Текст книги "Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга вторая. Июнь"

Слово в день памяти святых благоверных князей Константина (Ярослава) и чад его Михаила и Феодора, Муромских чудотворцев
(21 мая / 3 июня)

В том любовь… что Он [Бог] возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши. Любовь познали мы в том, что Он [Сын Божий] положил за нас душу Свою: и мы должны полагать души свои за братьев.

1 Ин. 4, 10; 3, 16

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Возлюбленные о Господе братья и сестры!

Непостижима человеческим разумом любовь Небесного Отца, пославшего Единородного Сына Своего к неверным, падшим, ожесточенным людям. Превыше человеческого разумения любовь Сына Божия, ради спасения грешников пошедшего на страдания и позорную смерть. Подражателями неизъяснимого таинства Божественной любви явилась в конце XII века русская княжеская семья.

Благоверная княжеская чета – Константин и Ирина – не нарадовались, глядя на своих детей. Особенно хорош был старший – святой Михаил, необычайно добрый, кроткий, умный. Казалось, молодого князя нельзя не полюбить: при виде его расцветала улыбками суровая дружина, разглаживались морщины на удрученных заботами лицах, ликовал народ, приветствуя его, как Ангела Божия. И этого светлого юношу родители послали одного в дремучий край к людям с дремучими душами. Святой Михаил сам хотел этого, а благоверный его отец надеялся, что он сумеет светом своей души покорить строптивых. Он шел вестником любви и мира. Те, к кому он шел, свирепое племя мурома, убили святого Михаила и сбросили его тело со стен городского кремля.

Да, не случайно так невесело усмехнулся великий князь Святослав Ярославич, когда благоверный Константин выпросил у него себе в удел город Муром. Старшие братья смотрели на святого Константина как на безумца. Давным-давно в Муроме не мог и не хотел жить никто из князей. Среди густых лесов в густом языческом мраке коснела мурома, давшая имя этому городу. Уже сто лет прошло со времен Крещения Руси, а здесь еще дымилась жертвенная кровь в идольских капищах. Со словом о Христе Спасителе приходили к упрямым мере и муроме святые князья-страстотерпцы Борис и Глеб, – но меря выгнала святого Бориса из своего Ростова, а мурома просто не впустила святого Глеба в город. Муромское княжение сулило не славу и богатство, а опасность и поругание. Одиноким утесом благодати стоял в Муроме среди беснующихся волн язычества древнейший Спасский монастырь, где малочисленная братия молила Господа послать в этот край достойного делателя. Всевышний внял прошениям смиренных затворников. Апостолом муромы явился благоверный Константин, видевший в княжеском достоинстве не честь, а призыв к подвигу христианского служения. Святой князь просил себе в удел Муром, чтобы просветить его заблудший народ. Но словно молнией из языческого мрака ударило в отцовское сердце убийство юного Михаила.

Узнав о мученической кончине сына, благоверный Константин собрал сильную дружину и двинулся на Муром. Городское ополчение не могло устоять против опытных княжеских воинов. В ужасе ждала мурома заслуженной кары за недавнее преступление. Здесь помнили бывшее всего за восемь лет до того нашествие камских болгар: тогда завоеватели выжгли Муром дотла; жителям, успевшим разбежаться по лесам, пришлось потом отстраивать город заново. А благоверный князь имел особую причину для вражды – никто не сомневался, что его месть убийцам сына будет беспощадна. Однако, войдя с войском в покоренный Муром, князь-христианин не стал ни казнить, ни жечь, ни грабить. Над сыновней могилой он поставил храм Благовещения Пресвятой Богородице и в этом храме вместе с женою излил скорбь великой родительской утраты перед престолом Божиим.

Со словами милости и любви обратился святой Константин к заблудшей муроме. Князь прощал подданным их непокорство, не вспоминал причиненное ему страшное зло. Одного хотел он от них и для них: спасения души народа, обращения к Христу Искупителю.

Однако кротость благоверного Константина поначалу вселила в язычников лишь новые надежды на продолжение своего язычества. Старейшины муромы заявили: ладно, пусть князь правит ими, но принимать его веру они не согласны. Чем благотворнее было его правление, чем ярче разливался вокруг свет любвеобильной его души, тем сильнее злобились бесопоклонники. Непонятная им жизнь, непонятное милосердие, непонятная истина слов и деяний святого Константина были больными уколами их совести, разжигали желание любым способом избавиться от него, чтобы ничто не тревожило их в болоте греха и нечестия. Языческий заговор зрел – и вот чуть не все мужское население Мурома, вооружившись, обступило княжеский дворец. Они хотели расправиться со святым отцом, как прежде расправились со святым сыном.

