Текст книги "Брак по расчёту"

– Вообще, по жизни – художник. А так… строитель. Ремонтом занимаюсь.

– Откуда ты моего отца знал?! – рявкнул я, вновь беря инициативу в свои руки.

– Да не знал я твоего отца!

Геннадий выпрямился, щёки у него немного порозовели. После водки наверное.

– Видел несколько раз, когда мы к Хрусталёву приходили.

– А что за Хрусталёв?!

– Вспомнила! – воскликнула Оксана, подняв вверх указательный палец. Ночной гость сейчас же уставился на её грудь.

– Что ты вспомнила? – недовольно поинтересовался я.

– Хрусталёв! Ну, конечно! Дом с привидениями! Неужели ты ничего не слышал?

– Не слышал.

– Это за Таманкой, – Виагра почему-то ткнула пальцем в сторону кухни. – На Пожарской площади. Там люди пропадали. Пока его владелец ремонт делал. Купил двухэтажную развалюху… каменную, правда, нагнал туда гастарбайтеров, ну и началось….

– Чего началось?

– Так я ж говорю: пропадать они стали.

– Гастарбайтеры?

– Они. То ли пять человек, то ли десять.

– А потом что?

– А потом Хрусталёв умер… хотя, не знаю, может убил кто… – девица пожала плечами, – и с тех пор его там многие видят.

– В доме?

– Да.

Я иронично задрал брови.

– И кто его видит? Белогорячечные бомжи?

– Почему – бомжи?! Я, например, про мента одного слышала. Так тот, после того, как мёртвого Хрусталёва увидел, со службы уволился.

– Ну-да, ну-да, – вздохнул я, – сказки и легенды постиндустриальной цивилизации. Пить надо меньше.

– Наоборот – больше, – неожиданно хохотнул Геннадий. – Тогда и глюков не возникнет!

– А чего это ты так развеселился, родной?! – прищурился я, поворачиваясь к нему. – Может мне всё-таки ментов вызвать? Вломился в чужой дом, сидишь-несёшь какой-то бред…. Хочешь в отделение поехать?

– Нет, – усатый втянул голову в плечи, – не хочу.

– Голоса он слышит, понимаешь! Видения он видит!

– Не было никаких видений! Просто мне вдруг стало понятно: нельзя эти картины трогать!

– Да с чего ты решил, что я собираюсь их трогать?! – вновь заорал я так, что Виагра аж вздрогнула. – Почему именно я?!!!

– Потому-что ты их видел.

– И что?! Что от этого изменилось?! Я вдруг, в одночасье, сделался варваром?! Отморозком?! Ага! Сейчас возьму кувалду и пойду статуи крушить!

– Какие статуи? – удивилась Оксана.

– Любые, мать вашу! От дедушки Крылова до дедушки Ленина! Тьфу!

Плюнув на пол прихожей, я вернулся в спальню, плюхнулся на диван и, схватив со столика бутылку, принялся пить прямо из горлышка.

«Что вообще происходит?!!! Нимфоманки, чиновники, менты, теперь ещё псих этот! Сейчас вот вызову психиатрическую бригаду и мы все поедем в жёлтый дом! Дружно, с песнями. Виагра – лечится от бешенства матки, крокодил Гена – от навязчивых состояний, я – от нервного срыва!».

Тут в комнату вошла Оксана, натянула на себя всё ту же рубашку, затем отняла у меня водку.

– Между прочим, тебе завтра на работу идти!

– Сегодня уже.

– Тем более! – она выпила, прикурила очередную сигарету.

– С чего такая забота?!

– Ну, как будущая жена, должна же я заботиться о психическом состоянии своего будущего мужа?!

«О, Господи! Да кончится это когда-нибудь?!».

Когда я всё-таки выпроводил вновь окосевшего – то рыдающего, то впадающего в полную прострацию Гену, часы показывали половину пятого утра.

«Спать-то мне когда?!» – с тоской подумал я, вновь направляясь в маленькую комнату.

– Пойдём со мной, – нарисовавшаяся в дверях Виагра, обхватила себя руками. – Мне одной страшно!

– С чего это вдруг? – проворчал я. – Алкаша с белой горячкой испугалась?

– Он не алкаш! Он тоже боится.

– Пуганые все, понимаешь! – буркнул я, тем не менее разворачиваясь и направляясь в спальню. – У всех шугалово, все вокруг не спят, и другим не дают!

