Текст книги "Мрачные тайны"

Эллен, 21:30

Внезапно раздался звонок. Прошло несколько секунд, пока она сообразила, что это домофон, – ей пришлось взять себя в руки, прежде чем вызвать снизу лифт.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Филипп, серьезно взглянув на нее, едва переступив порог.

– Хорошо. А ты? – она отвернулась. – Купил чего-нибудь поесть?

– Эллен.

Он взял ее за руку и притянул к себе, крепко обнял.

Через некоторое время Эллен высвободилась.

– Пошли, поужинаем в эркере.

Доставая приборы, Эллен заметила, что Филипп разглядывает фотографии на стене, однако он ничего не сказал, и она была ему за это благодарна.

Они поужинали кебабом, болтая обо всем на свете.

Чудесно было послушать байки Филиппа о съемках «Отеля Парадайз» и других командировках. Филипп, перемазанный острым и нежным соусом, засунул в рот последний кусочек кебаба.

Сытые и довольные, они смотрели в окно на теплую стокгольмскую ночь. Над мостом Шеппсбрун дул вечерний бриз.

– Тропическая жара.

– Угу, – ответила Эллен, взяв одну из его экологичных сигарет.

– Ты в курсе, что они еще крепче, чем ментоловые? – спросила она и закурила.

– Да ну, перестань! Во всяком случае, в них нет никаких токсинов. Как мило, что ты надела этот кулон, – добавил он и тронул пальцами кувшинку.

Затем он оглядел комнату.

– Думаю, тебе следует поменять обивку дивана. Взять ткань какого-нибудь яркого цвета. Начав тем самым новую жизнь. Тут у тебя все черно-белое, надо оживить. Диван неприлично розового цвета выглядел бы очень элегантно.

Эллен затянулась – в горле запершило.

– Кстати о розовом, – проговорила она. – Сегодня утром, когда я собралась сесть в машину…

– Пинк мист…

Филипп называл ее машину «пинк мист» – так говорят о брызгах крови, когда кого-то застрелили выстрелом в голову. Его ужасало, что Эллен все время притягивают убийства, и машина у нее цвета брызг крови. На самом деле, Эллен купила ее в память о сестре – или чтобы досадить своей семье. Розовый был цветом Эльзы.

Она рассказала о проколотых шинах.

– Черт подери, Эллен! Можно я попробую твой напиток – и не напоминай мне о том, что я бросил. Мне это все не нравится. Кто это сделал? Ты сообщила в полицию?

– Нет, этого я не могла сделать – тогда мне точно не дадут работать, к тому же мама упадет в обморок.

– Не глупи. Как тебе удается влипать во все эти неприятности? Я постоянно за тебя волнуюсь. – Он почти допил ее напиток. – Думаешь, это сделал кто-то из живущих на острове?

Эллен закашлялась от дыма.

– Не думаю. Они только и умеют, что трахаться, есть и собирать урожай.

Филипп рассмеялся.

– Боже, какие предрассудки! Ты еще ужаснее меня.

– Нет, наоборот. Это жизнь на природе. Хорошо бы я смогла так жить. Зачем кому-то протыкать мне шины? Кстати, знаешь, кто навестил меня вчера?

Филипп покачал головой.

– Дидрик.

– Дидрик? – от изумления он поперхнулся водкой. – Дидрик Шлауг?

Эллен кивнула. Они все вместе учились в школе Лундбергс, так что Филипп прекрасно знал, о ком речь.

– Ему удалось наконец с тобой переспать? Что сказала твоя мама?

– О том, что мы переспали? Сделали мы это или нет – она в любом случае не в курсе, о проколотых шинах она тоже не знает – и пусть так оно и будет.

Она строго посмотрела на Филиппа, у которого имелась дурная привычка докладывать обо всем ее маме. Эллен знала, что это продиктовано заботой о ней, и в глубине души ценила это больше, чем что-либо другое. Без него она просто пропала бы.

