Текст книги "Великая депрессия в Америке"

Перечисленные выше черты депрессии являются ее главными свойствами. Можно рассмотреть также и иные ее свойства, а именно вторичные. Например, депрессия не обязательно сопровождается дефляцией (уменьшением денежного предложения). Фаза депрессии начинается с прекращения инфляции и может протекать при отсутствии последующих изменений, причины которых лежат на стороне денег. Однако на практике депрессии почти всегда сопутствует дефляция. Напомним, что инфляция была запущена банковским кредитом. Теперь финансовые трудности и банкротства заемщиков заставляют банки пойти на попятный и сократить кредитование[25]25
  Часто утверждается, что так как во время депрессии фирмы имеют мало возможностей для прибыльных операций, спрос на ссуды с их стороны падает и что это и является причиной сокращения ссуд и денежного предложения. Однако этот аргумент игнорирует тот факт, что банки, если им будет это нужно, могут приобретать ценные бумаги, тем самым поддерживая денежное предложение посредством увеличения своих инвестиций, которые будут компенсировать сокращение ссуд. Таким образом, давление, порожденное сжатием кредита, всегда имеет своей причиной поведение банков, а не заемщиков нефинансового сектора.


[Закрыть]. При золотом стандарте у банков есть и другая причина для сокращения кредита – они прекращают инфляцию, видя в этом средство остановить отток золота за границу. Сокращение объема выданных банками ссуд происходит из-за их опасения подобной утечки. Более того, эпидемия банкротств среди фирм нефинансового сектора начинает представлять проблему и для самих банков – будучи и так неявными банкротами, банки плохо справляются с подобными затруднениями[26]26
  Банки являются «скрытыми банкротами», поскольку они эмитировали намного больше складских расписок на наличность (сегодня это делается в форме создания «депозитов», с которых наличность выдается по первому требованию), чем имеется у них фактических остатков наличности. Следовательно, банки постоянно уязвимы для набега вкладчиков. Эти набеги отличаются от обычных крахов деловых предприятий, так как их совершают владельцы депозитов, требующие возврата законно принадлежащей им собственности, которой банки не располагают. Таким образом, ситуация «скрытого банкротства» является непременным свойством любой банковской системы, функционирующей на началах «частичного резервирования». Как указывал Фрэнк Грэхем: «Попытка банков достичь внутренне противоречивых целей при ссудах наличных, т. е. просто умножения количества требований на наличные деньги, когда они делают вид, что располагают наличностью, которую можно получить по первому запросу, является еще более нелепой, чем… если бы некто съел пирог и одновременно рассчитывал на его наличие, имея в виду будущее потребление. <…> Провозглашение гарантированной конвертируемости [требований в деньги] есть обман, основанный на убежденности публики в том, что права [вкладчиков] не будут нарушены» (Frank D. Graham, “Partial Reserve Money and the 100 % Proposal,” American Economic Review [September, 1936]: 436).


[Закрыть]. Следовательно, предложение денег сократится из-за того, что потенциальные набеги на банки начнут происходить фактически, а также из-за того, что банки будут ужесточать кредитование, опасаясь этих набегов.

Другое часто встречающееся вторичное свойство депрессии – увеличение спроса на деньги. Эта «борьба за ликвидность» представляет собой результат действия нескольких факторов. Во-первых, ожидая, что из-за депрессии и дефляции цены будут падать, люди будут держать больше наличности и тратить меньше денег на покупку товаров, стремясь дождаться времени, когда цены снизятся. Во-вторых, заемщики будут пытаться погасить свою задолженность по требованию банков и своих коммерческих (небанковских) кредиторов, пытаясь поскорее ликвидировать свои неденежные активы (т. е. пытаясь поскорее продать их за деньги). В-третьих, эпидемия убытков и банкротств сделает бизнесменов более осторожными при инвестировании на период, пока процесс ликвидации ошибочных инвестиций не завершится.

Еще одну характерную черту большинства депрессий образует общее падение цен вследствие уменьшения предложения денег и увеличения спроса на них. Однако общее падение цен вызывается не сущностными свойствами депрессии, а вторичными. Практически все экономисты-теоретики, даже те, кто понимает, что происходящая во время депрессии коррекция должна протекать максимально свободно, имеют весьма смутные представления о вторичной природе дефляции и общего падения цен, полагая, в частности, что эти явления без нужды увеличивают остроту и глубину депрессии. Такая точка зрения ошибочна. Эти процессы не только не увеличивают тягот депрессии, они имеют позитивный и целительный эффект.