– Ну, хочешь, я завтра позвоню твоему начальству и скажу, что ты заболел?

– Совсем уже?!

С этими словами я стащил с себя одежду и, не обращая внимания на девицу, рухнул на диван. Последней моей мыслью было: «будильник-то у меня включён? Включён. На семь тридцать. Кажется…».

Глава пятая
В которой происходит сплошное де жа вю. Всё то же похмелье, понемногу запускающее механизм депрессии, всё те же проблемы, всё те же чиновники и прочие приятности. Зато мы миримся с Новослободской, и я начинаю готовиться к вечернему приёму у её папаши.

1.

– Вот, – Виталий Че Гевара с гордостью кивнул на новый комп, – твоя машина. – Только-только настроил.

– Спасибо, – вздохнул я, подошёл к столу (в отличие от компа – старому и потёртому), уселся перед монитором.

Глаза резало, в голове потрескивало и пощёлкивало, время от времени к горлу подступала кислая волна изжоги.

«И чего теперь?» – вяло подумал я, разглядывая стандартную заставку «винды». «А, да!».

Вытащив из сумки флэшку с софтом, я воткнул её в системный блок и принялся устанавливать графические проги.

«Всё! Теперь уж точно – не пью! Совсем не пью! То есть абсолютно!».

Я с тоской посмотрел в окно. Там моросил дождь, напротив нашей конторы злобный мужик ковырялся в моторе ржавого, страшного «фиата».

«Дерьмо! Кругом одно дерьмо! …Покурить, что ли?!».

Чуть пошатываясь, я выбрался на улицу, дрожащей рукой выудил из мятой пачки сигарету, прикурил.

«Хорошо хоть шефа пока нет! Да и тёток наших тоже. Поскольку рожа у меня – мама не горюй! С такой рожей лучше вообще на улицу не выходить. Дабы прохожих не пугать!».

Тут из-за угла вывернул сверкающий чёрным лаком «мерс» с рисунком на капоте, вернее – с аэрографией: снежный барс, изготовившийся к прыжку, и мне совсем поплохело. Поскольку это была машина многоуважаемой Ирины Анатольевны.

«Ой, как не вовремя-то! Ой, попадалово!».

С видом приговорённого к четвертованию, я смотрел, как разрисованный «мерс» припарковался прямо напротив нашей конторы, как из-за руля выскочил шофёр (по совместительству выполняющий роль охранника), открыл заднюю дверцу, и из машины с грацией обкуренного гиппопотама, выбралась госпожа Новослободская.

– О! – сказала она, распрямляясь и впиваясь в меня взглядом. – На ловца и зверь бежит!

Её мощные формы обтягивало жуткое чёрное платье с золотыми узорами, в ушах переливались бриллиантовые серьги, толстые золотые браслеты на запястьях были похожи на наручники.

– Привет! – вяло отреагировал я, приветственно подняв руку. – Решила заехать -проведать?

– Проведать! – она фыркнула. – Скорее – проверить! Ну, где твои бл… и с бухаловым?! Познакомишь?

– Вон там сидят, – я кивнул себе за спину. – Вернее – сидит. Виталиком зовут.

– Вот сейчас на Виталика и посмотрим, – многообещающим тоном произнесла миллионерша. – А если ты вздумаешь сказать, что вчера не бухал, я тебя по асфальту размажу.

– Ну, выпил немного, – пробормотал я, выкидывая сигарету в урну, – с приятелем. Ты ж на меня наорала. Вот я с горя и взял бутылочку.

– На какие, интересно, шиши?

– Аванс дали.

Никак на это не среагировав, Новослободская подождала, пока я открыл ей дверь и вплыла (не подберу другого слова!) в контору. Как авианосец в речку Говнючку.

Че Гевара вздрогнул и вскочил со своего места, сразу став похожим на молодого солдатика – дневального при появлении в казарме генерала.

– Здрасьте, – растерянно произнёс он. – А никого ещё нет.

– А мне никто и не нужен, – скривилась Ирина Анатольевна, окидывая помещение брезгливым взглядом, затем поворачиваясь ко мне.

– Где твоё рабочее место?

– Вот, – я показал пальцем. – Видишь, графические программы устанавливаю?

– Вижу. Ворованные.

– Не ворованные, а грамотно взломанные, – уже несколько раздражённо парировал я.

