Текст книги "Мятежное сердце"

Я вскрикиваю от боли, но не отвожу глаза.

– Больно, Саба? – спрашивает Лу.

– Да, – шепчу я.

– Да, – повторяет он.

Отпускает мою руку. Я прижимаю ее к груди. Кровообращение понемногу восстанавливается. Синяки останутся. Лу отходит к Эмми, и она перевязывает его рану.

Все они за нами наблюдали. Никто не смотрит мне в лицо.

Ну и пусть.

Ничего, что Лу меня ненавидит.

Пусть все меня ненавидят. Главное, я сейчас там, где должна быть. В Новом Эдеме. На территории тонтонов. На пути к Джеку.

* * *

От переправы через лес ведет всего одна дорога.

Прячу нож за голенище, вскидываю на плечо лук с колчаном, цепляю к поясу бурдюк с водой. Свистом зову Нерона и отправляюсь в путь. Следопыт трусит сзади.

– Мне пора, – говорю нашим. – Надо быть в «Гиблом деле» к полнолунию.

– Всего две ночи остались, – говорит Мейв. – Ты даже не знаешь, далеко ли идти. Это невозможно.

Я улыбаюсь про себя. Как сказал бы Джек?

– Нет ничего невозможного, – отвечаю.

– Ты забыла Гермеса, – говорит Эмми.

– Вы из-за меня тут застряли, – говорю я. – Потеряли коней. Прости. Сказать не могу, как мне совестно. Я вам оставляю Гермеса и все припасы. Найдите какую-нибудь дорогу в обход, к Змеиной реке. Поезжайте на запад. Мы с Джеком вас там найдем.

– Не можешь же ты пешком идти, – говорит Мейв.

– Украду где-нибудь лошадь, – отвечаю я. – Пока, до встречи.

Мы со Следопытом шагаем по лесной дороге. Ветки висят низко, я пригибаюсь, подлезаю под ними. Дорога с боков заросла кустами. Видать, давно по ней никто не ходил, не ездил. Нерон перелетает с дерева на дерево.

– Погоди! – Мейв с треском ломится через кусты. – Я с вами, не против?

– Ты вроде Джека не особо любишь, – замечаю я.

– Зазнайка он, – отвечает Мейв.

– И я такая же, – говорю. – Да и ты тоже, между прочим.

– Точно, – смеется Мейв. – Он слишком на меня похож.

– То, что он тебе сказал, Мейв, – говорю я, – это и было послание. Вы проиграли, и ваша гибель – твоих рук дело, потому что ты зазналась. Следовало больше трех часовых держать, тогда заметили бы нас при луне. Это значит, встретимся в «Гиблом деле» в следующее полнолуние. Правило трех раз.

– Хм, – отзывается Мейв. – Ловко. Ну что, ты, значит, решила идти и ни в какую. Одну я тебя не отпущу. Может, с этим Джеком все совсем не просто. Да и мне есть за что поквитаться с тонтонами, – добавляет этак небрежно.

Это и есть настоящая причина.

– Я надеялась, ты поговоришь с Лу насчет Джека, – вздыхаю я. – А то меня он не слышит.

– Ты правда не понимаешь? – хмыкает Мейв. – С его точки зрения, пока он слабый и беспомощный, Джек украл у него то, что принадлежит ему. Тебя.

Я останавливаюсь как вкопанная.

– Никто меня не крал! – говорю. – И я не собственность Лу.

– Попробуй ему это объяснить, – отвечает Мейв. – А заодно и себе.

– Да замолчи ты! – Я мрачно шагаю дальше по заросшей кустами дороге.

– Лошадок поскорей бы найти, – говорит Мейв. – Два дня – не так-то много, когда не знаешь даже, куда надо попасть.

– Саба! – Нас бегом догоняет Эмми. – Лу говорит, чтоб ты вернулась! Говорит, надо все обсудить и продумать.

– Пусть сам мне и скажет. У него язык есть, – отвечаю я.

– Так он с тобой не разговаривает! – Эмми пристраивается шагать рядом с Мейв. – Куда идем?

Лес вдруг заканчивается. Мы стоим на краю невысокого холма. Впереди раскинулась равнина. Раньше была лесистая, с озерами и далекими горами. Но на деревья какая-то хворь напала. Остались только сухие стволы да сучья, палки и ржавая хвоя. Одни воспоминания. Тут и там торчат осветительные мачты Разрушителей. Дорога идет на восток прямо через равнину. Других дорог нет.

– Не знаю, как вам, – говорю я, – а мне туда.

