Электронная библиотека » Модест Скоромный » » онлайн чтение - страница 4


  • Текст добавлен: 7 ноября 2023, 07:59


Автор книги: Модест Скоромный


Жанр: Религия: прочее, Религия


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Глава девятая

Уйдя, наконец, из сада с детьми на закате, долго гуляли мы по городу великому и встречали много и многих, но так и не нашли, где остановиться, ведь Отшельник не заходил в дом, если не приглашали его. За днем пришла ночь и ничего не поменялось с ее приходом и продолжали мы бродить до рассвета, пока солнце не согрело и камень вокруг и нас. Пришли мы к тому времени на площадь поменьше той, на которой храм стоял и вот снова дома перед нами, выше взгляда человеческого, и люди, одетые в разноцветные одежды. И ходили люди те вокруг домов и кричали и потрясали листами бумаги со словами на них написанными. Пошли мы через них и прошли с Отшельником к одному из тех, кто стоял в стороне и молча смотрел на собрание кричащее.

– Чего требуют люди эти? – спросил Отшельник молчащего. – Отчего так злобны и слова и звуки, что издают они?

– Слышал ли ты о гневе праведном? – спросил мужчина тот и усмехнулся.

– В нем злобы нет, – сказал Отшельник. – Гнев праведный от любви проистекает и нет одного без другого.

– Не бывает любви без гнева? – удивился человек и голову наклонил набок, словно всматриваясь в Отшельника, хотя и был взгляд его пуст, словно очаг потухший.

– Конечно. Если не воспылает сердце твое при виде зла нестерпимого, то мертво оно и любви в нем тоже не будет. Как можешь ты любить и не возненавидеть того, что угрожает любви твоей?

– Те, кто кричат там сейчас, – сказал мужчина, тряхнув бородкой остроконечной, – может и не верят все в лозунги свои до конца и не знают, кому служат, но делают они доброе дело.

– То, которое ты дал им и кому служат они? – кротко спросил его Отшельник тогда.

– Как узнал ты меня? Как понял, что главный я здесь? – спросил человек с любопытством. – И кто ты, что о сердцах человеческих рассуждаешь и берешь на себя смелость о гневе и любви судить подобно знающему о них все?

– Тот, кто крикунов собирает, сам всегда молчит или говорит так тихо, что и не слышно его, ведь шепот, что в уши ползет, потом как бы от того, кому нашептали исходить будет и поверит он в то, что мысли чужие ему принадлежат, – сказал Отшельник со спокойствием. – И стоит шепчущий в стороне, так далеко, чтобы уйти вовремя и так близко, чтобы вовремя подойти. Так узнал я тебя. Я же тот, кто и мимо кричащих и мимо молчащих проходит и колосок пшеничный в руках моих, ждет, чтобы в руки нужные попасть.

– Ты из верующих, – усмехнулся человек. – Против учения вашего и протест мой, теми людьми озвученный. Столько горя, сколько братия ваша принесла человекам, ни один тиран кровавый не сотворил. Пришла пора отринуть Бога вашего и снести дома его и начать жить без него, ведь его нет и слуги его лишь мошенники, что глупых грабят.

– Никак рыба без воды жить возжелала? – тихо и словно бы для себя сказал Отшельник и не расслышал его никто кроме меня.

– Сказавшийся верующим таковым не становится, – заговорил я вдруг, не понимая снова откуда слова мои берутся. – И если кто вырядился в одежды праведников и сотворил зло, он всего лишь преступник, что виновнее многих. – А потому советы не красть, не убивать и не спать с женою чужою хуже не стали из-за того, что волки в шкуры овечьи рядились, рядятся и рядиться будут.

И человек и Отшельник посмотрели на меня один с удивлением, а второй с радостью.

– А все же добро и правда на моей стороне. И веруют те, кто вокруг меня собираются в то же, а потому сложим мы костры из книг и реликвий ваших и сожжем их и будем жить без гнета Бога вашего, – сказал человек. – И если колос свой не отдашь мне, я сам его возьму или дети или дети детей моих.

