Текст книги "Изнанка"

– Мансурову?

– Да.

– Мансуров – человек губернатора, – наставительно произнёс олигарх. – И Москву боится, как чёрт ладана. Знает, что в случае чего – федералы за него не заступятся. С потрохами сожрут.

Линцевич расплылся в некрасивой улыбке.

– Так может и надо было его сожрать?!

Петелин пожал плечами.

– А зачем нам с местной властью ссорится? Пока они хранят нейтралитет, и особо не мешают, глупо трогать их людей. Хотя, конечно, ваша правда, полицейский из Мансурова никакой.

Он ковырнул носком дорогого ботинка кусок осыпавшейся со здания штукатурки.

– Вы мне лучше вот что скажите….

– Да? – его помощник подобрался.

– С чем мы всё-таки будем иметь дело, если вы, конечно, правильно поняли перевод? Вернее – правильно его осуществили?

Линцевич насупился.

– Я ничего не переводил. Я просто прочёл. Что же до того, с чем нам предстоит столкнуться…. Понимаете, Михаил Олегович, в сущности, все древние тексты, – он вдруг хмыкнул, – … в том числе и молитвы, – стихотворные, если хотите, произведения, иносказания. Символы. Но уж никак не инструкции.

– Да, – неожиданно легко согласился олигарх, – не инструкции. К сожалению.

Он прищурился.

– Однако, вы помните наш разговор полугодичной давности? Я тогда довольно ясно выразился: мне нужна именно инструкция! Адаптированный текст, из которого убраны все красивости, все иносказания и метафоры. Чистая информация.

– Ну-да, – вяло кивнул учёный, – помню. И я сделал всё, от меня зависящее….

– Очень на это надеюсь, – Петелин отвернулся от помощника и уставился тяжёлым взглядом куда-то за деревья небольшого парка, располагавшегося слева от Речного Вокзала, вдоль берега Волги.

«Поэма, говоришь?… Иносказание? Будет тебе и иносказание, и поэмы! Нет человека, которого невозможно купить! Ну, не существует таковых в природе! Просто у каждого своя цена».

Он оскалился.

«И не только цена …. У каждого СВОЯ ВАЛЮТА! А моё дело – её конвертировать. Заплатить по счетам. Вы хочете чудес? Их есть у меня! Там, внизу. Надо только чуть-чуть подождать. Совсем чуть-чуть. Сутки, может быть двое…. Если, конечно, этот хрен в мятой шляпе не ошибается. А он не ошибается. Никогда. Ни в чём».

3.

С утра, как всегда, жутко хотелось спать.

Ольга Сергеева приоткрыла один глаз и злобно посмотрела на продолжающий надрываться будильник. Он был ещё совковый, тяжёлый, как утюг и громкий, как….

«…как школьный звонок» – решила женщина и вновь начала уплывать куда-то, где было хорошо, спокойно, ничего не болело и ничто не тревожило.

Через полминуты у будильника кончился завод, он заткнулся, и это, совершенно неожиданно, заставило Ольгу придти в себя.

«Стоп! Надо вставать! Не то Митька опять в школу опоздает! А у него двойка в четверти маячит, да и вообще….».

Она перевернулась на левый бок.

«Ещё пять минут полежу и встану. Две минутки… одну….».

За окном, по Комсомольскому проспекту прогрохотало что-то тяжёлое и противное. Судя по звуку – мусоровоз местного Спецавтохозяйства – их база располагалась неподалёку. Да и вообще – на улице гудело, шумело и завывало.

Понятно. Семь часов утра. Перед Новым мостом через Волгу уже успела образоваться огромная пробка – чадящая и воняющая.

«Всё, как всегда» – Ольга вздохнула. «Дым, вонь и копоть на подоконнике. …Но сегодня хоть не особо дёргает».

Она откинула одеяло, резким движением подтянула под себя плохо слушающуюся руку, преодолевая сопротивление собственного тела, поднялась с кровати.

В прихожей тут же застучал хвостом и заскулил Пандус – годовалый пёс, получившийся в результате, если можно так выразиться, неправильного собачьего секса – мамы -породистой «далматинки» и сомнительного папаши.

– Сейчас, – буркнула Ольга, натягивая халат и выходя в коридор.