– Эй! – Нас догоняет Лу. Лицо чернее тучи. Томмо бежит за ним, как испуганная собачонка. Ведет Гермеса под уздцы.

– Ты вроде со мной не разговариваешь, – говорю я брату.

– Я и не разговариваю! А ты шагу дальше не сделаешь, пока мы не составим план действий.

Начинаю спускаться с холма. Следопыт и Мейв идут за мной.

– У меня уже есть план, – говорю. – Я иду в таверну «Гиблое дело».

– Ты даже не знаешь, где она! – кричит Лу.

– В поясе бурь, – отвечаю я. – Мне Лилит рассказывала. И вообще, нашла же я тебя, хоть и не знала, где ты.

– Это правда, – встревает Эмми.

– Помолчи, Эм! – злится Лу.

Он стоит на вершине холма, руки в боки, и грозно смотрит на нас сверху вниз. А мы идем себе.

– У вас лошадей нет! – кричит Лу.

– Добудем! Украдем у кого-нибудь! – откликаюсь я. – А ты возвращайся на Змеиную реку, Лу. Возьми с собой Гермеса, Эмми и Томмо. Со мной опасно путешествовать. За мою голову назначена награда.

– Вот не зря ты мне сразу понравилась, – усмехается Мейв.

Делаем последние несколько шагов до подножия холма и на ровной земле сразу пускаемся бегом. За нами летят сердитые крики Лу:

– Саба! Саба! Вернись сейчас же!

Мы бежим на восток.

* * *

Следопыт замечает первым. Позади стучат копыта. Не прошло еще и нескольких минут. Следопыт останавливается. Оглядывается и лает. Мы с Мейв тоже останавливаемся. Да что ж такое, говорю в сердцах.

– Не притворяйся, будто удивлена, – говорит Мейв.

Нерон садится ко мне на плечо. Громко каркает. Мы стоим и ждем.

– Я не хочу, чтобы они ехали с нами. Честно. Сделали бы, как я сказала, всем было бы лучше.

На дороге показывается Гермес. На спине у него сидят Эмми и Томмо.

– Саба! – вопит Эмми. – Мейв!

Гермес тычется носом в мою макушку.

– Где он? – спрашиваю я.

– Идет, – отвечает Томмо. – Сказал, что бегом не побежит.

Оба смотрят на меня с высоты лошади. Я на них, задрав голову. Вид у них несчастный. У меня, наверное, тоже.

– Мы поедем с тобой, – заявляет Эмми.

– Да что ты говоришь, – откликаюсь я.

Новый Эдем

Мы молча шагаем на восток.

Лу упорно продолжает злиться. Все равно что путешествовать вместе с грозовой тучей. Из тех, что нависают низко над землей. Я делаю вид, будто не замечаю. Мы с Мейв топаем вперед, не сбавляем темп. Эмми едет верхом на Гермесе. Томмо держится рядом с Лу.

Надо бы срочно разжиться транспортом. Да только не встречается нам никто. Ни дома, ни поселка. Только бесконечный лес ржавых мертвых деревьев.

Эмми старается нас подбодрить, заводит разговор то с одним, то с другим, а мы отмалчиваемся или что-нибудь бурчим в ответ.

Еще нет полудня, а мы уже часов пять отшагали. Первым не выдерживает Лу.

– «Лошадей добудем! Украдем у кого-нибудь!» – говорит с насмешкой.

Ненавижу, когда он меня передразнивает.

– И у кого, Саба, ты собралась лошадей воровать? Смотри, какой богатый выбор!

– Помолчи, – отрезаю я.

– Сама помолчи! – рычит Лу. – Дурацкие твои идеи!

– Если такие дурацкие, зачем тогда с нами пошел? – спрашиваю.

– Зачем-зачем… Просто очень скоро ты убедишься, что я был прав насчет Джека. И тогда я тебе понадоблюсь, подставить плечо и утереть сопли.

– Иди к чертям в преисподнюю! – кричу я.

– Да я уже там, – отвечает Лу.

* * *

Полдень. Рыжее солнце нещадно палит. Мы добрались до перекрестка. Два корявых старых дерева-кислофрукта – чуть ли не единственные проблески жизни с тех пор, как мы тащимся по равнине. Спорим, куда свернуть. Пока наши препираются, я иду себе дальше. На восток. Только на восток.

Чьи-то вопли. Лу. Останавливаюсь, оглядываюсь. Он все еще на перекрестке. Машет руками и орет. Мы долго буравим друг друга взглядами издалека. Потом я с проклятием поворачиваю обратно. Надо же выяснить, в чем дело.

Наши сидят и лежат, кто где повалился, в тени деревьев.

