Текст книги "Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга пятая: сентябрь"

Преподобный Лукиан Киево-Печерский нес в Лавре священническое служение, «в священстве и иночестве благочестно пожив» и претерпел мученическую смерть при нашествии Батыя в 1239 году.

Подобно святому Лукиану, принял муки за веру и преподобный Памва. Согласно старинным рукописям, Памва, «на послушании монастырском пойманный от поган, много от них пострада, не хотячи Христа отврещися, молвил им, иж ваши боги прокляти суть, а я верую во Христа истинного Бога, Который сотворил небо и землю; Той и мене избавит от рук ваших. Ангели визволили (освободили) его от уз и здравого в келье посадили». По всей вероятности, это произошло в 1240 году, когда иноки, затворившись в пещерах от врагов, вынуждены были послать Памву за пищей. Как ни велика была опасность, смиренный Памва принял на себя это дело из послушания и любви к братьям, но был схвачен татарами, которые подвергли его мукам. Освобожденный чудесно от смерти, он почил в затворе в 1241 году.

Преподобный Игнатий с 1435 года был архимандритом Лавры. «За святое житие, – говорит о нем древняя рукопись, – получил он от Бога дар чудес, молитвою своею исцелял многих недужных; кому давали просфору, освященную в служении его, получал тот исцеление».

Преподобный Макарий, еще будучи ребенком, тяжело заболел и был обещан родителями Богу, если выздоровеет. По выздоровлении он отдан был на воспитание Печерским отцам. Обученный в монастыре всему доброму, Макарий удостоился монашества и диаконского сана; в этом звании еще усерднее служил он Богу постом и молитвой и сподобился дара чудес.

«Мартирий диакон, – согласно древней рукописи, – за великую чистоту и постнические подвиги удостоен был диаконства и дара чудес. За кого молился он, стоя на амвоне, испрашивал тому нужное, или здравие, или благую мысль; бесам был страшен и издали и прогонял их молитвою; после долгих подвигов и трудов переселился к Богу, Которому служил».

Преподобный Агафон «за постническую жизнь сподобился такого дара, что на какого больного возлагал руку, получал тот исцеление; он имел и дар пророчества, знал о времени своей смерти».

Пищей преподобному Григорию, великому постнику, всю жизнь служила одна лишь сырая трава; он давал эту траву приходившим к нему больным, и они исцелялись.

Преподобный Ипатий Целебник служил братии во времена болезни. Молитвенник и постник, он получил от Бога дар, подобный дару преподобного Агафона: прикосновением руки своей он исцелял больных.

Преподобный Моисей Чудотворец, желая представить тело свое чистым Богу, старался умерщвлять его разными способами: носил на голом теле тяжелые железные крест и пояс. За такие подвиги и труды он удостоился дара чудес.

Преподобный Пафнутий Затворник, став иноком, беспрестанно плакал, думая о том, что придет час, когда «душа с телом разлучатися будет». Где станут Ангелы? Кому душа достанется? И какое решение

Христос учинит? Куда душа отправится – в небо ли, в пекло ли? В таковом плаче пребывал он до самой кончины, а при отходе от тела видел хоры Ангелов, которые пришли за его душой и проводили ее в небо.

Преподобный Вениамин в прошлом был богатым и успешным купцом. Однажды, молясь за богослужением в храме, он услышал слова псалма Давидова: Погубиши вся глаголющая лжу (Пс. 5, 7). Купец задумался: если Господь погубит всех говорящих ложь, то что же будет с ним самим – ведь ему, ведя торговые дела, не раз случалось хитрить и обманывать? Когда же священник начал читать Евангелие и купец услышал обращение Христа к богатому юноше: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною (Мф. 19,21), решение его окончательно созрело. Вениамин роздал все свое имение нищим, принял постриг и усердно служил Господу в посте и молитве до самой кончины.

Преподобный Иосиф Многоболезненный, еще будучи мирянином и много лет хворая, дал обет служить в Печерском монастыре до смерти, если Господь поднимет его. После выздоровления он действительно поступил в монастырь, где усердно трудился до смерти, смиренно служа братии и угождая Богу постом и молитвой. Насколько важна была для его жизни молитва (и насколько важна она для каждого из нас), свидетельствует то, что правая рука почившего преподобного Иосифа так и осталась сложенной в крестное знамение навсегда…

Преподобный Аммоний Странник, по свидетельствам летописи, «за благословением игумена ходил до Святой Горы и до Иерусалима, кланяючись местам святым и ревнуючи житию святых великих отцев, а вернувшись, так жил свято, что в старости многие брали его за образец жития иноческого».