Дверь в комнату сына была распахнута настежь, в самой комнате царил дикий бардак. Опять же, как всегда.

– Митька, подъём! – завопила женщина. – Вставай давай!

Пандус слегка присел от громкости и тут же, на всякий случай, залез под трюмо. Никакой вины он за собой не чувствовал, но мало ли….

– Дмитрий! – снова рявкнула Ольга. – Я кому сказала?!

В прихожую, недовольно щурясь, выбрался Беня – рыжий полосатый кот с наглой мордой. Вообще-то, полное имя у него было – Бенджамин Франклин, как у мужика на стодолларовой купюре, но каждый раз называть эту усатую сволочь полным именем – не жирно ли будет?!

– Встаю, – послышался недовольный голос сына, а через минуту появился и он сам – пятнадцатилетний акселерат на две головы выше матери, такой же недовольный и заторможенный со сна, как и тёзка американского мужика с купюры.

– В школу опоздаешь! – добавила Ольга, но уже тоном ниже и двинулась на кухню – готовить сыну завтрак.

Кухня была стандартно – маленькой, как все кухни в пресловутых «брежневках», зато, обставленная и, главное – обустроенная с умом. Ничего лишнего, всё строго функционально, всё под рукой.

Вообще в квартире делался ремонт. Как всякий ремонт – вялотекущий и бесконечный. Навроде хронического насморка. Единственное, что удалось за последние два года привести в более или менее приличный вид – это комнату сына и собственно – кухню. Всё остальное выглядело жутко. Как картинки с сайта «Заброшенные города России».

Ольга поступила радикально – выкинула всю старую, ещё совковую мебель, ободрала в гостиной обои до бетона, затем, с помощью друзей, сделала выгородку, размером с крохотную комнатку, устроив «гардеробную», и полностью поменяла проводку во всей квартире. На этом деньги кончились.

Вообще-то когда-то она являлась руководителем фирмы, занимающейся строительством, весьма круто на нём поднялась, затем партнёр, которому «бизнес-вумен» верила, как себе, её кинул и исчез вместе с баблом.

Как пришлось выбираться из очень глубокой и очень вонючей финансовой ямы Ольга вспоминать не любила. Каждый, кто из подобной ямы, хоть раз в жизни выбирался, её поймёт.

Зато она многому научилась. Точнее – научилась главному: всегда вставать на ноги после удара. Несмотря ни на что.

Ольга поставила на огонь сковородку, достала из холодильника два яйца, сосиски, приготовила яичницу.

Окончательно проснувшийся Беня, разумеется уже путался под ногами, громко требуя себе оттяг в виде куска сосиски или, на худой конец, стандартную утреннюю порцию жратвы – сечки со сваренными и перемолотыми почками. Еду для «котопсов», как называла домашнюю «фауну» сама Сергеева, она готовила раз в три дня – сразу огромную кастрюлю.

Ещё через минуту на шум подтянулся Пандус и принялся преданно поедать хозяйку глазами, как опытный прапорщик – интендант поедал бы взглядом генерала.

– Сейчас, – буркнула Ольга, отодвинула ногой с дороги продолжающего завывать Беню, поставила на стол тарелку с завтраком для сына, положила рядом вилку и хлеб. – Дмитрий! – снова повысила голос она. – Ты идёшь?!

Сергеев-младший выбрался из ванной, скептически посмотрел на еду, затем на часы.

– Да я уже опаздываю!

– А нечего было тормозить! – женщина громыхнула чайником, ставя его на плиту. – Кому сказали? – ешь!

Пока сын в скоростном темпе поглощал яичницу, Ольга вытащила из холодильника кастрюлю, положила еду псу и коту.

– Мне деньги нужны, – заявил Дмитрий, поднимаясь из-за стола. Дожидаться чая он не стал. – Триста рублей.

– Зачем?

– Мы на подарок собираем.

– Какой ещё подарок?! – возмутилась женщина. – Опять вашей классной руководительнице?! У неё же месяц назад День Рождения был!

– Не, – сын помотал головой. – Это не Ираиде. Это Илюхе.

Илья Горовой был другом Митьки, ещё с детского сада, он нравился Ольге, поэтому она резко помрачнела и вздохнула.

– Нет пока денег. Сам знаешь, до пенсии ещё жить да жить….

