Текст книги "Случайные"

– Я не знала, что ты так можешь!

– Ты сейчас тоже сможешь, давай руку, – он закрутил ее в танце, но ее платье-футляр мешало ей правильно двигать ногами. Дмитрий заметил это.

– Ты позволишь? – сказал он и опустился перед ней на одно колено и чуть приподнял подол ее платья так, чтобы вырез юбки на ее правой ноге оказался выше и ей стало легче делать широки и размашистые движения танца. Анна была немного смущена, но противиться на стала. Он посмотрел на нее снизу вверх в момент, когда его руки были на ее красивой коленке. Она поймала его взгляд и отвела глаза. В них слишком было много искр и дело не только в выпитой бутылочке сухого белого. Вокруг них уже начали танцевать другие пары, некоторые женщины скинули туфли на высоких каблуках со своих ног и пустились в пляс босыми. Анна последовала их примеру:

– Теперь точно все получится! -Дмитрий улыбнулся, взял ее за руки и закрутил в танце. Анна старательно пыталась выполнять движения, вино раскрепостило ее. Она делала правильно, она ошибалась, она смеялась. Дмитрий уверенно держал ее и направлял, любуясь тем, как смешно она морщит тонкий носик, когда смеется.

Они покинули джаз-клуб далеко за полночь, хмельные и уставшие, но эта усталость была приятной. Они сели в такси.

– Я совсем забыла набрать дочери, – засуетилась Анна в поисках телефона в сумке.

– Не надо, – остановил ее Дмитрий, – если бы что она бы сама набрала. Попробуй унять желание все контролировать. Твоя девочка уже большая.

– Да, порой казалось, что Вадим уйдет в день ее совершеннолетия, но в итоге он ушел, когда она переехала…

– Ты злилась на нее? – Дмитрий оказался проницателен.

– Да, -сказала Анна и закусила губу, – и не только за это.

– Это нормально. Дети не просят рожать их, мы сами приводим их в этот мир, любим, оберегаем, посвящаем себя и искренне не понимаем, как наш ребенок может чего-то в нас не понимать и не делать того, чего мы хотим. Когда Света умерла, я тоже… умер и злился на сына, за то, что он старался жить дальше. Не пойми неправильно, он оплакивал ее, он любил ее, она была хорошей матерью. Но он справился с горем и старался жить дальше или старался жить дальше, чтобы справиться с горем… не знаю уж как там точно у него в голове и сердце было, но я злился… злился, что я в своей скорби один, обессиленный. А он ходил в школу, виделся с друзьями, девушку даже завел. Может этим всем и спасся, я же ушел в себя и не сразу понял как нужно себя из себя же потом вытаскивать. Я даже чуть не потерял работу, я пил, по-страшному. Я благодарен тем, кому я был тогда не безразличен и они вытащили меня не словами: «Эй, мужик, вставай, ты должен жить дальше!», нет, нет это не было в такой форме, в таком случае я бы больше сопротивлялся. Они делали это мягче, направляя, а не таща за руку. Так я оказался в кабинете психолога, ну а дальше ты знаешь, – он улыбался… улыбался той самой улыбкой, в которую Анна уже кажется успела влюбиться. Мягкая, снисходительная. Такая улыбка бывает на лице доброго учителя, когда нерадивый ученик наконец-то освоил сложный урок, который не давался ему многие дни. Он ей нравился, внешне, вся его солидность, и внутренне, настолько он себя знал, может потому так сумел почувствовать ее. И не осуждал ее, нет, он был выше этого. Это не был холодный и отстраненный Вадим, с которым Анна была вечно на вторых ролях, вечно в роли догоняющего. Дмитрий был человек, который видел ее как женщину, а еще видел ее душу, и несмотря, на темные пятна на ее душе, он не отстранялся от нее, а понимал ее и принимал.

Такси приехало к дому Анны, Дмитрий помог ей выйти из машины.

– Я провожу тебя до двери? – несколько робко спросил Дмитрий.

– Да, думаю, что можно, – тихо ответила Анна, поправляя ворот его пальто. Она посмотрела ему в глаза– они уже оба знали, как закончится этот вечер.

40.

Ксюша вернулась на квартиру к Сабише. Та встретила ее теплыми крепкими объятиями.