Это был давний наш спор. Моя дражайшая невеста считала, что пользоваться «пиратским» софтом – комильфо. Я ж, наоборот, был уверен: разработчики свои гонорары уже получили, а вот сверхприбыль от торговли программным обеспечением по всему миру гребут исключительно – транснациональные корпорации, платить которым – себя не уважать!

Новослободская плюхнулась в моё кресло и посмотрела на Виталия.

– Начальник ваш здесь же сидит?

– Здесь, – кинул Че Гевара. – Вон за тем столом.

– А где он сейчас?

– Не знаю. Задерживается.

Ирина Анатольевна перевела взгляд на меня.

– Значит, устроился-таки….

– Утроился, – я изобразил оскорблённую невинность. – И ты мне совершенно напрасно не верила!

– Верила – не верила…. Ладно. Я чего заехала. Сегодня вечером отец утраивает приём, и пригласил нас с тобой.

Я мысленно взвыл.

«Только этого ещё мне не хватало! Особенно – с похмелья!».

– Мы обязаны там быть, и это не обсуждается! – отрезала Новослободская. Виталий посмотрел на меня с сочувствием.

– В семь часов я за тобой заеду. Что бы был помытым, побритым, в свежей одежде и без выхлопа! Понял? Никакого пива! Не говоря уж о прочем.

– Да я и не собирался….

– Вот и хорошо, что не собирался!

Она тяжело поднялась с кресла, затем медвежьей хваткой обхватила мою шею, притянула к себе и смачно поцеловала в губы.

– Короче, будь паинькой!

С этими словами моя дражайшая невеста выплыла из офиса, села в машину и уехала.

Виталик, смущённо кашлянув, снова схватился за мышь и уставился в монитор.

«И что это было?» – подумал я, вытирая рот. «Мы, типа, помирились? Или как?».

Голова соображала с трудом, вернее – ничего не соображала, поэтому я, вытащив сигарету, снова отправился курить.

«Ладно. Предположим. Надеюсь до вечера мы разберёмся и со второй проблемой. В смысле – с Виагрой. Вернусь домой и выгоню поэтессу к чёртовой матери! И гори оно всё огнём!».

Я глубоко затянулся, с отвращением посмотрел на тлеющий кончик сигареты, вздохнул. Меньше всего мне хотелось тащиться сегодня с Новослободской к её папане за город. Как говорится – не мой формат. Там все будут пафосные, надутые, воняющие дорогой парфюмерией, в смокингах и с крутыми тёлками. Да ещё Анатолий свет Иванович, будущий тесть….

Ох!

Вообще-то я с бандитами никогда не общался, и до недавних пор не собирался этого делать.

Но, увы, приходится.

Солидного бизнесмена и кристальной души человека господина Новослободского, в начале – середине девяностых знали, как Толю Слободу, особо стараясь с ним не пересекаться, и уж тем более – не конфликтовать. Поскольку в подчинении у Толи имелась группа отморозков из бывших боксёров, борцов и штангистов, которую он использовал для «разруливания проблем» и «решения вопросов». Всяких разных. Типа – кому сколько платить за «крышу», с кем «делать дела», и куда «вваливать бабло».

Спортсмены были все, как на подбор – большие, жадные и неграмотные, менты «на земле» – прикупленные, бизнесмены запуганные и на всё согласные.

Воры в законе предпочитали со Слободой не связываться (в основном – из брезгливости), для ФСБешников он слишком мелко плавал, генералы же из областной управы Внутренних Дел всё никак не могли сообразить кого сажать в первую очередь – рэкетиров или этих, новоявленных «нэпманов», переверни их и выверни!

Так Толик просуществовал до конца «лихих девяностых», но к его части надо сказать -вовремя просёк, что страна, с приходом всё тех же «фэшников» к власти, начала меняться. С бандюганами перестали дружить, а бритые черепа с толстыми золотыми цепями на отсутствующих шеях, уже не вызывали былого трепета. Лидеры преступных группировок один за другим гибли в автомобильных авариях, скоропостижно умирали от инфарктов и гипертонических кризов; власть от недоделанных олигархов с липовыми дипломами потихоньку перетекала к «государевым людям». К чиновникам, то есть.

Именно с ними – с серыми личностями в серых костюмах, Новослободский и принялся налаживать связи. Благо всё для этого имелось – загородные гостевые дома с охотой и рыбалкой, сауны с проститутками, а главное – деньги. Которые всё равно надо было куда-то вкладывать.