Так, не существует никаких оснований для чрезвычайно широко распространенного враждебного отношения к такому явлению, как «тезаврирование» (hoarding). Прежде всего, не существует никакого объективного критерия для определения тезаврирования. В сухом остатке всех обвинений неизменно остается одно и то же: субъект A полагает, что субъект B держит остатки наличности в размерах больших, чем, по мнению субъекта A, подобает субъекту B. Разумеется, никакого объективного критерия, на основе которого можно было бы решить, какое увеличение остатков наличности является «тезаврированием», а какое нет, не существует. Во-вторых, как было показано выше, спрос на деньги увеличивается в результате определенных потребностей, имеющихся у людей, и определенных ценностей, разделяемых ими, – в частности, в период депрессии свое воздействие оказывают опасения ликвидации бизнеса и ожидания снижения цен. На каких основаниях эти ожидания могут быть отнесены к «неоправданным»? Падение общего уровня цен представляет собой тот способ, посредством которого может быть удовлетворен возросший спрос на деньги, поскольку более низкие цены означают, что те же остатки наличности теперь обладают более высокой эффективностью, наделяя своих владельцев большей «реальной» способностью приобретать товары и услуги. Иначе говоря, теперь, в условиях понизивших цен, стремление к увеличению реальных денежных остатков будет удовлетворено при прежнем уровне номинальных остатков.

Далее, как только завершится процесс ликвидации и коррекции, спрос на деньги опять упадет, поскольку окончание периода ликвидации устраняет опасения банкротства и прекращает битву заемщиков за наличность. Быстрое и ничем не стесняемое падение цен, как общее (являющееся реакцией на изменение денежного отношения, т. е. пропорции между деньгами и неденежными благами), так и специфическое, в частности касающееся благ более высоких порядков (являющееся коррекцией ошибочных инвестиций, сделанных в период бума), позволит быстрее завершить процессы перенастройки, что приведет к исчезновению ожиданий дальнейшего падения цен. Таким образом, чем быстрее произойдет первичная и вторичная адаптация, тем скорее начнет снижаться спрос на деньги. Это, разумеется, лишь одна сторона процесса возвращения экономики к «нормальному состоянию».

Ни увеличение масштабов «тезаврирования», ни падение цен не препятствуют первичной коррекции, которая имеет место в период депрессии. Важная особенность первичной коррекции состоит в том, что цены на производственные блага падают быстрее, чем цены потребительских благ (или, выражаясь более строго, цены на блага, производство которых дальше отстоит от производства потребительских благ, падают быстрее цен на блага, производство которых находится ближе к производству потребительских благ). Этот процесс не зависит от общего падения всех цен. Существует, однако, популярный миф, распространенный как среди обывателей, так и среди экономистов, согласно которому падающие цены оказывают негативное влияние на бизнес. Это совершенно не обязательно. Для бизнеса важна не общая динамика цен, а ценовые дифференциалы, т. е. разности между ценами продаж и издержками («естественная ставка процента»). Например, если ставки заработной платы снижаются быстрее цен на производимую продукцию, это оказывает стимулирующий эффект на предпринимательскую активность и занятость.

В глазах экономистов дефляция денежного предложения (причиной которой является сжатие кредита) имеет такую же плохую репутацию, как и тезаврация. Случается, что даже те экономисты, которые работают в русле мизесовской традиции, порицают дефляцию, не видя в ней ничего полезного[27]27
  Для стран с золотым стандартом (каковой была Америка в период депрессии 1929 г.) экономисты австрийской школы допускали целесообразность сжатия кредита, видя в нем необходимую цену, которую следует заплатить за то, что денежная система продолжает основываться на золоте. Однако мало кто из них понимал целительную силу дефляции как таковой.


