Текст книги "Град разящих мыслей"

Война и мы

Война должна оздоровлять нас, в противном случае – оборачивается опустошающей глупостью.

Судорогой отзывается ядерное оружие в душе воина.

Развитое оружие отбирает нашу войну. Мы наблюдатели и жертвы.

Воевать нажиманием кнопок. В самом деле?

Война не спорт, в ней нет общих правил и судьи. Единственное ограничение – ты сам. Так насколько ты ограничен?

Враг – это не человек. Враг – это испытание.

Теперь каждый конфликт – мировой. И под взором камер – шоу.

На войне – своих берегись.

Кровь на войне естественна. Только если это не сражение на деревянных мечах.

Если хочешь мира, убей себя – пока не развязал войну.

Междоусобные войны человечества есть ещё и упражнение, практика, поддержание духа. Появись вдруг внешний соперник – он либо поработит, либо сам окажется под угрозой. Только в признании обоюдной силы возможен паритет.

Пацифизм – такая форма нигилизма, которая превращает человека – в мыло.

Корова всегда против войн.

Нельзя бояться войны. Иначе спящих нас задушит мир.

Война утверждает ценности, мир – изнашивает их.

…и мы прошли через тоннель войны, чтобы новый встретить свет. Позади дорога из мёртвых, впереди – дорога для живых.

Пользу и вред определяют длительность, регулярность состояний, а не их сущность.

От окончательного вырождения Европу спасёт лишь терапия полномасштабной войны.

Монетки

Элементарная концепция тетриса наглядно демонстрирует всю подноготную денежной вселенной.

Чтобы одной рукой прикоснуться к золоту, вторую мы погружаем в мазут.

Успех, выраженный количеством, растратить проще, однако он куда более очевиден, нежели успех качества.

Деньги нужны, чтобы их накапливать, как и любые другие цифры. Тратят их только дураки.

Мир перестроился под тех, кто хочет зарабатывать. И тем самым обрёк тех, кто не хочет.

Достижение Робин Гуда в том, что нищие стали бояться разбогатеть.

Деньги унижают искусство. Чем больше сумма, тем унизительней. Однако наиболее унизительна цена грошовая.

За искусство платят умом, вкусом и благодарностью вдохновения, впечатлением post factum.

Обычно деньги портят искусство, но искусство некоторых обладает такой силой, что портит сами деньги.

Деньги уравнивают.

Деньги вымогают дух.

В деньгах принуждение.

Ничего не стоит, кроме денег.

Я предлагаю вернуть в качестве наказания за воровство и коррупцию отрубание руки. В особо тяжких случаях – лишение двух. Неплохи варианты и с клеймом на лице, публичным бичеванием.

Не глядя

Пожалуй, всё на свете зависит от того, кто использует, а не что используется.

Подобное порождает подобное… Но в чём же кроется причина?

А может, иначе – подобное порождает противное?

Мир возникает из сомнения. Сознание есть неопределённость. Нет мира вне сознания.

Сойди с рельсов.

Каково это – родиться бессмертным?

Быть вечным ребёнком.

Только резкостью можно добиться внимания, рассечь спальный кокон.

Глупый! Я хотел тебя разбудить, ты же заснул ещё крепче.

Что может быть холоднее холода? Равнодушие. Оно закрывает глаза даже на огонь.

Задыхаюсь… они душат повёрнутой спиной.

Мир отвергает меня каждый день – и каждый день я продолжаю бить. Возможно, себя?

Кто из вас, ныне живущих, чувствовал движение? Сколько пар обуви износилось от ваших шагов, сколько часов отдано пешему пути?

Мы начинаем чувствовать, что движемся, а значит – начинаем движение, когда нас перемещают уже не ноги, тяжёлые и в пылу, а мы сами.

Идти, как же здорово – просто идти!

Пока не сотрутся ноги, потом на руках, катиться одной головой!

В ногах нет правды? Это наводит на мысль, будто правда в заднице…

С такой правдой я не хочу иметь ничего общего.

Лень… ласкающий шёпот, мягко придерживающая рука.

Не сотвори кумира. Сотвори источник вдохновения.

Почему столь важно в жизни человека присутствие святого – освящённого самим человеком?

Одним ударом сокрушается дух, если уничтожить символ, не имеющий оригинальных копий.

Да что известно червям о звёздах?

Математики видятся мне пугливыми детишками, увлечённо пересыпающими из песка в песок под заботливым присмотром своей науки. Стоит им хоть на мгновение опомниться, упустить её из виду, и мир катится в тартарары.