– Вы что? – говорю я. – А ну, вставайте!

– Привал, – объявляет Лу. – Мы устали, проголодались и пить хотим. И ты тоже, признайся. Да нет, ты такая упрямая, скорее загонишь себя до смерти.

– Некогда нам отдыхать, – говорю я.

– Печаль какая, – отвечает он.

– Ладно – пять минут.

– Столько, сколько я скажу.

– Сколько я скажу! – вмешивается Мейв. – Господибожемой.

Смотрю на Лу со злостью. Так и остаюсь стоять. Вытираю потное лицо и шею носовым платком. Томмо достает из седельных сумок провизию, раздает половину, всем поровну. Вяленая оленина, сушеные ягоды и горсть орехов. Остаток убирает про запас. Обед скудный. Зря только челюсти трудить, но мы усердно жуем. Я отдаю Следопыту свою полоску оленины. Прочему зверью придется выживать на подножных кормах. Гермес щиплет чахлую травку. Нерон долбит клювом червивый кислофрукт.

С юга задувает суховей. Несет песок и мелкую пыль. Белесое небо пышет жаром. Без единого слова надвигаем шимы пониже. Смазываем жиром обветренные губы. Я брожу взад-вперед, места себе не нахожу. В голове звучит вредный вкрадчивый голосочек. Набирает силу и вот уже гремит вовсю. Странно, что другие не слышат.

– Скорей! Торопись! – вопит голос. – Джек в беде! Возьми Гермеса и вперед! Тебя не смогут остановить. Скорее!

Мне ужасно стыдно. Из-за меня ведь наши вляпались. Не из-за кого другого. И все равно…

– Скорее, в путь! Не пристрелят же они тебя?

– Даже не думай, – говорит Лу.

– А? – вздрагиваю я.

– Думаешь, я не знаю, что у тебя на уме? Да ты так громко думаешь, что всем вокруг слышно. Так вот, не думай.

– Ничего я не думаю, – отпираюсь я.

– Думаешь, еще как.

– Неправда.

– Правда.

– Мне лучше знать, что у меня в голове творится, – сержусь я. – Жаль, кое о ком другом этого не скажешь!

– Ты на что намекаешь? – ощетинивается Лу.

– Может, хватит? – вмешивается Мейв. – Замолчите оба! Скоро нас с ума сведете!

– Что с Томмо? – спрашивает Эмми.

Томмо застыл, пригнувшись, посреди дороги. Прижал к земле ладони.

– Кто-то едет, – говорит он. – С севера. Телега с лошадью или, может…

Я хватаю его за руку.

– Томмо, сколько лошадей?

– Одна, – отвечает он. – Кажется. И телега.

– Тонтоны? – спрашивает Эмми.

– Они поодиночке не ездят, – замечает Мейв.

Дорога за поворотом теряется в рыжем лесу. Мы оглядываемся, куда бы спрятаться. Пара деревьев. Несколько валунов. Осветительный столб. Между перекрестком и поворотом лежит громадная каменная плита. Те, кто явится с севера, обязательно мимо нее проедут.

Я смотрю на Мейв, она на меня.

– А давай, – говорит она.

– Что давай? – настораживается Лу.

– Я за, – говорю.

– За что? – спрашивает Лу. – Вы о чем, вообще?

– Нам нужно средство передвижения, – говорит Мейв. – Сейчас мы его и добудем. По моей команде – Саба и Лу, хватайте коня. Томмо и Эмми, прикройте их с тыла. Я займусь теми, кто в телеге. Если я решу, что их слишком много, все отменяется. Так, прячьтесь. Оружие наготове. Выдвигаемся только по моей команде!

Мейв вскочила на Гермеса и надвинула шиму на самые глаза. Теперь еще подтягивает кверху шейный платок, прикрывает рот и нос.

– Постойте! – говорит Лу. – Может, там одна лошадь, а может, десять.

– Десяти нет, – уверенно отзывается Томмо.

– Ну пять! Мы не знаем, сколько. Не знаем, кто там. Нельзя же вот так бросаться очертя голову! Надо все обсудить! – Лу хватает Гермеса под уздцы.

Мейв сдергивает платок с лица.

– Нет! Мы не на Серебряном озере, и ты не наш папочка. В реальном мире папочка тот, кто знает, что делает. В данный момент это я. Так что сиди и не рыпайся. Если, конечно, не хочешь, чтобы тебе отстрелили твою симпатичную задницу.

Она ударяет пятками Гермеса в бока и галопом уносится вперед. Занимает позицию за каменной плитой. Я оттаскиваю Лу за большой валун. Лицо у брата красное, губы крепко сжаты. Голубые глаза мечут пламя.

