Текст книги "Лакрица и Привезение"

1 апреля никому не верю

Лакрицын папа ничего не заметил, когда они ясной звёздной ночью выскользнули из дома. Посёлок спал, и придурок папаша Пера-Юнаса тоже. Его храп был слышен уже от дороги.

– Это потому что он напился, – прошептал Клинт-Клинт-Хенрик. – Когда мой папа поддаст, его не разбудить.

– Везёт нам, – согласился Лакрица и проскользнул в сад Пера-Юнаса, не успев передумать. В кармане у него был тюбик дорогого папиного суперклея, который Лакрице брать не разрешалось.

Тяпка лежал на крыльце и сторожил папашины слаломные лыжи. Убедившись, что это всего лишь Лакрица, он со скучающим видом помахал хвостом и снова положил голову на передние лапы.

О своих слаломных лыжах придурок папаша Пера-Юнаса беспокоился даже больше, чем о скутере. Эти лыжи у него были с юности. Деревянные, а сейчас отполированные, промасленные, покрытые свежим лаком и смазанные лыжной мазью, готовые для завтрашнего забега, они стояли, как и положено, при нужной температуре.

Каждый год первого апреля проводился Забег супермужиков. Нужно было на лыжах подняться на вершину горы, а затем спуститься вниз как можно быстрее. Ничего не хотелось придурку папаше больше, чем выиграть это соревнование. В прошлом году он чуть не проиграл телемарк[2]2
  Телемарк – вид катания на горных лыжах, изобретенный в XIX веке в норвежской провинции Телемарк, и вид горнолыжных соревнований (примеч. ред.).


[Закрыть] одной лыжнице из Гётеборга, но ему повезло – удалось пихнуть её у самого финиша. Это можно делать, так как никаким правилам Забег супермужиков не следовал. Правило было одно – прийти первым.

– Без правил так без правил, – хмыкнул Лакрица, доставая тюбик.

Он намазал одну из лыж суперклеем, прижал лыжину к стенке дома, потом отпустил.

– По-моему, ты не в своём уме, – прошептал проскользнувший вслед за другом Клинт-Клинт-Хенрик.

– Ага, – согласился Лакрица и нанёс суперклей на вторую лыжу. – А какой смысл быть в своём?

– До меня это тоже начинает доходить, – заметил Клинт-Клинт-Хенрик.

Клей был отличный. Секунда – и лыжи словно приварены к стене.

– Мне надо отлить, – сообщил Клинт-Клинт-Хенрик.

– Мне тоже, – сказал Лакрица. – Просто невероятно, как сильно хочется писать, когда делаешь шалости со смыслом.

Тяпке тоже понадобилось отлить из-за шалости со смыслом – он вдруг поднялся и засеменил вниз по ступенькам крыльца. Когда Лакрица бросил взгляд на золотистое пятно в снегу, ему пришла в голову новая мысль.

Клинт-Клинт-Хенрик начал, и его струи хватило на 1 АПРЕЛЯ, а Лакрица продолжил и сделал НИКОМУ. Остальное они дочертили палочкой.

– Красота! – Лакрица любовался золотыми буквами на белом снегу.

– Ну, вот он и получил, – подвёл черту Клинт-Клинт-Хенрик.

Суперклей был супер. Даже придурок папаша Пера-Юнаса не мог отодрать лыжи от стенки. Они стояли как вкопанные.

– Вот это первоапрельская шутка! – Папа Лакрицы хохотал так, что слёзы потекли.

Он был в прекрасном настроении и даже сделал перерыв в компьютерных трудах и повёз Лакрицу с Клинт-Клинт-Хенриком к слаломному спуску посмотреть на соревнование. В этом году Забег супермужиков выиграла девушка из Стурбюн. Это было здорово, решили все, кроме придурка папаши Пера-Юнаса. Он угрожал, что отрежет уши, шею и другие части тела тому, кто напи́сал у него в саду «1 АПРЕЛЯ НИКОМУ НЕ ВЕРЮ».

Лакрице казалось, что придурок папаша ещё несколько недель присматривался к нему подозрительно. Но не пойман – не вор. А папа так ничего и не сказал о пропавшем суперклее.

