Текст книги "Великая депрессия в Америке"

Но предположим, что происходит некое маловероятное «наихудшее» и спрос на труд оказывается неэластичным, т. е. совокупные выплаты заработной платы в результате снижения ставок сократились. Что произойдет тогда? Во-первых, причиной такой неэластичности может быть только тот факт, что бизнес воздерживается от инвестиций в труд, ожидая дальнейшего падения ставок заработной платы. Однако ход событий, соответствующий этим ожиданиям, предполагает, что ставкам заработной платы позволено падать настолько быстро, насколько это возможно. Быстрое падение ставок зарплаты до уровня, соответствующего ставкам свободного рынка, покажет бизнесменам, что ставки заработной платы достигли своего минимального значения. Это не только не заставит бизнесменов продолжать ждать момента начала инвестирования в труд – это заставит их поспешить и начать инвестирование до того, как ставки заработной платы начнут расти опять. Необходимо отказаться от распространенной трактовки спекуляции как направляющей самостоятельной силы: чем более проницательными экономическими прогнозистами и провидцами являются бизнесмены, тем в большей мере они «спекулируют» и тем в большей мере их спекуляции ускоряют (а не отдаляют) действие сил, приводящих рынок в равновесие. Ведь любая ошибка в процессе спекуляции – продажа или покупка товаров и услуг слишком рано или слишком поздно – наносит непосредственный урон самим бизнесменам. Спекуляция вовсе не является самоподдерживающимся процессом – она с необходимостью и полностью зависит от лежащих в ее основе естественных сил предложения и потребительского спроса и обеспечивает согласованность этих сил. Если бизнесмены «переспекулировали», например осуществили избыточные инвестиции в запасы определенных товаров, то переполнение непроданных запасов приведет к убыткам и быстро заставит их осуществить необходимую коррекцию. Аналогично, если бизнесмены будут слишком долго ждать с приобретением труда, возникнет его «дефицит» и бизнесмены, конкурируя между собой, быстро поднимут предлагаемые ими ставки заработной платы до их «истинных» значений, соответствующих ставкам свободного рынка. Предприниматели, как мы показали выше, обучены тому, чтобы правильно прогнозировать рынок, – массово они совершают ошибки только тогда, когда вмешательство, осуществляемое государством и [центральным] банком, искажает рыночные сигналы и вводит их в заблуждение относительно истинной ситуации со спросом и предложением. Выход из депрессии не предполагает никаких интервенционистских отклонений, наоборот – речь идет о возвращении к свободному рынку после того, как будет устранены последствия предшествующего вмешательства.

Если быстрое падение ставок заработной платы прекращает стагнацию на рынке труда и даже разворачивает в обратную сторону поведение нанимателей (они перестают воздерживаться он найма работников), то медленное и вялое понижение ставок лишь усугубляет тяжесть положения, так как, во-первых, продлевает стадию, когда заработная плата находится на уровнях, превышающих уровень свободного рынка, продлевая тем самым безработицу, и, во-вторых, будет стимулировать отказ нанимателей от найма работников, еще в большей степени усугубляя проблему безработицы.

Во-вторых, вне зависимости от того, имела место указанная спекуляция или нет, нет никаких причин к тому, чтобы от безработицы нельзя было бы избавиться быстро. Если вследствие давления или принуждения со стороны профсоюзов работники не будут отвергать работу за минимальную цену, то безработица исчезнет даже если уменьшится общая сумма выплачиваемой зарплаты.

Рис. 1 иллюстрирует этот процесс. По горизонтальной оси отложено количество труда, по вертикальной – ставка заработной платы. Кривая D_LD_L есть кривая суммарного спроса на труд, IE – суммарный запас труда, или, что то же самое, суммарное предложение труда со стороны работников, ищущих работу. Предложение труда показано в виде вертикальной линии S_LS_L, а не так, как обычно показывается предложение (кривыми линиями, наклон которых противоположен по знаку наклону кривых спроса), поскольку мы хотим абстрагироваться от всех случаев сокращения отработанного времени вследствие падения ставок заработной платы и, что более важно, поскольку мы исследуем проблемы скорее недобровольной, чем добровольной безработицы. Те, кто при падении ставок заработной платы хочет сократить число своих рабочих часов, или те, кто хотел бы в этом случае совсем уйти с работы, вряд ли могут рассматриваться как те, кто может поставить перед обществом «проблему безработицы», поэтому мы не рассматриваем здесь эти случаи.

