Текст книги "Изнанка"

– Доброе утро, – поприветствовал Михаила возникший внезапно, как чёрт из табакерки, тип в несвежей белой рубахе. Официант, кажется. – Хотите поужинать? Или позавтракать?

– Мне тут нужно дождаться одного человека, – буркнул Волохов. – Заказ мы потом сделаем.

– Без проблем, – официант улыбнулся и махнул в противоположный от «международных» вояк угол. – Присаживайтесь.

Михаил выбрал столик у окна, стащил с плеч рюкзак, потом снял кожанку и, повесив её на спинку стула, сел.

«Вот уж не думал, что в Семисотке ресторан имеется! Хотя….» – он уже более внимательным взглядом обвёл помещение. «Рестораном это можно назвать с очень и очень большой натяжкой! Одна барная стойка чего стоит!».

И действительно, на деревянных щитах виднелись полустёртые буквы «брутто», «нетто», ещё – изображения зонтика и какие-то цифры. Короче – из ящиков сколочено.

Тут от компании европейских негров отделилась пошатывающаяся фигура и направилась через зал прямиком к столу Волохова.

Тот удивлённо поднял глаза, разглядывая «миротворца». Протокольная рожа со шрамом на щеке, курчавые волосы, в ушах – серьги.

– Хай! – негр вяло махнул рукой и плюхнулся на свободный стул. – Ты есть охотник за головами?

Михаил, не зная, как на это реагировать, пожал плечами.

– Почему – охотник?

Европеец горестно вздохнул.

– Все русские – охотники. А мне нужна голова.

«Это точно!» – мысленно скривился Волохов. «Головы у тебя, мой черномазый друг, нет. Иначе ты бы не задавал столь идиотские вопросы незнакомым людям».

Он посмотрел на «миротворца», хмыкнул.

– А если я из ФСБ?

Тот замотал головой.

– Ноу! Ты не из контрразведка. Выпьем? – и негр достал откуда-то из внутреннего кармана фляжку. Явно – не с минеральной водой.

– А давай! – неожиданно развеселился Михаил. – Угощаешь?

– Ес! – кивнул его собеседник и, подозвав официанта, приказал притащить две рюмки, по коим и разлил янтарную жидкость, воняющую самогоном.

Выпили.

«Неплохой вискарь!» – удивился Волохов. «Неужели такой в Семисотке продают?!».

– И всё же, – «миротворец», совсем по-русски, занюхав высокоградусное пойло рукавом, продолжил: – Достанешь мне голову? Я хорошо заплачу.

– Какую голову? Изнаночника?

– Изнаночника, – подтвердил европеец. – Мне очень надо.

«Так это ж подстава!» – догадался Михаил. «Сейчас начну торговаться, тут-то меня и свинтят. В столы наверняка микрофоны вмонтированы…».

– Я не охотник, – он, вздохнув, откинулся на спинку стула. – Я турист.

Негр выпучил глаза.

– Кто?!

– Турист. Экстремальный. Путешествую по всяким стрёмным местам. Чернобыль, Фокусима, Магадан, деревня Гадюкино….

– Гадюкино?! – озадачился «миротворец». – Это где?

– Везде, – Волохов обвёл рукой вокруг себя. – Куда в России не ткни – везде Гадюкино.

Тут, наконец, в дверях зала нарисовался Стикс, обвёл помещение взглядом и, обнаружив Михаила, направился к его столику. Следом за ним ввалились ещё двое – пьяных, растрёпанных, но явно отечественного производства – совершенно рязанские морды и «городской» камуфляж без знаков различия. Менты? Сотрудники УФСИН?

– Чего ему от тебя надо? – строго поинтересовался проводник, тыча пальцем в негра словно в предмет.

Подошедшие «УФСИНовцы» тоже уставились на представителя «международных сил» с неодобрением.

– Слышь ты, – наконец изрёк один из них – рыжий, под два метра ростом и примерно столько же в ширину, – шоколадный заяц, вали к своим!

Негр посмотрел на них злобным взглядом, однако в бутылку лезть не стал. Молча убрал в карман флягу, молча встал и вернулся в свой угол.

– Так всё-таки, – поинтересовался Стикс, усаживаясь за стол вместе с типами в «городском» камуфляже, – что ему от тебя нужно было?

Волохов усмехнулся.

– Голову.

