Текст книги "Почему им можно, а нам нельзя?"

Другим фактором порядка, в большей степени свойственного жестким культурам, является высочайшая синхронизация. Синхронность обнаруживается во многих человеческих занятиях – плавании, армейской строевой подготовке, марширующих духовых оркестрах и целом ряде других. Она часто встречается и среди существ, не относящихся к человеческому роду. Ею мастерски владеют и одновременно помигивающие светлячки, и сверчки, чей стрекот настолько точен, что по нему можно прогнозировать температуру воздуха. Синхронность пронизывает окружающую действительность. Кардиостимуляторы, возбуждение нейронов, аплодисменты аудитории – все это является отражением синхронности в мире людей. Всем нациям нужна определенная синхронность, иначе их ждал бы крах. Однако нации способны синхронизироваться далеко не в одинаковой степени: жестким культурам это удается лучше, чем более свободным.

Взять такую элементарную вещь, как уличные часы. Разумно предположить, что все страны обеспечивают идеальное соответствие своих главных часов точному времени, но результаты остроумного опыта психолога Роберта Левина говорят о том, что некоторым это удается лучше, чем другим. Его научные ассистенты засекали время на пятнадцати уличных часах в каждом из столичных городов более чем трех десятков стран. В некоторых странах, в том числе относящихся к жестким культурам Австрии, Сингапуре и Японии, часы в центре города шли очень синхронно, отклоняясь друг от друга менее чем на тридцать секунд. А вот в более расслабленных Бразилии и Греции расхождение могло достигать почти двух минут. Мой анализ данных Левина показывает, что в целом синхронность хода уличных часов в большей степени присуща жестким странам – как показано на рисунке ниже.

Обычно в жестких культурах лучше организован транспорт. Живя в стране строгой культуры, можно рассчитывать на соблюдение расписания общественного транспорта, тогда как в более свободных культурах следует ожидать опозданий. В 2013 году высокоскоростные японские синкансэн – «поезда-пули», достигающие скорости 300 километров в час, – задерживались в среднем всего на 54 секунды. Аналогично обстоят дела и у известных своей пунктуальностью швейцарцев – их железные дороги могут гордиться 97-процентным соблюдением расписания движения. В 2014 году на железнодорожном транспорте Сингапура было зафиксировано всего четырнадцать случаев задержек более чем на тридцать минут. За опоздания операторы железнодорожного сообщения могут быть оштрафованы на сумму до 1 миллиона сингапурских долларов в год. Если в жестких странах опоздания все же случаются, извинениям и объяснениям нет конца и края. Когда скачок напряжения в электросети вызвал двухчасовой перерыв в движении сингапурских поездов, извинения общественности приносил лично министр транспорта. А когда опаздывают немецкие поезда, пассажиры могут рассчитывать на детальные разъяснения проводника. В отличие от всего этого путешествующие поездом в более свободных странах могут не рассчитывать на какие-либо извинения и объяснения в случае опозданий. Движение битком набитых поездов по линии New Jersey Transit, соединяющей Нью-Йорк с Нью-Джерси, послужило причиной появления сайта с очаровательным названием njtranshit.com[2]2
  Слово transit сознательно искажено на transhit, явно указывая на дерьмовый уровень обслуживания на этой ветке. – Прим. пер.


[Закрыть], где отслеживаются практически предсказуемые ежедневные опоздания и отмены поездов, от которых страдают пассажиры. По некоторым оценкам, постоянно опаздывают от 20 до 30 % поездов на некоторых из наиболее загруженных маршрутов американской компании Amtrak.

