Текст книги "Замерзшие: 5 месяцев в снегах Гренландии"

8
Святой Грааль
Январь 2012 года

Если Пентагон можно сравнить с боевым кораблем, то штаб-квартиру Береговой охраны – с буксиром. Она находилась у устья реки Анакостия на дальней юго-западной окраине Вашингтона. Здание было под стать самой службе – непритязательное и функциональное.

Лу явился туда в яркий и солнечный зимний день. Большой холл первого этажа напоминал приемный покой скромной муниципальной больницы в небольшом городке. В нем витал резкий запах клея: в одном из ближайших к холлу коридоров рабочие укладывали новые плитки взамен отвалившихся или треснувших. Уборщик, крупный парень, энергично тер пол шваброй. Скучающие охранники, развалившись в креслах, обсуждали недавно просмотренные боевики.

Появление в этих стенах «охотника на уток» Лу Сапиензы сложно было не заметить. Его громкий и узнаваемый голос был слышен задолго до того, как на сцене появлялся его обладатель. Он звенел, как металл в металлодетекторе, и резонировал, будто отскакивая от стен и гулко прокатываясь по коридорам ведомства. Лу явился сюда, чтобы еще раз обсудить с чиновниками денежные вопросы. Без государственных средств невозможно было отправить команду в Гренландию на поиски пропавшего «Груммана» и останков его экипажа.

И вот Лу снова приехал в Вашингтон, где последний раз был три месяца назад. В штаб-квартире Береговой охраны он чувствовал себя довольно уверенно. Здесь его уж точно примут дружелюбно. Героическая история самолета «Грумман дак» давно стала культовой для всех, кто имеет отношения к этой службе. И руководство Береговой охраны наверняка желает, чтобы проект Сапиензы увенчался успехом. Несмотря на то, что в здании штаба свободного места немного, здесь хранилась несколько уменьшенная, но очень точная модель знаменитого биплана. Уже многие годы сотрудники говорили о том, что надо бы вернуть оригинал, вытащив его из-под ледовой шапки.

Но бюджет ведомства относительно невелик (он составляет около 10 миллиардов долларов в год), и возможности его ограниченны. Поэтому в тот день Лу намеревался выступить не столько перед служащими Береговой охраны, сколько перед военными и гражданскими, работающими в Департаменте министерства обороны США по поиску узников войны и пропавших без вести военных, то есть перед теми самыми людьми, которые оказали ему весьма холодный прием в октябре.

Береговая охрана – своего рода белая ворона среди других родов войск армии США. Ее часто использовали как «универсальный инструмент» на все случаи жизни. Перед ее кораблями ставились боевые задачи (в частности, по охране границ), они также участвовали в поисковых операциях, гуманитарных и экологических акциях, надзирали за соблюдением закона и безопасностью в территориальных водах своей страны, пресекали контрабанду наркотиков. Большинство операций все же не являлись оборонительными, поэтому в разные эпохи Береговая охрана подчинялась разным инстанциям – от министерства финансов до министерства транспорта. А сейчас она находится в ведении министерства внутренней безопасности.

При этом в военное время Береговая охрана может выполнять приказы руководства флота, как это было во время Второй мировой войны.

Надо сказать, что при всем разнообразии функций это ведомство, к несчастью для Лу, не занимается поиском пропавших во время минувшей войны военнослужащих, а также их боевых машин. Такую работу курирует крошечное подразделение могущественного министерства обороны, ворочающего общим годовым бюджетом в 525 миллиардов долларов.

Но, так или иначе, руководство Береговой охраны заявило, что готово участвовать в операции по поиску «Груммана» и обещало выделить транспортный самолет «С-130» «Геркулес», чтобы доставить Лу, его поисковую команду и все необходимое оборудование в Гренландию. К тому же ведомство пообещало предоставить поисковой группе консультативную поддержку и материалы и исследования, связанные с проектом. И, наконец, именно оно предоставило Лу площадку для новых переговоров с представителями Департамента министерства обороны США по поиску узников войны и пропавших без вести военных.

