянии. Источник света тут же прибавил мощность светового потока, и голова Рона затрещала по швам.

– Стойте, стойте! – успел крикнуть он, от боли прикрывая своё невидимое лицо своими невидимыми ладонями.

       Источник ответил на просьбу Рона тем, что несколько уменьшил силу луча, и снова повторил свой вопрос:

– Ты кто?

– Меня зовут Рон, я – человек…

       Источник тут же отреагировал на ответ Рона и моментально выключившись, испарился в воздухе. Рон даже не успел разглядеть, кто или что это такое было. Ему казалось, что этот сумасшедший источник выжиг ему глаза, которые сильно болели и слезились. Действительно Рон не видел ни своих рук, ни своего тела, но он по  – прежнему чувствовал его и, как обычно.

       Это неожиданное нападение естественно всколыхнуло Рона. Он понял, что вокруг него творится немыслимое. Помимо землетрясения, опустошавшего в эти минуты всё вокруг, помимо массовой гибели людей над планетой летало ещё что – то совершенно непонятное.

       Рон с того времени как вышел из убежища и стал невидимым практически не покидал территорию, прилегающую к разрушенному дому Ватсона. Как он сожалел о своём решении выйти на землю! Он пытался вернуться в убежище, но его попытки были бесполезны. Вход в шахту, через который он сам привёл свою семью и семью Ская, возможно было открыть только изнутри, он сам его закрыл и собственноручно установил код. Рон отыскал в развалинах объектив подзорной трубы, через которую совсем недавно сам с Ланой наблюдал из убежища за обстановкой на поверхности земли. Он надеялся, что Скай или Лана заметят его, но он был невидим. Он смотрел снаружи в эту трубу, махал перед ней руками и прыгал как ненормальный. Он даже стучал по объективу, но и на его стук никто не прореагировал. Безусловно, Рон, проведя несколько суток в таком состоянии на поверхности земли без пищи, под непрекращающимся ледяным дождём, абсолютно без сна, а он не уснул ни на минуточку за всё это время, был на грани помешательства.

– И некому даже сказать обо всём этом! – кричал Рон изо всех сил, оглядываясь по сторонам в надежде что кто – то его услышит. – Господи, дай мне увидеть хоть одну человеческую душу! Хотя не факт, что она увидит меня…

       Начавшееся землетрясение ещё больше усугубило положение Рона. Когда под его ногами стали смещаться земные участки, разламываясь от напряжения, рушиться оставшиеся после великого пожара частично уцелевшие здания, Рон уже был максимально близок к сумасшествию. Только представьте себе, что произошло в сознании Рона, когда на его глазах из под земли стали вылетать Души людей, а потом ещё и появился над головой какой – то странный источник света и потребовал от него объяснений.

       И тут неожиданно прогремел самый сильный подземный толчок, будто гром ударил, но не с неба, а из самого центра планеты. За доли секунды от его мощнейшей силы земля во дворе дома Ватсона  взорвалась. Ударной волной Рона отбросило на десяток метров в сторону так, что он со всего маху влепился своей невидимой спиной в груду разбитых стен дома. Рон повис на куске стены, как тряпичная театральная кукла. Его ступни едва не дотягивались до земли. Он обмяк и застонал от острой пронзительной боли, вонзившейся ему между лопаток. Это был металлический прут, торчащий из железобетонного расколотого на части блока. Рон понял, что на этом его история заканчивается. Он из последних сил поднял свои невидимые веки, чтобы последний раз посмотреть на эту оставленную Богом планету. Но вдруг, он увидел как именно из того люка, под которым находилась шахта, ведущая в убежище Ватсона стремительно в небо из под земли вырвались друг за другом пять ярко – белых светящихся огней и очень медленно, словно падающие крупные снежинки, планируя над головой Рона стали опускаться на землю…

– Кто это? – тихо спросил Рон у себя, не отрывая глаз от приближающихся к нему сверху Душ. – Не может быть…

       Рон тихо заскулил. Да, это были оставленные им в убежище два его сына, его супруга Лана, их подруга Шарли и её дочь Джоди…

       Замедленное беззвучное кино крутилось в глазах Рона в последние минуты его жизни. Он видел их улыбки и радость от того что они встретили его. Он чувствовал нежное касание его лица и его рук белыми, как снег Душами близких ему людей. Все обнимали Рона и прижимались к нему. И он явно ощущал исходившее от них тепло и покой. «Как странно, – думал Рон, – они такие белые». Он тоже обнимал их и начинал вместе с ними почему – то радоваться, несмотря на то, что все они только что погибли…

       Через несколько мгновений, откуда – то с боку к ним бесшумно подлетел источник света, который видел Рон после начала землетрясения. Однако на этот раз источник направив свой луч на Рона и остальных, не произнёс ни единого слова. Наоборот, он спокойно и приветливо излучая мягкий свет, пригласил их к себе. Все шестеро они вошли в распространяющийся на них поток света и растворились в нём, в этой никогда неиссякаемой энергии.