– Да что она о себе воображает? – бесится Лу. – Вообще не понимаю, что она тут молола. Никакой я не папочка! До смерти надоели командирши! Тебя, Саба, это тоже касается.

– Ты раньше грабил на большой дороге? – спрашиваю я. – Лошадей воровал?

– Знаешь же, что нет! Не в этом суть…

– Суть в том, что нам надо к полнолунию добраться до «Гиблого дела», – говорю я. – А грабежи на большой дороге – специальность Мейв.

– А моя специальность – заботиться о том, чтобы мы остались живы, – парирует Лу. – Ты, я и Эмми. Те двое пусть хоть повесятся, если им охота. Смотрю я на тебя, Саба, и глазам не верю. Мы были уже на пути к хорошей жизни. Просто рукой подать. А теперь что?

– Признайся, зато весело, – возражаю я.

– Не вижу ничего веселого, – отвечает Лу.

– Ага, шааль жрать веселее? – срываюсь я. – Или то, чем ты занимался с Мег?

Выстрел попадает в цель. Лу отворачивается. Начинает с деловым видом заматывать лицо шимой и шейным платком.

Я тоже закрываю лицо. Мы ждем. Неизвестные путники не торопятся.

Понемногу далекий стук колес становится громче. Я осторожно выглядываю из-за валуна. Живот сводит от напряжения. На дороге показывается желтая повозка. Ее тащит…

– Ни черта ж себе, верблюд! – выдыхает Лу.

И впрямь верблюд. Костлявая, блохастая дохлятина волочет дребезжащую колымагу.

Хозяин колымаги распевает во все горло. Уже можно разобрать слова:

 
Ты была души моей царицей,
А когда закончилось лето,
Ты ушла, мое сердце разбито,
И напрасно жду я рассвета.
 

– Хейя-а! – Мейв бьет пятками в бока Гермеса и вылетает на дорогу прямо перед повозкой. Гермес встает на дыбы. Мейв стискивает его бока коленями. В каждой руке у нее по арбалету.

Хозяин повозки натягивает вожжи.

– Эге-ге! – вопит он. – Стоять, Моисей!

Верблюд ревет и пятится подальше от Гермеса. Мы с Лу хватаемся за вожжи. Пыль столбом. Повозка накреняется, чуть не опрокидывается. Хозяин тянет руку к чему-то у себя под ногами.

– Руки вверх, или я стреляю! – кричит Мейв.

Хозяин медленно выпрямляется, поднимает руки над головой.

А мы с Лу изо всех сил тянем верблюда за уздечку. Верблюд упирается, кричит, плюется и закатывает глаза. И вдруг с размаху садится. Мы отлетаем в разные стороны. Тут же вскакиваем, хватаемся за луки, целим в хозяина тележки.

Тележка – деревянный короб с высокими бортами. Все это раскрашено в веселенький желтый цвет, разрисовано солнышками, лунами и звездами и скреплено веревками да цепями. Как еще не разваливается. Спереди подвешены два фонарика. Сзади дверца.

Томмо распахивает ее и заглядывает внутрь.

– Все чисто, – сообщает он.

Мейв улыбается хозяину тележки:

– Слезай, приехали!

* * *

Хозяин тележки глядит на нас. Мы на него.

Одноглазый, пузатый лысый старикан. Грязная повязка на глазу, лохматые бакенбарды и тройной подбородок. Одет в розовое женское платье.

– Сэр, – это ограбление, – объявляет Мейв. – Мы забираем тележку и верблюда.

– А если я не соглашусь? – Голос у него скрипучий, как дверь на не смазанных петлях.

– Тогда я тебя убью, – разъясняет Мейв. – А тележку и верблюда все равно заберу. Просто у тебя не будет возможности помахать нам вслед платочком. А ну, слезай! Мой коллега охотно тебе поможет. И не вздумай выкидывать фортели, ты под прицелом.

Она подает знак Лу арбалетом. Лу испепеляет ее взглядом, но убирает лук за спину и подает старикану руку.

Толстяк слезает с козел долго и мучительно. Сипит, хрипит, а уже на земле так наваливается на Лу, что они оба чудом не падают. Я забираю у старика огнестрел и перебрасываю оружие Томмо.

Мейв соскочила с Гермеса.

– Обыщи его, Лу, – приказывает она.

– Сама обыскивай, – огрызается Лу.

Старикан усмехается.

– Дисциплинка шалит, ага?

– Помолчи, – прикрикиваю я. Обхлопываю пленника.

– Все чисто, – докладываю.

– Вы раньше пробовали управляться с верблюдами? – спрашивает он.

