Текст книги "Скелет дракона"

Анна. Алхимия. Вы занимались ею?

Леонардо. Да.

Анна. Достигли каких-нибудь успехов?

Леонардо. Да.

Анна. Научились превращать свинец в золото?

Леонардо. Доказал, что это невозможно.

Анна. По-вашему, это успех?

Леонардо. Именно поэтому я никому об этом не рассказал. Записал в своих блокнотах, но шифром. Разгадают и прочтут когда-нибудь потом, когда люди будут готовы.

Анна. А до тех пор люди будут биться над задачей, которая не имеет решения? Вы жестоки, мастер Леонардо.

Леонардо. Я осторожен. Главное – есть результат. И он записан. А люди… пока будут биться, – откроют массу полезных вещей. Неисповедимы пути… науки… Пока я работал над загадкой превращения простых металлов в благородные, – я познал множество связей и чудесных взаимодействий между веществами. Это не помогло превратить одни элементы в другие, но заставляло по-новому проявлять себя.

Анна. Я ничего не поняла.

Леонардо. Самое обидное, что вы перестали улыбаться. И свет ушёл: солнце село. А вы знаете, мисс Анна, что солнце не движется?

Анна. Как это?

Леонардо (снова увлечённо пишет). Вот так. Это наша планета движется вокруг него. Только никому не рассказывайте.

Анна. Почему?

Леонардо. Это может не понравиться священникам. Настолько не понравиться, что они обвинят вас в ереси, а там – одному богу известно, что они с вами сделают.

Анна. Вы не любите священников, мастер Леонардо?

Леонардо. Я не люблю людей, запирающих свой разум засовом привычки, традиций или авторитетов. Сумерки, сразу после захода солнца, – прекрасное освещение… Лучшее, что может подарить художнику природа.

Анна. Я хочу пройтись. Можно?

Леонардо. Бесценная монна, этих сумерек не будет уже через пять минут! Задавайте ещё вопросы!

Анна. Пожалуйста. Почему вы никогда не были женаты?

Леонардо. Вы не скромны.

Анна. Значит, это правда, что про вас говорят…

Леонардо (мягко, но настойчиво перебивает). Скажите, мисс Анна, правда ли, что про вас говорят, что вы будто бы ехали во Францию, чтобы выйти замуж за короля, но, пока ехали, старый король умер, а новый оказался давно женат, что вас крайне опечалило?

Анна (с досадой). Путь из Лондона в Париж занимает месяц! А король может и развестись.

Леонардо. Не позволит Папа.

Анна. Интересно, есть ли в мире король, который бы решил, что он сильнее Папы?

Леонардо. Ради вас? Безусловно! Вот теперь мне нравится ваша улыбка, мисс Анна.

Анна. А что там с солнцем?

Леонардо. Оно не движется.

Анна. Нет. Оно село.

Анна встаёт, потягивается, разминает тело. Музыканты, глядя на это, начинают играть. Постепенно потягивания Анны переходят в красивый танец.

Леонардо (зовёт). Франческо! Огня!

Анна продолжает танцевать. Франческо и старая служанка Матурина приносят свечи, факелы, масляные лампы. Франческо бледен и молчалив. Кажется, что спокойствие даётся ему с трудом. Анна продолжает танцевать.

Матурина (ворчит). Чёрт знает что творится в доме… Хозяин болен, а она…

Леонардо. Не страшно.

Матурина. Я тебе покажу «не страшно!» Я почти слепая, но я же не дура! Всё расскажу!

Франческо (вдруг, визгливо). Пошла вон!

Матурина. О! И этот туда же! Но вам хоть можно, синьор, вы хоть благородного рода, а этот… безродный… прыщ! Вор!

Анна вдруг останавливается, она удивлена дерзостью Матурины по отношению к хозяину.

Франческо. Пошла! Пошла!

Выталкивает Матурну. Анна вопросительно поворачивается к Леонардо.

Леонардо. Это правда. Мой ученик Франческо гораздо более знатен, чем я, бедный бастард, воспитанный матерью-крестьянкой и её мужем-кузнецом.

Анна. И какой-то там служанке это важно?

Леонардо. Матурина – добрая душа, но она не любит, когда нарушается порядок.

Анна (продолжает танцевать). А нам скучно, если он соблюдается…

Леонардо встаёт, подходит к ней, танцует вместе с ней. Анна удивлена и польщена.

