Текст книги "Двое в тихой гавани"

– Почему? – наконец спросила она. – Почему сейчас? И почему я?

Вьятт не хотел знать всех причин. Он не хотел, чтобы эти глубокие, проницательные глаза видели его насквозь. Однако он мог открыть ей по крайней мере одну истину.

– Потому что ты видишь возможности, которые часто не замечают другие.

Глава 11

Алекс посмотрела на запущенные здания и почувствовала, как сердце сжимается, переполняясь сочувствием к тому, кто однажды пытался сделать это место процветающим. Оно было слишком далеко от гудящего, жизнерадостного Лас-Вегаса, домики оказались маленькими, часовня разваливалась, и все же...

– Здесь очень красиво, – произнесла она, отметив красные скалы, видневшиеся вдалеке.

– Это верно. А еще тут очень тихо.

Девушка пристально рассматривала сгрудившиеся маленькие домики, построенные с очевидным стремлением создать атмосферу уюта. Цветы, когда-то росшие в длинных кашпо, давным-давно умерли, безжизненные останки некогда пышного плюща извивались на решетке.

Войдя в глинобитную часовенку, открытую силам всех стихий из-за давно разбитых витражей и окон, Алекс пару минут постояла на месте, вбирая в себя атмосферу. Постройка была предельно простой – голые деревянные полы, лавки со спинками. Ни одного светильника. Кто-то нацарапал граффити на толстой балке, поддерживавшей крышу, и исписал все стены.

Снаружи вдоль дорожки были поставлены скамьи, теперь полуразвалившиеся – уцелели только железные рамы. Это место оказалось пустым, безмолвным, покинутым.

Алекс заметила и другие недостатки – выцветшая голубая дверь на одном из домиков, покосившаяся табличка «Добро пожаловать!» над другим. Цветы, нарисованные над входом в часовню, совсем поблекли. К тому же в этой местности они не встречались, а потому выглядели слишком неестественно. И все же...

– Знаешь, здесь есть нечто очаровательное и располагающее к себе, – наконец произнесла Алекс.

Вьятт улыбнулся:

– Ну, пусть будет располагающее к себе. Но успешное ли? Вряд ли.

– И несмотря на это, ты его купил.

– Как видишь.

Этот человек однажды сведет ее с ума. Вьятт прекрасно знал, что она никак не может найти ответ. Почему владелец одного из самых роскошных отелей Лас-Вегаса купил весьма скромный комплекс, который никогда не принесет дохода?

– Здесь потребуется многое переделать.

– Я люблю перемены.

– Давно ты купил это место?

– Да... Больше года назад. Около двух, наверное.

– Но пока никаких изменений?

– Как видишь.

– Почему? Вряд ли дело в нехватке средств.

– Верно, деньги для меня не проблема.

– Так почему все осталось как было?

Вьятт ответил не сразу, обдумывая вопрос.

– Умом я понимаю, что здесь все нужно починить и переделать. Беда в том, что это место нравится мне таким. Несмотря на то что оно никогда не окупится.

Девушка звонко рассмеялась.

– Судя по всему, ты сердишься на себя. Но, честно говоря, я не понимаю, в чем проблема. Если тебе не нужны деньги и этот комплекс устраивает тебя таким, какой он есть, зачем вообще что-то переделывать?

– А в чем тогда смысл?

– Неужели у всего в этой жизни обязательно должен быть смысл?

– Некоторые так считают.

– А ты? – склонив голову, поинтересовалась Алекс.

– Скажем так, я вырос в мире, где все имеет смысл и цену.

Она открыла было рот, чтобы задать еще один вопрос, но Вьятт покачал головой:

– Не спрашивай больше ничего, Алекс. Я и так рассказал тебе больше, чем кому-либо.

– Тебе не нравится говорить о том, что причиняет боль.

– Ты просто удивительная женщина.

– Потому что задала очень личный вопрос?

– Нет. Потому что задала его сразу после того, как я сказал, что не хочу обсуждать свои проблемы.