– В жизни не встречал человека, который был бы настолько влюблен, как Дидрик. Ради тебя он сделал бы все что угодно. Больше, чем Ромео ради Джульетты.

Она расхохоталась.

– Лучшего сравнения ты не мог придумать?

– Нет.

– Ну ладно. Единственное отличие – я не Джульетта, и его чувства останутся без ответа.

Она поежилась от одной мысли.

– Бедняга! – вздохнул Филипп. – Помнишь, как он подарил тебе золотое сердечко, разделенное пополам, на котором были выгравированы ваши имена?

Эллен кивнула.

– Да уж. Или как он высадил дверь в туалет, когда меня не взяли в школьную команду по… господи, даже не вспомню теперь, по какому виду спорта. Хочешь еще?

– Да. Похоже, водка совсем не опасна.

Эллен рассмеялась и поднялась, чтобы смешать еще два коктейля.

– Лед закончился, так что они теплые.

Она протянула один бокал Филиппу.

– Ночью я, кажется, что-то слышала. Похоже на мотоциклетный двигатель. Не знаю – наверное, мне приснилось. Доктор Хиральго просил меня записывать все мои сны.

– Я умею толковать сны, – глаза Филиппа блеснули. – гримерша Мия ходила на курсы толкователей снов и умеет обращаться с картами Таро – я у нее многому научился. Подожди-ка, сейчас принесу книжку.

Вскоре он вернулся.

– Погоди, какая буква перед «М»? Черт, так и не выучил алфавит. Вот, нашел. МОТОЦИКЛ. Послушай. Ты едешь сама или сидишь позади кого-то на мотоцикле, который несется по извилистым дорожкам. Сон имеет эротическую окраску, и мотоцикл, и поездка символизируют сексуальные переживания. Ха, стало быть, ты переспала с Дидриком?

– Нет. И мне вовсе не снилось, что я еду на мотоцикле.

– Ты видела во сне Джимми. Каково было встретиться с ним сегодня?

Он захлопнул книгу.

Некоторое время она обдумывала ответ.

– Знаешь, мне кажется, Джимми может разжечь огонь, едва щелкнув пальцами.

– Что? Подожди, повтори еще раз – я только возьму свой телефон.

От смеха Филипп чуть не вывалился из эркера.

– Ты хоть понимаешь, как красиво это звучит? Скажи еще раз, я сниму на видео.

– Перестань. Ты прекрасно понял, что я имела в виду.

– Нет, где уж мне понять такое! Тебе больше не наливаем.

Эллен тоже засмеялась.

Через некоторое время Филипп посерьезнел.

– Ты так же без ума от Джимми, как Дидрик от тебя. Пуганая ворона куста боится. Вернее, ей следовало бы бояться. Держись от него подальше, Эллен. Пообещай мне.

21 августа, четверг

Эллен, 9:00

Прошло три дня с того момента, как был обнаружен труп Лив Линд, и интерес к убийству только нарастал. Теперь это дело освещали большинство газет, радиостанций и телеканалов. С Сарой, сестрой Лив, Эллен договорилась встретиться на углу Уденгатан и Свеавеген, у «Хард-рок кафе». Они решили прогуляться. Медленным шагом направились по Свеавеген в сторону парка Хага.

Сара оказалась длинноволосой блондинкой, на ней было короткое белое платье с кружевами. Грудь казалась гигантской – вероятно, потому, что она все еще кормила малыша. Эллен пыталась подсчитать, сколько месяцев ребенку в коляске. Глубокое декольте так и притягивало взгляд. Помимо цвета волос, Сара мало чем походила на сестру – во всяком случае, на тех фото, которые видела Эллен.

Жара стояла жуткая, а Эллен была с похмелья. Опять. Накануне они выпили слишком много. Она едва успела наскоро позавтракать в булочной на первом этаже дома, где жила. Ей с трудом удалось запихнуть в себя круассан с сыром. От сигарет жгло горло, и она в очередной раз дала себе слово бросить курить.