– Его зовут Моисей, так? – отзывается Мейв. – Мы о нем позаботимся, сэр, можете не беспокоиться.

– О, я не беспокоюсь, – улыбается старикан.

– Глянь, что у него там в телеге, – велит мне Мейв.

– Прошу прощенья, сестрица, – вмешивается старикан. – Космический Компендиляриум – не простая телега. Если позволите…

– Шустрей давай, – говорит Мейв.

Старикан отвязывает веревку, и вся правая стенка откидывается. Внутри как будто здоровенный шкаф. Полки, ящички – все уставлено разнообразными баночками и бутылочками.

– Так он лекарь, – говорю я. – Шарлатан.

Старикан бодро перечисляет свои снадобья:

– Целебные, укрепляющие, заживляющие и слабительные. Рвотное, жмотное и обормотное. Тонизирующее и резонирующее. Мази и микстуры, порошки и пилюли, настойки и неустойки. – Хозяин тележки переводит дух и гонит дальше. – Я заварю для вас целебные травки, поставлю пиявки, сделаю клизму и прибавлю оптимизму! Также могу подстричь волосы, вырвать зуб или вскрыть нарыв. Исправляю дефекты зрения, имеется широкий выбор очков. Даю консультации по вопросам семьи и брака, строго конфиденциально. Доктор Сальмо Слим, передвижной терапевт-хирург.

– Ну, говорю же, шарлатан. – Я поднимаю боковину тележки и заново подвязываю веревкой.

– Позвольте! – Толстяк распрямляется. – Ты задеваешь мою честь, сестрица. Я принадлежу к старинной семье профессиональных медиков! Мой род ведет начало от легендарной Сарсапариллы Слим!

– Побереги пафос для простофиль, – советует Мейв. – Мелкота, запрыгивайте в короб.

Эмми корчит рожицу:

– А это обязательно?

– Залезай и не вякай, – отвечает Мейв. – Я буду править.

– Нет уж, править буду я! – Лу отпихивает Мейв с дороги и влезает на козлы. – Можешь сесть рядом.

– Ты раньше ездил на верблюдах? – возмущается Мейв.

Лу бросает на нее убийственный взгляд, но все-таки сдвигается на место охранника.

– Мы не дикари какие-нибудь, – говорит Мейв хозяину тележки. – Как отъедем чуть-чуть, оставим воды и оружия у дороги.

– Премного благодарен, – отвечает старикан.

– У тебя отнимают единственный источник пропитания, а ты такой спокойный, – замечает Мейв. – Уважаю.

Он пожимает плечами. Неизбежный риск. Нет смысла выпрыгивать из штанов. Хоть я их сейчас и не ношу.

– Без обид?

– Какие обиды! Се ля ви, сестрица.

– Это точно, – отвечает она. – Вот и ладненько. Поехали!

Эмми и Томмо забираются в Космический Компендиляриум. Я вскакиваю на спину Гермесу. Мейв усаживается на козлы рядом с Лу. Берет в руки вожжи. Встряхивает их и говорит верблюду:

– Вставай, Моисей! Вперед!

Верблюд поворачивает голову. Смотрит на Мейв долгим, пристальным взглядом. Потом снова отворачивается и спокойно продолжает жевать жвачку.

– Вот и ладненько, – передразнивает Лу. Они оба слезают с козел. Тянут верблюда за уздечку. Дергают вожжи. Упираются в верблюжий зад и толкают изо всех сил. При этом Лу бухтит без перерыва.

– Ну конечно, Мейв у нас папочка! Мейв знает, что делает. Проезжих грабить и лошадей угонять – ее специальность. Только вот новость, девочки. Тут никакая не лошадь, а чертов верблюд!

– Толкай молча! – не выдерживает Мейв.

– Божемой, – говорю я. – Что вы, одного верблюда сдвинуть не можете? Эмми, Томмо! Давайте помогать!

Детишки вылезают из телеги. Следопыт лает. Нерон каркает. А Моисей ни с места. Ревет, плюется и злобно щелкает здоровенными желтыми зубами.

– Ай! – Лу отскакивает. Держится за руку выше локтя. – Подлая животина меня укусила! – Он ругается и топает ногами от боли.

А хозяин тележки стоит себе и любуется на все это безобразие.

– Если помощь нужна, только скажите! – кричит он издали.

– Вот урод, – бормочу я себе под нос. Опять слезаю с Гермеса и подхожу к старикану. Срываю лук с плеча, накладываю стрелу на тетиву, тычу ему прямо в физиономию. Он разводит руками.

