Текст книги "Случайные"

– Да, верно слышал.

– Он как? Нормальный?

Анна усмехнулась:

– Более чем.

Вадим неуверенно зашевелил губами, будто хотел сначала сказать иное, но выдал лишь:

– Рад за тебя, – потом помявшись еще с полминуты, -если что, обращайся. Не дам обидеть.

– Да меня вроде и не собирались обидеть-то, – они снова замолчали. Вскоре Анна прервала тишину:

– Тут всегда из сквера воздух был такой замечательный. Там же мелкие вот эти на кустах, это же акации, и такой аромат дают. Удивительно, как акация тут прижилась. Ей наверное сложно было это, зато такой аромат дает нам… и так приятно дышать полной грудью, будто раскрываются крылья. Знаешь, первое время, когда ты ушел, мне казалось, что я не смогу дышать без тебя. И так и было… я не дышала… словно рыба, которую выкинуло на берег. Я ненавидела тебя, себя, даже Марину, я была переполнена злобой, во мне была пустота, она заполнялась тьмой, – ее голос дрогнул, слезы покатились по ее щекам.

– Не надо, не продолжай, – попытался он остановить ее, боясь, что сейчас у нее произойдет истерика.

– Нет, нет… я должна тебе сказать, ты должен знать, что я была несчастна все время жизни с тобой, – остановила она его руку перед собой, – я ненавидела тебя за то, что ты не любишь меня. И ненавидела себя, за то, что что бы я не делала, ты не любил меня. Я была словно низшее существо. И не понимала, просто не могла понять, что ты не любишь не потому что я плохая, некрасивая, глупая… ты просто не любишь, как лук в супе, понимаешь? – в глазах Вадима стояли слезы, он кивнул на ее вопрос, – а теперь, я… я в любви. Я даю любовь и получаю ее. Это так просто оказывается… И я счастлива так, как представляла себе счастье, понимаешь? Я прощаю тебя, я уже простила, и ты… ты прости меня, – Вадим смахнул рукой слезу со своего нижнего века, сделав вид, что просто почесал ни жнее веко, но ему было уже не обмануть ее, – ты тоже ведь всего лишь хотел того счастья для себя, что внутри себя, – она показала рукой на область его сердца, – чувствовал счастьем. Я люблю тебя, – она закивала головой, – но такой прекрасной любовью, такой светлой, что я искренне рада за тебя сегодня. За тебя, за твоего сына, и даже за нее.

Вадим взял ее за руку и прислонил к своим губам. Это был поцелуй бесконечного уважения и восхищения. Это был первый его искренний поцелуй ей за всю жизнь.

Все гости разошлись поздно вечером. Вадим ничего не рассказал Ксюше о разговоре с Анной. Пока Ксюша приводила себя в порядок перед сном, Вадим лежа играл со своим маленьким сыном. Ксюша зашла в комнату в нежно-голубой пижаме, легла рядом со своими мужчинами и приложила Артемку к груди. Вадим лег сзади, и обнял любимую, подглядывая из-за ее плеча как его малыш мило гримасничает, пока ест. Он пальцами убрал локоны Ксюши за ухо и поцеловал ее в плечо.

– Был хороший вечер… -сказала Ксюша, прижимая его голову к своей шее левой рукой, – правда я так и не осмелилась поговорить с Анной наедине.

– Этого не нужно. Думаю, мы удивительным образом смогли сегодня выйти на уровень общения, что комфортен абсолютно всем…

– Да, и это удивительно. Она сегодня меня поразила. Я думала она пришла скандалить…

– Кажется Анна переросла скандалы. У нее кстати есть мужчина и вроде все у них хорошо. Может в этом секрет счастливой женщины.

– Да, – Ксюша повернула к нему голову, – именно в этом, – поцеловала мужа и потерла свой лоб об его щеку и зашмыгала носом.

– Эй, ну чего? Это сейчас какие-то новые гормоны? – аккуратно поинтересовался осторожно он.

– Нет, это счастье. Это точно оно. Ты, – снова прижала она его голову к своей шее, – и он, – она убрала руку с Вадима и погладила засыпающего сына по голове.

