Текст книги "Мятежное сердце"

– Ты как раз можешь! – Он встает передо мной на колени, сжимает мои плечи. – Как ты не понимаешь, ты ведь уже начала! Ты не просто выжила в Городе Надежды, ты победила этот проклятый город. То же самое было в Полях Свободы и на Сосновом холме. Ты убила Пинча. Ты начала очищение гнойной раны. Этим и я сейчас занимаюсь.

– Все это было ради брата, – говорю я.

– Мы с тобой не боимся принимать трудные, но необходимые решения. И потом действовать так, как решили.

Я вспоминаю Эпону.

– Мы делаем то, что дόлжно сделать, бескорыстно, ради благой цели. Не думай, что у меня нет совести. Я постоянно сомневаюсь и задаю себе вопросы. Просыпаюсь посреди ночи и думаю, правильно ли поступил, к чему приведут мои решения… Но так, как сейчас, не может больше продолжаться. Ты ведь понимаешь?

– Да, – соглашаюсь я.

– Когда я тебя впервые увидел, – говорит Демало, – я на мгновение заглянул тебе в глаза.

– Я помню, – говорю я.

– И сразу понял, кто ты на самом деле. Какие в тебе возможности. Ты необыкновенная. Вспомни, что тебе уже удалось. А теперь представь, что ты еще можешь сделать. Скажи, как это – преодолеть свои страхи и слабости? Выигрывать бои в Клетке, раз за разом, несмотря ни на что? Своими силами подняться на вершину.

Я не могу отвести от него глаз. Красота его лица. Красота его голоса. Остро чувствую каждое его прикосновение. Нить между нами натягивается все сильней.

– Это ощущение… правильности, – говорю я. – Чувствуешь, что так – правильно.

– Вот сила, которая изменит мир, – говорит Демало. – Если ты на такое способна ради брата, что же ты совершишь ради всей Земли? Ради того, чтобы вернуть хоть малую часть былых чудес?

– Мне было так… горько смотреть на них. Как будто человек, которого я люблю, помер. И все-таки я рада, что видела это.

– Я никогда тебя не подведу, – говорит Демало. – Я ждал тебя.

Он наклоняется ко мне. Медленно-медленно. Я могла бы отодвинуться, если б захотела. Но я не отодвигаюсь. Он целует меня. Так нежно и сладко.

На лицо мне падает капля. А потом вдруг начинается ливень. И одновременно солнце светит. Я моргаю от удивления.

Демало смеется. Потом хватает меня за руку, и мы бежим.

* * *

Мы влетаем в палатку, встряхиваемся, как собаки, и хохочем. Демало наспех вытирает голову полотенцем. Бросает полотенце мне и разливает вино в стеклянные банки. Протягивает мне одну. У меня переворачивается сердце. Он так близко. Такой горячий. От его запаха, влажного, травяного, у меня мурашки по коже. На низеньком столе лежат три книжки.

– У тебя книги есть, – говорю. – Я раньше тоже одну видела.

– Книги – большая редкость, – отвечает Демало. – Их немного сохранилось. Очень хрупкие. Хочешь, я тебе почитаю?

Он бережно берет в руки книжку.

– Не знаю, – говорю я. – Не понимаю, как это.

Он раскрывает книгу, переворачивает несколько бумажных листочков и начинает говорить:

 
Когда-то все ручьи, луга, леса
Великим дивом представлялись мне;
Вода, земля и небеса
Сияли, как в прекрасном сне,
И всюду мне являлись чудеса.
Теперь не то – куда ни погляжу,
Ни в ясный полдень, ни в полночной мгле,
Ни на воде, ни на земле
Чудес, что видел встарь, не нахожу [1]1
  Из стихотворения Вордсворта «Отголоски бессмертия по воспоминаниям раннего детства», перевод Григория Кружкова. – Прим. пер.


[Закрыть].
 

Демало умолкает. Он говорил медленно. Каждое слово укладывал, словно бесценное сокровище. У меня сердца не хватает, чтобы вместить такую красоту. Оно вот-вот разорвется. Демало закрывает книгу. Смотрит на меня.

– Я все это чувствовала там сегодня, – шепчу я. – Если бы слова такие знала, точно так же сказала бы. Как ты угадал?

И вдруг во мне словно лопается что-то. Бросаюсь к нему, начинаю целовать. Целую губы, рот, слова, что он произнес. Теплые, щедрые, чудесные. Его руки охватывают меня. Притягивают крепко. Поцелуи обжигают. Пронзают насквозь. Глубокие, безоглядные, как в горячке.