Этика в науке – обезболивающее. Так, неэтичный эксперимент – это болезненный эксперимент, а не аморальный.

Часто спортивные состязания оборачиваются абсурдом: да какое значение имеют эти доли секунды, миллиметры? Победа величиной с горошину.

Я бы упразднил все награды, кроме золота.

Спорт – это огороженная со всех сторон борьба под надзором на потеху публике.

Что происходит при встрече двух кобелей? Сначала они обнюхивают друг друга, а потом – с лаем кусают.

В историю не входят, в неё напрашиваются.

История – это некролог времени.

Удар вовремя не бывает мимо.

Не беспокойтесь, зло наказывает добро за каждое его преступление.

Индивидуальность – право, но которого достойны единицы.

Индивидуальность – не побрякушки.

Индивидуальность – это выражение индивидуальности, её воплощение, интенсивность реализации.

Индивидуализм взывает к уникальной идентичности, эгоизм – к любимому Я.

Почему безоговорочное лидерство принадлежит эгоизму? Он проще и приятнее, а вроде бы то же самое.

Эгоизм противоположен индивидуализму: первый требует всегда одного – ублажения, что наделяет свойством безотличия от человека к человеку; второй же стремится к единичности, что неминуемо приводит к страданию, к ощущению невесомости и отсутствия опоры, вынуждая искать её внутри.

«Я» всюду звучит одинаково. «Я другой» – никогда.

Есть мнение, есть видение. В чём разница? Видение не бывает ошибочным.

Мнение – это пук, издаваемый эго.

Рассуждение превыше оценки.

Не устрой, а пребывание общества: сияние звёзд на фоне космических чернил. Звёзды – в созвездия, однородная чернь – в однородную чернь.

Не бояться повтора! Ведь сколько нового погибло из-за этого страха… сколько не распустилось…

Всякая идея по природе своей – феникс. Вновь и вновь перерождается она в своём теле, меняя оперение под стать судьбе и времени.

Вся история человеческая лишь смена одеяний: мы ходили в шкурах, мы ходили в нарядах… И всё – чтобы только не утомиться насмерть. Чтобы разность увлекала, чтобы уводила нас.

Любопытно, есть ли окончательное пресыщение повторением? И что это означает?

Всё в мире – комбинация, даже основы.

Что не начато, то и не заканчивается. Оно лишь и только продолжается.

Бесконечность устроена по принципу матрёшки.

Иногда достаточно обратить внимание. Или напомнить.

А порой и вовсе навеять.

Должно ли неинтересное быть отвергнуто только из-за того, что оно неинтересное?

Простое и сложное – сути перетекающие.

Мода штампует людей соответствия.

Можно ли стать хорошим хозяином, не побывав рабом? Но ведь от клейма не избавишься.

Даже самый мастеровитый из стрелков время от времени промахивается.

И у порока есть свой адвокат – психология.

Не каждую яму можно обойти. Особенно, если она внутри.

Как правильно пользоваться духами: запах должен быть лёгким, едва уловимым, таким, чтобы нос вынужден был искать с ним встречи, раз почуяв намёк, не в силах бороться с искушением распробовать вновь. И вновь…

Хороший мастер не щеголяет на подиуме, щеголяет на людях.

Когда заходишь в незнакомый дом, убедись, что застёгнут на все пуговицы.

Человека сотворила виртуальность. Он немыслим без неё.

Не сжигайте за собой мост, перебираясь в виртуальность. Иначе она обернётся вашей новой реальностью.

Суть виртуальности в наличии возврата.

Реальность служит нам трамплином. И могилой для тех, кто боится высоты. Ох, как же они завидуют! Как цепко хватают за ноги!.. Но не для того, чтобы с нами подняться, нет! Чтобы нас удержать!

Разработка игровой вселенной есть эксперимент по удовлетворению инстинкта богоподобия в полной мере.

К чему мы так настойчиво стремимся через виртуальную реальность? К реальности. Зачем же нам тогда совершать этот круг?

Шутка жизни: допустить многопользовательские симуляции.

Пусть дети придумывают и играют в собственные игры – в них находят себя.

Я убеждён, «реальная» жизнь перестанет быть единственной: нас ожидают тысячи и тысячи «реальных» жизней. Самой реальности ещё предстоит оказаться явным предрассудком, вскоре – пережитком. Из хаоса мы пришли, в хаос мы вернёмся.

Реально то, что возможно. Каким образом – значения не имеет.

Нет объективности после человека.

Только занавешенное зеркало покажет тебя.

Ужаснейший из грехов? Отрубание лучшим рук.

