Текст книги "Изнанка"

Изнанка
Михаил Волков (Мотузка)

Ольге

Иллюстратор Михаил Волков

© Михаил Волков (Мотузка), 2024

© Михаил Волков, иллюстрации, 2024

ISBN 978-5-0062-6006-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1. ЛИНИЯ БЕЗОПАСНОСТИ

Глава 1

12 сентября 2019 года

1.

Первый труп Михаил увидел задолго до Твери, на границе Конаковского района. Мертвец валялся прямо на обочине шоссе, рядом с сорванным, и уже почерневшим от грязи, транспарантом «Ресторан Дайна. Welcome!». В драном, задубевшим от засохшей крови камуфляже, в армейский берцах и грязных джинсах. Руки, как у утопленника сведены на уровне груди, лысая башка покрыта пылью. Явно, не сам умер – убили. Только вот никаких ментов и следователей поблизости не наблюдалось. Не мигала «люстрой» «скорая помощь», не курили в стороне коронеры, не возились с пинцетами и пакетиками эксперты в резиновых перчатках.

Зато были солдаты. Двое национальных гвардейцев и капитан из военной полиции. Они рассматривали труп с брезгливым выражением на лицах, стараясь близко не приближаться.

Михаил только-что выбравшийся из попутки, остановился и, стараясь особо не отсвечивать, полез в карман за сигаретами.

«Чёрт их знает, вояк этих! До периметра ещё далеко, но вдруг у них приказ – хватать всех подряд и волочь…. куда они там пиплов волокут? в комендатуру?».

Вообще-то документы у него имелись. Липовая справка о наличии в Конаково престарелой родственницы, нуждающейся в уходе, настоящий паспорт с пропиской в Санкт-Петербурге и даже военный билет. На всякий случай.

Тем временем офицер, перестав разглядывать мертвеца, отошёл в сторону, вытащил рацию и с недовольным видом произнёс несколько фраз. Гаджет в ответ что-то бодро, но неразборчиво провякал, после чего вояки неторопливо двинулись вдоль шоссе. Прямо к Михаилу.

Командир патруля (если это, конечно, был патруль) небрежно козырнул.

– Капитан Ладейников. Ваши документы.

Стараясь сохранять спокойствие, Михаил вытащил из кармана паспорт.

Офицер быстро его пролистал, задержавшись на странице с пропиской, поднял взгляд.

– Значит, Волохов Михаил Евгеньевич…. Сорок лет, разведённый, из города Санкт-Петербурга….

– Да.

– И что же вы, Михаил Евгеньевич, делаете в наших краях, за шестьсот километров от своего родного города?

– В Конаково еду.

– С какой целью?

Михаил достал из кармана липовую справку.

– Тётка у меня там. Больная. За ней уход требуется.

– Угу – капитан погрузился в изучение бумажки. – А что это за болезнь такая…. идо… идео…

– Идиопатическая тромбоцитопеническая пурпура, – старательно выговорил Волохов, который ещё в Клину, разорившись на справку, часа два зубрил сиё неудобоваримое название. – Или Болезнь Верльгофа. Короче, проблемы с кровью.

– Понятно, – офицер вернул документы, окинул Михаила взглядом с головы до ног. – Только до Конаково ещё ехать и ехать. Зачем вы здесь-то вылезли?

– Попутка только до этого поворота довезла, – Волохов пожал плечами. – Буду ждать следующую.

– Тут теперь машины редко ездят. А на автобус почему не сели?

– Автобус до Конаково ходит раз в сутки. На утренний я опоздал, что ж мне теперь, до утра по улицам болтаться?!

– В Клину есть гостиницы.

– Гостиницы может в Клину и есть, да у меня на них денег нет.

– Ладно, – начальник патруля ещё раз окинул Михаила с головы до ног цепким, запоминающим взглядом, снова небрежно козырнул. – Удачи.

И военные двинулись дальше, в сторону трассы М-10, даже не оглянувшись на валяющегося на обочине мертвеца.

«Фу-у-у!» – Волохов осторожно, словно боясь сглазить, выдохнул воздух. «Пронесло! Значит, не обманул этот жук из карантинной службы, и справка, действительно, нарисована по всем правилам! Не зря я за неё бешенные бабки отстегнул!».