Язычники ждали, что князь выйдет навстречу им вместе с дружиной, готовились к жестокой битве. Но предстал им только сам Константин с радостным лицом, в праздничной одежде. Так явился победоносный воин Христов, ибо всякий, рожденный от Бога, побеждает мир; и сия есть победа, победившая мир, вера наша (1 Ин. 5, 4). Нет, не один он вышел навстречу языческому сонмищу – в руках у князя была икона Благовещения. Царица Небесная сопутствовала верному в его подвиге. И милостью Матери Божией словно пелена спала с духовных очей упрямой муромы. Покоренный бесстрашием князя, наконец-то понявший чудо его любви, весь народ опустился на колени и стал просить Святого Крещения. Над просветлевшим краем воссиял Муромский образ Благовещения Пречистой Богородице – благою вестью заблудшим душам, источником множества чудес, предвещанием вечного спасения.

Вскоре на реке Оке сбылось пиршество веры, подобное Крещению Руси во дни святого равноапостольного князя Владимира. Как великий его прадед, так ныне и святой князь Константин вдохновенно молился о новопросвещенном народе. Разделяя ликование крестителя Мурома, славословили Всевышнего благоверная княгиня Ирина и младший сын князя, верный его сподвижник святой Феодор. А старший его сын, святой мученик Михаил, со светлой улыбкой взирал на край, искупленный его кровью, с высот Небесного Царствия. Вся мурома, от мала до велика, вошла в освященные воды Оки, омываясь от идольской скверны, перерождаясь к святой вере и вечноблаженной жизни в Боге Истинном.

Более тридцати лет княжил святой благоверный Константин в просвещенном его подвигом Муроме. Мир и благоденствие, согласие и чистоту, любовь взаимную несло народу его правление. Множились дома Божии; одним из первых здесь стал храм во имя святых князей-мучеников Бориса и Глеба – уже не в земной немощи, а в небесном могуществе покровительствующих российским уделам своим. В Муроме учреждена была епископская кафедра, утверждалось церковное благочестие, единым сердцем славили люди Бога Всещедрого.

Когда чистая душа благоверного князя Константина отошла ко Господу, весь Муром содрогнулся от рыданий. Горько плакала мурома, бывшая некогда дремучей и свирепой, горько оплакивали осиротевшие любящие дети кончину своего духовного отца, осчастливившего их рождением к небесному свету.

Тело благоверного князя Константина было погребено у Благовещенского храма рядом с телами святых его сыновей Михаила и Феодора. Вскоре жители Мурома поняли, что не оставлены покровительством святых князей: от гроба их начали проистекать чудеса исцелений. А в середине XVI века, при создании Благовещенского монастыря, были явлены нетленные мощи святых Муромских чудотворцев.

Что помешало благоверному Константину избрать для себя спокойный княжеский удел вместо непросвещенного дремучего края? Что мешало святому князю и всей святой его семье наслаждаться всяческим земным благополучием вместо выпавших на их долю скорбей и потрясений? Но благоверный князь, супруга и сыновья его пребывали не в простой мирской приязни, а в истинной взаимной любви и верности воле Бога Вселюбящего – потому просветили они Светом Господним многое множество душ. Пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем (1 Ин. 4, 16).

Так, через испытания, возвел Всевышний святую эту семью на вершину вечной славы и любви Своей.

Дорогие во Христе братья и сестры!

Велик боголюбием и человеколюбием был благоверный князь Константин. Он шел к дальним братьям своим, казавшимся чужими и враждебными; ради спасения их душ отдал он жизнь родного сына, готов был отдать собственную жизнь. В его подвиге – истинное следование по пути Христову, верность завету любви Божией, призывающему полагать души свои за братьев (1 Ин. 3, 16). Но мы с вами, называющие себя христианами, как часто не то что жизнью, а и самой малостью – временем или удобствами своими – не хотим жертвовать для того, чтобы помочь нуждающемуся или просветить духовно незрячего. И даже не к дальним, а к самым близким нашим людям оказываемся мы порою равнодушны и холодны сердцем. Так достойны ли мы священного имени христианского, небесного призвания последователей Сына Божия, принявшего крестную смерть за грехи людей? Станем любить не словом или языком, но делом и истиною (1 Ин. 3, 18) – если не воплотим мы в сердце и поступках своих этот апостольских завет, то мертва будет наша вера и тщетна надежда на спасение.

