Текст книги "Он хотел жить и умереть странником. Воспомининия об иеросхимонахе Алексии"

Жил строго по Евангелию

Когда открыли Киево-Печерскую лавру, братия стали звать отца Мардария вернуться в родную обитель. Батюшка, хотя и имел собственный духовный опыт, но по смирению привык разрешать свои недоумения, испрашивая волю Божию через старцев. Когда в очередной раз приехав с благотворительной помощью, пришел к нему в келью отец Ахила (схиархи-мандрит Феодосии), батюшка задал ему волнующий вопрос: «Отец Ахила, что мне делать? Меня зовут в Киево-Печерскую лавру. Там еще есть монахи, которые знают меня. Как мне быть?» Отец Ахила сказал: «Доживай здесь. Ты теперь такой слабый. Там нужны сильные. Не надо уходить». Безоговорочно подчинившись благословению старца, отец Мардарий продолжал нести свой молитвенный подвиг в пустыне.

Когда наступила грузино-абхазская война, она его непосредственно не коснулась. Боевые самолеты летали совсем рядом, бомбили так, что вокруг все грохотало и взрывалось. Из-за боевых действий спускаться с гор было нельзя. У батюшки кончились продукты, хотя и до этого он ел совсем чуть-чуть. «Я так мало ел, что, когда ходил, аж, шатался, да за стенки держался». Ему было уже более шестидесяти лет. Но Бог миловал.

Поскольку грузинское духовенство свои приходы покинуло (на всю Абхазию осталось лишь трое-четверо священников) и с отступившими войсками вернулось в Грузию, верующий народ остался без пастырского окормления. Тогда из любви и жалости к страждущим людям с гор спустился отец Мардарий и около трех месяцев помогал в кафедральном соборе города Сухуми отцу Паисию (Уварову). Он служил, утешал, исповедовал, а кругом были беда, горе, смерть. Когда узнавали, что придет служить отец Мардарий, люди шли и шли к нему, часами не уходили из храма, чтобы получить от него утешение.

В 2001 году у отца Мардария стало резко ухудшаться зрение, обнаружились катаракта, глаукома. Да еще седалищный нерв воспалился, он не мог даже разогнуться. Спасался лишь ночными молитвами, да покаянными слезами. А тут и другая скорбь подошла – замучила аденома. Пришлось снова спускаться в город. Еле успели. Прооперировали в Сухуми. Еще бы немного, и он умер. Очень помог тогда отец Виссарион (Аплиаа). Он лично устроил отца Мардария в лучшую клинику и попросил врачей оказать батюшке самую быструю помощь. «Он нужен нашей Церкви!» – решительно тогда заявил этот авторитетный в Абхазии священник.

Около сорока лет батюшка подвизался в горах Кавказа и все оставшееся время земной жизни вспоминал: «Моя пустынечка. Ох, моя пустынечка…» Ему так ее не хватало. Он жил строго по Евангельским заповедям, по заветам святых отцов и своей жизнью показал нам, что основой для спасения всегда были и будут молитва, послушание и любовь к ближним.

Богу угодно, чтобы мы подали Ему только малый предлог, и Самуже делает все прочее для нашего спасения.

Преп. Нил Синайский

Батюшка в России

Если не увидим в себе плодов любви, мира, радости, кротости, смиренномудрия, простоты, искренности, веры, сколько должно великодушия и дружелюбия – то трудились мы без пользы.

Преп. Макарий Египетский

В пустыне батюшка ослаб физически, полностью потеряв зрение. Электричества не было, а читал он много, да все при свечах или керосиновой лампе-«коптушке». Оставаться одному старцу было уже опасно: скалы, обрывы. В любой момент он мог оступиться.

Некоторое время жил с ним иеродиакон Алипий, ныне почивший, который оставил о себе добрую память.

«Отец Алипий рассказывал о себе немного, – вспоминает раба Божия Наталия, его келейница, подвиги свои он скрывал. Многие, знавшие иеродиакона Алипия, называли его батюшкой по его любви к нам, состраданию к людям. Рядом с отцом Алипием мы находились ближе к Богу, чувствовали себя уверенней, более независимыми от страстей мира».

