Текст книги "Православные церкви Юго-Восточной Европы (1945 – 1950-е гг.)"

Прибывший в ноябре 1947 г. в Москву представитель Антиохийского Патриархата митрополит Гор Ливанских Илия (Карам) на совещании у Патриарха Алексия 19 ноября сообщил, что «патриархи-греки» – Константинопольский, Александрийский и отчасти Иерусалимский – с большой подозрительностью относятся к инициативам Московской Патриархии, опасаясь ее возрастающего влияния, и рассматривают их как попытку самого Алексия стать Вселенским Патриархам. Эти опасения усилились после получения приглашений в СССР на планируемое в 1948 г. Всеправославное совещание, после чего указанные Патриархи организовали «блок против Москвы» и пригласили присоединиться к нему Антиохийского Патриарха, который якобы ответил категорическим отказом. Митрополит Илия также сказал, что его Патриарх отказался от «больших денег», которые предлагали ему англичане, в отличие от остальных Восточных Патриархов, принявших крупные суммы от правительств США, Великобритании и Греции[67]67
  Болотов С.В. Указ. соч. С. 226.


[Закрыть].

В этой ситуации Московская Патриархия и советское руководство решило ограничиться более скромной задачей – проведением в Москве летом 1948 г. совещания глав Православных Церквей под благовидным предлогом празднования 500-летия автокефалии Русской Церкви. Поскольку на приезд значительной части Восточных Патриархов надежды уже не было, на совещании намечалось окончательно оформить европейский «Православный блок»[68]68
  Алексеев В.А. «Штурм небес» отменяется? М., 1993. С. 193.


[Закрыть]. 3 декабря 1947 г. Г.Г. Карпов направил в Совет Министров докладную записку, в которой сообщалось, что Московская Патриархия берет на себя все расходы по устройству совещания, на утверждение также предоставлялись план его проведения и проект соответствующего распоряжения Совета Министров[69]69
  Письма Патриарха Алексия I в Совет по делам Русской ПравославнойЦеркви… С. 312.


[Закрыть]. Еще в одной докладной записке от 13 февраля 1948 г. Карпов писал, что в современной международной обстановке необходимо сохранить «сложившееся единство Православных Церквей стран новой демократии путем более тесного сплочения их вокруг Русской Православной Церкви», а также выработать и принять «единое мнение по общецерковным вопросам». В результате распоряжением Совета Министров от 25 февраля Московской Патриархии было разрешено провести совещание глав автокефальных Православных Церквей в июне 1948 г.[70]70
  Там же. С. 335.


[Закрыть]

С целью убедить глав Поместных Православных Церквей в праве не только Константинопольского, но и Московского Патриарха созывать Всеправославное совещание в ноябре и декабре 1947 г. в «Журнале Московской Патриархии» были опубликованы статьи проживавшего в Югославии известного русского богослова С.В. Троицкого («О границах распространения права власти Константинопольской Патриархией на “диаспору”» и «Где и в чем главная опасность»), который после обширного канонического анализа делал явно недружественный по отношению к Фанару вывод: «Отсюда следует, что с титулом “Вселенский” в применении к Константинопольскому Патриарху можно было мириться только, пока действовала “икумени” – Византийская империя, а после того, как она прекратила существование, титул этот потерял всякое основание и свидетельствует лишь о папистских тенденциях его носителя»[71]71
  ЖМП. 1947. № 12. С. 35.


[Закрыть].

7 декабря 1947 г. Патриарх Алексий I послал Александрийскому Патриарху разъяснительное письмо по поводу его приглашения на Всеправославное совещание в Москву (копии письма были разосланы для осведомления и другим Патриархам): «Полагаю, что тут имеется большое недоразумение. Мы поставили вопрос о созыве не Вселенского Собора, а лишь Совещания Предстоятелей Православных Церквей, каковое Совещание, как по своему составу, так и по своей компетенции существенно отличается от Собора. Священные каноны требуют, чтобы на Соборе присутствовали все епископы… Между тем, мы пригласили на Совещание только Предстоятелей Церквей, над которыми мы не имеем никакой власти, и поэтому их прибытие на Совещание зависит только от их доброй воли. Тогда как постановления Собора являются обязательными, постановлениям Совещания будет следовать лишь тот, кто с ними согласится и, притом, если и епископат данной церкви будет согласен со своим Предстоятелем. Вы желаете уверить нас, что Греческие Церкви неповинны в том, что греческая печать пишет против Русской Церкви. И нам хотелось бы, чтобы это было так и на самом деле. Но разве мы можем закрыть глаза на статью в официальном органе Элладской Церкви, и притом принадлежащую перу митрополита Закинфского Хризостома, где заявляется, что славянские Церкви являются столь же опасными врагами Церквей Греческих, как и папизм, и что ни одна Православная Церковь не должна сотрудничать с Московским Патриархатом. И, насколько знаем, ни один греческий иерарх не нашел мужества возразить против такого странного утверждения в защиту единства греко-славянского православного мира, против которого ополчается лукавство инославных»[72]72
  ГАРФ, ф. 6991, оп. 2, д. 65, л. 79–85.


