Текст книги "Флешбэк мечты"

глава 12

восемь дней до бала

На классном часе я села рядом с Присциллой, за одну из последних парт. Мистер Котт сделал объявления, а потом вернулся за свой стол, решив больше ничем нас не беспокоить.

– Ну, давай обсудим план кампании, – начала я.

Присцилла меня оборвала:

– Прежде чем обсуждать, давай установим некоторые правила.

Я кивнула – мол, на все согласна:

– Конечно!

– Какая тебя муха укусила? С Нилом? Хорош к нему прикапываться. – Присцилла посмотрела на меня очень серьезно.

– Что? Почему? – Мне было страшно любопытно.

– Потому что… кто, как ты думаешь, выдвинул мою кандидатуру? – Присцилла окинула класс взглядом, заговорила совсем тихо: – Нил с друзьями. И что бы ты там ни думала, мне с ним встречаться полезно для дела.

Я много чего хотела сказать ей в ответ, однако прикусила язык. Маму что, номинировали только благодаря этому козлу? А как же ее популярность? Но, глядя на ее каменно-серьезное лицо, я поняла, что она действительно переживает. Я чуть подумала и ответила:

– Ну ладно. Только, по-моему, он все равно кусок дерьма.

Губы ее дрогнули в знакомой улыбке – «мама делает вид, что это совсем не смешно».

– Можешь думать что хочешь, только держи это при себе.

– Спасибо, что оставила за мной право на собственные мысли, – ответила я сухо. – Какие еще у нас будут правила?

Присцилла задумалась:

– Постарайся не ставить меня в неловкое положение.

– Как мне не делать то, что я умею лучше всего на свете?

Она сощурилась:

– А вот так. Просто веди себя нормально, договорились?

– Ну хорошо! – Я принялась лихорадочно листать страницы блокнота, отыскала чистую. – Тогда приступим. Чтобы заполучить корону, нужно сделать три основные вещи. Первое – добиться, чтобы твое имя и лицо мелькали в школе повсюду. Даже с перебором, чтобы всех уже тошнило. – Я вспомнила о том, что в будущем прекрасно работало в соцсетях: в основу кампании я решила положить власть инфлюэнсеров. А чего добиваются инфлюэнсеры, как не популярности? Для них популярность – главная валюта.

– Чего? – Присцилла явно перепугалась. – Это совершенно гиблое дело.

– На первый взгляд, – успокоила я ее. – Но ты уж мне поверь. В противном случае о тебе просто забудут.

Кстати, именно благодаря рекламе я купила себе набор миллениальских розовых чемоданов – повелась на то, что все покупали.

Она взмахнула волосами, будто мечом.

– Обо мне никто не забудет.

Трудно было не восхититься ее безумной самоуверенностью.

– Разумеется. Но мы на всякий случай напечатаем листовки. И плакаты. Развесим по всем стенам, разложим по всем шкафчикам.

– Шкафчикам? Но это же получается какой-то… – Она осеклась, подбирая слово.

– Спам? – догадалась я.

– Чего? При чем тут спа?

А, ну конечно. Нет электронной почты – нет спама.

– Ну, в смысле, рекламные письма. А и ладно. Кто-то выбросит. Нам важно, чтобы они ни на секунду не забывали, что ты – номинантка в королевы бала.

Чуть подумав, Присцилла кивнула:

– Ладно. Тут мне придется поверить тебе на слово.

– Совершенно верно, – подтвердила я. Любой подросток из будущего, у которого под рукой есть соцсети, скажет вам: главное – произвести впечатление. – Так, пункт второй: нужно сделать так, чтобы все чувствовали с тобой связь или думали, что они тебя знают. Есть в этой школе те, с кем ты не знакома?

Знакомая же история – инфлюэнсеры процветают благодаря парасоциальным отношениям: внушают людям мысль, что те знают их лично. Даже подсовывая им при этом вместо своих реальных образов откровенные фальшивки.

Тут у меня над головой пролетел настоящий бумажный самолетик. Да уж, в этом их аналоговом мире без выдумки никак. Присцилла задумчиво проводила его взглядом.

– Ну, ясное дело, с придурками я не общаюсь.

– Ух ты. – Я записала это слово огромными буквами. – При-дур-ки. Понятно.

Она фыркнула:

– Знаю, как это звучит, но это правда. Всех, кого имеет смысл знать, я знаю.