Вскоре гопник Толя Слобода исчез, словно его никогда и не существовало в природе, а в должности генерального директора новоиспечённой охранной фирмы с героическим названием «Воин» утвердился солидный бизнесмен с большими связями, Анатолий Иванович Новослободский.

Через два года он стал депутатом местного Законодательного собрания, прикупил (вполне официально, без всякого там «выкручивания рук» и угроз) туристический бизнес, молочную ферму и несколько спортивных магазинов. Китайский «адидас» уступил место дорогущим костюмам, сшитым по заказу во Франции и Германии, вместо золотой цепи на шее у бывшего беспредельщика теперь висел скромный православный крестик, проститутки уступили место современным российским «гейшам» – дамам из «экскорт -сопровождения».

Анатолий Иванович жертвовал деньги церкви, дружил с патриархом, ну и конечно же чиновников не забывал. Дарил бесплатные путёвки на Мальдивы, золотые портсигары и часы с бриллиантами.

«Правильно говорят» – подумал я, докуривая и выбрасывая окурок в урну. «Если хочешь понять цену деньгам, посмотри на тех, кому Бог их дал в избытке!».

Через минуту, громыхая костями, к офису подъехала газель верхолазов, из кабины вылез Слайд и приветственно помахал мне рукой.

– Привет! Начальство на месте?

– Нет.

– Забухал, значит. Ну, это бывает….

Он вытащил пачку «Мальборо», протянул мне. Отказываться я не стал.

– Тебе комп привезли?

– Привезли, – кивнул я. – Сейчас проги ставлю.

Похмелье у меня перешло в следующую стадию – появились фантомные запахи. От сигаретного дыма вдруг потянуло серой.

– Фу! – я выкинул окурок. – Перекурил чего-то.

Слайд, прищурившись, вгляделся в моё лицо.

– Тоже вчера того? Перебрал малость?

– Угу.

– Так может по пивку?

– Не, не! – замахал руками я. – Мне вечером в гости идти. Надо быть в форме.

И тут я заметил этого типа. Высокий и тощий, одетый в длинный чёрный пиджак, чуть ли не до колен, с блестящими пуговицами, он стоял у поворота, ведущего к телестанции «Волжский проспект» и сверлил меня взглядом.

«Это кто?» – удивился я. «Знакомый, что ли?».

Тип же, заметив, что я на него смотрю, отвернулся и неторопливо двинулся вдоль здания пожарной части, заложив за спину руки.

«Странно. В наше время так никто не ходит. И даже не прогуливается. За исключением совсем уж больших оригиналов».

– Ты кого там увидел? – поинтересовался Слайд, разворачиваясь.

– Вон, – я ткнул пальцем в тёмную фигуру. – Знаешь его?

– Нет. А кто это?

– Понятия не имею!

– Прикид у него необычный, – заметил верхолаз. – Может это – актёр? Тут же телевиденье рядом.

– На хрена местному телевиденью актёры?! – удивился я.

– Ну, мало ли…. Например, в рекламе сниматься. Видишь, в образе мужик? Прогуливается, словно царь по Красной площади.

– Ладно, пошли, – я вернулся в офис, уселся за свой стол и мрачно уставился на экран монитора, где походила к концу установка «Фотошопа».

«Тяжелая зараза! Аж в два гигабайта! Помнится, когда я только начинал, самые продвинутые проги весили не больше двухсот „метров“!».

Вздохнув, я машинально вытащил сигаретную пачку, спохватившись, снова сунул её в карман и оглядел офис, в поисках чайника. Или графина с водой.

«Сбегать в магазин, что ли? Тут недалеко, на углу. Куплю большую „колу“ и чай в пакетиках. Иначе помру от обезвоживания».

– Пойду до Центральной дойду, – сообщил я Виталию, поднимаясь. – До магазина.

Тот кивнул, а я снова выбрался на улицу, свернул направо и вскоре уже входил в так называемый «мини-маркет», с узкими проходами между стеллажами и с минимальным набором продуктов.

«Тесно, как в троллейбусе, в час пик! Ну и фиг-то с ним! Главное, вон – кола в холодильнике имеется, а на той полке – чай».

Расплатившись, я уже хотел было выходить, как вдруг почувствовал на затылке всё тот же взгляд. И даже не особо удивился, заметив в дальнем углу, у полок со спиртным, долговязого типа в чёрном….