[Закрыть].

В 1948 г. в Турции усилилась кампания против Патриарха Максима, которого обвиняли в том, что он не выступил открыто на стороне греческих монархистов, не отлучил коммунистов от Церкви и т. д. Считая Патриарха Максима человеком «ложного направления» и «русофилом», турецкое правительство предпринимало активные усилия по его отстранению от управления Церковью. Уже в мае 1947 г. Патриарх Максим был на длительный срок направлен на лечение в Афины. Больше года на него оказывалось сильное давление и проводилась дискредитирующая кампания в средствах массовой информации, хотя Патриарх и заявлял, что не является коммунистом, а желает лишь объединения Православных Церквей[73]73
  ГАРФ, ф. 6991, оп. 1, д. 132, л. 71, 72, 80.


[Закрыть].

Первосвятителя Максима V также прямо обвиняли в том, что он не уступает Патриарший престол кандидату американцев – Нью-Йоркскому архиепископу Афинагору (Спиру). Последнее обстоятельство особенно волновало советское руководство, так как, выдвигая своего кандидата на Вселенский престол, власти США тоже стремились к влиянию на православный мир. И если Православные Церкви стран «народной демократии» оказалось невозможно вывести из-под влияния Москвы, то на колеблющихся Восточных Патриархов можно было воздействовать. В докладной записке Г.Г. Карпова К.Е. Ворошилову от 9 мая 1948 г. говорилось: «…начиная с 1946 г., американцами при содействии греческого правительства разными путями ведется подготовка к тому, чтобы на Вселенский Патриарший престол в Константинополе поставить своего человека, враждебного Советскому Союзу, тогда как Вселенский Патриарх Максимос высказывался в свое время в пользу сближения с Русской Церковью. На его место намечается архиепископ Нью-Йоркский Афинагор, грек по национальности, американский подданный»[74]74
  Власть и Церковь в Восточной Европе. 1944–1953 гг. Т. 1. С. 680.


[Закрыть].

Несмотря на политическое давление, Патриарх Максим все же отправил делегацию в составе его экзарха в Центральной и Западной Европе митрополита Фиатирского Германа, митрополита Родосского Тимофея и протопресвитера Константина Маройтакиса в Москву на празднование 500-летия автокефалии Русской Церкви. В рамках празднования с 8 по 18 июля 1948 г. проходило совещание глав и представителей Поместных Православных Церквей. В конечном итоге оно оказалось даже более представительным, чем ожидалось. В Москву приехали делегации 11 автокефальных Церквей из 13. Иерусалимский Патриарх прислал телеграмму с извинениями, что только война в Палестине и осада Иерусалима помешали его представителям прибыть в СССР, и впоследствии одобрил все решения совещания. Лишь Кипрская Церковь не изменила своей бескомпромиссной позиции. Две делегации – Константинопольская и Элладская – прибыли только на празднества и в работе совещания непосредственно не участвовали, пытаясь воздействием на некоторых глав Церквей сорвать принятие ряда решений, особенно направленных против экуменического движения[75]75
  РГАСПИ, ф. 17, оп. 8, д. 407, л. 100–103.


[Закрыть].

В качестве причины было объявлено мнимое нарушение порядка созыва общеправославных встреч. По некоторым сведениям, Патриарх Максим заявил, что Предстоятель Русской Церкви вначале должен был сообщить о своей инициативе ему, как первому епископу Православной Церкви, а он мог бы оповестить об этом глав других Поместных Церквей и в случае их согласия разослать официальные приглашения[76]76
  Владислав Цыпин, прот. Указ. соч. С. 355.


[Закрыть].