Пятая дырка на пуговице

Однажды, когда Лакрица пришёл из школы, он обнаружил, что Привезение покачивается над полом в полосе солнечного света из окна – висит себе, отдыхает, как в световом гамаке. Самое мрачное зимнее время уже кончилось. Лакрице пришлось ущипнуть себя за щёку, чтобы убедиться, что он не во сне и что перед ним действительно Привезение.

– Неужели так ничего и не скажешь? – спросило оно. – Например, как я замечательно лежу в полосе солнечного цвета. Не у всех это получается. Чем больше пыли, тем легче лежать. Какая удача, что у вас не слишком часто убирают.

Лакрица просто слов не мог найти. Да и трудно говорить и улыбаться одновременно.

– Ну, скажи же что-нибудь, – попросило Привезение. – Или ты онемел?

Лакрица сделал несколько шагов, поднял Привезение и осы́пал его поцелуями.

– Я тебя больше никогда не предам. Никогда за тысячу миллионов лет! Клянусь всем на свете, даже Китаем.

Привезение утёрло поцелуи на лице, но выглядело счастливым.

– Ну как, теперь я тебе нравлюсь больше, чем Клинт-Клинт-Хенрик? – спросило оно.

Лакрица надолго задумался.

– Нет, столько же, – наконец ответил он.

– Ладно, лишь бы на двоих хватило, – махнуло рукой Привезение. – Хорошо бы немного заправиться вареньем из морошки. Я тут везде поискал, но не нашёл.

– Нет его, у меня пропал аппетит на морошку, когда ты исчез.

– Ну, вот я снова здесь, хотя и ненадолго, – сообщило Привезение. – Мне кажется, я нашёл дорогу в Фантазину.

– В Фантазину? – переспросил Лакрица.

– Ага, – подтвердило Привезение. – Глупо как-то, мне следовало догадаться давным-давно. Каким же слепым может быть привезение!

Глаза его сверкали и искрили, как маленькие фейерверки, оно изобразило лунную походку в воздухе, сделало тройное сальто и приземлилось Лакрице на руки. Лакрица улёгся на кровать, посадил Привезение себе на живот и крепко прижал.

– Разве ты не хочешь спросить меня, где вход в Фантазину? – нетерпеливо напомнило Привезение.

– Ага, – засмеялся Лакрица. – Где же он, вход в Фантазину?

– Через пятую дырку, – сказало Привезение, вынуло пуговицу и с восторгом на неё уставилось. – Всё, что нужно, – это впрыгнуть.

– Дырочка малюсенькая, – хмыкнул Лакрица. – Не получится.

– Опять глупости говоришь! Не получится… Разве я тебя не учил, что всё возможно, только надо крепко верить?

– Ясное дело, – пробормотал Лакрица, но ни за что не мог представить себе, как Привезение могло бы протиснуться в пуговичную дырку. Если только это не чёрная дыра в космосе, пришло ему на ум. Она ведь не больше, чем…

– Только я ещё не раскусил, как возвращаться обратно, – добавило Привезение. – Ведь если я прыгну сквозь дырку, мне не удастся взять с собой саму пуговицу. А если у меня её не будет, как же я в неё впрыгну? Мне кажется, именно поэтому мама с папой не смогли появиться и забрать меня…

И Привезение никогда не вернётся? Никогда? Никогда? У Лакрицы в ушах зазвенело, когда до него дошло, сколько длится «никогда». Никогда длится всегда.

– А тебе действительно туда надо? – спросил Лакрица.

– Сам знаешь. Иначе я буду всегда об этом жалеть. А какой смысл?

А «всегда» длится столько же, сколько «никогда больше», понял Лакрица.

– У тебя же есть я, – напомнил он.

– Нет, – возразило Привезение, – это у Клинт-Клинт-Хенрика ты есть. Ты разве не понял это, ушастик? У тебя с ним столько общего, сколько со мной никогда не было. Нам с тобой было дано дружить только на время.

– Много общего можно иметь со многими.