       И только там, в глубине искорёженной землетрясением шахты в живых остался только один чудом оставшийся из них человек. Это был Скай, поднимавшийся в шахте по лестнице первым и поэтому лишь уцелевший. Только что он потерял всех, с кем связывала его эта жизнь…

                               Глава двадцать первая.

       Кризхин и Люк плавно парили над пропадающим на их глазах от землетрясения городом. С высоты птичьего полёта им было видно, как легко и быстро с лица земли, будто с лоскутного одеяла исчезали целые микрорайоны, проваливаясь и осыпаясь вниз в огромные глубокие километровые трещины. По сторонам разломов, надвигающихся друг на друга, скручивались петлями автомобильные дороги и рвались на части, как нитки. В местах, где пересекались речные русла, появлялись водопады, заливая грязной водой большие участки опускающейся земли. Новые подземные толчки смещали склоны, образуя обвалы и оползни, а всё новые и новые Души в это время вылетали из под земли, сверкая белыми огоньками.

– Мне больно видеть это, Кризхин, – произнёс после долгого молчания Люк.

– Это было неизбежно, мальчик мой, – ответил тот. – Этот сценарий на Земле происходит не впервые, но только сейчас людям грозит полное исчезновение. И, помни, что оно произойдёт в случае твоей встречи с твоей сестрой. На нас с тобой лежит огромная ответственность за судьбу человечества.

       И они, снова молча, продолжали свой полёт, медленно пролетая над знакомым обоим  гипермаркетом «Твой мир». Люк заметил, что от автопарковки остался только маленький ещё нетронутый кусочек асфальта, зацепившийся своими краями за стены крепко стоящего здания.

– Скажи, Кризхин, а моё тело, оставшееся в твоей лаборатории, – Люк задумался на секунду и продолжил, – с ним ничего не произойдёт, пока мы летаем?

– Тебе страшно?

– Жутковато, глядя на весь этот ужас. Мир рушится на наших глазах. Смотри, сколько жизней погибает, а мы с тобой не помогаем им и не пытаемся даже это сделать.

– Мы сделаем это, Люк. Осталось немного. Видишь, вон там подземный вход в станцию метро? Нам нужно туда, давай потихоньку снижаться.

– А что там?

       Только Люк задал этот вопрос, как прямо перед ними вспыхнул ослепительно яркий свет, преграждавший им путь.

– Замри, – шепнул Люку Кризхин и сам замер без движения. Люк тоже застыл.

       Пауза длилась всего пару секунд, но Люк почувствовал на себе сильнейшее влияние направленного на них с Кризхином светящегося луча, пронизывающего их насквозь. Люку показалось, что прошло не меньше нескольких минут, пока источник света не погас и не испарился так же быстро, как и возникнул.

– Можно двигаться дальше, но аккуратно, – сказал Кризхин. И они снова полетели в направлении станции метро.

– Что это было? – спросил в недоумении Люк.

– Это чистильщики.

– Кто?

– Они собирают Души. Помогают им пережить эту преждевременную трагическую гибель. Сам видишь, что творится вокруг. Без чистильщиков невозможно справиться с этой катастрофой.

– Я почувствовал, как они меня просветили своим лучом.

– Да, и я на себе испытал то же самое, Люк. Они просканировали нас и убедились, что мы с тобой ещё не мертвы.

– Мы же, как Души, оставили свои тела и путешествуем? – интересовался Люк.

– Именно так, но только ты оставил своё тело, а я нет, – Кризхин остановился в воздухе, Люк тоже. – Твои умения, которые ты приобрёл с помощью Огненного зеркала на планете Камней здесь, как ты сам видишь, не работают. Себя я уже умею самостоятельно модифицировать в любые состояния, не умирая. А вот тебя пока пришлось ввести в определённое состояние, называемое самадхи.

– Как?

– Самадхи, Люк, есть то состояние просветления, которое выражается в снятии противоречий между внутренним и внешним миром, слиянии индивидуального сознания с космическим Абсолютом.

– Ого…

– Да, Люк, это волшебно. Я научу тебя и этому, входить в это состояние на самом деле не сложно. Главное знать в какую дверь нужно войти. И если это случиться один раз, то ты всегда будешь чувствовать в себе присутствие Создателя. Всё наше существование – неотъемлемая часть вселенной, которую мы вмещаем глубоко внутри себя. Кризхин задумался. – Ладно, летим, у нас мало времени.

       Через мгновение они уже были у входа в станцию метро.

– Зачем мы остановились, Кризхин? Нам же туда? – указывая вглубь станции, спросил Люк. – Там Тансу?

– Люк, ты сейчас должен помочь мне и кое – что сделать?