Я все забываю. И всех. Джека. Его предательство. Себя саму. Я потерялась в прикосновениях Демало, в его вкусе, его запахе. Я словно истаиваю понемногу. И я отпускаю себя. Растворяюсь в темной жаркой пустоте.

Не помню, как получилось, что он сидит на стуле, а я влезла к нему на колени, мы целуемся, а я глажу его волосы, руки, плечи. Чувствую переполняющую его силу, силу жизни. Он ведет губами по моей руке, от запястья к локтю. Оставляет жгучий след на нежной коже. Я дрожу вся, с ног до головы. Внутри полыхает жар.

Вижу крошечное отражение в темных глазах. Мое отражение. Скулы Демало порозовели.

– Я вижу себя в твоих глазах, – говорит он. Я прикладываю палец к его губам. – Я тону в тебе, – шепчет он.

Я веду его к кровати. Мы ложимся.

А дождь все льет да льет.

* * *

Враз просыпаюсь. Моргаю от яркого утреннего света. Я в кровати с Демало. Он обнимает меня. Мы оба нагие, будто только что родились.

Встречаюсь с его взглядом. Жаркая волна поднимается от шеи к лицу. Шепоты. И крики в тесной палатке. Я. И он. Вместе. Что на меня нашло? Совсем соображение отшибло.

Нет, неправда. Я отлично знала, что делаю. Я этого хотела.

Вдруг новая мысль. Эмми! Я должна вернуться к Брэму, надо найти Эмми. Лу, наверное, с ума сходит, беспокоится о нас обеих. Может, меня ищет.

– Сет, послушай… – начинаю я.

– Ты удивительная, – говорит он. – Мы безупречно подходим друг к другу. – Он мягко заставляет меня наклонить голову. Касается губами шеи. – Отметина первого раза, – шепчет он. – Ты позволила мне оставить ее. Выбрала меня из всех прочих.

– Да, но мне…

– Ты подарила мне себя, – шепчет он. – И я отдал себя тебе. Свободно, по собственной воле. Не просто слияние тел, тут нечто большее. Ты тоже почувствовала, я знаю.

Как нам будет прекрасно вместе. В новом, безупречном мире. Глаза Демало пылают, как раскаленная лава. Он целует меня, и я целую в ответ, и вновь отпускаю себя, и падаю, падаю…

– Быть может, в тебе уже наш ребенок, – говорит Демало.

– Ребенок, – повторяю я.

И обливаюсь холодным потом. Даже мысли ведь не мелькнуло! Нет, нет, не может этого быть. Да нет, еще как может. Обычное дело. Прав Демало.

– Подумай, Саба, – говорит он. – Сын, дочь. Наши с тобой. Что может быть чудесней?

– Я знаю про дом детства, – говорю я. – Не пойду туда.

– Конечно, нет, – смеется он. – Мы сами вырастим нашего ребенка… наших детей. Все просто. У людей от рождения разные способности. Мы с тобой рождены, чтобы править. И дети наши будут такими же.

С каждым словом я пугаюсь все сильней. Сердце бешено колотится.

– Сет, – говорю я. – Прости, мне надо идти.

– Нет! – Он крепче сжимает меня в объятиях. Я задыхаюсь. Отпихиваю его. Натягиваю первое, что попалось под руку. Девчачьи штанишки в оборочках. – Мне нельзя здесь быть, – бормочу я. – О чем только думала. Неправильно это, совсем неправильно.

Нерон услышал шум, выскакивает из коробки, хрипло каркает. Я хватаю с пола зеленое платье, надеваю рывком через голову. Потом башмаки.

Демало тоже уже на ногах. Натягивает штаны. Ловит меня за руку.

– Что значит неправильно? – спрашивает он. – Чем неправильно, объясни?

У меня дыхание рвется.

– Не могу, не знаю, – говорю я. – Просто чувствую.

– Нет уж, так не пойдет! Разве я тебе лгал? Принуждал тебя?

– Нет, но только… Ну прости меня! – говорю я. – Это была ошибка.

Демало крепче стискивает мою руку.

– Никакой ошибки, – говорит он. – Ты такая же, как я. Нам предначертано быть вместе. Я знал, что ты придешь ко мне, и ты знала, с той самой первой встречи. Цену за твою голову я просто на всякий случай назначил. Для страховки.

– Сет, отпусти, – говорю я.

– Куда ты пойдешь? – спрашивает он. – Кто тебя ждет?

– Никуда, никто. Пусти.