– И это может быть, как и все другое, – кивнул Отшельник со смирением в голосе и кротостью грустной. – Но взятое дарованным не становится и то, что отнимешь ты, вместо дара лишь кражей станет и колос останется колосом, горстью зерна в руках того, кто лишь земное применение ему знает. А вы же, душу отринув, станете куском мяса, что тянут на веревке, в то время, как псы бегут за ним, желая пожрать и лишь то, когда это случится – тайна. И вера ваша станет верою одного из псов, что за куском бегут и канете вы в пустоту, которую призываете, и тела ваши удобрят почву, смешавшись с пеплом от того, что сожгли вы, и земля удобрится и вырастут деревья и люди новые и начнут снова писать на коре, а потом на бумаге и Слово возродится, как бывало уже не раз.

– Ничего не ответил на это человек тот и лишь гордо задрал подбородок свой острый и встал Отшельник и положил колосок на стол перед человеком.

– Не для тебя он, но можешь взять его, когда крики стихнут. А мы пойдем прочь от вас, раз пока не желаете вы слушать и не можете слышать. Затыкаете вы уши свои и кричите громко и машете руками, чтобы сам ветер вокруг выл и глушил все, лишь бы не слышать голос Господа, что звучит в каждом сердце, ведь страшно вам услышать его. Но еще более собственной глухоты пугает вас одиночество и сводит оно вас с ума и в жажде оправдания собственного невежества начинаете вы проповедовать и искушать и убеждать в собственной правоте всех вокруг себя и суете ближнему своему радугу нарисованную, чтобы не смотрел он на настоящую и не знал даже, что есть она.

И ушли мы от толпы и от домов, что заслоняли нам солнце и пошли прочь из города по тропе и радовались тому, что трава пробивается сквозь камни, ведь была жива она и под гнетом великим.

Глава десятая

И тропа та каменная привела нас туда, где не ожидал я оказаться снова и была там тишина, знакомая уже, а также воздух застывший с застывшими людьми и узнал я тогда, что увижу там, еще прежде того, как сказал Отшельник слово очередное:

– До чего же дивный человек, – сказал он и голос его весел был. – Сколько причин он ищет, чтобы не идти туда, куда хочет сердце его. Пойдем же и поговорим с ним.

– Опять, – сказал я на то, весьма ворчливо. – Сколько еще будешь ты разговаривать с тем, кто и с первого и со второго раза не понял?

– Пока будет спрашивать, – ответил мне Отшельник. – Не пройду я мимо того, кто стоит перед дверью и не может открыть ее.

И вот храм перед нами, уже известный нам и люди замершие вокруг него и в третий раз человек, что уже встречался мне и Отшельнику, ходил возле дверей в два человеческих роста и не смотрел на них.

– Что на сей раз смущает тебя? – кротко спросил Отшельник, подходя и вставая рядом. – Тяжесть твоя сегодня только твоя, как вижу я, и раз уж так быстро мы встретились снова, вес ее для тебя неподъемен.

– Грехи мои, что гири пудовые на ногах моих, как же идти мне вперед? – тихо и серьезно сказал человек и улыбка насмешливая слетела с лица моего. – Я плохой человек, я творил ужасные вещи и сам себя я не прощаю, с чего бы Богу простить меня? Пойду я прочь и проживу жизнь свою не показываясь слугам Божьим и спрячу лицо свое навсегда.

– С чего Богу прощать тебя? – переспросил Отшельник и развел руками. – Может и не с чего. Может и нет у него ни единой причины хотеть, чтобы ты пришел к нему. Но прежде чем уйдешь, выслушай рассказ мой, короток он и не задержит тебя надолго. Были у меня однажды кот хулиганистый и пес верный. Кот всегда портил вещи в доме моем, бегал по нему по ночам и царапал меня без причины. Не было дня, чтобы не нашкодил он хоть в чем-нибудь. Пес же был всегда ласков и добр и служил мне и встречал возле дверей с радостью и никогда, за все время, что жил у меня, не испортил он ни единой вещи моей. Однажды ушел я и хоть и не было меня всего ничего, но беде хватило. Сгорел дом мой и все, что было в нем и питомцы мои домашние пропали. Как думаешь, о ком горевал я и плакал: о псе верном или о коте шкодливом?