Рис. 1. Ставки заработной платы и безработица

На свободном рынке ставка заработной платы установится в точке пересечения кривой предложения труда S_LS_L и кривой спроса на труд D_LD_L, или в точке E, соответствующей значению ставки заработной платы OI на вертикальной оси. В этой точке «запас труда» (все количество имеющегося труда в размере IE) будет полностью занятым. Предположим, однако, что вследствие принуждения или убеждения ставка заработной платы является жесткой и не падает ниже OA. В этом случае кривая предложения труда изменит свое положение – на горизонтальной оси она достигнет AC, а затем сдвинется вверх по вертикали до CS_L. Вместо того, чтобы пересечься с кривой спроса на труд в точке E, новая кривая предложения труда пересечется с ней в точке B. Эта точка равновесия задает новое значение минимальной ставки заработной платы (OA), но предполагает занятость всего лишь на уровне AB, что оставляет без работы наемных работников в количестве BC. Очевидно, что лекарство от безработицы заключается в том, чтобы убрать этот искусственный ограничитель, удерживающий кривую предложения труда на уровне AC, и позволить ставкам заработной платы падать до тех пор, пока не будет достигнуто состояние равновесия при полной занятости[70]70
  См.: Hutt, “The Significance of Price Flexibility,” p. 400.


[Закрыть].

В качестве возражения на это построение критики могут выдвинуть свое, предположив, что имеет место не только та спекуляция, которая ускоряет процесс приспособления, но и избыточная спекуляция, которая действует, так сказать, «с перелетом». Тогда «спекулятивный спрос на труд» (на рисунке он изображен линией DsDs) при любой ставке заработной платы будет покупать меньше труда, чем то количество, которое соответствует «истинной» кривой спроса на труд. Критики спрашивают, что произойдет в этом случае? Ответ: результатом будет не безработица, а ситуация полной занятости, но при более низких ставках заработной платы, на уровне, соответствующем точке OJ. Теперь, так как ставка зарплаты упала ниже той, что соответствует нижним значениям рыночной ставки, спрос на труд будет даже превышать предложение труда – при новом «равновесном» значении заработной платы образуется разрыв между «истинным» спросом и предложением, равный GH. Огромное давление истинного спроса побуждает предпринимателей осознать наличие этого разрыва, и они начинают повышать предлагаемые ставки заработной платы, чтобы справиться с получившимся в итоге «дефицитом работников». Спекуляция не есть процесс самоусиления, она, наоборот, представляет собой процесс самокоррекции, и предлагаемые ставки зарплаты выйдут на уровень, соответствующий рыночным условиям, в точку OI.

Если в тех случаях, когда ставкам зарплаты позволено свободно падать, спекуляция вообще не порождает никаких проблем, а даже улучшает ситуацию, то все время, пока ставки заработной платы искусственно удерживаются на уровне выше рыночного, она усугубляет ужасы безработицы. Поддержание ставок заработной платы или даже их медленное и как бы вынуждено-неохотное падение порождает у бизнесменов ожидания того, что в конце концов ставки заработной платы должны будут упасть. Эта спекуляция понижает совокупный спрос на труд, сдвигая его в положение, занимаемое кривой DsDs. Но если кривая предложения труда продолжает удерживаться в горизонтальном положении (линия AC), то точка равновесной ставки заработной платы смещается еще дальше влево, в точку F, количество труда сокращается до AF, а безработица увеличивается до FC[71]71
  Заметьте, что на рис. 1 линия S_LS_L не доходит до горизонтальной оси координат. То, что эта линия проведена именно так, отражает фактическое положение вещей – существование минимального дохода, обеспечивающего прожиточный минимум. По ставкам ниже этой линии никто работать не будет, и на свободном рынке в точке прожиточного минимума кривая предложения труда действительно будет горизонтальной. Разумеется, спекулятивный отказ [нанимать работников] не может понизить ставки заработной платы до прожиточного минимума, и такая ситуация возникает по трем причинам. Во-первых, указанный спекулятивный отказ от найма почти всегда реализуется в форме тезаврации, которая понижает все вообще цены в данной экономике, понижая равновесную ставку [номинальной] заработной платы без понижения равновесной ставки реальной заработной платы, которую только и нужно принимать во внимание, когда речь идет о прожиточном минимуме. Во-вторых, предприниматели осознают тот факт, что их спекуляции зашли слишком далеко, задолго до того момента, когда ставка заработной платы достигнет уровня прожиточного минимума. В-третьих, все это особенно характерно для развитой капиталистической экономики, в которой ставки заработной платы значительно превышают уровень прожиточного минимума.


