Текст книги "Взаимная поддержка и любовь: Навыки гармоничного общения в паре"

Глава 2
«Почему ты не можешь быть рядом?»
Что мешает настоящей близости

Нас убивает не стресс, а наша реакция на него.

Ганс Селье

Много лет назад, когда мои дети были маленькими, мы путешествовали на машине с ними и моей подругой Валери. У Валери был очень сложный период: ее муж страдал от сильнейшей наркотической зависимости (в конце концов он ушел из дома и погиб); на тот момент они жили еще вместе и пристрастие мужа разрушало их семью. Одним вечером мы проезжали мимо каких-то дорогих особняков, расположенных в очень красивом месте. Окна домов уютно светились, территория вокруг была красиво освещена – мы притормозили, чтобы полюбоваться этим великолепием. Я раздумывала, кто же здесь живет, и тут услышала голос Валери: «Эти люди так счастливы!» – «Откуда ты знаешь?» – «Просто посмотри на их прекрасные дома!» Я рассмеялась: «Хорошо, раз мы фантазируем, то вот, смотри, в этом доме жена регулярно перебирает с выпивкой, в следующем родители плохо обращаются с детьми, а владельцы вон того погрязли в долгах и не могут спать по ночам».

Мы склонны думать, что, если изменятся материальные условия и внешние обстоятельства нашей жизни, тут-то мы и станем счастливы. Но это, к сожалению, не работает. Мы можем быть окружены тем, что общество считает благом, более того, тем, что мы сами считаем огромным благом для себя, – и при этом будем оставаться глубоко несчастными.

Правда в том, что стрессы в жизни неизбежны. Да, определенный уровень благополучия, богатства и привилегий может защитить от многих стрессовых факторов – от многих, но не от всех. Ни золото, ни власть не помогут – полностью оградиться от стресса не под силу никому.

На самом деле стресс и реакция на него заложены в нашей физиологии, способность реагировать на стресс – важнейший фактор выживания. Те из наших предков, кто в далеком прошлом нежился на солнышке, были съедены очень быстро. Стресс имеет защитную функцию – предупреждает об опасности и дает энергию действовать так, чтобы выжить, – бороться, бежать или прятаться. Поэтому реакция на стресс нам жизненно необходима и абсолютно естественна – особенно если наша жизнь под угрозой. По этой причине каждый раз, когда мы чувствуем опасность, наша система реактивности берет пульт управления в свои руки.

Однако проблема в том, что в современном мире «небезопасно» – это часто про эмоциональное самоощущение небезопасности для нашей личности, это про незащищенность «я» в отношениях – а не про реальную угрозу жизни. Только для психики это одно и то же. Когда в отношениях активируется реакция на стресс, мы склонны вместо безопасности создавать еще больше хаоса и разрушений – но, несмотря на очевидный ущерб, такая реакция распространена и естественна для человека.

История Джона и Роберты очень хорошо иллюстрирует это. Их браку больше тридцати лет, они вырастили двух прекрасных дочерей, уже живущих самостоятельно. Джон – врач, и благодаря его долгой и успешной карьере у семьи есть красивый дом, возможность отдыхать и путешествовать, достойная пенсия. Роберта до появления дочерей была журналисткой, а затем целиком посвятила себя заботе о детях. Казалось, что жизненный путь этой семьи – счастье и благословение… Но что же тогда привело их в мой кабинет на семейную терапию? С момента выхода Джона на пенсию в их отношениях стали преобладать холодность и отчуждение, иногда прерываемые разрушительными ссорами, во время которых каждый обвинял другого в том, что он несчастен. И каждый из них отчаянно желал, чтобы я исправила… партнера.

Они находились в большом стрессе, и ни материальное благополучие, ни две замечательные дочери не спасали. Джон видел себя неудачником, и это было для него невыносимо, особенно когда речь шла о такой важной миссии, как сделать свою жену счастливой. К тому же он испытывал обиду: разве не был он кормильцем и опорой для семьи? Разве Роберта не могла жить так, как ей хотелось, – не работать, сидеть дома с девочками и позволять себе покупать все что угодно? Как смеет она заставлять его чувствовать себя таким неудачником?