– Голову?! – второй «УФСИНовец» – невысокий, с лысой башкой, скорчил удивлённую гримасу. – А шнурки погладить не просил?

Михаил покачал головой.

– Шнурки не просил. И вообще, я думаю – это подстава была. Они меня проверяли.

– Кто?! – удивился проводник, после чего пренебрежительно скривился. – Ниггеры?! Бред! Да они сами тут всего бояться! Их же нацгвардейцы вот где держат! – и Стикс сжал кулак.

– Кстати, познакомься, – он повернулся к своим спутникам – Роман и Алексей. Мужики с нами пойдут.

Волохов несколько неуверенно пожал протянутые руки, после чего поинтересовался:

– Вы… э-э…. охотники?

Рыжий – Алексей кивнул.

– Они самые. Только вслух об этом говорить не рекомендуется.

Михаил оглянулся на стойку и понизил голос:

– А вы уже бывали… там?

– За Локусом, что ли? – лысый Роман пьяно усмехнулся.

– Каким Локусом? – не понял Волохов. – Рестораном?

– За Периметром, – пояснил Стикс. – В Твери.

– А…. граница этой… хм!… запретной территории так и называется?

– Ну, не совсем так, – проводник пожал плечами. – Полное название – Локус контроля.

– Локус контроля?

– Угу. Сокращённо – Контрлокус.

– Не понимаю, – Михаил насупился. – Ведь это, кажется, как-то связано с биологией?

– Нет, – со скучающим видом сказал Алексей. Он выглядел трезвее своего товарища. – Локус контроля – склонность человека приписывать успех или неудачи в жизни либо внешним обстоятельствам, либо – собственным способностям.

– Почему именно такое название?

– Да какая разница! – несколько раздражённо произнёс Стикс. – Надо ж было как-то назвать ту черту, за которой человек либо остаётся человеком, либо превращается в чудище?! Вот и назвали.

Про превращения Волохов, разумеется, знал. Читал в интернете. Эдакая, смертельно – опасная лотерея. Повезёт – останешься самим собой, и если не погибнешь при первой же встрече с изнаночниками, станешь охотником за их головами. Ну, а если не повезёт….

Михаил потёр ладонью подбородок.

«Если не повезёт, то никогда уже об этом не узнаешь. Поскольку твоя личность после пересечения границы, попросту исчезнет. И вместо неё возникнет нечто новое. Чужое… Правда, о Локусе в мировой паутине ничего не говорилось».

Он перевёл взгляд на своих будущих спутников.

– Вы давно уже этим занимаетесь?

– Два года, – рыжий криво улыбнулся.

– И вы… видели, как человек превращается в изнаночника?

– Видели. Неприятное зрелище. Мягко говоря.

– Как это происходит?

– Трудно описать, – Стикс поморщился. – Если вообще возможно.

– А насколько велик… э-э… риск?

Алексей хотел что-то ответить, но проводник его резко перебил.

– Пятьдесят на пятьдесят, – быстро сказал он.

– Да, – Волохов задумчиво кивнул. – На форумах в сети тоже так писали.

Роман снова ухмыльнулся.

– Страшно?

– Страшно! – не стал врать Михаил.

– Ничего, – проводник оскалился. – Пятьдесят процентов – это неплохой шанс. Пройдёшь через Локус и забудешь. Зато потом… – он закатил глаза. – Обеспечишь себя на всю оставшуюся жизнь.

Волохов снова посмотрел на охотников.

– А вы, действительно, головы изнаночников караванщикам продаёте?

– Когда как, – Алексей недовольно скривился. – Ты, вообще, поменьше в интернете сиди. Там тебе расскажут!

– Чего расскажут?

Роман поднял палец.

– Всё, что пишут об Изнанке в Сети надо делить на восемь. Или на двадцать восемь. Усёк?

– И мы не только головы добываем, – добавил рыжий. – Любая часть тела изнаночника денег стоит. Понятно?

– Как он вообще за Локус идти собирается?! – удивился Роман. – Да его почикают на первом же километре! – он повернулся к Михаилу. – Информацию надо не в интернете искать, а умных людей расспрашивать.

– Где ж я вам этих самых «умных людей» найду? – Волохов покачал головой. – Знаете, никто из ваших на углу не стоит и не кричит: «а вот информация из Изнанки! Недорого! Лохам – пятидесятипроцентная скидка!».