[Закрыть]. На самом деле сжатие кредита в значительной мере помогает ускорить процесс коррекции и, следовательно, способствует более быстрому восстановлению экономической активности, хотя природа этого явления все еще остается непонятой. Как мы показали выше, процесс коррекции состоит в возвращении к той пропорции между потреблением и инвестированием, которая является наиболее желательной для индивидов. Однако если изменяется само временное предпочтение, т. е. если сбережения относительно увеличиваются, а потребление относительно сокращается, то более низкими оказываются и масштабы необходимой коррекции. Поэтому скорейшему окончанию фазы депрессии способствует не большее потребление, а, наоборот, меньшее потребление и большие сбережения (и, наряду с этим, большие инвестиции). Падающие цены стимулируют увеличение сбережений и уменьшение потребления, так как они порождают иллюзию бухгалтерского учета (accounting illusion). Бухгалтеры, ведущие учет операций бизнесменов, фиксируют ценность активов по их первоначальной стоимости. Хорошо известен тот факт, что общее повышение цен увеличивает искажения данных бухучета: того, что кажется значительной «прибылью», в реальности может хватать только на простое воспроизводство подорожавших активов. Поэтому в период инфляции прибыли бизнеса существенно преувеличиваются, а потребление капитала превышает тот уровень, который был бы достигнут в условиях отсутствия бухгалтерской иллюзии, а капитал, скорее всего, является проеденным, причем в этом никто не отдает себе отчета. В период дефляции бухгалтерская иллюзия разворачивается в противоположном направлении – то, что представляется убытками и потреблением капитала, в действительности может означать наличие у фирмы прибыли, так как активы, необходимые для замены изношенного капитала, стали намного дешевле. Однако данная переоценка убытков в сторону завышения ограничивающим образом действует на потребление и стимулирующим – на сбережения. Предприниматель может полагать, что он осуществляет всего лишь простую замену капитала, тогда как на самом деле он делает дополнительные инвестиции в свой бизнес, увеличивая свой капитал.

Сокращение кредита будет оказывать на процесс восстановления экономической активности еще одно благотворное действие, так как банковская кредитная экспансия, как было показано выше, искажает параметры свободного рынка, понижая рыночные ценовые дифференциалы («естественную ставку процента», или текущую норму прибыли). Сжатие кредита искажает сигналы свободного рынка в обратном направлении. Первым следствием дефляционного сжатия кредита является снижение денежного предложения, т. е. уменьшение количества новых денег, направляемых в экономику, в особенности в более далекие стадии производства. Это уменьшает спрос на факторы производства, предъявляемый на дальних стадиях, понижает цены факторов и доходы их владельцев и увеличивает ценовые дифференциалы и процентную ставку. Это, в свою очередь, инициирует переключение факторов производства с более далеких на более близкие стадии. Но именно это и означает, что сокращение кредита, сменившее кредитную экспансию, ускоряет процесс адаптации рынка.

Однако нам могут возразить на это, заметив, что сжатие кредита может привести к избыточной компенсации ошибок, сделанных в период бума, и, в свою очередь, породить искажения, нуждающиеся в коррекции. Это верно в том смысле, что сжатие кредита действительно может компенсировать ошибки неким избыточным образом и может привести к установлению такого значения процентной ставки, которое будет выше, чем оно было бы на свободном рынке. Но поскольку сжатие кредита не способно вызвать к жизни дополнительных ошибочных инвестиций, оно не порождает ни потребности, ни возможности для последующего болезненного процесса их депрессионной коррекции. Если ошибка бизнесменов состоит в том, что они полагают, будто для инвестиций имеется меньше капитала, чем оно обстоит на самом деле, то такая ошибка не приведет[28]28
  Некоторые читатели могут спросить, почему сжатие кредита не способно привести к ошибочным инвестициям, вызывая избыточное инвестирование в производство благ, приближенных к производству потребительских товаров, и недостаточное инвестирование в те стадии производства, которые дальше отстоят от производства потребительских товаров, т. е. порождая нечто столь же опасное, хотя и прямо противоположное тому, что порождает кредитная экспансия? Ответ на этот вопрос базируется на анализе стадий производства, проведенный в рамках австрийской школы. Инвестирование в производство благ, являющихся благами более дальних или более близких порядков, осуществляется не по произволу. Любое увеличение инвестиций Должно идти на увеличение производства благ более дальних порядков, должно удлинять производственную структуру. Уменьшение инвестиций в экономике просто-напросто уменьшает капитал, накопленный в дальних стадиях производства. Таким образом, сжатие кредита вызывает не переизбыток инвестирования в производство благ ближних порядков – оно просто укорачивает производственную структуру, делая фактическую производственную структуру более короткой, по сравнению с тем, какой она установилась бы в отсутствие кредитного сжатия.


[Закрыть] к длительному периоду, во время которого они терпят ущерб в виде бессмысленных инвестиций. Более того, по своей природе период сжатия кредита может продолжаться весьма ограниченное время – он не может простираться до такой продолжительности, какая характерна для предшествующего ему периода инфляции[29]29
  В условиях золотого стандарта сжатие кредита ограничено совокупным запасом золота.