Вадим крепче обнял жену, уткнул свое лицо в ее ароматные чуть еще влажные после душа волосы.

– Завтра поедем к маме? Я хочу показать ей Артема.

– Да, конечно.

Это была последняя ночь, когда они ночевали вместе.

50.

Было тихое субботнее утро. Был прекрасный летний июль. Город еще не проснулся и не изнывал от жары. То там то тут гуляли собачники и торопились на транспорт бедолаги, коим выпало работать в выходной день. А может это были чуть припозднившиеся дачники. Ксюша стояла возле машины, на руках ее был ее малыш, Вадим что-то там матерился в салоне машины в попытках установить детскую люльку в нее. Она стояла рядом, молча, не мешала. Она знала, что он разберется. Наконец-то он вылез из машины с победным лицом и сияющими глазами и сказал:

– Слава яйцам!

Ксюша рассмеялась, прошла к машине и положила спящего Артема в автолюльку. Ехать до клиники было примерно два часа. Они тронулись и Вадим включил ее любимую радиостанцию, заехали по дороге на АЗС, заправили машину и купили кофе в таких же стаканчиках как тогда.

– Ты помнишь, как мы пили кофе в первую нашу встречу? – спросила она его, – ну точнее не в первую встречу, а когда мы познакомились…

– Да, я после несколько часов тебя искал по клубу, – вспомнил Вадим.

– Что? – брови Ксюши сдвинулись.

– Ну, я тебя отвез, а потом пожалел, подумал, что не стоило и вот тогда мне пришло осознание, что это не место для тебя и я ходил искал там тебя, всех вокруг достал расспросами, меня такой ужас тогда охватил… не знаю, мне казалось, что ты в беде, а мне сказали, что ты уехала, – не отрываясь от дороги, ответил Вадим.

Ксюша посмотрела вперед на дорогу, в даль, что они ехали. Ей вспомнилось, что именно в тот вечер произошло то, о чем она ему так и не осмелилась рассказать. А значит он искал, переживал. А ей тогда не хотелось уходить от него, выходить из этой машины, ей же было хорошо рядом с ним… не нужно было тогда выходить из машины.

– Все в порядке? – он заметил, что она затихла, задумалась.

– Да, – улыбнулась она и обернулась посмотреть на заднее сидение. Там в автолюльке, что с таким трудом была установлена, лежал прекрасный ребенок в бежевом комбинезоне. И смешно шапочке с ушками. Ксюше все время казалось, что ему может продуть ушки.

– Надеюсь мама поймет, кто это для меня и для нее. Спасибо, что едешь со мной, зная ее состояние.

– Она твоя мама, я должен ездить. Ну а еще я не представляю, когда смогу спокойно отпустить тебя в дорогу с Артемом одну. Надо кстати будет решить вопрос с машиной, тебе нужно вспомнить как водить и все такое. И плюс всегда быть готовой отвлечься на ребенка… в общем, тебе нужно взять машину.

– Ты серьезно?

– Да, такие мысли уже посещали меня, но тогда ты еще была беременна, а водить в положении вроде как нежелательно. В общем решено, после мамы заедем в парочку салоном и присмотрим тебе что-нибудь в стиле: я женщина, но я с младенцем, – он весело рассмеялся, – о! еще эту наклейку «Boss on board» и младенец такой в шапке нарисован.

– Да, да, точно! – рассмеялась она за ним.

Он поправил волосы так как делал это всегда. Она обожала ловить это его действие взглядом. Любила наблюдать за его карими глазами, когда он во что-то серьезное погружен, как сейчас в дорогу. Или как его глаза сияли, играя разными бликами. Ей казалось, что только его глаза отражают столько света вокруг, но это было просто свойство карих глаз, пусть и ее любимых. Она запустила руку ему в волосы на затылке и немного помяла его шею. Он благодарно улыбнулся. Они наконец-то доехали до клиники, постояльцы которой сейчас как раз вышли на утреннюю прогулку. Ксюша взяла Артема из автолюльки на руки, они с Вадимом поздоровались в врачами и медсестрой Наташей, что стояли возле лавочек у пруда. На дальней лавочке виднелась сидящая фигура Валентины. Они подошли к ней. Валентина сидела в легком ситцевом голубом летнем платье с поясом, ее темно-русые кудрявые волосы с заметной проседью были хорошо расчесаны и уложены назад. Она сидела одна и смотрела тихо вдаль, на гладь воды у поверхности пруда, на котором отражалось синее летнее небо с легкими белыми облаками. Ксюша передала сына мужу и присела возле матери, ей хотелось понять в каком состоянии сегодня разум Валентины.

