Текст книги "Великая депрессия в Америке"

Другая популярная теория объявляет причиной экономических кризисов чередование психологических волн сверхоптимизма и сверхпессимизма. Адепты этой концепции не подозревают о том, что рынок функционирует, вознаграждая удачные прогнозы и наказывая плохие. Предприниматели не должны полагаться только и исключительно на свою психологию, они всегда могут проверить свои действия с помощью объективного теста, каким является прибыльность или убыточность их операций. Прибыль указывает на то, что их решения оказались верными, убыток говорит о том, что они совершили серьезные ошибки. Эти объективные процедуры проверки рынком позволяют выявить любые ошибки психологического свойства, какие только могут быть сделаны. Более того, удачливыми предпринимателями на рынке оказываются именно те люди, которые лучше всего умеют делать верные прогнозы и высказывать верные суждения относительно рыночных условий. В рыночных условиях предположение о том, что все предприниматели скопом будут делать указанные ошибки, абсурдно, если только объективные факты рынка не претерпевали искажений в течение длительного времени. Такие систематические искажения извращают объективные «сигналы рынка» и вводят в заблуждение подавляющее большинство предпринимателей. Природу именно этих искажений объясняет теория экономического цикла, разработанная Мизесом. Господствующий на рынке оптимизм не является причиной бума, он отражает состояние дел, которое, как всем представляется, сулит перспективы неограниченного экономического роста и процветания. Более того, не существует никакой причины, по которой сверхоптимизм должен внезапно превратиться в сверхпессимизм; в действительности, как заметил Шумпетер по этому поводу (и это было особенно верно для периода после 1929 г.), обычно бизнесмены продолжают упорствовать в своем необоснованном оптимизме спустя более или менее длительное время после того, как депрессия уже разразилась[108]108
  См.: Schumpeter, Business Cycles, vol. 1, chap. 4.


[Закрыть]. Поэтому психологические состояния в бизнесе представляют собой скорее следствия, нежели причины того или иного состояния дел.

Итак, экономические ожидания автоматически корректируются и взаимно погашаются, а не усиливают друг друга. Как указал однажды проф. Бассье, «бизнесмен может ожидать понижения [конъюнктуры], и на этом основании он будет сокращать свои запасы, но он будет продолжать производить достаточно для того, чтобы выполнить все полученные им заказы, и как только окажется, что его ожидания спада были ошибочными, он восстановит обычный уровень своих запасов… Вся эта психологическая теория экономического цикла не представляет собой ничего, кроме попытки поменять местами причины и следствия. Ожидания представляют собой, скорее, следствия объективных условий, чем их причины. Бизнесмен одновременно и расширяет производство, и ожидает, что это расширение окажется прибыльным, поскольку наблюдаемые им [рыночные] условия подтверждают его ожидания… Не волна оптимизма делает времена хорошими, а хорошие времена практически всегда порождают волну оптимизма. С другой стороны, когда приходит время спада, оно наступает не потому, что кто-то потерял веру в хорошие времена, а потому что изменилось действие сил, лежащих в основании экономики. Оптимизм, царивший все годы, пока продолжался экономический рост, не исчезает в тот момент, когда прекращается действие факторов, бывших реальной причиной бума. Обычно доверие падает после того, как спад уже начался»[109]109
  См.: V. Lewis Bassie, “Recent Developments in Short-Term Forecasting,” in Short-Term Forecasting, Studies in Income and Wealth (Princeton, N.J.: National Bureau of Economic Research, 1955), vol. 17, pp. 11–12. См. также c. 20–21 этой же работы.


[Закрыть].