Лу готовился к очередному бою. Он, казалось, забыл, насколько скептически отзывались люди, которым он рассылал электронные письма, о проекте стоимостью в миллион долларов, включавшем поиск и возвращение на родину биплана «Грумман дак», транспортного самолета «С-53» и останков экипажа Макдауэлла. Лу будто бы и не беспокоило, что на тот год общий бюджет Департамента по всем проектам составил 22 миллиона долларов. Да и сотрудников, готовых заниматься новыми заявками в учреждении было немного: весь его штат составляли 47 военных и 87 гражданских лиц. Но главная проблема заключалось в том, что в 2012 году уже были приняты решения по нескольким поисковым операциям: команды должны были направиться в Сербию, Польшу, Чехию, Румынию и Тунис. Все эти страны находились в тысячах километрах от Гренландии. Ни одна из них не была расположена хоть сколько-нибудь близко от ледяного острова.

Однако Лу гнал от себя неприятные мысли. Он был на подъеме. В тот день он надел флисовую кофту на молнии, щедро украшенную яркими нашивками. Самая броская из них представляла собой эмблему «Утиной охоты». На другой красовался логотип возглавляемой Сапиензой исследовательской компании North South Polar Inc. Еще две тоже отличались кричащими цветами: одна была посвящена экспедиции по поиску экипажа «С-53», а другая – проекту по возвращению из Антарктиды потерянного во время Второй мировой самолета ВВС флота, носившего гордое имя «Георг I».

Пятая нашивка представляла Фонд павших американских воинов – некоммерческую организацию, созданную Лу для привлечения денег корпоративных и индивидуальных жертвователей, которые хотели поддержать возвращение на родину останков американских военных, пропавших без вести в разных частях света.

– А, привет! – закричал Лу, увидев меня, и тут же горячо обнял, прижав ко всем своим нашивкам.

После предыдущей вашингтонской встречи он крутился, как заводной, организуя экспедицию и изучая все необходимое для старта.

Прежде всего, надо было узнать, где именно начать бурить и растапливать лед в поисках биплана. Для этого была необходима большая исследовательская работа. Чтобы сузить район операции, Лу сопоставлял исторические документы с современными данными, в том числе с материалами сенсорного сканирования, проводимого спутниками NASA и со сведениями, полученными с радаров американских военных самолетов, возвращающихся на родину из Афганистана и Ирака. Он, пусть и по-любительски, но уже разбирался в гляциологии и понял, что в Гренландии все – от мелких камушков до вмерзшего в лед самолета, – перемещается вместе с ледниками. Сапиенза изучил, как в разных уголках острова с годами формируются ледяные и снежные наросты. Это привело его к выводу, что самолет, пролежавший в районе Коджи-бей семьдесят лет, сейчас находится на глубине от девяти до пятнадцати метров.

Также руководитель будущей экспедиции занимался практической стороной подготовки: подсчитывал, сколько будет стоит вертолет, если нанять его у Air Greenland[51]51
  Air Greenland – гренландская региональная авиакомпания, в частности, оказывающая платные услуги поисковикам (прим. ред.).


[Закрыть], прикидывал, какие спонсоры смогут предоставить одежду и оборудование для работы на морозе, выбирал консервы, которыми можно было бы запастись. Некоторые производители таких продуктов, похоже, рассчитывали на потребителя, который планирует выжить в апокалипсической катастрофе. Надписи на покрытых эмалевой краской банках с упакованной в азотной среде[52]52
  Упаковка в азотной среде – технология, позволяющая добиться повышения срока годности консервов за счет вытеснения из упаковки перед ее закрытием кислорода, способствующего размножению бактерий, азотом, препятствующим этому процессу (прим. ред.).


[Закрыть] говяжьей тушенкой гласили, что содержимое сохранит свежесть до 2037 года. Хороший срок годности: я как раз опасался, что именно столько лет и продлится сбор средств на «Утиную охоту».

Несмотря на то, что Лу был организатором и душой экспедиции, идея предприятия принадлежала не ему. Он перенял ее у Тома Кинга, капитана Береговой охраны в отставке. Этот шестидесятилетний коренастый здоровяк – грудь колесом, – был одержим идеей возвращения «Груммана» на родину.