Он обвёл взглядом окружающий пустынный пейзаж и, решив подождать, пока патрульные удалятся на достаточное расстояние, пересёк шоссе, добрался до автобусной остановки из покрашенных тошной синей краской бетонных блоков, уселся на покосившуюся скамейку.

«Так. Что теперь? До дороги, ведущей к отелю „Дайна“ мы добрались. Сейчас девятнадцать тридцать» – Михаил поднял руку и посмотрел на часы – «…Согласно полученным от московских бандитов инструкциям, ровно через шесть с половиной часов, за той вон деревней меня будет ждать проводник с погоняловым Стикс. С ним предстоит добраться до базы ООНовцев, где, как мне говорили, настоящее Гуляй Поле. Анархия в смысле».

Ну, ещё бы! Волохов знал: все эти поляки, венгры, болгары, а главное – арабы и негры, были по сути, заперты национальной гвардией в небольшом посёлке городского типа, настоящего названия которого теперь никто уже и не помнил. «Временный Лагерь – 757, дробь 18», а если уж совсем по-простому – «Семисотка». Население эвакуировали ещё четыре с половиной года назад, в постепенно разваливающихся домах расквартировали так называемых «миротворцев» – более двухсот вояк из европейской шпаны, впустить которых на территорию России («для обеспечения безопасности международной группы учёных») наши генералы согласились лишь после того, как были сняты все международные санкции за Крым и Донбасс.

В сорока километрах от Семисотки начиналась так называемая «Линия Безопасности», за ней – Периметр, а за Периметром – Изнанка. Тысячу раз проклятая, столько же раз воспетая всякими чокнутыми любителями экстрима, невозможная, жуткая, загадочная, притягательная.

«Чёрт! А ждать-то ещё долго! Очень долго!».

Михаил тяжело вздохнул, затем, откинувшись на бетонную стену, вытащил из кармана сигарету, закурил.

«Кажется, я всё делаю правильно. Если не осталось никаких перспектив в этой жизни, если всё осточертело хуже горькой редьки, то почему бы не попробовать счастья вон там…» – он посмотрел на северо-запад, где, слева, сквозь серую пасмурную муть, проглядывало потихоньку спускающееся к горизонту солнце – тусклое, плоское, похожее на лимон, и от этого казавшееся кислым. «В Изнанке. Понятно – опасно, но если получится….».

Он сделал глубокую затяжку, выдохнул дым.

«Если получится – то я разом решу все свои проблемы. И заработаю столько, что в ближайшие двадцать лет мне о деньгах думать будет не надо! Квалифицированный охотник получает от десяти до двадцати тысяч евро за голову, а если постараюсь и стану торговцем, то вообще ништяк! В булочную, не то, что на такси, на собственном самолёте летать буду! Эх!..».

Докурив, Волохов выкинул окурок, поплотнее застегнул куртку и перевёл взгляд на мертвеца.

«А это, кстати, не он?! В смысле – не мой проводник? И кто его убил? Солдаты? Бандиты? Конкуренты? …Хотя, описывали его вроде бы совсем по-другому: очень высокий, худощавый, с длинными волосами, в чёрном кожаном плаще…. Этот же коренастый и лысоватый. Да и вместо плаща – камуфляжная куртка».

Михаил вгляделся в похожую на сломанный манекен фигуру, скривился.

«Во ведь дурдом! Лежит на дороге мёртвый человек, и никому до него нет никакого дела! Патрульные разве-что не пнули…. А ведь, по идее, они должны были ментов вызвать, или хотя бы своё непосредственное начальство. Ну, точно – Изнанка рядом! Читал я, конечно, про неё в интернете всякое, однако никак не ожидал, что трупы валяются уже здесь, за сорок километров до „Линии Безопасности“, и за пятьдесят – до Периметра. Не говоря уж о самой Твери!».

Тут из-за крайнего дома виднеющейся неподалёку деревни, выбрался мужик и неторопливо направился к остановке. Лет семьдесят на вид, небритый, морда испитая. Одет традиционно для сельской местности: линялая, застёгнутая на все пуговицы клетчатая рубаха, засаленная кепка на голове, грязные джинсы заправлены в резиновые сапоги.

Подойдя к шоссе, он какое-то время разглядывал Волохова, потом неторопливо выудил из кармана сигарету без фильтра, поинтересовался:

– Огонька не будет?

Волохов щёлкнул зажигалкой.