В жестких культурах совпадает не только время на часах. Люди более склонны одинаково одеваться, совершать одни и те же покупки и преуменьшать свою уникальность в целом. Почему? А потому, что, когда все поступают одинаково, значительно проще поддерживать порядок и слаженность. Возьмем такую, казалось бы, безобидную вещь, как рука, которой пишут. Одно из моих исследований показало, что в строгих культурах значительно меньше левшей. Например, если левой рукой пишут 12 % американцев, то среди турок таких насчитывается всего около 3 %. И чем строже культура страны, тем более вероятно, что в ней существует обязательная школьная форма. Единообразие распространяется даже на личные автомобили. Среди прочего, я попросила моих ассистентов пройтись по парковкам разных стран мира. Оказалось, что в жестких культурах значительно меньше разнообразия в марках и цветах машин, чем в более свободных.

В жестких культурах существует множество коллективных занятий, требующих синхронности действий участников. Японские студенты совершенствуются в «чеканном шаге» Shuudan Koudou – удивительно сложной совместной маршировке, напоминающей военные церемониальные марши и духовые оркестры. В китайских государственных компаниях, детских садах и школах делают обязательные перерывы на коллективную физзарядку под музыку, а пожилые женщины регулярно собираются по вечерам в общественных парках для совместного исполнения танцев в духе гимнастики тай-чи. В других культурах для синхронизации используются религиозные практики. По улицам городов Ближнего Востока пять раз в день разносится азан – призыв к молитве, объединяющий людей всего региона. Вне зависимости от источников возникновения, будь то уличные часы, одежда, автомобили или призывы к молитве, синхронизация приводит к одному и тому же предсказуемому психологическому результату: росту сплоченности и кооперированности.

Синхронность обнаруживается и в самом неожиданном месте – на фондовом рынке. Аналитики всегда считали, что поведение участников фондового рынка определяется в первую очередь экономическими и политическими факторами, например уровнем благосостояния страны или прозрачностью информации. Но группа американских ученых предположила, что определенную роль может играть и культура. В своей публикации в Journal of Financial Economics Чуль Юнь и его коллеги обосновывают вывод о том, что инвесторы из стран строгой культуры в большей степени склонны принимать одинаковые решения относительно покупки и продажи ценных бумаг, и называют это явление синхронизацией биржевого курса. Их анализ колебаний биржевого курса в 47 странах мира за период с 1990 по 2010 год показывает, что для жестких стран вроде Китая, Турции и Сингапура характерна большая синхронность, чем для более свободных, например Соединенных Штатов, Новой Зеландии и Бразилии. Очевидно, что инвесторы из стран более строгой культуры в большей степени ориентируются на общее мнение и обычно более подвержены влиянию окружающих («стадному чувству»), и это заставляет их принимать одинаковые решения.

Было бы разумно предположить, что высокая степень регулирования общественной жизни в странах строгой культуры обусловливает более высокую степень саморегуляции их жителей по сравнению с жителями стран более свободной культуры. Немецкий социолог Норберт Элиас первым увязал общественные ограничения с самоограничением в книге «О процессе цивилизации», опубликованной в 1939 году. Он утверждал, что чем больше люди вынуждены подстраиваться в своем поведении к окружающим, тем сильнее становится их способность управлять своими побуждениями. Об этом же говорят и результаты моих исследований: уровень самоконтроля людей действительно выше в странах более жесткой культуры. Так, например, жители США, Новой Зеландии, Греции и Венесуэлы весят в среднем намного больше, чем жители строгих стран вроде Индии, Японии, Пакистана и Сингапура, даже с поправками на уровень благосостояния стран и средний рост людей. (Между прочим, в США больше половины собак и кошек отличаются избыточным весом или ожирением, не исключая и моего собственного пса Пеппера.) Некоторые из более «свободных» стран, такие как Испания, Эстония и Новая Зеландия, демонстрируют также и наиболее высокие показатели потребления спиртного на душу населения. А такие жесткие страны, как Сингапур, Индия и Китай, показывают низкие уровни потребления алкоголя.

Жесткие и свободные культуры сильно отличаются между собой и по характеру расходов населения. Жители более расслабленных США, Венгрии и Эстонии больше склонны тратить деньги на азартные игры, чем, например, жители строгих Южной Кореи и Сингапура. Кроме того, даже с учетом поправок на уровень благосостояния и распределения доходов, в более свободных странах ниже уровень народных сбережений (валовый национальный доход за вычетом общественного и личного потребления), из чего можно сделать вывод о том, что потребление в них опережает производство.