– Нужно бороться за свое счастье, тем более он же на твоей стороне. Он готов быть с тобой, – разумно говорила Сабиша, сидя на кухне с Ксюша за столом. Они пили «ночной чай» – как любила выражаться Ксюша. Чай без сахара, печения, конфет, чтобы не поправиться от такого ночного чаепития.

– Я не смогу вечно жить под гнетом осуждения. Я даже не знаю в ком больше причина. В Анне и моем стыде перед ней как пред взрослой женщиной, которая всегда хорошо ко мне относилась или перед Мариной, чью дружбу я так легко обменяла на ее отца.

– На взрослого, умного, красивого, да че уж там я тоже женщина с глазами, сексуального мужчину! -повысила голос Сабиша, – мне иногда кажется, что у тебя в голове пустовато… -Ксюша вопросительно посмотрела на подругу. Сабиша поймала взгляд подруги и продолжила, – сотни, тысячи девушек, что приезжают в Москву сейчас, приезжали пять-десять лет назад, будут приезжать через пять-десять лет, будут мечтать, чтобы в их жизни появился такой мужчина как Вадим, ты же правда, как блаженная… «Не смогу жить под гнетом осуждения» – не должно тебя это беспокоить. Что там чувствуют другие-пусть чувствуют! Ты ведь не увела его, он сам ушел и искал тебя! Искал почти каждый долбанный вечер среди огромного количества жоп в стрингах, он искал тебя, именно тебя. А ты берешь и отказываешься от него просто потому, что не хочешь, чтобы о тебе думали плохо. Они уже делают это! Уже думают о тебе плохо! И делали бы это, если не за это, так за другое! Если человек хочет тебя возненавидеть, он сделает это, просто потому что это очень легко. Ты не начнешь жить своей жизнью, пока подводишь себя под рамки других людей, – у Сабиши выступили слезы на глазах, – я так гордилась тобой, когда ты сожгла тот проклятый дом, привезла маму. Ты приняла кучу сложных решений и все они были верны. А вот сейчас, когда Вадим… он как награда для тебя за все пережитое, ты от него просто отказываешься… тебе надо сделать МРТ головного мозга, у тебя там точно пустота… уж прости меня, тебе никто этого больше не скажет.

Ксюша расплакалась. Сабиша поняла, что была слишком критичной к подруге. Обняла ее и тоже расплакалась.

– У тебя все так сложно, потому что, куча барьеров голове. И эти барьеры, они аккуратно переезжают из головы в твою жизнь и встают ровными рядами, превращая твою жизнь в бег с препятствиями, – резюмировала Сабиша, вытирая свои и Ксюшины слезы, – жизнь наконец-то не отбирает у тебя, а дает тебе, просто всовывает в твои руки и в другие места Вадима, а ты отказываешься. Не делай этого, не глупи. У тебя есть шанс быть любимой и счастливой, так сумей же им воспользоваться! – Сабиша поцеловала макушку Ксюши, что прижалась заплаканным лицом к плечу подруги. Так они и просидели почти до утра, пока обе от усталости не разошлись спать по своим комнатам. Ксюше было грустно, снова лечь в эту кровать, где они были тогда с ни вдвоем, одной. Мысли танцевали безумный хоровод в ее голове. Сейчас была ночь. Весь вечер она ждала, что вот-вот ее телефон начнется разрываться от звонков или гневных сообщений Марины, которая все узнает от Анны. Но телефон молчал… наступало угнетающее ожидание, которое было без временных ограничений. «Может позвонить, пригласить на встречу и все рассказать?» «А разве я должна это делать? Вадим? Мы вместе? Так мы уже не вместе!» «Мы уже не вместе» и снова ком подкатил к горлу. Она долго не засыпала… Будет ли он ее искать? Для чего? Нужно завтра поехать к маме и посидеть с ней или погулять. И хватит уже плакать. Завтра утром снова кепка будет натянута на поллица.