– Ты не уйдешь далеко, – говорит он. – Ты вернешься. Сама, по своей воле вновь придешь ко мне. Я в твоей крови, Саба. Как лихорадка. А ты в моей.

Он выпускает мою руку. Отступает в сторону.

Я хватаю Нерона и выскакиваю из палатки.

И бегу изо всех сил.

* * *

Продираюсь через кусты на берегу озерца и лезу в гору, откуда падает Плакучая вода. Отпускаю Нерона лететь, а то с ним в руках ни бежать, ни карабкаться. Он с радостным криком взмывает ввысь. А у меня в голове одни и те же мысли мечутся по кругу, никак не избавиться.

Ты выбрала меня из всех прочих. Наш ребенок, Саба. Ребенок. Нет, этого не будет, не может быть! Ох, может. У других ведь бывает. Когда мы с Лу народились, нашей Ма было столько лет, сколько мне сейчас. Божемой, о чем я только думала?

Я не думала. Ослепла от ярости, и обиды, и ненависти к Джеку, а Лу не было рядом, чтоб меня остановить, и вот…

Ты подарила мне себя. И я отдал себя тебе. Свободно, по собственной воле.

По собственной воле… Божемой. Что мы вытворяли в его узкой кровати. Я всякий стыд позабыла. Не думать, притвориться, будто ничего не было. Не может народиться ребенок, не должно это случиться. Скорее к нашим. Вызволить Эмми и свалить из этих гнусных мест. Прав Лу. Не надо нам было сюда приезжать.

Ты необыкновенная. Представь, что ты совершишь ради всей Земли? Ради того, чтобы вернуть хоть малую часть былых чудес?

Образы и звуки исчезнувшего мира. Мне их никогда не забыть.

Я спешу, оскальзываюсь, падаю пару раз. Разбиваю себе коленку. Платье, проклятое зеленое платье Демало, порвано и все перепачкалось.

Тебе как раз. Я знал, что ты придешь ко мне. Наверное, и платье специально для меня приготовил. Как долго его держал в своем сундуке? Я дергаю разорванный подол, раздираю еще сильней. Добираюсь до вершины вся в поту. Нерона не видно. Чертова птица.

Свищу ему. Иду в сторону фермы Брэма и Кэсси. Среди поля дикой пшеницы виднеется лошадиная голова. Конь Брэма мирно пасется. Вот он заржал и подбегает ко мне. Я вскакиваю на него и бью пятками в бока. Конь пускается в галоп.

Стараюсь заглушить голос Демало у себя в голове.

Я в твоей крови, Саба. Как лихорадка.

Почти то же самое Джек сказал.

Саба – ты у меня в крови.

Джек меня обманул. Предал. Он во всем виноват. А тут еще и Эмми. Я и думать забыла про бедную Эм. Каково ей сейчас? Я эгоистка, самая ужасная сестра в мире.

Я все свищу, свищу, а Нерон не показывается. Мало ли куда он улетел. Но у меня какое-то странное чувство, точно он где-то рядом. Быстро повернешь голову и увидишь его.

Нет, не вижу.

Черт побери, Нерон!

Путь к возрождению

К ферме Брэма и Кэсси я подхожу чуть позднее полудня. Надо вести себя так, словно всего этого, с Демало, не случилось, тогда выйдет, что и правда ничего не было. Сейчас главное – вызволить Эм.

Нерона все еще не видать. Во дворе тихо и пусто. Заглядываю в конюшню проведать Гермеса, а его нет. Где все? Ближе к дому слышны сердитые голоса. Брэм и Кэсси. Глубоко вздыхаю и открываю дверь. Они оборачиваются на звук. Оба напряженные. Губы крепко сжаты. Больше никого. Брэм вдергивает меня в дом и захлопывает дверь.

– Где ты шлялась, черт подери? – спрашивает.

– А где все? Где Лу?

Кэсси окидывает быстрым взглядом мое лицо. Платье. Башмаки.

– Что это на тебе? Где одежда, что я тебе дала?

– Нерона поклевала чужая птица, – говорю я. – Пока лезла за ним на скалу, всю одежду порвала. Как случай подвернулся, украла вот это. – Говорю и сама понимаю, какая глупость выходит. Ясно же, что вру. Даже грязное и рваное, платье все равно богаче любой одежды поселенцев.

– Ты понимаешь, что поставила всех под удар? – спрашивает Брэм. – А если бы тебя поймали?

– Я бы на вас не донесла, – говорю я. – Простите, я очень расстроилась. Хотела побыть одна и подумать.

– А тебе не пришло в голову, что твой брат, твои друзья будут волноваться? – спрашивает Кэсси. – Что они всю ночь будут тебя искать?