«Сюртуке!» – вспомнил я нужное слово. «Ну, точно! Самый настоящий сюртук! Из девятнадцатого века! А этот хрен с горы либо и вправду – актёр, либо ограбил костюмерную ТЮЗа. Ё-моё! Чего он на меня уставился?!».

Запихав пластиковую бутылку с пачкой чая в пакет, я, сердито оглянувшись на долговязого, выбрался из магазина и завернул за угол.

«Может устроить ему засаду?» – вяло прикинул я, тем не менее продолжая двигаться по переулку. «Спросить – какого якова он меня пасёт? Или, как Гена следит, что бы я не побежал на Великоламский проспект картины жечь?! Во бред-то, прости, Господи!».

Долговязый возник из-за угла, когда я уже почти добрался до улицы Крымова.

На топтуна, кстати, он был мало похож. В древнем прикиде, да ещё разгуливающий, словно Пётр I по Петропавловской крепости – с руками за спиной. Но не как зек на этапе, в именно, как царь – неторопливо и вальяжно.

«Ничего не понимаю! Подойти – познакомиться, что ли? И спросить – чего ему надо. Хм! Наверное, я так бы и сделал, если б не бодун. Слишком хреново себя чувствую…».

Вернувшись в офис, я включил электрический чайник и, пока он закипал, успел вылакать полбутылки колы.

«Фу-у-у! Ништяк! Вот чего мне не хватало! Теперь и покурить можно!».

– Дим, – обратился я к «рэперу», вытаскивая сигареты, – пойдём – подымим?

– Пойдём, – кивнул он, переводя смартфон в режим ожидания и вставая с кресла.

– А твой напарник где? – поинтересовался я, когда мы выбрались на улицу.

Верхолаз пожал плечами.

– Да хрен его знает! Подтянется. Нам сегодня после обеда билборд на проспекте Калинина монтировать. Неохота….

– Что за билборд?

– Политика. Депутатская рожа с надписью «Я пришёл дать вам волю!».

– Серьёзно?!

– Да нет, конечно, шучу. Надпись там другая. Что-то типа «Высокое доверие – большая ответственность». Или наоборот…. «Бла-бла-бла», короче.

– Смотри, – сказал я, показывая пальцем на своего преследователя, который сейчас вернулся на исходную – к зданию бывшей пожарной части. На этот раз он не бродил взад-вперёд, а стоял на месте и выглядел совсем уж нелепо. Поскольку читал… книгу. Большую, толстую и очень старую. В потёртом переплёте чёрного цвета. Кажется, из натуральной кожи. Точно утверждать не берусь, поскольку от нас он всё-таки был слишком далеко.

Нет, поймите меня правильно! Я не против чтения, и сам читать люблю. Причём неважно с каких, так сказать «носителей» – с «аналоговых» или электронных. Но в наше время, человек, стоящий на улице, и увлечённо листающий страницы, это, согласитесь, довольно необычное зрелище.

– Опять?! – удивился Слайд, разглядывая незнакомца. – Не, он точно – актёр! И, похоже, сейчас роль учит.

– По книге?!!!

– А почему бы нет?

От сигаретного дыма снова повеяло серой, я сморщился и выкинул окурок на проезжую часть.

Тут из-за угла вырулил напарник Слайда и ещё издали помахал нам рукой.

– О! – прокомментировал Дмитрий. – Явился – не запылился. Ты чего опаздываешь?

– А что? – подходя к нам, напрягся тот. – Саныч буянит?

– Саныч ещё с Торковки не приехал. Просто нам с тобой после обеда политику монтировать. Не забыл?

– Я ничего не забываю, – проворчал Косой, тоже вытаскивая из кармана сигарету и прикуривая. – К тому же до обеда ещё куча времени!

– Да?! – возмутился напарник. – А в типографию ехать?! А начальство их из дома высвистывать?! А бумаги оформлять?! Дай Бог – до двух всё это успеть!

– Ладно, ладно, – проворчал «рокер», торопливо докуривая сигарету. – Сейчас чайку попью и поедем.

2.

Бакланов появился в обед, к моему немалому удивлению – бодрый и весёлый, к тому же – без запаха свежевыпитой водки.

– Привет! – он пожал мне руку, плюхнулся на своё место и кивнул на монитор. – Поставили, значит, компьютер?

– Поставили, – кивнул я. – Вот, уже работаю.