– Нет, только с одним, – твёрдо сказало Привезение. – Будь доволен, что нашёл Клинт-Клинт-Хенрика. Другие ищут всю жизнь и никогда не находят.

– А ты сам? – спросил Лакрица.

– Я думаю, в Фантазине найдётся кто-нибудь и для меня. Локтем чувствую.

– Когда собираешься отправиться? – спросил Лакрица.

– На следующей неделе. Ой, как же мама с папой будут рады! Наверное, от радости будут голыми плясать на снегу несколько лет! Как думаешь?

– Ага, – мрачно согласился Лакрица.

– А ты стал бы от радости голым плясать на снегу, если бы я вернулся?

– Ясное дело, стал бы.

– Поклянись, то есть выругайся! – потребовало Привезение.

– Рыжие муравьи в трусах, – ругнулся Лакрица.

Привезение ласково поглядело на друга.

– Хорошо нам было, – сказало оно.

– Супер, – подтвердил Лакрица. – И мы всегда будем друг за друга. Всегда-всегда. Даже если никогда больше не встретимся. Ведь, когда ты невидимый, это же возможно, да?

– Всё возможно, нужно только верить.

– Выругайся! – потребовал Лакрица.

– Хрен и редька! – выругалось довольное Привезение. – Но прежде чем я отправлюсь в путь, мы ещё успеем пошалить последний разок.

– Думаешь, есть смысл? – спросил Лакрица.

– Ага, – подтвердило Привезение. – В отличной шалости всегда есть смысл.

Последняя шалость Лакрицы и Привезения

Бабушка стояла на кухне перед их с папой открытым морозильником.

– Силы небесные, сколько же тут старых продуктов, – бормотала она, вынимая покрытый изморозью хлеб и стеклянные банки, наполненные какими-то ледяными комками.

Невозможно было понять, что это была за еда. Но точно не мороженое. Бабушка извлекла мороженых цыплят, которых Мия собиралась тушить в суперостром соусе ещё до того, как с ней случился зимний психоз. Лакрица сложил всю старую еду в мешок для мусора и вынес к мусорному баку у дороги.

Послышалось ворчание скутера, и Лакрица увидел, как придурок папаша Пера-Юнаса подъехал и остановился неподалёку. К скутеру был прикреплён прицеп, в котором сидело несколько туристов, а на сиденье за спиной у папаши устроилась тётенька в дутой розовой куртке.

– Вы куда? – спросил Лакрица.

– Расставлять капканы и спасаться от медведя, – ответил придурок папаша и подмигнул своей даме. – Они как раз проснулись от зимней спячки и страшно опасны.

– У-у-ух, вот здорово, – воскликнула тётя в розовой куртке.

– Ещё бы, – согласился придурок папаша. – Это настоящая опасность. Смотри-ка, – он закатал рукав куртки и показал два больших шрама. – Вот какие следы оставил на мне медведь пару лет назад.

Лакрица хихикнул. Он знал, что папаша Пера-Юнаса обзавёлся этими шрамами, когда вывалился из окна прошлой зимой.

Придурок папаша газанул и умчался. Помахав рукой полным ожиданий туристам, Лакрица посмотрел на цыплят и снова усмехнулся. У него родилась отличная идея! И в его идее было полным-полно смысла.

В гору их подвёз Ларс-Андерс, с собой они прихватили большую бабушкину сумку.

– Если с тобой Привезение, то всё будет в порядке, – сказала бабушка.

Когда Лакрице надо было куда-то пойти, он давно уже не спрашивал разрешение у папы. Тот всё равно ничего не слышал. Сегодня Лакрица впервые отправлялся в горы без взрослых. Он чувствовал себя большим, свободным и смелым. Так всегда чувствуешь себя, когда идёшь на лыжах в горах в полной тишине. Даже Привезение перестало болтать.

– Такого в других мирах не увидишь, – сказало оно наконец. – Они как-то поменьше, а шума там побольше.

Найти капканы на куропаток, расставленные папашей Пера-Юнаса, было нетрудно. Он всегда ставил их на одних и тех же местах. Когда последний капкан был заряжен замороженным цыплёнком, Лакрица весь вспотел, зато в его рюкзаке лежало пять белых куропаток – для бабушки. Лакрица собирался сказать ей, что он их нашёл. Ведь так, в сущности, и было.