Алексей рассмеялся.

– Да, на углу никто не стоит. Но можно ведь добыть соответствующую литературу. Например – выпущенные для нацгвардейцев брошюры, инструкции для командного состава. Там всё без вранья.

4.

Как ни странно, охотники «догоняться» не стали. То ли не хотели идти к Периметру поддатыми, то ли не были совсем уж законченными алкашами. Они заказали себе по огромной тарелке солянки, минералку и лимоны.

– Пойду покурю, – буркнул Михаил проводнику и вышел на улицу. Есть хотелось ужасно, но денег и вправду не было.

«Твою мать!» – он прикурил, затянулся. «Полезу в Изнанку на голодный желудок. Да и там ещё неизвестно, когда пожрать получится! А, кстати, чем сами охотники за Локусом питаются? Или у них договорённость с караванщиками? Мы вам – головы… вернее – части тел изнаночников, вы нам – провиант, патроны и шнапс. Наверное так….».

Волохов сплюнул набежавшую слюну, и посмотрел на площадь, через которую двигалась странная компания – толстый мужик, словно выскочивший из древней советской комедии о Гражданской войне – в красных галифе, сапогах и тельняшке, ещё один тип – в грязном ватнике и ушанке, а замыкал шествие пацан лет пятнадцати, в рваном камуфляже. У всех троих имелось оружие – автоматы Калашникова.

«Это что ещё за клоуны?!» – удивился Михаил. «Местные сумасшедшие? Ну да!… С оружием! Гармошки только не хватает!».

Незнакомцы обогнули разрисованный памятник и остановились на пороге «ресторана».

– Закурить не будет? – поинтересовался толстяк.

– Последняя осталась, – соврал Михаил.

– Жаль, – тип в ватнике вздохнул. – Не знаешь, Полипыч там? – и он кивнул на дверь.

– Чего ты у него спрашиваешь? – недовольно сморщил конопатый нос пацан. – Не видишь, что ли, этот – из новообращённых?!

– Правда? – вдруг обрадовался обладатель «революционных шароваров». – Ты с Большой Земли? Давно?

– Только сегодня приехал. То-есть пришёл, – неуверенно пробормотал Волохов.

– С кем пришёл-то? Со Стиксом?

– Я не знаю, как зовут проводника, – уклончиво ответил Михаил, выбрасывая окурок в стоящую возле входа в ресторан, урну.

– Зато мы знаем, – буркнул подросток.

– Ты лучше скажи, – перебил его толстяк, подаваясь вперёд, – правда, что там, на Большой Земле смертную казнь вернули, а аборты наоборот – запретили?

Волохов выпучил глаза.

– Э-э… не в курсе. Вроде, ничего похожего не было…. А вы, что, сами не можете новости посмотреть? Ну, или там послушать?…

Незнакомцы невесело рассмеялись.

– Я ж говорю – новообращённый, – вздохнул подросток, после чего поднял взгляд на Михаила. – Здесь, в Семёрке, и возле Периметра, и в самой Изнанке, ни телевиденья, ни радио, ни интернета не существует. Неужели вы об этом не слышали?!

– Не слышал, – озадаченно протянул Волохов.

– Действуют только армейские средства связи, – продолжил пацан. – И если вы собрались туда, – он махнул рукой на север, – телефон лучше сдайте на хранение бармену. Так все делают.

Совершенно уж ничего не понимая, Михаил вытащил из кармана свой, изрядно потяжелевший, после подпольного «абргрейда» айфон и уставился на экран. Действительно, никакой связи больше не было.

– А… а зачем тогда мне в Москве эту штуковину ставили? – он постучал пальцем по корпусу.

– Затем и ставили, – проворчал тип в ватнике, – с ним ты хотя бы до Семёрки дошёл. Иначе перехватили бы ещё там, – кивок на юг. – Где телевизоры работают.

5.

Вернувшись в зал, Волохов злобно посмотрел на проводника.

– Почему вы мне не сказали, что связь здесь отсутствует?!

Стикс откинулся на спинку стула.

– Я думал – ты знаешь.

– Нет, я не знал!

– А вот это уже – твои трудности! Я – проводник, а не справочное бюро.