– О псе, конечно, – склонив голову, пробормотал человек. – Поскольку заслужил он скорбь твою службою верною.

– Об обоих я плакал одинаково, – ласково сказал Отшельник. – И когда пришел сосед мой, что спас питомцев моих из огня и привел их, я плакал в два раза больше, но уже от счастья, что не погибли те, кого я любил больше жизни и больше чем все, что есть у меня и было и будет вовек. И не было мне дела до сгоревшего дома, что построю я заново, важно было лишь то, что спаслись возлюбленные мои.

Сглотнул человек судорожно и отступил на несколько шагов, а потом повернулся и шага не замедляя пошел к храму, открыл дверь его и вошел внутрь.

И вдруг наполнился мир гулом и звоном и шелестом листвы и шепотом ветра и голосами живых, а люди, что стояли вокруг в неподвижности ожили и пошли по своим делам и закипела вокруг нас жизнь обычная в людском море, созданном из вещей и слов и звуков невнятных.

– Почему задвигалось все вокруг? – спросил я недоуменно. – И почему стояло все недвижимо до этого?

– Нет смысла в доме, если не живет в нем никто, – безмятежно сказал Отшельник. – Потому и не было жизни вокруг, как не было смысла в творении до того, как человек в мир пришел. Но вот пришел он и открыл двери и мир новый пред ним и сам он обновившийся готов познавать все новое. Вот теперь и жизнь началась и может она продолжаться.

– Про дом Божий не скажу, – покачал я головой тогда, – в храме должен человек обретаться, но думается мне, что природа и мир животный без человека не только жить, но и процветать будут.

– Есть ли смысл в храме, в котором человеков нет? – спросил тогда тихо Отшельник, руку на плечо мне положив.

– Нет в нем смысла и сказал я об этом.

– Так посмотри же на небо – свод храма Божьего, прислушайся к шелесту листвы, шуму воды и голосу ветра – вот хор, что поет славу Ему, вдохни запах цветов, что есть дым от кадильницы, вечно горящей и скажи мне, в чем смысл всего этого, если некому смотреть и слушать и вдыхать?

И кивнул я тогда и умолк и не хотелось мне больше говорить и долго еще мы стояли и слушали и смотрели, тихо и незаметно радостью простой наслаждаясь.

– Посмотрели мы город новый и сказали все тем, кто слова хотел, – сказал потом Отшельник и прикоснулся к стене дома ближайшего и открылась дверь в камне, за которой была темнота. – Пора уходить нам и пойдем мы здесь, дорогой короткой.

Глава одиннадцатая

Когда прошел я за Отшельником и осмотрелся вокруг, за дверью, что в камне открылась, понял я, что из места странного, ставшего обычным, попали мы в место необычное, что становилось странным с каждым мгновением, что проходило в нем. Место за дверью было похоже на коридор длинный с окнами и по левую и по правую строну его. Стояли вдоль стен, уходящих так далеко, что не было видно где кончаются они, ряды длинных скамей деревянных и сидели на них люди, неподвижно смотрящие в окна темные. Коридор вдруг качнулся, когда дверь за нами закрылась и понял я, когда ощутил движение, что находимся мы в поезде, что мчится вперед. И знал я, что поезд это, хоть и не видел никогда его и не знал, что он существует и не понимал я, откуда я знаю, как называется все, что вокруг меня. И шли мы с Отшельником вдоль людей сидящих и не останавливались ни перед одним, пока не настала пора переходить из одной части поезда в другую, что «вагоном» называлась.

Что ни увидишь там, – негромко сказал вдруг Отшельник и показал вперед на пространство между вагонами, – будь неподвижен и нем и глух, если сможешь. Если заговоришь ты, то не сможешь уже замолчать и крик, что вырвется у тебя, прервет путешествие наше.