Ксюше удалось поспать пару часов. Проснулась она не в лучшем виде, помятая и с припухшими красными веками. Было уже восемь часов утра. Уведомлений о звонках и смс от Вадима не было, но она знала, что на работу он встает около восьми утра. В глубине души она надеялась, что он просто еще спит и потому не звонил ей, а не потому, что он молча согласился с ее решением. Да, логики в этом было мало. Но она уже давно сильно и глубоко запуталась. «Мы расстаемся, да, я от тебя ухожу, но хочу, чтобы ты звонил и писал мне» – это, наверное, что-то очень женское. То, чего она пока не понимала в себе. Она тихо собралась, чтобы поехать к маме. Серая московская поздняя осень была в разгаре. На улице был ветер и холодный дождь. Ксюша оделась потеплее, правильно, что тогда она не взяла с собой все свои вещи к Вадиму – это позволило ночью быстро собрать чемодан.

Она ехала в наушниках в переполненном автобусе к станции электрички. Ей не хотелось ехать и плакать, но ком стоял в горле. Она хотела отвлечься, побыв с мамой. Она приехала рано, пациенты, или как тут их называли постояльцы, как раз садились полдничать. В большой светлой столовой пахло вкусной выпечкой и какао. Ксюша подсела за столик к матери и ее соседке Тоне, с которой та крепко сдружилась. Сейчас с ними за столом сидели еще две женщины старшего возраста.

– Всем приятного аппетита, – максимально весело попыталась сказать Ксюша. Антонина улыбнулась и кивнула ей в ответ, Валентина же приобняла дочь и отрезала ей часть своего куска яблочного пирога и сказала:

– Ешь, еще теплое, – Ксюша взяла кусочек пальцами и отправила в рот. Пирог и вправду оказался чудесный.

– Спасибо, как дела?

– Как сажа бела, – ответила Валентина. На ней была надета теплая серая жилетка поверх сиреневого тренировочного костюма.

– Красивый костюм, – отметила Ксюша.

– Да, новые выдали. Я все не хотела надевать, хотела поберечь на первую встречу с Артемом. Он уже очень близко, – улыбнулась Валентина и отпила какао.

Ксюша тяжело вздохнула и опустила глаза.

– Че-то нездоровой выглядишь…

– Да простыла чутка, и сложности на учебе.

– Много задают?

– Да, я поменяю университет. В другом будет программа попроще.

Валентина ничего не ответила. Ксюша огляделась.

– У Вас сегодня многолюдно…

– Новенькие приехали, – ответила Антонина, доев свой пирог,

– Вон тот самый занятный, Савелий– кивнула в сторону сухого сморщенного лысого старичка в полосатом халате одна из старушек в белом платочке, что сидела с ними за одним столом.

– Любишь ты, Машка, верить во всякие глупости! – засмеялась еще одна новенькая бабулька в их компании, – он занятный, потому что после остановки сердца в коме лежал почти неделю, там мозг деда высох, вот он и сошел с ума.

– Люда, если верить диагнозам, мы тут все сумасшедшие! – не останавливалась баба Машка., – у него перед комой была клиническая смерть! – важно проговорила старушка, – и после нее, он стал предсказателем. Говорит, что после того, как он воскрес после смерти, он видит какими смертями умрут другие! я слышала, как он вашему Александру, – сказала Машка, обращаясь к Валентине и Антонине, – сказал, что тот умрет в воде еще до следующего Крещения. Утонет значит надо понимать.

– Я буду продолжать в чудесное воскрешение только Иисуса. Нечего мне тут мозги старческие забивать брехней! – отрезала Людка.

– Пусть дед бормочет свои предсказания. На его фоне, мы со своей деменцией, точно не будем казаться психами, – сказала Антонина и засмеялась.

Ксюша посмотрела на старика, тот поймал ее взгляд, сложил пальцы пистолетом и сделал вид, что произвел выстрел в Ксюшу. Она инстинктивно вздрогнула на совсем стуле, а дед убрал руку и отвернул от девушки голову. «Точно поехавший» – пронеслось в голове у Ксюши. Она тоже поспешила отвернуться, но сделала это настолько неловко, что чуть задела мамину кружку с какао. Напиток расплескался по столу.

– Извини, – Ксюша потянулась за бумажными салфетками на середине стола, чтобы накрыть ими мокрое пятно.

– Мне он сказал, что в доме отца. Я, как раз, на лето следующее в деревню родную собиралась, – сказала Машка.