[Закрыть]. В отличие от сжатия кредита его экспансия не имеет таких ограничений.

Какую экономическую политику необходимо проводить государству, если оно хочет, чтобы депрессия закончилась максимально быстро, с тем чтобы экономика вернулась к состоянию обычного роста? Самое первое и самое очевидное из того, что требуется для этого, – это не вмешиваться в процесс коррекции рынка. Чем больше государство вмешивается, пытаясь отложить рыночную коррекцию, тем дольше и болезненнее протекает депрессия, тем труднее путь к полному восстановлению экономики. Вмешательство государства усугубляет депрессию и блокирует возможности ее окончания. Экономическая политика, фактически проводившаяся в периоды депрессии, всегда усугубляла именно те негативные проявления депрессии, смягчение и устранение которых провозглашались в качестве целей этой политики (для экономической политики наших дней это верно в еще большей мере). Достаточно перечислить различные способы, которые государство использует для вмешательства в процесс рыночной коррекции, и мы получим перечень именно тех действий государственных органов, которые государство числит в арсенале своих излюбленных мер, направленных на «противодействие депрессии». Итак, приведем ниже краткий перечень тех рекомендаций, реализация которых будет тормозить процесс адаптации рынка в посткризисный период:

1. Не допускайте и/или откладывайте ликвидацию обанкротившихся фирм. Предоставление им ссуд, призывы к банкам во что бы то ни стало продолжать кредитование и т. п.

2. Продолжайте политику инфляции. Продолжение инфляции блокирует падение цен, необходимое для восстановления экономической активности, тем самым откладывая коррекцию и продлевая период депрессии. Инфляция лишь генерирует дополнительные ошибочные инвестиции, увеличивая множество ошибочных инвестиционных проектов, которые, в свою очередь, должны будут ликвидироваться позже, во время депрессии, наступление которой откладывается.

3. Поддерживайте ставки заработной платы на высоком уровне, который сложился в период бума. Искусственное удержание ставок зарплаты в период депрессии приведет к появлению устойчивой массовой безработицы. Более того, если в период депрессии цены все же упадут, поддержание ставок зарплаты на прежнем уровне будет означать, что на самом деле реальная зарплата растет. В условиях сокращения спроса на рабочую силу со стороны бизнеса это будет усугублять остроту проблемы безработицы.

4. Стимулируйте повышение цен. Удержание цен на уровнях, превышающих те, которые установились бы на свободном рынке, создает запасы нераспроданной продукции, блокируя нормализацию экономики.

5. Стимулируйте потребление и препятствуйте сбережениям. Выше было показано, что увеличение сбережений и сокращение потребления ускоряет восстановление экономики. Рост потребления и уменьшение сбережений еще больше обострят нехватку сбереженного капитала. Поощрять потребление государство может путем раздачи талонов на питание и субвенций, компенсирующих расходы на потребление. Препятствовать сбережениям и инвестированию государство может, повышая налоги, в особенности налоги на доходы состоятельных граждан, на доходы корпораций и налоги на недвижимость. Факт состоит в том, что любое увеличение государственных расходов, финансируемое из налогов, будет препятствовать сбережениям и инвестированию и стимулировать потребление, поскольку все государственные расходы по своему экономическому содержанию являются потреблением. Некоторые денежные средства частных лиц могут быть сбережены и инвестированы. Все деньги, находящиеся в распоряжении государства, будут истрачены на потребление[30]30
  Недавно в литературе, посвященной «развивающимся» странам, прошла бурная дискуссия по проблеме государственных «инвестиций». Однако таких инвестиций не бывает в природе. «Инвестиции» определяются как расходы, осуществляемые не для непосредственного удовлетворения тех, кто их осуществляет, а для удовлетворения потребностей других лиц, конечных потребителей. Станки приобретаются не для того, чтобы удовлетворять потребности предпринимателя, но для того, чтобы служить потребностям конечных потребителей, которые и вознаграждают предпринимателя. Но государство приобретает свои средства, отнимая их у частных лиц – таким образом, государственные расходы служат удовлетворению желаний государственных чиновников. Государственные чиновники насильственно перераспределяют продукцию, изымая ее из тех сфер, где они удовлетворяют потребности частных потребителей, и направляя на удовлетворение своих собственных потребностей. Таким образом, расходование ими государственных средств представляет собой чистое потребление и никак не может называться «инвестициями» (конечно, в той мере, в какой государственные чиновники не осознают этого, их «потребление» на самом деле представляет собой бессмысленные потери).