– С нами прошлой зимой такой же крендель за Локус собрался, – обращаясь к длинноволосому сказал Алексей. – Вся информация – из интернета. Главное, нормально экипирован – оружие, амуниция, то, сё…. Но тупой! – он закатил глаза. – Говорит, я, мол, все изнаночные засады и ловушки изучил, как собственную квартиру! С закрытыми глазами по Твери ходить буду!

– И чего?! – окрысился Михаил, обводя взглядом разулыбавшихся охотников. – Скажите ещё – там никаких ловушек нет!

Рыжий снова рассмеялся. Следом за ним захихикали Роман со Стиксом.

– Ну, конечно же нет!

– То есть? – совсем уж растерялся Волохов. – Подождите, подождите…. А как же «чёрные дыры», «бегущие огни», «вечный снег»? Это что, всё – выдумки?!

Алексей сделался серьёзным.

– Нет, это не выдумки. Но и не ловушки.

– А что?!

– Изнанка! – проводник поднял палец. – Которая уродует не только людей.

Михаил тряхнул головой.

– Не понимаю!

– Ничего, – «успокоил» его рыжий. – Если человеком после Локуса останешься – поймёшь.

Волохов посмотрел отсутствующим взглядом на компанию «клоунов», сейчас устраивающихся за столиком в центре зала, поморщился.

«Может действительно, охотник прав, и мне пока не следует лезть в Изнанку?».

Он повернулся к Алексею.

– И что с этим вашим упакованным челом случилось?

Тот тяжело вздохнул.

– Мы его отговаривали. Честно. Но он всё-таки пересёк Локус.

Волохов дёрнул щекой.

– В монстра превратился?

– Нет. В монстра он не превратился. Но влетел в первую же Яму. Только мы его и видели.

– В Яму?

– Это то, что в интернете называют «чёрной дырой», – со скучающим видом произнёс Стикс. – Обыкновенный канализационный люк.

– Угу, – рыжий хмыкнул. – Этот же чудик зачем-то решил бросить в него гайку. На верёвочке.

– Какую гайку?!

– Обыкновенную. Железную.

– Зачем?!

– «Обозначить границы», – Роман скривился. – Игроман недоделанный.

– И что?

– Да ничего, – Алексей пожал плечами. – Эта гаечка с верёвочкой его вниз и утянули.

– А…. – Михаил обвёл глазами собеседников, пытаясь понять – не разыгрывают ли его, – а почему он не отпустил верёвку?

– Потому что за Локусом не всегда получается управлять собственным телом. Точнее – собственным сознанием. Хочешь разжать руку, а вместо этого ещё крепче её сжимаешь, хочешь – сделать шаг вперёд, а пятишься назад…. Это – Изнанка, парень!

– Ладно, – Стикс хлопнул себя по коленям. – Нам всем надо немного отдохнуть. Пошли!

– Куда? – Волохов удивлённо на него посмотрел.

– В местную ночлежку, – Роман ткнул пальцем в потолок. – Здесь, на втором этаже хостел имеется. Поспим немного.

– У меня денег не осталось, – помрачнел Михаил.

– Не парься! – рыжий вдруг подмигнул. – Новичкам, особенно тем, кто приходит с проводником – бесплатно.

Они вышли из ресторана, поднялись по лестнице на второй этаж.

– Вон там душевые, – показал Стикс, – там спальное помещение. Сейчас нам постельное бельё принесут.

Глава 2

29 апреля 2014 года

1.

– Знаете, – Михаил Олегович Петелин окинул здание Тверского Речного вокзала холодным, внимательным взглядом. – Каждый раз, когда я сюда приезжаю, то словно оказываюсь в фильме тридцатых годов прошлого века.

– Ага, – его спутник, в мятом, не очень чистом плаще, в широкополой, но опять, же – мятой шляпе и в очках с толстыми стёклами, кивнул. – «Волга-Волга». Или «Весёлые ребята».

– Пройдёмся? – Петелин показал глазами на улицу, открыл дверцу огромного, сверкающего чёрным лаком джипа и выбрался наружу. – Вылезайте, Игорь Семёнович.

Очкарик совершая множество суетливых, ненужных движений, полез наружу. При этом он зацепился плащом за дверцу, чуть не порвал штаны; из кармана у него вывалились ключи, пачка сигарет и коробок спичек, шляпа съехала сначала на лоб, потом на затылок. Водитель, с внешностью вышедшего в отставку наёмного убийцы, бросил на него презрительный взгляд, отвернулся.