Он не мог смириться с ролью неудачника. Конечно, за их тридцатилетнюю жизнь Джон много раз пытался угодить жене, дать ей то, чего, как ему казалось, она хотела, – но почти всегда это было «мимо», и подобные попытки развили в нем ощущение безысходности. В какой-то момент Джону стало казаться, что он никогда не сможет соответствовать ожиданиям своей жены, – и он начал дистанцироваться. До пенсии это было проще – работа занимала очень много времени. Однако теперь, на пенсии, ему пришлось искать новые способы безопасной отстраненности. По его мнению, у них должно быть все по-другому: отличный секс, совместные путешествия. Однажды она в очередной раз раскритиковала его за то, что он неправильно загружает посудомоечную машину, – и это оказалось той самой последней каплей. Джон взорвался и высказал Роберте, что с ней невозможно жить, невозможно удовлетворять ее требования и что она никогда не давала ему того, в чем он нуждался.

Роберта же, со своей стороны, тоже чувствовала себя неудачницей, причем уже давно. «Почему он меня не замечает? Почему он меня не любит?» – спрашивала она себя. Она часто ощущала себя покинутой. Ее терапевт даже когда-то назвал Роберту матерью-одиночкой, и это было недалеко от истины – девочек она растила, по сути, одна. Да, Джон обеспечивал их всем необходимым, но, когда Роберта очень нуждалась в нем, он всегда работал. И даже если не работал, то занимался чем-то еще: по субботам играл в гольф, по воскресеньям смотрел футбол.

Она несколько раз пыталась поговорить с ним о том, как одиноко себя чувствует, как непросто растить двоих детей одной, но Джон лишь отвечал, что ему приходится много работать, что он обеспечивает Роберту и девочек материально и они ни в чем не нуждаются. И вообще, может быть, ей найти себе какое-то хобби? Как насчет тенниса? Она настаивала на серьезном разговоре – он предлагал ей антидепрессанты. Каждый раз после такой беседы Роберта ощущала себя еще несчастнее. Поскольку она не могла рассчитывать на эмоциональную поддержку Джона, их общение сводилось к обсуждению повседневных дел: воспитанию детей и уходу за домом. А ее разочарование часто выливалось в претензии, упреки и придирки.

Она по-своему стала для него эмоционально недоступной и неуязвимой – ведь все это время уязвимость неизменно приводила к боли. Но едва ли она признавалась себе, что неосознанно постоянно надеялась: в один прекрасный момент все изменится, он увидит ее потребности и каким-нибудь великолепным романтическим жестом перевернет весь ее мир. Все эти годы она ждала его выхода на пенсию – работа всегда стояла для него на первом месте, и временами эта работа представлялась ей любовницей, с которой она не могла конкурировать. Она убеждала себя, что наконец-то получит все заслуженное внимание… но вместо этого на пенсии он еще больше отстранился от нее. Теперь она винила себя в том, что потратила годы жизни на человека, который, оказывается, не ценил ее, и задавалась вопросом: не лучше ли от него уйти, чтобы не упустить шанс встретить еще кого-то и наконец почувствовать себя по-настоящему любимой? И время от времени, после пары бокалов вина, она давала ему понять, что он разочаровал ее, «разрушил ее жизнь» и что она размышляет, стоит ли ей оставаться с ним дальше.

В тот вечер, когда она сказала ему, что посуду следует ополаскивать перед загрузкой в посудомоечную машину, нарыв прорвался. Вообще она не хотела его критиковать – но, возможно, в голосе прозвучало раздражение и разочарование… Скорее всего, эти чувства оказались связаны не с процессом мытья посуды, а с тем, что она ощущала себя незамеченной, неценной – ведь она просила его об этом уже пятьдесят раз, а он все равно игнорировал ее просьбу. Отказавшись от желания найти настоящую близость, она довольствовалась помощью по хозяйству. Она была уверена, что он мог сделать все правильно и сделал бы, если бы реально заботился о ней, если бы хотел сделать так, как было важно для нее. Это ведь такая мизерная просьба. В конце концов, все эти годы она отвечала за быт – неужели нельзя прислушаться к ее мнению? Да, она благодарна за помощь – только разве это помощь, если ей приходится снова вынимать посуду из посудомойки и ополаскивать ее?..