[Закрыть]. Поэтому любое увеличение относительного масштаба присутствия государства в экономике сдвигает сложившееся в данном обществе соотношение между потреблением и инвестициями в пользу потребления, что лишь продлевает депрессию.

6. Субсидируйте безработицу. Любое субсидирование безработицы (через «страхование по безработице», пособия и т. п.) будет бесконечно продлевать ее, откладывая перемещение работников в те сферы экономики, где имеются рабочие места.

Таковы меры, которые тормозят процессы восстановления и усугубляют тяготы депрессии. К сожалению, они же являются излюбленными мерами экономической политики в периоды депрессии и, как мы увидим позже, именно они были реализованы во время депрессии 1929–1933 гг., реализованы правительством, которое многие историки называют «администрацией, проводившей курс laissez faire».

Поскольку дефляция ускоряет восстановление, государству следует поощрять сжатие кредита, а не препятствовать ему. В экономике, основанной на золотом стандарте, каковой была американская экономика в 1929 г., блокирование дефляции имело и другие отрицательные последствия. Дефляция увеличивает норму резервирования в банковской системе и увеличивает доверие граждан и иностранцев, вселяя в тех и других большую уверенность в том, что золотой стандарт сохранится и в будущем. Страхи, возникающие из опасений отмены золотого стандарта, материализуются в виде набегов вкладчиков на банки, т. е. именно в том явлении, которое государство изо всех сил старается предотвратить. Кроме того, дефляция (даже во время набегов на банки) имеет и другие достоинства, которые не следует упускать из виду. Для банков можно более не делать исключения из общего для всех других бизнесов правила, согласно которому по своим обязательствам нужно платить. Всякое вмешательство с целью не допустить заслуженного наказания в виде набегов на банки, создаст из банков группу с особыми привилегиями, члены которой не обязаны платить по своим долгам, что в будущем приведет к новым периодам инфляции, кредитным экспансиям и депрессиям. И если, как мы считаем, банки [функционирующие на базе частичного резервирования] являются скрытыми банкротами, а «набеги» просто выявляют факт их банкротства, то реформирование банковской системы, состоящее в том, что из нее раз и навсегда будет исключено частичное резервирование, окажет самое благотворное влияние на экономику[31]31
  См.: Уэрта Де Сото Х. Деньги, банковский кредит и экономические циклы. Челябинск: Социум, 2008. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]. Такая радикальная мера сможет убедить публику в опасностях частичного резервирования лучше, чем любое академическое исследование, что предотвратит возвращение банков к этой порочной практике в будущем[32]32
  Подробнее о проблемах частичного резервирования будет сказано ниже.


[Закрыть].

Итак, наиболее важный принцип разумной экономической политики в период депрессии состоит в том, чтобы государство воздерживалось от вмешательства в процесс рыночной коррекции. Возможны ли действия более положительного плана, способствующие этой коррекции? Некоторые экономисты выдвигают идею бескомпромиссного и всеохватывающего снижения ставок заработной платы, например на 10 % во всех отраслях, посредством государственного декрета, с тем чтобы стимулировать занятость. Однако стихийная коррекция на свободном рынке представляет собой нечто совершенно противоположное любой «бескомпромиссной и всеобъемлющей» экономической политике государства. Сокращение ставок требуется отнюдь не для всех зарплат без исключения. Степень сокращения ставок зарплат и цен неодинакова в разных случаях, и может быть определена только в процессе функционирования рынка, свободного от вмешательства[33]33
  См.: W. H. Hutt, “The Significance of Price Flexibility,” in Henry Hazlitt, ed., The Critics of Keynesian Economics (Princeton, N.J.: D. Van Nostrand, 1960), pp. 390–392.


[Закрыть].

Все же одна позитивная вещь, которую может сделать государство, желающее поскорее покончить с депрессией, существует. Государство может радикально уменьшить ту роль, которую оно играет в экономике, урезав свои собственные расходы и налоги, в особенности те из них, которые препятствуют сбережениям и инвестированию. Уменьшение государственных расходов, финансируемых из налогов, автоматически сдвинет соотношение между потреблением, с одной стороны, и сбережениями и инвестициями – с другой в пользу сбережений и инвестиций, что значительно сократит время возвращения экономики к состоянию роста[34]34
  Я благодарю Рэя Хайпула, который поделился со мной этим соображением.