– Да уж знаю, – сын скривился. – Ладно, пойду. А то и вправду опоздаю.

Оставшись одна, женщина машинально выключила закипевший чайник и подойдя к окну, мрачно уставилась на автомобильную пробку.

С деньгами действительно было туго. Нищенская пенсия в одиннадцать тысяч рублей, по нынешним временам, с их запредельными ценами на самое элементарное – это даже не смешно. И даже не грустно. Это вообще – полный сюрреализм! Особенно, по сравнению с зарплатами депутатов, чиновников и прочей шпаны!

«Придётся опять в долги залезать» – Ольга тяжело вздохнула. «Так вот и живём. То занимаем, то отдаём…. И даже в рифму получается».

Она невесело улыбнулась, отвернулась от окна и принялась возиться по хозяйству.

А чего, действительно, впадать в уныние? Тогда уж сразу после рождения надо было заворачиваться в простыню и тихо ползти на кладбище. Поскольку ДЦП ещё никому оптимизма не прибавляло.

Да, именно ДЦП, так называемый Детский Церебральный Паралич, который женщина получила с рождения, благодаря врачам – коновалам. Официально Ольга Сергеева была инвалидом, хотя внутренне (да и внешне, по большому счёту) таковым себя не ощущала. Ибо, для того, что бы чувствовать ту или иную ущербность, надо своё нынешнее некомфортное состояние сравнить с чем-то в прошлом. Здоровье с болезнью, боль с удовольствием, счастье с несчастьем.

Сергеевой сравнивать было не с чем. Тело её всегда плохо слушалось, особенно – руки и шея. И там, где обыкновенный, здоровый ребёнок просто подчинялся самовключающимся механизмам физического развития, ей приходилось преодолевать сопротивление собственных нервов, мышц и суставов.

Подобных людей, хоть раз в жизни, но видел каждый. Все они, в лучшем случае, передвигаются неверным, «ломанным» шагом, будто танцуя некий жуткий танец. В худшем – ездят на колясках.

Одним мешают двигаться нормально собственные ноги, другим – спина и плечи, третьим – вообще всё тело.

Завидев их, кто-то (самый тупой) ухмыляется, кто-то (совсем уже не похожий на человека) брезгливо поджимает губы, а кто-то, кого человеком назвать всё-таки можно, сочувственно вздыхает. И даже помогает при случае. Слава Богу, этих, последних у нас и вправду – немало….

Но большинство остаётся просто – равнодушным. Привычно равнодушным.

….А знаете, интересно сравнивать. Скажем, толстомордого, двухметрового, абсолютно здорового дядьку, который, размазывая сопли, кричит, что жизнь не удалась, что всё плохо и ему бедному некуда деваться; и всю изломанную, передвигающуюся судорожными рывками, женщину, но при этом – всегда полную жизнью и энергией, радующуюся этой жизни, и мало того – поддерживающую других людей, попавших в беду. ЗДОРОВЫХ людей!

В своё время Ольге очень помогла мать – Нина Александровна Зарентинова – сильная, волевая женщина, которая не только не отказалась от дочери – инвалида, но и сумела воспитать её бойцом.

Тогда, более тридцати лет назад, Нине Александровне не повезло. Она рожала дочь (кстати, по всем предварительным анализам – абсолютно здорового ребёнка) на Дальнем Востоке. И не просто на Дальнем Востоке, а на Камчатке, в забытом Богом (да и чёртом тоже!), посёлке городского типа на берегу Авачинского залива. Вернее – Авачинской бухты, пахнущей переработанным дизельным топливом, дымом и солью.

Что из себя представляла провинциальная больница на самой окраине дышащей на ладан коммунистической империи, догадаться несложно. Пятьдесят лет без ремонта, с жуткими чугунными койками, осыпающимся потолком и свернувшимся в трубочку линолеумом. В оконные щели задували морские ветра; в столовой, в супе то и дело находили утопившихся от безнадёги тараканов; в туалетах воняло боевыми химическими веществами, от которых перехватывало дыхание и слезились глаза.

По ночам, на дежурном посту, медсёстры бухали с морячками, врачи втихую приторговывали спиртом, на кухне повара проявляли чудеса изобретательности, подменяя дефицитную жратву примерно подходящими по вкусу и цвету продуктами. Мясо – хлебом, рыбу – перемолотой в пыль требухой с ближайшего комбината, молоко – водой.