– Иногда и во вранье есть смысл, – заметило Привезение.

Лакрица замёл свои следы еловым лапником, чтобы придурок папаша не догадался, как цыплята попали в капканы. Потом он спрятал лыжи и забрался на дерево, откуда открывался отличный вид на все капканы. Привезение расположилось на соседней ветке и загорало в лучах весеннего солнца.

– Вот это жизнь, – восхитилось оно. – Как мне будет недоставать в Фантазине тебя и бабушкиного варенья из морошки.

– Не хочу, чтобы ты уезжал, – сказал Лакрица. – С кем я тогда буду делать что-то со смыслом?

– С Клинт-Клинт-Хенриком, – ответило Привезение. – Ты его научишь всему, чему я тебя научил.

Лакрица задумался, возможно ли это. С Клинт-Клинт-Хенриком и смысл становился другим, более спокойным. Но так тоже неплохо.

Они услышали знакомое тарахтенье раньше, чем увидели скутер. Придурок папаша Пера-Юнаса остановился прямо под их деревом. Он заглушил мотор, и в горах снова установилась тишина, если не считать сдавленных смешков Привезения.

– Тише, – шикнул Лакрица. – Если он нас увидит, застрелит без размышлений.

– Славно, – прошептало Привезение.

– О-о-о, потрясающе, – воскликнула тётя в розовой куртке. – Я никогда в жизни не видела белых куропаток! Разве что в отделе деликатесов в одном шикарном магазине в Стокгольме.

– Сейчас увидишь, детка, – бахвалился придурок папаша. – Клянусь, что сбрею усы, если не добуду сегодня хотя бы четырёх куропаток.

Исполненные ожиданий, туристы приближались к капканам. Вдруг послышался злобный рёв и вслед за ним грубая ругань.

– Эта куропатка выглядит в точности как цыплёнок, – разочарованно протянула тётя. – Глубоко замороженный цыплёнок.

Придурок папаша бросился к другим капканам и нашёл ещё четырёх мороженых цыплят, которых тут же бросил на снег и стал топтать. Туристы смеялись.

– Осталось только сбрить усы, – заметил один из мужчин.

– А я желаю получить обратно свои деньги, – заявил другой. – Мороженых цыплят и в Стокгольме полно, незачем было ехать за ними в горы.

– Урою того, кто это сделал! – гаркнул придурок папаша.

– Давай, попробуй! – крикнуло Привезение сверху.

– Тихо, – шепнул Лакрица, но было уже поздно: придурок папаша Пера-Юнаса взглянул наверх и увидел Лакрицу.

– Эти уши мне знакомы! – завопил он. – Давай спускайся, я из тебя дух вытрясу.

– Нет, спасибо! – ответил Лакрица. – Не люблю, когда меня бьют.

– Смысла в этом нет, – поддержало Привезение.

Папаша Пера-Юнаса попытался влезть на дерево, но не смог, потом попробовал потрясти его, чтобы Лакрица свалился, но даже его сил, к счастью, оказалось недостаточно, чтобы раскачать дерево.

– Когда-нибудь придётся тебе спуститься! – крикнул придурок папаша и уселся на скутер. – А я тут пока посижу.

– Ещё чего, – возмутилась дама в розовой куртке и подмигнула Лакрице. – Вези-ка меня домой. У меня других дел полно, мне некогда сидеть тут и дожидаться, когда паренёк свалится с дерева.

Как же смеялась бабушка, когда Лакрица рассказывал ей про цыплят. Правда, готовить белых куропаток она не стала, а взяла их и вместе с Лакрицей отправилась к папаше Пера-Юнаса. Придурок папаша всё ещё рвался его отколотить, но бабушка не дала.

– Забирай своих куропаток, – сказала она. – Но знай, что, если хоть один волос упадёт с Лакрицыной головы, я проедусь ратраком по твоему скутеру.

– Твоему мальцу надо надрать задницу, – заявил придурок папаша, – иначе он не уймётся.