Митрополит Герман сразу же после прибытия в Москву отказался от участия в работе совещания, хотя и собирался пробыть в СССР до 19 июля; по словам владыки, он имел на этот счет оговоренное в мандате категорическое указание Патриарха Максима. По мнению Г.Г. Карпова, митрополит преследовал цель «привлечь Русскую и Православные Церкви Балканских стран в экуменическое движение с тем, чтобы предотвратить срыв предстоящей Амстердамской Ассамблеи». В отчетах Карпова о первых днях работы совещания владыке Герману уделялось большое внимание. В частности, говорилось, что он известен «как английский разведчик» и дает интересные ответы на вопрос о состоянии здоровья Вселенского Патриарха, заявляя, что тот «долго болел шизофренией и в ближайшее время должен уйти на покой»[77]77
  РГАСПИ, ф. 17, оп. 8, д. 407, л. 30; ГАРФ, ф. 6991, оп. 1, д. 290, л. 47–48.


[Закрыть].

В сообщении от 12 июля о торжественном открытии Всеправославного совещания Г.Г. Карпов указал, что, в отличие от других выступлений, речь митрополита Германа была «сухо-официальной и бесцветной». В завершение первого пленарного заседания по предложению Патриарха Алексия была составлена приветственная телеграмма И.В. Сталину, которую подписали и представители Константинопольской и Элладской Церквей[78]78
  Деяния Совещания Глав и Представителей Автокефальных Православных Церквей в связи с празднованием 500-летия Автокефалии Русской Православной Церкви. 8-18 июля 1948 года. Т. 1. М., 1949. С. 84; ГАРФ, ф. 6991, оп. 1, д. 290, л. 47.


[Закрыть].

При этом Фиатирский митрополит, согласно одному из отчетов Г.Г. Карпова А.А. Жданову, вел «обработку некоторых глав Церквей», чтобы они сопротивлялись принятию решений, рекомендовал митрополиту Софийскому Стефану выступить против предполагаемых резолюций, а также безуспешно пытался повлиять на работу комиссий совещания, в особенности на комиссию, работавшую над вопросом участия Православных Церквей в экуменическом движении[79]79
  РГАСПИ, ф. 17, оп. 32, д. 8, л. 32, 40.


[Закрыть]. Со своей стороны участники работы совещания после замечания Патриарха Алексия: «Мы глубоко сожалеем о том, что иерархи Греческих Церквей не получили полномочий на участие в нашем Совещании. Мы опасаемся, как бы не были разрушены каким бы то ни было образом единство и полнота Церкви, что считает не меньшим злом, чем создавать ереси, святой Иоанн Златоуст», по предложению Румынского Патриарха Юстиниана постановили занести в протокол общее сожаление по этому поводу[80]80
  Деяния Совещания Глав и Представителей Автокефальных Православных Церквей. Т. 2. С. 451; Болотов С.В. Указ. соч. С. 249.


[Закрыть].

15 июля в честь участников совещания был дан праздничный обед, устроенный Советом по делам Русской Православной Церкви; на этом обеде присутствовал и митрополит Герман, который, остановившись в своем выступлении на деятельности Совета, назвал Карпова «министром», оказывающим Церкви «неоценимую поддержку» и способствующим «укреплению и процветанию Православия в Советском Союзе». Празднества и заседания проходили в Москве почти всю первую половину июля. Об их ходе Г.Г. Карпов регулярно писал доклады в ЦК ВКП(б), копии которых передавались И.В. Сталину. Все решения совещания заранее получили санкцию партийного руководства[81]81
  РГАСПИ, ф. 17, оп. 8, д. 407, л. 25; Власть и Церковь в Восточной Европе. 1944–1953 гг. Т. 1. С. 727–728.


[Закрыть].

В результате предварительной работы удалось достичь единства позиций участников совещания, хотя без борьбы не обошлось. Единогласно были приняты постановления «Ватикан и Православная Церковь», «Экуменическое движение и Православная Церковь», направленные против Римского Папы и гнезда протестантизма Америки, а также схожее по характеру «Обращение к христианам всего мира» с призывом «бороться за мир против поджигателей войны»[82]82
  РГАСПИ, ф. 17, оп. 8, д. 407, л. 104–105.


[Закрыть]. Между тем на совещании решались и вопросы, которые вполне могли бы ставиться на Вселенском Соборе (об англиканской иерархии, о церковном календаре и др.). Изданные деяния его содержат интересный материал по многим и сейчас злободневным богословским вопросам.

