Текст книги "Брак по расчёту"

Я помотал головой, протёр глаза.

Передо мной стоял вовсе не соглядатай, а один из охранников – в строгом костюме, с гарнитурой за ухом. И держал он в руках не старинную книгу, а планшет с какой-то схемой. Очевидно – парка.

– С вами всё в порядке? – поинтересовался он.

– А? – я очумело поглядел по сторонам.

Мы стояли возле мигающего разноцветными огнями фонтана одни. Вентарь тоже куда-то исчез. Если вообще был….

– Извините, – пробормотал я. – Обознался.

2.

Тащится назад в «трапезную» мне решительно не хотелось. А хотелось пробраться в зал с камином, прихватить бутылку с чем-нибудь семидесятиградусным и тихо – мирно «догнаться» в одну харю. Где-нибудь в парке. На лавочке.

«А потом поехать к Виагре!» – мрачно подумал я. «Хотя вру, не получится. Адреса-то нет! Следовательно – придётся переться к Михалычу, узнавать координаты…. Но первым делом – бухло!».

Пройдя с гордым видом (правда, слегка пошатываясь) мимо охраны в вестибюле, я свернул налево, потом направо и вскоре оказался в каминной, где по-прежнему весело потрескивал огонь и таинственно поблёскивали отражённым светом бутылки. Квадратные и треугольные.

– Во! – вслух произнёс я, подхватывая с полки пузатый бокал. – Совсем другое дело! Куча пойла и ни одного двуногого!

Выбрав нечто пафосное, в золоте и серебре, с головой орла, я налил и выпил.

По башке шарахнуло.

«Ох! Ништяк!».

Плеснув себе ещё, я уселся в глубокое кожаное кресло, вытянул ноги к огню.

«Типа, лорд, ёпрст! В Букингемском дворце! Вот ещё б в кресле напротив Виагра сидела! Голая!».

Я живо представил голую поэтессу, и как она тут сидит, раздвинув ноги.

«Так. Надо ехать к Воронину! А потом к Оксане. Вот сейчас добавлю и свалю отсюда на хрен! Интересно, в какой стороне федеральная трасса, и ходят ли ещё маршрутки? В смысле – ходят ли они тут вообще?… Ладно, разберёмся».

Выпив ещё грамм сто импортного пойла, я поднялся, схватил литровую бутылку «Столичной» и сунул её во внутренний карман.

– Потом куплю – отдам! – строго сказал я своему отражению в старинном зеркале. – С первой же зарплаты!

Выбрался, а точнее – вывалился в коридор и двинулся на выход.

Стены покачивались, источники света двоились и троились, но мне всё уже было по фигу.

Добравшись до выхода, и не обнаружив там охранника (лакея?), я с трудом открыл тяжёлую входную дверь и зашагал в сторону ворот.

По крайней мере, я так думал.

«Надеюсь, никто моего ухода не заметит. А если заметит, то… то ему же хуже! Мне же главное – до трассы добраться. И маршрутку поймать. Хотя, какие сейчас маршрутки?!».

Я остановился и глянул на часы.

И ничего не понял.

Стрелки на циферблате отсутствовали.

«Гм! А они были? Вроде были с утра…. Или у меня опять галлюцинации? Ладно…. Воспользуемся более современным средством…».

Вытащив из кармана брюк айфон, я ткнул в кнопку включения и тупо уставился в мёртвый экран.

«Ну, разумеется! Мы ж его так и не зарядили! Во засада!».

Какое-то время я стоял возле светящегося фонтана, борясь со страстным желанием кинуть гаджет в воду, потом сунул его обратно в карман и достал бутылку.

Откручиваемая пробка солидно хрустнула, водка весело булькнула, оказавшись холодной и не особо противной. Экспортная вещь!

– Фу! – выдохнул я, вытер рот рукавом и снова посмотрел на часы.

Стрелки не появились.

«Наверное, надо их выкинуть» – прикинул я. «Только в лом браслет расстёгивать. Потом выкину».

Сунув бутылку за пазуху, я двинулся дальше, то и дело хватаясь руками за скамейки, фонари и ветви деревьев – для равновесия.

«М-да. Всё-таки мы нажрались. А потому-что с горя! А какое у нас горе? А бандиты одни кругом! И Голенбоген с этим… с Вентарём. Которого играет актёр, когда-то игравший предателя Власова! Хе!».

Тут я зацепился правой ногой за левую и полетел на землю.