Так да просветятся помрачившиеся сердца наши памятью о деяниях любвеобильных служителей Вселюбящего Господа, князей-чудотворцев Муромских; да вдохновимся мы зрелищем небесного их торжества: «Константин днесь весело ликовствует, предстоя Престолу Святыя Троицы, видя отечествие свое, мастию духовною сияющее, емуже последоваша Михаил и Феодор, сынове его: и молятся вси трие вкупе о душах наших» Истинному Богу, Которому подобает всякая слава, честь и поклонение, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков.

Аминь.

Слово в день Собора Карельских святых
(21 марта / 3 июня)

Земля веселится и небо радуется, отцы преподобнии, восхваляюще подвиги и труды ваша, душевное благомощие и ума чистоту, законом бо естества не победистеся. О, соборе святый и полче божественный, земли нашей утверждение вы еси воистину.

Из службы Собору Карельских святых

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Дорогие во Христе отцы, братья и сестры!

Сегодня Святая Православная Церковь восхваляет Собор Карельских святых, то есть празднует память всех святых, просиявших своими подвигами на земле Карелии. Праздник этот был установлен в Русской Православной Церкви в 1972 году, но составляющие Собор подвижники – числом около семидесяти – почитаются Церковью уже очень давно. Это преподобные Сергий и Герман Валаамские, Кирилл Челмогорский, Лазарь и Афанасий Муромские, Корнилий Палеостровский, Герман, Савватий и Зосима Соловецкие, Александр Ошевенский, Елисей Сумский, Пахомий Кенский, Геннадий и Никифор Важеозерские, Александр Свирский, Иона Клеменецкий, Феодорит Кольский, Трифон Печенгский, Адриан Ондрусовский, Варлаам Керетский, Иона Яшезерский, Кирилл Сырьинский, Афанасий Сяндебский, Афанасий Новолоцкий, Фаддей Петрозаводский, священномученик Николай Богословский и многие, многие другие, положившие жизнь свою на то, чтобы прославить имя Христово и утвердить Святое Православие на Карельской земле.

Прекрасна природа Карелии – прекрасна, но и сурова. Неприветливые скалы и сопки, холодное северное море, непроходимые дремучие леса, топкие болота, жестокие морозы и непроглядно-темные ночи зимой, тучи комаров и мошки летом – вот лишь малая толика из того, с чем ежедневно встречались люди, дерзавшие селиться в этом северном крае. Неслучайно большинство святых на земле Карелии просияло в подвиге монашества – кому, как не монахам, этим бесстрашных воинам Христовым, было возделывать эту суровую ниву? Жизнь здесь была почти так же трудна, как жизнь древних подвижников в пустыне Египетской, – и православные подвижники Карелии обрели на этой земле свою Северную Фиваиду. «Ликуй, Фиваидо Русская, красуйтеся, пустыни и дебри Олонецкия, Белоезерския и Вологодския, возрастившия святое и славное отец множество, чудным житием всех наставляющее миру не прилеплятися, крест свой на рамена взяти и во след Христу шествовати» – такими словами прославляет их подвиг Православная Церковь в Каноне всем святым, в земли Российской просиявшим.

«Много звезд на небе, и далеки они от нас. Они сияют нам из глубины небес, и по ним усталый путник правит путь свой по морю и по земле. Тихую отраду вливают в душу эти мерцающия таинственныя светлыя точечки на темном небе ночи!.. Так же далеко от нас в глубину веков ушло и то время, когда жили и трудились на земле наши олонецкие чудотворцы. Тьма веков и все пережитые краем невзгоды сокрыли подробные сведения о жизни многих из них. Но даже самая малая часть из известного нам содержит много поучительного. Своею жизнию святые влекут нас к небесам, сияя светом добродетелей, показывая всю красоту и привлекательность жизни святой – этого верного пути к райским селениям», – говорится в Олонецком патерике, первом полном собрании житий карельских святых, изданном в 1910 году. И с этими словами нельзя не согласиться.