– Не спешите, – спокойно произнёс Петелин. На фоне своего спутника он выглядел, как Рокфеллер рядом с вокзальным бомжем.

Золотой «Ролекс» на запястье, бриллиантовая заколка в галстуке, аккуратная стрижка с благородной сединой на висках, очень хороший и очень дорогой костюм, элегантный кожаный плащ. Правда, вот лицо….

Бывают такие люди, встретив которых, тут же понимаешь: лучше держаться от них подальше. Километров эдак за сто. А ещё лучше – за тысячу. Целее будешь.

Тонкие, бледные губы, тяжёлый подбородок, но главное – глаза: будто два куска льда вставили в глазницы, вот только они не растаяли, а совсем наоборот – заморозили всё остальное тело. Навсегда. Хотя, если говорить о возрасте – не старый, и уж точно – не дряхлый. Сорок – сорок пять лет, в самом крайнем случае – сорок восемь.

Когда тот, кого назвали Игорем Семёновичем, всё-таки вылез из машины, Петелин поправил на нём шляпу, улыбнулся.

– Я вот всё не могу понять, уважаемый господин Линцевич, зачем вы каждый раз, когда мы отправляемся в Тверь, начинаете так нервничать? Всё же идёт хорошо!

– Боюсь! – буркнул очкарик.

– Чего именно? Того, что должно получится или того, что ваша теория окажется неверной?

– Уж в чём – в чём, а в своей собственной правоте я не сомневаюсь! – Игорь Семёнович вскинул голову, что в сочетании с его дурацкой шляпой и не менее дурацким плащом выглядело забавно.

Петелин снова улыбнулся

– Вот и прекрасно! Пойдёмте, посмотрим, как идёт работа.

Они двинулись к Речному вокзалу.

– Что такое? – удивился Линцевич, кивая на вход в здание. – Никак снова Пульман буянит?

– Не позволим! – долетел до них истошный вопль бородатого, растрёпанного типа, одетого, впрочем, очень даже неплохо. Если под этим словом понимать – «дорого». Те, кто стоял рядом с ним, выглядели гораздо хуже – дешёвые куртки, грязные джинсы, стоптанная обувь. Все, как один с неопрятной щетиной на щеках, с немытой растительностью на головах и с надменными рожами. Художники, типа.

Чуть в стороне тусовались телевизионщики – с микрофонами и видеокамерами. Оператор в оранжевом жилете с надписью «ГТРК Тверь» на спине, снимал «митинг», установив штатив на небольшой площадке перед входом.

Михаил Олегович окинул сборище хмурым взглядом, процедил:

– Да, это он. А где полицейские?

– Сейчас! – засуетился очкарик, вытаскивая из кармана сотовый телефон, вместе с блокнотом, ещё одной связкой ключей, тремя флешками, заскорузлым носовым платком и пластиковой коробочкой сахарозаменителя. Всё это, разумеется, посыпалось на землю, чертыхаясь, хозяин опустился на карточки, запихал выпавшее имущество обратно, поднимаясь же, чуть сам не упал. Поскольку наступил на полу собственного плаща.

Петелин поморщился.

– Да что вы дёргаетесь?! Просто – позвоните Мансурову, пусть он пришлёт наряд….

– Да, да! – Линцевич распрямился и принялся тыкать в кнопки набора. Телефон у него был древний, потёртый, с заклеенной полоской скотча трещиной на дисплее.

Тем временем оратор, а если быть точнее – Московский галлерист Генрих Пульман, года два назад взявшийся переделывать здание Речного Вокзала в некий «развлекательно-выставочный центр» (не на свои деньги, разумеется, на государственные), заметив приехавших, встал в позу «Ленин на броневике» и заорал на всю набережную:

– Вот они! Те, кто собирается уничтожить уникальный исторический памятник! Господа, телевизионщики, хочу вам представить: олигарх Михаил Петелин, а с ним – Игорь Линцевич – лжеучёный!

Телеоператор тут же развернул камеру, корреспондентка приготовила микрофон.

– Здравствуйте! – Петелин широко улыбнулся, показав ослепительно белые зубы. – Что за шум, граждане?

– Что за шум?! – Пульмана аж перекосило от возмущения. – Нет, вы слышали?! Да я такой шум устрою – мало вам, господин олигарх, не покажется! Я до Президента дойду!