– Благодарствую, – мужик затянулся, выдохнул дым, после чего протянул руку, представился: – Елисеев Степан Григорьевич.

– Михаил.

– Ждёте кого?

– Попутку, – неохотно произнёс Волохов, прикидывая – уж не стукач ли пред ним. – До Конаково.

– Эва! – удивился дед. – Да тут теперича редко кто ездит! Долго ждать придётся.

– Ничего, я терпеливый.

Елисеев снова затянулся, затем кивнул на валяющийся на обочине труп.

– Третий день тут лежит, – с непонятным удовлетворением произнёс он. – Отбегался….

– А кто это?

– А я знаю? – абориген пожал плечами. – Много тут в последние время всяких – разных бродит.

– Понятно.

– Вы в Конаково-то к кому едете? Я там многих знаю.

– К тётке.

– Зовут-то как?

Этот тип начал раздражать Михаила. Мутные глаза, лицо, похожее на смятую подушку, обвисшие складки на шее. Плюс – перегаром несёт. И не вчерашним, не недельным – вечным!

– Зачем вам?

– Так… Интересно.

Волохов усмехнулся.

– Тётушка у меня засекреченная. Тридцать лет в органах, вся жопа в орденах. И фамилиё её разглашать не рекомендуется. Какие ещё вопросы?

Елисеев похлопал глазами.

– Чё?

– Ничё! – Михаил поднялся со скамейки и неторопливо двинулся вправо, решив, что отсвечивать тут, на шоссе – себе дороже.

«Обогну деревню, и вон в том лесочке заныкаюсь. Пересижу до темноты, а там видно будет».

Однако, не успел он сделать и нескольких шагов, как на дороге появилась облезлая газель. Абориген, видно всё ещё пытающийся сообразить, что незнакомец имел в виду, уставился на приближающеюся машину, затем перевёл взгляд на Волохова.

Тот скривился.

«Вот зараза не вовремя! Неужели эта развалюха в Конаково едет?! И что мне теперь делать? Голосовать? Ведь если не проголосую, а этот дедуля стучит воякам, то мало мне не покажется! Чёрт!».

Михаил остановился и неуверенно посмотрел на газель. Впрочем, та, даже не доехав до поворота, затормозила, дверь с трудом открыли изнутри, и на обочину вылезла женщина в ветровке цвета хаки, камуфляжных штанах и берцах. Странный, надо сказать, наряд для относительно молодой и симпатичной представительницы слабого пола.

«Или она за грибами собралась?» – Волохов вгляделся в незнакомку, которая теперь помогала кому-то выбраться из салона. Как выяснилось через минуту – ребёнку лет восьми. И не совсем простому ребёнку.

«Ёлы-палы, да это ж даун!» – Михаил невольно вздрогнул, хотя не испытывал к подобным людям брезгливости. Скорее – какое-то смутно-неопределённое чувство вины.

«Местные, что ли?» – он перевёл взгляд на лицо женщины и тут же понял, что нет – не местные. Взгляд другой. Взгляд человека, приехавшего в незнакомую местность, известную, скорее всего – лишь по описаниям.

«Ладно, это, в конце концов, не моё дело» – Волохов поправил ремень сумки и двинулся было дальше, как вдруг незнакомка его окликнула:

– Извините, можно вас спросить?

Михаил снова вздрогнул, оглянулся.

– Да?

– Вы не знаете, к отелю Дайна, это ведь туда? – она ткнула пальцем в сторону бокового шоссе.

– Скорее всего, – осторожно произнёс Волохов, кивнув на валяющийся рядом с убитым транспарант. – Вон, видите?

Женщина скользнула равнодушным взглядом по мертвецу, а вот надпись на обрывке грязной материи её заинтересовала.

– Ага, вижу! – обрадовано воскликнула она. – Спасибо!

– Не за что, – Михаил пожал плечами.

– Значит, я не ошиблась, – незнакомка обвела глазами выглядывающие из-за деревьев дома. – А вы местный?

– Нет, – Волохов покосился на аборигена, с жадным любопытством разглядывающего приезжих. – Я вообще в Конаково еду.

– Ясно – женщина несколько разочаровано, как показалось Михаилу, вздохнула, после чего повернулась к Елисееву, – Ну, а вы? Местный?

Тот подтвердил:

– Местный.