Преподобный Мардарий, с тех пор как стал иноком, не только старался хранить пост, молитву и послушание, но приучил себя к полному нестяжанию, так что ничего не хотел держать в келье своей, кроме одежды, которую носил.

Преподобные Паисий и Меркурий жили в братской любви и просили Господа, чтобы нигде не разлучал Он их. Господь дал им по молитве их: на земле жили они в одной келье, и по смерти положены вместе, и на небе блаженствуют вместе у Христа Господа, – замечательный пример того, что, по слову апостола, любовь никогда не перестает (1 Кор. 13, 8).

О преподобном Арсении древнее житие говорит, что «его никогда не видали праздным, а всегда то молился он, то выполнял послушание монастырское; пищи не принимал никогда прежде захождения солнца».

Преподобный Лонгин исполнял послушание вратаря. Он имел такой дар от Господа, что знал мысли людей, с какими кто входил в монастырь и с какими выходил; кого видел с дурными мыслями, напоминал тому, чтобы отстал от злой мысли своей, грозя ему гневом Божиим.

Преподобный Нестор (не Летописец) Некнижный был человек неученый и рода самого простого. Но недостаток образования не помешал ему стать верным учеником Христовым; оставив мир и хлопоты мирские, так горячо служил он Господу, что, слушая благочестивые поучения, никогда не дремал, молясь, не думал ни о чем другом, кроме как о Боге и о молитве. День от дня стараясь очищать свою душу, он удостоился лицезреть во время молитвы Ангелов и Самого Христа и заранее знал день своей кончины.

Преподобный Павел Послушливый, приняв на себя иноческий образ в Печерском монастыре, безропотно выполнял послушание, какое ни назначал ему настоятель, и никогда не был праздным. Даже во время, свободное от послушания, он отправлялся на монастырскую мельницу работать на жерновах, изнуряя тело свое.

Почивают в пещерах и нетленные мощи преподобных Феодора и Тита, бывшего воина и бывшего князя. Преподобный Тит, искалеченный на войне, пришел в монастырь; здесь плакал он о грехах своих до самой смерти. Перед кончиной дано было ему знать, что Господь простил грехи его.

Князь Феодор Васильевич Острожский, по летописям, усердно строил и украшал храмы православные на Волыни. Искренний христианин и ревностный сын истинной Церкви, князь Феодор был мужественным защитником православных от агрессии соседей – римо-католиков. Когда король Польский и великий князь Литовский Ягелло (Ягайло), отступник от Православия, стал попирать права православных, князь Феодор, по словам одного польского историка, «самый храбрый из всех князей Литвы и России и самый опытный в военном деле», несколько раз разбивал литвинов и едва не уничтожил всю армию Ягайлы. Победы его вынудили Ягайлу оградить законом свободу вероисповедания, уравнять русское дворянство с польским и оставить без исполнения замыслы, враждебные Православию. Когда Ягайло изменил к лучшему свое отношение к Православию, тогда и князь Феодор примирился с Польшей и в 1435 году был осыпан королевскими милостями. Но мирская слава не манила благочестивого князя; он удалился в Печерскую обитель и сменил княжеское одеяние на иноческое вретище. Древняя Печерская летопись говорит о нем: «Оставиши прелесть мира сего и княжескую славу, взяв на себя святое иночество, крепко подвизался он для спасения своего до самой смерти». Бывший князь, который привык к независимой, полной событий жизни правителя и воина, в монастыре отличался «смиренным послушанием и безмолвным житием»…

До сих пор мы говорили только о подвижниках седой старины; но в Дальних пещерах Киево-Печерской Лавры почивают мощи и куда более близкого к нам по времени святого – святителя Филарета (Амфитеатрова; 1779–1857), митрополита Киевского и Галицкого. Приняв монашество в возрасте девятнадцати лет и посвятив свою жизнь самоотверженному служению Церкви, этот замечательный пастырь служил и в Сибири, и в средней полосе России, и в Казани, и в Киеве… И везде он был для своей паствы не просто главой, но любящим, заботливым отцом. Эта любовь и забота распространялись на всех людей без исключения, независимо от сословия, национальности и даже вероисповедания; не случайно одно лишь общение со святителем привело ко Христу тысячи язычников, мусульман и иудеев. Ведь святитель не просто говорил правильные слова о Христовой любви, но подтверждал их всей своей жизнью, на деле являя окружающим его образ Христов. Знавшие святителя называли его «не человеком, а ангелом во плоти».