– Мам, привет, – ласково сказала Ксюша.

Валентина оторвала серые глаза от пруда и молча посмотрела на дочь. Ни единый мускул на ее лице не дрогнул, оно совсем не изменило выражения. Через пару мгновений она снова устремила взгляд на пруд. Ксюша поняла, мама далеко… но, все таки решила показать ей сына, познакомить их. Пусть она и непоймет ничего. Она попросила ребенка у Вадима, что стоял рядом. Тот наклонился и передал Артема ей. Малыш как раз только проснулся и изучал глазками все вокруг и немного неуклюже шевелил маленькими ручками.

– Мам, мне надо тебя кое с кем познакомить, – она поднесла малыша на руках ближе к матери, чтобы та могла его рассмотреть.

Валентина опустила глаза на ребенка и безмолвно застыла, разглядывая его.

– Его зовут Артем… – сказала Ксюша.

Лицо Валентины засияло, худое старое тело охватила мелкая дрожь. Она тихо зарыдала. Ксюша едва не испугалась такой реакции матери, подняла глаза на Вадима, тот ей кивнул, что все хорошо.

– Я знала, всегда знала, – начала говорить Валентина сквозь плач, – что ты придешь, Артем, что будешь здесь, – она протянула указательный палец, чтобы погладить ручку ребенка, но малыш сильно ухватил ее палец всей своей малюсенькой ладошкой. От этого Валентина разрыдалась еще сильнее.

– Мам, мамочка, успокойся… пожалуйста, – сама Ксюша уже была на грани слез.

– Спасибо тебе, моя девочка. Ты привела его ко мне, вот так он и нашел меня, наконец-то увидела его. Теперь все.

– Что все? – пыталась понять Ксюша, разглядывая лицо матери.

– Все… – еще раз проговорила Валентина, аккуратным движением вытащила свой палец из ладошки ребенка и снова направила взгляд на пруд. Ее лицо приняло полностью отстраненный вид.

– Мам, -позвала ее Ксюша, -мам.. – но Валентины здесь уже не было.

– Поехали, Ксю, – позвал Вадим. Она кивнула и встала с ребенком на руках. Отдала его мужу и снова подошла к матери, нагнулась и обняла ее, та даже не изменилась в лице. Пусть мама ничего не понимает, но самой Ксюше нужно было это сделать, обнять ее напоследок.

Они поехали обратно в сторону города. Ксюша села сзади с малышом, он проголодался и сейчас ехал и был у нее на груди. Они ехали молча, Ксюша тихо плакала, чтобы Вадим не заметил, но он и так знал, что она расстроена. Ксюша старалась скрыть свои слезы даже от своего сына и когда смотрела на него, старалась улыбнуться. Она была счастлива, что у нее есть любимый муж и сын, но за маму ее сердце болело.

– Ну что заедем? Скоро поворот, там как раз автосалон один хороший, – сейчас Вадиму как никогда хотелось порадовать ее.

– Да, – тихо согласилась Ксюша.

Так они и провели остаток дня: подбирали ей авто, Вадим даже притащил автолюльку в салон и пытался установить ее на предполагаемые для Ксюши машины. Это снова было комично и с кучей матных слов. Она смеялась над ним, подшучивала. Он смеялся в ответ и снова пыхтел, пытаясь установить автолюльку. Периодически она отходила с Артемом покормить его или поменять ему подгузник.