Более всего на свете ей хотелось лечь прямо на землю и закрыть глаза. С чего начать разговор? Горе Сары легко было разглядеть невооруженным глазом. Она попыталась замазать косметикой черные круги под глазами, но от этого они стали еще более заметны.

– Женщина из полиции сказала, что я могу с тобой поговорить – что ты тоже потеряла сестру и знаешь, каково мне сейчас.

Эллен кивнула, пытаясь скрыть изумление. Откуда Карола об этом узнала? Неужели Уве все ей рассказал?

– Так и есть, но мы были совсем маленькие. Нам было по восемь лет.

Словно это имело принципиальное значение и не позволяло сравнивать. Кароле следовало бы обсудить это с Эллен, прежде чем распространять сведения о ее частной жизни.

– Если быть до конца честной, понятия не имею, почему я должна беседовать с тобой, – сказала Сара и остановилась. Достав бутылочку, она засунула соску в ротик крошечному младенцу, лежавшему в коляске.

– Он слишком мал для подобной жары. Я должна его все время поить, – пояснила она, словно у Эллен на лбу было написано, что у нее нет детей и она о них ничего не знает.

– Отто, в честь дедушки моего мужа. Ему шесть месяцев.

Эллен кивнула.

– Такой хорошенький!

«И пребывает в счастливом неведении по поводу того, что происходит вокруг», – подумала она про себя.

– Я не хочу, чтобы смерть Лив воспринималась как какая-то мелочь.

Глаза Сары наполнились слезами.

– Ты понимаешь, о чем я говорю? Что теперь будет? Она просто исчезнет, и все о ней забудут? – голос ее прервался. – Мне она везде чудится.

Эллен положила руку на плечо Сары, понимая, однако, что это не поможет.

– Вы были с ней очень близки?

Сара пожала плечами.

– Пошли, пройдемся – может быть, он заснет.

В ее речи то и дело проскальзывал северный выговор, однако Сара, похоже, изо всех сил старалась произносить слова на стокгольмский манер.

– Мы часто встречались, но не могу сказать, чтобы мы были особо близки. Во всяком случае, не так, как могли бы дружить сестры. К сожалению. Я сама не отказалась бы иметь ту самую идеальную сестру, о которой все говорят.

Эллен кивнула, удивленная ее откровенностью.

– Лив – моя старшая сестра, вернее, была моей старшей сестрой, однако жизнь у нее складывалась непросто. Мне кажется, она всегда завидовала мне, и это сказывалось на наших отношениях.

– Чему именно она завидовала?

Интересны такие размышления, когда кому-то кажется, что другой ему завидует. Чаще всего это оказывается совсем не так и существует лишь в воображении говорящего. Словно вся вселенная вращается вокруг его персоны.

– Всему. Казалось, что бы я ни делала, это еще больше вгоняло ее в депрессию, и достигло предела, когда я встретила Йеспера, моего мужа. Понимаешь ли, я моложе, однако раньше нее вышла замуж и первой родила ребенка. Она всегда мечтала иметь детей – казалось, она готова дать мне оплеуху, когда я рассказала, что мы ждем Отто. Я не могла, если честно, постоянно заниматься ее проблемами – у меня ведь есть и собственная жизнь.

«Да, хотя Лив, похоже, чувствовала себя неважно, – подумала Эллен, – да и у тебя не все в порядке». Однако эти мысли она предпочла держать при себе – кто знает, что там на самом деле творится на душе у Сары? Эллен снова вспомнила о том, что Лив забеременела, но не успела родить ребенка, о котором так мечтала.

– Как я могла так думать? – продолжала Сара. – Теперь мне невыносимо стыдно.

Эллен дала Саре прийти в себя, прежде чем задать следующий вопрос, – хотя и знала, что чувство вины никогда до конца не исчезнет.

– Она рассказала тебе, что ждет ребенка?

– Да. Похоже, она с кем-то познакомилась около полугода назад, и с этого момента стала более позитивно смотреть на жизнь, даже предлагала посидеть с Отто, чтобы мы могли съездить на скалодром. Йеспер обожает это дело.