Он повернулся к телевизионщикам.

– Где это видано?! Слуги… а если уж быть совсем точным, холопы, этого вот господинчика, нас, представителей творческой интеллигенции, не пускают в восстановленное нами же историческое здание! Спрашивается, на каком основании?!

Журналистка взглянула на Петелина.

– Это правда?

Тот улыбнулся ещё шире.

– Правда. Однако мы вовсе не занимаемся самоуправством. Просто, находится посторонним в здании Речного вокзала в настоящий момент опасно. Можно споткнуться, провалиться куда-нибудь…. Получить травму.

Тут олигарх неожиданно подмигнул галлеристу.

– Вы меня спросили на каком основании? На основании решения Министерства культуры Тверской области, полученного нами ещё в прошлом году, седьмого октября. И вы об этом прекрасно знаете!

– А что это за решение? – заинтересовалась телевизионщица.

Тут вмешался Линцевич.

– Решение, дающее нам право проводить раскопки.

– Прямо под зданием?!!! – вновь завопил Пульман. – Это же бред! Полный бред! Вы либо ввели всех в заблуждение, либо купили! – он ощерился, сразу сделавшись похожим на пирата. – Ведь купили, господин Петелин?

Олигарх вздохнул.

– Не несите чушь, господин галлерист!

– Я не галлерист! – взвился его оппонент. – Я – художник!

Немытые типы за его спиной одобрительно загудели.

Корреспондентка помотала головой, явно пытаясь вспомнить – можно ли проводить археологические раскопки под зданиями или нет.

– Что вы хотите там найти? – наконец спросила она у очкарика.

– Долго рассказывать, – поморщился он.

– Ничего, мы никуда не торопимся! – поощрила его журналистка.

– Ну…

В этот момент к зданию Речного вокзала подъехала машина ППС с включёнными проблесковыми огнями. Правда, без сирены.

– Вот, смотрите! – снова заорал Пульман, тыча пальцем в вылезающего из УАЗика пожилого майора с недовольной физиономией. – Посмотрите, кому служат в Твери полицейские! Московским олигархам!

Художники взволнованно загомонили.

– Добрый день, – уныло произнёс сотрудник правоохранительных органов, подходя к пикету и небрежно отдавая честь. – Майор Фомин. Что тут происходит?

– Форменное беззаконие! – из толпы небритых живописцев вынырнула экстравагантная бабка в ядовито – жёлтой широкополой шляпе, с прозрачным пластиковым зонтиком. Почему-то раскрытым, хотя никакого дождя не наблюдалось.

Она подскочила к полицейскому и принялась трясти сухоньким кулачком.

– Мы восстанавливаем Речной вокзал вот уже два года! Укрепили шпиль, перекрыли крышу, двери поменяли! – бабка махнула рукой в сторону здания. – И что же?! Две недели назад, мы приходим сюда, а нас отказываются пропускать внутрь! Какие-то, я не побоюсь этого слова, жлобы в форме и с дубинками, не разрешают даже близко приближаться к зданию!

– Уважаемая… – всё так же уныло начал полицейский.

– Ираида Васильевна, – подсказала старуха.

– Да. Уважаемая, Ираида Васильевна, за эти две недели я уже в пятый раз вам объясняю: на территории Речного вокзала, в настоящий момент посторонним находится запрещено, поскольку там, внутри, проводятся археологические раскопки!

– Это незаконно! – снова завопил, на этот раз уже фальцетом, Пульман. – Копать под зданием – преступление! Вы хотите, что бы оно рухнуло?!

– Я хочу лишь, что бы вы прекратили несанкционированный митинг и разошлись, – майор недовольно покосился на телевизионщиков. – В противном случае, мы будем вынуждены применить силу.

– Видите?! – обрадовался галлерист, потрясая указательным пальцем перед объективом камеры. – Нам угрожают! Вместо того, что бы призвать к ответственности этих…. зарвавшихся московских нуворишей, наша доблестная полиция набрасывается на художников!

– Никто на вас не набрасывается! – разозлился, наконец, сотрудник правоохранительных органов. – Вас по-хорошему просят разойтись.

– И это вы называете по-хорошему?! – Пульман снова повернулся к телекамере. – Вы снимаете?

– Снимаю, – оператор кивнул.