Жаловаться на весь это беспредел было некому, поскольку местная, партийно – хозяйственная верхушка напоминала скорее ОПГ, нежели официальную власть. Участковый по утрам ходил похмеляться к подотчётным алкоголикам, председатель поселкового комитета партии на пару с главным комсомольцем крышевали незаконную торговлю левыми (во всех смыслах) машинами с японских автомобильных свалок.

Нина Александровна, тогда ещё просто – Нина, хотя ей и было уже за тридцатник, оказалась в поселковой больнице случайно. Работала по контракту на плавучем рыбоперерабатывающем заводе, собиралась, уж было, ехать рожать на родину – в Тверь (тогда ещё Калинин), да не успела. Знала бы заранее, что всё так обернётся – пешком бы пошла! Пусть не в центральную Россию, но хотя бы до Петропавловско-Камчатского добралась!

Врачи оказались непрофессионалами. Во-первых, не обнаружили вовремя повреждённую плаценту, во-вторых, уронили плод во время родов, прямо на холодный, кафельный пол, в-третьих, начали реанимировать далеко не сразу. Восемь минут ребёнок не дышал, и, по сути, был мёртв.

Ну, и потом, когда девочка, вопреки всему, ожила и даже выжила, дяди-тёти с медицинскими дипломами, решили закрепить «успех». Непонятно с какого бодуна, но ей сделали пункцию, да ещё, до кучи, вкатили несколько прививок, кои, учитывая обстоятельства, младенцу были противопоказаны! И не просто противопоказаны – фатальны!

Но Ольга и тут умудрилась остаться в живых.

Только вот восемь минут смерти, с которых, собственно и началась её быстротекущая, превратили девочку в инвалида.

ДЦП —это ведь не генетическое заболевание, как многие по неграмотности думают, это именно – механическое, если можно так выразиться, повреждение центральной нервной системы. Которое пока, к сожалению, починить невозможно.

Когда у дочки обнаружилась страшная болезнь, врачи, пряча глаза, традиционно предложили матери отказаться от ребёнка. Поставить подпись в соответствующем документе, и обо всём забыть. Однако не на ту напали. Нина Зарентинова стиснула зубы, забрала Ольгу из роддома и уехала в родной город.

Потом было много всего – больницы, курсы реабилитаций, санатории для детей-инвалидов, дефицитные и крайне дорогие лекарства, непонимание окружающих, равнодушие государственных структур, работа в двух, а то и в трёх местах сразу, бессонные ночи….

Единственное, чего не было за все эти долгие годы – покоя. Нина Александровна не давала спуску ни себе, ни Ольге, ежедневно, ежечасно, ежеминутно ЗАСТАВЛЯЯ девочку ходить, говорить, думать; делать всё то, что делают в этом возрасте её сверстники – не больше, но и не меньше. Она УЧИЛА, она ЗАСТАВЛЯЛА дочь БЫТЬ ЗДОРОВЫМ ЧЕЛОВЕКОМ.

И у неё получилось. Вопреки судьбе и обстоятельствам.

Ольга выросла, закончила школу – не какую-то там специализированную, самую обыкновенную; поступила в университет, выучилась на филолога, потом получила ещё одно образование – экономиста, и ещё одно – психолога. Некоторое время работала в Москве, по специализации – «медицина катастроф», вытаскивала из петли таких же, как она, а ещё тех, чьим новорождённым детям ставили безнадёжные диагнозы. Иногда – гораздо более страшные, чем ДЦП. Затем, вернувшись в Тверь, девушка организовала свою фирму – по установке окон, стала обеспеченной и независимой. Вышла замуж, родила сына.

Причём, и тут Ольга действовала не как инвалид, которые, в девяносто девяти случаев из ста, ищут себе пару в среде таких же бедолаг со справками и льготами, а как самая обыкновенная женщина. Без всяких скидок и послаблений.

Через полгода Сергей Сергеев – электрик по специальности, в жизни – довольно видный и неглупый парень, сделал ей предложение. Правда, брак оказался не совсем удачным, и спустя десять лет они развелись, но это уже никак не было связано с Ольгиной инвалидностью. Просто – не повезло. Бывает….