– Я же извинилась, – говорю я.

– Так вот, пока ты носилась со своими душевными ранами, Брэм придумал, как вызволить твою сестру, – продолжает Кэсси. – Раз уж тебе было не до того.

У меня щеки горят от унижения. Стою, сгорбилась, а злые слова Кэсси хлещут, словно плеткой.

– Ладно, хватит с нее, – останавливает Брэм. – Наши ждут у оружейного склада. Я как раз туда собирался.

– Я с тобой пойду, – говорю я.

– А то как же. – Брэм кивает на дверь. – Подожди там.

Я послушно выхожу за дверь. Чувствую себя мелкой тупой дрянью. Хоть мы и познакомились недавно совсем, для меня важно доброе мнение Кэсси и Брэма. Особенно Брэма. Вчера он не растерялся в трудную минуту. Никто другой не смог бы так.

В голове все плывет. Не знаю, что делать. Все вкривь и вкось. Мечусь по двору туда-сюда. Я до сих пор чувствую на себе запах Демало. На моей коже. На платье.

Из дома выходит Брэм. Вместе мы идем к лесу.

– Кэсси здорово на тебя зла, – говорит Брэм. – Она тебе не доверяет. Просила меня не ходить. Ты, мол, заварила эту кашу, тебе и расхлебывать.

– Но ты же поможешь вернуть Эмми? – спрашиваю. – Кэсси говорила, ты что-то придумал…

– Слим говорит, ты все равно отправишься выручать сестренку, хоть со мной, хоть без меня, – отвечает Брэм. – А если попадешься, они быстро просекут, что к чему. Мало того, что ферму спалят, еще и убьют меня, Кэсси, Слима… Может, даже Молли. Придется тебе помочь, чтоб не наломала дров. Быстро забираем твою сестру, а потом все вы сваливаете из Нового Эдема и больше никогда не возвращаетесь. Ясно?

– Да, – отвечаю я. Лицо горит от стыда. Брэм прав. Каждое слово в точку.

– Слиму ты нравишься, – замечает он. – Не знаю, почему. К старости поглупел, наверное. Может, его и самого разыскивают, после того, что вы по дороге наворотили. Компендиляриум издалека видно. Мало ли, вдруг те тонтоны успели уехать еще до взрыва. Придется Слиму затаиться в лесах, пока мы не выясним, ищут его или нет. Если нет, надо будет еще вывезти его отсюда незаметно. Мы только-только тут обосновались, наладили связь, а теперь я могу из-за тебя потерять своего лучшего бойца. Он не только оружие возит, он – мои глаза и уши. Сам-то я скорее шею бы тебе свернул, чем помогать, но… А, черт, хватит рассусоливать, надоело!

Остаток пути он молчит. Когда мы заходим поглубже в лес, Брэм подает условный сигнал – кричит вроде дикого голубя. Доносится ответ. Продвигаемся еще немножко вперед и оказываемся около подземного склада. Все наши уже тут. Мейв и Томмо. Эш, и Крид, и Слим, и Молли.

Следопыт с разбегу тычется в меня своей тяжелой башкой. Чуть с ног не сбивает. Я треплю ему уши, а сама оглядываю наших. Они на себя не похожи. Томмо и Крид переоделись тонтонами. Мей, Эш и Молли все в рванине, будто бродяжки какие. Со мной никто не разговаривает. Глянули только, когда я пришла, и все.

В потайное отделение Компендиляриума загружают оружие и боеприпасы. Компендиляриум переделали, не узнать. Теперь это открытая тележка из беленых досок.

Тут же лошадка Молли, по имени Прю, и мой Гермес. Увидел меня, фыркает и мотает головой. Я целую его мягкий нос. Глажу морду. Хотя бы звери мне рады. Кроме Моисея, само собой. Великий победитель верблюжьих скачек в Пиллавалла отрешенно жует свою жвачку, на меня смотрит косо.

– Готово, – говорит Слим. – Лу! Можно ехать!

Из-под земли вылезает Лу с моим луком в руке. Тоже одет тонтоном. Ни капли не похож на моего брата. И татуировку на щеке чем-то замазали. Он смотрит на мое платье. На башмаки. Хватает меня за руку и тащит за деревья, подальше от всех.

– Саба, ты где была? – спрашивает. – Что это на тебе?

– Кэсси дала, – вру я.

– Я полночи тебя искал, – говорит Лу. – Сначала Эмми, потом ты сбежала. Ты о чем думала? Головы у тебя нет? – Он прижимает меня к себе. Крепко-крепко.