Однако политическое давление все же сказалось, и это стало главной причиной «низкого качества» многих решений. Один из участников совещания жестко, хотя и несколько тенденциозно, отозвался о его работе: «Все постановления Совещания были слабоумными, плохо разработанными и плохо согласованными, как с действительностью, так и с искренним мнением самих участников Совещания. По выступлениям и спорам в Экуменической комиссии и по резолюциям всех комиссий, а также по декларациям его видно, что участники просто не были подготовлены к достаточно глубокомысленному обсуждению этих важнейших вопросов, а на основании такого обсуждения к вынесению знаменитых определений и постановлений, которые бы прозвучали во Вселенской Церкви подобоапостольским голосом. Поэтому вся основная работа Совещания прошла неавторитетно и не имела ни вселенско-соборного духа, ни вселенско-соборной силы»[83]83
  ГАРФ, ф. 6991, оп. 1, д. 141, л. 48.


[Закрыть].

Тем не менее с точки зрения советского руководства, как видно из итогового отчета Г.Г. Карпова, совещание прошло вполне успешно. Задача-минимум – сплочение восточноевропейских Церквей под руководством Московской Патриархии – была выполнена, намеченные постановления приняты. В Совете Министров СССР приступили к подготовке так и не состоявшихся решений об организации новых встреч глав Православных Церквей, увеличении денежной помощи Восточным Патриархам, усилении деятельности Московской Патриархии за границей[84]84
  РГАСПИ, ф. 17, оп. 32, д. 8, л. 108.


[Закрыть]. В следующем 1949 г. были изданы «Деяния» совещания в двух томах – последний отзвук амбициозного замысла провести Всеправославный Собор в Москве. Однако в это время международные и внутренние аспекты советской религиозной политики уже начали существенно меняться.

Во второй половине 1948 г. произошло резкое падение заинтересо ванности руководства СССР во внешнеполитических акциях Русской Церкви. Потерпели крах все «средиземноморские» планы И.В. Сталина в Греции, Турции, Израиле и, соответственно, не так нужны стали восточные православные иерархи. Начинался период холодной войны, и в условиях перехода СССР от наступательной внешнеполитической стратегии к оборонительной пришлось полностью отказаться от всех глобальных церковных планов, в том числе создания в Москве мирового религиозного центра и передачи Московскому Патриарху от Константинопольского титула «Вселенский».

Кроме того, у Московской Патриархии появились на международной арене серьезные «конкуренты». В июле 1948 г. в Амстердаме произошло объединение двух экуменических движений «Вера и церковное устройство» («Faith and Order») и «Жизнь и деятельность» («Life and Work») во Всемирный Совет Церквей (ВСЦ). Московская Патриархия и под ее влиянием большинство Поместных Православных Церквей отказались участвовать в работе Амстердамской ассамблеи, однако представители Константинопольского Патриархата и других «Греческих Церквей» приняли участие не только в заседаниях, но и в совместных молитвах, внеся «особый вклад» в учреждение ВСЦ[85]85
  Православие и экуменизм. Документы и материалы 1902–1998. М., 1999. С. 308; The Moscow Patriarchate and the First Assembly of the World Council of Churches. The Ecumenical Review. 1949. № 12. Winter. P. 188–189, 219.


[Закрыть].

18 октября 1948 г. Священный Синод Константинопольской Церкви под предлогом «плохого здоровья» принял отставку Патриарха Максима V. Действительная причина отставки заключалась в том, что владыка был противником экуменизма, кроме того, руководству западных держав не нравились его лояльные отношения с Москвой. Как уже говорилось, в находившейся под американским влиянием Турции постоянно велась клеветническая кампания против Патриарха в прессе, которая обвиняла его в русофильстве и советофильстве. Особенно она усилилась после поездки делегации Константинопольской Патриархии на празднование 500-летия автокефалии Русской Церкви. Патриарху даже пришлось публично оправдываться. Летом 1948 г. он заявил турецким журналистам: «Некоторые меня называют коммунистом. Может ли им быть настоящий священник? Это значит отрицать Бога! Утверждают, что я поддерживаю связь с Москвой. Должно быть, известно, что в Москве есть Церковь, с которой я поддерживаю отношения. Недавно у меня запросили мое мнение по религиозным вопросам»[86]86
  Власть и Церковь в Восточной Европе. 1944–1953 гг. Т. 2. С. 1007.


[Закрыть].