«Твою!… Водку то мы, надеюсь, закрыли?».

Перевернувшись на спину, я сунул руку во внутренний карман, проверил пробку.

«Всё пучком! Не пролилось!».

После чего поднял взгляд и уставился на небо – чёрное и беззвёздное. А может просто, звёзд не было видно из-за фонарей.

– Свет на ночь тушить надо! – недовольно буркнул я, с трудом поднялся и двинулся назад – всё к тому же светящемуся фонтану. Где и сунул голову в ледяную, как выяснилось, воду.

– Ай, мать! – отфыркиваясь и отплёвываясь, я шагнул назад, вытер лицо.

«Фу-у-у! Хорошо! И пьянеть хорошо, и трезветь хорошо! А падать нам пока рано. Надо сначала до Виагры добраться!».

Стряхнув воду с волос, я вытащил сигареты, прикурил и уже более прямо потопал дальше – к виднеющейся в конце аллеи высокой каменной ограде.

«Дойду до ограды, пойду вдоль до неё и доберусь до ворот. Рано или поздно. Логично? Логично!».

Вокруг почему-то никого не было. Ни охранников, ни перекуривающих чиновников, похожих на предателей, ни бандитов.

«Что уже хорошо!».

Каменный забор, до которого я всё-таки доковылял, оказался очень высоким, как ограда вокруг Тверского СИЗО, метров пять, не ниже.

– Разумно! – вслух пробормотал я. – Мой дорогой тесть решил к тюрьме заранее привыкнуть. Да и мне не мешало бы, если уж к Виагре еду. И к её родственникам – шантажистам. Тьфу!

Свернув налево, я двинулся прямо по газону, время от времени продираясь сквозь кусты, не чувствуя при этом боли от царапин и впивающихся в ладони шипов.

– Развели тут… хрен знает что! В смысле – шиповник. Или это не шиповник? А что тогда? Розы. «Розовые розы Светке…» как там её?… Ивановой, скорее всего. Хотя может, конечно и не Ивановой. А! Светке Соколовой – точно! «Розовые розы Светке Соколовой, Светке Соколовой – однокласснице моей!» – проорал я, огибая совсем уж непроходимые заросли сирени. Где-то, далеко за оградой, отозвалось эхо. В лесу, наверное.

Вскоре впереди показалась проходная. Точнее – будка охранников. И высокие ворота, с декадентскими завитушками.

Остановившись, я снова вынул водку, снова отхлебнул.

«Интересно, меня выпустят? А вдруг наша глубокоуважаемая Ирина Анатольевна уже выслала на пограничную заставу гонцов с приказом – вора и охальника Лёньку Кремлёва за пределы охраняемой территории не выпускать?! Водку отнять, по шеям надавать, повязать и спать уложить до полного протрезвления. Хе!».

Тут из караулки вылез здоровенный детина в чёрной форме, прикурил и принялся неторопливо мерить шагами периметр.

Я отступил в тень.

«Ох, ёлы-палы! Что ж он такой большой-то?! Хрен на кривой козе объедешь и фиг чего докажешь! И что делать будем? Через забор лезть? Не вариант. Во-первых слишком высоко, а во-вторых, чёрт его знает – может у них там сигнализация поверху идёт. Или колючая проволока под напряжением. Бр-р!».

Запив эту мысль водкой, я спрятал бутылку, затем, мысленно обругав себя трусом и паникёром, плюнув на ладонь, пригладил мокрые, растрёпанные волосы, выпятил челюсть и двинулся к воротам.

Детина скользнул по мне равнодушным взглядом и отвернулся.

«Ну, конечно!» – догадался я. «Они сюда поставлены для того, что бы никого постороннего не впускать! Если же человек выходит, то значит – имеет на это право!».

Взбодрившись я повернул было к одноэтажному зданию, но вовремя заметил в воротах калитку.

«Действительно – это же не заводская проходная! И уважаемому гостю уважаемого Анатолия Ивановича вовсе не обязательно ломиться через турникет! Вот сейчас мы подойдём к калитке…» – я подошёл к калитке. «…Откроем её…» – открыл. Не сразу, правда, поскольку тянул на себя, а над было просто – толкнуть.

«…И окажемся на свободе!».

Из окна будки выглянул второй охранник – тоже с равнодушным взглядом; в лицо мне пахнуло холодным ветром, от которого несло сырой землёй, травой и ещё почему-то свинарником; круг света вокруг ворот будто подчеркнул непроглядный мрак за его пределами.