– Это ты меня так утешаешь? – спрашиваю.

– Ох, черт! – отзывается Лу. – Почему ты меня не слушала насчет Джека? Я просто не хотел, чтобы тебе плохо было.

– А где ты был? – спрашиваю я. – Когда Эмми забрали? Ты мне был так нужен, Лу.

– Прости. – Он отодвигается. – Я… Все равно я бы ничего не мог сделать.

– Ты был с Мейв, – говорю я.

– И что? – Лу краснеет, переминается с ноги на ногу.

– Значит… Ты ее любишь, – говорю я.

– Нет, не люблю.

– Я же вижу, как ты на нее смотришь, – говорю. – Помогла она отогнать призраков, хоть ненадолго? Там, в поле при луне?

– Ненадолго, – отвечает Лу.

– Может, этого и довольно, – говорю я. – На большее надеяться не приходится.

– Я ее спросил, может, поедет с нами запад, как Эмми вызволим, – тихо говорит Лу. – А она сказала – нет. Здесь останется.

– А как ты спросил? Ты сказал – «поедем со мной, Мейв, будь со мной, мы созданы друг для друга, ты как лихорадка у меня в крови»?

Я замираю. Это же слова Демало. Они крутятся у меня в голове, постоянно, за всеми моими словами, за всеми мыслями. Правду, правду сказал, он в моей крови, в моем дыхании, в моих костях… Нет, это Джек говорил.

– Саба? – окликает Лу.

– Угу, – вздыхаю я. – Ну так как, сказал ты ей все это?

– Нет, конечно, – отвечает он. – Вот, держи.

И отдает мне мой лук.

* * *

Брэм тоже переоделся тонтоном. Расчистил небольшой кусок лужайки и рисует карту палкой на земле.

– Так, внимание, все! – начинает Брэм. – Слушаем, даже если вы уже знаете план. Эмми наверняка повезли в Возрождение, чтобы допросить. Там у тонтонов штаб-квартира, самый центр паутины. Снаружи я это место неплохо рассмотрел, с озера, когда ходил на разведку. Внутри вот только ни разу не был.

– Что? – спрашиваю я.

– Что слышала, – отвечает. – Давайте расскажу, что знаю. Возрождение стоит на берегу озера, с другой стороны от него большое поле, все засыпано камнями. Называется Поле рухнувшей горы. Всего одни ворота. Войдем через них, а выйдем со стороны озера. По веревке спустимся в лодки. Пока все понятно?

Мы киваем.

– Возрождение – странная постройка, – продолжает Брэм. – Громадная, узкая и длинная. Может, полмили в длину, полмили в высоту.

– Полмили? – повторяю я. – Что же это за здание такое?

Брэм пожимает плечами.

– Не знаю, может, это как-то с озером связано. Трудно сказать. Со стороны ворот выглядит просто как здоровенная бетонная глыба. Пять этажей. Нижний – кухня и кладовые. С краю что-то вроде пристани. На втором этаже у них жилые помещения. Постараемся туда не соваться. Что на третьем – не знаю. На четвертом – не знаю, на пятом – не знаю. Рассказываю только о том, что видел с озера. Огни зажигаются, потом гаснут. Люди подходят к окнам. Кстати, окна идут по всей длине здания, с обеих сторон. Только на кухонном этаже окон почти нет. Постараемся спустить веревку из окна третьего этажа.

– А почему не выбраться к пристани? – спрашиваю я.

– На кухонном этаже всегда народу полно, – объясняет Брэм. – И по ночам тоже.

– Где держат Эмми? – спрашиваю.

– Неизвестно, – отвечает Лу. – Может где угодно быть.

Все переглядываются.

– Безнадега, – вздыхаю я.

– Не смей так говорить! – обрывает Лу. – Из-за тебя Эмми там оказалась!

– Прекратите, – говорит Брэм. – Кстати… Эш, Крид и Мейв попросили взять их с собой, и я сказал да. Мы им рады. Это их первая настоящая вылазка.

– Ладно, – говорю я. А эти трое на меня не смотрят, уставились в карту.

– Сейчас расскажу, как мы туда проберемся, – продолжает Брэм. – Томмо, Лу и мы с Кридом – тонтоны. Привезли четырех женщин для допроса. Это Молли, Мейв, Эш и Саба. Мы якобы вас поймали, когда вы занимались вредительством в Десятом секторе. Я там недавно подпортил немного, так что нам должны поверить. Девушки поедут в телеге, я и Лу будем править, Томмо и Крид верхом, замыкающими. На дороге нам встретятся три сторожевых поста – здесь, здесь и здесь. Там спросят пароль.