Кинг вырос в городе Харрисберг в штате Пенсильвания. С раннего детства он мечтал поступить в американскую Военно-морскую академию в Аннаполисе и стать капитаном подводной лодки. К тому времени, как мальчик вырос и пришло время собирать все необходимые для военной карьеры рекомендации, его намерения поменялись, и он решил подавать документы в Академию ВВС. Но его терзали сомнения: душа не вполне лежала к авиации. Школьный учитель немецкого языка посоветовал Тому поступить в Береговую охрану. В семнадцать лет юноша увидел принадлежавший этой службе трехмачтовый барк «Игл», известный также под прозвищем «Высокий американский корабль». Судьба его была решена: Кинг решил, что будет служить там, где есть вероятность попасть на этот прекрасный барк.

За тридцать лет Том Кинг сделал успешную карьеру и стал командующим авиаподразделением Береговой охраны. В 2004 году он ушел в отставку и открыл собственную небольшую компанию, предоставлявшую связанный с авиацией консалтинг и разрабатывающую рекомендации по вопросам национальной безопасности.

Также он состоял в Авиационной ассоциации Береговой охраны – ветеранской организации, более известной под ироничным самоназванием «Древний орден птеродактиля». Его члены гордо именовали себя «летающими динозаврами». И девиз у них был соответствующий: «Летаем с тех пор, как земля была плоской».

Благодаря работе с «птеродактилями» Кинг познакомился с историей лейтенанта Джека Риттичера – первого служащего Береговой охраны, убитого во Вьетнаме. В июне 1968 года он пилотировал в боевых условиях спасательный вертолет «Веселый зеленый гигант»[53]53
  В вооруженных силах США принято давать отдельным самолетам и вертолетам личные прозвища. Веселый зеленый гигант – рисованный персонаж, символ продукции американской пищевой компании Green Giant и ее подразделений по всему миру (прим. ред.).


[Закрыть]. Однажды, когда Риттичер кружил над тем местом, где лежал раненый морской пехотинец (точнее, пилот ВВС морской пехоты), северовьетнамцы открыли по нему огонь. Джек попытался посадить подбитую машину, но при ударе о землю она взорвалась.

Это был единственный за все время вьетнамского конфликта военный, принадлежавший к Береговой охране, объявленный пропавшим без вести. Прошло четверть века, прежде чем совместная экспедиция с участием американцев и вьетнамцев нашла его останки. В 2003 году Джека Риттичера похоронили с почестями на Холме Береговой охраны – специальном участке Арлингтонского национального кладбища, на котором обычно находят последнее упокоение только те, кто принадлежит к высшему командному составу. Командующий Береговой охраной адмирал Томас Коллинз произнес проникновенную речь, в которой подчеркнул: «Теперь мы знаем о судьбе каждого из наших солдат». Это было правдой, но только в отношении вьетнамской войны.

Тома Кинга огорчало, что то же самое нельзя сказать об участниках Второй мировой, в том числе о пилоте и радисте биплана, базировавшегося на «Нортленде». То есть о Джоне Притчарде и Бене Боттомсе.

Особенно серьезно задумался Том Кинг о судьбе самолета «Грумман дак» в 2007, когда узнал, что на аукцион eBay выставлен золотой перстень, полученный по окончании Академии Береговой охраны покойным капитаном Фрэнком Эриксоном. Это была легендарная фигура: Эриксон одним из первых начал использовать вертолеты в спасательных операциях в прибрежных водах. Кинг содрогался от ужаса, думая, что кольцо знаменитого капитана будет переплавлено или украсит как пустая побрякушка палец богатого человека, неспособного оценить эту реликвию.

Вместе со своим другом, капитаном Монтом Смитом, президентом ассоциации «птеродактилей», Кинг выкупил этот лот на интернет-аукционе за 2 025 долларов. Они стали возить его с собой на разные мероприятия Береговой охраны и встречи сослуживцев. С перстнем обращались как «с золушкиной туфелькой»: давали посмотреть и примерить отставным и действующим военным.