[Закрыть].

Таким образом, даже если суммарные объемы выплат заработной платы снижаются, свобода снижения ставок заработной платы всегда приводит к быстрому окончанию периода вынужденной безработицы. Когда кейнсианство связывает размер совокупной безработицы с совокупным денежным спросом на произведенную продукцию, при этом неявно предполагается, что ставки заработной платы понижаются принудительно. Следовательно, это построение не годится для критики политики свободного падения ставок заработной платы. Но даже если поддерживается ситуация полной занятости, не окажет ли сокращение спроса дальнейшее понижательное воздействие на деловую активность? На этот вопрос имеется два ответа. Во-первых, нужно разобраться с тем, что произойдет с имеющимся предложением денег. Мы предполагаем что в обществе всегда имеется некоторое заданное количество денег. Эти деньги никуда не исчезают. В этом смысле совокупные денежные расходы совершенно не обязательно понизятся. Если уменьшается совокупный объем выплат заработной платы, то вырастет что-то иное: суммарные доходы предпринимателей или, скажем, инвесторов. На самом деле при заданном совокупном предложении денег суммарный поток денежных расходов уменьшится только в случае увеличения общественного спроса на деньги. Иными словами, только в случае увеличения «тезаврирования». Но увеличение компоненты тезаврирования в совокупном спросе на деньги, как мы видели, вовсе не является общественной катастрофой. Реагируя на нужды и неопределенность периода депрессии, люди хотят увеличить свои реальные остатки наличности, а сделать это они могут, при заданной суммарной величине наличных, только посредством понижения цен. Таким образом, тезаврирование понижает все цены в экономике, но оно совершенно не обязательно приводит к депрессивному подавлению деловой активности[72]72
  С другой стороны, ставки заработной платы, поддерживаемые на уровне выше того, который соответствует уровню свободного рынка, отпугивают инвестиции и тем самым провоцируют увеличение тезаврации за счет понижения той части использования денег, которая соответствует сбережениям, осуществляемым с целью инвестирования. Это понижение нормы сбережений/инвестиций усугубляет депрессию. В случае, когда ставки заработной платы понижаются свободно, это стимулирует инвестиции, позволяя восстановить прежнюю пропорцию [между инвестициями и совокупным потоком денег], что придает важный импульс процессу восстановления. См.: Frederic Benham, British Monetary Policy (London: P.S. King and Son, 1932), p. 77.


[Закрыть]. Прибыльность бизнеса, как мы установили выше, зависит от разницы цен (ценового дифференциала) между ценами факторов производства и ценами готовой продукции, а не от общего уровня цен[73]73
  Часто утверждают, что падающие цены наносят ущерб коммерческим предприятиям, так как они увеличивают бремя фиксированных денежных долгов. Однако кредиторы фирмы в той же мере являются ее владельцами, в какой ими являются акционеры этой фирмы. Чем больше задолженность фирмы, тем меньше капитал, принадлежащий акционерам. Держатели облигаций компании (долгосрочные кредиторы) представляют собой просто другую разновидность ее владельцев, подобно тому, как по-разному реализуют свои права собственности владельцы привилегированных и обыкновенных акций. Точно так же, как акционеры, кредиторы осуществили сбережение своих средств и инвестировали их в деловое предприятие. Поэтому сами по себе изменения цен не способствуют и не препятствуют бизнесу. Кредиторы-владельцы и должники-владельцы просто делят в различных пропорциях свои прибыли и убытки. Имеющий место конфликт касается отношений лишь между владельцами разных типов.