Кроме того, святитель Филарет отличался удивительным смирением и совершенным нестяжанием.

Даже занимая высокий пост митрополита Киевского, он зачастую не имел ни копейки, так как все свое жалованье употреблял на помощь нуждающимся. Дом святителя всегда был открыт для всех, кому нужен был его совет или помощь, будь это даже самый последний нищий; совершенно не смущался пастырь принимать убогих просителей даже тогда, когда в гостях у него находились знатные лица, – для него не существовало никаких сословных и имущественных различий. Киевляне называли святителя не иначе, как «новым Филаретом Милостивым». Вероятно, поэтому Господь судил, чтобы мощи его почивали вместе с мощами древних подвижников, ибо в жизни своей он уподобился им.

Дорогие во Христе отцы, братья и сестры! Многому можем мы научиться у Киевских подвижников: и упорному труду, и терпеливому преодолению трудностей, и смирению, и самоотверженной готовности пожертвовать всем ради Господа и ближних… Но главное – искренней, горячей вере в Бога, упованию на Него, любви к Нему и стремлению всегда и во всем следовать Его заповедям. Без этих веры, упования и любви все перечисленное выше не имело бы никакого смысла – да и попросту было бы невозможно. Будем же стараться уподобиться во всем этом преподобным отцам Киево-Печерским, испрашивая в этом нелегком деле помощи Божией и молитвенного предстательства самих святых подвижников Киево-Печерской Лавры, воспевая:

«Избраннии от всех родов угодницы Божии, святии преподобнии Печерстии, на сих горах добродетельми просиявший, вас земля не потаила есть, но Небо отверзеся вам и райское селение. Темже мы похвальный песни Богу, прославльшему вас, в памяти вашей приносим; вы же, яко имущии дерзновение, ваш собор почитающих от всех бед молитвами вашими заступайте, яко заступницы наши и к Богу ходатаи», ибо Ему подобает всякая слава во веки веков.

Аминь.

Слово в день перенесение мощей благоверного великого кнезе Александра Невского и обретение мощей благоверного ннезе Даниила /Московского (30 августа / 12 сентября)

Сила государя – в верности Богу.

Святитель Московский Филарет

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Дорогие во Христе братья и сестры!

Победоносный воин и тихий миротворец, вождь Русской земли и правитель захолустного удела – какими разными кажутся эти два светоча, память которых мы празднуем в один день. По крови отец и сын, благоверные князья Александр (1221–1263) и Даниил (1261–1303) имели несхожие судьбы, и различно отзывалось эхо их деяний. Когда скончался Невский герой, рыдала вся осиротевшая Русь, а потом – в сиянии чудес и в боевых кличах русского воинств – гремело его имя над Куликовым полем в 1380 году. Когда в 1303 году опочил смиренный хранитель Москвы, его могила вскоре заросла травой, разрушился основанный им монастырь, и лишь таинственными явлениями напомнил он о себе неблагодарным потомкам. Но вместе благоверные Александр и Даниил предстоят у Престола Всевышнего в молитве за родной народ, а в истории оба они предстают величайшими благодетелями Православной Руси.

Что общего видим мы в житиях святых Александра и Даниила? Это были князья-молитвенники, высокие в личных добродетелях, милосердные к обездоленным, горевшие любовью к Всевышнему и народу Божию. Поэтому Господь благословил их служение земному отечеству, даровал им истинную государственную мудрость, прославил их устами Церкви и возвеличил в Небесном Царстве.