– А мне что поскользнусь и лед пробьет голову мою седую и два дня буду в агонии лежать, – сухо ответила Людка.

– Какой ужас! Какой злой дед! – сказала Антонина.

– Да разве это он решает? Он лишь видит как уже решено! – отметила баба Машка.

– А мне что во сне уйду тихо без боли к своей семье, – сказала Валентина

Ксюша вопросительно взглянула на мать.

– Что? – еще раз переспросила она. Валентина потупила взгляд на дочери, – зачем ты с ним говорила? Не говори с ним об этом!

– Деточка, он сам всем обо всем говорит, мимо пройдешь, а он уже: умрешь от печени и желчи, – сказала Антонина.

– Вам он так сказал? – спросила Ксюша.

– У меня был асцит, но ничего откачали, вот сижу, пирог жую.

– Надо попросить Юрову убрать этого деда.

– Деточка, оставь его. Будет нам хоть какое развлечение с ним. Старички-мужчины и так тут редкость. А старички-предсказатели и вовсе диковина!

– Езжай домой, скоро у нас аквааэробика, а потом Артем уже приедет, – сказала дочери Валентина.

Ксюша кивнула, попрощалась со всеми, обняла мать на прощание и поспешила к выходу. У дверей она еще раз обернулась на деда, но он не поднял своих глаз на нее. Ксюша постояла в дверях пару секунд и вышла в длинный коридор, направляясь к выходу. В нем она встретила молодую медсестру Наталью.

– Добрый день! Можно у вас узнать о вашем новом постояльце?

– Добрый. Вы о Савелии Карпове? О нем все хотят узнать! Интересный человек.

– Нельзя его перевести в другую группу? Или как это называется? Мне кажется не очень верно, что он тут среди всех и рассказывает им бредни.

– Я понимаю вашу обеспокоенность. Но Савелий не буйный и никому физического вреда не приносит, а его разговоры, или как он любит говорить «предсказания» имеют чисто развлекательный характер.

В этот момент к ним подошел врач Александр. Он кивком поздоровался с ними.

– Саша, скажи, пожалуйста, что Савелий не несет опасности для наших пациентов.

– О да, дед Савелий-предсказатель. Ни одна телепрограмма не способна собрать их всех вокруг себя, а Савелий умудряется. Он, кстати, почти полвека работал на исторической кафедре в одном из университетов города. Память феноменальна. Но увы, любит выйти из дома и идти куда глаза глядят, а потом не помнит ни адреса, ни имени. Самое веселое то, что имен наших как и имен пациентов не помнит, а вот предсказания всегда одни и те же, – шутливо говорил молодой врач, – вы не беспокойтесь! Скоро его заберут. Его дочь оставила его здесь лишь на время своего отпуска в Индии, скоро вернется и заберет нашего предсказателя.

Ксюша облегченно кивнула, попрощалась с врачами и спустилась по лестнице вниз к выходу из клиники.

По дороге домой она зашла в ближайший супермаркет и купила продуктов, чтобы приготовить им с Сабишей обед и ужин. Ее телефон также молчал. Периодически она хватала его в надежде увидеть там сообщение от Вадима, но тщетно: он не писал и не звонил. Ксюша поднялась по лестнице с пакетом продуктов и увидела, что возле их двери сидит Вадим на корточках в костюме и пальто и курит. Он сразу встал как увидел ее и потушил сигарету. Она же поспешила достать ключи и открыть дверь.

– Ксю, что это за фокусы такие дурацкие? – он стоял сбоку нее, чуть склонив свою голову к ее левому уху и спрашивал совсем растерянным голосом.

– Нам нельзя быть вместе…

– Ты боишься, что Марина психанет? – Ксюша кивнула, открывая дверь, – я уже не могу без тебя. Давай ты не будешь как тогда пропадать, чтобы я потом ходил и искал тебя везде. Давай домой поедем.

– Держи, – Ксюша протянула ему ключи от его квартиры, которые он давал ей в машине.