[Закрыть]. Поэтому уменьшение или увеличение совокупных денежных расходов не имеет отношения к общей прибыльности деловых операций.

Мы подошли наконец к кейнсианскому аргументу, согласно которому получатели заработной платы направляют на потребление большую долю своего дохода, чем землевладельцы и предприниматели, и поэтому уменьшение общего объема выплачиваемой заработной платы является катастрофой – ввиду уменьшения потребления и увеличения сбережений. Для начала отметим, что это далеко не всегда верно. Это построение предполагает, что, во-первых, наемные работники являются «относительными бедняками», а те, кто не является наемным работником, – «относительные богачи». Во-вторых, здесь предполагается, что бедняки тратят на потребление большую часть своего дохода, чем богачи. Первое предположение не обязательно является корректным. Ведь «наемными работниками» являются и президент компании General Motors, и Микки Мантл^#. С другой стороны, существует великое множество бедных землевладельцев, фермеров и розничных торговцев. Противопоставление наемных работников остальным – весьма неуклюжий и неэффективный способ противопоставления бедных богатым (если противопоставление такого рода вообще является чем-то желательным). Второе предположение выполняется часто, но, как было показано выше, далеко не всегда. Однако мы также видели, что эмпирическое исследование, проведенное Лабеллом, показывает, что перераспределение доходов может и не оказывать никакого значимого воздействия на пропорцию между потреблением и сбережениями в масштабах общества. Но предположим, что все эти возражения сняты и допустим в порядке дискуссии, что падение совокупных выплат заработной платы сдвинет общую пропорцию за счет потребления в пользу сбережений. Что произойдет тогда? Это приведет к такому изменению пропорций распределения дохода, который является в высшей степени желательным, поскольку, как было показано выше, любое изменение временных предпочтений, увеличивающее сбережения и уменьшающее потребление, ускорит наступление фазы восстановления, уменьшая потребность в продолжительном периоде депрессии, в ходе которого происходит адаптация к новым условиям воспроизводства. Любое подобное переключение с потребления на сбережение будет ускорять восстановление. В той мере, в какой указанное масштабное падение потребления на самом деле является следствием сокращения ставок заработной платы, выход из депрессии произойдет намного быстрее.

В заключение заметим, что избыточное «количество труда», имеющееся вследствие завышенных ставок заработной платы, представляет собой искусственно увеличенное количество отработанного времени. Это может привести, во-первых, к фактической безработице и/или, во-вторых, к сокращению рабочего времени при том же количестве занятых. Если определенное количество человеко-часов является избыточным, работники могут быть либо сокращены явным образом, либо они могут обнаружить, что в течение рабочей недели уменьшилось количество отработанного ими времени и соответственно выплата им заработной платы. В периоды депрессии последняя схема часто получает распространение, получая название «размазывание работы» (spreading the work). На самом деле, эта схема растягивает лишь безработицу. Вместо того, чтобы сделать бо́льшую часть работников полностью занятыми, а остальных безработными, все работники становятся «недозанятыми». Принятие этой схемы в полном объеме выявит абсурдность поддержания заработной платы на завышенном уровне, поскольку никто не будет иметь возможность удерживать преимущества высоких ставок зарплаты. Какая польза в сохранении завышенных почасовых ставок заработной платы, если ставки, исчисленные за неделю, станут меньше? Хуже того, схема с уменьшением количества часов и сохранением численности частично занятых продлевает период безработицы до бесконечности. Массы полностью безработных могут оказать сильное давление на искусственно завышенные ставки заработной платы, вступая в конкуренцию с занятыми работниками. Обеспечение широких масс указанной «недозанятостью» блокирует возможность такого давления. Именно в этом и состоит одна из главных причин, по которой профсоюзы ратуют за данную схему. Разумеется, во многих случаях призывы к сокращению рабочего времени сопровождаются требованиями увеличить почасовую ставку заработной платы – «для сохранения недельных выплат на прежнем уровне», – что представляет собой очевидный запрос на более высокие ставки реальной заработной платы, которая также будет сопровождаться уменьшением производства и увеличением безработицы.