Часть II
Инфляционный бум 1921–1929 гг

Глава 4
Факторы инфляции

Большинство авторов, пишущих о депрессии 1929 г., совершают одну и ту же фатальную ошибку, которая характерна также и для экономической науки в целом: чтобы «протестировать» достоверность экономической теории, они используют данные статистики. Мы постарались показать, что эта методология совершенно непригодна в качестве методологии экономической теории и что данная теория может быть принята или отвергнута только на основании априорных положений. Эмпирический факт встроен в теорию, но только на уровне базовых аксиом и безотносительно к историко-статистическим «фактам», которые принято использовать у современных экономистов. Читатель имеет возможность ознакомиться с последовательным изложением этой эпистемологии и с аргументацией в ее пользу, например, в работах Мизеса, Хайека или Роббинса. Здесь нам достаточно заметить, что доказать статистика ничего не может, поскольку данные, которыми она оперирует, отражают действие бесчисленного количества причин. Так, не получится отвергнуть австрийскую теорию, объясняющую возникновение бума, на том основании, что процентные ставки не понижались в достаточной степени. Этот факт просто-напросто означает, что действие иных факторов, например увеличение риска или ожидания повышения цен, было достаточно сильным для того, чтобы процентная ставка повысилась. Однако теоретический анализ австрийской школы остается верным вне зависимости от учета этих иных факторов, поскольку по-настоящему важно то, что процентные ставки находятся на более низком уровне, чем они находились бы, если кредитной экспансии не было. Теоретический анализ показывает, что таков результат любой кредитной экспансии, осуществляемой банками, но апелляция к статистическим данным для нас бесполезна – мы не можем использовать статистику, чтобы установить, какой была бы процентная ставка. Статистические данные фиксируют лишь то, что произошло в прошлом, они не могут описывать возможные, но не осуществившиеся события.

Определение 1920-х годов как периода инфляционного бума может озадачить тех, кто понимает инфляцию как рост цен, ведь в тот период цены по большей части оставались стабильными или даже несколько снижались. Однако необходимо понимать, что в 1920-е годы на цены оказывали действие два мощных фактора – денежная инфляция толкала вверх цены, а увеличение производительности понижало товарные цены и издержки. В обществе с полностью свободным рынком рост производительности приводит к увеличению предложения благ и понижает затраты и цены, распространяя повышение уровня жизни на всех потребителей. Но эта тенденция перекрывается денежной инфляцией, которая не дает ценам понизиться, поддерживая их на стабильном уровне. Многие считают такую стабилизацию достойной целью, но, во-первых, она препятствует распространению плодов экономического роста в виде более высокого уровня жизни среди максимально широких слоев населения, как это было бы при свободном рынке, и, во-вторых, она генерирует экономический цикл с его чередованием бумов и депрессий. Отличительным признаком бума является то, что цены выше, чем они были бы на свободном рынке при отсутствии вмешательства. И здесь мы опять видим, что статистика бесполезна для понимания того, как действуют причинно-следственные процессы.

Если бы мы писали экономическую историю 1921–1933 гг., нашей задачей было бы изолировать разные причинно-следственные цепочки, сформировавшие статистические наблюдаемые итоги, и объяснить их все по отдельности, а также рассказать о других исторических событиях. Мы должны были бы проанализировать динамику различных цен, чтобы, с одной стороны, идентифицировать последствия кредитной экспансии и, с другой стороны, выявить последствия роста производительности [факторов производства и общей продуктивности экономики]. Мы должны были бы постараться и проследить за процессами экономического цикла, а также за всеми другими изменяющимися экономическими условиями (такими, как изменения спроса на продукцию сельского хозяйства, на продукцию новых отраслей промышленности и т. п.), которые воздействуют на общую продуктивность экономики. Но в данной книге мы ставим перед собой неизмеримо более скромную задачу: она состоит в том, чтобы привлечь внимание читателя к тому, как проявляются специфические силы экономического цикла. Мы хотим показать, как зародился этот цикл, как продлевалась его фаза бума, как после окончания бума искусственно сдерживались процессы приспособления экономики к новым рыночным условиям, усугубляя тем самым тяготы депрессии. Поскольку ответственность за экономический бум (и, следовательно, за порожденную им депрессию) несет государство и контролируемая им банковская система и поскольку именно государство в значительной мере ответственно за затягивание депрессии и усугубление ее тягот, мы по необходимости должны сфокусироваться на тех действиях государства, которые представляли собой соответствующие акты вмешательства к экономику. Свободный рынок не порождает цикла с чередованием фаз бума и депрессии, а если он сталкивается с депрессией, вызванной к жизни предыдущими актами государственного вмешательства, то он быстро преодолевает депрессию, в частности ликвидируя безработицу. Поэтому нашей задачей является не столько исследование работы рынка, сколько изучение действий той силы, которая несет ответственность за генерирование и интенсификацию депрессии, т. е. государства.