Эллен так и подмывало спросить: «А ты?» – но и на этот раз она промолчала. Ее всегда поражали женщины, говорившие только о своих мужьях. Они никогда не упоминали собственное мнение, а лишь сообщали, что их мужья любят и что хотят сделать.

– Сделаем кружок по парку? – предложила она, хотя более всего ей хотелось сесть.

Сара заглянула в коляску и увидела, что Отто заснул.

– Говоря начистоту, мне очень нужно выговориться. С посторонним человеком. И хорошо бы немного сменить обстановку. Сейчас я не в состоянии разговаривать об этом с родителями и брать на себя их горе тоже. Мне повезло, что у меня есть маленький, мне есть для чего жить. Ты не будешь выносить все это на телевидение, правда?

– Нет-нет, ты можешь не волноваться. Я просто пытаюсь составить себе общее впечатление, чтобы понять, что мы можем сделать, но, само собой, я ничего не буду публиковать без твоего согласия. Когда вы с Лив в последний раз общались?

– Несколько дней назад. Она была в центре города, пошла что-то купить в «Оле́нс Сити». Кажется, это было в пятницу. Да, точно.

– Ее кто-нибудь сопровождал?

– У меня сложилось впечатление, что она была не одна, но я точно не знаю.

– Почему у тебя возникло такое чувство?

– Потому что она не предложила встретиться – я же сижу дома с ребенком и живу рядом. Но может быть, она просто спешила?

– Ты помнишь, о чем вы говорили?

– Ни о чем особенном. Она так радовалась, что ждет девочку. Они только что это узнали, потому что она сдавала пробу околоплодных вод – ну, знаешь, в таком возрасте, все дела. Последний шанс, так сказать.

Миновав Сталлместаргорден, они вышли на прогулочную тропу, идущую вдоль залива.

– Тебе известно, кто отец ребенка?

– Понятия не имею. Понимаю, что тебе, возможно, это покажется странным.

– Мне ничего такого не кажется.

– Она уже несколько месяцев встречается с этим парнем, а мы его так и не видели. Никому в семье его не представила. Правда, наши родители живут в Умео, и они уже старенькие, но меня она могла бы с ним познакомить. Она напускала таинственности – говорила, что все сложно. Мы с Йеспером думаем, что он женат. Однако дело обстоит так, что нам и раньше не доводилось общаться с ее парнями. С прошлым отношения у нее продолжались несколько лет, но мы с ним так и не повстречались.

– Почему же?

– Вероятно, она хотела оставить его для себя одной. Но разве не странно, что он никак не проявляет себя сейчас, когда она умерла – убита? Когда она ждала его ребенка и все такое…

Сара ускорила шаг.

Эллен семенила рядом, стараясь скрыть, что она запыхалась, с трудом поспевая за Сарой.

– Ты спрашивала, почему она не хочет вас знакомить?

– Само собой, но она ответила, что все сложно, однако вскоре я с ним встречусь.

– Я от кого-то слышала, что она в ссоре с вашими родителями, – тебе что-нибудь об этом известно?

Остановившись, Сара посмотрела на Эллен, словно размышляя, стоит ли отвечать на этот вопрос. Что-то заставило ее продолжить.

– Лив билась изо всех сил, пытаясь достичь совершенства. Ей хотелось ребенка, к тому же она боялась, что уходит детородный возраст, – от разговоров родителей ей становилось только хуже. Она просто не выдержала. Я ее понимаю. При этом я пыталась объяснить ей, что не надо быть такой разборчивой. Мне кажется, она искала идеального партнера. Как объяснить человеку, который сам далек от идеала, что нужно играть в своей лиге? Ты понимаешь, о чем я?

Сара опустила глаза.

Эллен кивнула в надежде, что она все правильно поняла.