– Это было грубо, верно? – Однако девушку по-прежнему снедало желание узнать, что сделало Вьятта тем, кто он есть.

– Зачем тебе знать мои мотивы? – наконец спросил мужчина, застав ее врасплох.

– Я... Честно говоря, сама не знаю.

Это было не совсем правдой. Вьятт слишком сильно интересовал ее, что могло закончиться весьма трагично. В прошлом, несмотря на все совершенные ошибки, Алекс хотя бы знала, что у нее был шанс обрести счастье. С Вьяттом об этом нельзя было и мечтать. И все же, глядя в его зеленые глаза, девушка понимала: он вовсе не такой непробиваемый, каким хочет казаться. Алекс не могла вырвать из своей души чувства, которые не должна была испытывать.

К ее немалому удивлению, Вьятт рассмеялся:

– Нет, все-таки я в жизни не встречал настолько прямолинейной женщины. Тебя интересует, почему я не хочу говорить о своем прошлом? Могу тебя заверить, оно было совершенно безрадостным. Мать не хотела детей, а дядя, на которого она меня оставила, вообще терпеть их не мог. Он верил, что тяжкий труд и побои – самые правильные методы воспитания. Я сам был настоящим дьяволенком, из тех, с кем лучше никогда не встречаться. Почему я не рассказываю о своем детстве... Подобные жалостливые истории не очень вяжутся с образом сурового владельца преуспевающего отеля, особенно в городе, куда люди приезжают в поисках развлечений.

И все же с ней он уже этим поделился.

– Я ненавижу проигрывать – и купил «Гавань», – скривившись, произнес Вьятт. – Не самое удачное вложение, верно? Полно недоделок, разруха, никакой пользы. Сплошные недостатки.

Наверное, точно так же когда-то критиковали и его самого... Те, кому полагалось любить Вьятта, заботиться о нем. Но в его голосе отчетливо прозвучала нежность.

Большего и не потребовалось. В душе Алекс немедленно пробудилось желание помочь и поддержать.

– Не так уж здесь все и плохо.

– Если ты сейчас скажешь, что этому месту не хватает любящей руки, я рассмеюсь тебе в лицо, – честно предупредил он.

Девушка забавно сморщила нос.

– Вообще-то я собиралась сказать, что «Гавани» не хватает внимания, творческого подхода и... и... – Подняв взгляд на Вьятта, она увидела, что в его глазах снова полыхает пламя страсти. Она мигом забыла, что подчиненная не должна испытывать таких чувств к своему боссу.

– Алекс, – со стоном произнес Вьятт. – Умоляю, не смотри на меня так. Не надо...

– Чего не надо?

– Не заставляй меня хотеть тебя.

– Я и не пытаюсь. – Но Алекс сама отчаянно желала его.

– Тебе не приходится прилагать для этого никаких усилий. Я мечтаю о тебе с самого первого дня. Мне не следовало брать тебя на работу.

– Потому что это непрофессионально?

– Потому что я не хочу ранить тебя, но могу сделать это.

– Что поделать. Ты притягиваешь женщин. Но при этом любовь тебе не нужна. Неудивительно, что сердца разбиваются.

– Да, и я не хочу, чтобы это случилось с тобой.

– Мое сердце в полной безопасности. Не беспокойся. Я научилась быть сильной.

– В таком случае тебе придется быть сильной за нас обоих, потому что я позорно близок к капитуляции.

И, словно доказывая правдивость сказанного, Вьятт склонился к девушке и замер в дюйме от ее губ. Между ними словно проскочил электрический разряд, который невозможно было проигнорировать. Алекс чувствовала, как по телу разливается огненный поток страсти...

И сама преодолела оставшееся расстояние, прильнув к мужчине в страстном, глубоком, голодном поцелуе.

Вьятт застонал. От острого мучительного желания у Алекс закружилась голова и подогнулись колени.

Вьятт, покусывая ее губы, прижал ее к своему сильному, твердому телу. Его ласки воспламеняли ее, обжигали... Его руки... О, эти руки...