Он усмехнулся и сказал:

– Это ты держи! – и вытащил красную бархатную коробочку из кармана пальто, Ксюша округлила глаза, – видишь, я не лапшу тебе вещаю, – продолжил он, – я тебе предлагаю всего себя и все что я могу тебе дать. Стань моей женой, – он открыл коробку и опустился на одно колено перед ней. Из коробки на Ксюшу смотрело миленькое кольцо из белого золота с круглым бриллиантом. Ксюша заплакала и запричитала:

– Ну зачем, зачем ты все это делаешь, я не могу, не могу и все тут! Уходи, уходи! – она отпихнула его от двери и прошла в квартиру, закрыв дверь за собой. В квартире она выпустила пакет из рук на пол, прислонилась спиной к входной двери и сползла по ней на пол. Она плакала.

Вадим в растерянности постоял некоторое время у двери, а потом быстрым шагом спустился вниз по лестнице. Ксюша слышала, как он уходит.

41.

Анна проснулась у себя в квартире, но абсолютно одна. Она приподнялась на локтях на кровати: Дмитрия рядом не было, как и его вещей. Она снова откинула на подушку, слезы подступили к глазам: «Ты дура, просто дура!». Она встала и прошла в ванну, посмотрела там на себя в зеркало. Губы были припухшие и красные-результат долгих и страстных поцелуев этой ночью. Разве ему было плохо с ней? Зачем он так подло сбежал? Что случилось? Она надела тонкий короткий халат розового цвета с белыми узорами и начала умываться и чистить зубы. Расчесала волосы и вышла из ванной, в этот момент как раз повернулся ключ в двери и на пороге показался Дмитрий с бумажным пакетом еды и двумя стаканчиками кофе из кофейни, что был в доме Анны на первом этаже.

– Ты чего проснулась? Я же быстро туда и обратно, – сказал он, разуваясь, – я проснулся пораньше и хотел сделать завтрак. Но у тебя в холодильнике пустота. Анна подошла к нему и обняла так крепко, что Дмитрий чуть не выронил подставку со стаканчиками, начала целовать его лицо и заплакала.

– Эй, ну ты чего? Чего ты? – не понял Дмитрий, отставив стаканы и пакет на полку шкафа. Он прижал ее к себе и погладил по волосам, – ты проснулась и подумала, что я ушел? Сбежал? – Анна закивала, не отнимая своего лица от его груди, – ну дурочка! Какая же дурочка! Я же тебя теперь никогда не брошу! – он обнял и поцеловал ее, – пойдем есть, пойдем, я голодный такой после ночи, все таки, уже не мальчишка, – игриво рассмеялся. Анна пошла за ним на кухню, но держа его за руку, боясь отпустить.

– Я не знал, что конкретно ты любишь есть по утрам, потому взял всего понемногу, – задорно говорил Дмитрий, раскладывая еду из бумажного пакета на стол, -особенно мне хвалили вот эти круассаны с кремом, вот эти смешные пирожное, кажется девушка назвала их «Шу-ууу», – смешно вытянул он губы трубочкой, – но еще я решил взять еще пару бутеров с бужениной и докторской колбасой. Вдруг ты с утра солененькое любишь… А! – он снова залез в пакет рукой, – тут еще глазуньи две.

Анна смотрела на него, не сводя глаз. Так он был прост и прекрасен в этот момент. А может было прекрасно то, что он делал-он заботился о ней. Она на минуту представила, как он стоял там в кофейне и думал, чем ей угодить сейчас, этим первым их совместным утром и ее сердце сжималось от нежности и благодарности к этому человеку. Никогда Вадим не делал для нее подобного, а она оказывается достойна этого.

– Тебе сахар в кофе сколько положить? – его вопрос вывел ее из раздумий. Она подняла на него свои глаза, – Ну? – переспросил он, стоя с ложкой в руках перед открытым стаканчиком кофе.

Анна отвела глаза, прикрыла их на доли секунд и наконец-то спросила:

– Ты настоящий? – Дмитрий разрозился громким, но добрым смехом. Он отложил ложку, взял руку Анны и приложил к себе в районе груди…

– Чувствуешь, бьется? – Анна кивнула, – Ан-на, Ан-на, – сказал он, пытаясь имитировать биение своего сердца, – я уже не мальчик, я знаю, что все мы люди очень хрупкие создания. Сегодня-есть, а завтра тромб и мешок патологоанатомический, – он стал серьезен, – я бы поиграл в игры, будь моложе на пару десятков лет, но ты мне нравишься очень. И я хочу тебе нравиться и тоже «очень». Ночью мы уже проверили один тип совместимости, а сейчас я хочу проверить все остальные.