Был бы я хоть чуть-чуть потрезвее, то наверняка – никуда бы не пошёл. Но в крови бурлило спиртное, в голове светилась красным лихая надпись «да катись оно всё!», а перед глазами стояла, вернее – сидела голая Виагра. В кресле.

«Хорошее, кстати, погонялово!» – глубокомысленно заключил я, вновь доставая водку и выпивая «на посошок». «Правильное! Эта нимфоманка не то, что член, мёртвого из могилы поднимет! И заставит трахаться!».

Занюхав рукавом, я в последний раз оглянулся на бандитский замок, вновь мужественно выпятил челюсть и шагнул из круга света во тьму.

Второй раз, будто он только этого и ждал, налетел влажный, простудный ветер, словно примчавшийся сюда с Невских берегов, под ногой хрустнула пустая сигаретная пачка.

Впрочем, глаза привыкли ко мраку достаточно быстро.

Я огляделся.

Справа от меня чёрными трезубцами упирался в более светлое небо лес, слева уходило в бесконечность незасеянное поле.

«Насколько я помню, дорога тут одна, и топая по ней, я рано или поздно выйду к трассе Москва-Санкт-Петербург. А город у нас где?».

Далеко-далеко, возле самого горизонта, светились облака. Отражённым светом, разумеется.

«Похоже, нам туда! Может срезать?».

Заметив несколько тусклых огней слева по курсу, я поскрёб в затылке.

«Кажется, посёлок. Значит, там тоже есть шоссе, ведущее к М10. А эта вот трасса сворачивает к лесу. И вообще – крюк делает. Действительно, что ли ломануться через поле?».

Отойдя к обочине, я с сомнением уставился на канаву, отделяющую дорогу от пустоши. Она выглядела глубокой, к тому же там явно – присутствовала вода. До меня донёсся характерный запах болота.

«Перепрыгнуть? Не, слишком далеко. Сорвусь. Да ещё с той стороны, вон, борщевик растёт. Схвачусь рукой – мало не покажется!».

Вздохнув, я двинулся дальше по шоссе, а через минуту услышал за спиной шаги.

«Охранник догоняет! Уважаемая Ирина Анатольевна просекла, что меня нигде нет, позвонила на проходную, и там подтвердили: да, был, но уже ушёл….».

Насупившись, я развернулся и….

Никакого охранника сзади не оказалось.

А по дороге шёл… труп. Без головы. Тот самый, из моей галлюцинации в сортире особняка.

Челюсть у меня отвисла, да и волосы, наверное, встали дыбом. По крайней мере, я ощутил сверху какое-то шевеление.

«Так. Не ссы! Это всего лишь – видение! Белая горячка! Надо бояться не мёртвых, надо бояться живых! Вот сейчас я зажмурюсь, а когда глаза открою – никакого трупа уже не будет!».

Ага, фиг там!

Когда я вновь посмотрел на дорогу, безголовый мертвец стал ещё ближе.

Светлая рубашка покрыта тёмными пятнами, джинсы (тоже измазанные засохшей кровью) почему-то расстёгнуты, на ногах – ботинки с развязанными шнурками.

Очень чётко всё это запомнилось.

Ну, и конечно же то место, где должна быть голова: изуродованная, с ошмётками кожи, шея. Словно её рубили тупым лезвием.

Тут я понял, что с меня хватит, развернулся и побежал. Да как побежал! В Книгу рекордов Гиннеса попал бы точно!

Дыхалка сбилась сразу, пот заливал глаза, ноги подгибались.

«К чёртовой матери!» – почему-то именно эта мысль прыгала в голове, как гильза в пустой железной бочке.

Где-то, метров через сто, я оглянулся, резко затормозил; задыхаясь, выругался (непечатно), после чего, упёршись ладонями в колени, принялся восстанавливать дыхание.

Безголового мертвеца за моей спиной больше не было.

Да и был ли?!

«Сука!… Мозг – сука! Убью, на фиг! Лучше уж совсем без мозга, чем с таким! Вот чего он меня пугает?! Бухалово не нравится?! Ладно…. Сейчас….».

С мстительной гримасой я вытащил из кармана водку, свинтил пробку, глотнул.

И ещё раз глотнул. И ещё.

«Вот тебе, Лавкрафт Хичкокович хренов! Не на того нарвался! Пуганные мы уже! И фильмами ужасов, и страшными снами, и отечественным телевиденьем! И пошёл бы ты на…».