И показал на экран, где у меня висела фотка Голенбогена-Уруса, а поверх него – на втором слое файла PSD – сетки с числами. Пока ещё не в шахматном порядке.

Шеф вгляделся в изображение, хмыкнул.

– Значит, всё-таки календарь….

– Ага.

– Ты это…. – он, словно что-то вспомнив, вытащил из кармана телефон, ткнул пальцем в экран. – Надо бы ещё раз к этому кренделю съездить.

– К какому кренделю?

– К Гелентвагену. И чем раньше, тем лучше.

– Зачем?! Мы ж с ним вроде обо всём договорились?

– Ему ещё какая-то идея в голову пришла, он СМСку мне прислал. Желает тебя видеть у себя в кабинете.

– А мне по телефону позвонить нельзя было?! Озвучить, так сказать, идею?

Бакланов вздохнул.

– Наверное можно. Но это же областная администрация! Чиновники! Они привыкли «на ковёр» людей вызывать.

– Ох! – я покачал головой, затем свернув «фотошоп», встал с кресла. – Вот не было печали….

Захватив сумку, я выбрался из офиса и потопал по Крымова в сторону Советской площади.

«Хорошо хоть идти недалеко! …Интересно, что им понадобилось? Приделать к изображению господина Голенбогена нимб с крылышками?! Или протрет Путина к каменной стене на заднем плане присобачить?».

Уже дойдя до конца улицы, я вдруг вспомнил о долговязом «актёре» и оглянулся.

Тип в чёрном сюртуке тащился за мной, по-прежнему изображая царя на прогулке – руки за спиной, да ещё головой по сторонам вертит. Будто и вправду по Петропавловке гуляет. Только у нас, в отличии от знаменитой крепости, смотреть особо не на что.

«Вот зараза! Точно – следит! И чего, спрашивается?! Нашли, мать их, шпиона!».

Мысленно сплюнув, я двинулся дальше, и вскоре уже стоял в вестибюле областной администрации, ожидая помощника Голенбогена.

– Где вы ходите?! – появившийся, наконец «Кощей» выглядел сердитым.

– Я где хожу?! – изумился я. – Я вообще-то на работе был, ваш заказ делал! А вы меня отвлекаете.

Помощник похлопал глазами. Очевидно в его голове понятие «отвлекать» с понятием «вызов к начальству» никак не состыковывались.

– Ладно, пойдёмте.

Мы снова поднялись на третий этаж, только на этот раз ждать в приёмной мне не пришлось. Секретарша, кстати, тоже отсутствовала.

– А, господин дизайнер! – Голенбоген оторвался от монитора и показал рукой на кресло. – Присаживайтесь.

Я сел.

– Как продвигается ваша работа? – поинтересовался чиновник.

– Благодарю вас, хорошо, – сухо ответил я. Меня вновь начали преследовать фантомные запахи. Только теперь серой воняло не от сигарет, а от «слуги народа».

«Ну, правильно!» – я мысленно усмехнулся. «А чем ещё от этих чертей должно пахнуть?! Фиалками?!».

– Я рад, – тем временем изрёк Голенбоген, сразу сделавшись похожим на жидкометаллического робота из второго «Терминатора». То же отсутствие эмоций, та же протокольная рожа.

– Но у нас есть одно пожелание….

– Да, слушаю, – кивнул я, вытаскивая из сумки блокнот с ручкой.

– На календаре, который вы делаете, я должен быть не один.

– А с кем? – удивился я, невольно бросив взгляд на портрет Президента за спиной чиновника.

– Вот, – он протянул мне фотографию. – С этим объектом.

Хм! На цветном глянцевом снимке стояла женщина в длинном, вечернем платье, с букетом цветов. Не очень красивая, и уже в годах. За сорок – точно. Правда, стройная, не похожая на большинство дам «бальзаковского» возраста.

«Не понял! Наш „государев человек“, что, свою жену (или кто она там ему?) прославить собирается?! А почему тогда тётка одна сфотографирована?!».

– То есть от меня требуется вставить это изображение в тот снимок, который является у нас основным?

Чиновник кивнул.

– Совершенно верно. Но не просто вырезать и перенести на новый слой….

Он помолчал, уставившись на свои руки отсутствующим взором, затем снова поднял взгляд.

– У этой женщины не должно быть лица.

– Э-э… То есть как это – не должно быть лица?!

– Замажьте его.

– Чем?!!!

Голенбоген деревянно усмехнулся.