– С ним будет всё в порядке, можешь не беспокоиться, – сказала бабушка.

– Ага, я же собираюсь стать Дедом Морозом, – сообщил Лакрица. – А у Дедов Морозов вообще всё хорошо, особенно в Рождество.

– Вот балбес, – фыркнул Пер-Юнас. – Дедов Морозов не бывает.

– Да, – поддакнул придурок папаша.

Бабушка с Лакрицей переглянулись.

– Бедный Пер-Юнас даже не верит в Деда Мороза, – сокрушался Лакрица по дороге домой. – Какой в этом смысл?

– Вот именно, – бабушка пожала руку Лакрицы, засунутую в карман её куртки.

Рождение компьютерной игры

– Тебе нельзя ко мне, – сказал Лакрица Клинт-Клинт-Хенрику после школы. – Я обещал Привезению побыть последние дни с ним вдвоём.

– Понимаю, – согласился Клинт-Клинт-Хенрик. – Ничего страшного, поиграю пока на скрипке, я давно не играл. А когда Привезение впрыгнет в Фантазину, мы с тобой всё время будем вместе.

– Всё время, – повторил Лакрица.

Когда Лакрица пришёл домой, Привезение сидело на спинке папиного стула и пялилось в компьютер. Оно было в таком восторге, что забыло остерегаться электричества. Папа даже не заметил, что Лакрица встал рядом. Он так стучал по клавишам, что грохот стоял, как от летнего града по крыше.

– А он молодец, твой папа, – восхищённо прошептало Привезение. – Смотри-ка! Это же я бегаю там, в глубине.

Лакрица взглянул на экран – и остолбенел. Теперь он понял, почему папа столько расспрашивал о Привезении. У фигурки на экране была даже золотая пуговица на животе! Лакрица нагнулся и присмотрелся. Правда, папа ошибся – на пуговице было только четыре дырочки.

За тёмным еловым лесом на экране блестели заснеженные горные вершины. Лес выглядел страшнее, чем в жизни. На самой высокой ели висел дорожный знак, на котором было написано: НИТАМ-НИСЯМ.

– Ой, до чего же я симпатичный! – радовалось Привезение.

Но Лакрица совсем не радовался. Папа использовал Привезение – забрал к себе в компьютер, – даже не спросив разрешения. Больше никогда в жизни Лакрица не будет ему ничего рассказывать!

– Правда оно славное? – обернулся радостный папа. – Теперь тебе не надо стыдиться, что ты играешь с Привезением. Скоро все смогут делать то же самое. И главное – я разбогатею на игре «Привезение»!

– Я не стыжусь, что я с ним играю, – возразил Лакрица. – Это ты стыдишься! И ничего ты не понимаешь.

Лакрица так разозлился, что кричал и топал ногами. Он ненавидел своего отца, ненавидел! А Привезение от радости плясало на неубранном столе.

– Я знамени-и-итость, я знамени-и-итость, – распевало оно. – Я прямо рок-звезда. Только подумай, как будут гордиться мама с папой, когда я им расскажу!

– Через несколько дней игра будет готова, – пообещал папа. – Тогда увидим, что получилось.

Шли дни, Привезение продолжало сидеть у папы за плечом и восхищаться собой в компьютере.

– Может, ты передумал насчет Фантазины? – с надеждой в голосе спросил Лакрица.

– Нет, я просто пока побаиваюсь, – грустно сказало Привезение. – Ты прав, дырочка очень маленькая. А вдруг я недостаточно крепко верю? Ведь тогда можно и погибнуть.

Электрические разряды

Привезение наполнило карманы вареньем из морошки и дало Лакрице золотую пуговицу. И спросило:

– Ты ведь знаешь, что надо делать? Держать её крепко обеими руками.

– Да. – Лакрица облизнул губы. – Только я не хочу, чтобы ты туда впрыгивал.

– Я должен, – напомнило Привезение. – Не забывай меня!

– Никогда в жизни, – сказал Лакрица, и слёзы полились у него из глаз.

Привезение тоже плакало – у него текли сопли.

– Прощаться – хуже всего на свете, – сказало оно. – Вот почему я с тобой не прощался, когда исчезал раньше.