– Тогда, может, подскажите, где тут Мазаевы живут?

Мужичок сразу напустил на себя вид важный и неприступный, аккуратно заплевал окурок и, выкинув его в придорожную канаву, кивнул.

– А чего ж не подсказать?! Это мы всегда пожалуйста. И подскажем, и покажем.

Незнакомка оглянулась на ребёнка, который стоял, сунув в рот палец и бессмысленным взглядом уставившись на Волохова, протянула ему руку.

– Илья, пойдём!

Они двинулись по дороге, вслед за аборигеном, Михаил же неуверенно глянул на микроавтобус. Впрочем, напрашиваться в попутчики (хотя бы для виду) ему не пришлось. Машина, взревев раздолбанным мотором, тоже свернула к пресловутой «Дайне», а потом и вовсе остановилась возле одного из домов. И кабины вылез шофёр, захлопнул дверцу и скрылся за забором.

2.

Проводник появился вовремя. Был он и вправду высоким, худым, а из-за длинных, сальных волос похожим на престарелого хиппи. И сразу взял быка за рога.

– Деньги – коротко произнёс он, протягивая руку в кожаной перчатке с обрезанными пальцами, когда Михаил назвал себя.

Волохов усмехнулся.

– А поздороваться и представиться не судьба?

Тип со странной, хотя по своему весьма логичной кликухой Стикс, пожал плечами.

– Не хочешь – как хочешь. Всего хорошего.

– Погоди, погоди! – Михаил поморщившись, достал бумажник и вытащил заранее приготовленную сумму. – Держи. Ты чего нервный такой?

Длинный, ничего на это не ответив, подсвечивая себе крохотным фонариком, пересчитал деньги, кивнул.

– Всё правильно. Молодец. Теперь слушай. Проходишь сейчас вон туда, – он кивнул на виднеющуюся метрах в двухстах водонапорную башню, и ждёшь нас там. Мы через десять минут будем…

– Мы? – удивился Волохов.

Стикс неприятно ухмыльнулся.

– Думаешь, ты у меня один такой?

С этими словами он развернулся и скрылся в густом кустарнике. Кстати, совершенно бесшумно.

Михаил покачал головой и, по еле виднеющейся во тьме тропинке, двинулся в указанном направлении.

«Сурово у них тут всё. Интересно, вояки у этих деятелей, в доле? Наверняка – в доле! …А, с другой стороны, на фига тогда такая конспирация?! Сунули бы патрульным бабки и пошли бы прямо по шоссе…».

Он добрёл до водонапорной башни, огляделся. Хотя глядеть особо было не на что. Несколько огней справа, да далеко на севере – подсвеченные снизу облака. Скорее всего – та самая Семисотка.

Волохов достал из кармана айфон и, машинально прихлопнув на щеке обнаглевшего комара, глянул на экран. Звук, разумеется, он отключил задолго до того, как залез в попутку, а на корпус, ему, ещё в Москве, присобачили некую хрень, которая якобы полностью блокировала попытки отследить местоположение владельца гаджета. Хрень была похожа на свинцовую пластину, утяжеляла телефон раза в два, если не в три, и стоила, как новый 3D – телевизор.

«Блин! Не получится проникнуть за Периметр – жить мне точно – будет не на что! Все деньги истратил!».

Он покачал головой, быстро просмотрел список пропущенных звонков, скривился. Ничего интересного. Бывшая жена, бывшая любовница, пара питерских приятелей. И не приятелей даже, а так, собутыльников.

«М-да. Теперь и звонить-то некому. „Голый человек на голой земле“ – так кажется у Плиния Старшего? Ни стабильного дохода, ни семьи, ни друзей. Хреновый, если вдуматься, результат сорока лет жизни на этой долбанной планете!».

Волохов убрал айфон в карман, вытащил сигарету, щёлкнул зажигалкой.

«Так-что, дорогой ты мой, Михаил Евгеньевич, всё логично! По эту сторону Периметра нам ловить больше нечего. Ни приличной работы, ни денег, ни сколько-нибудь осознанных перспектив! Однокомнатная хрущоба на окраине Питера, должность охранника в ближайшем супермаркете, куча вредных привычек, плюс долги по кредитам. Весело!».

– Я разве разрешал курить? – послышалось вдруг сзади злобное шипение.

Волохов оглянулся.