В страшные для Руси времена подвизались благоверные князья Александр и Даниил. Двести лет длился на Русской земле каинов грех братоубийства: друг против друга ковали крамолу князья-родствен-ники, и в их междоусобицах сражались, убивали друг друга родные по духу и крови русские православные люди. Так густо было демонское марево властолюбий и честолюбий, что порой даже святые благоверные правители оказывались в противоборствующих станах, бились друг с другом насмерть. И переполнилась чаша долготерпения Божия: на многогрешную Русь обрушилась мощь Орды, хан Бату (Батый) с несметными полчищами опустошил Русскую землю, а на уцелевшие остатки народа легла тяжесть иноземного гнета. По летописным сказаниям: «Рассеялись князья наши по чуждым племенам или мученически кончали жизнь в плену ордынском. Бесчадствовали матери российские, рыдая о своих чадах, как некогда Рахиль, не хотевшая утешиться, “яко не суть”, родня и жены княжеские склоняли выи свои игу работному в плену, с водоносами обходя источники, как рабыни, облеченные в разодранные рубища вместо багряных одежд; девы, обрученные Небесному Жениху, терпели поругание; мужи разлучались с женами и чада с родителями, священников закалывали при жертвенниках, где они приносили Бескровную Жертву, и кровью их обагрялся помост церковный, вся земля Российская дымилась, ибо варвары проливали кровь как воду, как снопы в день жатвы, повержены были телеса избиенных; для многих не было погребающих: одни лишь хищные птицы и звери витали над ними, повсюду слышались стоны и плач на распутьях, доколе ужасом не онемела вся земля Русская в безмолвном ожидании, когда минует кара Божия! Все это было за грехи наши, за крамолы и убийства, ибо державные наши неправедно состязались друг с другом ради отеческого наследия, брат наводил на брата полки иноплеменных, и от избытка беззаконий умножились казни, каких ранее не видело и не слыхало Отечество наше!»

Самым страшным для православной Руси были даже не ужасы Батыева нашествия и не истребление городов и селений, не раздор и разруха, не порабощение и не тяжесть ордынской дани. Самым страшным было то, что и столь жестокий урок гнева Господня не вразумил многих русских правителей: и под суровой властью Орды князья продолжали братоубийственную грызню за свою жалкую власть и честь. Одним из первых, кто начал прозревать смысл уроков Промысла Божия в судьбах России, явился святой благоверный князь Александр Невский, которого жизнеописатель называет «чистым цветом болезненной земли Русской, возросшим в умилостивление прогневанного Господа и в утешение остатку людей на земле родной».

В боголюбивую чистую душу свою принял святой Александр страдание родного народа. Высоким, очищенным и окрыленным молитвою разумом благоверный князь понял, что необходимо беречь на опустошенной Руси, чтобы родина не погибла вконец. А беречь нужно было не честь и славу, не остатки «животов» и имуществ, даже не остатки свободы в севернорусских областях, куда не дошел Батый, – хранить надобно было пуще зеницы ока душу русского народа – святую веру Православную. Так Сам Господь наш Иисус Христос учил не бояться убивающих тело, но страшиться тех, кто душу может ввергнуть в геенну (см. Лк. 12, 4–5). Ордынцы убивали, жгли, грабили, давили поборами, но не так страшен был этот враг, как хищный Запад, шедший на Русскую землю не только порабощать, но и «обращать» народ в кривую латинскую ересь. Потому благоверный князь Александр стал стражем западных границ Руси, грозою разномастных папских «крестоносцев» – и в битвах с ними стяжал имя Невского героя.

Святой князь Александр был не языческим героем, чья слава лишь в силе мышц и размахе меча, – он был христианским правителем, печальником о народных судьбах, наделенным от Господа государственной мудростью. Он понимал, что раздробленная и разобщенная Русь не может устоять против Ордынской державы, – значит, на Востоке следовало искать мирных способов уберечь русскую душу – Русскую Церковь – от насилия. Дым мирской славы не заразил гордыней душу святого Александра: он служил родине «как купленный раб», не думая о суетной чести. Западный форпост Руси – Новгород отстаивал благоверный князь Александр от латинских нашествий, а потом неблагодарная новгородская вольница изгоняла своего спасителя, но, когда вновь возникала угроза с Запада, снова спешил незлобивый герой-христианин на зов этих неблагодарных и снова спасал их от врага. За народ Невский герой готов был положить не только честь, но и голову свою. Так по первому зову хана Батыя ехал он в ордынские пределы, зная, что до него там уже были казнены князья-мученики, отказавшиеся поклониться языческим кумирам. Святой Александр готовился принять такую же смерть, ибо верный Христов не может поклониться идолам, а не ехать ему было нельзя, так как непослушание хану грозило новым нашествием Орды на Русскую землю.