«Не допусти этого, – велел внутренний голос. Можно было подумать, предупреждения Молли, Джейн и Сирины переплелись в единое целое, наделенное холодным разумом и здравым смыслом. – Ты же обещала быть сильной. Не отказывайся от своих слов...»

– Вьятт, мы должны остановиться, – прошептала Алекс в его раскрытые губы. Слова путались и не желали слетать с языка.

Однако Вьятт тут же разомкнул объятия и отстранился:

– Я должен перестать делать это.

– Ну уж нет, на сей раз тебе не удастся приписать всю вину себе! – возмутилась Алекс, нахмурившись и скрестив руки на груди. – И потом, я сильная и могу позаботиться о себе.

На лице Вьятта тут же появилась улыбка, которую он не смог подавить.

– Не смейся надо мной!

И в мыслях не было. Ты пугаешь меня, Алекс.

– Правда?

– Да. Правда. – Только из его тона исчез даже намек на шутливость. – Я должен отвезти тебя домой.

– Еще рано.

Вьятт удивленно приподнял бровь, ожидая объяснений.

– Мы же приехали сюда не для того, чтобы заниматься любовью, а ради этой милой гостиницы, – напомнила Алекс. – Настало время уделить «Гавани» внимание, поскольку совершенно очевидно, что ты ее очень любишь.

Вьятт посмотрел на нее с таким загнанным выражением в ярких зеленых глазах, что ее душа снова сжалась от боли.

– Я не люблю ничего и никого.

Услышать это оказалось неожиданно больно, хотя Алекс толком не поняла почему. Он говорил ей об этом с самого начала. И повторил то же самое всего несколько минут назад. Вообще-то все вокруг твердили об этом. Ничего удивительного: вряд ли можно ожидать чего-то иного от человека, который видел в жизни только ненависть. Однако он заботился о людях. Алекс вспомнила, как мягко Вьятт разговаривал с Белиндой. Он сделал все, что мог, чтобы помочь Рэнди. «И для меня тоже разве что не вывернулся наизнанку», – подумала девушка. Все-таки Вьятту знакомо понятие заботы и сострадания.

Она сделала глубокий вдох и решила рискнуть:

– Я так понимаю, ты привез меня сюда, чтобы услышать объективное мнение. Что, если бы я сказала, что эти коттеджи нужно снести?

Она заметила, что Вьятт нервно сглотнул.

– Ты бы этого не сделала.

Теперь Алекс знала наверняка, почему он никого не возил сюда.

– Знаешь, большинство посоветовали бы тебе продать «Гавань».

– Если бы это место приобрел другой человек, я сам предложил бы такое решение.

– А ты уверен, что сам не хочешь сделать это?

– Абсолютно.

– Почему?

Вьятт одарил девушку одной из своих редких улыбок, и ей тут же захотелось прижаться к нему и замереть, наслаждаясь мгновениями близости.

– Тебе нравится что-то улучшать, развивать, а не разрушать. Рэнди относился к тебе снисходительно, а ты искала в его поведении плюсы. Белинда рожала, ты могла бы отправить клиентов к Рэнди или вообще сказать, что это не твое дело, но ты помогла. Алекс Лоуэлл просто не способна на то, чтобы умыть руки и отойти в сторону. Поэтому если ты скажешь, что нужно сносить весь этот комплекс, я буду знать, что затея и впрямь безнадежная.

– В твоем описании я похожа на оптимистичную идиотку.

Вьятт покачал головой:

– Нет, по-моему, ты похожа на женщину, достойную восхищения, у которой всегда есть хорошие идеи.

– Ты любишь побеждать. И прекрасно знаешь, что, несмотря на все мои замечательные идеи, я часто проигрываю. – Алекс помолчала, снова вспомнив свои неудачи. Она подняла взгляд и, к своему удивлению, прочла на лице босса беспокойство.

– Я не собираюсь возлагать ответственность за успех или неудачу на твои плечи, Алекс. Мне просто интересно твое мнение.

– И все же это ты у нас гений в этой части. «Маккендрикс»...