– Прощание вообще надо бы запретить, – всхлипнул Лакрица. – Прощание – это навсегда. В нём уж точно нет смысла.

Папа был так занят компьютером, что не заметил, как подошли Лакрица с Привезением. Над столом, где сидел папа, висела старая люстра с пятью рожка́ми. С неё Привезение и собиралось спланировать в пятую дырочку. Оно считало, что надо посильнее раскачаться, чтобы проскочить сквозь такое маленькое отверстие.

– Смысл есть всегда и во всём, – возразило Привезение, встало Лакрице на плечи и подтянулось на люстре. – Смысл в том, что ты получишь золотую пуговку с пятью дырочками… Тренируйся верить, и тогда сможешь прыгнуть за мной, если в этом мире будет слишком скучно. В Фантазине никогда не скучно.

– Откуда ты знаешь? Ты же там не был.

– Кое-что просто знаешь, – сказало Привезение с довольным видом и приготовилось к прыжку.

Оно обхватило один из рожков люстры пальцами ног, вытянуло руки и сгруппировалось, как ныряльщик. Лакрица так напряжённо вглядывался в эту пятую дырочку, что голова закружилась. На миг ему показалось, что его затягивает в весенний водоворот, и он быстро взглянул наверх.

– Ну, – хрипло пробормотал папа и щёлкнул по кнопке «Начать». – Сейчас посмотрим, что будет!

Уголком глаза Лакрица видел, что с компьютером происходит что-то неладное: на экране замигало и замелькало.

– Я ВЕРЮ! – крикнуло Привезение – и нырнуло.

В тот же миг из компьютерной мыши выскочила молния. Она заметалась между стенами, все контакты заискрили. Лакрицу подбросило вверх и отшвырнуло на несколько метров, потом свет погас, и всё погрузилось в темноту. Темноту и тишину.

– Что это ты натворил, Стиг-Мартин? – спросила бабушка, входя из кухни с зажжённой стеариновой свечой. – Что тут такое?

Папа уставился на чёрный экран.

– А я тебе говорила, – ворчала бабушка. – Разве можно сидеть целыми днями, уставившись в компьютер?

Не было видно никаких следов Привезения, и золотая пуговица исчезла.

– Ух ты! – закричал Лакрица. – Он смог! Ему удалось! Он впрыгнул в Фантазину.

– Правильно сделал, – сказала бабушка, дошла со свечой до электрощита и повернула нужные пробки.

Лампы зажглись, но компьютер не включился, экран был тёмный. Папа продолжал глядеть на него, потом уронил голову на руки и заплакал.

– Всё пропало, – рыдал он. – Целый год работы. А мы ведь могли разбогатеть, Лакрица!..

– Я не хочу богатеть, – успокаивал его Лакрица, которому совсем не нравилось, когда папа плакал. – Я тебе это уже тысячу раз говорил. Да и откуда ты знаешь, что всё пропало, если ты ещё не включал компьютер?

– Ты же видел, как искрило, – сказал папа. – Наверняка жёсткий диск полетел.

Лакрица вздохнул и ткнул кнопку ПУСК.

– Смотри-ка!

Компьютер запустился как обычно, и на экране высветилась иконка со словом ПРИВЕЗЕНИЕ.

Игра «Привезение»

– Давай ты, – прошептал папа и начал грызть ногти. – Я не могу.

Лакрица кликнул по иконке, компьютер заурчал, и по экрану поползли непонятные цифры и значки – минута за минутой.

– Что это? – бормотал папа. – Что происходит? – Он уже успел обгрызть ногти на одной руке, когда поток значков на экране прекратился, и голос пригласил к «приключениям в Норрнэсе». – Ну, – пробормотал папа, переходя к обгладыванию ногтей на другой руке, – сейчас всё решится!

На экране Лакрица увидел Привезение, сидевшее на высокой ёлке и озиравшее окрестности. Оно выглядело таким настоящим, что у Лакрицы мурашки побежали по коже.

– Работает! – закричал папа. – Работает! – Он подскочил со стула, схватил бабушку и подбросил её в воздух.