Святого князя Александра можно назвать великим политиком и великим дипломатом. Эта политика и эта дипломатия основывались на христианском смирении, христианской мудрости и на любви христианской. Привлеченный светом души русского князя, его побратимом стал сын и наследник Батыя, хан Сартак. Четырежды, при трех разных правителях, ходил святой Александр в Золотую Орду. Русскому князю удалось добиться того, что ханы перестали смотреть на Русь как на объект насилия и грабежа, а признали ее частью своей империи – Русским улусом. Более того, Русь продолжала управляться по русским законам, русские войска могли не участвовать в завоевательных ордынских походах. Таким образом, говоря современным языком, Русь становилась уже чем-то вроде доминиона под протекторатом Орды. Но самое главное было в том, что обеспечивалась неприкосновенность Православной Церкви, храмов, монастырей, духовенства: по ханскому ярлыку (указу) за оскорбление русской веры и русских святынь воинов-ордынцев ждала смертная казнь. (Этот указ впоследствии подтверждали все ханы Золотой Орды вплоть до самозванца Мамая.) В самой Орде была основана православная Сарайская епархия. Впоследствии немало ордынцев приняли веру Христову, подвигами благочестия просиял и прославлен Русской Церковью потомок Чингисхана, преподобный царевич Петр Ордынский († 1290). Следствием христианской дипломатии благоверного Александра стало то, что отношения Орды и Руси все больше приобретали черты союза. Набеги ордынцев на Русскую землю случались и позже, но вызваны они были или мятежами русских, или же, гораздо чаще, сами русские удельные князья-властолюбцы вербовали ордынские войска для борьбы со своими противниками, «наводя иноплеменных» на свою многострадальную родину. От всего «татаро-монгольского ига» оставалась только выплата дани, но «ханский выход» платили и сами ордынцы. Оставалось еще право ханов утверждать кандидатуры верховных правителей Руси, великих князей. Но и этот закон впоследствии стал благотворен для Русской земли: правители Орды способствовали прекращению междоусобиц в Русском улусе и единению Руси под властью великих князей Московских.

Так деяниями богомудрого святого великого князя Александра зло обратилось во благо. Ордынско-русский союз распался только тогда, когда в самой Орде начались смуты, а Русь к тому времени была уже сильным единым государством.

Признав верховенство Золотой Орды властью от Бога, благоверный князь Александр могучей рукой гнул свою родину под эту попущенную от Господа власть. Восстания против Орды в ту пору были безумием, могли привести Русь к тягчайшим бедствиям, к окончательному разгрому. Понимая это, богомудрый правитель подавлял такие мятежи жесточайшими мерами. Святой Александр был милосерд и незлобив, не помнил личных обид и никогда не мстил за них, но зачинщикам антиордынских мятежей, безумным «ура-патриотам», лидерам преждевременного национально-освободительного движения по повелению благоверного князя «вынимали очи» – выкалывали глаза. Собственного сына Василия, замешанного в новгородском мятеже, святой Александр отправил в ссылку. Многие из недальновидных свободолюбцев (среди которых уже были западники, с надеждой на помощь против Орды обращавшиеся к римскому папе, иноверным монархам: мол, «Европа нам поможет») злобились на «непатриотичную» политику благоверного Александра, называли его «татарским угодником». Но нет! Никому не угождал на земле святой князь Александр – и в делах государственных, как и во всем своем житии, был он угодником Божиим. И когда, надорванный нечеловеческими тяготами своего служения, скончался он на обратном пути из Орды на родину, – содрогнулась от плача вся Русь, включая его хулителей. Народ почувствовал себя сиротой, лишившимся защитника. Скорбным эхом от края до края несчастной страны разнеслись слова Предстоятеля Церкви святителя Кирилла: «Чада мои милые, закатилось солнце земли Русской!» И во гробе просиял великий князь знамением святости: точно живой, протянул руку и сам взял у святителя разрешительную грамоту.

«Сан или честь христианина есть иго наложенное, которое должно носить во славу имени Божия», – говорит святитель Тихон Задонский. Телесной мощью, красотой и здоровьем был наделен святой князь Александр, но в несении ига христианского правителя, в постоянном напряжении ума, воли, нервов, сил нравственных и физических надорвался и еще достаточно молодым ушел в лучший мир, пострадав всей своей жизнью за родную Русь и став своей душой молитвенником за нас пред Престолом Всевышнего.