В конце концов, под сильнейшим давлением турецких властей и греческого королевского правительства Патриарх Максим был вынужден уйти на покой. Как якобы «умалишенного», его под надзором поселили в Швейцарии, где Владыка был лишен права совершать богослужения и действовать в качестве архиерея. Несколько человек, которым удалось увидеться с ним в конце 1950-х гг., засвидетельствовали, что он не был ни душевнобольным, ни невменяемым[87]87
  Письма Патриарха Алексия I в Совет по делам Русской Православной Церкви. С. 773; Patric, pere. La persecution des moines du Mont Athos par le Patriarchat de Constantinople. Paris, 1992. P 24.


[Закрыть]. Когда в 1965 г. Владыку Максима спросили, в чем была причина отставки, он с грустью ответил: «Ие стоит комментировать, каким образом они меня низложили»[88]88
  Hagios Agathangelos. Juli-August 1993. № 138.


[Закрыть].

В упоминавшемся аналитическом обзоре «Позиция коммунистического государства по отношению к Православной Церкви», составленном в 1952 г. для американской разведки, прямо говорилось: «…тот факт, что Патриарх Максим был вынужден подать в отставку, объясняется не только причиной нездоровья, но и политическими мотивами, так как, по мнению турецкого правительства, он не придерживался антисоветского направления»[89]89
  Власть и Церковь в Восточной Европе. 1944–1953 гг. Т. 2. С. 1006.


[Закрыть].

1 ноября 1948 г. Константинопольским Патриархом при повторном голосовании 11 членами Синода из 17 («несмотря на ожесточенное противодействие некоторых митрополитов», которых в дальнейшем вывели из состава Синода) был избран американский поданный, экзарх Северной и Южной Америки Архиепископ Нью-Йоркский Афинагор (Аристоклис Спиру, 18861972). Он родился 25 марта 1886 г. в с. Цараплана (современный Василикон) в области Эпир (ныне Греция), в семье врача, начальное образование получил в родном селе, в 1895–1899 гг. обучался в школе г. Коница, с 1901 г. продолжил учебу в Янине, в 1910 г. окончил богословское училище на о. Халки и защитил диссертацию «Об избрании Константинопольских Патриархов с эпохи Константина Великого до падения Константинополя».

В марте 1910 г. будущий Патриарх принял монашеский сан и был рукоположен во диакона. С июля 1910 г. отец Афинагор служил помощником митрополита Палагонийского Стефана в г. Монастире (современный г. Битола в Македонии), там был рукоположен во архидиакона. В 1912–1918 гг. он служил начальником секретариата Палагонийской митрополии, а после ее перехода в юрисдикцию Сербской Православной Церкви (осень 1918 г.) отправился на Афон, в обитель Келлион (Милопотамос). В марте 1919 г. отец Афинагор был назначен первым секретарем Священного Синода Афинской архиепископии Элладской Православной Церкви. В начале 1920-х гг. он участвовал в процессе создания экуменической комиссии «Вера и церковное устройство». В декабре 1922 г. Священный Синод Элладской Церкви избрал его Митрополитом Керкирским и Паксийским, и в том же месяце состоялась архиерейская хиротония. В митрополичьей резиденции владыки на о. Корфу (Керкира) были открыты медицинский центр и бюро по трудоустройству для греков, переселенцев из Малой Азии и Восточной Фракии.

Митрополит Афинагор принимал активное участие в работе всемирной ассамблеи Христианской ассоциации молодежи YMCA (Хельсинки, 1926 г.) и присутствовал в качестве наблюдателя на VII Ламбетской конференции (июль 1930 г.). В августе 1930 г. Синод Константинопольского Патриархата с согласия Элладской Церкви избрал его Архиепископом Нью-Йоркским, экзархом Северной и Южной Америки. Владыка Афинагор придал епархиальным архиереям статус викариев и ввел особый церковно-административный орган – духовно-светские ассамблеи, решения которых при одобрении Патриархии становились обязательными; в 1931 г. вступил в действие новый устав архиепископии для православных христиан греческого происхождения (действовал до 1977 г.). За время управления владыкой Афинагором архиепископии число общин в ней увеличилось со 119 до 350; в Помфрете (штат Коннектикут) были основаны семинария (1937 г.) и Академия св. Василия (1944 г.) (в 1947 г. их перевели в Бостон, при чем семинария получила название Святого Креста); открывались новые катехизаторские школы; с 1934 г. начал издаваться журнал «Православный обозреватель». Как и ранее на о. Корфу, владыка ввел полифоническое церковное пение за богослужением; в 1938 г. он принял гражданство США[90]90
  Нелюбов Б.А., Э.П.Г. Афинагор I, Патриарх Константинопольский // Православная энциклопедия. Т. IV. М., 2002. С. 85–86; Логачев К. Святейший Афинагор I, Патриарх Константинопольский (некролог) // ЖМП. 1972. № 8. С. 54–55.