Православие появилось в Карелии в XI веке, когда на эти земли начали проникать славяне-новгородцы. Жители Великого Новгорода не только торговали с местными финскими племенами, но и селились рядом с ними. А вместе с переселенцами приходила на землю Карелии и Православная вера, в ту пору уже неотделимая от жизни древнего русича. Некоторые северные земли вошли в состав Новгородского государства, коренные жители Карелии все чаще бывали в Новгороде, оседали там и, таким образом, имели возможность еще ближе познакомиться с Православием. Русский народ издавна отличался не только гостеприимством, но и уважением к другим народам, – и потому карелы встречали в Новгороде не пренебрежительное, не враждебное, а открытое и дружелюбное отношение к себе, что не могло не способствовать их уважению и интересу к традициям и обычаям русичей, в том числе и к их вере. Многие карелы принимали православное Крещение – принимали добровольно, ибо насильственного обращения в Православие не было даже на подвластных Новгороду землях, и это еще больше сближало финские племена с новгородцами.

Но были у карело-финских племен и соседи иного рода – римокатолики-шведы. В XII веке шведы начинают вторгаться на территории современных Финляндии и Карелии, захватывать финские земли. Для обращения местного населения в римское католичество прибывает множество шведских миссионеров. Через некоторое время латинянам удалось склонить на свою сторону старейшин народа емь и таким образом обратить в римокатоличество значительную часть этого племени.

В 1201 году был заключен договор о мире между новгородцами и шведами, но через несколько лет шведы нарушили его и вновь начали враждебные действия против Новгорода и союзных с ним финских племен. Поэтому в 1227 году новгородцы во главе с князем Ярославом Всеволодовичем (отцом святого благоверного князя Александра Невского) выступили в поход против шведов и перешедшего на их сторону народа емь. Поход увенчался успехом, но князь Ярослав понимал, что одной лишь военной силы здесь недостаточно. Чтобы противостоять шведам, необходим был не только военный, но и духовный союз новгородцев с финскими племенами, – а это было возможно только путем обращения финнов в Православие, причем обращения ненасильственного, добровольного. Карелия нуждалась в просветителях – и просветители были даны ей Господом.

Новгород послал к финским племенам води, ижоры и корелы православных миссионеров, священников и монахов. Несмотря на то что оружием миссионеров была лишь проповедь, а не насилие и угрозы, карельская земля быстро и охотно покорилась им. Как говорит об этих событиях Новгородская летопись, «князь Ярослав Всеволодович послав крести множество корел, мало не все люди» (то есть в результате проповеди посланных Ярославом миссионеров православное Крещение приняли почти все местные жители). Такой успех во многом объяснялся тем, что карело-финские племена уже давно были знакомы с Православным христианством через новгородцев. Православное миссионерство в Карелии активно велось и при сыне князя Ярослава, святом благоверном великом князе Александре Невском.

Исключительно важную роль в распространении и укреплении Православия на земле Карелии играло развитие здесь монашества. Монастыри в те времена были основными духовными и культурными центрами жизни народа, нередко именно вокруг монастырей возникали новые поселения, деревни, а затем и города. Высокая духовная жизнь монахов, сочетавшаяся с поразительным даже для крестьянина трудолюбием, укрепляла авторитет Православной христианской веры среди местного населения. А горячая, искренняя, полная любви проповедь, которую несли финским племенам монастырские подвижники, просвещала не только ум, но и сердца людей светом Истины Христовой.

Более поздний, но не менее прекрасный и назидательный пример такой проповеди дает нам житие основоположника Кирилло-Челмогорской пустыни, преподобного Кирилла Челмогорского, названного просветителем чуди (то есть родственных карелам финно-угорских племен). Преподобный Кирилл пришел на гору Челму в окрестностях современного Каргополя в 1316 году, чтобы подвизаться здесь в уединении. Вскоре праведный инок так расположил к себе простые сердца местных жителей, что они, хотя и были язычниками, начали во множестве приходить к нему за духовным советом и наставлением. Преподобный неустанно проповедовал местным жителям Христову веру, свидетельствуя о ее истинности не только словами, но и делами, всей жизнью своей являя пример христианской добродетели. Прожив на горе Челме пятьдесят два года, преподобный Кирилл успел обратить в Православие всех местных жителей, одновременно став одним из основателей пустынножительства в этом суровом краю. Не менее замечательный пример находим мы в житии преподобного Лазаря Муромского (Мурманского), поселившегося на острове Мурманском (Муч) на Онежском озере в 1352 году и обратившего ко Христу множество местных жителей – лопарей, или саамов. Некоторые из обращенных впоследствии приняли монашеский постриг в основанном преподобным Лазарем Муромском монастыре.