И в этот момент снова, правда, уже с другой стороны, послышались шаги.

– Урод, мать твою! – прохрипел я, разворачиваясь.

Однако это был не безголовый покойник. Со стороны леса ко мне двигался… соглядатай. В нелепом сюртуке, с заложенными за спину руками.

Он никак не среагировал на мой рык, и тогда я рванул прямо на него. С перекошенной от ненависти физиономией.

Почему бы нет? Если это – галлюцинация, то она просто развеется, если же мне навстречу идёт живой человек, то я наконец-то получу шанс отыграться за всё.

– Стоять! – заорал я, размахивая бутылкой, которую так и не успел спрятать. – Слышь, ты, чмо, иди сюда! Урою гниду!

Логики в моих воплях было маловато, да её и не требовалось. Вообще, все эти кричалки – вопилки перед большой дракой – это ведь не слова, это рычание.

Как ни странно, соглядатай тоже увеличил скорость, почти побежал.

А затем по пространству снова прошла некая тёмная волна, в глазах заплясали пятна мрака, обрамлённые болезненно – яркими искрами; нога у меня подвернулась и я со всей дури грохнулся на асфальт, чисто инстинктивно успев поднять над головой водку.

Левый локоть и левое колено пронзила дикая боль, зубы клацнули, во рту появился противный солёный привкус крови.

– Ой ё…. – простонал я, но всё-таки поднял голову, выискивая взглядом своего преследователя.

Надо ли говорить, что рядом никого не обнаружилось – ни типа в сюртуке, ни безголового Гены, ни банальных зелёных чёртиков.

Я, как давеча в парке, перевернулся на спину и уставился в тёмно-грязные ночные облака.

«Допрыгался, ёпрст! Хорошо хоть водку не раскокал. Локоть теперь наверняка распухнет. И колено тоже. Надо выпить обезболивающего…».

Кряхтя, как страдающий похмельем леший, я сел, огляделся.

Всё то же шоссе, тёмное поле слева, чёрный лес справа, далёкие огни на горизонте.

– «Вдоль дороги – лес густой с бабами ягами…» – прогундел я, вновь свинчивая пробку. – «…А в конце дороги той – плаха с топорами….».

Выпил, вытер рот болтающимся как попало галстуком, пощупал колено.

«Вроде ничего не сломал…. Или это анестезия действует? Проснусь вот утром… где-нибудь… и оппаньки – ни встать, ни сесть. Хорошо хоть завтра выходной».

Я спрятал бутылку в карман, задумался.

«А завтра действительно – выходной? Или мне это кажется? Когда кажется – поститься надо…. В смысле – креститься!».

Тут же истово осенил себя крёстным знамением, и услышал, метрах в пяти от себя, аккурат – в придорожной канаве, чьё-то мерзкое хихиканье.

«Понятно. Очередной глюк. Интересно, что на этот раз? Русалка? Кикимора? Тьфу!».

Медленно поднявшись на ноги, я показал предполагаемой нечистой силе фак и потопал дальше.

В лесу, через который я теперь шёл, что-то подозрительно потрескивало, шуршало и вздыхало, но я на это мужественно не реагировал. Достал последнюю сигарету, прикурил, какое-то время двигался с горящей в руке зажигалкой, пока мне не обожгло пальцы.

– А, сука!

Сунул раскалённую китайскую пакость в карман.

«Фонарик с собой носить надо, вот что! Сейчас бы шёл, светил фарой. Да и глюки эти наверняка бы к светящемуся мне не сунулись! Потому-как глюки любят тьму. И сумерки ещё. Хотя в особняке было светло. А что я там видел? А ни помню уже не фига! Что к лучшему».

Я снова остановился, снова огляделся. Темно, как в дешёвом голливудском ужастнике, где экономят на гриме и декорациях. Ни хрена не видать! Только чёрные наконечники ёлок над головой, да кусок неба.

– Плах с топорами нет, что уже хорошо, – вслух сказал я и потопал дальше.

3.

Вновь воспринимать окружающее у меня получилось, когда небо уже посветлело, сделавшись совсем противным – низким и серым.

Покачивало, ныли виски, одежда была пропитана влагой.

То ли я валялся где-нибудь, то ли роса выпала. Прямо на меня.