И покрылся лоб мой испариной, ведь нет ничего более желанного, чем запрет и более мучительного, чем ожидание и страшно мне было от соблазна, что ждал меня. Толкнули мы дверь тяжелую и поехала она в сторону и увидел я, что за ней.

Был там человек и вот другая дверь перед ним, не похожая на остальные, что видели мы до того. Была она из железа кованного и черного и иней покрывал дверь ту со всех четырех сторон, хоть вокруг и было тепло. Человек не обернулся и не посмотрел на нас, но с силой надавил на ручку в виде козлиной головы и распахнулась дверь и шагнул он вперед и исчез в вихре снежного ветра в темноте. Захлопнулась дверь тут же и обновился иней на краях ее.

– Сделал ты то первое, о чем сказал я тебе, – произнес Отшельник тихо и не было в голосе его не одобрения ни порицания, – сделаешь ли второе, о чем попрошу тебя?

Дрожал я всем телом, хоть и не от холода, но от того, что страшнее, ведь известно было мне, что напротив двери черной есть и другая и не видел я ее, но знал, что она там.

– Если попросишь не смотреть на другую дверь, то не смогу обещать тебе, – сказал я то, что пришло мне в голову словно бы из той мглы желания странного, что затуманила разум мой. И понял я в тот момент, что не смогу не посмотреть и посмотрел я.

Там было два человека и дверь была распахнута и была она из железа красного и огонь пробегал по краям ее. Один из людей этих схватил второго и открыл дверь и покрылись пальцы его волдырями от огня, что обжег их. И выкинул человек за дверь того, кого держал он и закричал тот страшно и исчез. Я хотел ответить ему криком своим и не смог. Я хотел перестать смотреть и не сумел. Я хотел оглохнуть и этого не дано было мне. Прошел тот, кто выкинул человека и прошел он рядом со мной так, что едва не коснулся краем одежды и на голове его капюшон был и с рук его капала кровь. И снова сделал я то, чего не хотелось мне и взглянул я под капюшон и увидел, что там.

Человек же прошел мимо меня и не остановился и пропал в темноте, что окутала нас.

– Нельзя ли остановиться и подобрать тех, кто за дверьми этими? – спросил я с трудом и почти не понимая, что спрашиваю, поскольку не мог забыть, что под капюшоном увидел.

– Те, что вышли сами, взяли дар величайший, от Бога полученный и вышвырнули его на помойку и пошли и прыгнули во тьму и холод кромешный, – грустно сказал Отшельник, – ведь поезд этот несется от начала к концу и выйти можно лишь на своей остановке. Те, же кто вышел раньше канули во мрак и снег замел следы их и поезд унесся вперед с невообразимой скоростью и пролетел места те, что не нанесены ни на одну карту, как же отыскать их теперь и главное – зачем? Самое ценное, что было у Бога им оказалось не нужно.

– А те, кто ушел не по воле своей? – спросил я и слова мои родились с трудом таким, будто я не хотел и хотел сказать их.

– Не обремененных подхватит ветер и полетят они с нами дальше, словно птицы небесные, другие падут и потеряны будут как и все, пока трубы не вострубят и не услышат они и не придут на звук.

Отшельник посмотрел на меня и участие с жалостью вперемешку было на лице его.

– Не следовало тебе смотреть на того, кто прошел мимо, – сказал он и обошел меня и открыл дверь очередную, что из тумана проступила. – Вор это был, что украл у человека то, чему нет цены и на суде, что за кражу клочка одежды карает без жалости, получит он по заслугам своим.

– Жертву его не вернет это, – тихо сказал я на то. – И если были родные у того, кого убил он, не станет суд тот утешением.

– Потому и отсрочка дана вору тому, – голос Отшельника глух был и суров. – Отец его терпелив и любовь сильна в Нем и в том и надежда великая для тех, кто верует, ведь даже если таким прощение может прийти, то и другим отчаиваться не стоит.