– Совсем другое дело. Половина успеха была обеспечена его местоположением.

– И все же ты сумел добиться успеха там, где большинство потерпело бы поражение.

– Спасибо. Давай скажем так: моя ненормальная привязанность к «Гавани» мешает принимать адекватные решения. Я не хочу слишком вовлекаться в процесс.

Последний кусочек головоломки встал на место.

– Ты совершенно не хочешь что-то здесь переделывать, но это не согласуется с твоей концепцией «Перемены – это хорошо, совершенство – ключ к успеху».

– Что-то в этом духе, да. Наверное, мне и впрямь следует продать этот комплекс.

Алекс поняла, что «Гавань» и впрямь занимает очень важное место в его мире, даже если Вьятт не хотел признавать это. Мужчина боролся с желанием сохранить ее только потому, что в его жизни должно было быть место только для победителей.

В сердце снова возникла странная боль. Алекс столько всего знала и умела, но по жизни оставалась неудачницей...

Она сделала глубокий вдох. Сейчас речь шла не о ней. Вьятт сражался со своим прошлым и тем, что собой олицетворяло это место. Что он почувствует, решившись продать «Гавань»?

Алекс знала только одно: за нее стоило побороться.

– Не продавай. У нее есть... свои ценности.

Вьятт невесело рассмеялся:

– Например? Ты так говоришь, словно сама не уверена в этом.

Этот мужчина был слишком проницателен. Алекс сосредоточилась. С чем мы имеем дело?

– Можно добавить маленький садик к каждому коттеджу с местными растениями, цветами и камнями и поставить в нем видоискатель. Тогда посетители смогут любоваться скалами и птицами, которые там гнездятся. Или поместить на каждом домике таблички с интересными историческими сведениями. Поставить антикварную мебель. Можно даже увеличить один из коттеджей и устроить в нем комплекс развлечений. Это идеальное место для того, чтобы отдохнуть от вечной суеты Лас-Вегаса. Или...

– Или что, Александра? – спросил Вьятт, взяв девушку за руки.

– Или оставить его таким, как есть, – мягко произнесла она. – Не нужно ничего менять или сдавать коттеджи, если «Гавань» нравится тебе.

Вьятт протянул руку и откинул с ее лица выбившуюся из прически прядь волос.

– Я знал, что твое присутствие пойдет этому месту на пользу.

Его прикосновение завораживало, слова немало подняли самооценку, хотя Алекс прекрасно знала: Вьятт просто вежлив. Ее всегда дразнили за чрезмерную самоотверженность и энтузиазм.

– Так что ты будешь делать?

– Еще не решил, но ты дала мне несколько подсказок. Спасибо. А теперь, думаю, пора отвезти тебя обратно. Не хочу, чтобы у остальных начали появляться ложные представления о нас с тобой.

– Думаешь, они решат, что я похитила босса?

– Думаю, они решат, что я тебя совращаю. Рэнди в последнее время относится к тебе очень покровительственно.

Алекс закатила глаза:

– Ты его кумир, Вьятт.

– Ага, а еще он хорошо меня знает и понимает, что у меня тоже есть недостатки. А у тебя – нет.

– Еще как есть, – буркнула она.

Вьятт рассмеялся, помогая ей сесть в спортивную машину. Через несколько минут они уже ехали в «Маккендрикс».

– Слушай, что такое ужасное ты могла натворить?

Алекс знала ответ, но не хотела сейчас об этом думать. Искреннее беспокойство Вьятта подталкивало ее все ближе к краю пропасти. Что она успела натворить? Практически влюбилась в него. Но в этом признаваться нельзя.

– Написала «Я люблю Эрика Свансона» на зеркале в школьном туалете для девочек. Несмываемым маркером, да еще и красным, – сказала Алекс и почувствовала себя очень глупо. Это было единственное дисциплинарное взыскание, которое она заработала в школе.

– Повезло Эрику.

– Ну, мое увлечение продлилось недолго. Когда об этом стало известно, Эрик начал оскорблять меня и смеяться над моими брекетами.