Родился иеродиакон Алипий (в миру Аксенов Петр Андреевич) 25 февраля 1935 года на празднование Иверской иконы божией Матери (которую очень почитал) в Сибири, в Омской области, в многодетной семье, был самым младшим ребенком, пятнадцатым. В школе увлекался спортом, был в хоре даже солистом. Три года служил в армии в Германии. Потом поступил в Омский медицинский институт. Женился. На его несчастье жена была неверующая, венчаться не пожелала. Когда у них должны были родиться близнецы, родителей посетила скорбь. Один ребенок родился мертвым, а второй немного пожил и тоже умер. Часто к нему приезжал старший брат Иван и говорил: «Ты думаешь о спасении души?» Тогда-то Петр и решил посвятить свою жизнь Господу. В 1969 году он бросает институт, оставляет мир и едет в Псково-Печерский монастырь, и становится там трудником, а спустя некоторое время и послушником. Исправно несет послушание и посещает все богослужения.

Как-то на престольный праздник Успения Пресвятой Богородицы приехал монах с рюкзаком и много рассказывал о глинских старцах, которые после закрытия пустыни уехали в горы Кавказа. Послушник Петр наслушался и тоже решил ехать на Кавказ. Некоторое время жил в селе Лыхны (Абхазия), где нес послушание в древнем храме Успения Пресвятой Богородицы. Настоятелем храма был и до сих пор остается известный многим в Абхазии митрофорный протоиерей Петр. Послушник с тем же именем Петр начал помогать ему сначала звонарем, потом пек просфоры, пел на клиросе, но горы Кавказа не давали ему покоя. И в 1972 году он все же ушел в горы. Там он и познакомился с отцом Мардарием. О своем пустынническом подвиге Петр ничего не рассказывал. Известно, что старцы ему в один голос говорили, что надо возвращаться в Псково-Печерский монастырь. И он не смог ослушаться старцев, поэтому и вернулся назад. В 1978 году рясофорного послушника Петра постригли в монахи с именем Алипий, и в скором времени рукоположили в иеродиаконы. В 1988 году он опять уходит в горы Абхазии. Два года пустыннической жизни отец Алипий живет в дупле дерева (оно образовалось в стволе упавшей большой липы), где во весь рост и выпрямиться-то было невозможно. Но там он сильно заболел и в 1992 году ушел жить с братией на озеро Амткел. Там у братии был свой храм, где они причащались Святых Христовых Тайн. У отца Алипия была своя важная миссия – он часто ездил в Сухуми за продуктами, инвентарем, разной мелочью и никогда не снимал подрясника, не прятал бороды и волос, а когда проходил с твердой верой и молитвой мимо милиционеров, они его как будто не замечали. Последний год пустыннической жизни он жил в одной келий с отцом Мардарием, который был уже слепеньким и без посторонней помощи не мог уже обходиться. Вот они друг за другом и ухаживали. Но когда отец Алипий совсем ослаб, его все же вынесли из пустыни. Некоторое время он не мог даже встать с постели, у него атрофировались колени. Но его немного подлечили, и он стал ходить медленно с палочкой, правда, только на прямых ногах, и так до конца жизни. Вскоре его перевезли в Ростов подлечиться, где он и доживал до своей кончины. За утешением и помощью к нему приезжало много людей со своими скорбями, болезнями. Он за всех молился, утешал их и «побивал своей лечебной палочкой». Несколько раз он приезжал в Юрьево, куда в последние годы жизни переехал жить отец Мардарий, постриженный в схиму с именем Алексий.

Они тепло встречались и беседовали как близкие по духу старцы. И отец Алексий тоже направлял к нему людей.

Тяжелая болезнь

Но это было позже, а пока отец Мардарий не хотел оставлять свою пустыню, несмотря на слепоту и недомогание. Господь послал ему в помощь келейника, молодого и здорового, но сваны (грузины-горцы) забрали его в плен. И хотя его потом вызволили, но возвращаться назад ему было уже опасно. И батюшка, оставшись совсем один, вынужден был по смирению дать согласие на настойчивые просьбы братии вывезти его из пустыни в город Сухуми. Тем более что ему срочно надо было подлечиться.

Батюшку лечили, но здоровье его не улучшалось. Некоторое время он пожил в городе, хотя душа его тосковала по пустыне. О нем стали узнавать люди и один за другим приезжать за помощью. Батюшка всех с любовью принимал, поддерживал, молился, но искал уединения. Очень скорбел, когда терялась молитва. Люди приходили с разными намерениями, и он, столько лет проживший в безмолвии, часто говорил: «Вот у отца Виталия и других отцов есть благословение жить среди людей, а у меня путь по преподобному Лествичнику – уединение, безмолвие».

Что бывает с рыбою, вышедшею из воды, то бывает и с умом, который выступил из памятования о Боге и парит в памятовании о мире.