Анна смотрела на него и улыбалась.

– Я понимаю, что сейчас у тебя в голове, – сказал он возвращаясь к кофе, – из того, что ты мне успела рассказать о Ваших отношениях с Вадимом, я понял, что ты была ему мама, которую он рано потерял, а потом и бабушка… и отношение к тебе, – он взмахнул чайной ложкой в воздухе, – было соответствующее. Я не осуждаю его, понимаю, что для семнадцатилетнего мальчишки-это было то, что надо, а потом ему уже было настолько комфортно в той жизни, которая сложилась, что ничего он в отношениях с тобой не пытался изменить. Но я человек уже давно взрослый. Не нуждаюсь ни в маме, ни в бабушке, ни в нянечке, – он усмехнулся, – мне нужна женщина, -он посмотрел на нее, – такая как ты, тоже взрослая, – он подвинул к ней стакан с кофе. Анна взяла стакан, отпила и почувствовала, что сахара в ее кофе он добавил ровно столько, сколько бы это сделала она сама.

– Я еще не говорила Марине, что ее отец с ее подругой…

– Ну может и не надо тебе такую ответственность на себя брать, – сказал Дмитрий, отпив из своего стакана, – ты даже не знаешь, насколько у Вадима все это серьезно и надолго ли. Надо ли Марину посвящать сейчас или подождать, вдруг еще те расстанутся. И вообще, давай ты начнешь жить своей жизнью, я как раз собираюсь занимать все твое свободное время, – он улыбнулся той улыбкой, которую обожала Анна. Она еще не знала, что впереди ее ждет самый счастливый период в жизни женщины, период, когда она центр Вселенной любящего мужчины. Мужчины, который на данные тобой любовь и нежность отвечает в тройном размере. С которым нет сомнений, но есть четкий план. Он не перестанет много работать, но и видеть в ней обыденность не начнет. Настолько сумеет войти в ее жизнь, что она уже не будет представлять свою жизнь без него. «Добрая грусть и бесконечная благодарность!» – так позже Анна опишет свои чувства к Дмитрию. Но это будет позже…

42.

Вадим не приезжал больше к Ксюше, не звонил и не писал. Ее отказ на его предложение сильно ранил его. Впервые он чувствовал что-то подобное к женщине, впервые получил отказ, впервые был так глубоко ранен. Это Дмитрий любил раньше и знал, как делать это сейчас, а Вадим был новичок в этом.

_– Просто забудь эту девку! Просто забудь! – говори ему друг Сергей, – чего ты ждал от стрипухи? Не обчистила тебе карманы и карточки ну и на том спасибо! – но Вадим не слушал едких речей друга. Внутри него была пустота, которую оставила после себя Ксюша. Он начинал ловить себя на мыслях, что в других женщинах пытался найти ее черты: секретарша имела цвет глаз как у Ксюши, адвокат его партнера волнистые волосы как у Ксюши, в бухгалтерии была молоденькая девушка, которая смеялась как Ксюша. Может и не было них никаких схожих черт с Ксюшей и ему самому было приятно находить в них что-то похожее на его любимую и ранить свое сердце снова и снова. Но больше всего его ранило то, что все они «как», но не она. Он хотел знать как она и чем живет все это время, но что-то его останавливало. Страх очередного отказа? Что вообще эта девчонка себе позволяет? Несколько раз он думал начать разговор о Ксюше с Мариной, но стоит ли теперь, когда они расстались и нужно ли ему вообще теперь в это посвящать свою дочь? В то же время ему казалось правильным все закончить. Он предложил ей все что мог-себя, она отказала. Нечего ему навязываться. Нужно иметь гордость, даже если ты превратился во влюбленного мальчишку, а еще нужно уважать ее выбор. А его она сделала решительно.

Ксения же в это время пыталась наладить свою жизнь своими силами. Она почти завершила процесс перевода из одного университета в другой и устроилась на новую работу. В один столичный ресторан, что находился в центре города. Продолжала ездить в матери. Вся жизнь была как день сурка, но каждую ночь перед сном, она вспоминала Вадима и грустила по нему. Что-то он в ней изменил, что-то сделал с ней. И ей уже не быть прежней и эта трансформация, начатая им, она продолжалась в ней. Теперь она хотела работать так, чтобы не было стыдно сказать кто ты и где. Ей хотелось быть честной с собой и людьми. Это то чего хочет светлый человек.