Деньги – это общее средство обмена. На этом основании экономисты-теоретики обычно определяли деньги как предложение базовой валюты (в металлических деньгах и банкнотах) и депозитов до востребования, имевшихся в коммерческих банках. Эти две группы были и средством платежа – золотые или бумажные деньги (в США к последним относятся, по большей части, банкноты федеральных резервных банков) и чековые депозиты. Однако это определение является неадекватным. Де-юре в течение 1920-х годов только золото (а позже – только такие государственные бумаги, как банкноты федеральных резервных банков) образовывало стандарт узаконенного средства платежа. Депозиты до востребования функционируют как деньги только потому, что они считаются совершенными денежными заместителями, т. е. люди готовы вместо денег принимать их по номиналу. Поскольку каждый держатель полагает, что в любой момент он может обратить свой депозит до востребования в узаконенное средство платежа по номиналу, эти депозиты обращаются в качестве полного эквивалента наличных и при оплате покупок считаются такими же хорошими, как деньги. Однако если доверие к банку исчезнет, то банк лопнет и его депозиты до востребования (т. е. депозиты его вкладчиков) больше не будут восприниматься как денежные заместители, полностью эквивалентные деньгам. Таким образом, отличительная черта денежных заместителей состоит в том, что люди верят в их мгновенную обратимость в деньги – по первому требованию в любой момент и по номиналу. Но в соответствии с этим определением депозиты до востребования вовсе не являются единственными денежными заместителями, хотя они являются наиболее важной их разновидностью. Они не являются единственной разновидностью денежных заместителей, входящих в качестве составного элемента в широкое определение денежного предложения[110]110
  См.: Lin Lin, “Are Time Deposits Money?” American Economic Review (March, 1937): 76–86. Линь установил, что и депозиты до востребования, и срочные вклады обмениваются между собой по номиналу и считаются публикой таковыми. См. также: Gordon W. McKinley, “The Federal Home Loan Bank System and the Control of Credit,” Journal ofFinance (September, 1957): 319–332 и его же “Reply,” Journal of Finance (December, 1958): 545.


[Закрыть].

В последние годы все больше экономистов стали включать в свое определение денежного предложения срочные депозиты, поскольку эти депозиты также обратимы в деньги по номиналу и по первому требованию и тем самым заслуживают, чтобы им также был придан статус денег. Те, кто не согласен с этой точкой зрения, говорят, что, во-первых, банки на законных основаниях могут потребовать уведомлять их за 30 дней о требовании погашения срочных депозитов наличностью, и поэтому, строго говоря, депозиты данного вида не являются погашаемыми по первому требованию. Во-вторых, указывают противники включения срочных депозитов в состав денежного предложения, эти депозиты не являются подлинными инструментами платежей, поскольку их не так уж легко передавать от одного лица к другому: против них нельзя выписывать чеки и [чтобы осуществить платеж] владелец [срочного депозита] должен предъявить свою сберегательную книжку. Однако эти соображения не являются важными, поскольку в реальной действительности 30-дневные уведомления являются мертвой буквой: они, собственно говоря, никогда не использовались на практике, потому что если бы они использовались, то выдача денег при условии такого уведомления без всякого сомнения была бы однозначно интерпретирована всеми как призыв к немедленному «набегу» на банк[111]111
  Глава Федерального резервного банка Нью-Йорка, управляющий Джордж Л. Харрисон, давая показания перед комитетом сената по банкам и денежному обращению, заявил, что любой банк, подвергшийся «набегу», должен по первому требованию погасить и депозиты до востребования, и сберегательные вклады. Любое требование банка к вкладчикам уведомлять его о желании снять деньги за тридцать дней скорее всего привело бы к тому, что решением штата и федерального контролера денежного обращения банк был бы немедленно закрыт. В заключение Харрисон сказал: «В действительности и по своей сути эти срочные счета представляли собой депозиты до востребования». Чарльз Митчелл, глава нью-йоркского National City Bank, выражал свое согласие с этим, заявляя, что «ни один коммерческий банк не мог позволить себе воспользоваться правом на то, чтобы откладывать выдачу денег с этих депозитов». И действительно, масштабные набеги на банки, имевшие место в 1931–1933 гг., показали, что люди в равной мере стремились снять деньги и со срочных депозитов, и с депозитов до востребования. См.: Senate Banking and Currency Committee, Hearings on Operations of National and Federal Reserve Banking Systems, Part I (Washington, D.C., 1931), pp. 36, 321—22; Lin Lin, “Are Time Deposits Money?”