Хотя многие женщины ей, как это ни странно звучит, завидовали. И ревновали, стараясь не оставлять своих мужчин наедине с «убогонькой». Потому-как было в «убогонькой» нечто такое, что превращало представителей сильного пола в истекающих слюной даунов. Есть, знаете ли, такой, крайне редкий вид женщин. Вроде ничего особенного, а крышу сносит начисто. И не поймёшь почему, и не объяснишь никому.

К тому же, как девушка умная и незакомплексованная, Ольга была непревзойдённой любовницей. Мужчину себе она выбирала весьма придирчиво и неторопливо, но если уж выбрала, этому парню можно было только позавидовать. Как там, у классиков про «небо в алмазах»?…

Последним её партнёром был и вовсе, молодой, двадцатитрёхлетний парень – восторженный и трепетный, смотрящий на Ольгу, как юный гимназист на прима-балерину. Правда, за последние шесть месяцев, он ей изрядно поднадоел. Да, в постели с ним неплохо, но жить, по сути с ребёнком, взрослой, самостоятельной женщине, это, знаете ли, не айс.

Короче, после развода Сергеева (фамилию она не стала менять – лень было возиться) редко оставалась одна. И то, лишь в тех случаях, когда сама этого желала.

Разумеется, у всего имеется тёмная сторона. И на каждый плюс обязательно находится свой жирный минус. В виде какого-нибудь зануды, которому, как в анекдоте – «проще дать, чем объяснить, что ты его не хочешь».

«…И этот „жирный минус“, наверняка, опять проявится!» – недовольно подумала Сергеева, открывая барахлящий кран.

«Дескать, люблю – не могу, только о тебе и думаю, в Тверь приеду – обязательно зайду. Сходим куда-нибудь, посидим, поговорим…. Господи, да о чём с ним разговаривать?! …Блин, ну почему мне в последнее время так с мужиками не везёт?!…».

Зато Ольге повезло в другом. Ей выпал шанс ответить родному человеку добром за добро. Такое, как это ни удивительно, случается редко, и даже если это сопряжено с весьма непростыми обстоятельствами, всё равно – оно того стоит.

У Нины Александровны, на почве диабета, началась газовая гангрена, и ногу ей пришлось ампутировать. Вот тут-то её дочь и поняла, что это такое – удерживать на этом свете инвалида. Убогого. Причём, никаких обидных смыслов в подобном определении нет. Ведь убогий это значит У БОГА. Возле Бога. Здесь. Совсем рядом. Только руку протяни….

Два года Сергеева ухаживала за беспомощной матерью, делая всё, что бы та не чувствовала себя брошенной, ненужной. Кто прошёл через подобное, знает – это адский труд. Потяжелее, чем в «горячем» цеху. А тут ещё – исчезнувший с общими деньгами напарник по бизнесу, которого Ольга искренне считала лучшим другом, развод с Сергеем, начавшим периодически прикладываться к бутылке, другие проблемы….

В общем, мало не показалось.

Похоронив Нину Александровну, женщина стиснула зубы; расплатившись со своими (и чужими) долгами, свернула предпринимательскую деятельность и, подав на развод, всё своё внимание стала уделять сыну. Затеяв, как уже было сказано, ремонт в квартире. Превратившийся в хронический насморк.

Ольга снова вздохнула, сунула грязную тарелку под струю воды, взяла в левую (относительно здоровую) руку губку, капнула на неё моющее средство.

Ей сегодня предстояло сделать многое. К сожалению, все эти дела были банальными и очень скучными. Как, впрочем, большинство дел, которыми занимаются наши женщины. Сходить в магазин, позвонить классной руководительнице Дмитрия – поговорить о намечающейся двойке по математике («и это – за год!!! Совсем от рук отбился!»), помыть полы, постирать, приготовить обед, погулять с Пандусом, убрать, наконец, в «гардеробной»…. А ещё – позвонить бывшему мужу – узнать, устроился тот, наконец, на работу или нет ещё?!

Глава 3

13 сентября 2019 года

1.

– Не высовываемся! – прошипел Алексей, хотя никто высовываться и не думал. Вся группа лежала в небольшом овражке, а скорее – в бывшем окопе времён Отечественной войны, пресекавшем редкий сосновый лес, зажатый между шоссе и болотом.