– Мне, что, учить вас работе с графическими программами?!

– Нет, – смутился я. – Просто я должен знать – чем именно… э-э… замазывать. Каким цветом?

– Думаю, телесным. Пусть у неё вместо лица будет пятно телесного цвета.

– Хорошо. А как именно должна располагаться эта фигура, – я постучал пальцем по снимку. – Рядом с вами? Где-нибудь в стороне?

– Рядом со мной, – чиновник неожиданно улыбнулся, показав мелкие некрасивые зубы. – Не в обнимку, разумеется, но рядом.

– Понял. Вы отсканируете снимок?

– Берите, – отмахнулся Голенбоген. – нам он не нужен. У вас-то в конторе, надеюсь, сканер есть?

– Имеется.

Я запихал фотографию в сумку, вместе с так и не открытым блокнотом («а чего, спрашивается, записывать?! Такое пожелание, пожалуй, забудешь!»), поднялся с кресла.

– Сроки у нас остаются те же?

– Те же, те же, – вмешался до этого молчавший «Кощей». – Хотя, разумеется, оплата будет увеличена. Мы свяжемся с вашим начальством.

«Да они сумасшедшие!» – подумал я, выходя из администрации и двигаясь в обратном направлении. «Полные крейзи, если подобные картинки хотят в типографии распечатать и по кабинетам развесить! Интересно, этих говённых слуг народа на вменяемость проверяют? Ну, скажем, при вступлении в должность? У чувака с башкой явно – большие проблемы, если он желает видеть рядом с собой тётку с отсутствующим лицом! Интересно, кто она?».

Не выдержав, я остановился, достал из сумки фотографию и принялся её изучать.

«Баба, как баба…. Рожа не айс, конечно, но не всем же быть красавицами! Челюсть тяжеловатая и глазки маленькие, широко расставленные, лицо мрачноватое. Стоит на фоне какой-то покоцанной стены. В руках букет роз. Розовых. „Розовые розы Светке Соколовой….“. А, кстати…» – я перевернул снимок, надеясь найти имя сфотографированной женщины, но вместо него обнаружил довольно-таки странную надпись: «Мы тебя найдём. Мы тебя не забудем» – чёрными, корявыми буквами.

«Опа! Что значит – „мы тебя найдём“?! Угроза?! Интересно, где наш Гелентваген взял этот снимок? И кто она ему? Во, засада!».

Я покачал головой, сунул загадочную фотографию обратно в сумку, после чего машинально оглянулся и, разумеется, тут же заметил своего преследователя.

Хрен в чёрном сюртуке стоял на тротуаре метрах в ста от меня, и снова читал свой дурацкий талмуд.

«Ну, хватит!» – внутренне рявкнул я, после чего, резко развернувшись, направился к незнакомцу. Тот среагировал мгновенно. Захлопнув книгу, быстрым шагом, чуть ли не бегом, ломанулся назад и вскоре исчез за углом.

– Тьфу, чёрт! – вслух сказал я, затем остановился и поскрёб затылок.

Чувствовал я себя очень неуютно. И дело даже не в похмелье.

Во-первых, сам факт слежки, а то, что за мной именно – следят, я уже не сомневался. Во-вторых, способ передвижения этого «актёра»…. Ведь он даже бежал с сомкнутыми сзади кистями!!! Охренеть! Ну, и наконец, третье: куда он девал свою чёртову книгу?! В карман засунул?! Предположим. Только почему я этого не видел?! Вот он стоит – читает, вот уже бежит, заложив за спину руки, а где, так сказать, промежуточная стадия?! Да и какой должен быть карман, что бы в него влезла подобная хрень?!

«Нет, надо этим кренделем вплотную заняться! Всё-таки поймать, набить морду и допросить! …Или сначала допросить, а потом набить морду? Ладно. Разберёмся».

Настроение и без того далеко не безоблачное, испортилось окончательно, и в офис я вернулся злым, как собака.

– Вы представляете, – сказал я, обращаясь к Бакланову. – Этому Голенбогену – Урусу потребовалось добавить в календарь бабу!

– Голую? – хохотнул шеф, в отличие от меня, пребывающий в хорошем настроении.

– Если бы, – я вздохнул и продемонстрировал ему снимок.

– Да, не Моника Беллучи, – кивнул Григорий Александрович. – Она вообще кто?

– Не знаю. Не сказали. Зато потребовали замазать её лицо.