– Толстый, не задерживай нас! – говорю с угрозой. – Подними своего зверя и отвези нас, куда требуется.

– Хорошо, хорошо, – отвечает этот гад. – Не надо нервничать, сестрица.

Он ковыляет к верблюду, а я пока держу его на прицеле.

– Моисей! – Старикан хлопает в ладоши. – Поднимайся, почтенный! Восстань и гряди, о сын Египта!

И эта тупая скотина тут же встает.

– Давай на козлы, – командую я.

Старикан взбирается на козлы. Я втискиваюсь рядом.

У Мейв щеки горят от унижения. Крутая разбойница, с верблюдом не справилась. Она молча швыряет мне арбалет и забирается в тележку вместе с Томмо и Следопытом.

– Черт-те что, – бурчит Лу. Вскакивает на Гермеса. Усаживает перед собой Эмми.

– Ну, едем? – говорю я старикану.

– Если я должен вас отвезти, куда требуется, так хоть скажите, куда вам требуется? – Толстун подмигивает светло-голубым глазом.

– Э нет, меня не так легко подловить!

– А ты куда направлялся? – спрашиваю.

Шима сползает назад. Нельзя, чтобы он увидел татуировку! Быстро поправляю шиму, сердито сдвигаю брови.

– Ну?

– На восток, – отвечает он. – Доставка товара в одну таверну в поясе бурь. Называется «Гиблое дело».

У меня внутри все переворачивается.

– Сойдет для начала, – говорю я. – Далеко это?

– Дня три-четыре.

– Пусть будет за два, сохранишь второй глаз.

– Доедем за два, – обещает Слим.

* * *

Космический Компендиляриум дребезжит на ходу. Через пару миль хозяин откашливается.

– Несправедливо получается. Вы мое имя знаете – Сальмо Слим, к вашим услугам. Нельзя ли и мне узнать, кто меня захватил?

Я молчу. Упираюсь одной ногой в переднюю доску козел. Нерон устроился у меня на коленях. Подозрительно поглядывает на хозяина тележки блестящим глазом.

– Красивая птица, – замечает Слим. – Ручной ворон… Гм, необычно. Вряд ли у него есть собственное имя.

– Нерон, – говорю я.

Нерон вытягивает шею. Щиплет клювом подол розового платья и каркает.

– Ха! – усмехается Слим. – Насчет платья интересуетесь? Точно, не каждый день встретишь мужика в платье. Тут история с моралью, друг Нерон. Притча о стирке и крепкой выпивке. С неделю назад постирал я свою одежку – рубаху и штаны, я их всегда раз в год стираю. Повесил поближе к огню, чтоб к утру просохли. Видать, выпил лишнего, да и сморило меня. Знаете, как оно бывает… Утром проснулся, а одежда моя сгорела дотла. Ночью свалилась в костер. Счастье, что у меня хоть платье было. Хранил в память о покойной матушке. Иначе сидел бы сейчас в чем мать родила. Вы бы тогда, пожалуй, два раза подумали, прежде чем ко мне соваться, а? Хе-хе! Вот была бы картина!

Слим хохочет, сипит и кашляет. Нерон подпрыгивает и тоже хохочет по-вороньи.

– Смотри, яйцо не снеси, – говорю ворону.

– У меня ведь работа сидячая, – замечает старикан. – В платье прохладно, ветерок задувает. Всегда бы так ходил.

Смотрю на него в упор. Какое-то время едем молча.

– Стало быть, вы направляетесь в «Гиблое дело», – говорит старикан.

– Это ты туда направляешься, – говорю я. – Нам просто по пути.

– Хорошо знаете здешние края? – спрашивает он.

Я молчу.

– Новый Эдем – не лучшее место для путешествий, – говорит Слим. – Будем надеяться, что не встретим по дороге тонтонов.

– О? – говорю я.

– Новый Эдем – их земля. Они всю территорию держат под контролем, в том числе и дороги. И сторожевые посты имеются, и патрули регулярно ходят. Останавливают каждого, проверяют, есть нужные метки или нет. Управителям Земли, так они называют новых поселенцев, ставят клеймо – круг, разделенный на четыре части. Рабы носят железный ошейник, а у нас, у всех прочих, вот такой знак. – Слим задирает рукав, показывает пять кружочков в ряд на правой руке, с наружной стороны. – Да-а, – говорит, – нехорошо, если эти ребята нас остановят.

Я приставляю ему заряженный арбалет к виску.

– Вот и постарайся, чтобы не остановили.

– Поедем обходными дорогами, – отвечает он.