Анна (в танце). Прикажите ей не ругать вас. Она ваша служанка, как же вы позволяете?

Леонардо (так же). Мне нравится, как она работает, её ворчание мне не мешает.

Танец заканчивается, раздаются громкие, но медлительные аплодисменты. Леонардо и Анна оборачиваются. В дверях стоит король Франциск: высокий и плечистый 25-летний юноша с аккуратно постриженной бородой и усами, с флегматичным взглядом и плавными движениями. На его поясе шпага в изукрашенных ножнах.

Король. Так всё-таки!..

Леонардо (с поклоном). Ваше величество.

Король. Мне сказали, что вы при смерти, мастер Леонардо, а вы, оказывается, танцуете, да ещё с девушками.

Леонардо. Неисповедимы пути господни, сир. Сегодня я танцую, а завтра, глядишь, предстану пред светлы очи господа нашего…

Король. Мне говорили, что вы не слишком набожны…

Леонардо. Не стоит слушать то, что говорят, сир.

Король. Вот я и пришёл убедиться во всём своими глазами.

Анна. Вы один, Франсуа?

Король. Мне все надоели. Таскаются за мной целый день… Решил побыть в тишине у нашего славного инженера и живописца. Я рад, что вы в добром здравии, мастер Леонардо.

Леонардо. Благодарю вас, ваше величество.

Король. А как продвигается портрет нашей гостьи, мисс Анны?

Леонардо неожиданно проворно бросается наперерез Франциску, успевает закрыть портрет тканью.

Леонардо. Нет! Я никому не показываю незаконченные вещи.

Король. Это неправда, Леонардо. Если бы это было так, мир никогда не увидел бы ни одной вашей работы. Вы демонстрировали модель «Коня» герцогу Лодовико Сфорца, тайную вечерю писали на глазах у всей братии Санта-Марии-делле-Грацие…

Леонардо. И раскаиваюсь в этом…

Король. В зале пятисот во Флоренции вы писали «Битву при Ангиари», не отгораживаясь ширмами, как это делал мастер Микеланджело, писавший на стене напротив «Битву обнажённых».

Леонардо. Вы много обо мне знаете, ваше величество.

Король. О вас много говорят. Разве это плохо?

Леонардо (с галантным поклоном). Хорошо, когда благодаря разговорам король приглашает художника доживать свой век в королевском замке. И я не устану благословлять за это вашу милость.

Анна (капризно). Он и мне не даёт посмотреть, Франсуа!

Король. В конце концов, показали же вы мне портрет моны Лизы дель Джокондо и даже продали мне его, хотя он, как вы говорите, не окончен.

Леонардо. Именно поэтому я вам его и не отдаю.

Король. Но я обязательно заберу его, как только вы… едва лишь…

Леонардо. Договаривайте, ваше Величество. Как только я умру.

Пауза. Из внутренних покоев выходит Франческо вместе со священником-францисканцем. Франческо и фра Бартоломео останавливаются у дверей, они не обращают внимания на короля, Анну и Леонардо, замерших от неловкости. У фра Бартоломео в руке чётки с крестом, молитвенник.

Бартоломео. Поверьте, сын мой! На душе вашего учителя нет тяжких грехов. Гордыня? Может быть, но и её он преодолел, решив причаститься святых даров перед смертью.

Франческо (едва не плачет). Мне кажется, он сделал это для меня, чтобы я перестал докучать ему…

Бартоломео. Значит, любовь в его сердце всё же есть, она не чужда ему!

Франчсеко. Он просто уступил моим мольбам. Я боюсь за его бессмертную душу больше, чем он сам. Он творил страшные вещи, падре… И если он не сказал о них на исповеди, значит, он не считает их страшными, что ещё ужаснее!

Бартоломео. Ну, например, сын мой?

Франческо. Зороастро… Он остался калекой на всю жизнь по вине учителя…

Бартоломео. В этом он раскаивается.

Франческо. Он вскрывал трупы!

Бартоломео. Это новый мир, Франческо. А мастер Леонардо – учёный, художник… Он же не убивал никого…

Франческо. Впрямую нет, но косвенно…

Бартоломео. Я знаю, о чём ты говоришь, Франческо.

Франческо (с надеждой). Он сказал вам? Он раскаивается?

Бартоломео. Нет, об этом я слышал только от тебя, на исповеди… И не волнуйся, тайну я сохраню.