[Закрыть]. Каждый действует так, как будто его срочные депозиты погашаются по требованию и как будто банки выдают по ним деньги совершенно аналогично тому, как они выдают деньги с депозитов до востребования. Необходимость лично присутствовать в банке, чтобы снять деньги со срочного депозита, имеет лишь технический смысл – поход в банк и снятие наличных со срочного депозита занимает несколько больше времени, чем совершение платежа посредством выписывания чека, но в сущности оба этих процесса одинаковы. В обоих случаях банковский депозит вкладчика используется им как источник денежных платежей[112]112
  Более того, срочные депозиты часто используются для платежей напрямую. Частное лицо может получить [против своего срочного вклада] в банке cashier’s checks (чеки, выписанные банком на себя, банковскую чековую книжку) и использовать их непосредственно как деньги. Даже Д. Р. Френч, старавшийся отрицать, что срочные депозиты суть деньги, признал, что некоторые фирмы используют срочные депозиты «для крупных платежей специального назначения, например для уплаты налогов, уведомляя об этом банк» См.: D. R. French, “The Significance of Time Deposits in the Expansion of Bank Credit, 1922–1928,” Journal of Political Economy (December, 1931): 763. См. также: Senate BankingCurrency Committee, Hearings, pp. 321–322; Committee on Bank Reserves, “Member Bank Reserves” in Federal Reserve Board, 19th Annual Report, 1932 (Washington, D.C., 1933), pp. 27ff; Lin Lin, “Are Time Deposits Money?” и Business Week (November 16, 1957).


[Закрыть]. Указывают и на другое отличие этих двух разновидностей банковских вкладов – банк платит процент по срочным депозитам, но не по депозитам до востребования, а деньги, указывают в этой связи противники включения срочных депозитов в денежное предложение, не приносят процентов. Но в этой аргументации упущено то обстоятельство, что в период, о котором идет речь, банки платили проценты по депозитам до востребования и они продолжали придерживаться этой практики, пока она не была запрещена законом в 1934 г.[113]113
  См.: Lin Lin, “Professor Graham on Reserve Money and the One Hundred Percent Proposal,” American Economic Review- (March, 1937): 112–113.


[Закрыть] Естественно, для того чтобы стимулировать переход вкладчиков к депозитам с меньшими резервными требованиями, процент по срочным депозитам был выше, чем по депозитам до востребования[114]114
  Как указывал Фрэнк Грэхем, попытка трактовать срочные депозиты одновременно и как полностью ликвидный актив, и как инвестицию, приносящую процент, эквивалентна попытке и съесть пирог, и продолжать быть его обладателем. Это относится к депозитам до востребования, паям ссудосберегательных ассоциаций и суммам, выплачиваемым по договорам страхования компаниями страхования жизни. См. Frank D. Graham, “One Hundred Percent Reserves: Comment,” American Economic Renew- (June, 1941):339.