Св. Исаак Сирин

Как же батюшка попал в Россию? В Абхазии после грузино-абхазской войны периодически возникали политические волнения, и многие пустынники полагали, что в случае опасности они могут уехать в Задонск, к владыке Никону, которого они знали и любили. Об этом батюшка рассказал монахине Иулиании, которая часто бывала у него в пустыне и в Сухуми, еще до ее пострига. «Они-то быстренько доедут, добегут. А как же батюшка, слепенький, тяжело больной? Как же он?» – переживала она. И после крестного хода в день святителя Тихона Задонского она чудным образом попала на прием к владыке и рассказала ему об отце Мардарии. Владыка благословил перевезти батюшку в Задонск. Полгода батюшка молился, чтобы узнать волю Божью. Ведь человек предполагает, а Господь располагает. И Господь так определил дальнейшую судьбу отца Мардария.

Март 2007 года. Границу пересекли легко. Остановились на несколько дней в городе Ростове-на-Дону где его уже ждали духовные чада. И многие получили от батюшки духовные советы. И отправились в село Юрьево, которое отстоит от города Задонска примерно в двадцати километрах.

В Юрьеве, на небольшой территории, располагалась монастырская пасека. Это тихое и уютное местечко батюшке сразу понравилось.

К сожалению, болезнь все настойчивее давала о себе знать, через некоторое время батюшке стало совсем плохо, и его по «скорой» отвезли в больницу. Владыка, как только узнал об этом, обратился за помощью к врачам Липецкой городской больницы и благословил батюшку на операцию, на чем настаивали врачи. Доктора сделали все, что могли. Но состояние здоровья батюшки было крайне тяжелым. По медицинским показаниям он уже не должен был жить. Но произошло чудо. Любящие старца духовные чада его вымолили. Лечащий врач не мог этому поверить, сказал, что в медицине такого не бывает.

Постриг в схиму

Девять дней отец Мардарий находился в реанимации. Легкие три дня не дышали – вместо них работал аппарат. Через два дня после операции владыка Никон постриг батюшку в схиму. Схима, его собственные молитвы, молитвы владыки, молитвы его духовных чад помогли батюшке выжить. В день пострига он удивительно хорошо себя чувствовал, разговаривал, улыбался, хотя легкие еще не дышали.

Когда владыка предложил ему или оставить прежнее имя Мардарий, или назвать в честь Алексия, человека Божия, в день которого происходил постриг, то батюшка сказал: «Алексия, Алексия, человека Божия! Я его так люблю!» Так он стал иеросхимонахом Алексием. На следующий день ему стало хуже, и он пробыл в реанимации еще шесть дней.

Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие.

Деян. 14,22

Несмотря на тяжелое состояние, Иисусова молитва не покидала батюшку.

«Но был момент, – вспоминал батюшка, – когда от боли молитва ушла. И я вдруг увидел, что кто-то, похожий на отца Виталия, стоит сзади и читает Иисусову молитву. И тут же все наладилось. Молитва вернулась!» Вот такая была у них духовная связь. Связь между небом и землей.

После реанимации батюшку перевели в отделение колонопроктологии. Когда в палату к нему заходили врачи и медсестры, спрашивая о состоянии здоровья, он, преодолевая немощь, отвечал: «Ой, миленькие, хорошо. Слава Богу! Спаси вас, Господи!»

Постепенно он стал поправляться. За ним был хороший уход. Более месяца, после больницы, находился в Рождество-Богородицком мужском монастыре. Окреп и пожелал вернуться в Юрьево. И еще больше двух лет прожил батюшка в этом селе. За месяц до кончины приезжал врач-реаниматолог, который присутствовал на операциях, и очень удивлялся, что этот человек еще жив.

По святым молитвам владыки, молитвам батюшки, духовных чад и многих людей, знавших батюшку, произошло это чудо. Его просили: «Батюшка, поживите, Вы так нам нужны, нужны Ваши святые молитвы, утешение». И он по любви к людям, выполняя их просьбу и пожелание, молился, дабы Господь продлил и его дни. К нему, так же как и в Сухуми, приезжали разные люди – священники и миряне, духовные чада и тяжелобольные, а он так хотел уединения. Отказать он никому не мог, и это отражалось на его слабом здоровье. Батюшка за всех молился, переживал. Всех больных он благословлял начинать выздоровление с генеральной исповеди, вспоминая грехи от семи лет.