Франческо. Но мастер…

Бартоломео. Виновен ли кузнец, искусно выковавший гвозди, вбитые в руки и ноги Спасителя? Или… нож, который Брут всадил в спину Цезаря?

Франческо. Но он не верит, фра Бартоломео!

Бартоломео. Он заказал и оплатил три большие панихиды и тридцать малых. Если это не вера, то что же?

Франческо. Это страх быть погребённым заживо! Мастер Леонардо много изучал анатомию, и знает, что так бывает. Лекарь говорит, что человек скончался, а потом его гроб находят перевёрнутым. Одному богу известно, что чувствует человек, когда приходит в себя в гробу, под землёй. А за время панихид мы все удостоверимся, что мастер умер… Носом учуем… Понимаете?

Бартоломео (кладёт руку на плечо Франческо). Даже если и так, какая разница, Франческо? Мастер причастился, исповедался и велел за него молиться. Господь услышит наши молитвы…

Бартоломео вдруг замечает короля.

Бартоломео. Ваше величество. (замечает Анну). Мадемуазель… (Видит Леонардо). Мастер…

Священник вдруг осекается. Пристально смотрит на Леонардо. Потом в ужасе роняет чётки, крестится… Потом хмурится, гневно смотрит на Франческо.

Франческо (предостерегающе). Я сейчас вам всё объясню!

Священник в гневе уходит в ту дверь, из которой пришёл с Франческо. Франческо, переглянувшись с Леонардо, бежит за фра Бартоломео.

Анна. Франсуа, я не понимаю…

Быстрым гневным шагом фра Бартоломео возвращается, подходит к Леонардо вплотную, смотрит в глаза.

Бартоломео (крестя Леонардо, тихо). Изыди!

Леонардо вдруг поднимает руку (он что, тоже собирается крестить священника?) и под всеобщий удивлённый вздох щёлкает фра Бартоломео по носу. Францисканец отшатывается. Потом смотрит на короля с укоризной.

Бартоломео. И вы, ваше величество!

Король. Я – что?

Бартоломео (машет рукой). Балаган, балаган, вечный балаган!

Бартоломео уходит. Леонардо стоит, усмехается. Франческо следит за королём, впрочем, как и Анна. А король Франциск, похоже, понял. Он поворачивается к музыкантам.

Король. Все вон.

Музыканты кланяются, уходят. За это время король обходит Леонардо, подходит к портрету, который писал Леонардо.

Леонардо. Ваше величество, нет!

Король (спокойно, даже вяло). Стоять и молчать. Я приказываю.

Франциск поднимает покрывало на портрете. Потом смотрит на Леонардо. Леонардо под его взглядом тушуется. Входит Матурина, метёт пол.

Матурина. Даже не угостили священника… Тот пришёл, работал, а они его даже к столу не позвали… Я ему: «Откушайте, падре, чем бог послал!», а он только зыркнул так и выбежал, как от чёрта… Еле догнала, едва упросила, насилу удержала…

За Матуриной вбегает Франческо.

Франческо. Матурина, здесь король!

Матурина (оглядывается, но не видит слепыми глазами). А? Что? Где? С нами крестная сила! Ваше величество… Простите… Ох ты, господи!

Матурина подхватывает метлу и исчезает. Франческо остаётся. Всё это время молча стоящий и глядящий на Леонардо король, отмирает и подходит к нему с портретом в руках. Портрет он суёт в руки Анне.

Анна. Мне нравится.

Король. Да, только его и сравнить нельзя с портретом моны Лизы дель Джокондо! Где загадочная улыбка? Где мягкость линий? Где сфумато?

Леонардо. Что поделаешь? Возраст!

Анна. К тому же он при смерти…

Король. Кто?

Анна. Мастер Леонардо.

Король. Мастер Леонардо-то при смерти. Только это не мастер Леонардо!

Король снимает с Леонардо берет, парик, сдирает с его лица бороду и перед нами предстаёт 39-летний очень хорошо сложённый кудрявый красавец с лукавым взглядом. Это – Салаино. Анна испуганно зажимает рот рукой, но и улыбается: ей интересно.

Король (флегматично). Я так и думал. Кто ещё мог сыграть эту роль? Как на празднике в честь моей коронации! Я помню. Салаино-чертёнок!

Салаино (кланяется). Джан Джакомо Капротти да Орено, если позволите.

Король. Ну? И зачем понадобилось всё это разыгрывать?