Возле водонапорной башни стоял Стикс с прибором ночного виденья на глазах. Прибор светился двумя тусклыми зелёными огоньками.

– А в чём дело?

– Погаси сигарету!

– Ладно, – несколько растерянно произнёс Михаил и, поплевав на окурок, выкинул его в траву. – Здесь же никого нет.

– Это тебе только так кажется, – Стикс развернулся и махнул кому-то рукой. Через несколько секунд, на тропинке, ведущей к водонапорной башне, появилась та самая женщина из маршрутки – в камуфляже и берцах.

Но самое удивительное не в этом. Самое удивительное – она вела за руку своего сына. Дауна.

Волохов выпучил глаза.

«Ох, ни хрена ж себе! Эта долбанутая тётка, что, тоже в Изнанку собралась?! Вместе со своим дефективным отпрыском?!».

Женщина скользнула по нему равнодушным взглядом, перевела взгляд на проводника.

– Нам долго идти?

– До Семисотки – два часа.

– А потом?

– Я вас там устрою на ночлег, вы отдохнёте, затем часа в четыре дня, мы двинемся дальше. На машине.

– Какой машине?

– Военной, – Стикс криво ухмыльнулся. – Которая принадлежит обслуживающему персоналу базы в посёлке Эммаус. Под Тверью. Возит туда продукты.

– Да?! – Михаил скривился. – И там нас повяжут?

– Почему нас должны повязать?! – удивился проводник.

– Ну, как же…. на военной машине – и вдруг трое гражданских, к тому же, с ребёнком! А с водителем кто договариваться будет?

– С водителем всё давно уже договорено, – длинноволосый посмотрел на Волохова свысока. – К тому же – он мой родственник.

– Родственник?

– Да. Двоюродный брат.

Михаил смутился.

– Хм! Хорошо. Предположим. И что дальше?

– Дальше нас высадят в лесополосе, не доезжая до самого Эммауса, мы обойдём посёлок с востока и двинемся к Линии Безопасности. До Твери оттуда шестнадцать километров. Вот там нам следует быть предельно осторожными.

– А почему Семёрка расположена так далеко от Твери? – неожиданно поинтересовалась женщина.

– Не знаю, – проводник развёл руками. – Спросите у генералов.

– То есть, через Линию Безопасности мы двинемся на своих двоих? – уточнил Волохов, невольно переводя взгляд на ребёнка – дауна.

– Угу, – Стикс кивнул. – По трассе там ездят только караванщики. Под очень серьёзной охраной. С ними, конечно, тоже можно договориться, вот только деньги для этого потребуются совершенно другие. Ты точно – не потянешь!

Он неприятно усмехнулся.

– Я так понимаю, – сказала женщина, – ни на шоссе, ни даже рядом с дорогой, нам светиться нельзя.

– Вы правильно понимаете, – согласился проводник.

– Значит, идти нам придётся по бездорожью.

– Идти вам придется, – со значением произнёс длинноволосый, – по проложенной мной…. впрочем, не только мной, тропе. Относительно безопасной. Примерно к пяти вечера доберёмся до места и будем ждать….

– Чего ждать? – вмешался Михаил.

– Смены.

– Какой ещё смены?!

– Новой, – проводник криво улыбнулся. – В восемнадцать ноль ноль на постах пересменка, солдатики расслабляются, тут то вы и покинете сей грешный мир.

– В каком смысле покинем? – не понял Волохов.

Стикс рассмеялся неприятным, лающим смехом.

– Изнанка, дорогой товарищ, давно уже не наша планета. Считай, что ты скоро отправишься в космос. Скажем, на Марс или Венеру. Со всеми вытекающими….

Женщина опять поморщилась.

– Мы в курсе. Вы лучше расскажите, что нас ждёт во время перехода через эту самую Линию Безопасности.

– Да! – поддержал её Михаил. – И давайте, без этих ваших… шуточек!

Проводник снова повернулся к нему.

– За Эммаусом, мой друг, всё по-другому. Ты на войне был когда-нибудь? Хотя, что я спрашиваю? Вижу, что не был…. Хорошо, фильмы о Великой Отечественной видел? Про сорок первый год, когда наши по немецким тылам из окружения выходили?

– Ну…. видел.

– Значит, примерно представляешь, что нам предстоит.

Михаил всухую сглотнул.