Так собирание важных и памятных вещей, связанных со службой, стало настоящей страстью Тома Кинга. Он был назначен вице-президентом «Ордена птеродактилей» по изучению и собиранию музейных экспонатов, артефактов, а также по поиску и восстановлению старых самолетов. Вскоре после того, как был выкуплен перстень Эриксона, Кинг разослал всем товарищам из Ассоциации письмо, где спрашивал, что, по их мнению, можно считать «Святым Граалем» среди предметов и техники, связанных с историей Береговой охраны.

Ответ был известен пожилому капитану еще до того, как он получил результаты своего опроса. Самым важным все считали Grumman «J2F-4» Duck, серийный номер «V1640», затерявшийся среди ледников Гренландии.

Кинг был уверен, что этот биплан достоин того, чтобы его демонстрировали в одном из музеев Смитсоновского института[54]54
  Комплекс из 19 музеев, преимущественно художественной и исторической тематики, большинство из которых, в частности, Национальный музей авиации и космонавтики, располагается в Вашингтоне (прим. ред.).


[Закрыть] или в музее Береговой охраны. Ему очень не хотелось, чтобы какой-нибудь охотник за такого рода раритетами без чьего-либо ведома откопал «Грумман дак» и продал частному коллекционеру старинных военных самолетов – «птиц войны», как нередко их называли. Всем было известно, что поиск старых, потерпевших некогда крушение самолетов, превратился в выгодный бизнес: отчаянные любители приключений отправлялись за ними в джунгли, лезли в горы, погружались на дно морей, покоряли ради таких находок ледники. За все историю американской авиации было построено только тридцать два биплана типа Grumman «J2F-4», и в настоящее время лишь один из них оставался в рабочем состоянии. В общем, это действительно была «редкая птица». Но «Грумман дак» Притчарда вдобавок имел героическую историю, поэтому на черном рынке его цена могла достигать нескольких миллионов долларов. Еще больше боялся Кинг того, что собиратели коллекционного «железа» потревожат останки погибшего экипажа или присвоят какие-то личные вещи погибших.

– Не хочу, чтобы портмоне Джона Притчарда продавали на eBay, – провозглашал Том Кинг, качая головой и потрясая кулаком. – Мы не можем этого допустить.

В 1975 году экспедиция Береговой охраны в первый раз попробовала добраться до легендарного «дака». В операции участвовала наземная группа и два вертолета. Условия для работы были созданы идеальные, но искали не в том месте. В то время, как Кинг активно обсуждал с коллегами необходимость нового «похода», до него дошел слух, что некий частный коллекционер уже получил разрешение от властей Гренландии на проведение поисков биплана Притчарда. Казалось, что самые худшие опасения Кинга начинают сбываться. Не зря его мучили кошмары, в которых фигурировали интернет-аукционы.

По неофициальным каналам гренландских чиновников предупредили, что в самолете, скорее всего, могут находиться останки американских военных. А значит, это равноценно захоронению граждан США, пусть и далеко за пределам родины. Одно дело – охотиться за потерпевшей катастрофу машиной, совсем другое – тревожить покой погибших героев.

Разрешение, данное «частной экспедиции», отозвали. Но это был тревожный звонок. Биплан представлял собой большую ценность, так что и другие «частные археологи» могли заинтересоваться им. И некоторые, возможно, решат обойтись без одобрения властей. Беспокойство о судьбе машины возрастало еще и на фоне участившихся сообщений о таянии гренландских ледников. Самолету и останкам тех, кто покоился на борту, угрожали как природные катаклизмы, так и человеческая алчность. Действовать надо было срочно.

Кинг снова призвал на помощь своего друга Монта Смита, президента ассоциации «птеродактилей». Ему удалось поговорить, пусть и на бегу, с вице-адмиралом Вивиен Креа, которая в то время была вторым по рангу высшим офицером Береговой охраны.

Креа все очень уважали еще и благодаря ее особому статусу в ветеранском сообществе: она, как и некоторые другие, носила шутливое звание «древний альбатрос». Так именовали очень долго служивших в Береговой охране пилотов.

Вице-адмирал поручила заняться спасением «Груммана» капитану Майку Эмерсону, который в то время занимал тот же пост, с которого некогда ушел в отставку Том Кинг.