– А какой пароль? – спрашиваю я.

– Каждый раз разный, – отвечает Брэм. – Есть несколько паролей, они их меняют в случайном порядке. По флагу на воротах можно определить, какой сегодня. Сколько я часов убил, когда следил за сторожевыми постами вместо того, чтобы работать! Слим тоже очень помог, он же ездит повсюду.

Слим отмахивается, а сам доволен.

– Как приедем на место, разделимся, – говорит Брэм. – Саба, вы с Молли и Томмо отведете лошадей к дальнему концу озера – оно Зеркальным зовется. Молли и Томмо тебе объяснят, что делать. А мы с Лу и Кридом поедем прямо через главные ворота, будто везем Эш и Мейв на допрос.

Брэм излагает план дальше. Я слушаю вполуха. Мне велено ждать снаружи. Меня не берут спасать Эмми. Не доверяют. Я им только мешаю, а все потому, что слепо верила Джеку. Подлый предатель! Увижу – убью.

– Мне надо идти с вами! – не выдерживаю я.

Все смотрят на меня.

– Нет, – говорит Брэм. – Слишком рискованно.

– Может, они так и рассчитывают приманить тебя через Эмми, – добавляет Слим. – Тебе туда и близко подходить нельзя.

– Но я…

– Что самое важное? Девочку вернуть, правда? – говорит Слим. – Подумай об этом, сестрица, а гордость свою здесь оставь. Мы с Моисеем ее на ужин поджарим, ха-ха!

На этом спор прекращается. Пока наши закрывают подземный склад и прощаются со Слимом, я забегаю за дерево, переодеться в рванье. Прав Слим. Прав Брэм. Прав Лу. Я одна, как всегда, неправа. Я не разбираюсь в людях. Не понимаю собственного сердца. Я гордячка и упрямая нахалка. Рывком расстегиваю ненавистное платье Демало, так что пуговицы отлетают в разные стороны. И вдруг передо мной Томмо. Темные глаза горят. Я вздрагиваю и поскорее запахиваю платье.

– Томмо! Ты что подкрадываешься?

– Надо поговорить, – отвечает он.

– Не время сейчас! Потом поговорим, обещаю.

– Вечно от меня отмахиваться не выйдет, – говорит Томмо. – Ладно, потом так потом.

Он уходит, а я сдираю с себя платье и заталкиваю в ямку под корнями. Закопать его поглубже.

– Вот не хватало еще, беда с этим Томмо. Беда. Боже мой, а что, если во мне и правда ребенок? Нет-нет, не думать! Глядишь, и обойдется. Куда Нерон задевался? Мало мне других забот.

– Саба? Что сама с собой разговариваешь? – Молли заглядывает ко мне за дерево. – Давай помогу.

Я вскакиваю.

– Не надо, я сама…

Молли уже набрасывает на меня драную рубаху. И тут замечает штанишки в оборочках и новые башмаки.

Молли замирает. Потом принимается замазывать мою татуировку. Обмакивает мизинец в горшочки с белой и коричневой густой массой, смешивает на тыльной стороне руки, пока не получается точь-в-точь оттенок моей кожи.

– Где ты была? – спрашивает Молли. – Откуда эти одежки?

– От Кэсси. – Опять я вру. Скоро и сама поверю.

– Ладно, не хочешь – не говори. От тебя приятно пахнет. Чем это, можжевельником?

– Не знаю, – отвечаю я.

– Так, замазали на совесть, не просвечивает. И вид у тебя в этих тряпках совсем убогий. Сойдет. А теперь с волосами надо что-то сделать… – Молли окидывает меня цепким взглядом и вытаскивает из мешочка на поясе гребень.

Я не успеваю ее остановить. Слишком поздно спохватываюсь.

– О! – Молли снова застывает. Увидела. Сзади на шее, отметина первого раза. Его рот. Его губы.

Саба, ты выбрала меня из всех прочих. Его запах на моей коже. Его голос у меня в голове. Его метка на моем теле.

Молли причесывает меня, прикрывает волосами шею.

– Готово, так нормально.

Плакать хочется от ее доброты. Я хватаю ее руку, прямо вместе с гребнем.

– Молли, – шепчу я.

Наши взгляды встречаются. Красавица Молли. Такая отважная, такая добрая, такая несчастная.