– Отпусти! – вопила бабушка, болтая ногами. – Сейчас же отпусти меня!

Лакрица смотрел на Привезение, а оно смотрело на него. Казалось, оно что-то кричит. Лакрица приложил ухо к экрану, но ничего не услышал.

– Со звуком ещё придётся повозиться, – заметил папа.

– Но ведь это же оно, Привезение, – сказала бабушка, подходя посмотреть поближе. – Неудивительно, что пробки вылетают, когда ты ловишь необъяснимое с помощью электричества. Так не делают, Стиг-Мартин, так нельзя.

Лакрица никогда раньше не видел бабушку такой обеспокоенной. Ему стало ещё больше не по себе. Бабушка качала головой, вцепившись в папину руку.

– Вот что я тебе скажу, Стиг-Мартин, – выговаривала она. – На моих лесовичек можешь не нацеливаться! Иначе тебе плохо придётся.

– Вздор это, – заявил папа и кликнул мышью. – Я гений, ясно? Компьютерный гений! Смотрите-ка сюда.

Подвигав мышкой, он спустил Привезение с дерева и подвёл к вывеске НИТАМ-НИСЯМ. Привезение разбежалось и прыгнуло сквозь дерево.

– Ну что, так он впрыгивал? – довольно спросил папа.

– Примерно так, – неохотно подтвердил Лакрица.

Папа постучал по клавишам, и внезапно Привезение появилось в новом мире, где всё выглядело и звучало устрашающе. Из громкоговорителей раздавалась ужасная музыка, а из-за спины Привезения вдруг выскочило чудовище с клыками. Лакрица хмыкнул, заметив, как оно похоже на придурка папашу Пера-Юнаса.

– Я знал, что тебе понравится, – усмехнулся папа и снова застучал по клавишам.

Буквально через секунду похожее на придурка папашу чудовище с клыками схватило Привезение и подбросило его высоко в воздух. К счастью, Привезение умело парить в воздухе, иначе оно бы разбилось об острые скалы, торчавшие кругом. Чудовище оскалило клыки и вновь бросилось на Привезение. Папа барабанил по клавишам как сумасшедший.

– Врежь ему! – выкрикивал папа. – Отлупи это чудовище!

– Привезение не может драться, – сказал Лакрица.

Когда Привезение бросилось наутёк, а клыкастое чудовище понеслось за ним, он от волнения закусил рукав футболки.

– Сделайся невидимым! – закричал Лакрица в компьютер. – Тогда он тебя не увидит.

– Отличная мысль, – одобрил папа и нажал несколько клавиш.

Привезение стало невидимым, чудовище недоумённо озиралось. Компьютер прокашлялся, и Привезение вновь сидело на высокой ёлке в Норрнэсе.

– Надо кое-что доработать, – заметил папа. – Во время короткого замыкания удары и пинки пропали. Придётся снова его поучить. Нужно, чтобы текла кровь. Он должен победить семьдесят два разных чудовища, которые будут становиться всё опаснее и опаснее, избежать ста четырнадцати ловушек и выполнить тридцать три задания в разных мирах, прежде чем попадёт в Фантазину. Там его ждут самое страшное чудовище и самая трудная задача. Кто со всем этим справится, тот выиграл игру.

– Никто не справится, – сказал Лакрица. – Потому что на пуговице нет пятой дырочки.

– Что ты имеешь в виду? – спросил папа.

– А, ничего, – ответил Лакрица. – Но привезения не дерутся и не пинаются. Они добрые!

– На одной доброте компьютерную игру не продашь, – вздохнул папа. – Хочешь разбогатеть – нужно подключить немного насилия.

– Но я не хочу богатеть, сколько раз тебе повторять?

– Стокгольм, мы спеши-и-им к тебе-е-е! – пел папа, поднимая Лакрицу и пританцовывая, хотя Лакрице это совсем не нравилось.

– Отпусти! – закричал Лакрица: только что он заметил, что под письменным столом что-то блеснуло.

Это была золотая пуговица. Пятая дырочка была на месте – дырка как дырка.

– Я верю, – прошептал Лакрица прямо в неё. – Я всегда буду в тебя верить!