Салаино (подражает флегматичной манере короля). А зачем понадобилось ездить сюда каждый день? (Анне) Вам уже не скучно, драгоценная мисс?

Анна слегка обижена фамильярностью, отходит, ставит свой незаконченный портрет к стене, но так, что его видит зритель.

Король. Не дерзи, чертёнок.

Салаино (всё так же с улыбкой, но уже со скрытым недовольством). Джан Дажкомо Капротти. Салаино меня называл только он.

Король. Называл? Он умер?

Салаино бросает взгляд на Франческо.

Франческо. Нет. Мастер ещё жив.

Салаино. А вы боитесь пропустить, ваше величество?

Король. Что?

Салаино снимает с себя длиннополый камзол.

Салаино. Вы думаете, мы не понимаем?

Король. Что? Что вы понимаете?

Салаино. Вы переехали в Амбуаз из Парижа и таскаетесь каждый день в Клу, чтобы не пропустить момент, когда наш мастер умрёт.

Король. Что ты несёшь, чертёнок?

Салаино. Вы приезжаете позировать.

Король. Кому?

Салаино. Мне. Или Франческо. Какая разница? Вы рассчитываете, что мы запомним трогательную сцену смерти великого Леонардо да Винчи на руках короля Франции Франциска Первого и когда-нибудь напишем картину на этот сюжет! Прославим и себя, и вас. Но на нас вам наплевать, а вот ваши потомки…

Король. Мои потомки будут помнить меня и так. Я король Франции.

Франческо (тупо и упрямо). Королей Франции много! А Леонардо да Винчи один!

Анна смеётся. Король задумчиво на неё смотрит.

Король. Здесь священник. Мастер отходит. Я пойду к нему!

Король идёт к двери, из которой первый раз вышел Франческо со священником. Салаино ловко ставит ему подножку. Король падает. Франческо и Анна пугаются.

Франческо. Джакомо!

Анна. Франсуа!

Король встаёт, отряхивается, подходит к Салаи, даёт ему пощёчину. Салаино выдерживает её стойко, потом кланяется.

Салаино. Благодарю!

Король снова идёт к двери. Салаино берёт мольберт, швыряет под ноги королю. Тот успевает остановиться, гневно смотрит на Салаи. Салаи вытягивает шею, подставляет другую щёку. Король вынимает шпагу. Тогда Франческо идёт к стене, вынимает шпагу, висящую на стене, становится рядом с Салаино. Появляется Матурина. Она подбирает брошенный мольберт, ставит на место, ворчит.

Матурина. Опять шум, грохот, мусор! Лишь бы насвинячить!… А я убирай… Швыряют, дерутся… Ох! Чего это? Шпага? Убери, убери! Поранишь кого-нибудь!

Салаино (со смехом). Матурина! Это король!

Матурина. А что, раз король, можно шпагами размахивать? Давай, приму… Положу у двери… Будете уходить, ваше величество, заберёте.

Матурина забирает шпагу у короля, тот даже не сопротивляется, потом забирает шпагу и у Франческо, уходит. Король садится на стул.

Король. Ну? И что означает этот бунт? Почему мне нельзя оказать последнюю милость моему художнику?

Салаино. Это милость для вас, сир. Господь позволил вам содержать на старости лет великого человека! Теперь не тревожьте его! Дайте ему спокойно умереть!

Король. Ты фанатик!

Салаино. Нет. Я его чертёнок. Его Салаино.

Пауза.

Король. Так всё-таки…

Анна. Ф-фу… Франсуа, давай уедем.

Король. Э, нет, милая Анна. Здесь начинается самое интересное. И теперь они у нас в руках.

Салаино. Чуть что – донесёте?

Король. Кому? Я король. Я заколю тебя сам. А свидетелей твоего признания у меня довольно. Мисс Анна, Франческо, Матурина.

Франческо. Я свидетельствовать против Джакомо не буду.

Король. И ты тоже, Франческо? Надо же! Так вот по какому признаку мастер набирал вас в ученики… Даже тебя, Франческо! Я понимаю, этот вор, Салаи… Ну, сам мастер Леонардо, в конце концов, обычный флорентийский бастард… Но ты!

Франческо. Перестаньте говорить плохо о мастере! Он никогда!..

Король. Чертёнок говорит другое.

Салаино. Чертёнок говорит, что любил Леонардо. Но… без взаимности!