[Закрыть].

Американское руководство считало архиепископа Афинагора наиболее подходящей кандидатурой для нормализации отношений между Грецией и Турцией и для противостояния находившейся под советским влиянием Московской Патриархии. Правда, сначала выбор греческих властей склонялся в пользу бывшего Афинского архиепископа Хрисанфа (Филиппидиса), но затем им пришлось уступить. Так как владыка Афинагор не был гражданином Турции, его кандидатура противоречила постановлениям правительства о выборах Константинопольского Патриарха, однако, учитывая позицию администрации США, власти Турции допустили его выборы, и префект Стамбула выдал ему турецкий паспорт сразу же после прибытия Первосвятителя в аэропорт[91]91
  Нанакис А. Указ. соч. С. 46.


[Закрыть]. На кандидатуру владыки Афинагора также дал согласие представитель Католической Церкви в Нью-Йорке кардинал Спелман.

В первые годы своего Патриаршества Афинагор I был настроен резко антикоммунистически. В ноябре 1948 г., еще до интронизации, он заявил по бостонскому радио: «Америка помогает Турции и Греции, так как она знает, что эти два государства должны бороться против дикого зверя, угрожающего человечеству». 7 декабря в издаваемой в Сан-Франциско русской газете «Новая заря» было опубликовано интервью владыки корреспонденту газеты, в котором говорилось: «Мы, православные, простираем руку дружбы всем религиям, христианским, мусульманским и другим, желающим бороться против коммунизма и других сил, которые борются против свободы совести и основных прав человеческой личности. Если я поеду через Лондон, я переговорю с главой Англиканской церкви. Я был бы весьма счастлив, если бы глава римского католицизма Папа тоже протянул руку дружеского сотрудничества нам и принял бы нашу руку»[92]92
  Власть и Церковь в Восточной Европе. 1944–1953 гг. Т. 2. С. 322, 1008.


[Закрыть]. Подобные заявления отвечали интересам американского правительства, стремившегося объединить Православные Церкви на Ближнем Востоке и Ватикан под флагом борьбы с коммунизмом.

27 января 1949 г. на своей интронизации Патриарх снова призвал к сотрудничеству христиан различных направлений и мусульман для борьбы против коммунистической опасности, которая угрожает личной свободе и всему цивилизованному миру[93]93
  РГАСПИ, ф. 17, оп. 32, д. 111, л. 212.


[Закрыть]. В этой же речи он заявил: «Мы заблуждаемся и грешим, если думаем, что православная вера сошла с небес и что другие учения недостойны. Триста миллионов людей избрали магометанство как путь к Богу, а другие сотни миллионов – протестанты, католики и буддисты. Цель каждой религии – сделать человека лучше»[94]94
  Мосс В. Православная Церковь на перепутье (1917–1999). СПб., 2001. С. 258.


[Закрыть]. Патриарх Афинагор также говорил, что всюду будет распространять американский стиль жизни, и все международные проблемы могут быть разрешены с помощью религии.

Когда Первоиерарх Зарубежной Русской Церкви митрополит Анастасий узнал о произошедших выборах Константинопольского Патриарха, то послал в греческий собор в Сан-Франциско в качестве своих представителей протопресвитера Михаила Польского и протодиакона Ф. Задорожного. Патриарх Афинагор пригласил их сослужить ему и заявил, что он одинаково относится ко всем русским, независимо от их юрисдикции[95]95
  Православная Русь. 1948. № 24.


[Закрыть]. При этом следует упомянуть, что в первой половине ноября 1948 г. Константинопольский Патриарх радушно принял в Нью-Йорке экзарха Московской Патриархии Северной и Южной Америки архиепископа Макария (Ильинского) и управляющего делами экзархата протоиерея Иосифа Дзвончика, обещав совершить богослужение в русском нью-йоркском соборе свт. Николая. А прихожане русских православных церквей в Америке писали в Париж своим соотечественникам, что Патриарх Афинагор перед отъездом из США всюду говорил, что «он друг Русской Церкви, сторонник единения всех Православных Церквей и готов служить во всех русских храмах»[96]96
  Письма Патриарха Алексия I в Совет по делам Русской православной церкви… С. 414–415.