В феврале 2008 года Эмерсон вошел в отдел авиации, располагавшийся на третьем этаже штаб-квартиры Береговой охраны. Он с минуту постоял в озадаченности, глядя на перегородки, разделявшие кубикулы, в которых сидели сотрудники. А потом свалил целую кипу бумаг на стол одного из проектных менеджеров – мастера-главного старшины Джона Лонга.

– Слушай, – сказал капитан, – может тебе удастся разобраться в этом деле?

В бумагах содержалась краткая история самолета «Грумман дак».

Джон Лонг вместе с коммандером Джо Диром, которого позже заменил коммандер Джим Блоу, следующие две недели, как неутомимые историки-следопыты, перерыли архивы, чтобы отыскать рассекреченные отчеты, карты и прочие детали маршрутов Притчарда и Боттомса. Они нашли фотографии, проанализировали непроверенную информацию и даже слухи о самолете, экипаже, а также о последнем вылете этой машины. Они корпели над данными радаров, схемами движения ледников и проследили семейную историю каждого из членов команды. Одной из их задач было связаться с родственниками и узнать, как те относятся к возвращению останков героев на родину. Также нужно было взять образцы ДНК у близких, чтобы идентифицировать фрагменты тел или кости – то, что удастся найти.

В 2008–2009 годах с помощью радаров и гидролокаторов было определено предположительное место, в котором можно было бы копать. К 2010 году задачи экспедиции были более или менее четко сформулированы. Но руководству Береговой охраны понадобились внешние эксперты, которые помогли бы осуществить этот проект. И тут появился Лу.

Лучано (коротко – Лу) Сапиенза был старшим из четырех сыновей в семье. Он провел детство в штате Нью-Джерси, недалеко от Нью-Йорка, в пригороде, находящемся примерно в сорока пяти километрах от Манхэттена. Его отец, ветеран Второй мировой, служивший во флоте, работал менеджером по импорту и экспорту в фирме-поставщике, обслуживавшей пивоваренный рынок.

Мать Лу основала организацию «Ассоциация графства Сомерсет», оказывающую помощь людям с задержками развития, и работала в ней исполнительным директором. Это хорошо согласовалось с необходимостью заботиться об одном из братьев Лу, у которого диагностировали психическое отставание.

В детстве Лу был тихим и замкнутым, в какой-то мере «маменькиным сынком».

Рядом с их домом находился лес, где мальчик часто играл, воображая себя участником разных фантастических историй и приключений. Как-то он заигрался, и очнулся только тогда, когда прогремел, как гром, голос его матери, зовущей пропавшего сына. В испуге он помчался домой.

Лу ходил в приходскую школу при церкви, и как-то раз выиграл фотоаппарат в конкурсе, объявленном одним из журналов. Лу вспоминал об этом так:

– Я дружил с одной девочкой, и наша наставница, сестра Мэри Лоуренс, сказала: «Будь джентльменом, уступи фотоаппарат ей». Но я отказался, потому что уж очень мне хотелось его получить. Тогда монахиня устроила испытание – загадала число от нуля до десяти. Лу назвал «три» и угадал. Желанная вещь, фотоаппарат Imperial Satellite 127, похожая на небольшой кубик, достался ему.

Так Лу Сапиенза открыл свое первое призвание.

– Я один из тех, кто часто думает о том, что родился не в свой век, – говорил он мне. – Оглядываясь назад, я понимаю, что фотография была для меня возможностью удержать прошлое. Я неравнодушен к тому, что было и прошло.

Однако до того, как всерьез заняться фотографией, Лу сделал странный «маневр» в сторону духовной карьеры. Сразу по окончании средней школы, то есть лет в пятнадцать, его отдали в семинарию, где он проучился два года. Но святые отцы предложили ему покинуть заведение (в противном случае они бы его оттуда просто вышвырнули).

– Ничего серьезного я не совершил. Это были мелочи – что-то там насчет девочек, – пояснял мой собеседник.

В результате он оказался в старшей школе для мальчиков. Там он завел нескольких друзей, но по-настоящему спокойно и комфортно ему было лишь с камерой.

– Фотоискусство помогало мне во многом, в том числе и строить отношения с окружающими.