Еще немного погодя Слим говорит:

– Они проводят чистки. Убирают стариков, и больных, и слабых. Кто-то собирает пожитки и уезжает. Много моих знакомых отправились на запад. А кто решил держаться за свою землю до последнего, все пошли на корм червям.

– А тебе почему позволили остаться? – спрашиваю.

– Я для них полезен, – отвечает. – Врачебное искусство передается из поколения в поколение. По медицинской части всего и есть, что я да доктор Вонг, да еще один костоправ по прозванию Холлис. Мы поделили территорию. Кстати, если вдруг приключится с тобой гангрена, Холлиса даже близко не подпускай. Лучше сама себе ногу отрежь. Кто же еще остался… Конечно, любители ковыряться в металлоломе. Какие они штуки умеют склепать из всякого мусора Разрушителей – не устаю изумляться. А больше, пожалуй, и никого. Тонтонам нужна рабочая сила да здоровые производители потомства.

– Производители потомства? – переспрашиваю я.

– Само собой, – отвечает Слим. – Жить в новом мире можно только правильным людям. Вы с друзьями лучше остерегитесь, если не хотите пахать да размножаться на благо Нового Эдема. Вы как раз тот материал, который нужен Указующему путь.

– Указующий путь? – спрашиваю, будто впервые о нем слышу.

– Он у них главный, – объясняет Слим. – Великий мыслитель. У него случаются эти, как их… видения.

– А ты с ним встречался? – спрашиваю.

– Я-то? С чего бы? Хотя, говорят, иногда он ездит со своими людьми, вроде как незаметно. Так что, может, и сталкивались где-нибудь. Может, он меня останавливал для проверки на сторожевом посту.

– Помолчи минутку. Уши болят.

Но он не способен долго молчать.

– Вас пятеро, – говорит, – и всего одна лошадь. Думается мне, были у вас на пути неприятности. Вы, случаем, не через ущелье Ян ехали?

– Может, и так, – отвечаю.

– То есть прорвались мимо тех бешеных охотников за черепами?

– Угу.

– Ха! – Он хлопает себя по коленке. – Ничего себе! Ну ты даешь, сестрица! Эти психи там давно окопались, никому проезду нет. Лет десять назад они поймали моего кузена, Листера. Он был не так уж плох, для родственника, только болтливый очень, никогда не умел вовремя заткнуться. Особенно обидно, что на нем как раз была моя шляпа. Взял поносить без спросу. Эх, с этим мостом через ущелье Ян надо что-то делать!

– Я сделала, – говорю. – Моста больше нет.

Слим глядит на меня, качает головой и усмехается.

– Ха-ха! Надо же. Персональное тебе мое спасибо. За кузена Листера и мою лучшую шляпу. Хотите, значит, добраться до «Гиблого дела» за два дня? Честное слово, доставлю в лучшем виде!

– Вряд ли, если мы так и будем тащиться теми же темпами, – говорю я. – Твоя дохлятина быстрее не может?

– Слыхала старую поговорку – не суди книгу по обложке?

– Не-а, – говорю.

– Ну, держись! – говорит старикан. – Йе-хо! – как заорет, да как тряхнет вожжами. Моисей полетел стрелой. Нерон с перепугу каркнул и взвился вверх. Я чуть не слетела с козел, в последний миг уцепилась за Слима. А он улыбается, желтые зубы показывает.

– Пятикратный победитель ежегодных верблюжьих бегов в Пиллавалла! Моисей ведет происхождение от Великой египетской пирамиды!

Космический Компендиляриум несется вперед в туче пыли, а Слим распевает во все горло. Голос у него, как ржавая пила.

 
Не зевай, красотка Сьюзи, хоть весь город обеги,
Отыщи меня, подруга, до утра устереги!
Проведем лихую ночку, подарю платок цветной.
А как солнце утром встанет, распрощаемся с тобой.
 

* * *

Рыжие мертвые леса наконец позади. Мы переходим вброд широкие сонные реки, в которых течет коричневая вода. Объезжаем с юга огромное пересыхающее озеро. От резкой вони щиплет в носу, и глаза слезятся, а волосы становятся дыбом. Над склизкими белесыми берегами кружат тучи крошечных мушек. Тут и там виднеются железные каркасы зданий, что остались от Разрушителей.

Тонтонов по дороге не попадается, ни патрулей, ни просто так. Слим говорит, на северном берегу озера есть небольшой гарнизон, до них лиг пятнадцать.

– Зачем они там – неведомо. Может, нашли шахту Разрушителей, где еще можно что-то добывать. Главное, что сюда они не ходят. До завтра можно не беспокоиться. Да я позабочусь, чтобы с ними не столкнуться, – уверяет Слим. – Я здесь все дороги знаю. И обычаи людей в черном тоже изучил до тонкости.