– Много их там? – спокойно поинтересовался Стикс.

– Пять человек, – спустя несколько секунд ответил наблюдающий за дорогой рыжий. – На «Тигре».

– И чего делают?

– Не знаю. Все из машины вылезли и по обочине ходят. Будто что-то ищут.

– Грибы, – тихо хохотнул Роман, перетянул камуфлированное кепи с лысого затылка на лоб и откинулся на травянистый склон.

«Он, что, спать здесь собрался?!» – мысленно поразился Михаил, прислушиваясь к звукам, доносящимся со стороны трассы. «У патрульных под боком?! Офигеть!».

Вот уже несколько часов они двигались по бездорожью, пересекая пресловутую Линию Безопасности, то и дело прячась от патрулей, вертолётов, дронов и даже воздушных шаров, висящих над деревьями и, по словам проводника, напичканных следящей аппаратурой по самое не могу.

«Между прочим» – вдруг вспомнил Волохов, – «в интернете никто о воздушных шарах не упоминал. Да и вообще…» – он посмотрел на Алексея, по-прежнему неотрывно следящего за трассой. «Прав был рыжий – в Сети сплошное враньё! Что впрочем, неудивительно. Ибо „интернет“ и „ложь“ – слова – синонимы».

Тем временем, со стороны трассы послышались звуки захлопываемых дверей, затем взревел двигатель, и «Тигр» уехал.

– Что же они всё-таки искали? – задумчиво проговорил рыжий, распрямляясь.

– Может, следы какие обнаружили? – высказал предположение Роман, вновь передвигая кепи на затылок и тоже поднимаясь на ноги.

– Чьи следы?

Лысый усмехнулся.

– Изнаночника, например.

Его коллега фыркнул.

– Ну, ты то хоть бред не неси! Изнаночники теперь за Локус не выходят.

– А люди видели.

– Какие люди?! – Стикс презрительно выпятил губу. – Пьяные солдаты?!

– Ладно, ладно, – Роман поднял руки, – все такие умные, один я дурак.

– Заметь, это ты сам сказал!

– Нам можно идти дальше? – вмешалась женщина, отряхивая сосновые иголки с куртки сына – дауна. Тот, кстати, вёл себя очень хорошо – не шумел, не капризничал и беспрекословно выполнял все приказы матери.

– Можно, – подтвердил Стикс, кивая на еле заметную тропинку между сосен. – Только аккуратно, без суеты.

Группа двинулась вперёд. Первым – проводник, за ним – Алексей с короткоствольным автоматом, женщина с ребёнком, Волохов и Роман.

– А, что, изнаночники и вправду за Периметр выходят? – вполголоса поинтересовался у последнего Михаил.

– Сам не видел, – честно признался тот. – Но слышал об этом от надёжных людей. У меня есть в Эммаусе знакомые офицеры – фэшники, рассказывали.

– И чего они тут делали?

– Кто?! Фэшники?! – удивился охотник.

– Да нет, почему фэшники?! Эти… изнаночники?

– То же, что и в Изнанке, – Роман с мрачным видом пожал плечами, – на людей охотились.

– И как с ними поступили?

– Расстреляли. Из пулемёта.

Он невесело хохотнул.

– Потом того летёху… ну, начальника патруля, долго и противоестественным образом имели все – от учёных до генералов. И вообще, чуть из нацгвардии не турнули.

– Это ещё почему?! – поразился Волохов.

– А изнаночников, оказывается, надо было живьём брать! – ядовито произнёс охотник. – Вязать и тащить в посёлок. Ага! Посмотрел бы я на этих генералов, если бы они сами наткнулись на варгов. Их ординарцы потом замучились бы обосранные штаны с лампасами отстирывать!

– На кого наткнулись?

– На варгов. Так мы называем изнаночников. Сам понимаешь, в боевой обстановке, чем короче слово – тем лучше. Поэтому и говорим – варг.

– От искажённого «враг»? – высказал предположение Михаил.

– Нет, – Роман поморщился. – Варг – древнеславянское слово, так называли колдунов… волхвов то есть, умеющих оборачиваться воронами.

– Но ведь изнаночники не оборотни?

– Изнаночники гораздо хуже оборотней, – сварливо произнёс охотник. – И колдунов, и леших, и привидений, и вампиров. Изнаночники – люди.