Я глубоко вдохнула через нос – мама учила меня дышать по йоге.

– А ведь может оказаться, что так называемых придурков больше, чем вас, популярных личностей. Причем в разы. Ты об этом подумала?

Присцилла не ответила, но и спорить не стала.

– Ясно. Значит – займемся непопулярными. Следующий шаг… промо.

Она вытаращилась на меня:

– Что?

– А что? – Я в ответ вытаращилась на нее. Опять испугалась, что употребила непонятное слово из будущего. – Ну, всякая бесплатная фигня. Нужно людям что-то пообещать за то, что они за тебя проголосуют. Даже тем, кто плевать хотел на балы, нравится халява.

Она понизила голос до шепота:

– Ты хочешь давать взятки?

Ее это шокировало.

– Скорее подарки, – поправила ее я. – Что мы можем предложить?

Она помедлила пару секунд, вздохнула.

– Не знаю. Покупать мне не на что. Стеф, наверное, будет всех угощать пиццей, типа того. Для меня это не вариант.

Прозвенел звонок, я спрятала блокнот.

– Ну и ладно. У нас еще есть время подумать. До бала целых восемь дней. Но к следующей неделе нужно что-то решить, чтобы успеть раздать подарки до голосования.

– Ладно.

– А! – Я щелкнула пальцами. – У тебя есть красивые фотки для листовки?

– Гм… – Она порылась в рюкзаке, вытащила блестящий альбомчик. Перелистнула несколько прозрачных страниц, куда были вставлены фотографии. Ух ты. Настоящие фотки, распечатанные.

– Вот, держи. – Она передала мне фотографию шесть на десять сантиметров: в чирлидерской форме, позирует на футбольном поле.

Все остальные неслись к выходу, Присцилла вручила мне свою ученическую карточку с доступом к ксероксу, а потом мы обе тоже направились к дверям.

После второго урока, во время первой перемены, я пошла в копировальную. Полезно бывает дружить со старостой класса.

Подойдя к копировальной, я услышала ритмичные удары, раздававшиеся по всему коридору.

Я остановилась в дверях и увидела какого-то парня, склонившегося над ксероксом. Он лупил по нему. Со всей силы.

– Э-э… все в порядке? – поинтересовалась я.

– Эта древняя бандура сломалась, – пробормотал он и повернулся ко мне.

Только не это.

Оказалось – Джейми.

Несколько секунд мы смущенно глазели друг на друга, потом он поднялся, откинул волосы с лица. Явно запомнил меня с прошлого раза.

– Наверное, бумага застряла.

Я кивнула.

– Ясно. Можно посмотрю? – Мне не то чтобы очень улыбалось в очередной раз его спасать, вот только чем скорее я размножу эти листовки, тем лучше. В прошлом я не раз оживляла заклинивший ксерокс у бабушки. Она очень любила распечатывать новостные заметки из интернета – зачем, непонятно.

Джейми шагнул в сторону, я вытащила лоток с бумагой. Эта штуковина оказалась куда более древней и громоздкой, чем те, с которыми я сталкивалась в будущем, но устроена была так же. Я стала нащупывать застрявший лист, и тут Джейми кашлянул. Нервно.

– Это. Короче, что сегодня утром было…

Я наконец-то до чего-то дотянулась.

– И что? – Я произнесла это без всякого выражения. Меня крепко достала эта история. Не понимаю я парней, которые не умеют просто принять помощь и сказать спасибо.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы другие сражались в моих битвах.

Я взглянула на него, не веря своим ушам:

– Ты же сейчас шутишь?

Он нахмурился.

– Нет?

Похоже, этот тип вообще был не в курсе, что такое шутка.

– Слушай, я не привыкла просто стоять и смотреть, как один человек обижает другого. Ты тут, строго говоря, ни при чем. Меня саму оскорбляет все это дерьмо. Так что просто забудь. – Я дотянулась до самого краешка застрявшей страницы, чертыхнулась.

Джейми молча наблюдал за мной. Меня это слегка нервировало. Потом он моргнул:

– Раздражает, да?

– Что.

– Эта тупая железка.

Я усмехнулась.

– А то? – Тут я дотронулась до чего-то горячего, зашипела, выдернула руку наружу и инстинктивно ударила по ксероксу кулаком.

– Блин!

Джейми расхохотался:

– Видишь?