Время быстро пролетело. Они вроде как определились с маркой и моделью авто. Было решено сходить где-то перекусить, все еще раз обсудить между собой и уже после поехать домой. Приятный летний вечер накрывал город, кое-где уже включались фонари и окна в квартирах. Вадим ехал за рулем и рассуждал об автомобилях, таким образом проводя сравнение моделей, что были налогами друг друга. Лицо было таким серьезным, таким увлеченным. Ксюша едва понимала половину произносимых им слов, но ей нравилось слушать и наблюдать за ним.

– Спасибо…

– За что? Еще ничего не куплено.

– За то, как пытаешься угодить мне. И думаешь о безопасности. Я очень ценю это, очень ценю тебя и твое отношение. Спасибо за все… – поблагодари она еще раз, вспомнив еще и о том, как тактично он ведет себя в ситуации с недугом ее матери.

– Эй, не нужно таких слов. Мы семья, у всех свои роли. Ты моя жена и мать моего ребенка, я муж и отец и я просто старше, – рассмеялся он. Она улыбнулась ему в ответ. Он взял ее руку и коснулся ее губами, – это я с тобой такой стал. С Анной я был готов только принимать, ничего взамен… Она кивнула ему и, потянувшись к нему, поцеловала его в щеку. Вот уже и показался их дом, Вадим припарковался на привычном месте недалеко у их подъезда. Недалеко от их подъезда стоял черный тонированный автомобиль, Вадим его и раньше замечал. Пока Вадим забирал из бардачка буклеты из автосалона с характеристиками разных моделей автомобилей. Ксюша вышла из машины и обошла ее сзади, чтобы забрать Артема, что спал в автолюльке за водительским креслом. Вдруг перед ней возникла фигура высокого худощавого мужчины в очках и темной одежде.

– Егор? – только успела произнести она как послышались два громких выстрела. Странный холод пронзил ее в области живота, парализующая острая боль накрыла ее. Она стояла не в силах что-то сказать. Егор громко закричал, приставил пистолет к своему виску и пустил пулю себе. От громкости звука выстрела она инстинктивно закрыла глаза, но почувствовала как ее лицо обладало брызгами теплой крови Егора. Кто-то сзади схватил ее, что-то говорил ей, она ничего не понимала. От боли и страха она не могла понять, что это был Вадим. Он пытался зажать ей раны на животе, но ее голубое летнее платье уже пропиталось кровью. Рядом с телом Егора возник мужчина в костюме, он что-то кричал в свой телефон, но Ксюша уже не слышала.

51.

Анна и Дмитрий уже прошли регистрацию на рейс и сидели на стульях у ворот выхода на посадку на самолет, что должна была начаться через десять минут. Чуть загорелый и улыбчивый Дмитрий рассказывал Анне об отпуске с сыном и матерью, с которого только вчера утром вернулся. А сегодня вечером он уже летел в отпуск с ней. Внутри себя он радовался тому, как ловко все придумал: набрал отпускных дней, смог свозить к морю сына и мать, а сейчас полетит с любимой женщиной еще на десять почти дней, где наконец-то задаст ей тот самый важный вопрос.

– Хорошо, что так съездили, там я был только их. Тут я буду только твой, – сказал он закидывая свою руку ей за плечо и прижимая ее, сидящую рядом, ближе к себе., – когда-нибудь вы обязательно сблизитесь и можно будет ездить всем вместе, хотя Жорик к тому времени станет совсем взрослый и возможно уже найдет нас не интересными, не хочу использовать слово «старыми», – рассмеялся он, – для поездок с собой.

Анна слушала его и улыбалась: ей нравился его чуть загорелый и отдохнувший вид, она поправила его волосы на лбу, на этом моменте ее голову пронзила мысль, что точно также она поправляла волосы Вадиму.

– С этого отпуска ты приедешь совсем шоколадный.

– Вполне возможно, – снова улыбнулся Дмитрий белоснежной улыбкой.