В последние пару дней ей на работе не нравились запахи еды на работе. Она плохо спала и быстро уставала. В один из дней у нее закружилась голова в переполненном автобусе. Сабиша послушав симптомы предположила самое очевидное:

– Ты беременна!

– Нет, не думаю. Мы же расставились, – наивно ответила Ксюша.

– И что? Он мог оставить свой «след» в тебе за те пару дней, что вы успели пожить вместе. Это как раз было около трех недель назад. У тебя когда последний раз были месячные?

– Нет, нееет, – протянула Ксюша, она задумалась на доли секунд какое число и поняла, у нее задержка.

– У меня в комнате лежит тест на всякий случай, сейчас найду его. Может уже просрочился давно, я бы посоветовала для верности сделать парочку, – Сабиша принесла тест и отправила подругу в уборную, сама же осталась стоять у двери. Ксюша сделала все по инструкции, смотрела как жидкость ползет по белой тест-полоске и замерла… Ее сердце билось бешено. Были две яркие полоски. Она прикрыла глаза от ужаса. Снова открыла: так же две полоски, но сейчас еще ярче. Из нее вырвался тихий стон ужаса. Что же теперь будет? Что теперь ей делать?

– Ну че там у тебя? – услышала Ксюша нетерпеливый голос Сабиши из-за двери.

– Кажется, просроченный да, – едва выдавила из себя Ксюша, как бы она хотела, чтобы тест был просто бракован и сейчас врал ей. Сабиша бесцеремонно зашла в уборную и взяла тест из трясущихся рук Ксюши и пригляделась в него, глубоко вздохнула и села рядом с подругой на край ванной. Она провела рукой по лбу, взмахнула гривой кудрявых волос и сказала:

– Не, ну он, конечно, может быть просроченным или бракованным… давай я сбегаю в аптеку, возьму еще парочку и тогда точно узнаем. А ты пока посиди, подумай, как о нем Вадиму расскажешь…

– О ком? – растерянно, будто в трансе спросила Ксюша, поднимая глаза на подругу.

– О ребенке, Ксю, о вашем с Вадимом совместном ребенке! – ответила Сабиша, повернув голову в сторону подруги.

Через полчаса на краю раковины перед Ксюшей лежало пять тестов на беременность разных видов, но все с одинаково положительным результатом. Она сидела на краю ванной и смотрела на них со слезами на глазах. Сабиша стояла рядом в дверях ванной, прислонившись к дверному косяку. Она громко выдохнула, исчезла по направлению сторону кухни и вернулась с мобильником Ксюши:

– Звони ему! – четко скомандовала Сабиша, протягивая подруге телефон.

Ксюша отрицательно замотала головой.

– Ты что с ума сошла? Аборт нельзя. Ни в коем случае! Я потеряла своего ребенка, не по своей вине и все равно он мне часто снится и думаю о нем: думаю, что вот сейчас бы у нее был день рождения, а сейчас бы она уже пошла во второй класс. Или вот просто идешь по магазину и видишь долбанную куклу и думаешь– я бы купила ее своей девочке, – в голосе Сабиши слышались слезы и бесконечное сожаление, – а ты решила сама его лишить жизни? Ты хочешь убить его? Ксюша сжала голову руками, запустив пальцы в волосы. Ей не хотелось слышать того ужаса, что сейчас озвучила Сабиша.

– Ксюша, ну не глупи, пожалуйста. Набери ему, это ваш общий ребенок, ты не имеешь права решать жить ему или нет одна, – Сабиша снова протянула телефон подруге. Ксюша взяла его и положила себе на колени.