[Закрыть]. Это обстоятельство побудило некоторых экономистов проводить различие между срочными депозитами в коммерческих банках и срочными депозитами во взаимосберегательных банках, поскольку непосредственную прибыль от такого перехода получают коммерческие банки. Но взаимосберегательные банки тоже получают прибыль от этого процесса, когда владелец депозита до востребования в коммерческом банке закрывает его и кладет деньги на счет во взаимосберегательном банке. Поэтому между этими разновидностями срочных вкладов нет никаких реальных различий – и тот и другой принимаются как денежные заместители, и в том и в другом случае открытые депозиты, де-факто погашаемые наличностью по первому требованию, кратно превышают фактический объем наличности в подвалах банка – остальное представлено ссудами и инвестициями, пошедшими на раздувание денежного предложения.

Рассмотрим пример, иллюстрирующий, каким образом сберегательный банк раздувает предложение денег. Пусть Джон переводит свои деньги из коммерческого банка – с чекового счета, представляющего собой разновидность депозита до востребования, против которого можно выписывать чеки, на счет в сберегательном банке, выписав чек на 1000 долл., который он депонирует на свой сберегательный счет в сберегательном банке. Если рассмотреть финансовую позицию Джона, то сейчас он просто-напросто имеет 1000 долл. в сберегательном банке вместо этой суммы на чековом счете в коммерческом банке. Но сберегательный банк теперь сам является владельцем 1000 долл., которые лежат на чековом счете в коммерческом банке, и он использует эти деньги для того, чтобы ссудить их или инвестировать в некие деловые предприятия. В результате мы имеем фактическое денежное предложение на уровне 2000 долл., тогда как до этого оно было равно только 1000 долл. Теперь одна тысяча долларов хранится в виде сберегательного депозита, а другая тысяча долларов выдана бизнесу в качестве ссуды. Поэтому при любом подсчете денежного предложения к сумме средств на депозитах до востребования должна быть добавлена сумма на срочных депозитах, открытых как в сберегательных, так и в коммерческих банках[115]115
  См.: McKinley, “The Federal Home Loan Bank System and the Control of Credit,” pp. 323–324. Об экономистах, включающих и не включающих срочные депозиты в состав денег, см.: Richard T. Selden, “Monetary Velocity in the United States,” in Milton Friedman, ed., Studies in the Quantity Theory of Money (Chicago: University of Chicago Press, 1956), pp. 179–257.


[Закрыть].

Но если мы допустим включение срочных депозитов в состав денежного предложения, перед нами откроются еще

более широкие возможности, так как все требования, конвертируемые в деньги по первому предъявлению, образуют часть денежного предложения и раздувают его при любых нормах резервирования наличности, меньших чем 100 %. В этом случае акции ссудосберегательных ассоциаций (в 1920-е годы они были известны как ссудостроительные ассоциации), паи и сберегательные депозиты кредитных союзов и обязательства страховых выплат, выданные страховыми компаниями, тоже должны входить в состав денежного предложения как его часть.

Ссудосберегательные ассоциации очевидным образом вносят вклад в формирование денежного предложения – они отличаются от сберегательных банков (помимо того, что в отличие от банков ссудосберегательные ассоциации специализируются на ипотечных кредитах) только тем, что финансируются через акции или паи в своем капитале, а не через депозиты. Однако эти «акции» погашаются наличными по номиналу и по первому требованию (всякое требование предварительного уведомления будет мертвой буквой) и как таковые должны трактоваться как часть денежного предложения. В 1920-е годы число ссудосберегательных организаций росло быстрыми темпами. Кредитные союзы в значительной мере тоже финансировались посредством погашаемых паев, однако масштабы их распространения в период инфляционного бума были еще зачаточными – в 1929 г. суммарные активы кредитных союзов составляли всего 35 млн долл. При этом нужно, однако, учитывать, что американские кредитные союзы фактически лишь зарождались – они начали свои операции только в 1921 г., благодаря энтузиазму бостонского филантропа Эдварда Файлена.