[Закрыть].

Новоизбранный Патриарх прибыл в Стамбул 26 января 1949 г. (с посадкой 25 января в Париже, где он совершил богослужение в храме св. кн. Александра Невского русского Западно-Европейского экзархата) на борту личного самолета американского президента Г. Трумена, который проводил Первосвятителя перед вылетом из Нью-Йорка. Вместо себя экзархом Северной и Южной Америки Патриарх Афинагор (занимавший престол до своей кончины 7 июля 1972 г.) назначил архиепископа Коринфского Михаила. Согласно мнению некоторых историков, кандидатуру владыки Афинагора «навязали США, желавшие обеспечить улучшение отношений между Грецией и Турцией»[97]97
  Patric, pere. Opt. cip. P. 24.


[Закрыть]. Афинагор I стал первым Константинопольским Патриархом, посетившим столицу страны Анкару, где встретился с президентом Турецкой республики.

В Турции существовало мнение, что избрание Патриархом Афинагора спасло Константинопольскую Патриархию от превращения в послушный инструмент Советского Союза. Так, редактор турецкой газеты «Сон Поста» писал 8 февраля 1949 г.: «Православные Церкви, благодаря избранию Афинагора, нашли противоядие против яда, которым атеистическая Россия под маской религии хочет отравить сознание христиан. Можно, наконец, думать, что при американском посредничестве удастся устранить раскол, который в течение многих веков разделял Римскую и Православную Церковь. Если бы этой цели достичь не удалось, то Патриарх Афинагор не только не смог бы выполнить возложенную на него задачу, но это означало бы поддержку парадокса в виде атеистического государства, делающего вид, что оно уважает религию»[98]98
  Власть и Церковь в Восточной Европе. 1944–1953 гг. Т. 2. С. 1008.


[Закрыть].

14 января 1949 г. Совет по делам Русской Православной Перкви направил в Совет Министров докладную записку, в которой сообщал, что Патриарх Афинагор «является ставленником американцев, стремящихся прибрать к своим рукам Вселенский Патриархат». В записке также говорилось о мнении Патриарха Алексия, который полагал необходимым после получения известительной грамоты «послать чисто официальный ответ, без выражения одобрения или неодобрения выборов», а затем поставить перед Патриархом Афинагором ряд вопросов: об осуждении Архиерейского Синода Зарубежной Русской Церкви и других церковных групп, не признающих Московской Патриархии; о благоприятном разрешении вопросов, относящихся к Польской, Финляндской Православным Церквам и к русскому Западно-Европейскому экзархату (в зависимости от ответа на эти вопросы будет определена позиция Московской Патриархии)[99]99
  Письма Патриарха Алексия I в Совет по делам Русской Православной Церкви… С. 445.


[Закрыть].

На интронизации Патриарха Афинагора 27 января отсутствовали представители Православных Церквей Восточной Европы (кроме Элладской), на что он заявил корреспондентам турецких газет: «Мы пригласили русских, они не захотели прибыть. Это их дело. Мы не могли сделать большего». Когда в беседе с журналистами разговор зашел о намерении Московского Патриарха доминировать над «другими Православными Церквами», Патриарх Афинагор возразил: «Алексий Московский обманывается, поскольку Церкви России, Румынии, Сербии, Польши, Украины, Закарпатья, Антиохии и т. д. признают, в рамках своей автономии, главенствующую роль Фанара»[100]100
  Власть и Церковь в Восточной Европе. 1944–1953 гг. Т. 2. С. 1009.


[Закрыть].

Хотя Патриарх Алексий уже 3 ноября 1948 г. получил от Синода Константинопольской Церкви уведомление об избрании владыки Афинагора, однако сам Вселенский Патриарх отправил известительное послание только 27 января, причем оно было получено Московской Патриархией 29 марта 1949 г. В этом послании Патриарх Афинагор выдвинул программу укрепления связей между Православными Церквами и активного отношения к злободневным проблемам общественной жизни, чтобы «переживаемые современные тяжелые обстоятельства и настоящее совсем неутешительное состояние всего человечества» не привели «к охлаждению самой веры у слабых и простых и не умалили дела Церкви»[101]101
  Нелюбов Б.А., Э.П.Г. Указ. соч. С. 86.