Эти различия видны не только ученым – они становятся заголовками мировых новостей. Экономический кризис 2008 года едва не привел к полному краху расслабленную Грецию – многие годы небрежного отношения к финансам обернулись государственным долгом в 300 миллиардов евро. В итоге это бремя в основном легло на плечи банков дисциплинированной Германии, которая выступила в роли строгого родителя и призвала Грецию ввести режим жесткой экономии. «Спросите любую швабскую домохозяйку [Швабия – зажиточный регион на юго-западе Германии]. Она даст вам дельный совет. Нельзя постоянно жить не по средствам», – распекала греков канцлер Ангела Меркель. Интересно, что в немецком языке слово Schuld обозначает и долг, и вину. В свою очередь, население Греции яростно воспротивилось таким суровым мерам и вышло протестовать на улицы. Разногласия достигли пика в 2015 году, когда Германия предложила исключить Грецию из еврозоны. В конце концов условия предоставления экономической помощи Греции были согласованы, но не за счет смягчения различий между дисциплинированным и более расслабленным подходами.

В целом для стран жестких культур характерны низкая преступность, бóльшая согласованность и более высокий уровень самоконтроля населения. Напротив, в более свободных культурах может присутствовать высокая степень безалаберности и целая куча недостатков в связи с низким уровнем самоконтроля. Однако у них есть значительное преимущество во всем, что дает открытость – в частности, идеям, людям и переменам, – которой остро не хватает строгим культурам. Это живой пример дилеммы «жесткость – свобода».

Способность человека к инновациям, отличающая его от других существ, сделала возможным бесчисленное множество достижений – от изобретения колеса до интернета. Креативность требует нестандартного мышления и приятия идей, которые могут идти вразрез с устоявшимися нормами, что дает более свободным культурам очевидное преимущество в инновационности.

В научной работе преподавателей менеджмента Роя Чуа, Яннинга Рота и Жана-Франсуа Лемуана анализируются 11 тысяч предложений, присланных на одну из краудсорсинговых платформ в рамках девяноста девяти творческих конкурсов с крупными денежными призами за лучшие идеи. В числе прочих задач были архитектурное решение для нового торгового центра в Испании, создание телевизионного рекламного ролика с учетом особенностей египетской культуры, ребрендинг растворимого кофе для австралийского рынка и «чисто французский» дизайн бутылки питьевой воды. Люди из стран с более жесткой культурой не только почти не попадали в число победителей, но и в принципе меньше участвовали в этих конкурсах. Еще более показательным было то, что судьи из стран жесткой культуры реже отдавали предпочтение идеям иностранных участников – возможно, потому, что эти идеи представлялись им непривычно радикальными.

Эта научная работа указывает на один любопытный аспект дилеммы «жесткость – свобода». В более свободных культурах может быть меньше порядка, но определенный уровень безалаберности оказывается действительно полезным для нестандартного мышления. Представьте, что вы участвуете в психологическом эксперименте и находитесь в помещении с рабочим столом, на котором царит безукоризненный порядок, как на рис. 3.3. А теперь представьте себя в комнате с рабочим столом, на котором и вокруг которого хаотично разбросаны бумаги, книги, ручки и карандаши (примерно так выглядит мой рабочий кабинет). Как это повлияет на ваш творческий потенциал?

Психолог Кэйтлин Вос с коллегами выяснила, что людям, находившимся в помещении, где царил беспорядок, лучше удавались решения, требующие коллективного творчества: они предлагали больше новаторских способов использования мячиков для пинг-понга. В другом опыте люди, находившиеся в беспорядочной среде, чаще выбирали варианты меню, помеченные словом «новинка» (то есть более креативные), чем словом «классический». Строгий порядок и жесткая культура способствуют сохранению существующего положения вещей. Напротив, беспорядочная среда может выглядеть как хаос, но подталкивает к нестандартным решениям.