[Закрыть]. Уменьшение тех налогов, которые в наибольшей степени ложатся на сбережения и дестимулируют инвестирование, понизит норму временного предпочтения[35]35
  Способно ли государство увеличить отношение «инвестиции/ потребление», повышая налоги? Оно не может ограничиться только повышением налога на потребление, даже если бы такая цель и была поставлена. Можно показать, как это сделал профессор Гарри Ганнисон Браун, построивший довольно длинную логическую цепочку, что любой налог, номинально взимаемый с «потребления», в условиях рыночной экономики превращается в налог на доход, негативно воздействуя не только на потребление, но и на сбережения. Если принять во внимание тот факт, что бедняки тратят на потребление большую долю своего дохода, чем богатые, то мы могли бы утверждать, что налоги, собираемые с бедняков и идущие на субсидирование богачей, увеличат отношение сбережений к потреблению и тем самым помогут справиться с тяготами депрессии. Однако, с другой стороны, бедняк не обязательно имеет более высокую норму временного предпочтения по сравнению с богачом, а богач может трактовать субсидию, получаемую им от государства, как деньги, упавшие с неба, которые поэтому должны быть потрачены на потребление. Кроме того, как показал Гарольд Лабелл, эффектами перераспределения дохода можно пренебречь, – даже при том, что доля потребляемого дохода среди бедных выше, чем среди богатых. См.: Harry Gunnison Brown, “The Incidence of a General Output or a General Sales Tax,” Journal of Political Economy (April, 1939): 254–262; Harold Lubell, “Effects of Redistribution of Income on Consumers’ Expenditures,” American Economic Review (March, 1947): 157–170.


[Закрыть]. Кроме того, время депрессии – это время экономического напряжения. Любое снижение налогов и ликвидация любых норм регулирования, мешающих функционированию свободных рыночных сил, будет стимулировать здоровую экономическую активность, тогда как любое увеличение налогов и другое вмешательство будут погружать экономку в еще более глубокую и длительную депрессию.

Таким образом, адекватная экономическая политика государства в период депрессии состоит в проведении мер по последовательному обеспечению экономической свободы, включая обязательное сокращение расходов государственного бюджета, возможно, дополненное неким положительным воздействием, направленным на поддержание сжатия кредита. В течение десятилетий практически все экономисты, придерживающиеся общепринятых взглядов, клеймили такую программу, называя ее невежественной, реакционной или первобытной. Однако именно эту программу экономическая теория предлагает тем, кто стремится покончить с депрессией как можно быстрее и полнее[36]36
  В конечном счете, аргументы в пользу той или иной экономической политики должны основываться на неких этических принципах. В этой книге мы не касаемся этических вопросов. Разумеется, те, кто по какой-либо причине желает продолжения депрессии, будут горячо поддерживать указанные выше интервенционистские мероприятия государства. Аналогичное отношение к этим мероприятиям будет у тех, чья важнейшая цель состоит в усилении власти, которой располагает государство.


[Закрыть].

Иногда можно слышать соображения, в основе которых лежит следующая логика: если причиной депрессии является прекращение кредитной экспансии, то почему бы государству не проводить политику кредитной экспансии до бесконечности? Отвечая на этот вопрос, нужно заметить, что, во-первых, чем дольше длится инфляционный бум, тем болезненнее и глубже будет депрессия, в ходе которой осуществляется необходимая коррекция. Во-вторых, бум не может продолжаться до бесконечности, так как в конце концов до людей дойдет, что государство проводит политику перманентной инфляции, и они побегут от денег в товары, скупая их, пока доллар стоит больше, чем будет стоить в будущем. В результате, как это неоднократно бывало в истории, причем в совсем недавней истории, разразится гиперинфляция[37]37
  Классическое исследование гиперинфляции было осуществлено Костантино Брешиани-Туррони, см.: Costantino Bresciani-Turroni, The Economics of Inflation (London: George Allen and Unwin, 1937).


[Закрыть]. По любым меркам гиперинфляция представляет собой куда большее зло, чем любая депрессия – она разрушает денежное обращение, жизненную основу современной экономики, разоряет всех получателей фиксированных доходов и приводит к исчезновению среднего класса, порождая полный общественный хаос. Кроме того, в конце концов она ведет к безработице и падению жизненного уровня, поскольку в условиях, когда заработки начинают обесцениваться ежечасно, работа теряет смысл, – все время уходит на добывание товаров. Для того чтобы избежать этой катастрофы, кредитная экспансия в какой-то момент должна быть прекращена, что и вызовет к жизни экономический кризис и депрессию.