– Бывшие люди, – уточнил Волохов, вспомнив сайты под громкими названиями, типа «Монстры Твери» или «Чудовища Изнанки».

Роман усмехнулся.

– Бывших людей не бывает. Разве только трупы.

– Которым ты, вскоре и станешь – ворчливо добавил проводник, обернувшись и посмотрев на Михаила. – Нет, это ж умудриться надо! Идти за Локус без оружия! Ты чем вообще думал?!

– Денег у меня на оружие не хватило! – в который уж раз за сегодняшний день огрызнулся Волохов. – Я тебе, что, дочь миллиардера?!

– А что ты вообще, в таком случае, собирался делать в Изнанке? Варгов голыми руками валить?

– Я читал – в самой Твери найти оружие несложно….

– О, Господи! – Стикс закатил глаза. – Читал он! В интернете! Где одни дебилы учат других дебилов, как побыстрее сдохнуть! Ты скажи спасибо Лёхе, что он тебе ствол подогнал!

– Я уже сказал, – Михаил вздохнул. – И при первой же возможности деньги отдам!

– Ага! Если доживёшь.

Не желая больше припираться с проводником, Волохов промолчал.

Они прошли вдоль покосившегося бетонного забора, миновали поросшую мхом одноэтажную руину из силикатного кирпича и свернули направо – к небольшому, но всё-таки болоту.

Под ногами захлюпало, запахло гнильём.

– А мы не утонем на хрен? – поинтересовался Михаил, с опаской разглядывая кривые, мёртвые деревья, высовывающиеся из мутной воды.

Стикс помотал головой.

– Не утонем. Не в первый раз.

Он хотел ещё что-то добавить, когда вдруг над пустошью, чуть ли не со всех сторон сразу, загремел железный голос:

– Внимание! Незаконно проникшие на охраняемую территорию! Вы нарушили федеральный закон и подвергаете свои жизни смертельной опасности! Впереди – гибель! Пока ещё не поздно – остановитесь и поверните назад!…

От неожиданности Волохов присел и в страхе посмотрел на серое, низкое небо, с которого, как ему показалось, и раздавался жуткий глас.

– Спокойно! – рыжий поднял руку. – Не обращаем внимания.

Женщина, тоже, похоже, здорово испугавшаяся, наклонилась к сыну, что-то прошептала ему на ухо, затем погладила по голове и, взяв за руку, повела дальше.

А голос продолжал греметь:

– …Вам следует незамедлительно выйти к федеральной трассе М-10, расположиться на обочине, дождаться проезжающего мимо патруля Национальной Гвардии и проследовать с ним назад – к посёлку Эммаус. Только тогда с вас будут сняты обвинения в незаконном проникновении на охраняемую территорию. В противном случае….

Михаил вновь повернулся к Роману.

– Что это вообще?

Тот усмехнулся.

– Охота на лохов.

– В смысле?

– Давление на мозги. Типа, мы всё знаем, мы всё видим, русиш партизан, сдавайся!

– Так это запись?! – догадался Волохов.

– Ну, конечно, запись. Врубают иногда.

Охотник снова усмехнулся.

– Что б нам тут жизнь мёдом не казалась.

– А… – Волохов обвёл взглядом окружающее пространство, – динамики-то где?

– Да понатыканы то там, то сям, – Роман неопределённо повертел в воздухе рукой. – Беспроводные системы…. Неужели не слышал?

– Нет.

– Зря. Прикольная штука. У меня дома, к музыкальному центру в гостиной, кроме нормальных колонок, подключены по вай-фаю ещё две – такие… круглые. Там задаешь направление, звук передаётся как радиоволна, и на кухне громкость получается точно такой же, как в комнате. Удобно. Можно хоть в ванной музыку слушать, хоть на балконе.

– Понятно, – Михаил с уважением посмотрел на ближайшие деревья, на которых, если верить охотнику, и были установлены динамики – Действительно – удобная хрень. Жаль я не меломан.

Пригрозив напоследок долгим тюремным сроком, а то и полным уничтожением всем, продолжающим путь к Периметру, железный голос наконец заткнулся, и над лесом вновь повисла тишина.