Беззащитным сиротой остался в этом мире младший сын, «последышек» благоверного Александра – Даниил. Старшие братья и родственники, насмехаясь над князем-младенцем, выделили ему в удел ничтожную Москву, в то время больше походившую на деревушку, чем на город. Столь незавиден был этот удел, что никто из сильных и властных соседей не посягнул на достояние малолетнего правителя.

Князь Даниил возрастал не только телом, но и духом, воспитываясь в благочестии, укрепляясь в молитве. Для благоверного Александра на этом последнем ребенке сбылось реченное: «Праведное семя его возлюбил Бог, благоволил ему царствовать в роды и роды». Даниил был святой сын святого отца. Некогда, с малою дружиной ополчаясь на могучее войско шведских «крестоносцев» в 1238 году, благоверный Александр вымолвил: «Не в силе Бог, а в правде». Тою же истиною ознаменованы деяния благоверного князя Даниила, под кроткой рукой которого началось стремительное возвышение малой Москвы.

Как все правители того воинственного века, святой Даниил владел ратным искусством. Однако боголюбивой и человеколюбивой душе Московского князя война была омерзительна, в особенности же брань между братьями, междоусобицы, ведущие к пролитию родной русской крови. Благоверный Даниил не хотел для себя славы воина, не видел для себя унижения в мольбе о прекращении братоубийства – и всюду, где мог, выступал миротворцем: ему удавалось остановить готовые сразиться дружины «мирной дипломатией». По слову жизнеописателя, он «берег свою совесть и старался гасить ссоры любовью». Мысль о мести была чужда кроткой душе благоверного правителя Москвы. Победив и пленив Рязанского князя Константина, покушавшегося на его владения, святой Даниил чествовал пленного родственника как друга и брата, устроил для него пир и отпустил на свободу – без выкупа, без захвата его земель (на что, по тогдашним понятиям, победитель имел «право силы»),

А воином и полководцем святой Даниил был не худшим, может быть, даже лучшим, чем другие. Дотоле Русь была так запугана Батыевым нашествием, что подчас при появлении всего нескольких ордынских воинов бежали целые русские дружины. И вдруг кроткий правитель Москвы наголову разбил «вспомогательное» ордынское войско, которое князья-раздорники привели на собственную родину. Эта тихая победа Руси над могущественнейшей Ордой предзнаменовала и прославленное торжество Куликовской битвы, и освобождение Русской земли.

Но воинский свой талант благоверный Даниил не желал использовать для захвата чужих уделов. Он служил Богу и людям там, где поставил его Господь: мудро и милосердно правил Москвой, благодетельствуя ее жителям. Не завоеваниями, а дарами Всевышнего расширялась и крепла его область – тем, что народ отовсюду тянулся под добрую руку Московского князя; нежданным наследством, по которому к захолустной Москве присоединился сильный и богатый Переяславль. Святого Даниила прозвали богоснабдимым — не его усилиями, а по воле Бога Всещедрого становилось Московское княжество одним из крупнейших на Руси.

Нежданно для себя возглавив столь знатный удел, богоснабдимый князь не перенес столицу в знаменитый Переяславль, а остался верен скромной Москве, с которой уже сроднился. Здесь была утеха благочестивого правителя: созданные им храм и монастырь во имя небесного покровителя его, преподобного Даниила Столпника (410–490). Незадолго до кончины благоверный князь Даниил принял великую схиму и по смирению завещал похоронить себя не в храме, как обычно погребали князей, а на монастырском кладбище.

Тихие деяния святого Даниила Московского, князя-миротворца, подобно лекарственному пластырю, легли на застарелую рану Руси, врачуя грех братоубийственных междоусобиц. С него началось умиротворение Русской земли. Богоснабдимым благоверный Даниил остался и в своих потомках: им выпали труд и слава создателей единой Руси – великих государей Московских.