И в Абхазии о нем помнили, просили вернуться, но он говорил: «Мне здесь хорошо, как в раю. Здесь буду и умирать». О диагнозе болезни владыка не благословлял ему говорить. Врачи обнаружили раковую опухоль, из-за которой образовался перитонит. В течение трех месяцев он перенес три сложнейших операции. После операций на какое-то время его здоровье улучшалось. Владыка, близкие, врачи поддерживали его, приезжали домой, в больницу. Он был безмерно благодарен такому вниманию и заботе о нем.

Блаженная любовь

О батюшке можно сказать, что он был евангельское дитя. Так искренне он любил Бога, любил ближнего своего. Тот не верует во Христа, кто не любит Его. Тот не любит Его, кто не любит ближнего своего. И в последнее время, когда его болезнь обострилась, он не переставал заботиться о болящих, скорбящих. Как-то батюшку посетила старица Мария и с ней одна раба Божия. Увидев батюшку, старица сказала: «Он уже на небесах». Она попросила келейницу к нему никого не пускать, потому что «ничего земного ему уже не надо». А раба Божия все удивлялась: «Как он объял меня своей любовью. Сказал, чтобы еще приезжала». Ей показалось, что батюшка выделил ее из всех. Старица пояснила: «Разве ты не понимаешь, что он показал тебе и нам, как надо всех любить».

Та старица была в затворе много лет, и когда пожелала проехать по России, то увидела холод и голод духовный. «Матерь Божия плачет и скорбит о нас, а Господь милостив, ждет нас. Холодные сердца. Нет молитвы. А время-то последнее. Светильников мало, мало, мало». Это она говорила так строго, так сурово и батюшка Алексий тоже это понимал, а потому днем и ночью поднимал руки к небу и молился. Молился он усердно, слезно, выпрашивая у Господа милости для всех. Достаточно было позвонить, рассказать ему через келейницу о своих немощах, скорбях, попросить помолиться и многие по его молитвам получали утешение.

«А иногда побеседую с кем-нибудь, и теряется молитва, очень плохо мне тогда», – говорил батюшка.

Греческий старец Сергий говорил: «Придут к старцу, зададут сто вопросов и ни одного духовного: «Как спастись?» А проблемы у людей одинаковые: дети, братья, мужья-алкоголики, кто-то ушел в секту, кто-то разводится, болеет и так далее. Помоги, батюшка. А ведь все Богом попущено. Рассуждай и находи причину в себе, и терпи. Непрестанно молись, кайся. Но мы маловерные, малодушные. Помоги нам, Господи».

В таких случаях батюшка старался меньше говорить от себя, а приводил примеры из Евангелия, из жития святых, из поучений святых отцов. Самое удивительное заключается в том, что батюшка был в мирском смысле человеком малограмотным: он окончил полных лишь четыре класса, однако он был премудр в божественных вещах. Он был Богом наученный. «Университет пустыни» научил его, в чем мы имеем подлинную нужду вечному, Небесному. Было удивительно, как старец, не располагая теми возможностями, которые дает человеческое знание, легко мог объяснить любому самые сложные вещи. Он прекрасно понимал высокие смыслы Священного Писания и творения святых отцов. Он был хотя и невежда в слове, но не в познании (2 Кор. 11, 6). Простой подвижник может не знать риторики, но имеет духовное ведение благодати, которая обретена молитвой и аскетическим очищением. Батюшка боялся кого-либо осудить. Некоторые, рассчитывая на его любвеобильное сердце, хотели получить благословение на сомнительные поступки. Боялся нечаянно обидеть человека, переживал за каждую душу днем и ночью. Даже температура и давление поднимались.

Батюшка был воистину счастливым человеком, идущим узким путем и входящим тесными вратами в жизнь вечную. Главным богатством, которым одарил его Господь, была жертвенная, не имеющая границ, любовь. Она светилась во всех его движениях, в разговоре, во взгляде. Многие, видя его, начинали плакать. Черствые сердца смягчались, чувствуя исходящую от него благодать. В его присутствии проходили скорби, все тяжелое на душе уступало место тишине, покою, блаженной радости. Таково было действие этой любви. Старец непрестанно пребывал в молитве. А когда благодать начинает действовать в душе молящегося, тогда умножается его любовь к Богу, так что он не в состоянии выносить того, что чувствует. Затем обращается эта любовь к миру и человеку, которого подвижник любит до такой степени, что хотел бы взять на себя всю человеческую боль и все горе, лишь бы другие избавились от этого. Он сострадает всякой скорби и нужде, сострадает и бессловесным животным, так что даже плачет, видя их страдания! Таковы свойства любви. Но приводит их в действие и вызывает их молитва. Потому и не переставал преуспевший в молитве батюшка молиться обо всем мире. Как бы ни казалось поразительным и дерзновенным это утверждение, но от таких старцев зависит само продолжение жизни на Земле. Когда их не станет, наступит конец мира сего.