Анна. Бедный…

Король. Ну, хорошо, Салаино. Рассказывай.

Салаино. Вам нужны подробности?

Король. Конечно. Я переехал из Парижа в Амбуаз, таскаюсь каждый день в Клу не для того, чтобы уехать отсюда с пустыми руками. Я хочу знать о мастере всё.

Франческо (страдает). Ваше величество, не надо!

Король. Почему?

Франческо. Потому, что он (указывает пальцем на Салаино) – расскажет!

Король. Что ты можешь предложить взамен? Проведёшь меня к учителю?

Франческо. Нет. Не пущу. Но я всем расскажу… и всю жизнь буду рассказывать, что он умер у вас на руках… Что вы, желая во Франции такого же расцвета искусств, какой случился в Италии, пригласили к себе мастера Леонардо с учениками, платили ему содержание, развлекали себя беседами с ним, держали в руках его голову, когда он испускал дух, и приняли его последний вздох. Ваш нотариус составил его завещание, ваш священник отпел его душу, в вашем замке упокоился его прах!

Король (встаёт). Спасибо.

Король направляется к двери, но тут голос подаёт Анна.

Анна. Н-нет, это скучно, Франсуа… Теперь я хочу знать…

Король. Анна, вы же сами хотели уехать.

Анна. Хотела. Пока он (Анна показывает на Франческо) не испугался того, что может рассказать он (показывает на Салаи).

Король застывает в дверях.

Франческо (плачет). Не надо… не надо…

Король. Анна, я не уверен, что уши девушки из хорошей семьи…

Анна. Не завянут. (Подходит к Салаино). Ну? Самозванец! Рассказывай.

Салаино с похабной улыбочкой отходит и возвращается с небольшой доской, на которой написана «Мона Лиза», ставит её на мольберт.

Салаино. Вот. Это я.

Удивлённый вздох Анны и Франческо.

Король. Так всё-таки?

Франческо. Это ложь! Ложь!

Салаино. Что? Не похож? Конечно, мне теперь уже сорок! А раньше…

Франческо. Я знал тебя и раньше!

Салаино. Когда, милый? Ты появился в доме у учителя так же, как и я, мальчиком. Только было это недавно, десять лет назад! Ты не знал меня молодым… нежным… Картину «Иоанн Креститель» помнишь? Ты, кажется, сам дорисовывал на ней крест. Потому, что это никакой не креститель, это Бахус! Я – Бахус! Молодой, развратный, вечно пьяный, – вор Бахус! И уж конечно, учителю было интересно одеть меня в женское платье и написать таким!..

Франческо. Это ложь! Ложь! Ложь!

Франческо кидается к Салаино, валит его, начинает бить. Салаино хохочет.

Король. Эй вы! Прекратите! Здесь дамы!

Салаино ленивым жестом отталкивает Франческо, тот кубарем отлетает.

Салаино. Простите, ваше величество. Кажется, Франческо любит учителя больше, чем я.

Франческо. Люблю! Но не так как ты! Вор! Урод! Содомит!..

Салаино. Говори про меня, что хочешь. Только не оскорбляй учителя. Нет, ваше величество. Мастер Леонардо никогда не тронул меня и пальцем! Ему это было не нужно.

Король. Так всё-таки?

Салаино. Да. Я получал своё на стороне. У других… художников…

Анна. Кому ты позировал?

Салаино. А вот этого я не скажу. Зачем, мисс Анна? А он… Он раздевал меня донага… Он ждал нужного света, он писал меня часами, днями напролёт… Мне не нужны были музыканты и шуты! Я готов был стоять так хоть всю жизнь! И даже хорошо, что мы были наедине! Я изнывал от вожделения к нему, мой Ганимед часами стоял навытяжку, как швейцарский солдат в карауле, а он – писал и его! Во всех… анатомических подробностях!

Анна зажимает рот рукой.

Салаино. Его интересовали только анатомические подробности!

Франческо. Он был больше учёный, чем художник.

Салаино (Анне). Он действительно открыл, что солнце не движется…

Король. Это как?

Франческо. Долго рассказывать.

Король. Ересь.

Франческо. Наука.

Салаино. Он первым начал вскрывать трупы, чтобы узнать внутреннее устройство человека, чтобы лучше писать тела…. А уж после него многие… Но он так увлёкся, что стал заниматься анатомией, написал трактат… С рисунками. Там есть удивительные вещи… Беременная матка в разрезе, соитие мужчины и женщины в разрезе, череп…

Анна. Меня сейчас стошнит…

Франческо. Простите, мисс Анна, но это действительно очень интересно… Он стал заниматься анатомией, потом решил усовершенствовать анатомические инструменты, от них перешёл к математике, механике… Увлёкся оптикой… Придумал, как изучить строение человеческого глаза…

Анна. Довольно!

Франческо (увлёкся). А потом задумался, как зафиксировать изображение на холсте, бумаге или оштукатуренной стене… Он воспользовался камерой-обскурой!

Король. Он же художник, зачем?

Франческо. Именно потому, что художник! Герцог Лодовико заказал ему коня! Конную статую его отца… И ему понадобилось изучить анатомию лошади.

Анна (с отвращением). Их он тоже вскрывал?

Франческо. Конечно! Как и людей! Но как изучить анатомию живой лошади? Человека можно попросить замереть, потом – подвигаться, изогнуться, станцевать, вытянуться… А как договориться с лошадью? Вот если бы можно было получать изображения мгновенно!

Салаино. И то же самое касалось птиц… Когда он стал изучать полёты.

Франческо. Бедный Зороастро…

Салаино. А потом в монастыре сгорела плащаница с изображением Христа… погребальные пелены, в которые завернули Иисуса после снятия с креста… На них чудесным образом было отпечатано изображение Спасителя… И вот эта бесценная ткань сгорела. Леонардо заказали сделать копию…

Король. Подделать?

Салаино. Восстановить.

Франческо. И наш учитель начал экспериментировать с различными обскурами. Он сам конструировал их.

Король. Я знаю эту реликвию. Она хранится у нас, во Франции. Так это – подделка? Леонардо получил чьё-то изображение при помощи обскуры?

Салаино. Лучше никому не рассказывайте об этом, ваше величество.

Анна. И чьё же там изображение? Кто играет роль Христа?

Салаино. Он тогда стал военным инженером на службе Чезаре Борджиа. Раненного ему предоставил покровитель.

Король. Леонардо служил Борджиа?

Салаино. А что в этом такого, ваше величество?

Король. Злодей! Предатель! Папский ублюдок! Вероломнейший из государей!

Салаино. Ну, и что?

Король. Как что? Будь ты лучший в мире художник, учёный… Единственный Леонардо да Винчи, но ты должен различать добро и зло.

Франческо (горячо). Нет, не должен! Мисс Анна, сир, вспомните легенду о Дедале!

Анна. Я помню! (как будто отвечает урок) Дедал жил на Крите, служил у царя Миноса, построил лабиринт для чудовища Минотавра.

Франческо. Правильно, мисс Анна! Дедал изваял статую Геркулеса, а когда показал её самому герою, тот решил, что это кто-то живой нападает на него, и разбил её двумя ударами своих могучих кулаков! Вот как искусен был Дедал! По требованию царицы Пасифаи он изготовил деревянную корову, обшил её свежесодранной коровьей шкурой, чтобы Пасифая, забравшись внутрь, могла удовлетворить свою противоестественную страсть к быку! И бык обманулся, – покрыл царицу! Был ли в этот момент Дедал на стороне добра? Нет! Но он был гениален! Пасифая родила Минотавра, чудовище с головой и хвостом быка. Минос потребовал построить лабиринт, чтобы спрятать там Минотавра. Дедал построил всем лабиринтам лабиринт, такой, из которого сам едва смог выбраться по окончании работ. Минотавра надо было спрятать, и Дедал был в этот момент на стороне добра, но было ли ему до этого дело? Нет! А потом, когда добро обернулось злом? Семь юношей и семь девушек ежегодно шли на прокорм чудовищу и исчезали в лабиринте, в ненасытной утробе Минотавра. И когда Тесей захотел освободить людей от этого чудовища, к кому он обратился за помощью?

Анна. К Ариадне.

Франческо. Да. А она – к Дедалу. И это мастер дал ей нить, при помощи которой Тесей выбрался обратно. Он был на стороне добра. Как и в случае с изготовлением крыльев для побега, для себя и своего сына Икара… А как всё обернулось?.. Бедный Зороастро…

К уже плачущему Франческо подходит Салаино, обнимает.

Салаино. Добро… зло… Их не исследуешь.