Джон был поражен услышанным. В то утро он проснулся с чувством одиночества и тоски. Ему очень хотелось быть рядом с Робертой, хотелось ее тепла и участия, но, когда он потянулся, чтобы обнять ее, она встала с кровати и начала одеваться. Он подумал, что, если сегодня проявит особое внимание к ее желаниям, возможно, она немного потеплеет. Он разложил белье и приготовил ужин – но она даже не заметила этого. И, когда Роберта сказала ему, что он неправильно загружает посудомоечную машину, он ощутил себя так, как если бы она сказала ему, что он недостоин любви, потому что не может загрузить машину по-её, что он неудачник и в очередной раз продемонстрировал это. Она никогда не будет им довольна, никогда не станет видеть в нем хорошее, никогда не станет ближе, как бы он ни старался. В ответ он перешел в контратаку.

Сначала принялся иронизировать, как нелепо мыть посуду перед тем, как ее помоет посудомоечная машина. Роберта ощутила себя уязвленной и ответила взаимностью – стала вслух удивляться, как Джон мог вести медицинскую практику, если он не в состоянии освоить элементарных навыков ведения домашнего хозяйства. Это уязвило Джона, потому что задело его профессиональные компетенции. Он разразился ответной реакцией: высказал свое разочарование, обозвал ее «ледяной рыбиной» и «вечно недовольной» и принялся рассуждать вслух, что не понимает, как вообще кто-то может вытерпеть ее общество.

Пораженная до глубины души, Роберта выскочила из комнаты, закрылась в спальне, упала на кровать и стала горько плакать. Она не хотела больше иметь с Джоном ничего общего. Ту ночь он провел на диване в гостиной. Утром, чувствуя себя ужасно и осознавая, что своим нападением лишил себя тех крох близости, которые между ними еще оставались, он пришел просить прощения. Она с чувством описала ему всю его неправоту, и он, стремясь вернуть хрупкое ощущение безопасности в их отношения, согласился со всеми ее словами, повторяя свои извинения. Оба они не могли понять, как дошли до такого состояния…

История Джона и Роберты довольно типична. Трагичность ситуации в том, что оба они жаждут быть замеченными и любимыми, но у каждого есть мощный щит, который не позволяет партнеру приблизиться и при этом остаться в безопасности. Для многих этот щит состоит из обвинений и отстранения.

Рик Хансон – психолог, который занимается развитием идеи счастья через позитивное мышление, утверждает, что мы вообще склонны к негативу. По словам Хансона, люди, как правило, «прилипают» к отрицательным эмоциям и «проскакивают» положительные. Мы, утверждает Хансон, созданы для выживания, а не для счастья. Мы настроены на сканирование окружающей среды – ищем в ней угрозы и опасности. Барбара Фредриксон, эксперт по положительным эмоциям, добавляет, что, когда мы находим угрозу, весь наш мир сужается до одной-единственной проблемы. Эта особенность призвана помочь выживанию. Не очень-то получится любоваться самым прекрасным закатом, если за тобой в это время гонится тигр. И хотя в реальности большинство проблем не являются опасными для физического существования – они воспринимаются мозгом как опасные для выживания эмоционального. И наши реакции в этом случае нередко только усугубляют ситуацию.

Психолог Пол Гилберт, основатель терапии, сфокусированной на сострадании, выделяет три системы регуляции аффекта – три основных способа, с помощью которых мы управляем эмоциями. Один из них – система угрозы-защиты; именно в ее ловушку попали Джон и Роберта. Возможно, вы уже знакомы с механизмом ее работы. Всякий раз, когда возникает угроза, мы автоматически оказываемся в рамках этой системы, она является доминирующей и характеризуется повышенной реактивностью. Мы не думаем о том, как будем реагировать, – мы вообще в каком-то смысле не можем думать в этот момент. Префронтальная кора – часть мозга, отвечающая за анализ и планирование (за осознанный ответ, а не спонтанную реакцию), выключается, мы словно теряем к ней доступ. Вместо обдумывания, в кровь вбрасываются гормоны адреналин и кортизол благодаря другой части мозга – амигдале (миндалевидному телу), и тело готовится защищаться: сражаться, убегать или замереть. Если мы испытываем гнев, тревогу или отвращение, то, скорее всего, находимся в этой системе.

Когда речь идет об отношениях, угрозе подвергаются наши самоощущение и идентичность. Каждый хочет чувствовать себя и выглядеть в глазах других хорошим. И зачастую мы не столько боремся друг с другом, сколько… со стыдом. Наш партнер может указать нам на ошибку в действиях – однако мы воспринимаем это как приговор нашей личности, нашей сущности. И поскольку, как уже обсуждалось в первой главе, отношения, и особенно близкие и важные, имеют колоссальное значение, любой дисбаланс в этой сфере ощущается как угроза жизни. В результате тут же запускаются защитные механизмы – то есть включается система угрозы-защиты.

Давайте подробно рассмотрим, как эти защитные стратегии проявляются в случае Джона и Роберты. Когда Роберта увидела, что Джон загружает посудомойку, не ополаскивая посуду, она почувствовала себя в эмоциональном плане очень небезопасно: незамеченной и незащищенной. Для нее было важно, чтобы посудомоечной машиной пользовались так, как она считает нужным, и в прошлом Роберта много раз просила Джона сначала ополоснуть посуду. Поняв, что он этого не делает, она ощутила угрозу и своему благополучию, и их отношениям. Как она могла чувствовать себя в безопасности, если Джон не то что не заботился о ней, а как будто вообще ее не слышал? Боль от того, что их связь под угрозой, активировала ее систему угрозы-защиты. Поэтому, хотя она говорила Джону совершенно нейтральные по смыслу слова, ее тон выдавал раздражение. На самом деле она не критиковала Джона – это был протест против разрыва их связи. Она включила режим борьбы.

Режим борьбы

Джон почувствовал в словах Роберты скрытое раздражение, ощутил энергию борьбы, но, не понимая ее природы, решил, что это угроза его самоуважению и их отношениям. Он вообразил, что Роберта считает: он ничего не может сделать как следует, он недостаточно хорош, чтобы она хотела иметь с ним дело. А это больно! И Джон тоже включил систему угрозы-защиты, вспыхнул от гнева и обрушился на Роберту с обвинениями. Эти обвинения показывают, что Джон тоже попал в режим борьбы. За его гневом и обвинениями скрывается ощущение собственной неполноценности, несостоятельности мужа, неспособного порадовать свою жену. Он отчаянно стремился оправдать ее ожидания, чтобы верить, что он чего-то да стоит. Ведь единственная сфера, в которой он чувствовал себя в своей тарелке, – работа, – больше была ему недоступна. Поэтому, когда Джон выплескивал на Роберту свой гнев и возлагал на нее ответственность за свои переживания, на самом деле он пытался защитить свое представление о себе как о хорошем человеке, достойном любви. Пытался избавиться от стыда за то, что разочаровал ее. И по сути дело было не в Роберте – она лишь задела его за живое. Так же как дело было не в его неспособности загрузить посудомойку – Роберта сомневалась не в этом, а в том, что ее видят, слышат, ценят и любят. Каждый из них ошибочно решил, что поведение другого связано лично с ним. И каждый отреагировал на «угрозу» негативными эмоциями.

Режим бегства

Когда Джон набросился на Роберту с обвинениями, его слова ранили ее до глубины души. Инстинктивно она поняла, что если останется и продолжит «воевать», то будет ранена еще сильнее, – а ее ресурсы были на исходе. Поэтому она переключилась на режим бегства: выскочила из комнаты и закрылась в спальне. Избегание – это одна из стратегий самозащиты. Иногда мы прибегаем к ней для защиты себя, иногда – для защиты отношений. Когда мы понимаем, что продолжение конфликта наносит вред нашей связи, мы выбираем отступление – ради спасения отношений. Это может быть важной стратегией, позволяющей привести систему угрозы-защиты в равновесие, однако если избегание, отступление одного воспринимается другим как игнорирование – это лишь подливает масла в огонь и разбалансирует систему еще больше. Другой тогда испытывает отчаяние и пытается восстановить контакт – именно это происходило с Джоном, который не мог попасть в спальню и был лишен контакта с Робертой.

Режим замирания

Джон оказался в ловушке, его система угрозы-защиты была на грани, и он был близок к тому, чтобы впасть в ступор. Поскольку Джон не мог ни бороться, ни бежать, включился третий режим защиты – замирание. На следующий день после ссоры Джон, пытаясь не потерять окончательно связь с Робертой, старался во всем ей угодить, точнее, не столько угодить, сколько задобрить ее. И если бы ему удалось избавить Роберту от ощущения угрозы, которое висело над ней, то, возможно, конфликт сошел бы на нет.

Все это не было результатом какого-то специально осмысленного процесса – это были лишь импульсы системы угрозы-защиты. В какой-то момент Джон стал поддакивать всему, что говорила Роберта, соглашаться и извиняться. Проблема состояла в том, что все это он делал, чтобы ее успокоить, – но на самом деле в глубине души не был согласен с тем, что она говорила. Например, он по-прежнему не считал нужным ополаскивать посуду перед загрузкой посудомойки и по-прежнему полагал, что лучше знает, как следует поступать, – именно поэтому он и не выполнял просьбу Роберты раньше. По правде сказать, он вообще не помнил разговоров на эту тему – потому что не особо к ним прислушивался и не был сфокусирован на этом. Но сейчас он не подал виду, что не согласен, – сейчас было не время рисковать. Также, подчиняясь Роберте и желая ее умиротворить, он извинился за то, что недостаточно заботился о ней. На самом деле она была для него самым важным человеком на свете – но этими извинениями он только укрепил ее подспудные страхи, что она ему не нужна и им не любима. Роберта чувствовала, что все извинения произносятся, только чтобы успокоить ее, а не чтобы по-настоящему что-то сделать с болью, которую она испытывала. Все это лишь усиливало ее ощущение незамеченности и незащищенности.

Так работает система угрозы-защиты. Ее суть состоит в реакциях нападения-избегания-замирания. Система активируется, когда мы чувствуем угрозу; ее главная задача – защита. Мы хотим быть в безопасности – так работает наш врожденный инстинкт самосохранения. Если бы вы оказались на поле боя, то могли бы использовать три основные стратегии. Во-первых, сражаться и победить противника: это защитило бы вас от угрозы. Во-вторых, убежать от противника: если вы можете добраться до безопасного места, вы защитите себя. Если первая и вторая стратегии невозможны, остается шанс спастись, замерев, притворившись мертвым. Тогда вы перестанете быть угрозой для противника, и, возможно, он оставит вас в покое или же просто пройдет мимо, не заметив. Система угрозы-защиты очень нужна и важна, она реально спасает жизнь… на поле боя. Но она не очень хорошо работает, когда мы используем ее для противостояния нашим партнерам.

Многие пары, подобно Джону и Роберте, часто попадают в систему угрозы-защиты. Конечно, ваша ситуация может выглядеть иначе – у каждого из нас свои защитные механизмы. Для некоторых отношений типичны взрывные ссоры, как у Джона и Роберты, для других характерно то, что мой коллега Крис Гермер назвал холодным адом: много дистанции и отстраненности, мало тепла. В некоторых отношениях как будто есть дружелюбие и тепло, но при этом отсутствует подлинная связь, и это рождает ощущение глубокого одиночества и растерянности – кажется, что все хорошо, но, по сути, это поверхностное впечатление. В таких отношениях люди любой ценой стараются избежать конфликта – но когда мы прячем свое «я» друг от друга, то не можем ощутить себя замеченными и любимыми.

Когда в наших отношениях активирована система угрозы-защиты, мы можем обнаружить у себя несколько поведенческих реакций.

Борьба: критика, споры, отрицание фактов, защита, хмурый взгляд, закатывание глаз, обвинения.

Избегание: демонстративное выбегание из комнаты или незаметное исчезновение, ускользание от разговора, отстранение, делаем вид, что не слышим (или реально переключаемся на что-то и действительно не слышим).

Замирание: излишние извинения, соглашение со всем, что говорит партнер, желание загладить вину, угождение.

Как правило, каждый из нас, основываясь на прошлом опыте, имеет свою стратегию поведения в системе угрозы-защиты. Мы готовы сражаться, если думаем, что можем победить. Если понимаем, что ресурсов победить нет, – можем попробовать уйти. Если ни один из этих вариантов не кажется возможным – нашей стратегией становится замирание. Фактически это означает капитуляцию из-за невозможности совершить действие. Тело находится в тревоге и боевой готовности – и одновременно замирает и зажимается.

Конечно, многое зависит от конкретной ситуации. Когда наши основные способы реагирования невозможны, мы прибегаем к альтернативным стратегиям. Поскольку наши поведенческие стратегии, скорее всего, стали автоматическими, полезно знать маркеры каждого из этих состояний – чтобы иметь возможность распознавать, что вы оказались в системе угрозы-защиты. Ваши ощущения могут быть другими, главное – научиться понимать свои собственные сигналы.

Вот некоторые проявления.

Борьба: жар в лице, учащенное сердцебиение, напряжение мышц в верхней части тела, повышенный голос.

Избегание: беспокойство, напряжение мышц в ногах, неспособность слушать, отстраненность.

Замирание: смятение, задержка дыхания, ощущение, что идешь по тонкому льду, желание сдаться.

Попробуйте это

Исследуйте ваши защитные стратегии

Вспомните момент, когда у вас были разногласия с партнером. Вспомните, если сможете, с чего начался конфликт. Затем мысленно воспроизведите ситуацию, шаг за шагом, как будто вы просматриваете видеозапись инцидента в замедленном режиме. Время от времени ставьте воспроизведение на паузу, чтобы осознать, какие чувства вы испытывали в тот или иной момент и какие защитные стратегии использовали. Вы можете задержаться в каждом из этих моментов, понаблюдать за тем, что происходит в вашем теле, когда вы мысленно оказываетесь в этих состояниях. Обратите внимание на то, как реагирует ваше тело на режим борьбы, бегства или замирания. Это поможет вам в будущем осознавать и отслеживать подобные моменты.

Попробуйте, если получится, из вашей нынешней ситуации мысленно опуститься глубже ваших защитных стратегий и увидеть, какие настоящие и уязвимые чувства прячутся за ними? Что на самом деле вы оберегали? От чего действительно пытались защититься? Может быть, вы чувствовали себя в этот момент «плохим человеком» и боролись со своим стыдом? Чувствовали себя нелюбимым? Одиноким? Ощущали себя «пустым местом»? Посмотрите, что все это значит для вас? Знакомы ли вам такие состояния?

Теперь представьте, что у вас есть друг, который переживает те же чувства. Что бы вы ему сказали?

А теперь попробуйте сказать то же самое себе. Возможно, это будет что-то вроде: «Я с тобой!», «Я тебя вижу!», «Ты очень важен для меня, и я буду рядом». Посмотрите, что больше всего отзывается в вас, и подарите себе свое собственное участие, внимание и доброту. Если получится, постарайтесь вместить, принять свои слова, пропустите их через себя. Как вы ощущаете себя прямо сейчас?

Вы можете записать для себя:

• Какие стратегии вы применяли?

• Как реагировало ваше тело на каждую стратегию?

• От чего эта стратегия на самом деле вас защищала? (Какое уязвимое чувство скрывалось под ней?)

• В чем именно вы нуждались на самом деле? (Подберите любое подходящее описание, возможно, образами.)

Вы можете использовать эти записи в дальнейшем, чтобы осознавать, что вам действительно нужно, когда вы оказываетесь в системе угрозы-защиты.

Заметили ли вы, что под защитной стратегией прячется боль? Увидели ли вы в этом поведение раненого человека? За вашими защитными реакциями скрывается страдание. В те моменты, когда страдание превышает ресурсы, частой реакцией оказывается неправильное, деструктивное поведение. Такова человеческая природа.

И это не делает нас глобально плохими, хотя наши действия могут реально принести вред. Это говорит о том, что мы люди. Мы все иногда поступаем так, что причиняем боль – другим и себе. Однако неправильно закрывать глаза на вред, который мы наносим. Давайте исследуем это глубже.

Попробуйте это

Как ваши защитные стратегии влияют на вашего партнера

Представьте, что вы оказались по другую сторону того защитного поведения, которое описали в предыдущем упражнении. Например, ваш партнер обвиняет вас, ускользает от вас или на автомате извиняется перед вами. Попробуйте прочувствовать, каково это – быть объектом такого поведения.

• Какие чувства у вас возникают?

• Как реагирует ваше тело?

• Хотите ли вы в этот момент стать ближе к вашему партнеру?

• Готовы ли вы сейчас быть уязвимым?

Видите ли вы, какой вред защитное поведение наносит вашему партнеру и вашим отношениям? И как это препятствует созданию стабильных отношений?

Я отмечала, что система угрозы-защиты включается автоматически. Так есть ли тогда какая-то надежда изменить ситуацию? Да, есть. Я уже говорила, что система активируется, когда мы чувствуем угрозу. Однако когда речь идет об угрозах в отношениях, существуют более эффективные способы восстановить безопасность. Мы отвечаем перед собой и своими близкими за развитие тех навыков, которые увеличивают наши ресурсы, помогают создать условия для безопасности в отношениях с нашими партнерами и развить более здоровые и качественные связи. Такие связи характеризуются тем, что можно назвать безопасным присутствием. Речь об этом пойдет ниже.