Замерло вдруг движение вокруг нас и не было больше ни двери красной ни черной по левую и правую сторону, а была лишь дорога, похожая на ту, что луна на воде оставляет и пошли мы по ней и пришли.

Пришли мы ко двери новой, простой и опрятной и пахнущей деревом свежим и открылась она, чтобы слетела с меня тоска и свежий ветер пропитанный духом морозным раннего утра омыл горящее лицо мое и остудил его.

– Не оглядывайся, – строго сказал Отшельник. – Отбрось мысли о том, что увидено тобою было, неважно оно сейчас.

– Я поверю тебе, – тихо сказал я и глупо по-детски прозвучали слова мои и хотел я добавить еще слов и не мог найти их, ведь все еще видел лицо то, что под капюшоном тогда разглядел. – Хоть и думаю, что неправ ты.

– Хорошо, что веришь, хоть и разум твой не велит, – Отшельник кивнул и тих был голос его будто сон я видел и слушал его не проснувшись. – И правильно это потому, что тебе виднее, ведь ты смотрел, а не я. Но раз веришь ты мне, то и иди вперед на сей раз, а я пойду следом.

Глава двенадцатая

Все дальше и дальше уходили мы со спутником моим от города нового, и знал я, что далеко он, хоть и не знал, почему. Солнце плыло от рассвета к полудню и прогонял жар его холод утренний и все теплее становилось вокруг и деревья, что росли стеной по левую и правую сторону от дороги, по которой шли мы, шумели зеленой кроной. Путь наш привел нас в конце-концов к озеру большому, что блестело подобно зеркалу, а под поверхностью его резвились рыбы и тени их легкие скользили по чистому песку дна, гоняясь за лучами солнечными. На берегу того озера лежала на боку лодка не старая еще и не новая уже.

– Возьмем ее и поплывем, – сказал мне Отшельник и помог столкнуть суденышко утлое в воду и сел на носу, а я сзади и поплыли мы быстрым ходом, хоть не было у нас паруса и весел мы в рук не брали. Лодка наша скользила по озеру и ход ее был бесшумен почти. Лучи солнца полуденного еще не обжигали, но грели лицо мое и потому сидел я неподвижно и молчал, стараясь не спугнуть тишину покоя благословенного. Отшельник же опустил руку в воду и видел я, как рыбы, что были многочисленны и не было среди них ни одной похожей на другую, скользили вслед за рукою его стайкой веселой.

– Если и есть на свете место, – негромко сказал Отшельник, глядя куда-то вдаль и не обращаясь ни к кому, – куда стоит прийти во второй раз, то это оно.

Плыли мы времени не считая и день не торопился заканчиваться, но вот ткнулась лодка наша носом в песок и вышли мы с Отшельником на берег. И было на берегу том место уединенное, тихое и маленькое и шум камыша и зелень травы и пара людей на берегу возле воды. Мужчина стоял отвернувшись от сидящей на покрывале женщины, чье лицо было печально и не было на нем других чувств.

– Я поговорю с ней, а ты с ним потолкуешь, – сказал Отшельник, чем удивил меня.

– Мне говорить с ним? – поразился я. – Но что скажу я ему?

– То, о чем спросит он тебя, чего ж проще? Меня то он не послушает сейчас, не достучаться мне до него, ведь мы разные с ним, а твоя история и ключом и дверью для него станет.

И отошел от меня Отшельник и присел рядом с женщиной и тихо заговорил с ней, я же подошел к мужчине нерешительно и тронул его за плечо осторожно.

– Почему отвернулся ты от женщины той и злость в глазах твоих? – спросил я и удивился, ведь голос мой звучал словно бы со стороны, будто вопрошал кто-то через меня, а не говорил я сам.

– Там жена моя говорит с тем, с кем пришел ты, – сказал мужчина. – Говорит видно, что огорчил я ее, ведь не хочу детей заводить с ней. И не только с ней, а ни с кем. Жизнь тяжела и будущее во мраке. Работаем мы с ней от рассвета и до заката, лишь иногда отдыхая от трудов. Как же в мир этот, что день ото дня становится все хуже и страшнее, ребенка впускать еще? Как можно беспечностью своею детей хлестать словно кнутом?