– Так вот, запомните! – ощерился галлерист. – Сегодня, двадцать девятого апреля, две тысячи четырнадцатого года, я предупреждаю всех: ничем хорошим подобные, с позволения сказать, раскопки, не кончатся! Либо здание рухнет, либо ещё что-нибудь случится. И погибнут люди!

– Ну, всё, – вполголоса произнёс Петелин. – Мне это надоело. Товарищ майор, – он повернулся к полицейскому, – приступайте к выполнению своих прямых обязанностей. Вызывайте ОМОН.

Служивый тяжело вздохнул, отошёл в сторону и полез в карман – за рацией.

2.

Линцевич ткнул пальцем в лежащий на чёрных пластиковых мешках камень, с остатками старинной росписи.

– Видите?! – возбуждённо воскликнул он. – Это уже пятый, найденный нами фрагмент! Совершенно уникальная вещь! И я был прав! Понимаете, прав! Задолго до появления Отроч монастыря, здесь существовала ещё одна обитель, совсем уж древняя!

Петелин присел на корточки перед камнем, провёл пальцем по едва угадываемому изображению Иисуса Христа.

– Отроч монастырь, насколько я помню был построен в тринадцатом веке?

– Да, – Линцевич с энтузиазмом кивнул. – А этот… похоже, века десятого. Если не раньше. И возведён он, как я и предполагал, на месте древнего языческого капища. Так что мы на верном пути.

– Будем надеется, – олигарх встал, отряхнул руки и посмотрел на огромную круглую яму, занимающую почти весь вестибюль Речного вокзала. Вниз уходили деревянные лестницы, горели мощные лампы, справа возвышался сложный механизм, с помощью которого рабочие поднимали наверх грунт, слева – ещё какие-то агрегаты.

– На сколько вы уже углубились?

«Псевдоучёный», как его назвал Пульман, глянул на бумаги, которые держал в руках и, словно, не веря самому себе, пробормотал:

– На девяносто пять метров! С ума сойти можно!

– А вот этого делать не надо! – усмехнулся Петелин. – В смысле – с ума сходить. Нам всем ещё многое предстоит сделать. Очень многое.

– Да, да, я понимаю! – суетливо закивал Линцевич, запихивая отчёты в карман плаща. – Вы спускаться будете? – и он показал взглядом на провал.

– Пока не вижу в этом необходимости, – олигарх покачал головой. – Вы заморозку используете?

– Разумеется! Вчера ещё несколько баллонов ушло. Осталось пять штук. На сегодня и завтра хватит.

– Как рабочие? – Петелин посмотрел наверх, где на лесах стоял мужик в оранжевом жилете и строительной каске. Он контролировал работу подъёмного механизма. – Не бузят?

– А чего им бузить? – удивился его помощник. – Кто здесь, в Твери, может похвастаться московскими зарплатами?! Да я за последние два месяца, среди них, не то, что пьяного, а даже похмельного не видел! Вы же знаете, как в стране с работой. Особенно – в провинции.

– Да уж знаю, – олигарх кивнул. – Все знают, кроме нашего правительства и нашего уважаемого президента. У них там всё хорошо… Ладно, пойдёмте.

Они выбрались на улицу и попали как раз – к началу посадки «демонстрантов» в подъехавший полицейский фургон. Спецназовцы в сферах и бронежилетах особо не зверствовали, да и было их немного – пять человек. Зато Пульман буянил вовсю. Орал, сопротивлялся, обзывал майора всякими нехорошими словами, то и дело призывая в свидетели телевизионщиков. Впрочем те уже ничего не снимали, а через пару минут стало ясно почему.

Корреспондентша, увидев выходящих из здания Речного вокзала мужчин, подскочила к Петелину и гневно выпалила:

– Это вам даром не пройдёт!

Тот удивлённо задрал брови.

– А что опять случилось?

– Что случилось?! – телевизионщица аж задохнулась от возмущения. – Да ничего! Если не считать того, что пять минут назад мне позвонило начальство и приказало прекратить съёмку!

Олигарх пожал плечами.

– Ну, вашему начальству, наверное виднее, что снимать, а что нет.

– Это ваша работа! – журналистка гневно топнула ногой.

– Моя работа?! – Петелин усмехнулся. – Командовать вами?!

– Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду! – женщина скривилась. – Либо вы сам, либо ваши люди, – он показала глазами на Линцевича, – наверняка позвонили на телестанцию и потребовали убрать нас отсюда!