Вероятно, чувство юмора у него все-таки было. Но смех его тут же смолк, когда он увидел, как я, сморщившись, разглядываю ладонь – мне действительно было больно.

– Лучше уж сразу прикончить этого бронтозавра.

Я очень удивилась, когда он плюхнулся рядом со мной на колени.

– Прости, что засмеялся. Рука в порядке? – Нет, мы не потянулись друг другу навстречу, не соприкоснулись, однако он наклонился пониже, вгляделся. Я вдруг отчетливо осознала, что мы забились в угол и расстояния между нами ноль.

– Да, порядок, – сказала я неожиданно громко и поспешно встала. Джейми остался стоять на коленях, и тут я заметила, что за ухом у него здоровенный порез, едва прикрытый полоской пластыря. Из-под него сочилась кровь.

– Ой. А с головой у тебя что?

Рука его дернулась к ране.

– А. Прилетело на футбольной тренировке.

Ну конечно. Футбол. И этот тип, Нил, в одной с ним команде.

– А с виду ты никакой не футболист. – Слова выскочили прежде, чем я успела подумать, и мне сразу стало ужасно стыдно.

Но Джейми только усмехнулся – необычайно изящные пальцы так и не оторвались от полоски пластыря.

– Угу. Верно, мне многие такое говорят. Ну, это, скажем так, долг перед семьей.

Надо же. Возможно, у него какой-нибудь там папаша-мачо, который заставляет его играть в этот дурацкий футбол. Неужели в девяностых все поголовно – этакие ходячие клише?

– А. Здорово ты влип.

Он рассмеялся:

– Да, ты… за словом в карман не лезешь.

Я покраснела:

– Когда как. Прости, я немножко… короче, сама не знаю. Я же тут первый день.

– А. – Он встал, отряхнул ладони о штаны. – На самом деле, я тоже новенький. В смысле, я тут недавно. Перевелся на последний учебный год.

Это я знаю.

– Похоже, придется мне придумать другой способ сделать копии, – заметила я, поднимая листовку повыше.

Джейми вгляделся.

– Что это?

– Реклама для Присциллы Джо. Она хочет стать королевой бала. – Я улыбнулась как можно обаятельнее. – Давай и ты за нее проголосуешь.

Он наклонил голову набок, слегка смутившись.

– Присцилла…

– Да?

Мы разом повернули головы к двери. Там стояла Присцилла и смотрела на нас. С подозрением.

– Эй! – воскликнула я, причем снова неподходящим тоном. – Я тут делаю копии твоей листовки.

– Ага, это я и пришла проверить, – сказала она, приближаясь. – Чего так долго?

– Ксерокс сломался, – доложила я, указывая на аппарат пальцем.

Она нажала на кнопку «Копировать», раздалось какое-то шипение, загорелись все лампочки ошибки.

– А, я знаю, в чем дело.

– Правда? – искренне удивился Джейми.

А я совсем не удивилась. С мамой так всегда. С виду такая женственная, а починит тебе что угодно. Сломался слив в унитазе? Зови маму. Забился мусоропровод? К маме. Отключился интернет? К маме. Видимо, ксерокс ей тоже по зубам.

– Видите? – Присцилла указала на индикаторы ошибки. – Когда они горят, значит, у этой зверюги ум за разум зашел. Она перегрелась. Нужно вытащить штепсель из розетки и подождать несколько секунд. – Это она и проделала, для чего подлезла к самой стене. Ксерокс выключился, вроде как вздохнув. Через несколько секунд Присцилла воткнула вилку на место, ксерокс ожил и начал выплевывать копии.

– Твои? – осведомилась она, собирая их в стопку.

Джейми кивнул и забрал у нее страницы.

– Да, копии контрольной для мисс Риверы. – Он поднял крышку, чтобы забрать из-под нее оригинал. – Спасибо.

– Не за что, – ответила Присцилла, одновременно засовывая в ксерокс листовку.

Джейми повернулся к выходу, потом вдруг остановился, обернулся – на лицо упала прядь волос.

– Увидимся.

– Пока. – Взгляды наши встретились только на долю секунды, но меня почему-то пробрало до костей.

Едва мы остались наедине, Присцилла расхохоталась:

– Ух ты, все лампочки горят?

– А? Ты о чем это? – Я схватила стопку листовок. – Ладно, идем, все готово.

Присцилла пошла за мной следом.

– Ты на него запала.

Лицо у меня вспыхнуло.

– А вот и нет.

– Я вошла, а у вас будто порнофильм показывают.

Я рассмеялась.

– Да ну тебя. Ничего подобного. Он на меня жутко обиделся за то, что я полезла его защищать.

– А, тогда. Да, странная история.

В коридоре было пусто: шла перемена. Присцилла приблизилась к ряду шкафчиков, стала засовывать в каждый по листовке.

Я взяла у нее несколько штук и занялась шкафчиками напротив.

– Почему ты говоришь – странная? Это что, странно, когда здоровущий белый козел издевается над Джейми, а все просто стоят и смотрят?

Присцилла вытаращилась на меня:

– Ух ты. Только ты б не называла его «белым».

– На случай, если ты не заметила, он именно такой и есть.

Она скривилась:

– Ну да, пожалуй. Просто звучит как-то… грубо.

Грубо? Видимо, еще такие времена, когда все пытаются быть дальтониками. Я засунула листовку в очередной шкафчик.

– Да ладно! Короче, я просто не понимаю, как вы допускаете здесь у себя такое хамство. Даже если ты и встречаешься с этим типом.

Она фыркнула:

– Я-то что могу поделать?

– Много чего. Ты кого угодно можешь построить.

– Чего? Да ты меня почти не знаешь. – Она умолкла, рука с листовкой застыла.

Да уж. Черт.

– Ну, мне так показалось.

– Как скажешь. Короче. Тему не меняй. Тебе нравится Джейми.

Я шумно вздохнула:

– Да ничего подобного. Честно. У меня бойфренд есть.

Она приподняла одну бровь:

– А. Ну конечно. В Канаде?

– Нет! В старой школе. – Я, собственно, не врала. Подумала, на чем мы остановились с Кареном, вспомнила нашу переписку и почувствовала вину за то, что меня, пусть и мимолетно, потянуло к Джейми.

– Он кореец?

Мы подошли к следующему ряду шкафчиков, я покачала головой.

– Нет, наполовину армянин, наполовину перс.

– И твоим родителям нормально, что ты встречаешься не с корейцем?

Я очень тщательно подбирала слова:

– Нет… это-то не проблема. Он им в принципе не очень нравится. Он такой – творческий, красивый, раскованный…

Присцилла возмущенно фыркнула. Фу. Вот и в будущем она будет испытывать те же чувства.

– Удивительно, что они вообще позволили вам встречаться. Видимо, твои предки совсем американизировались.

– Они здесь родились. – Это я тоже сказала, не подумав. Много в 1995 году было в Америке родителей-корейцев, которые здесь родились? Не забывай считать!

– Ух ты. Да, совсем другая реальность. – В голосе ее сквозила зависть.

А мне никогда и в голову не приходило, что у меня на личном фронте все гладко. Мама с папой так прохладно относились к Карену, что я постоянно чувствовала себя между двух огней. Но никаких правил они мне не озвучивали – кроме разве что у него не ночевать. В этом плане они оставались корейцами.

Мы свернули за угол, там тоже обнаружился коридор, уставленный шкафчиками, но тут зазвенел звонок, я вытащила из заднего кармана расписание.

– Что там у тебя дальше? – поинтересовалась Присцилла.

Я посмотрела.

– Алгебра.

– Дай погляжу. – Она потянулась к моему расписанию. Раскомандовалась. – Ага, четвертый урок у нас вместе – основы государства и права. Ну, до встречи!

Ее энтузиазм почему-то заставил меня гордиться собой, хотя я и чувствовала себя полной дурой. Вот она, сила противных девчонок. Которых я готова терпеть только ради хальмони. Что еще? Я вдруг подумала, что вся эта ее игра в противную девчонку… просто игра.

А может, мне просто хотелось так думать.

глава 13

восемь дней до бала

Я просидела весь урок алгебры, даже работала, сама удивляясь тому, что в кои-то веки добровольно пошла на необязательную математику. Когда прозвенел звонок на четвертый урок, я тут же помчалась в класс: хотелось поскорее увидеть Присциллу.

Окинув взглядом кабинет основ государства и права, я увидела, что рядом с Присциллой сидят две ее подруги, и сразу подходить не стала, гадая, захочет она, чтобы я тоже с ними села, или нет. Она скорчила рожу типа «ну ладно, садись». Я плюхнулась ней рядом. Вспомнила, что это девчонки, которых я видела утром.

– Народ, вы же помните Сэм? – сказала Присцилла. – Сэм, это Дейдре и Хейли.

Дейдре. Откуда я знаю это имя?

– Привет, – сказала я, слегка кивнув.

Хейли, та самая брюнетка, помахала в ответ и принялась чистить ногти. Дейдре, блондинка, улыбнулась мне, натянуто и коротко, а потом открыла тетрадку, делая вид, что ей нужно что-то подучить. И тут у меня из глубин памяти всплыл какой-то негатив. Дейдре. Та, про которую говорила тетя Грейс: шестнадцатый день рождения. Ну-ну. Теперь все стало понятно – почему там, в будущем, я ни разу не видела ни одной из маминых школьных подруг. Они все были полный отстой.

Прозвенел звонок, учительница, миссис Уортингтон, провела перекличку. Открылась дверь, кто-то проскользнул в класс в самую последнюю секунду, втянув голову в плечи; пробрался на одну из задних парт.

Джейми, ясное дело. Я старалась не смотреть, как он пристраивает свое долговязое тело за парту.

Мне пришлось проделать то, что я проделывала все утро: встать и представиться. Я промямлила какую-то чушь про переезд из Бойза (а почему нет), а потом быстренько села. Пока я говорила, вокруг недвусмысленно хихикали. Вот хамы. Я уже поняла одну вещь: в этом времени не светит мне никакая популярность и связанная с ней ненапряжность.

Вскоре после этого нас разбили на группы – обсуждать, как законопроект превращается в закон. Присцилла и ее подруженции немедленно сбились в кучку, а я стала разглядывать других учеников – старательно игнорируя Джейми – и заметила, как двое, азиат и азиатка, сдвигают парты.

Я подошла к ним.

– Привет, можно с вами? Я Сэм.

Парень – очень короткая стрижка, мешковатая рубашка-поло – кивнул:

– Давай. Я Сунг.

– А я Дженнифер, – представилась девчонка. Кофейного цвета помада, бежевая водолазка с воротником-стойкой. Агрессивно нейтральные тона.

Я села и тут же увидела, что Присцилла на меня смотрит. Я подняла брови, типа: «Чего?» Она закатила глаза и снова повернулась к своим.

– Спасибо, что взяли меня к себе, – поблагодарила я в надежде, что это прозвучит искренне, а не жалобно.

Дженнифер была занята: выбирала карандаш из очень симпатичного пенальчика.

– Не за что? – Я так и не поняла: то ли это вопрос, то ли она всегда так говорит.

– А можно мне тоже к вам?

Я подняла глаза – над нами навис Джейми. Так, прощай все попытки с ним не общаться. У него тоже был такой вид, будто он хочет одного – свернуться в клубочек и умереть. Видимо, у всех новеньких одинаковые дилеммы.

– Конечно, – кивнула я, и мы подвинули парты, освобождая для него место.

Сунг вытащил свои записи и тут же перешел к делу:

– Так, начнем с главного. Законопроект появляется, когда конгрессмен вносит его в Конгресс.

Его энергия (явно Дева по знаку зодиака) впечатляла, но…

– Конгрессмен или конгрессвумен, – уточнил Джейми.

Я резко повернула к нему голову.

Сунг фыркнул:

– Угу. Ну понятно же, о чем я.

Джейми пожал плечами.

– Просто важное уточнение.

Воздух так и искрил от раздражения.

– Ла-адно. Пусть так.

Сунг продолжал говорить, в основном обращаясь к Дженнифер, – с нами ему, видимо, уже все было ясно. Я старалась следить за его мыслью, но голова была занята только Джейми. Кто он такой? Он делал все, чтобы мне было сложно его игнорировать, а игнорировать его было нужно: я тут всего на несколько дней и у меня нет времени отвлекаться.

Чтобы перестать думать про Джейми, я попыталась включиться в работу – в школе и так-то скучно, даже когда тебе нужно зарабатывать оценки. Когда мы вроде как разобрали всю эту занудную историю, я решила воспользоваться паузой. Вспомнила, зачем я вообще здесь нахожусь.

– Народ, вы как, собираетесь голосовать за Присциллу?

Дженнифер передернула плечами:

– Вряд ли.

– А чего так? – спросила я. – А как же солидарность? Она единственная азиатка из всех кандидатов.

Сунг и Дженнифер переглянулись – не захохотали, но близко к тому.

– Чего? – спросила я с вызовом, потому что мне было стыдно перед Джейми.

– Ты новенькая, пока не разобралась. Но Присцилла у нас косит под белую, – презрительно фыркнула Дженнифер. – С азиатами не дружит. Даже в церкви, где, ну, типа, все корейцы.

– Бананка, – прошипел Сунг.

– Чего? – Слово незнакомое, но явно что-то нехорошее.

– Ну, сама знаешь: снаружи желтая, внутри белая. – И Сунг с Дженнифер дружно заржали.

Джейми уронил голову на руки.

– Ого.

Миссис Уортингтон бросила на нас строгий взгляд – мы притихли. Я еще раз посмотрела на Присциллу, теперь их глазами: одета точно так же, как и две белые девчонки с ней рядом, прическа как у них. Подчеркнуто нас игнорирует – в нашей группе одни азиаты. Плюс Джейми.

Гм. Пожалуй, получить для Присциллы корону окажется потруднее, чем я думала. Мне почему-то казалось, что она популярна повсюду, а выходит, только в определенных кругах. Не среди тех, кого она огульно называет «придурками». Да, восстановить полную картину совсем несложно.

– Я с ней знакома еще со времен… ну… мы с ней вместе ходили к репетитору по математике, – сказала я, пытаясь выбрать какое-нибудь до жути стереотипное для азиатов занятие. – И мы дружим.

Моя попытка поднять Присциллу в глазах соплеменников провалилась. Хуже того, они теперь и на меня смотрели с подозрением. Джейми же сохранял обычную невозмутимость.

– Она классная, так что стоит за нее проголосовать. – Я не сдавалась, твердо решив завоевать два их голоса любой ценой. Если я даже с этим не справлюсь, как других-то убеждать? – И еще: вас, что ли, не достало, что все время побеждают одни и те же люди?

Этим я, видимо, окончательно довела их до ручки.

– Из наших никогда никто не побеждает, – подтвердил Сунг. – Да и вообще, велика важность этот бал! Хрень для белых.

Я моргнула. Не то чтобы я с ним была совсем не согласна, учитывая все обстоятельства, однако слова его меня все равно шокировали. Какая в этой школе непреодолимая сегрегация. В школе, где через тридцать лет будут общие туалеты и целый парад гендеров на школьных собраниях. Антирасистский комитет. Студия корейских поп-танцев.

– Ну ведь совершенно не обязательно, чтобы он оставался хренью для белых, – заметила я. – И если вы проголосуете за Присциллу, это будет шагом в нужном направлении. Ну, допустим, она, по-вашему, бананка. Но она кореянка. Мать-кореянка воспитывает ее одна, она эмигрировала в Америку и работает как проклятая ради детей. Мне кажется, это что-то да значит.

Сунг пожал плечами, Дженнифер опустила глаза в тетрадь. Я почувствовала всплеск угрызений совести. Может, до нее я все-таки достучалась? Джейми пристально смотрел на меня, постукивая длинными пальцами по тетради. Я открыла свою и сделала вид, что пишу, – только бы уклониться от его взгляда. Вытаращился тут.

Через некоторое время миссис Уортингтон объявила, что работа в группах закончена.

– Так, попрошу некоторых из вас поделиться своими выводами.

Я посмотрела на Сунга – он у нас явно был главным и вообще во всем этом разбирался. Но он даже не пошевелился. Миссис Уортингтон посмотрела на подруг Присциллы.

– Дейдре? Хейли?

Они обе с надеждой посмотрели на Присциллу, которая, выпрямив спину, принялась рассказывать, как законопроект становился законом.

Когда она закончила, миссис Уортингтон кивнула.

– Молодцы, девочки.

Присцилла явно была довольна, Дейдре и Хейли быстренько дали ей пять. Можно подумать, они сами хоть что-то сделали. И почему учительница не назвала Присциллу по имени? Я постаралась не делать никаких выводов, когда миссис Уортингтон обратилась еще к одной группе, где были только белые, а увидев, что нас она будто не замечает, я подняла руку.

Миссис Уортингтон кивнула.

– Давай, Дженнифер.