Франческо. Ему нужно было только познание, движение вперёд… Поэтому, когда Чезаре предложил, он стал служить у него военным инженером… Придумывал разные штуки… Он нам потом показывал рисунки… А кое-что конструировал в мастерской. (Салаино) Помнишь огромный арбалет?

Салаино. А бронированную стреляющую машину?

Франческо. А мушкет с десятком стволов?

Салаино. А телегу с вращающимися серпами?

Франческо. Она сперва отрубила бы ноги своим солдатам, а потом чужим…

Салаино. Если бы до них добралась… Лошадей бы тоже… порубало…

Ученики Леонардо хохочут, вспоминая только им одним известные вещи. Король и Анна смотрят на них, как на сумасшедших.

Король хлопает в ладоши. Франческо и Салаино вздрагивают, успокаиваются.

Король. Не забывайтесь.

Франческо (утирает слёзы, не понятно, то ли от с меха, то ли от горя). Простите… простите…

Анна. Это всё неправда!

Салаино. Что неправда, небесная синьора?

Анна. Телеги с серпами, – чушь какая-то! Леонардо да Винчи не различал добра и зла? Как бы тогда он создавал такие прекрасные картины?

Салаино. Многие называют их холодными, даже бездушными.

Франческо. Завистники.

Анна. Говорят, что мастер Леонардо не ел мяса, жалел животных. Говорят, что он покупал на базаре птиц и отпускал их!

Франческо. Он отпускал птиц, чтобы подсмотреть, как они летают.

Салаино. А мяса не ел, чтобы меньше спать и больше работать. Возможно, поэтому он и любви сторонился.

Анна. И в это я не верю! Более вероятно, что предметами его страсти становились юноши, что приходилось держать в тайне. Жизнь без любви прожить нельзя! Ведь любовь это… прекрасно!

Матурина. Любовь – это сплошные муки.

Все оборачиваются. Матурина стоит в дверях.

Франческо. Матурина, пошла вон!

Король. Нет, отчего же? Пусть скажет народ… Чем же так ужасна любовь, уважаемая Матурина?

Анна. Вы просто никогда не любили. Когда встречаешь мужчину, за один взгляд которого, за беглую ласку ты готова отдать… многое… Ради этого стоит жить. А может, и умереть!

Матурина. Я не знаю, вы люди благородные. Но когда встречаешь такого, как вы сказали, то и глядишь на него, и ласкаешь, и умирать тут незачем. А вот как народятся дети… У вас-то, синьорина, детей-то поди, ещё не было!

Анна. Как можно? Я не замужем!

Матурина. Ну всяко бывает… у благородных-то! Так вот, я говорю, как дети народятся, вот тут-то и начинается любовь… Потому как то он болеет, то с ножиком играет, то лезет куда-то, то жениться надумал… А то на войну идти… Вот тут бы ты и рада за него жизнь отдать, да не получается… Не нужна никому твоя жизнь… Только его… Когда французы-то на нашу землю пришли, сперва старшего в солдаты забрали, Марко… Потом Никколо… Третьим Пьерино ушёл… А последним Паолино…. Вот когда нам про младшенького, Паолино, написали… меч его прислали… ржавый от крови… тогда Антонио, отец, встал, меч этот взял и сказал: «Не плачь, Матурина. Пойду и я на войну… Отомщу за наших мальчиков… Лично удавлю французского короля!» И сам не вернулся… Вот так я и не знаю, встретил ли мой Антонио французского короля…

Пауза.

Салаино. Зато ты встретила, Матурина!

Матурина. Как это? Где?

Король с усмешкой покашливает, выступает вперёд. Матурина поворачивается на кашель. Сначала близоруко щурится, пытается разглядеть короля, потом подходит ближе, в её лице постепенно нарастает ярость, в конце концов, она хватает короля за горло.

Матурина. Убью! Удавлю! За Антонио моего! За Марко!

Король. Уберите её!

Матурина. За Николо!

Король. Оттащите!

Матурина. За Пьерино!

Король. Это был не я! Другой король! Другой! Королей много!

Салаино смеётся.

Матурина. За Паолино!

Король. Да уберите вы эту ведьму!

Франческо кидается оттаскивать Матурину.

Вдруг раздаётся стук. Это посохом бьёт по полу нотариус, месье Вильгельм Боро. Все замирают, оглядываются. Боро стоит у двери во внутренние покои с торжественным лицом, с ним рядом стоит фра Бартоломео. Франческо удаётся, наконец, отцепить ослабевшие руки Матурины от горла короля.