И вздрогнул я и замолчал на мгновение, поскольку удивился, откуда Отшельник знал наперед, что есть у меня слова, которые сказать сейчас должно, и заговорил я потом, уже не чувствуя, что не мой голос звучит, но слова от меня приходят:

– Видел я сон однажды, будто умер уже и пришел к вратам вечности, как и хотел, один и бездетным, и закрыты они. Стукнул я в них и спросил, почему нельзя мне войти и сказал мне Некто:

– Я не могу впустить тебя, ведь вон там стоит человек и смеется. Спроси его и узнай, почему смеется он и если смех его несправедлив, попроси его, чтобы не смеялся он более и впущу я тебя.

И посмотрел я назад и вот человек стоит, окруженный людьми и смеется. Подошел я к нему и поклонился, ведь где же еще смирение проявлять, как не пред вратами вечности, если уж до того не было его у тебя?

– Почему смеешься ты? – спросил я его. – Ответь и может поможешь мне, поскольку из-за смеха твоего не пускают меня во врата, что стережет Тот, в Чьей власти пускать или нет.

– Прости меня, брат мой, и радость мою, что невольно повредила тебе, – сказал человек тот, и смеяться перестал. – Я был беден и жил в земле под палящим солнцем, что не могла родить ничего кроме пыли. Глоток воды свежей почитали мы за роскошь, а горсти еды доставалось нам на неделю и, засыпая, не знали мы, проснемся ли или придут злые люди и убьют нас. Но потом заглянул к нам слуга Бога живого и сказал, что Творец велел нам плодиться и размножаться и поверил я ему и сделал, как он передал мне и вот дети мои и дети детей моих вокруг меня и счастливы мы тут, где есть друг у друга. Прости, если смех мой обидел тебя и радость мою, ведь если один ты пришел значит было тебе тяжелее намного, чем мне.

И тут отшатнулся я от него и руку к сердцу прижал и криком своим разбудил себя и проснулся в холодном поту.

Сказав слова эти замолчал я, ведь понял, что сказать больше нечего, да и не нужно. Мужчина посмотрел на меня внимательно, а потом отвернулся и пошел к жене своей. Отшельник же, подошедший с правого боку, потянул меня за рукав и улыбнулся и поманил за собой к лодке нашей, что качалась на волнах невысоких, поднявшихся от ветра легкого.

– Могу ли узнать я, что сказал ты жене его? – спросил я спутника моего и не ждал ответа, думая, что не захочет он делиться со мной, но удивил он меня и сказал, не помедлив нисколько:

– Сказал я ей: «Когда Бог пошлет вам детей, не забывайте, что они не собственность ваша, но люди, которых Господь доверил попечению вашему, а судьбу их себе оставил. Растите их, любите, воспитывайте и молитесь, чтобы Господь сделал вас хорошими воспитателями. А когда встретитесь вы с Создателем и спросит он вас, все ли вы сделали, чтобы вырастить детей достойными людьми, пусть слово ваше будет «да».

Больше он ничего не сказал и направились мы к лодке нашей.

– Почему ты сам не поговорил с ними обоими? – спросил я Отшельника, прежде чем продолжили мы путешествие наше. – У тебя получилось бы лучше, чем у меня.

– С чего взял ты это? – удивился Отшельник. – Он понял и принял слова твои, чего уж лучше? Добавить ли соли туда, где уже довольно ее и не глупо ли это?

– Не знаем последствий мы слов своих, – сказал я упрямо. – И хоть и мало я знаю тебя, но знаю достаточно, что слова твои плохим не обернутся ни для кого.

– Ну тогда и вовсе переживать тебе не о чем, – сказал Отшельник и посмеялся немного. – Не словами ли своими послал я тебя к нему? И раз исполнил ты, к чему призывал я тебя, то садись в лодку мою и не тревожься уже ни о чем.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации