Текст книги "Система «Спаси-Себя-Сам» для Главного Злодея. Том 1"

Демон-молот – вернее, старейшина Тяньчуй – вскинул голову, разразившись хохотом, подобным гулу большого колокола:

– Верно сказано! Дитя, поскорее признай поражение – тогда этот старик, быть может, оставит тебя в живых!

– Он победит, – холодно отозвался Шэнь Цинцю.

«Зря только воздух сотрясаю! – кипятился он про себя. – Он же главный читер – само собой, он победит! Просто придётся чуточку потерпеть!»

Силы его негромкого голоса аккурат хватило, чтобы достичь центра тренировочной площадки.

Ло Бинхэ, к горлу которого после сокрушительных ударов уже подступала кровь, ясно расслышав эти полные уверенности слова, неведомо как сумел её сглотнуть.

Он… победит?

Учитель дал ему шанс принять участие в состязании, потому что правда считал, что он способен победить?

Демоны в ответ на это разразились хохотом и насмешками, требуя, чтобы он поскорее признал поражение.

Однако Ло Бинхэ отнюдь не собирался потворствовать их желаниям. Казалось, с каждым ударом он лишь преисполнялся твёрдости духа, не обращая внимания на дикие вопли демонов. Его поступь также обретала всё бóльшую лёгкость и изящество – теперь от силы одному из десяти ударов старейшины Тяньчуя удавалось его задеть.

Единственными частями тела старейшины демонов, не защищёнными ядовитыми шипами, оставались лицо и кулаки, что не слишком обнадёживало – ведь это значило, что именно эти места демон закалял усиленными тренировками, чтобы они оставались неуязвимыми даже без прикрытия шипов. Но в то же самое время это и были единственно возможные бреши в его обороне!

Ло Бинхэ сосредоточился на наблюдении за противником, замедлив дыхание.

Со стороны могло показаться, что учитель послал своего ученика сражаться, лишь чтобы поставить его в безвыходное положение; однако, если взглянуть на это с другой точки зрения, от поражения Ло Бинхэ пострадает не только он сам, но и честь всей школы, и в ещё большей степени – репутация отправившего его на этот бой Шэнь Цинцю.

Должно быть, учитель в самом деле твёрдо верил, что Ло Бинхэ победит, раз дал ему шанс принять участие в этом поединке!

Бурное воображение мальчика моментально дорисовало эту картину, успешно запустив систему затуманивания мозгов.

Никто прежде не верил в него до такой степени, чтобы быть готовым держать ответ за его ошибки.

Хотя бы ради этой безоглядной веры он обязан победить – чтобы доказать всем, что достоин её!

Тяньчуй вновь со свистом занёс тяжёлый молот. Зрачки Ло Бинхэ резко сузились, и он собрал в центре ладони заряд духовной энергии, готовясь применить секретную технику!

К этому моменту всеобщее внимание было приковано к непреклонному юнцу, который, несмотря на то что у него не было ни малейшего шанса ответить ударом на удар, тем не менее не оставлял попыток изыскать просвет для атаки – не говоря уже о том, что наотрез отказывался признать поражение. В тот же миг, когда перед ним наконец промелькнула тень возможности, Ло Бинхэ с безупречной точностью ухватил её за хвост.

Итак, после половины большого часа[76]76
  Большой час 时辰 (shíchen) – современные два часа. На двенадцать «больших часов» 时辰 (shíchen) делились сутки, при этом каждый из них носил имя одного из китайских астрологических знаков, начиная с Крысы (её время длилось с 11 вечера до 1 часа ночи). Ночные стражи также состояли из пяти больших часов (с 7 вечера до 5 утра).


[Закрыть] мёртвого клинча третий поединок наконец-то завершился.

Притом с таким результатом, о котором никто, кроме Шэнь Цинцю, не мог и помыслить.

Старейшина Тяньчуй, за плечами которого были сотни лет боевого опыта, с ног до головы покрытый ядовитыми шипами, вопреки всем ожиданиям был сражён каким-то пятнадцатилеткой!

Это и впрямь произвело неизгладимое впечатление на Лю Минъянь и Ша Хуалин – две пары прекрасных глаз были безотрывно прикованы к тоненькой фигурке победителя.

Система не замедлила поделиться:

[Завоёвано внимание Лю Минъянь и Ша Хуалин; главный герой заслужил признание за битву с демонами во время вторжения на хребет Цанцюн; получено 500 баллов крутости.]

Шэнь Цинцю был вне себя от злости.

«С какой стати ты, собираясь вычесть тысячу баллов, прибавляешь всего пятьсот? Прогнившая до основания Система и её собачьи двойные стандарты!»

Однако в данный момент это не имело значения, ведь все умы захватила одна идея.

Ло Бинхэ и впрямь не уступает старшим сотоварищам!

А Шэнь Цинцю воистину непостижим!

Ша Хуалин долгое время боролась с собой и наконец сумела выдавить:

– Хребет Цанцюн в самом деле полнится талантами, давая рождение многим юным героям. Признаться, Лин-эр… восхищена.

– Благодарю за любезность, – сдержанно отозвался Шэнь Цинцю. – А теперь, раз итоги состязаний уже известны, не могла бы барышня отозвать своих сородичей? От имени хребта Цанцюн приносим извинения за то, что из-за царящей здесь суматохи мы не имеем возможности принять прибывших издалека гостей как должно.

Тем самым он намекал… вернее, прямым текстом говорил, что этим гостям пора бы и честь знать.

Ша Хуалин разозлилась не на шутку, не зная, на ком выместить гнев. С силой скрутив окутывающий её тело красный газ, она внезапно взорвалась. Вскинув руку, демоница отвесила старейшине Тяньчую жестокую пощёчину, её чарующий голос звенел от ярости:

– Потерпев столь бесславное поражение от малолетнего ученика мастера Шэня, ты безвозвратно потерял лицо перед всем родом демонов!

На старейшину Тяньчуя было жалко смотреть. Среди демонов царила жёсткая иерархия, а Ша Хуалин была Непревзойдённой демоницей, происходящей из высокочтимого рода, так что, даже когда она отвесила ему оплеуху, он в своей покорности не осмелился ей противиться.

– Этот подчинённый бездарен, – только и сумел выдавить он. – Прошу Непревзойдённую назначить ему наказание!

Не в силах смотреть на это, Шэнь Цинцю окоротил её:

– Если барышня Ша желает наказать своего подчинённого, прошу, делайте это в другом месте. На пике Цюндин даже знати не подобает своевольничать.

Выместив в этой пощёчине обуревающие её чувства, Ша Хуалин поумерила свой гнев и вновь расплылась в улыбке, обращаясь к Шэнь Цинцю:

– Мастер Шэнь всё верно говорит. Просто Лин-эр, воочию узрев таланты вашего выдающегося ученика, перевела взгляд на это ничтожество, что находится в её подчинении, и во власти сокрушительного разочарования совершенно утратила самообладание. Покорно прошу мастера не поднимать её на смех.

Когда она вновь повернулась к старейшине Тяньчую, её лицо было холодно как лёд.

– То, что старейшина Дуби проиграл мастеру Шэню, – в порядке вещей. Но после такого поражения, какое потерпел ты, мне незачем говорить, как тебе следует поступить.

Разумеется, старейшина Тяньчуй прекрасно понял, что означают эти слова, и тут же пал духом.

Сперва он думал, что на пике Цюндин все, кроме Шэнь Цинцю, – не более чем неразумные дети, едва ступившие на путь самосовершенствования; он решил, что ему выпала счастливая возможность без труда возвыситься в глазах новой Непревзойдённой демоницы. Кто же мог предвидеть, что вместо этого он ударит в грязь лицом, тем самым лишившись права на жизнь! Бросив взгляд на Ло Бинхэ, он увидел, что тот окружён множеством людей, согревающих его вниманием и заботой, и в тот же миг в его сердце зародился злой умысел.

Против Шэнь Цинцю он бы выступить не осмелился, но это дитя, повинное в его печальной участи, он твёрдо вознамерился утащить за собой в могилу – Ло Бинхэ должен был послужить достойной погребальной жертвой!

Шэнь Цинцю внимательно следил за любыми движениями и малейшими переменами настроения в толпе демонов, так что гибельное намерение, вспыхнувшее в глазах Тяньчуя, не осталось им незамеченным. Однако демоны по своей природе воистину несдержанный в порывах народ, живущий под девизом «сказано – сделано», так что решение от его осуществления отделяла от силы доля секунды: устрашающий молот тут же взвился в воздух!

Огромный старейшина Тяньчуй бросился прямо на Ло Бинхэ подобно устремившейся вперёд железной горе. Из-за полученных ран движения мальчика несколько замедлились; ещё миг – и демон раздавит его у всех на глазах. Но тут ушей демона достигла холодная усмешка Шэнь Цинцю, и сам он, подобно вспышке молнии, внезапно оказался на пути Тяньчуя, коснувшись его колена кончиком веера.

Ноги старейшины демонов тотчас подломились.

Он и в самом деле преклонил колени! В следующее мгновение демон рухнул наземь без чувств. Как ни в чём не бывало подняв огромный молот, Шэнь Цинцю взвесил его в руке: его тяжесть и впрямь впечатляла. Однако утончённому образу совершенствующегося не подобало столь грубое оружие, так что он тут же зашвырнул его туда, где сгрудились демоны. С глухим ударом молот зарылся в землю; его вес поражал воображение, а сила, с которой он был брошен, ужасала ещё больше.

– Думал уничтожить свидетеля своего позора? – натянув улыбку, спросил Шэнь Цинцю. – Я вам не позволю обижать моих учеников.

После произнесённых с таким пафосом слов не только демоны утратили дар речи, но и сам Шэнь Цинцю мысленно залился краской от собственного бесстыдства.

Бессмертный мастер, разве не ты только что послал одного из своих учеников на убой?!

Глядя на облачённую в одежды цвета цин спину, закрывшую его, Ло Бинхэ позабыл даже слова благодарности; всё, о чём он мог думать, – это что учитель вновь его спас.

Учитель всегда таков: кажется, что он жесток, но в решающий момент он всегда заслонит ученика собой.

– Всё в порядке? – обернувшись, спросил у него Шэнь Цинцю, с нечистой совестью пытаясь загрести побольше расположения главного героя…

– С этим учеником всё хорошо! – поспешил ответить Ло Бинхэ. – Он горячо благодарен учителю за спасение!

«Ах-ох, этот ребёнок столь очарователен в своей наивности…» – посетовал про себя Шэнь Цинцю, мысленно краснея ещё сильнее. Поспешно отвернувшись, он обратился к Ша Хуалин:

– Барышня Ша, вам подобает лучше следить за своими подчинёнными. Если вы не в силах стерпеть поражение, к чему тогда было затевать эти три поединка?

Та тоже никак не ожидала, что всё кончится этим; попав в столь неудобное положение, она хотела было загладить вину парой любезных фраз – кто же знал, что в этот самый момент ситуация в корне переменится?

Лежавший без сознания старейшина Тяньчуй внезапно вскочил на ноги и с новой силой устремился к Ло Бинхэ!

Шэнь Цинцю уже лишил старейшину демонов молота, неужто тот вознамерился раздавить Ло Бинхэ своим телом?

При взгляде на руки демона, раскинутые словно для объятий, в мозгу Шэнь Цинцю будто сверкнула молния, которая, мигом скакнув от заключения к заключению, заставила его покрыться холодным потом!

Чтоб тебя, у него ж все доспехи покрыты отравленными шипами!

Нерушимый закон «бессмертия золотого тела» главного героя тотчас вылетел из памяти Шэнь Цинцю – в критический момент он вновь непроизвольно заслонил собой Ло Бинхэ.

Выхватив из ножен меч Сюя, Шэнь Цинцю вонзил сияющее лезвие в огромное тело старейшины Тяньчуя, однако демон и тут не отступил: полагаясь лишь на грубую силу и мощь, он продолжал напирать, невзирая на рану. Словно преисполнившись внезапного восторга, он устремился вперёд – и благодаря этому импульсу меч пронзил массивное тело старейшины насквозь. Лицо демона исказил свирепый оскал, и он в последнем порыве бросился на Шэнь Цинцю.

Тот мгновенно сориентировался, тут же отпустив рукоять. Увы, было уже слишком поздно.

Невыносимая боль ожгла правую руку, и холод разлился от сердца до пят.

Упавший на землю Тяньчуй разразился яростным хохотом, выплёвывая кровь:

– Шэнь Цинцю закопают вместе со мной, ха-ха-ха! Это того стоило! Это того стоило!

– Учитель! – воскликнул Ло Бинхэ, схватив Шэнь Цинцю за пострадавшую руку. – Он ранил вас?!

– Ничего подобного, – заверил тот, вырываясь из хватки ученика. – Не слушай его, он просто хочет раздуть панику. – Затем Шэнь Цинцю опустил голову, мельком взглянув на руку, – и перед его внутренним взором понеслась бесконечная строка из «Блять! Блять! Блять!», заполнив всё поле зрения.

Тыльная сторона руки до самого плеча была покрыта крохотными ранками от уколов, которые уже начали стремительно краснеть!

По счастью, сам он не страдал трипофобией[77]77
  Трипофобия 密集恐惧症 (mìjí kǒngjùzhèng) – боязнь кластерных отверстий (например, в сухом плоде лотоса).


[Закрыть], но вот Ло Бинхэ при виде этого мигом побелел.

Никому не дано было услышать бушующий в сердце Шэнь Цинцю шторм. «Да твою ж налево! – негодовал он. – В который уже раз ты падаешь в яму, выкопанную главным героем?! Сказано же, что он не может умереть, ясно тебе?! Не может! А ты всякий раз набиваешься к нему в спасители – вот зачем, спрашивается, чтоб тебя?»

Хоть старейшине Тяньчую и пришлось пасть жертвой сюжета, став козлом отпущения, всё же это была жертва-тяжеловес. Не теряя присутствия духа, он самодовольно заявил:

– Этот старик никогда не раздувает панику понапрасну. Сей яд неспроста зовётся Неисцелимым – с ним невозможно совладать. Так что успокой сердце и готовься к смерти, глава пика Шэнь!

Сверкнула вспышка – это Ло Бинхэ выдернул Сюя из тела демона и приставил к его горлу одним стремительным порывистым движением, Шэнь Цинцю даже не успел его заметить.

Казалось, его маленький ученик в одночасье превратился в совсем другого человека.

– Разумеется, у вас есть противоядие, – холодно бросил он. – И если вы не отдадите его немедленно, то будь уверен, что ты умрёшь прежде учителя!

– Молодой господин, – внезапно вмешалась Ша Хуалин, – Тяньчуй и правда тебя не обманывает. Этот яд в самом деле носит имя Неисцелимого, и для людей от него нет противоядия. Учинив подобное после того, как он потерпел поражение в поединке, Тяньчуй в любом случае заслужил смерть – ты правда думаешь, что на него подействуют подобные угрозы?

«„Неисцелимый“! – негодовал про себя Шэнь Цинцю. – В жизни не слышал, чтобы яд называли настолько от балды!»

Хоть он давным-давно встречал название этого причудливого яда в оригинальном романе, это не помешало ему всласть побрюзжать насчёт художественного стиля доморощенного эксперта по имени Сян Тянь Да Фэйцзи!

Глаза Ша Хуалин загорелись: видя, что расстановка сил стремительно переменилась, она явно вновь принялась вынашивать планы мести. Да и Шэнь Цинцю ли было не знать, насколько крут норов этой девицы?

Направив непрерывный поток духовной энергии в правую руку, чтобы подавить приступы боли и судороги, он попутно натянул лёгкую улыбку и с беспечным видом произнёс:

– Хоть барышня Ша всё верно сказала, неужто она забыла, сколько лет я прожил на свете? В конце концов, разве находящегося на средней стадии «золота и киновари» можно счесть обычным человеком?

От этих слов Ша Хуалин изменилась в лице, но она быстро обрела прежнюю невозмутимость.

– Обычный человек или нет – этого я знать не могу, – с кокетливой улыбкой ответила она. – Однако мне известно верное средство, которое позволит выяснить, отравлен ли мастер Шэнь. Когда Неисцелимый яд распространяется по телу, он постепенно останавливает циркуляцию духовной силы – в конце концов не только энергия, но и кровь застывает в жилах. Мастер Шэнь, прошу, используйте правую руку для смертельного удара[78]78
  Смертельный удар – в оригинале 暴击 (bàojī) – игровой сленг, артефакты или же способности, дающие массовый удар, сплэш, критический удар, крит.


[Закрыть] духовной энергией – тогда всё сразу станет ясно.

Как можно предположить исходя из названия, для смертельного удара требовалось сконцентрировать огромное количество духовной силы в одной точке, а затем резко высвободить её, порождая волну энергии чудовищной мощи, которая и поражает противника. Это можно сравнить с тем, как при нажатии на спусковой крючок из ствола вылетает пуля, или же с гранатой, из которой выдернули чеку, – в зависимости от силы совершенствующегося.

Шэнь Цинцю уже тайком пробовал, а потому знал, что силу его удара можно было приравнять к взрыву гранаты; однако на этот раз его правая рука повела себя будто конечность робота, у которого разомкнуло цепь питания. Как бы он ни старался собрать духовную силу, казалось, её потоку что-то препятствует.

Вот уж лажанул так лажанул, не может быть, чтобы он теперь ни на что не годился!

Стоило Ло Бинхэ услышать описание действия Неисцелимого яда, как его губы задрожали.

В тот же миг все обиды, что когда-либо нанёс ему Шэнь Цинцю, развеялись как дым.

Ему было ясно лишь одно: демоны причинили вред его учителю, лишив его сил, – а может, и вовсе погубили!

И всё из-за него.

При виде этих перемен в лице ученика Шэнь Цинцю коснулся его макушки:

– Не стоит так тревожиться. – Подняв взгляд, он с хитрой усмешкой ответил: – В самом деле, почему бы не попробовать, однако нельзя же делать этого попусту. Барышня Ша, сегодня ты учинила переполох на пике Цюндин, и этот Шэнь был готов стерпеть твои выходки, однако теперь я переменил своё мнение. Разве могу я позволить, чтобы вы просто так ушли, – ведь тогда все поднимут школу хребта Цанцюн на смех. Лучше вместо этого мы обменяемся ударами в поединке, заключив договор не на жизнь, а на смерть: если кто-то из нас понесёт ущерб, то выйдет, что он сам навлёк его на себя, и, какими бы ни были последствия, не будет никакого разбирательства. Идёт?

Сейчас он не может позволить себе выказать слабость!

Нынче на пике Цюндин лишь один мастер старшего поколения, на которого могут опереться ученики: это он сам. Если он даст слабину, то демоны под предводительством лиходейки Ша Хуалин в лучшем случае ограничатся тем, что разнесут Главный зал пика Цюндин, утащив с него табличку с названием школы, а также её ворота, тем самым угробив репутацию хребта Цанцюн; если же Ша Хуалин зайдёт ещё дальше, то, чего доброго, демоны вырежут весь пик!

Даже не сомневайтесь, эта женщина способна и на такое.

Уж лучше рискнуть, поставив всё на кон! В конце концов, сразить её не так уж и сложно!

При этом Шэнь Цинцю совершенно выпустил из внимания целую толпу обступивших его учеников, которые не находили себе места от тревоги или, напротив, были тверды духом, преисполнились гневом или же мялись в нерешительности – в общем, вели себя как описанные парой скупых слов статисты в подобных сценах.

Ша Хуалин закусила губу, пребывая в смешанных чувствах.

Если Шэнь Цинцю в самом деле не отравлен, то поединок между ними превратится в неравную схватку, так что, согласившись, она пойдёт на верную смерть; однако, быть может, он просто-напросто блефует, и, не приняв его вызов, она потеряет прекрасную возможность стереть с лица земли весь пик Цюндин, о которой будет сожалеть всю жизнь?

Шэнь Цинцю хладнокровно следил за игрой чувств на её лице – не выказывая ни нетерпения, ни желания уклониться от поединка, он просто ждал, пока она примет решение.

– Учитель, – потянул его за рукав Ло Бинхэ, – этот ученик просит дозволить ему принять удар вместо вас.

Шэнь Цинцю невозмутимо высвободил рукав, пожурив его:

– Где это видано, чтобы ученик выступал вперёд своего наставника?

– Учитель пострадал ради этого ученика… – продолжал настаивать Ло Бинхэ.

– Раз ты знаешь, что это ради тебя, – наградил его пристальным взглядом Шэнь Цинцю, – то тем более не следует разбрасываться дарованной тебе жизнью.

Это обрушило на сердце Ло Бинхэ столь тяжкий удар, что он был не в силах вымолвить ни слова – лишь его глаза стремительно краснели.

Наконец Ша Хуалин, стиснув зубы, заявила:

– В таком случае прошу мастера Шэня извинить Лин-эр за неучтивость!

– Давай-давай, – поторопил её Шэнь Цинцю. – Пусть рука не знает жалости, ведь жизнь и смерть каждого предопределены заранее!

Сердце Ша Хуалин колотилось как бешеное, так что она даже не решилась ответить. Огненно-красная фигурка взмыла в прыжке, и белоснежную нефритовую длань окутало облако мощной тёмной демонической энергии!

Шэнь Цинцю ногой отпихнул Ло Бинхэ в сторону, собравшись с духом, чтобы в этом поединке хотя бы пострадали обе стороны!

Однако он так и не принял удар Ша Хуалин и не умер, выплюнув фонтан крови, а его тело не рассыпалось в прах.

Обуреваемый жаждой убийства глава пика Байчжань уже извлёк из ножен своё грозное оружие. Не шевельнув даже пальцем, одной только исходящей от его тела яростной энергией он смёл смертоносную атаку Ша Хуалин, как и её саму.

В мгновение ока тишина пика Цюндин взорвалась приветственными криками:

– Шишу[79]79
  Шишу 师叔 (shīshū) – «дядюшка-наставник» или «тётушка-наставница», вежливое обращение к младшему брату или сестре своего учителя по школе.


[Закрыть] Лю!

– Шишу Лю покинул затвор!

– На поле боя вышел бог войны пика Байчжань, посмотрим, как вы, демоны, теперь осмелитесь бесчинствовать!

Этих радостных возгласов было куда больше, чем всех, вместе взятых, баллов притворства Шэнь Цинцю, которые он столько времени зарабатывал в поте лица. При виде этого его сердце облилось слезами: «Ну что за хренов выпендрёж! Ты что, умер бы, если бы вышел чуточку пораньше? Как насчёт оставить и мне возможность немного порисоваться?»

Далее последовала сцена, воистину достойная фансервиса, наводняющего гаремные романы: волна духовной энергии, ударившая Ша Хуалин, заставила её испуганно вскрикнуть – без того едва скрывавшая её тело красная прозрачная газовая ткань оказалась разорвана в клочья, что тут же вызвало волну новых возгласов. Перекатившись изящным движением, она смягчила удар и с недовольным бурчанием поднялась на ноги. Вот уж воистину демоническая непринуждённость: пусть всё её тело с головы до пят следовало закрыть пиксельной мозаикой цензуры ради, её это ничуть не смущало. Не скрывая досады, она сорвала плащ с оказавшегося поблизости подчинённого и небрежно набросила на плечи.

– Что ж, господа, – заключила Ша Хуалин, – сегодня я и впрямь допустила просчёт. Однако у нас впереди ещё немало времени для новых встреч! Уходим!

– Ты в самом деле собралась просто так уйти? – холодно усмехнулся Лю Цингэ. – А тебе не занимать дерзости. Ты правда думала, что сможешь отступить красиво?

Его поза слегка переменилась, и в воздух из-за его спины взвился меч Чэнлуань. Мигом воспарив в небеса, он отразился в бессчётном множестве сверкающих духовных мечей, которые, выстроившись в боевой строй, подобно граду обрушились на толпу демонов.

Ша Хуалин возглавила отступление своих войск. Раскрутив в руке разорванную красную ткань так, что та превратилась в подобие багрового облака, она подбросила её в небо. Вот только, к сожалению, тонкой ткани было не по силам удержать ярость мечей, которые в одно мгновение обратили её в сплошную зияющую дыру. Вдобавок к этому ученики хребта Цанцюн преградили демонам путь, так что большая их часть была ранена или угодила в плен, и лишь немногим приближённым Ша Хуалин удалось с позором унести ноги с горы.

Вернув меч в ножны, Лю Цингэ с бесстрастным видом повернулся к Шэнь Цинцю, чтобы осмотреть его раны. Ученики пика Цинцзин также толпой обступили их; на лицах десятков молодых людей читалось одинаковое нервное напряжение.

– Выходит, было верным решением отправить Инъин к пещерам Линси, чтобы она, колотя в стены, подобно тётушке Сюэ[80]80
  Тётушка Сюэ 雪姨 (Xuě– yí) – Ван Сюэцин 王雪琴 (Wáng Xuěqín), героиня исторической драмы «Романтика под дождём» 《情深深雨蒙蒙》 (2001) совместного производства Китая и Тайваня по роману тайваньской писательницы Цюн Яо «Моросящий дождь» (1964), для которого она сама адаптировала сценарий. Роль Ван Сюэцин в нём сыграла актриса Ван Линь. Её героиня – взбалмошная, коварная и властная женщина, девятая жена отца главной героини книги, которая строит интриги против её матери.


[Закрыть], своими воплями выманила тебя наружу, – вздохнул Шэнь Цинцю.

– Кто такая эта тётушка Сюэ? – озадаченно переспросил Лю Цингэ.

– Первейшая красавица мира людей, – не моргнув глазом ответил Шэнь Цинцю. – Так что там со мной?

– Пока не умираешь, – буркнул Лю Цингэ.

Несмотря на эти слова, через свою левую руку он непрерывно вливал энергию в тело Шэнь Цинцю, причём выражение его лица с каждым мгновением становилось всё более суровым. Когда Шэнь Цинцю опустил вопросительный взгляд на его руку, Лю Цингэ отрезал, чтобы внести ясность:

– Возвращаю тебе долг за пещеры Линси!

Вот вам образчик дубового цундэрэ[81]81
  Цундэрэ – в оригинале 傲娇 (àojiāo) – где 傲 (ào) – «заносчивый и высокомерный, эгоистичный, глядящий на всех свысока», 娇 (jiāo) – «красивый, хрупкий, избалованный». Этим японским термином обычно обозначают девушку, которая ведёт себя с объектом своей симпатии то дружелюбно, то агрессивно.


[Закрыть]!

«И всё же, если тебе удалось заполучить в товарищи по команде Лю Цингэ, то у тебя ещё есть надежда!» – подумалось Шэнь Цинцю, но из-за того, что его меридианы то и дело сотрясали конвульсии, он был не в силах даже улыбнуться.

– Шишу Лю, – вмешался Ло Бинхэ, – от этого яда правда нет исцеления?

Лю Цингэ перевёл на него взгляд, но не успел ответить: внезапно ноги Шэнь Цинцю подкосились, и он едва не рухнул на колени – к счастью, его всё это время поддерживал Ло Бинхэ. Однако Шэнь Цинцю и правда не мог больше стоять, так что махнул рукой:

– Дай мне лечь… Я просто немного полежу…

Ло Бинхэ прежде никогда не доводилось видеть, чтобы Шэнь Цинцю выказывал подобную слабость. Он опустился на колени рядом с наставником и с покрасневшими глазами всхлипнул:

– …Учитель.

Шэнь Цинцю с трудом поднял руку, чтобы коснуться макушки Бин-гэ, которую его всегда тянуло погладить, и из его рта вырвался долгое время сдерживаемый поток крови.

Несмотря на это, он решительно завершил речь ключевой фразой, призванной повысить уровень симпатии главного героя:

– Я знал… что ты непременно одержишь победу.

При этих словах Ло Бинхэ вздрогнул всем телом.

Размышляя над этим постфактум, Шэнь Цинцю подумал, что если бы он по-прежнему смотрел на происходящее с точки зрения всеведущего читателя, то ему только и оставалось бы, что отшвырнуть эту писанину, разразившись безудержной бранью. Что это за бедовый персонаж, который то колотит главного героя, то спасает – да он просто чокнутый! Долбаный шизофреник!

Тем временем Система дала о себе знать очередным оповещением:

[Шэнь Цинцю получает 20 баллов за сложность характера, 20 баллов за философскую глубину образа, 10 баллов за нагнетание напряжения; итого – 50 баллов притворства.]

…Шэнь Цинцю пришёл в полный ужас: «Неужто философскую глубину персонажа тоже можно рассчитать подобным образом? Благодарю покорно, не стоит по своему произволу изобретать столь странные зачисления!»

Он поднял голову; несмотря на то, что у него уже потемнело в глазах, ему показалось, что он видит, как по щекам Ло Бинхэ градом катятся жемчужины слёз.

«Разумеется, почудилось», – это стало последней мыслью мужчины перед тем, как он окончательно потерял сознание.