Объявили посадку на самолет, люди встали и заняли места в своеобразной очереди. Встали и Анна с Дмитрием и взяли свою ручную кладь, за которой Вадим смотрел особенно тщательно. Ведь именно в этой неприметной сине-серой сумке лежала маленькая коробочка с кольцом. Он уже решил для себя, что в середине отпуска сделает ей предложение. Сделает его максимально красиво. На морском берегу, ночью под шум волн. Неисправимый романтик, а может просто влюбленный мужчина. Конечно, ему, бывало, страшно задуматься, вдруг она откажет, но он был уверен: нет, не откажет. Она ответит согласием. Знал, что она не будет прыгать по песку пляжа и орать от восторга, нет она не такая. Она могла бы лишь одним взглядом дать ему понять, что согласна. Ему бы хватило. Он повесил ремень сумки через плечо, прижал рукой то место в сумке, где предположительно должна лежать коробочка. «Тут» – почувствовал он небольшую неровность через мягкую кожу сумку. Вдруг у Анны зазвонил телефон в недрах ее большой бежевой сумки. Она удивилась, увидев на экране, имя абонента. Это был Вадим.

– Да, -неуверенно произнесла она, вместо «Алло» и посмотрела на Дмитрия. Они оба понимали, что Вадим бы не стал звонить ей просто так. Им обоим было страшно, что что-то случилось с Мариной.

– Что? – взволнованно произнесла Анна, -Ксюша? О Боже!, – на ее глаза выступили слезы, – в какой ты больнице? – она плакала, – да, да, я приеду, я сейчас же приеду.

Лицо Дмитрия было серьезно, он поджал губы, он понимал, что произошло что-то ужасное. Анна положила трубку, их очередь на посадку на самолет как раз подошла. Она посмотрела на Дмитрия. Он все понял, но не хотел верить.

– Анна, нет, пожалуйста, не делай этого.

– Я должна к нему ехать, у него беда, понимаешь.

– Ань, ну прошу тебя, это же навсегда, понимаешь же да.

– Прости, прости меня, -она схватила его руки и приложила к свои щекам, по которым текли горячие слезы, – прости, – повторила она и побежала по направлению к выходу их аэропорта. Оставив Дмитрия стоять одного в аэропорту.

52.

В клинике как в детском саду было положено спать после обеда. Режим для стариков был как для детей. По своему поведению и мировосприятию не многие от них сейчас отличались от детей. Валентина после встречи с дочерью и внуком, просидела на той лавочке все время прогулки, после послушно пошла обедать вместе со всеми. После обеда и мытья рук, Антонина помогла ей надеть сорочку и они легли по своим кроватям на обеденный сон. Валентине снился чудесный сон. Она видела всю свою семью. Своего мужа еще относительно молодым и улыбчивым простаком и добряком, своих сына, что уже чуть подрос и малышку-дочку. Свой деревяный дом, что стоял в окружении старых яблонь. Если бы кто-то наблюдал за ней во сне, то он бы точно мог сказать, что она улыбалась во сне.

Антонина встала раньше Валентины, но не стала ту будить, а ушла из комнаты поболтать к соседке в другую комнату. Та соседка была в состоянии говорить. Медсестра, что принесла перекус после сна, тоже решила не будить старую женщину, так уж она спокойно спала на боку, заложив руки под голову. На ее щеках проявился некоторый румянец, а лицо имело настолько умиротворенный вид, что выглядело даже моложе.

Антонина вернулась в комнату к Валентине уже ближе к вечеру. Но ее соседка также спала, не меняя положения. У старушки возникли подозрения, она подошла к Вале и начала ее звать, потом начала трясти, но Валентина уже не проснулась.

53.

Холодный снежный ноябрь. Был ветренный день, что гонял снежинки по кладбищу с одного каменного надгробия на другое. Солнца не было. Откуда ему взяться в ноябре в Москве? Только серое небо, белый снег и ветер. У каменного надгробия стояли женщина с мужчиной. Она придерживала одной рукой детскую коляску-люльку, периодически покачивая ее, чтобы полугодовалый малыш мог поспать. По ночам у него мучительно резались зубки. Другой же рукой, она держала за руку мужчину в черном пальто. Он снял шапку, и как всегда, на свой манер поправил свои черные волосы, что на висках были уже цвета московского ноябрьского неба. Он молча смахивал слезы с век, она ничего не говорила ему. Знала, что он все еще скорбит, что он еще не справился со своей утратой, не отпустил ее. И готова была дать ему времени столько, сколько потребуется. Ждать его она уже давно умела.