Уже в XIV веке на землях финских племен было пять монастырей: Валаамский, Палеостровский, Муромский, Коневский и Каргопольский. Самым крупным и значимым среди них был Валаамский монастырь, основанный великими подвижниками, преподобными Сергием и Германом Валаамскими.

В одной из книг XVI века, находящейся в Новгородской Софийской библиотеке, говорится: «В лето 6837 (т. е. в 1329 году) нача жити на острове Валаамском, озере Ладожском, старец Сергий». Впоследствии к нему присоединился преподобный Герман.

Преподобные Сергий и Герман установили в основанном ими монастыре общежитие, что немало способствовало процветанию в нем монашеской жизни. Одной из основных задач монастыря было просвещение местных жителей, наставление их в христианской вере, и эту задачу преподобные и их ученики выполнили в полной мере. К этому времени авторитет христианства среди карел был сильно подорван, так как неоднократно нападавшие на них шведы пытались насадить здесь силой римокатоличество. Однако добродетельная жизнь валаамских подвижников и любовь, которую они непрестанно являли местным жителям и друг другу, постепенно обратили простые, бесхитростные сердца карелов ко Христу и Его Церкви.

Основатели Валаамской обители отошли ко Господу около 1353 года. Честные их мощи были переносимы братией монастыря в Новгород и обратно, когда на монастырь нападали шведы, но в конце концов вернулись на Валаам и по сей день почивают под спудом в Спасо-Преображенском соборе монастыря.

Неустанные труды валаамской братии во имя Христово не могли не принести богатых духовных плодов. Одним из таких плодов стало основание еще одного знаменитого монастыря Карелии – Соловецкого.

В начале XIV века на Валаам из Кирилло-Белоезерского монастыря пришел монах по имени Савватий, известный своим смирением, строгой жизнью и любовью к Богу и людям.

И братия Кирилло-Белоезерского монастыря, и местные жители-миряне, видя праведную жизнь подвижника, окружали его почтением; это стало тяготить смиренного Савватия. Ища приличествующего монаху уединения и стремясь избегнуть славы и похвал, он удалился в Валаамскую обитель, где никто не знал его, и подвизался там. Но со временем слава и почет нашли Савватия и на Валааме. Скорбя об этом, преподобный горячо молился Богу, прося наставить его, указать путь, на котором он мог бы служить Богу и людям, избегая при этом ненавистных настоящему монаху славы и суеты. Господь услышал молитвы Савватия: преподобному было открыто, что у берегов Белого моря есть необитаемый Соловецкий остров, где Савватий сможет обрести все, о чем просит. Горько было игумену и братии Валаамской обители расставаться с праведным старцем, которого все в монастыре любили, но невозможно было противиться Божией воле. Савватий покинул Валаам и отправился к Белому морю.

В пути Савватий встретился с монахом по имени Герман, обитавшим возле часовни на реке Выг. Как и сам Савватий, Герман давно желал подвизаться в каком-либо пустынном месте, где можно было бы не бояться суеты и мирской славы. Он знал, где находится Соловецкий остров, бывал там с поморскими рыбаками, но, не возлагая самоуверенных надежд на собственные силы, не решался поселиться там в одиночку и молился Господу о ниспослании ему брата во Христе, который мог бы подвизаться на острове вместе с ним.

Преподобный Савватий и Герман вместе отправились на Соловецкий остров и поселились там за версту от берега, неустанно подвизаясь в молитве и посте. Так прожили они около шести лет. Однажды Герман отправился на озеро Онего за припасами для кельи. Преподобный Савватий, бывший уже в преклонных летах, почувствовал приближение кончины и горячо взмолился Господу, прося сподобить его в последний раз причаститься Святых Таин. Господь услышал его молитвы и укрепил подвижника, так что он, немощный старец, смог в одиночку добраться на лодке до реки Выг, где его причастил Святых Таин благочестивый игумен Нафанаил. Вскоре после причащения старец мирно предал дух свой Господу.