Потом он с трудом протянул два года в небольшом колледже в Индиане, где изучал театральное искусство и средства массовой информации. После этого Лу вернулся домой и проходил разные учебные программы для фотографов – в Международном центре фотографии Корнелла Кэппы на Манхэттене, курсы при Нью-Йоркском университете, а также в Фотографических мастерских штата Мэн. За этим последовала работа в рекламном бизнесе, женитьба и рождение трех сыновей.

– В 1989 году мы с женой купили дом в предместье Плейнфилд в штате Нью-Джерси. У нас все время был включен телевизор, точнее, новости CNN, и как-то раз, блуждая из комнаты в комнату, я услышал, что группа американских исследователей собирается в Гренландию на поиски «Заблудившейся эскадрильи». А я как раз пребывал в кризисе – увяз в коммерческих заказах, устал от них. И тут подвернулась эта история – именно такая, какую я хотел бы рассказать миру. К тому же я всегда мечтал о каком-нибудь захватывающем приключении. Но это не должен был быть риск ради самого риска. Меня интересовало и волновало все, что связано со Второй мировой войной. Мне хотелось окунуться в военное прошлое, узнать о нем что-то важное. То есть совершить захватывающее путешествие с важной и нужной миссией. Я позвонил на CNN, чтобы узнать подробнее о том проекте и его участниках.

Сапиенза добился встречи с Норманном Воэном, знаменитым исследователем, который был руководителем группы на собачьих упряжках в антарктической экспедиции Ричарда Берда[55]55
  Берд, Ричард (1888–1957) – американский полярный исследователь, летчик. Первым пролетел над Южным полюсом на самолете в ходе антарктической экспедиции 1928–1929 гг. (прим. ред.).


[Закрыть] в 1928 г.

Во время второй мировой Воэн дослужился до звания подполковника, а в июле 1942 года принял участие в спасении двадцати пяти человек из «Заблудившейся экскадрильи».

Когда Лу принялся разыскивать Нормана Воэна, тому было уже за восемьдесят, но при этом он продолжал участвовать в знаменитых гонках на собачьих упряжках «Айдитарод»[56]56
  Гонки «Айдитарод» проходят ежегодно начиная с 1973 г. в начале марта. Дистанцию в 1868 км участники проходят за 8–18 дней (прим. ред.).


[Закрыть] на Аляске. А свободное время он проводил, помогая в подготовке команды, которая готовилась достать погребенный под шестидесятиметровым слоем снега и льда «Р-38» «лайтнинг» – один из истребителей «Заблудившейся эскадрильи».

Лу написал Воэну страстное письмо, предлагая себя в качестве универсальной «рабочей силы»: он был готов стать официальным фотографом экспедиции да и вообще выполнять любые другие поручения, например, готовить еду или таскать оборудование, только бы его взяли с собой.

Это сработало. Ему сказали: «Есть много фотографов, которые хотят поехать с нами. Но вы предложили нечто большее».

– В первый раз я приехал в Гренландию примерно на две недели, – вспоминал Лу. – Перед экспедицией мне сказали: «Возьми с собой то, что обычно надеваешь, когда катаешься на лыжах». А я никогда не катался на лыжах. Я ходил там в джинсах и в чем-то вроде ботинок Sorel[57]57
  Sorel – канадская торговая марка, под которой выпускаются высокие утепленные шнурованные ботинки из кожи или нубука с резиновыми подметкой и галошей (прим. ред.).


[Закрыть] и при этом ужасно мерз. Обувь быстро начала промокать, и мне пришлось оборачивать каждую ступню пакетом. Тогда я понял, что главное – держать ноги в тепле. Когда меня второй раз пригласили полететь в Гренландию, я привлек спонсоров, которые обеспечили нам по две пары настоящих сапог для низких температур на каждого.

К тому времени, как Лу вошел в поисковую команду Воэна, на ее счету уже было четыре неудачных попытки найти в Гренландии истребитель «Р-38». Лу участвовал в последних трех экспедициях, включая чрезвычайно трудную в 1992 году. Тогда они пробурили и растопили лед на площади размером примерно с футбольное поле и достигли глубины около восьмидесяти метров.