– Молодая ты еще, – вздыхает Молли. – Может, сейчас ты мне и не поверишь, но я все-таки скажу. Кому и знать, как не мне. В жизни бывает не только черное или белое. Все сложнее. Чем дольше я живу, тем меньше берусь судить наверняка. Особенно в сердечных делах. Утри слезы. Он о тебе плакать не станет, кто бы он там ни был. Мужчины о нас не плачут, это уж я точно знаю. А теперь давай-ка замажем твои ботиночки землей, вот так.

Молли гладит меня по голове и возвращается к нашим.

– Саба уже идет! – слышу я ее голос.

* * *

Когда у меня наконец получается совладать с собой, наши уже направляются к дороге. Томмо и Крид ведут лошадей, а Брэм, Лу и Эш толкают тележку по узкой тропе. Молли и Мейв отстали немного. Меня ждут.

– Готова? – спрашивает Молли.

Следопыт привязан к дереву на коротком поводке. Брэм решил его не брать. Следопыт скулит, беспокоится. Вот и разошлись наши пути. Не могу посмотреть ему в глаза.

– Поди сюда, сестрица, – говорит Слим. – Обними вонючего старикашку на прощание. – Он неловко обхватывает меня одной рукой. Шепчет на ухо: пошарь у меня в правом кармане.

Сую руку ему в карман так, чтобы Мейв и Молли не видели. Достаю пузыречек темного стекла.

– Бесшумный враг, – шепчет Слим. – Называется эччинель. Одна капля на чашку – человек проспит восемь часов. Две капли – будет спать целый день. Может, полтора.

– А три? – спрашиваю я.

– Самый долгий сон на свете, – отвечает Слим. – Применять с умом.

Я крепко обнимаю его за шею.

– Спасибо! – говорю ему. – Прости за все.

– Не волнуйся, я еще воспряну, – усмехается он. – Я видел твои бои в Городе Надежды и о других твоих подвигах слыхал. Ты не знаешь, а о тебе легенды ходят.

– Какие там легенды, – говорю.

– Словом, когда я увидел, кто собрался меня грабить, сразу подумал, вдруг ты к нам присоединишься. Тогда мы наделаем дел и вперед, к славной победе. Эх… Романтические бредни, а я всего лишь глупый старик. Для меня было честью познакомиться с тобой. Удачи тебе, милая.

– И тебе, Слим, – отвечаю я.

Последний разочек целую Следопыта в макушку. Молли берет меня за руку. Слим машет нам вслед. Следопыт жалобно воет.

Оглядываюсь через плечо снова и снова, а потом их заслоняют деревья. Только плач Следопыта разносится по лесу.

* * *

Я сижу в повозке рядом с Эш. Молли и Мейв – напротив. Руки и ноги у нас связаны. Со стороны кажется, что крепко, но если надо, веревки можно быстро сбросить. Крид и Томмо едут позади верхом на Прю и Гермесе. Лу и Брэм сидят на козлах. В тележку запрягли Теда, это рабочая лошадь Брэма.

Не проехали и половины лиги, как сзади на дороге появляется темная точка и быстро растет. Эш наклоняется посмотреть.

– Что это? – спрашивает она.

У меня по лицу неудержимо расползается улыбка. Это Следопыт нас догоняет. Бежит быстрее ветра, так и стелется над землей. Томмо и Крид подаются в стороны, и Следопыт одним махом запрыгивает в телегу.

– Ну силен! – восхищается Эш.

Волкодав шлепается к нам под ноги и пристраивает голову у меня на коленях. Я треплю его за уши. Ну не хочет этот пес расставаться со мной. Пора бы уже и усвоить.

Немного погодя в небе раздается знакомый крик. Это Нерон.

– С самого утра его не видела, – говорю я.

Ворон спускается ниже. В клюве болтается Сердечный камень.

– Сюда, Нерон! – Будто не слышит, приземляется на плечо Молли. Подальше от меня. Роняет Сердечный камень ей в руки.

– Что это у тебя, Нерон? – Молли поднимает камень повыше. – Саба, это ты потеряла?

Я грозно смотрю на ворона. А он нахально каркает в ответ. Больно много стал умничать. Вот, значит, куда он утром летал. Наверное, камень вынесло на берег у водопада. И ничего мне не показалось, что он где-то рядом. Надо же, целый день прятался, нарочно выжидал, пока все соберутся.

– Нет, – отвечаю я. – Он опять его украл. Вредный воришка! Я его продам. Обменяю на зонтик.

Нерон подпрыгивает на месте, вверх-вниз. Насмехается надо мной. Молли замечает швы у него на грудке. Быстро взглядывает на меня. А Нерон опять взлетает. Сделал свое дело и теперь спокойно летит впереди телеги. Молли бросает мне Сердечный камень. Я сую его в карман.