Так преподобный Герман лишился брата и наставника. Но Господь не позволил Своему верному рабу остаться одному, а соловецкому подвижничеству – заглохнуть. На той же реке Выг, где Герман некогда встретил Савватия, Господь послал ему чудесную встречу с благочестивым молодым иноком Зосимой. Зосима был родом из Заонежья и происходил из зажиточной семьи. С ранних лет он отличался благочестием и мечтал о монашеской жизни. Родители хотели принудить его к браку, но Зосима бежал из дома в Палеостровский монастырь, где впоследствии принял постриг. После смерти родителей, раздав доставшееся ему богатое наследство бедным, Зосима ушел на реку Выг, где и встретился с Германом.

Рассказы преподобного Германа о пустыннической жизни на Соловецком острове и о подвигах покойного старца Савватия покорили благочестивое сердце Зосимы. В 1436 году он отправился с Германом на Соловецкий остров и поставил себе келью неподалеку от жилища своего старца.

Нелегка была жизнь на суровом северном острове, но Господь не оставлял подвижников Своей помощью. Так, однажды осенью преподобный Герман отправился на поморский берег за припасами, но не смог вернуться из-за непогоды. Преподобный Зосима остался зимовать на острове в одиночестве. Вскоре у него вышли все припасы, иноку грозила голодная смерть. Но преподобный уповал на Господа, и произошло чудо: в келью Зосимы пришли двое незнакомцев и оставили подвижнику запас хлеба, муки и масла. «Возьми, отец, и употребляй, а мы, если Господь повелит, придем к тебе», – сказали незнакомцы и ушли, не назвав себя. Неоткуда было взяться людям в зимнюю пору на острове – и Зосима понял, что то были Ангелы Божии.

Не может укрыться город, стоящий на верху горы (Мф. 5, 14), – говорит Господь. Так и подвиг преподобных Германа и Зосимы Соловецких не укрылся от благочестивых жителей Карелии, хотя сами подвижники всячески избегали славы. На Соловецкий остров начали приходить иноки, желавшие подвизаться рядом с преподобными и учиться у них жизни во Христе. Вскоре на острове образовалась большая монашеская община, на берегах выросло множество келий. Были построены три деревянных храма – Преображенский, Никольский и Успенский. Игуменом монастыря был избран преподобный Зосима. Его стараниями на остров были перенесены с реки Выг мощи зачинателя соловецкого пустынножительства – преподобного Савватия.

Новый монастырь стал истинным духовным светочем Карелии. Не только монахи, но и миряне тянулись к нему за духовным просвещением. Так исполнилось желание преподобного Савватия – послужить ближним, живя в пустыне.

Преподобный Зосима мирно отошел ко Господу 17 апреля 1478 года, передав игуменство благочестивому иноку Арсению. А через год, в 1479 году, скончался и преподобный Герман. Мощи обоих подвижников ныне почиют в основанном ими Соловецком монастыре.

Из Валаамского монастыря вышел и один из величайших православных подвижников, единственный из святых России, удостоившийся, подобно праотцу Аврааму, явления Пресвятой Троицы в виде трех Ангелов, – преподобный Александр Свирский (1448–1533).

Преподобный Александр, этот поистине благоуханный плод православно-христианской проповеди на земле Карелии, по происхождению был вепсом, то есть принадлежал к одному из местных финских племен. Родился будущий подвижник в вепсском селе Мандеры (Сермакса), в окрестностях Ладожского озера, в семье благочестивых православных крестьян. В девятнадцатилетнем возрасте он ушел на Валаам, где после семи лет послушничества принял монашеский постриг с именем Александр. Господь открыл молодому иноку, что ему предстоит основать новый монастырь близ Рощинского озера, и спустя 13 лет подвижничества на Валааме Александр, получив благословение игумена, отправился на указанное место. Построив себе хижину на берегу озера, подвижник прожил в ней семь лет в полном одиночестве, неустанно упражняясь в молитве и посте, питаясь лишь травой и кореньями. Впоследствии, узнав о праведном монахе, на Рощинское озеро начали приходить и другие иноки, и вскоре на озере образовалась целая монашеская община.

На двадцать третий год подвижничества преподобного Александра на Рощинском озере он был удостоен явления Самой Пресвятой Троицы. Однажды, когда Александр молился в своей келье, все вокруг озарилось неземным светом, и подвижник узрел Трех Мужей в сияющих белых одеждах. Господь повелел Александру надлежащим образом устроить новую обитель и воздвигнуть для братии храм во имя Единосущной Троицы. «Аз же ти мир Мой оставлю, и мир Мой подам ти», – сказал Господь и стал невидим. Преподобный пребывал в недоумении, где именно надлежит ему поставить храм, но явившийся Ангел в мантии и куколе указал ему подходящее место.