– За это он должен лишиться всех зубов до старости.

– Если бы только в те дни ты был рядом, – улыбнулась Алекс, – у меня бы появился защитник.

– Тогда ты не захотела бы знать меня, – отозвался он.

Но Вьятт ошибался. Алекс хотела узнать о нем как можно больше. Желательно – все.

Глава 12

Вьятт рьяно принялся за работу, постоянно напоминая себе о причинах, по которым нужно держаться подальше от Алекс. «Маккендрикс» захлестнула новая волна рецензентов. Было очевидно, что ставки повышаются. Город начал гудеть, и главный соперник, «Шампань», вкладывал в свое предприятие огромные деньги. Вьятт должен бы был забеспокоиться – впрочем, разумеется, он был обеспокоен. Пройти такой долгий путь – и проиграть... И все же больше всего ему на нервы действовало отнюдь не состязание.

Когда вчера они возвращались в отель, Вьятт спросил девушку, как обстоят дела с ее магазином. Алекс рассказала, что недавно звонила агенту по операциям с недвижимостью. Процесс запущен. Стало совершенно ясно, что Сан-Диего – ее единственная страсть. Место Вьятта было здесь – в «Маккендрикс», в Лас-Вегасе.

Он слишком увлекся Алекс, был преступно слеп – у них нет ни единого шанса.

Нужно помнить, что она здесь только на время. Вот и хорошо. Потому что Алекс слишком чиста и жизнерадостна для человека вроде него.

Вьятт мог бы притвориться, что оставил прошлое позади, но это не изменило бы главного. Он был все тем же человеком, и призраки былого никуда не делись. Он занимался бизнесом, а не любовью. Единственный безопасный путь – одиночество. Сближение с кем бы то ни было означало риск получить глубокие раны.

Он должен остановиться – как бы сложно это ни было.

* * *

Алекс была обеспокоена.

– Джейн, я не понимаю, что происходит. Вьятт в последнее время ведет себя очень странно, – сообщила она по телефону подруге через несколько дней.

Молчание.

– Джейн?

– В каком смысле – странно? – надтреснутым голосом осведомилась та. – Алекс, ты говоришь так, словно он слишком много для тебя значит.

– Да нет, я не влюбилась. Я просто беспокоюсь, как о любом другом человеке.

«Возможно, чуть больше, – ехидно пропел внутренний голос. – Намного, намного больше».

– Возможно, у него появились какие-то срочные дела, Алекс. А это уже не твоя проблема. Ты привыкла предлагать свою помощь, но нельзя спасать всех вокруг.

– Я знаю, – отозвалась Алекс.

Джейн права. Она опять взялась за старое. Так было с Робертом, и Лео, и Майклом. А теперь?

В голове словно зазвенел сигнал тревоги. Нужно уезжать прямо сейчас.

Так и следовало бы поступить. Вчера звонила агент и сообщила, что может представиться возможность приобрести неплохое здание. Алекс должна была прыгать от радости, а она вместо этого первым делом подумала о Вьятте.

Вчера еще один мужчина стал источником неприятностей в отеле, громко жалуясь, что она не пытается удовлетворить все его требования. Когда постоялец дошел до оскорблений, за его спиной появился Вьятт с каменным выражением лица и глазами, полыхающими от ярости. Холодным тоном, от которого даже Алекс стало не по себе, он сообщил мужчине, что у него есть десять секунд на то, чтобы покинуть помещение.

Тот хотел было возразить, но, взглянув на подтянутую, мускулистую фигуру хозяина отеля и отметив суровое выражение его лица, быстро передумал. Он устремился к двери, пробормотав что-то о запугивании.

– Спасибо, – тихо произнесла Алекс.

– Ты – служащая отеля. Я весьма серьезно отношусь к своим обязанностям.

Только чудом Алекс сумела не вздрогнуть, снова став просто еще одной из подчиненных. Однако, по всей видимости, ее чувства отразились в глазах.

– Не смотри на меня так. Я это делаю для твоего же блага.