Наиболее спорным является включение в денежное предложение обязательств по страховым выплатам компаний по страхованию жизни. Однако не может быть сомнений в том, что они могут считаться погашаемыми по номиналу по первому требованию и поэтому должны, в соответствии с нашим принципом, включаться в совокупное денежное предложение. Ключевые (для наших целей) различия между этими и другими обязательствами, которые мы перечислили выше, заключаются в том, что владельцев полисов страхования жизни всеми пропагандистскими способами удерживают от получения наличных по их требованиям, а также в том, что компании по страхованию жизни почти никогда не держат свои активы в форме наличных денег – доля наличности в этих активах, как правило, составляет 1–2 %. Статистическую оценку объема обязательств по страховым выплатам наличными можно получить, если оценить их как суммарные резервы компаний по страхованию жизни по выданным полисам минус ссуды, выданные на приобретение этих полисов, поскольку полисы, деньги на покупку которых их держатели заняли у страховой компании, не погашаются деньгами по первому требованию[116]116
  В своем последнем обозрении состояния дел в этой сфере. Маккинли признал страховые выплаты по полисам страхования жизни в качестве элемента денежного предложения в широком смысле. См.: Gordon W. McKinley, “Effects of Federal Reserve Policy on Nonmonetary Financial Institutions,” in Herbert V. Prochnow, ed., The Federal Reserve System (New York: Harper and Bros., 1960), pp. 217n., 222. Сегодня в состав денежного предложения должны быть включены государственные сберегательные облигации. С другой стороны, не являются частью денежного предложения пенсионные фонды, поскольку эти средства просто сбережены и инвестированы и не подлежат погашению деньгами по первому требованию, равно как и взаимные фонды, даже их современная разновидность – «открытые» паевые фонды, паи которых погашаются не по номиналу, а по текущей рыночной ценности портфеля.


[Закрыть]. В течение 1920-х годов объемы сумм, предназначенных для страховых выплат компаниями страхования жизни, быстро увеличивались.

Верно, что из всех перечисленных компонент, в сумме образующих денежное предложение, депозиты до востребования представляют собой инструмент, перевод которого осуществляется наиболее просто и легко, и что поэтому для осуществления платежей их используют охотнее всего. Но это вопрос формы – слитки золота тоже были деньгами ничуть не в меньшей степени, чем золотые монеты, хотя слитки использовались в меньшем числе сделок. Люди держат наиболее активно используемые ими счета в форме депозитов до востребования, а менее активно используемые [денежные] остатки – в форме срочных депозитов, сберегательных вкладов и прочих счетов. При этом они всегда могут по первому требованию перебросить средства с одного такого счета на другой.

Общепризнано, что великий бум 1920-х годов начался приблизительно в июле 1921 г., после продолжавшегося более года резкого спада, а закончился примерно в июле 1929 г. В июле 1929 г. начали сокращаться объемы производства и показатели деловой активности, хотя знаменитый крах фондового рынка произошел только в октябре того же года. В табл. 1 приведены данные о совокупном денежном предложении (в сумме по стране). На 30 июня 1921 г. оно составляло 45,3 млрд долл. Мы приводим последующие оценки этой величины, а также главные элементы этой суммы, с шагом приблизительно раз за полугодие в течение анализируемого периода[117]117
  Данные об акциях ссудосберегательных учреждений и резервах компаний по страхованию жизни доступны только по состоянию на конец соответствующих лет, поэтому данные на середину года представляют собой результат интерполяции, сделанной автором. Строго говоря, суммарное предложение денег в стране равно вышеуказанным суммам минус наличность и депозиты до востребования, принадлежащие ссудосберегательным учреждениям и компаниям по страхованию жизни. Эти последние данные отсутствуют, однако их отсутствие не слишком сказывается на результатах исследования.