По мне, в Пустошах и то лучше, чем здесь. Только на закате эта мерзость заканчивается. Запах живых деревьев – сосен, можжевельника и елок, звук чистой проточной воды. Неописуемое облегчение. Словно прохладную руку приложили ко лбу, когда горишь в лихорадке.

Слим сбавляет скорость. Сворачивает с дороги на лесную полянку.

– В чем дело? – спрашиваю я. – Едем дальше!

– Надо отдохнуть. Здесь безопасно. Моисею нужна передышка, и вашему коню наверняка тоже.

Я приставляю арбалет к его виску:

– Едем дальше, кому сказано!

Слим поднимает руки.

– Спокойно, сестрица! Я сказал, что доставлю вас вовремя, так и будет. Глаз мне пока еще дорог.

– Он прав, – встревает Лу. – Сама понимаешь. Нам нужен отдых. У меня все тело занемело от усталости.

– Ехать надо! – говорю я.

– Не сходи с ума, – уговаривает Лу. – Когда ты в прошлый раз спала?

Так сразу и не ответишь. Должно быть… Нет, не вспомню, когда. Усталость кошкой вьется вокруг, трется теплым боком. Нельзя поддаваться.

– Даже не помнишь, – говорит Лу.

Он уже спешился и снял Эмми со спины Гермеса. Мейв и Томмо выбрались из Космического Компендиляриума. Я смотрю на их осунувшиеся лица.

– Ладно. Три часа.

– Четыре, – говорит Лу.

– Не меньше, – поддерживает Слим. – В здешних краях нужно иметь ясную голову. А животным не дать отдохнуть – просто глупость.

– Хорошо, пусть будет четыре, – сдаюсь я. – И ни минутой дольше.

Никто меня не слушает. Все уже хлопочут, помогают Слиму разбить лагерь и разжечь костер. Я слезаю с козел. Разминаю плечи, растираю затекшую поясницу. Все-таки телега – совсем не то, что верховая лошадь. Я каждый ухаб и каждую кочку прочувствовала задницей.

Мейв подходит ко мне. Косится на Слима. Тот болтает с Эмми. Как всегда, несет какую-то чушь.

– Он трепло, – говорит Мейв, – но о себе ничего не рассказывает. Задумаешься тут.

– Ага, – соглашаюсь я. – Не волнуйся, я с него глаз не спускаю.

Мейв скрещивает руки на груди. Ковыряет землю сапогом.

– Что такое? – спрашиваю.

– Я сегодня дурака сваляла, – говорит Мейв. – Джека всезнайкой обзывала, а сама… Последний тупица догадался бы, что этот дурацкий верблюд слушается только Слима. И как меня угораздило?!

– Да ладно, – говорю я. – Ты сама себя наказала. Ехала в этом коробе весь день.

– Поделом мне, – отвечает Мейв. – Совсем я поглупела.

– Мейв, прекрати! А как же сегодня, у моста? Всех переправила, от охотников отбилась.

– Ага, весело было. – Мейв чуточку оживляется. Смотрит в сторону Лу. Он занимается костром. Наверное, почувствовал. Оглядывается и сразу снова принимается раздувать огонь.

– Я выпендривалась, – говорит Мейв. – Стыдоба. Как маленькая, из кожи вон лезла, лишь бы только он меня заметил.

– Еще бы не заметить, – отзываюсь я. – Ты же всех спасла. Вы из-за меня чуть не погибли. Если кто и поглупел, так это я. А ты молодец.

– Хоть эти три жизни мне зачтутся, – говорит Мейв. – Только это не искупит потерь в Чернолесье. Вольных Ястребов и разбойников уже не вернуть. Если б не моя гордыня… Эш и Крид мне твердили, что надо сваливать, а я уперлась. И вот итог. Сорок жизней, Саба. Мои друзья погибли из-за меня. Тяжело с таким жить.

– Если все время себя грызть, никому лучше не станет, – говорю я.

– А я не могу иначе, – отвечает она. – Каждый раз, как глаза закрою, вижу их лица. Они во сне приходят за мной.

– Знаю, – отвечаю я.

– Руби, – тихо говорит Мейв. – Эш. Крид. Каждое имя – как нож в сердце. Вот я и вспоминаю их имена. Чтобы не притупилась боль. Пока я не искуплю свою вину. Может, тогда смогу заснуть.

– Может быть, – говорю я.

Мы молчим. Потом я спрашиваю:

– Мейв, ты когда-нибудь чувствуешь себя старой?

– Я старой родилась, – говорит она.