Залив Брюннсвик был совершенно неподвижен. Они миновали тенистые участки леса, прошли вдоль больших газонов. Эллен редко бывала в парке Хага – теперь она отметила про себя, что надо приходить сюда почаще. Это был один из самых красивых парков Стокгольма с большими открытыми пространствами, где сейчас загорали люди, наслаждаясь теплом.

– Как ты думаешь, что случилось с твоей сестрой? – спросила Эллен после паузы.

Сара долго думала, прежде чем ответить.

– Даже не знаю. Врагов у нее не было – во всяком случае, насколько мне известно. Не понимаю, кого она могла так разозлить, если дело в этом. Может быть, жену этого мужчины, если он и в самом деле был женат. Ничего не понимаю. Кажется, я даже не знаю, какой она была на самом деле!

Люди, гулявшие или совершавшие пробежку в парке, оборачивались и косились на них.

Эллен понизила голос.

– Как ты думаешь, ее парень бил ее?

Сара резко остановилась.

– Думаю, нет. А почему ты спрашиваешь?

Эллен пожала плечами.

– Ну, вдруг у нее появлялись синяки или что-нибудь в этом роде?

– Нет, насколько мне известно, такого не было – в любом случае, она вряд ли стала бы мне рассказывать.

Она глубоко вздохнула.

– Понимаю, это звучит ужасно, но она не была такой сестрой, какой я хотела бы ее видеть. Мы никогда не были близки. Скорее конкурентки или… даже не знаю.

– Не говори так, ты сейчас слишком расстроена, – проговорила Эллен, снова кладя руку ей на плечо. Понятно, что в Саре взбудоражено множество чувств – горе может выражаться самыми разными способами.

Они прошли мимо переполненного кафе под открытым небом возле Медной Палатки. Здесь звякала посуда, гул голосов и смех сливались в приятный фон.

– А друзья у нее были?

Некоторое время Сара молчала.

– Были, но немного, и от тех она в последние годы отдалилась. Все ведь обзавелись детьми, их жизнь изменилась.

Эллен тут же прониклась симпатией к Лив.

– Коллег по работе у нее тоже не было, поскольку она открыла собственное бухгалтерское бюро.

Был ли у Лив хоть кто-то близкий?

Накануне Эллен связывалась с некоторыми из ее клиентов, однако никто из них не встречался с ней лично и не мог сказать о ней ничего, кроме того, что она была аккуратна и сдавала работу в срок.

– Как ты думаешь, что она делала в Стентуне?

– Понятия не имею. Я даже никогда не слышала этого названия, пока не…

– Какой она была по характеру? Останови меня, если тебе покажется, что я задаю слишком много вопросов.

– Пока ты совсем ее не знаешь, она могла показаться очень милой, поначалу она очень старалась, но потом – как будто ей надоедало. Возможно, поэтому она решила работать одна, не знаю. Она была сурова, всегда одета в броню. Трудно объяснить, какой она была. Все это звучит так ужасно, когда я это говорю. Она была…прекрасным человеком.

Эллен кивнула в знак понимания. Некоторое время они шагали молча, потом Эллен спросила:

– Она активно пользовалась социальными сетями?

На этом фронте ей мало что удалось найти, однако она хотела услышать, что скажет об этом Сара.

– Нет, разве что выкладывала иногда фотографии. У нее был профиль в «Инстаграме», где она называла себя «Лайф»[9]9
  Имя «Лив» по-шведски означает «жизнь»


[Закрыть], – зарегистрировала его довольно давно и была очень довольна своим ником, даже шутила, что могла бы продать его за кругленькую сумму.

Она захихикала.

– Может быть, я теперь действительно смогу его продать?

Эллен вежливо улыбнулась.

Сара рассказала, что они выросли в Умео в самой обычной семье, однако сейчас ездят туда редко.

– Какие у вас были отношения?

– В детстве? Почему ты спрашиваешь?

– Просто пытаюсь составить себе представление о ней.

Сара немного подумала, прежде чем ответить.

– Само собой, мы любили друг друга, однако очень часто ссорились. Как обычно бывает между сестрами, мне кажется. Лив всегда казалось, что с ней поступали хуже, чем со мной. Вполне возможно, что так оно и было. Жутко несправедливо со стороны наших родителей. Тогда я ничего не понимала, только задним числом… Но со мной им явно было проще.

Ее глаза вновь наполнились слезами.

– Мы можем уже поворачивать домой?

– Конечно.

В полном молчании они брели через лес.

– Я по несколько раз в час звоню на ее телефон. Просто чтобы услышать ее голос на автоответчике. Это единственное, что мне осталось от нее. До смерти боюсь, что номер отключат. Как ты думаешь, телефон остался у убийцы? Ужасно произносить это слово – «убийца».

Сара мучительно сглотнула – было очевидно, что она осознала суровую реальность.

– Не знаю, – честно ответила Эллен, не пытаясь ничего смягчить. – А в машине что-нибудь отсутствовало?

– Нет, вернее – я не знаю. Единственное, что мне пришло в голову, – среди ее вещей не оказалось кольца. Погоди, я тебе сейчас покажу. Этим кольцом она очень гордилась, даже выложила фото в «Инстаграм». Я ее спросила – это кольцо по случаю помолвки? Но оказалось, что нет.

Сара достала телефон и показала фото золотого кольца с крестом.

– Она была верующая? – спросила Эллен.

Сара пожала плечами.

– Нет, не больше, чем я. Ходила в церковь на крестины, свадьбы и похороны. Типа того.

– Можно мне взглянуть еще раз?

Эллен присмотрелась к снимку. Под ним Лив написала «Мое новое» и добавила смайлик в виде сердечка.

– Ты не спросила ее, что это за кольцо?

– Нет, но у нее иногда бывали странные интересы. Сама она никогда меня ни о чем не спрашивала. – Сара понизила голос. – Может, она встречалась с верующим или с мафиози каким-нибудь? Мы с Йеспером обдумали множество разнообразных сценариев. Единственное, что нам доподлинно известно, – Лив хотела иметь детей. Она очень хотела ребенка.

Ее голос сорвался.

– А теперь, когда она наконец-то забеременела, случилось такое… За что? Ты можешь мне объяснить? Был человек – и нету.

Слеза покатилась по ее напудренной щеке.

– Послушай, для меня Лив – не одна из многих. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ее так просто не забыли.

– Я попросила, чтобы мне ее показали. Она лежала на носилках. Представляешь? Вся избитая.

Сара плакала, громко всхлипывая.

Отто начал попискивать в коляске.

В который раз Эллен наблюдала это – шок от осознания того, что уже поздно. Когда ничего уже нельзя исправить. Когда сказанное и сделанное не воротишь. Когда уже нельзя сказать «прости» или «я люблю тебя».

Смерть означает «никогда».

Эллен, 12:30

В отличие от большинства других женщин, входящих в двери кризисного центра, Эллен не была здесь желанной гостьей. В конце концов ее все же впустили – после того, как она детально объяснила суть дела и убедила их, что ничего не будет снимать, что ее визит не противоречит целям деятельности центра и что интервью займет всего несколько минут. Она попросила о встрече с кем-нибудь, кто мог бы говорить от имени центра, зная, что директор и ранее выступала в СМИ. Не случайно Эллен решила посетить центр, расположенный неподалеку от дома Лив, хотя и понимала, что, если она спросит, бывала ли там Лив, сотрудники не смогут ни подтвердить этого, ни опровергнуть.

Возможно, посещение центра даст Эллен определенное ощущение. Если Лив, конечно, состояла в отношениях, где применялось насилие, что было первой версией полиции. Теперь же полиция разыскивает мужчину, нападавшего на женщин в Стентуне. Эллен не нашла ничего, что подтверждало бы эту версию, но попросила мисс Марпл поискать еще. Сама же Эллен отрабатывала версию, которую считала наиболее вероятной: она не верила, что смертельный удар был первым.

Эллен предложили встретиться в стоматологической клинике этажом ниже. Кризисный центр не желал допускать ее в свои помещения, и она их прекрасно понимала.

Регистратор стоматологической клиники сразу поняла, о чем речь, и привычно отвела ее в прохладное тихое помещение, где стояли два кресла и стол между ними.

Здесь было душно, и Эллен взяла на себя смелость открыть крошечное окошко, прежде чем опуститься в одно из кресел. В помещении буквально ощущалась атмосфера отчаяния, и Эллен подумала о женщинах, сидевших тут до нее. На столе лежали брошюры и информационные листы о насилии и о том, какую помощь можно получить в центре. Взяв в руки один из них, журналистка не успела даже перелистать его – в кабинет вошла директор центра. Эллен поднялась ей навстречу, они обменялись рукопожатием. У женщины лет пятидесяти, которая представилась как Жюлин Бергфельт, были длинные черные волосы и оливкового цвета кожа.

Когда она села в другое кресло и сплела пальцы, Эллен вдруг бросилось в глаза, какая же она красавица. Жюлин кратко рассказала, чем они занимаются. Работа центра вызывала восхищение, хотя временами задача казалась непосильной.

Эллен невольно подумала, что Жюлин сама подвергалась насилию и поэтому так самоотверженно помогает другим, однако она умерила свое любопытство и объяснила, что занимается делом об убийстве Лив Линд, но хотела бы поговорить о насилии в общем и целом.

– Можно, я запишу нашу беседу? – спросила она, вынимая телефон.

Жюлин кивнула, и Эллен положила телефон на стол между ними.

Начала она с того, как Жюлин относится к предостережению, сделанному полицией накануне.

– Поскольку я не знаю подробностей данного дела, я могу дать на этот вопрос лишь общий ответ. Чаще всего дело обстоит так: когда жертвой убийства становится женщина, убийца обычно ей знаком.

– Между тем убийство Лив Линд вызвало большую тревогу и страх в обществе.

– Да, и я не знаю, есть ли у полиции основания для подобного предостережения. Очень надеюсь, что это не приведет к ограничению свободы передвижения женщин. Проблема в том, что в обществе чаще всего начинают формулировать правила поведения для женщин – например, не ходить в одиночестве поздно вечером или не совершать пробежку с наушниками. Однако предупреждать следовало бы мужчин – подавляющая часть насилия в мире совершается именно ими. Для того, чтобы снизить количество таких правонарушений, нужно работать с мужчинами и мальчиками.

– Каким образом?

Жюлин убедительно и хорошо говорила, к тому же прекрасно выглядела. «Она прекрасно смотрелась бы на телеэкране», – подумала Эллен и мысленно отметила для себя, что надо посоветовать пригласить ее в программу «Утренние новости».

В ответ на ее вопрос Жюлин грустно посмотрела на нее.

– Ведя активную профилактическую работу. Могу послать вам по электронной почте список тех мер, которые, как нам кажется, должно было бы принять общество, чтобы остановить насилие. Мужчины бьют, а женщины прячутся от них здесь. Мы наблюдаем весьма мрачную тенденцию.

– Спасибо, пришлите мне, пожалуйста, этот список. Вы могли бы сказать несколько слов о том, как обычно проявляется насилие в близких отношениях?

Возможно, это подаст ей новые идеи. После разговора с Сарой Эллен начало казаться, что отношения Лив с мужчинами складывались непросто, к тому же сестра слишком поспешно ответила на вопрос о том, замечала ли она ранее у Лив следы физического насилия.

– Насилие бывает физическое, психическое и сексуальное.

– Вы могли бы привести конкретные примеры?

– Когда речь идет о физическом насилии, ее могли, например, трясти, толкать, волочить по земле, хватать за горло или угрожать ножом. Даже если после нападения не остается синяков или других следов на теле, это все равно считается насилием.

Жюлин тяжело вздохнула.

– Примером психологического насилия являются тотальный контроль и изоляция. Например, когда кто-то проверяет вашу электронную почту и телефон. Проникает в дом без разрешения или преследует. Другие примеры – угрозы расправы над ребенком или домашним животным, угрозы совершить самоубийство, публично раскрыть сексуальные наклонности человека или его половую принадлежность вопреки его желанию. Психическое насилие может также выражаться в крайней ревности и желании опозорить и унизить своего партнера перед другими, поставить его или ее в положение экономической зависимости. Человек, склонный к насилию, в один момент может бить, угрожать и оскорблять, а в другой – демонстрировать нежность и раскаяние. Минуты счастья и уюта, проведенные вместе, заставляют партнера, подвергающегося насилию, верить, что все снова наладится.

– Какие первые признаки вы назвали бы для близких? Как мы можем увидеть, что сестра или подруга подвергается насилию со стороны партнера?

– Обобщать всегда сложно, но мы обычно говорим так: первое, что происходит, – жертва отдаляется от родных и близких.

Эллен кивнула, пытаясь переварить эту трудную информацию, которая лишь подтверждала то, что ей и так было известно, однако это стоило повторять раз за разом – а ей как раз требовались факты, чтобы обосновать свою версию.

– А какие признаки можно заметить у мужчины, склонного к насилию?

– Я хочу подчеркнуть, что насилие происходит во всех типах отношений – иногда жертвой рукоприкладства становится мужчина, это может происходить и в однополых союзах. Но признаки обычно одни и те же. Тот, кто применяет насилие, часто воспринимается как человек очаровательный и разговорчивый. Зачастую они пренебрежительно говорят о своем партнере при других. Все нередко начинается именно с психического насилия, которое близким очень трудно обнаружить.

Эллен закончила интервью и выразила свое восхищение Жюлин и ее коллегам за ту потрясающую работу, которую они делают. Они обменялись визитными карточками, и Жюлин призвала Эллен звонить, если у нее появятся еще вопросы.

Солнце светило во всю мощь, когда Эллен снова вышла на улицу. Прищурившись, она взглянула на небо и сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем двинуться к машине.

Та раскалилась, как сковородка, – сесть на сиденье и не обжечься было невозможно. Эллен опустила стекла, чтобы машина слегка проветрилась, но в воздухе не чувствовалось ни ветерка.

Прежние отношения Лив тоже оставались загадкой. Надо поговорить с Каролой и выяснить, известно ли им что-нибудь о предыдущем партнере Лив.

Однако Карола не отвечала. Ожидая, пока та перезвонит, Эллен залезла в почту и обнаружила сообщение от мисс Марпл. По ее источникам, никаких заявлений от женщин о нападении в Стентуне за последний год зарегистрировано не было.

Почувствовав себя окончательно сбитой с толку, Эллен позвонила в полицию Нючёпинга. Ей срочно нужен кто-то, кто мог бы подтвердить эти данные. По словам мисс Марпл те заявления, которые поступили из Стентуны в последние месяцы, были связаны с травлей в школе и вандализмом. Эллен соединили с Бёрье.

– Чего ты хочешь? Не будешь ли ты так любезна оставить нас в покое, чтобы мы смогли заниматься своей работой? Ведь у тебя теперь есть свое контактное лицо!

– Да, но она не берет трубку. По данным моего источника, вы прорабатываете новую версию. Вы можете подтвердить, что в этом году вам уже поступали заявления о нападении на женщин в этой местности?

Он вздохнул.

– Послушай, о чем ты? Придется тебе самой разобраться со своими источниками и не тратить наше время на свои домыслы.

– Стало быть, вы говорите, что их не было?

– Без комментариев.

– Тогда зачем вы попросили женщин соблюдать осторожность?

– Вопросами прессы я больше не занимаюсь, за связи с общественностью отвечает Стокгольм. Благодаря тебе, – добавил он и отключился.

«И тебе спасибо». Эллен изумленно смотрела на свой телефон, не понимая, почему Берье не пожелал подтвердить, что другие женщины подверглись нападению, и как получилось, что он не имеет никакого отношения к предупреждению.