– Разумеется. В конце концов, я и есть твоя служащая.

Вьятт тихо выругался:

– Я уже пытался сказать тебе, что не стоит ни на что рассчитывать. Ты ошиблась, посчитав, что я мог бы стать твоим героем.

К боли, которая ее пронзила, Алекс оказалась не готова. Какая глупость! Она ведь прекрасно знала, на какой риск идет. Вьятт отгородился от всего мира стеной, которую нельзя пробить. А она опять совершила ту же ошибку, что и раньше, бросившись на помощь и увлекшись мужчиной, которого никогда не сможет завоевать. Единственный способ спастись теперь от боли – отойти в сторону. Так она и сделает.

Только не сейчас.

* * *

Вьятт вошел в холл отеля, бросил один-единственный взгляд на Алекс и чуть слышно выругался.

– Это неправильно, – пробормотал он себе под нос.

– Что? – донесся до него голос Рэнди. Молодой человек стоял прямо за спиной босса.

Вьятт кивнул в сторону Алекс:

– Она выглядит утомленной. – Что еще хуже, она казалась печальной. И Вьятт был совершенно уверен, что это его вина. Она подарила ему солнечный свет своих улыбок, а он игнорировал ее несколько дней. И Вьятта ничуть не извиняло, что он пытался защитить ее. Она ничего не скрывала, рассказала о себе все. А он отплатил ей молчанием и холодностью.

– Она нам всем очень нравится, Вьятт, – после непродолжительного молчания произнес Рэнди.

Это было предупреждение. Иногда Рэнди сходило с рук то, за что любой другой получил бы как минимум выговор. Возможно, потому, что у них обоих прошлое было не из веселых.

– Ей нужны друзья.

– Ей нужно нечто большее. И Алекс этого заслуживает. В конце концов, она сделала для репутации «Маккендрикса» больше, чем кто бы то ни было, кроме вас.

Вьятт выразительно посмотрел на Рэнди. Молодой человек стушевался:

– Простите.

– Нет. Ты прав. Я в последнее время был настоящей сволочью, верно?

– Мы все уверены, что у вас были на то причины.

– Не нужно меня оправдывать. Я, конечно, босс, но при этом не должен переставать быть человеком.

Он неправильно обращался с Алекс. Она должна знать: Вьятт избегал ее не потому, что не оценил по достоинству. Алекс оказалась настоящим благословением для отеля, а его владелец даже не сказал ей об этом.

* * *

Алекс уже собралась уходить, когда к ней неожиданно подошел Вьятт:

– Ты сегодня, случайно, не занята?

Девушка моргнула:

– Что-то случилось?

Он нахмурился.

– Вьятт?

Его глаза полыхнули зеленым огнем.

– Я хотел извиниться перед тобой.

Алекс удивленно взглянула на него:

– За что?

– За то, что был настоящим мерзавцем и игнорировал тебя. За то, что не сказал, как много ты сделала для «Маккендрикса» и для меня. – Он мрачно нахмурился.

Алекс не сумела удержаться от смеха:

– Это самое сердитое извинение, которое мне когда-либо доводилось слышать.

– Не думаю, что мне доводилось раньше просить прощения.

– В таком случае польщена быть первой.

– Достаточно польщена, чтобы согласиться поужинать со мной? Предоставить мне возможность извиниться... как подобает?

Эти слова совершенно не сочетались с тоном его голоса.

Сердце бешено забилось в груди. Подступали непрошеные слезы, но он их не увидит. Она так по нему соскучилась. Алекс была так рада снова видеть Вьятта, что ей было все равно, почему он пришел. В ее голове вновь прозвучал сигнал тревоги. Нужно отказаться и вновь оказаться в безопасности.

Но со здравым смыслом отважно боролось глупое сердце. К черту безопасность и благоразумие. В календаре осталось не так много цифр. Время утекало как песок. И Алекс знала, что их отношения в любом случае временные и ни к чему не приведут. Чем она рискует?

– С радостью.