Вокруг найденного «Р-38» «лайтнинг» создали фантастическую ледяную каверну. Прямо в ней разобрали самолет и вытащили по частям на поверхность. Этот истребитель получил имя «Девушка с ледника». О работах по его подъему свидетельствуют многочисленные сохранившиеся у Лу фотографии.

После той экспедиции Лу Сапиенза вернулся к обычной жизни. Он развелся, нашел другую женщину, потом расстался и с ней, встретил еще одну, женился и вновь развелся. Но его никогда уже не покидало чувство, что у него есть истинное призвание и он знает, в чем оно состоит. Как-то Лу прочитал в газете сообщение о трех флотских летчиках, погибших в Антарктиде в 1946 году и покоящихся под многометровыми слоями льда в летающей лодке «Георг I».

Сапиенза отыскал их семьи и предложил помочь в поисках останков родных. Он сказал родственникам: «Мы уже проводили такие операции, и я знаю, как найти тела ваших близких». Руководство флота не поддержало его инициативу, сказав, что предприятие слишком рискованное. Но Лу не сдавался, поэтому и поместил нашивку, посвященную «Миссии “Георг I”» на свою флиску в день прихода в штаб-квартиру Береговой охраны.

– Мне не нравится, когда мне говорят: «Это невозможно», – в то время как я знаю, что возможно, – поясняет Лу. – Я не могу отвернуться от этих семей. Пока я жив, я буду стараться сделать так, чтобы летчики вернулись домой.

В ходе продвижения проекта по поиску самолета «Георг I» Лу встретился с руководством Штаба по учету военнопленных и погибших в боевых действиях министерства обороны – организации, которая совместно с Департаментом по поиску узников войны и пропавших без вести собирает информацию о пропавших без вести американских военных. Штаб не взялся оплатить экспедицию в Антарктиду, но перенаправил его к людям из Береговой охраны, которые собирались на «Утиную охоту».

Так в посвященной «Грумману даку» операции сложилось «частно-государственное партнерство».

Лу вспоминает:

– Для начала мои заказчики захотели, чтобы я предоставил им неопровержимые доказательства того, что мы с коллегами знаем, где именно находится биплан.

Первая «разведка» состоялась в 2010 году: Лу и его команда исследовали территорию, которую указали ранее нанятые Береговой охраной специалисты в качестве наиболее вероятного местонахождения биплана. Место оказалось совсем не то. Нужно было время, чтобы подготовиться к новому раунду поисков, и Лу вернулся домой, в восточную часть Лонг-Айленда, штат Нью-Йорк, где он на тот момент жил со своим двадцатидвухлетним сыном Райаном и таксой по имени Сардж.

Сапиенза был абсолютно уверен, что в конце концов его ждет успех. Он начал глубоко штудировать все имеющиеся материалы по пропавшему «Грумману» и параллельно искать спонсоров для завершения этого проекта.

Шли месяцы, но он мало продвинулся в своих исследованиях, однако при этом изо всех сил старался сохранять оптимизм. В особенно тяжелые моменты он с горечью думал о том, что уже несколько лет не получал стабильной зарплаты. Те немногие сбережения, которые остались, предполагалось вложить в поиски биплана. Так он и жил: немного денег скопилось с лучших времен, немного он получил в наследство, иногда выручала понимающая подруга. Но по-настоящему его поддерживала лишь вера.

– Вера в этом деле самое главное, – заявляет Лу. – Я верю в национальную идею: не оставить ни одного человека забытым и затерянным.

И продолжает:

– Я понял, что все те трудности, которые мне приходилось испытывать в последнее время, так или иначе помогают мне в подготовке гренландской экспедиции. Я многому научился; далеко не у всех есть такой ценный опыт, как у меня. Я умею делать работу, за которую взялся. А для внутренней мотивации мне достаточно того, что семьи погибших и нынешние служащие Береговой охраны хотят вернуть домой останки героев. Если тела действительно там, на глубине под ледником, мы их найдем. Это то единственно правильное, что мы можем сделать, чтобы отдать должное им и тем подвигам, которые они совершили, спасая других.