Повисло неловкое молчание. Я посмотрела на Дженнифер – та крепко сжала губы, будто ушла в какую-то другую плоскость реальности.

– Я – Сэм. Это она Дженнифер.

Типа – я новенькая. Как она могла перепутать меня с Дженнифер?

Я услышала смешок откуда-то из угла класса, резко повернула туда голову. Дейдре. Какого хрена? Она над кем смеется, над миссис Уортингтон или надо мной? Тут я заметила, как на лице у Присциллы мелькнуло раздражение, а Сунг и Дженнифер стервозно скривились, – и поняла, что надо мной. По спине пополз знакомый холодок. Колючее осознание очередной расистской выходки. Вот только я никогда еще не видела такого от учителя. Думала, что миссис Уортингтон смутится, но она лишь отрывисто ухмыльнулась: «Да ладно, подумаешь!» – и обронила:

– Ну?

Я, обалдев, посмотрела на Сунга; он заговорил, выложил все наши результаты. Миссис Уортингтон невозмутимо проследовала дальше, едва снизойдя до кивка.

Присцилле приходилось терпеть не только всякую хрень от собратьев-азиатов, но еще и вот это?

Зазвенел звонок, урок закончился, я двинула было к двери, но ничего не вышло – миссис Уортингтон приготовила для меня очередной круг ада.

– Подождите, не расходитесь! Каждый должен выбрать себе пару для домашней работы про законопроекты и законы!

По классу волной отчаяния прокатился дружный выдох. Миссис Уортингтон будто и не заметила.

– Прежде чем уйти, возьмите инструкции с моего стола. Каждая пара должна выбрать по закону и представить его – как будто вы находитесь в Конгрессе и хотите провести его в качестве законопроекта. Время – до следующей пятницы.

Все вокруг тут же разбились на пары, лишь мы с Джейми неловко таращились друг на друга.

Ладно.

Поскольку он сегодня уже успел помучиться – ему пришлось просить разрешения присоединиться к нашей группе, – я решила проявить инициативу:

– Будешь со мной в паре?

Джейми без особой радости произнес:

– Давай.

Мучительная заминка.

– Сможем в понедельник встретиться? – наконец спросил он.

– В понедельник? – глупо откликнулась я.

– Да, ну, чтобы сделать работу. Можем, если тебя устраивает, сходить вечером в библиотеку. Днем у меня тренировка.

Понедельник. До понедельника еще целая вечность. И вообще – нужна мне эта работа? С другой стороны, если я хотя бы не сделаю вид, что нужна, могут возникнуть подозрения.

– Давай.

Он поправил очки на носу.

– Отлично. Ну это… тогда до встречи.

– Да, класс! – Я подняла руку. – До встречи, чувак!

И я, кривясь, пошла оттуда.

Спокойно, Саманта. Спокойно. Я попыталась выскочить из класса, пока на голову мне не свалится какая-нибудь наковальня или еще что, однако Присцилла ухватила меня за рукав:

– Эй. Сэм.

Я высвободилась.

– Ай, ты что?

– Что ты им такое говорила? – Она кивнула на Сунга, который как раз направлялся к двери.

– Уговаривала за тебя проголосовать, – ответила я. – Рассказала про тебя кое-что. Чтобы они выделили тебя из толпы.

Она нахмурилась. Сильно.

– Чего? Я совсем не хочу, чтобы ты им про меня рассказывала.

– Ну и зря! Тебе нужна их поддержка. Ты вообще в курсе, что азиаты зовут тебя «бананкой»? – Последнее слово я прошептала, как будто какое ругательство.

– И что?

– И что? Они и есть твоя группа поддержки! Их голоса ты запросто завоюешь!

– Да ну тебя. Я не хочу быть азиатской королевой бала! – злобно, но совсем тихо прошипела Присцилла. – Ты видела, как миссис Уортингтон перепутала тебя с Дженнифер? Так всегда, если водишься с азиатами. Ты часть серой массы.

– Ты что, серьезно? – Я едва не рассмеялась. – Ты считаешь, что Сунг и Дженнифер виноваты? Да это миссис Уортингтон – вонючая расистка. А тебя она от других отличает только потому, что вечно тусуешься с белыми.

Лицо Присциллы окаменело.

– Ты не понимаешь.

Ответить я не успела – она пулей вылетела из класса. Чистая правда. Я не понимала. Вообще.