– Не устали ещё? – поинтересовался проводник, оглядываясь назад. – Привал не надо делать? Время у нас ещё есть.

– Мы бы отдохнули, – несколько неуверенно сказал женщина. – Только где? Здесь слишком сыро.

– Сейчас, – Стикс кивнул на заросли ольхи. – Сами увидите.

И действительно, уже метров через пятьдесят, за переплетением листвы и ветвей, обнаружилось заброшенное одноэтажное строение.

– Полчаса, – категорично заявил проводник, заходя внутрь и показывая глазами на стоящие вдоль стен армейские ящики из-под патронов. Разумеется, пустые. – Присаживайтесь.

Все расселись, за исключением Алексея, который остался снаружи и, судя по всему, продолжил контролировать окружающую территорию.

«Интересно, он постоянно изображает из себя крутого рейнджера? Или они с Романом время от времени меняются ролями?».

Проводник бросил на него быстрый взгляд, буркнул.

– Кто желает, может покурить.

Волохов, разумеется, тут же вытащил сигареты, чиркнул спичкой. Зажигалки – ни газовые, ни тем более бензиновые в Изнанке и окрестностях не действовали. Поэтому спички были здесь настоящим «стратегическим» товаром. Единственным средством добыть огонь.

Роман тоже вставил в рот сигариллу и прикурил, выдохнув целое облако дыма.

– А можно это делать на улице?! – разражено поинтересовалась женщина.

– На улице – нельзя! – отрезал Стикс. – Терпите.

Михаил посмотрел через оконный проём на покачивающиеся ветви берёз.

«Надо ж! Динамики на деревьях! А как же видеокамеры?» – вдруг спохватился он. «Если уж установили эти… беспроводные аудиосистемы, то наверняка ведь и камеры повсюду понатыкали?!».

– Слушай, – обратился Волохов к Роману, – а нас тут не засекут? Через видеонаблюдение или со спутника, скажем?

– Со спутника могут, – охотник кивнул. – Потому-то мы из кустов и не вылазим…. Ну, при условии, что эти самые глюки не ловят. Насчёт же видеокамер – не парься. У нас у всех глушилки с собой имеются. От неё любая видеосистема в радиусе ста метров зависает.

– Зависает?

– Типа того. Показывает вместо реалити-шоу банальный стоп-кадр. В течении то ли двадцати, то ли тридцати минут…. Я точно не помню.

– И что? Прокатывает?

– Прокатывает, прокатывает, – вмешался Стикс. – Я был один раз в их командно – диспетчерском пункте, в Эммаусе. Там одних только мониторов больше двух сотен. И каждый разбит минимум на десять ячеек. А операторов всего пять человек. Поди – за всем уследи!

– Подождите, – спохватился Михаил, – но мне в Семисотке говорили, что ни в самой Изнанке, ни рядом никакая электроника не работает. Я даже айфон на хранение бармену сдал.

– Ну, и правильно сделал, – Роман пожал плечами. – В чём проблема-то?

– А…. – Волохов ткнул пальцем в сторону окна, – как же тогда вай-фай, аудиосистемы, видеокамеры?

– Дремучий ты чел! – с отвращением констатировал проводник. – Это ж армия! У них защита знаешь какая стоит? Ни один электромагнитный импульс не возьмёт!

Он помолчал, потом, ухмыльнувшись, добавил:

– Кроме наших глушилок, разумеется. Космические технологии… за космические же деньги! Теперь ты понял, почему путешествие в Изнанку стоит так дорого?

– Понял, – пробормотал Михаил, докурил сигарету и тщательно растёр окурок подошвой ботинка. После чего перевёл взгляд на женщину, которая в тот момент кормила своего сына шоколадным батончиком. Даун пускал слюну, радостно гыкал и смотрел на мать с обожанием.

«Что они будут делать за Периметром?» – в который уж раз поразился Волохов. «Если уж даже мне, здоровому мужику, без оружия туда лучше не соваться?!».

Правда, пистолет у женщины был. И, как понял Михаил по реакции охотников, – весьма неплохой. Тяжелый, с длинным стволом и с какой-то прибамбасиной наверху – кажется, лазерным прицелом. Ствол, полученный самим Волоховым, выглядел куда скромнее. Зато Алексей подогнал две дополнительные обоймы и коробку патронов. В долг, разумеется.