Я стоял посреди унылого открытого пространства, на грунтовке, вихляющей между небольшими островками растительности. Слева виднелся силуэт обгрызенной колокольни, заброшенное кладбище с ржавыми крестами, справа – возвышалось мрачное высокое здание с тёмными окнами.

– Не понял, – пробормотал я, вытаскивая из кармана водку и с грустью констатируя, что её осталось крайне мало – грамм сто.

«Ну, здрасьте! Снова надо думать о хлебе насущном! А что тут думать? Денег нет, и не предвидится, не говоря уж о магазинах поблизости. Интересно, вон там, где торчит эта многоэтажная хрень, что? Посёлок? Или городская окраина?

Допив спиртное, я, широко размахнувшись, швырнул бутылку в серое сырое нечто. Она стукнулась обо что-то твёрдое, разбилась.

– О нечистую силу, – решил я, затем огляделся, пытаясь всё-таки сообразить – куда именно идти.

Место совершенно незнакомое. Никаких асфальтовых дорог, трасс Москва-Санкт-Петербург, столбов с проводами, вышек мобильной связи и прочей цивилизации. Болотные кочки, с растущими молодыми сосенками, страшная колокольня слева, страшная многоэтажка справа.

Я похлопал себя по карманам, в сюрреалистической надежде найти ещё одну бутылку водки или на худой конец – початую сигаретную пачку, ничего, разумеется, не обнаружил и совсем приуныл.

«Добрался, едрить-колотить до трассы М-10! Уехал, мать вашу, к Виагре! Во чудак-то, прости Господи. На букву М».

Ещё немного потоптавшись на месте, я зашагал по раскисшей дороге вправо – к непонятному зданию.

«Найду, наверное, кого-нибудь. Сторожа там, дворника… истопника. Ё-моё, да просто – бомжей местных! Хотя… какие в сельской местности бомжи?».

Где-то далеко послышался шум проезжающего грузовика, однако направление засечь не удалось, поскольку звук гулял по кругу, отражаясь непонятно от чего.

«Не от кочек же!» – сердито подумал я. «От того здания? Возможно. Кстати, откуда оно вообще здесь?! В сёлах, насколько я знаю, если и строят многоэтажные здания, то не выше трёх этажей. На крайняк – четыре. А тут сколько?».

Я подсчитал, присвистнул.

«Тут даже не пять, тут их шесть! И окна какие-то странные, вытянутые и узкие. Чего за фигня?».

В эту минуту, то стихающий, то вновь поднимающийся сырой ветер подул со стороны здания, и я поморщился.

Пахло свинарником.

«Где-то я этот запах уже ощущал. А где именно? Не помню. Погоди, там, что, свиноферма?! В высотном здании? Да ну! Бред!».

Ноги то и дело погружались в жирную грязь, на ботинки было больно смотреть. Впрочем, на штаны тоже.

«Последний приличный костюмчик! Не говоря уж об обуви. М-да. В таком виде на люди показываться стрёмно! Да и морда наверняка – страшная, опухшая. Офисный планктон в состоянии глубокого запоя. …А всё-таки, нынче суббота или не она ни фига?».

Я машинально вытащил телефон, машинально ткнул пальцем в кнопку, упёрся взглядом в чёрный экран, швырнул гаджет на обочину.

Постоял, подумал, поднял, обтёр полой пиджака, убрал обратно в карман.

«И спросить-то не у кого! Засада! Потому-как, если сегодня всё ещё пятница, надо, кровь из носу, возвращаться домой, переодеваться, переобуваться и мчаться на работу! Где делать вид, что ты ни разу не зомби, а совсем наоборот – положительный чел в трезвом уме и здравой памяти!».

Добравшись до шестиэтажного строения, я обогнул его слева (справа грязь была совсем уж непролазной на вид) и обнаружил вход. Точнее – дверной проём. Дверь валялась рядом, наполовину утонувшая в отвратительной, воняющей свиными фекалиями луже. Здесь же лежали маленькие гробики, которые при ближайшем рассмотрении оказались корытцами для корма.

«Точно – свинарник!» – я, стараясь не делать резких движений, поднял голову и посмотрел на крышу сюрреалистического строения. Там сидели три депрессивного вида вороны, поглядывающие на меня с неодобрением.

«Фига себе! Если это – галлюцинация, то это – самая грандиозная галлюцинация из всех существующих алкогольных галлюцинаций! А если реальность, то я – в параллельном мире. Где свиньи умеют подниматься по лестницам, колхозники ездят на работу на скоростных лифтах, а в каждой деревне обязательно имеется небоскрёб, с офисом главы поселения и супермаркетом «Сельпо».