Олигарх посмотрел на своего помощника.

– Ты звонил?

Тот отрицательно помотал головой.

– Нет, конечно!

– Вот видите, – Петелин снова ослепительно улыбнулся. – Мои люди, как вы изволили выразиться, на телестанцию не звонили. Я тем более.

– Вы лжёте!

– Послушайте, – вмешался Линцевич, – вы вообще понимаете, что сейчас наносите оскорбление уважаемому человеку?!

– Ну, хорошо! – взбешённая корреспондентша ощерилась. – Мы ещё с вами встретимся! Только совсем в другом месте!

Олигарх рассмеялся.

– В более интимной обстановке?!

Возмущённо фыркнув, телевизионщица развернулась и, сделав знак скучающему оператору с уже выключенной камерой и сложенным штативом, направилась к микроавтобусу с надписью ГТРК, стоящему на противоположной стороне площади, напротив церкви. Единственного здания, оставшегося от упомянутого Линцевичем Отроч монастыря.

Подошедший к Петелину с помощником майор полиции проводил женщину озабоченным взглядом.

– У нас могут быть неприятности.

– Да что вы говорите?! – неожиданно разозлился олигарх. – Неприятности! Это у вас скоро начнутся неприятности! Зачем было тянуть и ждать пока сюда приедут журналисты?!

Полицейский смутился.

– Михаил Олегович, ну вы же знаете, бардак в отделе!

– Плохо, что у вас бардак в отделе! Очень плохо!

Он отвернулся и быстрым шагом двинулся вправо – в обход Речного вокзала.

Линцевич тут же побежал за ним, а майор тяжело вздохнул и решил остаться – проконтролировать, как запихивают в фургон последнего «демонстранта». Пульмана, разумеется.

Впрочем тот, едва Петелин покинул площадку перед входом в здание, успокоился.

– Это вам даром не пройдёт, – негромко, но зато крайне неприятным голосом сообщил он полицейским, пригибая голову и залезая в «автозак».

– Ладно, ладно, – лениво протянул один из спецназовцев, слегка подталкивая галлериста в спину. – Слышали уже.

Затем он закрыл дверцу и фургон, неторопливо развернувшись, двинулся от Речного вокзала в сторону Заволжского ОВД.

…Остановившись возле огромного ржавого якоря, олигарх уставился на облупившийся фасад и разрисованные всяким непотребством колонны исторического здания.

«Кто бы мог подумать! Под сталинским ампиром…. или как там этот архитектурный стиль называется?… замуровано настоящее сокровище!», – он посмотрел на спешащего к нему Линцевича, нахмурился.

«Вопрос в другом. Веришь ли ты этому, мягко говоря, не вполне адекватному ботанику? Хм! Скорее да, чем нет. Тем более, с Ивлечевским скитом наш уважаемый Игорь Семёнович оказался прав. Та икона, одна из первых православных икон Древней Руси…. М-да. Это было нечто! И дело даже не в её стоимости, дело в другом».

Петелин усмехнулся, вспомнив историю пятилетней давности. Как же, как же! Добровольная передача уникального артефакта государству, средства массовой информации рыдают от умиления, общественность писает кипятком, сам Президент в Кремле пожимает «уважаемому Михаилу Олеговичу» руку. Многочисленные интервью, ток-шоу, документальный фильм на телеканале Россия 24! Ещё бы! Как выяснилось через пару месяцев, после многочисленных экспертиз, подаренная олигархом «народу», почерневшая от времени доска, с едва различимым изображением Мадонны с младенцем, оказалась воистину уникальной – древнее её ничего ещё не находили!

«Оно того стоило? Ну, разумеется! И налоговики притихли, и деятели из Народного Фронта сбавили обороты, и слишком уж ретивые, купленные конкурентами с потрохами блогеры, заткнулись. Хотя нет… не заткнулись. Просто к их мнению перестали прислушиваться».

– Ну, что? – поинтересовался Петелин. – Господ художников увезли?

– Да, – Линцевич кивнул. – Хотя, конечно, болезнь проще предотвратить, нежели бороться с её последствиями.

Он проводил взглядом очередной грузовик с грунтом, выехавший из-за забора, огораживающего раскопки со стороны набережной, покачал головой.

– Никогда я этому полковнику не доверял!