Господи, неужели она сказала это с таким восторгом? Однако мужчина мягко улыбнулся:

– В таком случае встретимся у твоей комнаты через десять минут.

У ее комнаты. Алекс тут же подумала, что с большей охотой она бы назначила свидание в своей комнате.

– Одеться как обычно? – уточнила она, притворившись, что последней мысли не было вообще.

– Угу. Я прихвачу корзинку для пикника. Надень те симпатичные пальмочки. И шорты. Белые. Мягкую удобную майку. Голубую.

– Это приказ босса?

– Просьба Вьятта. Давай на сегодня притворимся, что я просто мужчина, который знает, как тебе идут эти цвета.

Она обнаружила, что не может дышать. Сердце словно перестало биться.

– Что, слишком? – спросил Вьятт. – Мне извиниться еще раз?

– Нет, но если сегодня ты не мой босс, значит, я не обязана подчиняться каждой твоей просьбе – раз уж моя смена закончилась.

– Мне нравится, когда ты так бойко разговариваешь со мной. Я говорил это раньше? – произнес он и, не дожидаясь ответа, направился к лифту.

«Нет, не говорил», – ответила про себя Алекс, переодеваясь. Он пытался сохранить их отношения безличными, деловыми – и, наверное, был отчасти прав. В этом новом, дружелюбном Вьятте было нечто настораживающее. Алекс очень хотелось дать ему именно то, о чем он просил. Но тогда она стала бы одной из женщин, о которых рассказывал Рэнди. Им доставались только слезы и воспоминания. Алекс не хотела, чтобы такой была и ее участь.

Когда через несколько минут она открыла дверь, Вьятт улыбнулся:

– Замечательные шорты – а ноги еще лучше. Да и красный тебе определенно идет, – произнес он, глядя на футболку с округлым вырезом. – Даже, пожалуй, больше голубого. И сережки в форме велосипедиков ничуть не хуже тех пальмочек. Хорошо, что ты проигнорировала мою надменную просьбу.

– Спасибо, – улыбнулась она. – Пойдем?

– Да... Нет.

Она осознала, что Вьятт хмурится, осматривая комнату.

– Что не так?

– Неужели это лучшее, что я смог для тебя найти?

– Вьятт, это замечательный номер! Ты поселил меня сюда уже после того, как я начала работать.

– Да, но здесь только пара комнат. Нет ничего, что могло бы сделать это место похожим на дом. Я должен был найти менее спартанские условия.

Алекс не удержалась от смеха:

– Вьятт, я никогда не жила в таком шикарном месте, а тебя беспокоит, что мне не хватает плюшевого мишки или других вещей из Сан-Диего?

– Ну я же знаю, как ты любишь этот город. А все, что здесь напоминает о доме, – это фотография с друзьями, которую ты поставила на свой стол в холле.

– Вьятт, не волнуйся. Все в полном порядке. – Алекс приподнялась на цыпочки и чмокнула его в щеку. – Пойдем, я умираю от голода. Где у нас пикник?

– Это сюрприз. Увидишь, когда доберемся.

Он был прав. Когда Вьятт припарковал машину перед «Гаванью», девушка действительно удивилась. Новая неяркая табличка, цветы в саду, выкрашенные в белый цвет коттеджи с голубыми ставнями, дощечки с надписью «Добро пожаловать» над каждой дверью.

Алекс восхищенно ахнула:

– Вьятт, ты так быстро это все сделал?!

– Да. Понимаешь, я хотел, чтобы ты увидела плоды своего творческого подхода. Конечно, ремонт еще не закончен – я даже не притронулся к часовне, да и в домах много работы. Но начало положено.

– Выглядит замечательно. А можно зайти внутрь?

– Выбирай любой.

Это было несложно. Один из домиков был чуть меньше остальных и казался потрепанным. Алекс открыла голубую дверь и, шагнув внутрь, нашла его вполне уютным. Стены, выкрашенные в светлый цвет, простая мебель из дуба. Небольшой камин обрамлен белой плиткой и деревянными панелями. Старинный кувшин с рифленым покрытием стоял на полке, окруженный ярко-красными камнями.