Бартоломео. Сегодня, второго мая года тысяча пятьсот девятнадцатого по рождеству Христову скончался мастер Леонардо ди сер Пьеро да Винчи. Упокой господи, его душу! (Крестится сам, потом крестит всех присутствующих).

Тихо плача, Матурина отходит в угол. Роняя слёзы, во внутренние покои дома бежит Франческо. За ним хочет пойти король, но Салаино преграждает ему путь.

Король. Но теперь-то почему?

Салаино. Потому, что это некрасиво. Мастер Леонардо много изучал анатомию, несколько раз наблюдал смерть… Вы знаете, что умирая тело избавляется от всего лишнего… Пот, слёзы, моча, кал… Рвотные массы и семя… Вы хотите видеть мастера таким, ваше величество? А как вы думаете, хотел бы он, чтобы вы его таким видели?

Король отступает.

Салаино. За упокой души мастера отслужат три больших панихиды и тридцать малых. Вы успеете попрощаться с ним.

Возвращается Франческо с плотно сжатыми губами. Лицо его залито слезами, но он держит себя в руках. Он подходит к «Моне Лизе», берёт её и протягивает королю.

Франческо. Уходите.

Король (смущён, но картину берёт). Я могу не забирать её… сразу…

Боро. Ваше величество! Эта картина принадлежит вам по праву. Мастер Леонардо сделал недвусмысленные распоряжения. (смотрит в папку) Картина вам, все записи и рисунки – Франческо Мельци, Матурине одежда и деньги, а Джану Джакомо Капротти по прозвищу Салаи – виноградник за стенами Милана.

Анна. Только виноградник? Но почему так мало?

Салаино (еле сдерживая слёзы). Потому, что я Бахус!

Салаино становится в позу Иоанна Крестителя с картины Леонардо да Винчи, перекрутив корпус, указывая пальцем вверх. И так застывает, как бы позируя невидимому художнику.

Король (смотрит на «Мону Лизу» в своих руках). Как-то брать её, зная, что это ты, чертёнок…

Салаино. Это не я. Я соврал.

Король. А кто это?

Салаино. Это он сам. Мастер Леонардо. В женском платье.

Король. Так всё-таки?..

Франческо. Никаких «всё-таки», ваше величество. Это всего лишь шутка. Написать обычный автопортрет мастеру было скучно… Он всегда ставил перед собой сложные задачи. Берите на память.

Король. А может, вы опять врёте? Он сам говорил мне, что это – жена торговца шёлком!

Салаино. Я однажды обокрал этого торговца, Леонардо остался ему должен. Увековечил имя – отдал долг.

Франческо. Не только королю, – купцу тоже хочется, чтобы о нём помнили потомки.

Анна (спокойно). Идём, Франсуа. Все тебя, наверное, уже ищут…

Король предлагает Анне руку, они направляются к двери. «Мона Лиза» под мышкой у французского короля. В дверях король останавливается.

Король. А всё-таки… Почему вы меня к нему не пускали?

Салаино (показывает на Франческо). Он не хотел, чтобы вы мешали учителю.

Король. В чём?

Франческо. В его последнем исследовании.

Анна. Исследовании чего?

Франческо. Смерти.

Пауза.

Анна. Но… какой смысл? Он же не сможет… записать результаты!

Франческо. Ему было важно познание… Он жил не ради результата.

Король. Ты всё придумал… Он ничего про исследование смерти не говорил… Это всё ваши фантазии! Фанатики!

Салаино. Для него всё было исследованием, сир. Даже меня он держал при себе, чтобы изучить любовь.

Король. Так всё-таки?..

Салаино (смотрит на короля с презрением). Нет, не «всё-таки»!.. Он постигал любовь, как явление природы, изучал страсти… А испытывал их я… Он наблюдал за мной, как за лошадьми, как за птицами, как за своим чертёнком, пойманным в клетку! Он изучал мою любовь к нему, к другим… художникам… Он спрашивал, что я чувствую, заставлял замерять частоту дыхания и пульса, рассматривал вставшие дыбом волоски на руках. И он не мог понять, почему мне нужна ласка. Ему-то это было не нужно!

Франческо. Потому, что он был чист, как Христос.

Бартоломео. Святотатство… балаган…

Король (священнику). Тихо.

Салаино. Чист… холоден… и прекрасен… Он был прекраснее всех, кого я… знал… лучше… чем…