– Э! – крикнул я, обращаясь к тёмному проходу. – Есть кто живой?

Одна из ворон наверху взволновано заорала, вновь налетел порыв ветра, пахнущий уже не свинарником, а переработанным дизельным топливом.

– Или мёртвый! – продолжил я общение со свинарником. – Люди! Колхозники! Народ, твою мать!

«Может они не слышат?» – прикинул я, пытаясь разглядеть во тьме впереди хоть что-то.

Постоял так ещё с минуту, затем сплюнул и шагнул внутрь.

Коридор. Стены с остатками кафельной плитки, разломанная мебель, языки копоти на вздувшемся страшными пузырями потолке. Жуткий запах перебродившего говна, сгнившего дерева, ржавого железа.

Я приуныл.

«Понятно. Заброшенный совок. Тени прошлого, призрак коммунизма. Ни хрена я здесь не найду, кроме крыс да ещё, пожалуй…».

И тут, с противоположного конца уходящего в вонючий мрак прохода раздался дикий вопль.

Я шарахнулся назад, довольно чувствительно треснувшись затылком о какую-то ржавую фигню, торчащую из стены.

В глазах запрыгали инфернальные огоньки, лоб покрылся испариной.

– Господин человек! – вновь послышался крик, напомнивший древний советский фильм по роману братьев Стругацких. Правда, там, заблудившийся в волшебном институте «гость с юга» взывал не к «господину», а к «товарищу». – Помогите! Я здесь!

Вот чёрт!

Вытащив из кармана зажигалку и подсвечивая ей, я двинулся вперёд.

– Не могу выбраться! – вновь заорал неизвестный – сиплым, очевидно – сорванным голосом. – Сюда идите! Сюда!

Добравшись до конца коридора и уже чувствуя, как пластмассовый китайский ширпотреб обжигает пальцы, я увидел проход в стене, перегороженный железной решёткой, а за решёткой человека.

– Слава Богу! – увидев меня, просипел он, цепляясь за толстые, мохнатые от ржавчины прутья, грязными пальцами. – Помогите! Я не могу отсюда выйти!

Выглядел он и впрямь не очень. Грязное лицо, всклокоченные волосы, трёхдневная седая щетина на лице, хотя был явно не старым. Лет тридцать пять – сорок, не более.

– Как вы туда попали? – спросил я, отступая на шаг и, на всякий случай оглядываясь по сторонам. Правда, ничего толком не разглядел, поскольку зажигалка опять обожгла пальцы и я её выронил.

– Не гасите свет! – немедленно завопил незнакомец, так, что я в очередной раз вздрогнул. – Здесь кто-то есть кроме нас!

– Кто?! – проворчал я, опускаясь на корточки и шаря рукой по полу, в поисках зажигалки.

Человек перешёл на шёпот.

– Не знаю! Он не откликается. Только ходит за мной и смотрит.

Нащупав, наконец китайскую пластмассовую дребедень, я потрогал её пальцем, затем подобрал и выпрямился.

– Подождите, – сказал я, – сейчас зажигалка остынет, свет будет. Хотя… – я ещё раз осмотрелся, – кажется, глаза у меня немного привыкли…. По-крайней мере, вход я вижу. И большую часть коридора.

– Нет, – проскулил незнакомец, – лучше свет всё-таки зажечь! Я уже три дня тут в темноте прячусь.

– Ладно, – сказал я, вновь щёлкая зажигалкой.

Человек с облегчением вздохнул.

– А почему вы не можете выбраться?

– Там, – он кивнул куда-то, себе за спину, – настоящий лабиринт! Идёшь налево – попадаешь направо. И наоборот.

– Выбили б окно….

– Окна все заколочены! Все! Жестью! Толстой! – незнакомец показал пальцами какой именно. Получилось не жесть вовсе, а танковая броня какая-то.

– Как вы вообще здесь оказались?

– Заблудился! – человек всхлипнул, вытер нос грязным рукавом.

Тут пальцы опять обожгло и я погасил огонь.

На этот раз, заблудившийся в сюрреалистическом свинарнике не заорал, только прерывисто вздохнул.

Когда глаза снова стали привыкать ко мраку, я обратил внимание на узкую полоску света прямо у меня за спиной, внизу. Затем, щёлкнув зажигалкой, увидел дверь и врезал по ней ногой.