Планирование есть попытка оседлать будущее.

Или даже самого себя.

Успех – это пахучее чувство самодовольства.

Признание – не конец и не начало. Признание – аффект на пару дней, недель… Когда же он покинет организм, ты вновь угрюм и одинок.

Едва отдохнув от победы – снова в бой!

Одержанная победа служит мостом к другим победам. Но если его не перейти, он обвалится вместе с вами.

Ты готов раз за разом сносить поражение, оскорбление, позор? Снова и снова рваться в бой, как будто впервые? Ты готов не выиграть никогда, но выходить на ринг только за победой, самой сокрушительной победой?

Регулярные упражнения в прыгании выше своей головы приведут к прыганию выше чужих.

Наши идеалы сродни звёздам: мы тянемся к ним в безоблачную ночь, но с приходом солнца от них не остаётся и следа.

Достигнув Олимпа – перешагни.

Вначале достигаешь уровня, затем – создаёшь.

У него была бесконечность, а вы даёте ему будущее?

И мёртвому поправляют галстук. Порой чаще, чем живому.

За спиной красоты – всегда неимоверная сила.

Среди уродов красота в опасности.

Почему красивым может быть только зрительное и слуховое? Не поэтому ли мы так сильно полагаемся на соответствующие органы чувств?

Красота утомляет. Она завершена в самой себе, оставляя нас безработными, лишними. Чтобы сохранить свою притягательность, усилить её, достаточно небольшого изъяна. Быть может, лёгкого уродства. И мы окажемся в плену на веки вечные.

Суть красоты в переменчивости, в неуловимости… в игривой погоне с сачком.

Мелкие недостатки обожаемы. Почему?

Неполноценно то совершенство, что не имеет изъяна.

Даже самые прекрасные сокровища меркнут. И гораздо быстрее, нежели менее прекрасные.

Идеальное скоро мертвеет; движение оживляет, но от воздействия прежний идеал утрачивается.

Безопасность? Лишь временное игнорирование опасности.

Опасность и кровопролитие повышают ценность достижения. Но не обман ли это? Желание оправдать риск и затраты? Удобное переоценивание?

Нет. Почему? Чем больше заплатил, тем выше и цена. Ибо нет цены объективной.

Кто-то расплачивается жизнью, едва сделав шаг, а другой с парой царапин уже штурмует покои короля.

Страх – это приоткрытая дверь.

Необходимо броситься в адское полымя, чтобы сгубить свой страх. Поскольку он – неискушённость.

Знаете ли вы тот страх, которым преисполняешься при виде хищного цветка, чьи лепестки пригласительно раскрылись?

Пассивность сулит предел ощущений, растворение. В удовольствии иль пытке – переживание поглощает весь мир. Оно прибавляет, оно выжигает нервную ткань… Так вопи от восторга, пока не обмяк!

В осознании сиюминутной действительности существует некая крайность, после которой оказываешься ввергнут в состояние абсолютного подчинения и уже не знаешь ни себя, ни других.

Вся суть человеческая заключена в акте излития, утопления собой окружающего мира. Жизнь человека – ветвистая система каналов, по которым сам и течёт… течёт к господству, разными дорогами, но сливаясь в конце воедино с горизонтом без земли.

Пошлости покоятся на самом дне и ждут, когда мы растранжирим всю воду.

Обмельчать – последнее горе для творца и его могильный камень.

Человек неизбежно иссякает. И всё, что от него остаётся, это жухлая оболочка.

Высохли реки.

Будь у посредственности самосознание, не покончила бы она с жизнью от разочарования и гнева?

Два царя сокрушили бы всех, но предпочитают войну между собой.

Никто так не един, как противостоящие друг другу!

Трудней всего сражаться, когда враг твой не отвечает.

Всякому повелителю необходим шут.

Расслабьте чуть руку, когда держите меч.

Дорога к власти пролегает через сердце бедняка.

Пешка? Ходят и королями.

С началом казни предателей идеология превосходит человека.

Слишком часто «преступление и наказание» оборачивается «преступлением, наказанием». Без промежутка осознания – без скрепляющего звена.

Лучше всех бережёт своё уязвимое место тот, который о нём и не подозревает.

Давайте определимся: вы охотник или свинопас?

Не существует лучших народов, все представляют собой специфические усреднённости.

Хрупкое остриё вытачивает сердце одиночки.

Первое место только одно. Остальных – в изобилии.

Лучше быть первым с конца, чем последним с начала.

Слишком много, чтобы сказать. Слишком много, чтобы выразить.