Подобным же образом обстоят дела и с синхронностью: в жестких культурах она помогает сотрудничеству, а более свободные культуры выигрывают от свойственной им несинхронности. В одном из наших опытов мы с Джошуа Джексоном, Навой Калуори и Морганом Тэйлором предлагали группам участников решать творческую задачу после коллективной прогулки по кампусу строго в ногу или вразнобой. Группы, ходившие в ногу, были менее креативны по сравнению с ходившими вразнобой.

В другом опыте группам предлагалось коллективно скандировать одни и те же или же разные слова. В группах, которые скандировали одни и те же слова, оказывалось меньше участников, высказывавших иные мнения при последующем коллективном обсуждении задачи, в решении которой могло быть полезно наличие разных взглядов.

Кроме того, все более свободные культуры – от древних афинян до современных голландцев – демонстрируют большую креативность из-за своей открытости внешним влияниям. Научные данные свидетельствуют о том, что люди с большим мультикультурным опытом, то есть больше путешествовавшие или теснее взаимодействовавшие с иными культурами, обычно более креативны. Так, в лабораторных опытах люди с более богатым мультикультурным опытом выдвигали больше необычных идей в ходе коллективных обсуждений и успешнее решали задачи, требующие новаторского подхода.

Представьте, что вам дали коробок спичек, свечу и упаковку канцелярских кнопок и предложили закрепить свечу на стене так, чтобы воск не капал на стол. Ответ показан на рис. 3.4. Совершенно очевидно, что такое решение требует большой изобретательности, которой способствует открытость этнокультурному многообразию.

Экономисты называют эту способность выходить за пределы нормы «подвижностью». Они утверждают, что это один из ключевых навыков успешного предпринимателя. По словам психолога из Гарвардского университета Ховарда Гарднера, творческие подходы стимулируют «несоответствия, нетипичное поведение или нарушения нормы» – то есть, по сути дела, качества, присущие более свободным культурам. Действительно, наш анализ информации, содержащейся в «Глобальном обзоре предпринимательства» за 2015 год, показывает, что люди в странах более свободной культуры, например в Бразилии и Греции, более склонны считать предпринимательство удачным выбором и обладают большими способностями организовать собственное дело, чем жители таких жестких стран, как Корея и Германия.

Более свободные культуры в большей степени открыты не только другим идеям, но и другим людям. Много веков назад, примерно в 450 году до нашей эры, Геродот, которого называют отцом исторической науки, заметил, что все культуры этноцентричны, то есть считают сложившиеся в них порядки значительно более совершенными по сравнению с остальными: «Если приказать всему человечеству избрать лучший в мире набор законов, то каждое сообщество, поразмыслив, выберет свои собственные обычаи; каждое сообщество считает свои несравненно лучшими».

В качестве иллюстрации своего вывода Геродот приводит историю из жизни персидского царя Дария, который спросил греков, кремировавших своих покойных отцов, за какие деньги они согласились бы съесть их трупы. Шокированные греки ответили, что не пошли бы на такое ни за что на свете. Затем царь спросил у андрофагов – индоиранского племени, известного своим каннибализмом, – сколько денег им нужно, чтобы они кремировали тела своих родителей. Андрофаги ужаснулись и попросили Дария больше не предлагать им столь омерзительные дела.

Но, при всей глобальности этноцентризма, в более свободных культурах он выражен не настолько же сильно, как в жестких. В более свободных странах людям обычно бывает свойственно то, что психологи называют космополитической установкой. Они в большей степени считают себя частью «мира в целом», чем жители стран строгой культуры. Эта космополитичность делает их более восприимчивыми к иностранцам. В рамках всемирного опроса относительно терпимости к иммигрантам в качестве соседей наиболее гостеприимными показали себя жители таких стран более свободной культуры, как Бразилия, Австралия, Новая Зеландия и Нидерланды, что было совершенно нехарактерно для наиболее жестких культур – например, Малайзии, Южной Кореи и Турции. Это отношение проявляется и на практике – более свободные страны действительно становятся домом для значительно большего числа иммигрантов.