В любви к Богу и любви к ближнему сосредоточивается весь Закон Божий, потому что любовь есть та добродетель, которая доставляется из полноты всех прочих добродетелей. Любовь… есть совокупность совершенства (Кол. 3,14), по определению апостола.

Сет. Игнатий (Брянчанинов)

Она проявлялась в нем не только к человеку и животным, но и к каждой былиночке. Говорил, что за одну кошку Господь может помиловать. В каждом творении видел Творца. Однажды, когда трапезничали и кто-то широко открыл рот, келейница пошутила: «Ворона влетит!» А батюшка сказал: «И питая птенцы врановы…»

Соседская собака к нам приходила.

– Вари кашу, корми. И псы собирают крохи под столом, – наказывал батюшка.

Однажды пошел снег, было очень холодно. Батюшка переживал, как бы не замело снегом будку дворовой собаки Малыша. Утром попросил: «Иди, посмотри, залез он в будку или сидит под дверью?» Какова же была его радость, когда узнал, что Малыш залез и сидит в будке. И когда на следующий день пошел снежок, он сказал: «Вот хорошо. Малыш-то в будке сидит, его не заметет».

«Кошка бездомная к нам прибилась, – вспоминает келейница, – просил покормить, настелить ей в сарае тряпок побольше, чтоб не замерзла. Кормушку для птиц просил сделать, повесить и кормить каждый день семечками. Замечал и рассказывал разные тонкости о животных, которые не в каждой о них книге найдешь. Наблюдал за ними в детстве и юности, сначала – в деревне, потом – в пустыне».

Когда батюшка жил в пустыне, к нему в келью заползла змея. Убить ее он не мог и надеялся, что она уползет обратно. Но ей, видно, понравилась тихость батюшки, и она не торопилась уползать. Забралась под пол и жила там несколько дней, пока он все-таки не решился прогнать ее. Опасно все-таки.

Тогда же к келье приходили медведь, дикие козы, олени. Батюшка их подкармливал. Когда его увозили из пустыни, на горе стоял медведь и смотрел им вслед. Прощался.

В последние годы, когда здоровье батюшки стало хуже, он думал, что это климат не подходит, и говорил келейнице: «Поедем в Адыши (горное селение в Абхазии). Пусть там шакалы поют (заметьте, не воют, а поют), а мы будем покупать корм и кормить их».

Батюшка говорил, что всякая тварь жила бы в свете и радости, если бы грехопадение Адама не изменило жизни мира, но в карающих печальных судьбах она подпала суете, нестроениям и страданиям. Мы и перед животными в неоплатном долгу. Вся Божия тварь – зверушки, птицы – получили болезненные и смертные тела из-за проступков первых людей. Животные-то перед Богом ни в чем не виноваты. К сожалению,

греховная природа нынешнего человека такова, что он становится губителем всего живого на Земле. Он видит в зверушках и птицах не душу а исключительно мясо и шкуру. Но это еще полбеды. Зачастую на охоте и рыбалке он убивает животных не ради пропитания, а для развлечения. Человек, творящий такое и испытывающий удовольствие при виде страданий Божьей твари – не христианин! И если он считает себя верующим, то его вера с христианством несовместима. Бог любит всех созданных Им существ.

Некоторое время в пустыне с батюшкой подвизался один иеромонах. Он рассказывал, когда поднялся туда, пошел снег, тропы замело, и пустыня закрылась. И он остался там жить. Батюшка его заставлял дровишки рубить, что было ему трудно, так как он был городским человеком. Ноши носил. В пути попадались звери: медведи, косули, дикие козы, много змей. Он, когда видел их, глаза закрывал. А отец Мардарий говорил, глаза закрывать не надо, они монахов не трогают, потому что они молятся.

Каким должно быть отношение христианина к животным, видно в житиях православных святых.

Преподобный Серафим Саровский возле своей землянки кормил лесных зверушек. К нему приходили зайцы, лисы, белки и даже медведь. Он не был равнодушен и к их страданиям.

По молитве преподобного Сергия Радонежского был исцелен слепой медвежонок, которого к его избушке принесла медведица. Старец Герасим Иорданский извлек занозу из лапы льва. Зверь после этого всю жизнь смиренно трудился рядом со святым и скончался от печали на его могиле. Многие афонские старцы разговаривали с животными как с людьми. Почитали даже пауков, змей.