– Он первый раз в семнадцать женился по залету… и он всю жизнь жалел об этом, тяготился… и ненавидел Анну за это. А теперь я делаю с ним тоже самое… он будет и меня ненавидеть. Сабиша выдохнула и нервно усмехнулась. У этого мужика точно проблемы с «вовремя вытащить», но это уже не важно! – Сабиша села на пол в ванной, чтобы посмотреть в лицо Ксюши, та сидела заплаканной, – это уже не важно. Важно, что здесь, – она приложила ладонь к животу подруги, – и он хочет жить. Ты можешь сколько угодно сидеть в своих лучших представлениях о людях и жизни и нежелании доставлять кому-то неудобств, но я тебе скажу как человек взрослый и смотрящий на жизнь трезво. Если Вадим, не захочет быть с тобой и растить вашего общего ребенка, закон подумал за тебя и придумал алименты. Вадим вроде как не беден, сможешь сводить концы с концами и потом как-то на работу выйдешь в клуб и начнем жить. Ксюша закрыла глаза и замотала головой.

– Только не туда…

– Хорошо, это не твое, ладно, – отвела взгляд Сабиша от подруги, – но позвони ему и скажи. Если мы с тобой не можем придумать что делать, пусть он подумает.

– Я должна сказать Марине…

– Ааа! – громко выдохнула Сабиша, вскочила с колен и встала над Ксюшей и замахала рукой, как бы того сделала строгая мать узнав о беременности дочери-подростка, – вот вата у тебя в башке! Снова эта твоя попытка никого не обидеть! Марина может пойти далеко и надолго! Для нее это не «Ой какой милый малыш!», для нее это «мелкий засранец, претендент на деньги отца».

– Он все оставил Анне. За ним только квартира бабушки и машина его.

Сабиша усмехнулась и снова села на пол в ванной.

– Вы с ним определенно стоите друг друга. Вы будто два подростка-максималиста.

– Я позвоню Марине, попрошу встретиться и все ей расскажу… это будет честно. Я устала носить груз обмана на совей совести. Мы были очень дружны пости два года, а клуб, Вадим, – Ксюша взмахнула рукой, -это все отдалило нас. Чтобы я могла быть с Вадимом, мне нужно покаяться перед Мариной, – Ксюша поджала губы. По ее щекам текли слезы, а сидела она также на краю ванной также покачиваясь.

– А потом еще покайся перед его бывшей женой и всеми остальными, – саркастично заключила Сабиша. Ксюша ничего не ответила подруге. Она разблокировала телефон и написала Марине, что завтра приедет в универ за документами о завершении процесса перевода и что им надо встретиться и поговорить. Марина ей быстро ответила:

«Наконец-то! Давно было пора! Ты не отвечаешь на звонки и смс… Волнуюсь за тебя и не могу объяснить себе твое поведение… надеюсь, что ты все прояснишь. Целую, до завтра!»

Прочитав это милое и полное волнения от Марины сообщение, Ксюша почувствовала внутри себя жгучую боль в области сердца… завтра она скорее всего лишится подруги, которую очень любит.

Всю ночь перед встречей с Мариной Ксюша вертелась в постели. Она прочитала много информации о беременности. Посмотрела ролики как развивает беременность как из крошечной точки за девять месяцев в ее теле вырастит целый человек. Также прочла, что малыши чувствуют все, что чувствует их мама. Пыталась погрузиться в вопрос как происходит аборт на ранних сроках, но текст и картинки внушили ей такой ужас и скорбь в будущем, что она отложила телефон. Пыталось уснуть, но не получалось. Было ощущение, что тянет живот, что как не ляг, ей не удобно. То и дело ощущались прострелы в правой части живота. «Аппендицит что ли?» -подумалось ей. Ай нет, это желтое тело работает на износ, чтобы ее тело смогло сохранить беременность и выносить здорового малыша. Она понимала какое чудо в ней произошло и ей было радостно, да и Вадима она любила, да и он ее любит. Пусть этих слов они друг другу таки не произнесли. Им было понятно все и так. От бесконечных мыслей и болезненных ощущений ей не спалось, а в моменты, когда, все таки, наступала дремота, ее начинали мучать кошмары: непонятная густая серая мгла окутывала ее, потом в момент рассеивалась, и она видела Артема: он стоял такой юный и красивый на том самом мосту, махал ей и улыбался, но волосы у него были темнее, как у Вадима, а рядом стоял сам Вадим и лицо его выражало не то грусть, не то скорбь, а на висках его темные волосы покрылись сединой. Вадим крепко сжимал руку юноши.