В более жестких странах люди обычно более склонны считать свою культуру лучшей и требующей защиты от иностранных влияний. К таким странам относится, например, Китай, входящий в 10 % стран с наиболее негативным отношением к иностранцам. А в Японии, где иностранцы составляют всего 2 % от общей численности населения, многие домовладельцы придерживаются правила «только для японцев», и некоторые бани, магазины, рестораны и отели не обслуживают клиентов-иностранцев. В 2016 году газета The Guardian сообщала о начальнике поезда в Осаке, объявившем по громкой связи: «Сегодня у нас много пассажиров-иностранцев… они создают давку и неудобства для пассажиров-японцев». По данным опросов, проводившихся в Австрии – еще одной стране жесткой культуры с незначительным этнокультурным многообразием, – почти 30 % ее жителей придерживаются антисемитских взглядов. Кроме того, Австрия остается одной из наиболее политически закрытых стран – по имеющимся данным, иммигранты из стран – не членов ЕС не имеют избирательных прав и сталкиваются с большими трудностями в процессе натурализации.

Помимо прочего, люди из стран с более свободной культурой терпимее относятся к тем, кто обычно вызывает социальное отторжение. Данные опросов более 33 тысяч человек в 19 странах говорят о том, что люди из стран с более свободной культурой были в значительно большей степени готовы иметь в качестве соседей гомосексуалов, людей иной расы или религии, гастарбайтеров, не состоящие в браке пары и ВИЧ-инфицированных.

Международные опросы Гэллапа также показывают, что геям и лесбиянкам хуже всего живется в жестких странах, в частности в Южной Корее, Пакистане, Малайзии, Турции и Китае, тогда как в более свободных – например, в Австралии, Новой Зеландии и Нидерландах – к ним относятся более доброжелательно. В 2015 году в число наиболее дружелюбных по отношению к геям городов входили Сан-Франциско, Барселона, Амстердам, Сан-Паулу и Тель-Авив. В то же время травля и дискриминация геев-учащихся является широко распространенным явлением в Португалии и Турции, а в Иране и Афганистане гомосексуальная ориентация может иметь фатальные последствия – по шариатским законам однополая связь карается смертной казнью.

Возьмем другой, не столь ярко проявляющийся вид предрассудков – семейное положение. Вы холосты, состоите в браке или разведены? В более свободных культурах все это сравнительно неважно. В Голландии существует множество способов жить вместе, не вступая в брак, – например, можно зарегистрировать партнерские отношения или заключить договор о совместном проживании. Примерно половина голландских детей появляется на свет у пар, не состоящих в браке. Примерно так же обстоят дела и в Новой Зеландии и Испании. Для стран более свободной культуры характерна и большая сексуальная свобода. По данным опросов, в них у людей бывает больше сексуальных партнеров, а к случайным связям относятся более позитивно. Напротив, в строгих культурах незамужние женщины и матери-одиночки часто сталкиваются с общественным порицанием и считаются изгоями. В Китае незамужние или разведенные женщины старше 25 лет относятся к официальной категории шенг ну – «невостребованные», а государственное телевидение высмеивает их, называя «поношенными халатами». Незамужний статус женщины создает ей дополнительные проблемы на рынке труда. В New York Times рассказывалось о высококвалифицированной незамужней китаянке тридцати шести лет, которой было отказано в приеме на должность редактора, – рекрутер решил, что, раз она не состоит в браке, значит, у нее «серьезные личностные недостатки» или «психологические проблемы». В Южной Корее более 90 % детей, отдаваемых в приемные семьи, составляют родившиеся у незамужних матерей – статус матери-одиночки равносилен позорному клейму.