Древняя фанера переломилась пополам, подняв целое облако бурой трухи, и сразу стало светло.

– О! – произнёс я, разглядывая небольшую комнату с перевёрнутым письменным столом, сгнившими канцелярскими папками и вытянутым в длину окном, вкривь и вкось перекрытым ржавыми железяками. Словно сумасшедшему сварщику поручили сделать здесь решётку, вот он и слепил её, как попало.

– Да будет свет!

– Видите? – воскликнул человек, тыча пальцем в сторону окна. – И тут закрыто!

– Выход открыт, – пожал плечами я, вновь разворачиваясь к незнакомцу. – Там вообще двери нет.

Почему-то эти, вполне невинные слова, перепугали незнакомца так, что тот аж побелел.

– Значит, вас сюда заманили! – чуть слышным шёпотом сказал он, вновь испуганно оглядываясь.

– Кто заманил?!

– Не знаю, – всхлипнул человек, – кто-то.

– А вы как сюда попали?

– Там, – он показал рукой за спину, – сзади есть чёрный ход. Через него сюда и забрался.

– Так и выбирайтесь через него!

– Говорю же: заблудился я! Свернул направо, потом налево, потом возвращаться начал – смотрю – всё не так, всё по-другому. Слишком много комнат.

Незнакомец нервно дёрнулся и добавил:

– И везде – кровь засохшая.

– В это здание-то вы зачем залезли?!

– Прятался.

– От кого?!

– От ментов.

Час от часу не легче. Я, что, на беглого преступника наткнулся?!

– А почему – от ментов. Вы что-то натворили?

Мужчина насупился.

– Без документов я. Потерял по пьяной лавочке.

Он подумал добавил:

– В Добролюбовске. Месяц назад.

– Фига себе! Ближний свет! И, что, теперь в областной центр пешком идёте?

– Хуже. В Москву.

Я покачал головой.

– Весело!

Незнакомец опять подёргал решётку.

– Вытащите меня!

– Как же я вас вытащу? У меня и инструментов никаких нет.

– Поищите железяку какую-нибудь! – он в который уж раз оглянулся, облизал пересохшие губы. – А воды у вас нет?

– Увы, – я развёл руками, – ни воды, ни даже водки.

С этими словами я развернулся и двинулся назад, в сторону выхода, внимательно оглядывая пол. Валялось на нём много чего – от бумаг, почти уже перешедших в жидкое состояние, до вздувшихся от влаги лифчиков, вот только ничего металлического не было.

«Мне бы арматурину! Или ломик какой!».

Дойдя до очередной двери, я без всякого труда её открыл, добавив в коридор света, заглянул внутрь.

Два письменных стола, провода какие-то, всё те же решётки на окне.

И надпись на стене огромными чёрными буквами:

«Безликая держала свечку!».

«Какую ещё свечку?! И почему опять – Безликая?! Совпадение?».

Развернувшись, я обнаружил ещё одну надпись. На этот раз – не чёрными, а тёмно-красными, как венозная кровь, буквами: «Правила существуют для всех! Даже там, где игра пока не началась».

«Фига себе! Кто это тут такой крутой философ? Местный свинопас? И ведь не безграмотные матюги с изображением половых органов, а скорее – некая цитата… Интересно – откуда?».

Покачав в удивлении головой, я двинулся дальше, добрался до выхода из здания, однако ничего подходящего для взлома так и не нашёл.

«Вытащите меня!» – мысленно передразнил я незнакомца. «Чем вот я ему решётку вскрою? Пальцем?!».

Бросив взгляд на улицу и вздохнув, я двинулся в правое крыло здания, где тоже было темно и тоже мерзко воняло свиным дерьмом.

«Елки-палки! Чего я сюда вообще полез?! Мне на трассу выбираться надо, а я тут общаюсь с заблудившимся в трёх соснах… вернее – в трёх стенах алкашом, потерявшим документы! И ещё помочь ему пытаюсь! Пусть, в конце концов, сам наружу выбирается! Преследуют его! Ага! Преследуют! Чёртики зелёные!».

Тут под ногами у меня что-то загремело, я вновь щёлкнул зажигалкой и, наконец, увидел то, что искал: здоровенный железный штырь из ребристого металла. Ржавый, зато достаточно толстый и длинный – не меньше полуметра.

– Во, то что доктор прописал! – произнёс я вслух, подобрал железяку и двинулся обратно.