Тихое имя святого Даниила уже через несколько поколений забылось среди бурных событий русской истории, но по воле Всевышнего сам смиренный князь-небожитель напомнил о себе. Явившись в видении одному из приближенных великого князя Иоанна III (1440–1505) близ места своего погребения, святой хранитель Москвы сказал: «Не бойся меня – я христианин и господин сего места, имя мое – Даниил, князь Московский. Скажи от меня великому князю Иоанну: сам ты утешаешь себя, а меня забыл, но не забыл меня Бог». Затем у гроба святого Даниила начались чудеса: негромкие чудеса исцелений, благодеяний людям от кроткого угодника Господня.

Истинным продолжателем деяний святых правителей Руси явился благоверный князь Иоанн Калита – «чистый цвет от чистого корня», сын святого Даниила Московского, внук святого Александра Невского. В новые времена благоверного Иоанна оклеветали большевистские лжеисторики: будто бы прозвание его, Калита (Кошель), происходило от жадности князя. Но нет! Не для того постоянно носил с собой великий князь Иоанн I кошель-калиту, чтобы копить, а для того, чтобы раздавать нищим, бедным, калекам. Подобно святому Даниилу, его достойный сын был богоснобдимым: дружба с Ордой дала покой Русской земле, Русь богатела, и потому наполнялась казна великого князя. Но богатство свое благоверный Иоанн Калита использовал не на суетные пиры, а на дела милосердия, на храмоздательство, на то, чтобы купить мир и единство всей Русской земле. Подобно святому Даниилу, он был миротворцем, подобно святому герою Невскому, богомудрым политиком и дипломатом. Еще яснее, чем великие его предшественники, Иоанн понимал нужду Русской земли в единстве – и осознавал, что не кончатся гибельные междоусобицы, пока не обретет вся Русь единой самодержавной власти. Всеми способами – родственными союзами, покупкой земель, а при необходимости и принуждением – расширял благоверный Иоанн пределы Московского княжества и стал первым государем, власть которого объединила раздробленное Отечество. Древнерусские источники свидетельствуют о почитании великого князя Иоанна Калиты как святого: впоследствии среди исторических потрясений общецерковное почитание его было утрачено, не восстановлено оно и поныне.

После победы на Куликовом поле в 1380 году тело святого великого князя Александра Невского было обретено нетленным, и «с честию положили его в раке поверх земли в храме Богоматери… в назидание и утешение всей спасенной им некогда земли Русской». В 1652 году, 30 августа, были обретены нетленные мощи святого Даниила, и «сын благоверного Александра, начавший собою знаменитую отрасль Дома Московского, князь Даниил в одежде схимнической нетленно» стал почивать «под сенью созданной им обители в утверждение Первопрестольной столицы». В 1724 году, тем же августовским днем, по повелению императора Петра I честные мощи благоверного Александра были перенесены в Александро-Невскую Лавру новой столицы – Санкт-Петербурга. Перед усыпальницей Невского героя стали совершаться молебны о победах и процветании Российской империи.

«Благо царю и народу, царству и дому, родоначальнику и роду, которые благонадежную будущность упрочивают себе Богом и благочестием», – говорит святитель Московский Филарет, и он же предупреждает: «И самые величайшие умы, увлекаемые страстями, чаще бывают врагами народов, нежели благодетелями».

Увы! Далеко не все правители Руси бескорыстно и смиренно несли свою власть, как иго Христово во славу Божию. Никакая государственная мудрость правителя не принесет блага его стране, если душа его отравлена грехом. Земной политический талант ничтожен, если не освящен благочестием, не имеет

Божия благословения. Гениальными политиками и дипломатами были царь Борис Годунов (1552–1605) и царь Василий Шуйский (1552–1613), но до чего довело Россию их правление? До ужасов Великой смуты. А восстанавливаться Русская земля начала под рукою юного и неопытного, но благочестивого царя Михаила Романова (1596–1645).

Боговдохновенным разумом прозревая, откуда исходит главная угроза его Отечеству, благоверный князь Александр призывал: «Крепить оборону на Западе, а друзей искать на Востоке». Этот завет Невского героя был забыт российскими монархами. Не впрок пошли уроки польско-шведской интервенции (1605–1618), а позднее – нашествие Наполеона «с двунадесятью языками» в 1812 году. Со времен Петра I (1672–1725) имперская политика была ориентирована на Запад. (С латинянами и протестантами даже заключались «священные» союзы: полное непонимание того, что исказители веры Христовой могут оказаться худшими врагами Православной России, чем любые язычники.)