– Вы… Ты… хочешь сказать, что в нас могут стрелять?

Проводник, с лица которого сползла улыбка, кивнул.

– Могут. И будут, если заметят.

– На поражение?

– На поражение. Плюс – обязательный контрольный в голову. А ты, что, этого не знал?

– Нет, почему… знал. Только думал – преувеличивают.

– Скорее – преуменьшают, – Стикс снова ухмыльнулся, вытащил из кармана плаща пистолет с глушителем, выщелкнул обойму, повертел в руках, то ли проверяя – всё ли в порядке, то ли просто – выпендриваясь. – На Линии Безопасности, а так же за Периметром, согласно специальному Указу Чрезвычайного Комитета при правительстве РФ от двадцать седьмого ноль девятого две тысячи четырнадцатого года, никакие законы не действуют. Человек, двигающийся к Изнанке без специального на то разрешения, автоматически перестаёт быть гражданином нашей благословенной страны и становится опасным преступником….

– Перестаньте! – женщина вздохнула. Выглядела она раздражённой, как при разговоре с поддатым занудливым приставалой на автобусной остановке. – Всё это давно известно. И мы, между прочим, заплатили немалую сумму, что бы вы нас доставили к месту в целости и сохранности. Разве не так? Или вы решили развести нас ещё на пару сотен баксов? – она прищурилась.

Стикс развёл руками.

– Моё дело – предупредить!

– И вообще…. Я спрашивала вас не об этом! Мне нужны знать чего там, за Эммаусом следует опасаться, кроме патрулей и боевых дронов.

– Собственной глупости! – почему-то резко помрачнев, отрезал проводник, затем вставил обойму обратно, спрятал оружие и заговорил совсем по-другому – жёстко и холодно:

– Идём за мной след в след. Не шумим, особенно, мэм, это касается вашего ребёнка. Вы можете сделать так, что бы он вёл себя тихо?

Женщина кивнула.

– Да. Илья будет молчать.

– Очень хорошо, – проводник повернулся к Волохову. – Теперь ты. Заруби себе на носу: курить на протяжении всего маршрута запрещено. Дойдём до Семисотки, а потом до Изнанки – там дыми сколько влезет…. если получится. Пока же идём – о сигаретах и думать забудь! Здесь повсюду понатыканы датчики, видеокамеры и прочая лабудень. Моей электроники хватит, что бы блокировать большую их часть, но если ты вдруг вздумаешь расслабиться, жди минут через десять – беспилотников, а через пятнадцать – мобильный патруль. Пока движемся к Семисотке, стрелять на поражение в нас не станут, и пока едем на машине – тоже. Но вот за Эммаусом никаких облав, никаких комендатур и тюремных камер не будет. Просто – пальнут с ближайшей вышки или подлетят боевые дроны и превратят всех в кровавый фарш. Понятно?

– Понятно, – буркнул Михаил. – Считай, что я в завязке.

– Тебе на телефон Невидимку поставили?

– Какую ещё невидимку? – удивился Волохов, но потом вспомнил: – А, да! Поставили. Ещё в Москве.

Стикс удовлетворённо кивнул, затем повернулся к женщине.

– А вам, уважаемая?

– Меня зовут… – начала было та, но проводник резко её прервал, подняв руку.

– Никаких имён и фамилий! Вы один раз их назвали, мне прислали подтверждение и всё – я ваши паспортные данные стёр из памяти.

Они прошли сквозь заросли шиповника пополам с крапивой, пересекли пустырь, с разбросанными по нему бетонными плитами и, наконец, оказались на краю гигантского, незасеянного поля.

– Идём вон там, – вполголоса произнёс Стикс, – вдоль леса. Делаем то же самое, что и я. Нырну в можжевельник, вы – за мной, падаю на землю, вы тоже падаете, бегу – вы не отстаёте. Вопросы есть? Вопросов нет. Вперёд.

По грунтовке, с поросшими высокой травой обочинами, топали довольно долго. Курить Волохову хотелось ужасно, но он держался.

«Дурдом какой-то! Видно же – никаких видеокамер, никаких беспилотников и прочих фиговин!».

Михаил представил дымящуюся сигарету в своей руке, сплюнул набежавшую слюну.

«…Да и патрульных машин с вертолётами что-то не видать. А на самом деле всё очень просто» – он неприязненно посмотрел на проводника. «Этот Харон хренов цену себе набивает. Благо – сам не курит!».