Бакланов выпучил глаза.

– Чего-чего сделать?!

Виталий, до этого особого интереса к нашему разговору не выказывающий, и тот выпрямился, оторвавшись от монитора и уставившись на меня.

– Замазать лицо, – повторил я.

– Чем?!!!

– Краской телесного цвета.

– А… – шеф поморгал, – а на фига это ему?!

Я молча пожал плечами.

– М-да. Тяжелый случай, – добавил от себя Виталий. – Тебе, наверное, фотку отсканировать надо?

– Угу.

– Тогда давай сюда. МФУ к моему компу подключен.

Перебросив изображение тётки к себе в рабочую папку, я принялся вырезать её из «стены», вставлять в основной файл, подгоняя по размеру, цвету, свету, контрасту и прочим параметрам. Кроме того пришлось, дабы всё выглядело естественным, копировать на прозрачный фон траву и потом вставлять обратно – поверх края платья.

Работа была кропотливой и долгой, поэтому, когда женщина с букетом, и теперь уже с мутным пятном вместо лица, заняла своё место рядом с Голенбогеном, часы показывали половину пятого.

«Ё-моё!» – спохватился я. «В семь же за мной Новослободская заедет, а у меня Виагра, бутылки пустые, посуда немытая, рожа небритая, голова грязная! Надо бежать!».

Я закрыл файл, повернулся к Бакланову.

Тот вот уже полтора часа резался в дурацкую игру с цветными шариками, время от времени шёпотом матерясь и слабо реагируя на внешние раздражители.

– Григорий Александрович! – позвал я.

– Чего? – не отрывая взгляд от монитора, откликнулся тот.

– Мне бы сегодня пораньше уйти…. Можно?

– А с заказом у тебя как?

– Ну, основною работу я сделал. Остались мелочи. Завтра закончу.

Шеф пожал плечами.

– Тогда иди.

– Спасибо!

Вскочив на ноги, я повесил на плечо сумку, попрощался с коллегами и, выбрался на улицу.

«Дежурящий» всё там же, у бывшей пожарной части, соглядатай, вновь повторил свой трюк с мгновенным исчезновением толстенной книги, после чего, выждав какое-то время, двинулся следом за мной.

«Ну и хрен с ним!» – сердито подумал я, вытаскивая айфон. «Сейчас позвоню домой, скажу Виагре, что срочно уезжаю в командировку и отдаю ключи друзьям. Якобы те приехали на неделю из области, и им надо где-нибудь перекантоваться. Прокатит? Прокатит!».

Я нажал кнопку, выводящую гаджет из режима ожидания, и чертыхнулся. Поскольку экран остался чёрным, мёртвым.

«Разрядился падла!» – скрипнул зубами я. «Ну, твою мамашу!!!… Гнилое яблоко хреново! Нет, меня когда-нибудь этот долбанный телефон в гроб загонит!».

Правильно говорят: Бог наказывает человека даже не за жадность, а за дешёвые понты! Понты же, как известно, не только дороже денег, но и здравого смысла.

Вот я, например, в своё время приобрёл себе айфон, не потому-что был фанатом Apple, а потому-что хотелось казаться солидным и упакованным. Мол, вы, лохи, все с самсунгами рассекаете, а я, весь такой красивый, весь такой в белом, пользуюсь статусным, дорогим, и следовательно – удобным гаджетом! Типа – жизнь удалась.

Потом ещё полгода я изображал, что всё в порядке, всё путём, теперь же только отсутствие средств не позволяет мне купить что-нибудь более вменяемое. И утопить изделие с обгрызенным яблоком на корпусе в самом вонючем, самом грязном деревянном нужнике, где-нибудь за городом.

Apple очень неудобная, очень НЕДРУЖЕЛЮБНАЯ по отношению к пользователю система. И дурная «винда» по сравнению с «иосами» просто образец легкости и вкуса!

Чуть ли ни каждое действие на айфоне – танцы с бубнами и матерными песнями. Почему, для того, что бы тупо скопировать СВОЮ музыку со СВОЕГО же компьютера на это, прикидывающееся крутым гаджетом недоразумение, я должен лезть в интернет – искать способы осуществить задуманное?! Постоянно отбрыкиваясь от навязчивых, как клопы напоминаний (а то и требований): зайти туда-то, сделать то-то, пароль ввести, обновить, сохранить, шнурки погладить! Не говоря уж о более сложных вещах.