– Я подумал... В общем, небесно-голубой цвет напоминал мне о... – Вьятт посмотрел в глаза Алекс. – Глупо, но мне показалось, что это хорошее решение.

– Вьятт, это замечательно. Здесь так уютно, удобно, тепло... Поверить не могу, что ты сделал столько за такой короткий срок.

– Я бы продвинулся дальше, но поскольку работаю здесь только урывками...

Глаза ее расширились от изумления.

– Надменный владелец потрясающего отеля занимался физическим трудом?

Вьятт пожал плечами:

– Когда я был маленьким... Короче, я многое знаю о тяжелом труде, Алекс.

– Не могу сказать, что удивлена.

Мужчина одарил ее одной из своих редких сияющих улыбок:

– Я начинаю думать, что тебя вообще ничто не может надолго расстроить.

– Ну, у меня были свои трагедии.

– Те мужчины, которые тебя использовали?

– Они этого не делали. Я сама вызывалась помочь.

– В отличие от меня. Я-то устроил настоящую засаду.

– Отнюдь. Ты просто меня подкупил, – улыбнулась Алекс.

– И сделал бы это снова. Ты оказалась для «Маккендрикса» настоящим чудом.

Почему вдруг на сердце стало так тяжело? Потому что хотелось стать чудом для него?

– Ты поделилась со мной своими чувствами, переживаниями, сделала для меня больше, чем я просил. А я ничего не дал тебе взамен.

– Ты мне очень хорошо платишь!..

– Деньги... Я... Видишь ли, Алекс, правда заключается в том, что я не умею быть открытым, не умею дарить тепло. Но это не твоя вина. Сначала ты лезешь из кожи вон, чтобы помочь мне, а потом я отворачиваюсь и не замечаю тебя. Мне не нравится вспоминать о прошлом. Я был не слишком общителен еще и потому, что не хотел рисковать. Я боялся, что кто-то узнает, что творится у меня в душе.

– С тобой не должно было этого случиться.

– А ты не должна была встречать идиотов, которые с радостью принимают твою помощь, а потом уходят прочь как ни в чем не бывало. – Глядя ей в глаза, Вьятт погладил большим пальцем ее ладонь. – В моем прошлом было много такого, о чем не хочется думать, но никто не уязвлял меня в самое сердце, – произнес он. – Не так, как тебя. Как можно сделать вид, что влюблен, а потом отвергать эту женщину?

– Некоторые так поступают.

– Тогда это не настоящие мужчины.

Алекс попыталась улыбнуться.

Вьятт тихо выругался:

– Не нужно ради меня делать вид, что тебя это не трогает. Алекс, в Лас-Вегасе останется человек, который всегда будет благодарен за то, что ты для него сделала. За то, что у него появилась возможность узнать тебя.

Вот оно. Ее горло мучительно сжалось, слезы навернулись на глаза. Алекс не хотела этого. Если она начнет плакать, Вьятт поймет, что ее чувства к нему слишком сильны и глубоки. Сделав глубокий вдох, она заставила себя успокоиться.

– Спасибо... Спасибо тебе, – уже увереннее повторила она. – Слушай, так каким образом тебе удалось достичь таких высот?

– Став старше, я сбежал из дома. Мне было почти шестнадцать. Я работал по всей стране, откладывал каждый пенни до тех пор, пока не смог купить разваливающийся на части дом, который отремонтировал и продал. Потом еще один. Больше я все равно ничего не умел. Вот, собственно, и все.

Но Алекс знала, что Вьятт не рассказал ей и половины.

Ему неоднократно твердили, что он останется неудачником. И все же Вьятт сумел превратить «Маккендрикс» в отель мирового класса, а теперь работает над «Еаванью», снова и снова доказывая обратное.

«Вот, собственно, и все», – снова прозвучал у нее в голове голос Вьятта.

Он, возможно, думал, что правда о его прошлом отпугнет ее, а вместо этого она падала в пропасть быстрее, чем когда-либо в своей жизни.