Вскоре после чудесного явления Господа преподобный Александр, по настоянию братии, был рукоположен в пресвитерский сан и поставлен игуменом обители. Он и стал первым служителем Троицкого храма, который сначала был выстроен из дерева, а впоследствии отстроен в камне.

Преподобный Александр отличался строгостью жизни, кротостью и любовью к Богу и людям. Он учил, что приближаться к Богу нужно милостыней, любовью, послушанием, смиренномудрием, воздержанием, терпением, молитвой и постом. Немало заботился преподобный и о просвещении своих соплеменников – вепсов и других карело-финских племен – светом веры Христовой. Его трудами обратилось ко Господу множество местных жителей. Скончался преподобный Александр 30 августа 1533 года.

С именем преподобного Александра Свирского и основанным им монастырем связана память и двух других святых миссионеров: преподобных Феодорита Кольского и Трифона Печенгского, просветителей лопарей, проповедовавших Христа саамам на Кольском полуострове, на реках Кола и Печенга. Преподобный Феодорит, инок Соловецкого монастыря, посетил преподобного Александра Свирского около 1510 года, будучи недавно рукоположен в сан иеродиакона. Великий подвижник встретил молодого иеродиакона с любовью и теплотой, заботился о нем и отечески наставлял все время, пока Феодорит жил в его монастыре. Возможно, именно беседы с преподобным Александром поселили в душе Феодорита горячее стремление потрудиться во славу Божию на апостольской ниве, проповедуя Христа языческим племенам Севера. Через несколько лет, после кончины своего духовного отца старца Зосимы (ученика преподобного Зосимы Соловецкого), преподобный Феодорит отправился в устье реки Колы, чтобы проповедовать жившим там лопарям. В этих местах он встретил еще одного подвижника-миссионера – преподобного Трифона Печенгского (в то время еще не принявшего постриг и носившего мирское имя Митрофан). Преподобные изучили язык и обычаи лопарей и впоследствии обратили великое множество их ко Христу.

Благодаря просветительской деятельности братии православных монастырей, к концу XVI века христианская вера твердо укоренилась по всей Карелии. Православие прочно вошло в жизнь и культуру карелов и других местных племен. Конечно, это способствовало укреплению и развитию связей карелов с православным русским народом. Но, несмотря на тесное общение и неизбежное при таком общении русское влияние, принятие Православия не привело к обрусению карелов – этот народ и доныне сохраняет свой родной язык и свою национальную культуру. Произошло это потому, что великие русские подвижники – просветители Карелии, эти мудрые носители истинно христианского духа, умели отделять главное – веру во Христа Спасителя от второстепенного – национальной принадлежности, национальной культуры. Памятуя слова апостола Павла о том, что в Церкви нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос (Кол. 3, 11), святые подвижники Карелии не считали, что «быть православным – значит быть русским». Как некогда греческие просветители славян, святые Кирилл и Мефодий, стремились сделать славян христианами, не превращая их в греков, так и русские подвижники Севера просвещали карело-финские племена светом Христовым, не пытаясь сделать их русскими. В результате Карелия приняла Православие быстро и радостно, без малейшего сопротивления, и на свет появилась новая православная культура – карельская, вобравшая в себя все лучшее, что было в дохристианской культуре карело-финских племен, и преобразовавшая и развившая это лучшее в благодатном свете христианства. Множество христианских мотивов находим мы даже в «Калевале» – всемирно известном карело-финском эпосе. О преданности же карелов Христу и Святой Православной Церкви красноречиво свидетельствуют события середины XVII века, когда после поражения России в войне со Швецией Корельский уезд и Ингерманландия перешли под власть шведов. Швеция к этому времени была уже протестантской страной, и новых подданных – православных карелов – начали насильно обращать из Православия в протестантизм. Карелы, не имея возможности защищаться, предпочли отказу от Православия – изгнание. В 1640–1660 годах несколько десятков тысяч карел из шведских владений покинули родные края и поселились в православной России, на землях Бежецкого Верха (восток современной Тверской области). Потомки этих карел-исповедников – так называемые тверские карелы – и сейчас живут в Тверской и Ленинградской областях, сохраняют родной карельский язык и карельскую культуру.