Стикс внезапно остановился и поднял руку.

– Тихо стоим, не дёргаемся!

– А что случилось? – прошептала женщина.

– Молчать, я сказал!

Минут пять все стояли не шевелясь, причём Волохов так и не понял – зачем. Геликоптер над ними не пролетел, из леса не вылезли страшные мужики из Нацгвардии, с автоматами и цепными псами, мины в дорожной пыли тоже не обнаружились.

– Идём дальше, – наконец буркнул Стикс, и они возобновили движение.

Мальчик-даун и вправду вёл себя хорошо – не капризничал, не пытался с кем-либо заговорить, не сворачивал в сторону. Просто – шёл рядом с матерью, взяв её за руку и смотрел вниз.

«Зачем она его с собой потащила?!» – в который уж раз поразился Михаил. «И куда?! Не в специализированную клинику, не в приют для детей – инвалидов…. в Изнанку! Хочет и сама погибнуть, и сына погубить?! Типа – жизнь не удалась, родила я дефективного, так гори оно всё огнём?! Или ей тупо ребёнка оставить не с кем?!».

– Вон за тем лесом – Семисотка, – негромко произнёс Стикс, останавливаясь, отключая прибор ночного видения и стаскивая его с головы. – Видите, небо светиться?

– Видим, – буркнул Волохов, нервно теребя рукой лежащие в кармане сигареты. – Долго ещё идти?

Проводник усмехнулся.

– А что? Устал?

– Курить хочу! – сердито сказал Михаил. – Да и вообще…

– В борще, блин! – Стикс сверкнул глазами, затем кивнул на мальчика. – Кончай мне тут изображать из себя утомлённого экскурсией туриста! А не то я подумаю, что инвалид ты, а не он. Хотя…. – он тряхнул головой, – все вы инвалиды.

– Почему вы так считаете?! – вдруг возмутилась женщина.

Проводник повернулся к ней.

– Да потому-что в Изнанку лезете!

– Вы прекрасно знаете, зачем я туда иду!

Стикс на это ничего не сказал, молча развернулся и двинулся по грунтовке. Однако, не пройдя и двух шагов, неожиданно упал прямо в пыль. Пока Волохов пытался сообразить откуда в их проводника стреляли, и почему не было слышно выстрела, женщина вместе с сыном поступила аналогичным образом – рухнула вниз, на дорогу, затем, очевидно решив не тратить время на объяснения, сбила Михаила с ног подлой, хотя и весьма профессиональной подсечкой.

– Что за… – начал было возмущаться тот, но тут же его весьма чувствительно пнули в бок берцем.

– Тихо! – прошипела женщина. – Вы, что, не видите?!

– Чего я не вижу? – сердито уточнил Волохов, тоже перейдя на шёпот.

– Беспилотник!

– Где?!

– Вон!

Впрочем, Михаил теперь уже и сам разглядел военный дрон. Тёмный силуэт, похожий на пикирующего гигантского альбатроса, пролетел над полем и исчез за зарослями ольхи.

– Пронесло! – процедил проводник, затем медленно поднялся. – Встаём, идём дальше.

Они перевалили через небольшой холм, продрались сквозь молодой ельник, и вскоре уже подходили к высокому бетонному забору.

– А как мы через него перебираться будем? – свистящим шёпотом поинтересовался Волохов.

Стикс хмыкнул.

– Как везде в России. Через дыру.

– Что-то я никаких дыр пока не вижу.

Проводник, снова хмыкнув, свернул вправо, раздвинул ветви дикорастущего шиповника и сделал приглашающий жест.

– Прошу!

3.

Семисотка походила на обычный провинциальный городок, в котором вдруг случилась революция. Слишком много всяких военизированных личностей, слишком много мусора и слишком мало здравого смысла. Например, пока они двигались от окраины к центру, Михаил насчитал аж пять броневиков, стоящих на перекрёстках. На фига, спрашивается? Оставшееся гражданское население запугивать?

Причём, броневики были разные – и российские, и сил «международной коалиции», и вообще какие-то левые – со снятыми башнями, да ещё разрисованные граффити.

На группу, сопровождаемую Стиксом никто не обращал внимания, что Волохову показалось весьма странным. Ребёнок – даун, в одном из самых опасных мест в мире, это что – нормально?!