– Нашёл?! – радостно поинтересовался мужчина, переходя на «ты».

Действительно, что это мы, как на светском приёме?!

– Как видишь, – проворчал я. – Меня, кстати, Лёней зовут. А тебя?

– Та же фигня.

– В смысле? – не понял я.

– Меня тоже Леонидом кличут. Тёзки мы.

Я кивнул, после чего сделал знак рукой.

– Отойди.

Он отступил вглубь прохода, я же, вставив штырь между стеной и решёткой, надавил на него, одновременно раскачивая из стороны в сторону. Сверху посыпалась ржавая пыль, затем что-то оглушительно щёлкнуло, и преграда начала прогибаться внутрь.

– Тяни на себя! – рявкнул я, тёзка тут же вцепился в прутья и начал мне помогать. Общими усилиями мы всё-таки с решёткой справились, она с жутким звуком открылась, застряв, правда, где-то на середине. Но этого было достаточно, что бы человек смог выбраться из прохода.

– Слава Богу! – завопил он, хватая меня за руку. – Спасибо! Если б не ты!…

– Не за что, – буркнул я, отбрасывая ржавое железо и рассматривая проход. Вернее – его стены. Там тоже были какие-то надписи.

– Погоди, – сказал я, вновь доставая зажигалку. – Хочу посмотреть, что тут написано.

– Где написано? – не понял Леонид, вертя головой.

– А вон, – я зажёг огонь и вздрогнул, чувствуя, как ум у меня заходит за разум. Потому-как на серой от сырости, с пятнами плесени штукатурки, всё теми же тёмно-красными буквами, было выведено:

«Виагра. Оксана Крамская».

И далее адрес – именно там, где она говорила – на самой окраине города, в новостройках.

4.

Когда мы всё-таки вышли наружу, то обнаружили, что всю округу заволокло туманом. Да таким густым, что уже метров за пятьдесят ничего не было видно.

– Вот зараза! – я остановился, посмотрел на спасённого пропойцу. – Ты, между прочим, не в курсе, где тут трасса?

– М-10? – поинтересовался он, то и дело оглядываясь на безумный свинарник. Очевидно, до сих пор не мог поверить, что сумел оттуда выбраться. Ничего-ничего, я его понимаю. Белая горячка штука такая…. Мой новый знакомый хотя бы безголовых трупаков не видел! И имён знакомых девиц на полусгнивших стенах чёрт его знает где!

– М-10, – подтвердил я.

– Где-то там, – алкаш махнул рукой куда-то направо. – Если я, конечно, правильно помню…

«Весело!» – раздражённо подумал я, огибая здание и возвращаясь на грунтовку.

«А если он помнит неправильно?! Так и будем тут по болотам блуждать?!».

Минут через десять из серого марева вновь выплыла полуразрушенная колокольня и заброшенное кладбище.

Мой спутник вздрогнул.

– Здесь чего, ещё и кладбище неподалёку? – шёпотом поинтересовался он.

– Как видишь, – кивнул я, обходя по краю огромную лужу, с плавающими в центре двумя бумажными цветками, изображающими розы.

Розового цвета, ёпрст!

«Не должны они вроде плавать! Поскольку сердцевина у такой кладбищенской флоры – из стальной проволоки. Достаточно тяжёлой».

С опаской поглядывая на жуткие розочки, я перепрыгнул широкий язык грязи и чуть не свалился в канаву, отделяющую дорогу от кладбища. К счастью, именно в этот момент мой спутник схватил меня за рукав, испуганно прошептав:

– Смотри! Там кто-то есть!

– Где?!

– Да вон, за оградой!

Я вгляделся в медленно плывущие над покосившимися крестами языки тумана, пожал плечами.

– Нет там никого!

– Ну, вон же! Мужик в плаще!

– Какой мужик на фиг?!

Тут я действительно заметил чью-то фигуру, неподвижно стоящую рядом с колокольней, похожую на высокого, толстого человека, с весьма широкими плечами.

– Может это памятник?

– Не, – мой спутник помотал головой, облизнул пересохшие губы. – Он шевелится. Пошли отсюда, а?

– Ну, пошли, – я криво улыбнулся, как бы показывая, что на самом деле ничего не боюсь, однако, и мне стало не по себе. Многоэтажный свинарник, отсюда выглядевший, как гигантское надгробие для великана, полуразрушенная колокольня без крестов (и без церкви рядом – вот ведь что странно!), заброшенные могилы.