– Одурачила меня мерзкая птица. Ох, не в первый раз. И если я знаю Нерона, – а уж я-то знаю, – то и не в последний.

* * *

Солнышко пригревает. День клонится к вечеру. Мы надеемся быть на месте до того, как наступит комендантский час. До заката то есть. Компендиляриум после переделки не стал ездить ровнее, бедные наши задницы. Мы громыхаем по дороге, то на солнцепеке, то в прохладной тени душистых лесов. Пересекаем прозрачные быстрые речки. Управители в полях отвлекаются от работы и долго смотрят нам вслед.

– Они думают – хорошо, что не меня везут в этой телеге, – хмыкает Молли. – И гадают, не настанет ли вскорости их черед.

– Знали бы они, на чем мы сидим, – смеется Эш. – Смерть как хочется поиграться в эти Слимовы шарики! Жаль, я не видела, как та насыпь взлетела на воздух. Бабах! – Эш подмигивает мне. На нее всегда веселье нападает, когда предстоит опасное дело.

Брэм заставил высадить Следопыта из телеги. Волкодав бежит за нами. То мелькает за деревьями, то в полях среди высокой пшеницы, иногда совсем пропадет из виду, потом снова появляется. Знает, что нельзя чужим на глаза попадаться.

Крид и Томмо едут за телегой. Крид поначалу старался не смотреть на Молли, а потом сдался и таращится вовсю. Она делает вид, будто не замечает, но видно, что начинает закипать.

– Прекрати на меня пялиться! – не выдерживает наконец.

– А ты прекрати быть такой потрясающей красоткой, тогда я не буду, – отвечает он. – Улыбнись мне, Молли, ну пожалуйста! Чтоб я мог умереть счастливым.

– Как ты мне надоел, – вздыхает она.

– А это у меня система такая, – радостно отвечает Крид. – Вода и камень точит.

– Охота была плескаться в таком мелком ручейке, – отбривает Молли.

Крид подмигивает нам:

– Ага, я делаю успехи!

Томмо всеми силами старается не смотреть мне в глаза. Ну и тем лучше. Не хватало мне сейчас еще и этой заботы.

Крид, Эш и Мейв, кажется, прояснили меж собой то, что случилось в Темнолесье. Видно, помирились, раз остались все вместе помогать Брэму с сопротивлением. Делать то, что дόлжно, бескорыстно, ради благой цели. Опять Демало! Никуда от него не деться.

Мейв притихла. Отвечает, если спросят, но мыслями она далеко. Ушла вглубь себя и старается разобраться, что к чему. Совсем как я. Смотрю в затылок Лу. Они с Брэмом на козлах, сидят плечом к плечу. Вроде ладят меж собой.

Лу и Мейв, наверное, больше не смогут побыть вдвоем, пока мы не уедем из Нового Эдема. Как вытащим Эмми, сразу в путь. А если даже подвернется случай, наверняка Лу его прохлопает. Это же надо знать Лу. Он ни за что не признается, что чувствует. Если бы Мейв знала, может, согласилась бы ехать с нами. А может, и нет. Мейв – девушка непростая. Любовь – это еще не вся жизнь. И как сказала Молли, ничего нельзя знать наверное, особенно в сердечных делах. И все-таки, мне кажется, нужно ей сказать.

Толкаю ее ногой. Мейв поднимает голову. Показываю глазами на Лу. Потом смотрю на Мейв. У нее щеки розовеют.

– Он тебя любит, – выговариваю без звука, одними губами. Румянец Мейв становится гуще. Взгляд сам собой обращается к Лу. Потом опять на меня, с вопросом. – Он мне сказал, – опять без звука. – А ты его любишь?

Мейв колеблется. Потом ее глаза теплеют. Она улыбается. Я хихикаю.

– Что смеетесь? – спрашивает Эш.

– Да так, ничего, – отвечаю я.

Земля вокруг такая щедрая, все растет и цветет. Лу вертит головой то вправо, то влево. Расспрашивает Брэма о чередовании посевов, ирригации и всяком таком прочем. А мне вспоминаются слова Ауриэль. Лу мечтает о спокойной жизни. Осесть на одном месте, возделывать землю. Его руки стосковались по крестьянской работе. Пахать землю, самому выращивать еду для всей семьи, растить детей. Все правильно она сказала. У меня при мысли о том, чтоб работать на земле, кровь не бежит быстрей по жилам. А жаль. Придется ведь смириться с тем, что лучше для всех.