[Закрыть]. Мы установили, что за весь период бума предложение денег увеличилось на 28 млрд долл., или на 61,8 % за 11 лет. Это означает прирост денежного предложения средним темпом 7,7 % год, т. е. масштаб денежной инфляции был весьма значительным. Суммарные банковские депозиты увеличились на 51,1 %, акции ссудосберегательных учреждений на 224,3 %, а чистые резервы компаний по страхованию жизни – на 113,8 %. Наиболее значительное увеличение имело место в 1922–1923 гг., в конце 1924 г., в конце 1925 г. и в конце 1927 г. Резкое падение произошло именно тогда, когда этого можно было ожидать, – в первой половине 1928 г., когда уменьшились банковские депозиты, а совокупное денежное предложение осталось практически неизменным.

Чтобы запустить экономический цикл, инфляция должна реализовываться через ссуды бизнесу, и 1920-е годы вполне отвечают этому условию. В отношении количества наличных денег в обращении мы можем констатировать отсутствие какой бы то ни было экспансии: составляя 3,68 млрд долл. в начале периода, эта величина была равна 3,64 млрд долл. в его конце. Все расширение количества денег сконцентрировалось в денежных заместителях, которые и породили кредитную экспансию. На покупку государственных ценных бумаг приходится пренебрежимо малая часть этой экспансии. Подавляющая ее часть представляет собой частные ссуды и инвестиции (по своему экономическому содержанию инвестиции в акции корпораций являются ссудами бизнесу в той же мере, в какой ими являются наиболее краткосрочные кредиты, которые в банковской отчетности и называются «ссудами»). Государственные ценные бумаги США в портфелях банков выросли за указанный период с 4,33 млрд до 5,50 млрд долл., тогда как суммарный объем государственных ценных бумаг в активах компаний по страхованию жизни сократился с 1,39 до 1,36 млрд долл. Ссуды, выданные ссудосберегательными ассоциациями, почти целиком направлялись на кредитование частных покупок недвижимости, т. е. эти ассоциации не приобретали государственные облигации. Таким образом, только 1 млрд долл. не генерировал экономический цикл, будучи инвестициями в государственные ценные бумаги – рост почти всей этой незначимой позиции пришелся на начальные годы периода (1921–1923 гг.).

Другая разновидность банковских ссуд, не генерирующих цикл, – потребительские кредиты. Однако банковские ссуды потребителям в 1920-е годы, по самым смелым оценкам, едва достигали нескольких сотен миллионов долларов – в ту эпоху основная масса потребительских кредитов выдавалась небанковскими институтами[118]118
  О нежелании банков кредитовать потребителей см.: Clyde W. Phelps, The Role of the Sales Finance Companies in the American Economy (Baltimore, Maryland: Commercial Credit, 1952).


[Закрыть].

Как было показано выше, инфляция не вполне тождественна увеличению совокупного предложения денег. Инфляция – это увеличение предложения несуществующих денег, т. е. увеличение, не обеспеченное увеличением золота, или стандартных товарных денег. В дискуссиях, шедших в 1920-е годы, много внимания уделялось «инфляции золота». Имелось в виду, что увеличение предложения денег было естественным результатом увеличения предложения золота в Америке. Однако за 1921–1929 гг. прирост золота в Федеральном резерве и резервах министерства финансов составил всего 1,16 млрд долл. Этот прирост покрывает ничтожную часть общего увеличения количества денег – инфляции не золота, а доллара.