Проводник, добравшись до центральной площади, остановился и посмотрел на своих подопечных.

– Значит так, – сказал он, – сейчас женщина с ребёнком идут со мной, а ты, – Стикс хамски ткнул пальцем в Михаила, – топай вон туда. Видишь, где здание бывшего горисполкома?

Волохов поглядел в указанном направлении. Там, за памятником Ленину, разрисованному какими-то шутниками серпами-молотами, цветочками и свастиками, располагалось приземистое двухэтажное здание.

– Ну, вижу. А что там?

– Кабак местный.

Михаил насупился.

– Я вроде-как не бухать сюда приехал.

Стикс фыркнул.

– Я разве говорил про бухалово?!

– Блин! – разозлился Волохов. – Да у меня и на бутылку минералки денег не хватит! Всё тебе отдал!

Проводник тяжело вздохнул.

– Просто – зайдёшь, сядешь куда-нибудь в уголок и будешь ждать меня. Я через полчаса подойду. Понял?

– Понял! – Михаил сплюнул, поправил лямки рюкзака и, не оглядываясь, потопал по раздолбанной асфальтовой дорожке, ведущей к «горисполкому».

Первое, что его поразило, в вестибюле здания – это чучело, так называемого изнаночника, стоящего на постаменте, где когда-то, наверняка располагался ещё один Ильич – уже в виде бюста.

«Ох, ё!…» – Волохов остановился и уставился на порождение Изнанки.

Он, разумеется, и раньше видел их изображения, но одно дело – разглядывать подобное чудовище на экране монитора, и совсем другое – наблюдать воочию.

В общем-то, понятно, что ЭТО когда-то было человеком. По крайней мере тело имело две руки, две ноги и одну голову. Что же до всего остального….

Во-первых кожа. Серо-зелёная, и словно кем-то пережёванная – сплошные складки, морщины, непонятные то ли порезы, то ли болячки.

Во-вторых глаза. Конечно, у чучела они и не могли быть живыми, но таксидермист хорошо передал их изначальное, если можно так выразиться, состояние – две мутные линзы с полу размытыми зрачками.

Ну, и разумеется сама морда чудовища – будто сплющенная под прессом, с огромной кривой пастью, утыканной… не клыками даже, а острыми обломками гнилых зубов. Красавец!

Что любопытно – рядом с чучелом, справа на стене, висело большое, в человеческий рост, зеркало. Словно тем, кто разглядывал изнаночника, предлагалось сравнить его со своим зеркальным отражением и решить: стоит ли лезть в Изнанку или ну его на фиг?!

Михаил хмыкнул и перевёл взгляд с порождения тьмы на собственную физиономию. Ничего особенного – не то серые, не то наполовину седые волосы, стянутые в хвост на затылке, самое обыкновенное лицо, высокий лоб, крупный, чуть кривоватый (сломанный в драке) нос, плохо выбритый тяжёлый подбородок, тонкие губы. Мешки под глазами.

«Ещё бы!» – Волохов вздохнул. «Весь последний месяц недосыпаю! То одно, то другое…».

Он заправил в берцы выбившиеся из голенищ чёрные джинсы, расстегнул молнию потёртой кожанки и двинулся влево – там виднелась стальная дверь, явно снятая с какой-то квартиры (то есть с глазком и даже номером – 58), а рядом вывеска: «Ресторан «У Локуса».

«У Локуса?!» – удивился Михаил. «А при чём тут локус?! Насколько мне известно, локус, в переводе с латыни – „место“, и это – что-то, связанное с биологией. С генетикой в смысле…. Может, названо так потому, что в Семёрке учёных много? Особенно биологов…».

Потянув на себя тяжёлую дверь, Волохов шагнул за порог, огляделся. Достаточно просторное помещение «ресторана» было явно переделано из части вестибюля бывшего горисполкома и ещё нескольких комнат – на потолке виднелись остатки перегородок. Слева возвышалась стойка бара, сколоченная из каких-то подозрительных деревянных щитов, справа располагались столики. Посетителей было мало, только в дальнем углу веселилась компания негров в камуфляже, с Ооновскими шевронами на рукавах. Похоже, они сидели здесь ещё с вечера. Двое уже дремали, положив головы на стол, ещё трое приканчивали литровую бутылку виски.