[Закрыть].

19 апреля Патриарх Алексий отправил в Стамбул ответную телеграмму, в которой писал: «С любовью выражаю пожелание Вам небесной помощи в высоком служении Церкви Божией в твердом уповании, что между нашими великими, по милости Божией, церквами установятся истинно добрые взаимоотношения и братски будут разрешены все недоуменные вопросы, к сожалению, до сего времени еще не разрешенные»[102]102
  Письма Патриарха Алексия I в Совет по делам Русской Православной Церкви. С. 445.


[Закрыть]. Текст этой телеграммы был опубликован в официальном органе Константинопольской Патриархии, однако без заключительных слов.

Разрешения «недоуменных вопросов» не произошло. 21 июля 1949 г. корреспондент телеграфного агентства «Рейтер» в Москве Дональд Даллас в письме Патриарху Алексию задал ему несколько вопросов, связанных с сообщением из Стамбула о будто бы принятом Патриархом Афинагором решении издать указ об отлучении от Православной Церкви всех, поддерживающих коммунизм. В ответном письме Первосвятителя от 1 августа, опубликованном не только в «Журнале Московской Патриархии», но и в советских газетах, говорилось: «О решении Вселенского Патриарха издать приказ об отлучении от Православной Церкви всех лиц, поддерживающих коммунизм, мне и Синоду Русской Православной Церкви ничего не известно. Мало того, мы и Синод не допускаем мысли, чтобы со стороны православного Патриарха могло исходить такое решение, которое будет в корне противоречить основным началам православной христианской веры…»[103]103
  Известия. 1949. 6 августа.


[Закрыть].

В начале мая 1949 г. Отдел внешних церковных связей Московской Патриархии сообщил Ученому Совету Ленинградской духовной академии, что Священный Синод принял решение подготовиться к празднованию следующих юбилеев общецерковного значения: в 1950 г. – 1900-летия прибытия св. ап. Павла в Грецию, в 1951 г. – 1900-летия Апостольского Собора в Иерусалиме и 1500-летия IV Вселенского Собора в Халкидоне, в 1953 г. – 1400-летия созыва V Вселенского Собора и в 1954 г. – 900-летия со времени разделения Церквей. ОВЦС также указал, что в связи с этим «предположено составление исследовательских и историко-богословских трудов, а также и пересмотр ранее изданных научных трудов (не первоисточников) с оценкой значения празднуемых событий для Русского Православия в современном его положении. При этом следует учесть и факт нового внешнего устройства нашей Русской Церкви, и обострение агрессии Ватикана, и поход пан-протестантизма на православие (экуменизм), а также и попытки установления папства в Православной семье (с преувеличением не имеющих места прав Константинопольского Престола) и др. В связи с этим Учебному Комитету надлежит выработать проекты тем научных трудов и распределения их среди научно-богословских сил нашей Церкви». Соответствующие проекты должны были быть представлены в Синод к 1 июня. На состоявшемся 13 мая Совете Ленинградских духовных школ темы научных трудов (причем далекие от политики) выбрали только два преподавателя: профессор-протоиерей А.А. Осипов – Апостольский Собор в Иерусалиме – и профессор А.И. Сагарда – IV Вселенский Собор в Халкидоне[104]104
  Архив Санкт-Петербургской духовной академии, ф. 1, оп. 1, д. 4, л. 256–258.


[Закрыть].

Осенью 1949 г. в «Журнале Московской Патриархии» была опубликована статья митрополита Серафима (Лукьянова) «Без канонов», в которой Константинопольская Патриархия обвинялась в создании расколов и разделений в Русской Церкви, произвольном толковании канонов в свою пользу и присвоении себе неподобающих прав. В статье утверждалось, что таким образом малочисленная Константинопольская Церковь оказалась «Великой», а ее Патриархи стали именовать себя «Вселенскими»: «Каноническое сознание должно было бы им подсказывать азбучную истину, что в православно мире никогда не было и нет «Вселенского» Патриарха – в смысле Римского Папы, и каноны не знают такого титула»[105]105
  ЖМП. 1949. № 6. С. 34–39.


[Закрыть]. Обвинение в создании расколов было связано прежде всего с тем, что Патриарх Афинагор принял к общению и сослужил с делегацией Русской Православной Церкви за границей.