Таблица 1

Совокупное денежное предложение, США, 1921–1929 гг., млрд долл.[119]119
  Столбец 1, «Наличность вне банков», включает в себя золотые монеты, сертификаты министерства финансов, банкноты Федерального резерва и прочие знаки денежной оплаты; наличность, держателями которой являются банки, как это принято, исключена, так как она используется в качестве резервов против части денежного предложения в обращении. Столбец 3, «Срочные Депозиты», включает в себя счета в коммерческих и сберегательных банках и счета в Сберегательной почтовой системе. Столбец 4 содержит сумму по трем предыдущим столбцам плюс пренебрежимо малые остатки депозитов, принадлежащих правительству США, чтобы выйти на полную сумму депозитов и наличности вне банков. Столбец 5 содержит данные об акционерном капитале (капитале пайщиков) ссудно-сберегательных ассоциаций. Столбец 6 содержит резервы по оплате полисов компаний страхования жизни минус ссуды, выданные этими компаниями. Элементы столбца 7, будучи суммой элементов столбцов 4, 5 и 6, содержат совокупное Денежное предложение. Элементы столбца 8 представляют собой процентное изменение элемента столбца 7 к предшествующей дате. Статистику наличности и депозитов см. в: Board of Governors of Federal Reserve System, Banking and Monetary Statistics (Washington, D.C.: Federal Reserve Board, 1943), pp. 34 and passim. Данные по ссудосберегательным учреждениям содержатся в Historical Statistics of the U.S., 1789–1945 (Washington, D.C.: U.S. Dept. of Commerce, 1949), p. 175. Данные по страхованию жизни см. в: Life Insurance Year Book.


[Закрыть]

Как было показано выше, инфляция не вполне тождественна увеличению совокупного предложения денег. Инфляция – это увеличение предложения несуществующих денег, т. е. увеличение, не обеспеченное увеличением золота, или стандартных товарных денег. В дискуссиях, шедших в 1920-е годы, много внимания уделялось «инфляции золота». Имелось в виду, что увеличение предложения денег было естественным результатом увеличения предложения золота в Америке. Однако за 1921–1929 гг. прирост золота в Федеральном резерве и резервах министерства финансов составил всего 1,16 млрд долл. Этот прирост покрывает ничтожную часть общего увеличения количества денег – инфляции не золота, а доллара.

В следующей таблице приведено сопоставление долларовых требований, эмитированных государством – контролируемой им банковской системой и другими монетарными институтами (совокупное предложение денег), – с совокупными золотыми резервами центрального банка (совокупным предложением золота, которое может служить обеспечением обязательства по немедленному погашению предъявляемых денежных заместителей [золотыми] долларами). Разница между совокупным объемом долларов и совокупным объемом золота в резервах равна количеству эмитированных «поддельных» складских расписок на золото. Эта разница характеризует также степень, в которой банковская система является фактическим (но не юридическим) банкротом. Сопоставляемые в таблице величины приводятся по состоянию на конец июня первого и последнего лет исследуемого периода.

Таблица 2

Совокупной количество долларов и совокупные резервы золота[120]120
  Долларовые требования на золото, всего – это «совокупное денежное предложение» из табл. 1 за минусом наличности вне банков, которая не является долларовыми требованиями на золотые резервы, т. е. из денежного предложения вычтены золотые монеты, золотые сертификаты, серебряные доллары и серебряные сертификаты. Совокупные резервы золота – официальные резервы минус [номинальная денежная] ценность выпущенных золотых сертификатов, находящихся вне банков; эта величина равна официальным «совокупным резервам» федеральных резервных банков. Поскольку золотые сертификаты были привязаны к определенному количеству золота и [при эмиссии] официально объявлены как имеющие 100 %-ное золотое покрытие, то соответствующее объему их выпуска золото исключено из нашей оценки резервов, которые имеются в наличии и могут быть использованы для погашения долларовых требований. Аналогично, золотые сертификаты исключены и из совокупного объема долларовых требований. Стандартное серебро и требования на стандартное серебро исключены, поскольку они не являются требованиями на золото, а золотые монеты представляют собой и золото, и требования на золото. См.: Banking and Monetary Statistics (Washington, D.C.: Federal Reserve System, 1943), pp. 544–545, 409, 346–348.


[Закрыть](млрд долл.)

За восемь лет общий объем «поддельных» (т. е. не покрытых золотом) долларов увеличился с 42,1 до 68,8 млрд долл. т. е. на 63,4 %, что находится в разительном контрасте с увеличением золотых резервов всего на 15 %. Итак, корректный показатель инфляции дает еще более высокую оценку ее темпов, чем та, которая была общепринятой ранее и которая основывалась на темпах притока золота. Поэтому приток золота не может служить оправданием никакой части инфляции.