Политика сокращения длительности рабочего дня, имеющая своей целью «распределить работу», также уменьшит ставки реальной заработной платы и понизит общий уровень жизни, поскольку при этом не только сократится выпуск продукции, но и само производство станет менее эффективным, а работники – менее производительными. Это еще больше увеличит разрыв между ставками заработной платы, поддерживаемыми на искусственно высоком уровне, и ставками свободного рынка, усугубляя проблему безработицы.

Глава 3
Критика некоторых альтернативных концепций депрессии

Некоторые экономисты, готовые признать, что австрийская теория может «иногда» удовлетворительно объяснять циклическое чередование подъемов и депрессий, добавляют при этом, что другие аспекты цикла можно объяснить с помощью других теорий. Как было указано выше, мы считаем такую точку зрения ошибочной. Мы утверждаем, что австрийская теория является единственной теорией, удовлетворительно объясняющей экономический цикл и связанные с ним явления. Конкретные кризисы могут быть спровоцированы или иными действиями государства и теми или иными видами его вмешательства в функционирование рынка. Так, Англия пострадала от кризиса, разразившегося в ее хлопчатобумажной промышленности, когда во время Гражданской войны в Америке оттуда прекратились поставки хлопка-сырца. Резкое увеличение налогов может ввергнуть в депрессию конкретный вид экономической деятельности и подорвать стимулы к инвестированию, спровоцировав кризис. Люди могут внезапно потерять доверие к банкам и осуществить на них набег, стремясь поскорее изъять оттуда свои деньги, что может привести к дефляции (обычно, правда, набеги на банки начинаются после того, как депрессия уже уменьшила степень доверия, и это было особенно характерно для кризиса 1929 г.)[74]74
  В экономике США биржевой крах произошел осенью 1929 г., а первые сколько-нибудь значимые набеги на американские банки начались не ранее весны – лета 1932 г. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]. Все эти примеры, разумеется, являются примерами не циклических кризисов, а спадов, которым не предшествовал экономический бум. Они всегда поддаются идентификации, и причины, вызывающие эти кризисы, никоим образом не являются непостижимыми. При изучении архивных материалов, содержащих записи хозяйственных актов, относящиеся к начальному периоду Нового времени, сэр Вальтер Скотт обнаружил, что в те времена в качестве объяснений экономических кризисов фигурировали следующие причины: голод, моровая язва, конфискация слитков Карлом I, военные потери, набеги на банк и т. п. Тот факт, что ни одно из этих бедствий не может служить объяснением современных депрессий, заставляет искать более глубокую теорию, способную вскрыть причинно-следственные связи депрессии 1929 г. и всех других депрессий. Среди таких теорий лишь теория Мизеса может быть признана годной[75]75
  См. обсуждение этого вопроса Скоттом в: Wesley C. Mitchell, Business Cycles: The Problem and its Setting (New York: National Bureau of Economic Research, 1927), pp. 75ff.


[Закрыть].

«Перепроизводство» – одно из самых популярных объяснений депрессии. Это объяснение основано на здравом смысле, позволяющем сделать этот вывод из таких наблюдаемых во время кризиса явлений, как горы непроданных товаров, простаивающие мощности заводов, безработные на рынке труда. Означает ли это, что «капиталистическая система» в период бума производит «слишком много», не умея остановиться, пока ее производственный аппарат с его гигантской производительностью не выйдет за все и всяческие рамки? Не является ли депрессия в таком случае периодом передышки, которая способствует тому, что увеличившийся сверх меры производственный аппарат пережидает, пока снизившаяся деловая активность не расчистит накопившиеся излишки произведенной продукции, переработав ее избыточные запасы?

Это объяснение – сущий вздор, вне зависимости от того, популярно оно или нет. Такого явления, как «перепроизводство» не существует нигде, за исключением садов Эдема. До тех пор пока какие-то «экономические желания» остаются неудовлетворенными, производство остается нужным и востребованным. И разумеется, в 1929 г. это невозможное состояние всеобщего насыщения не было достигнуто. «Однако, – могут заметить экономисты-теоретики, разделяющие теорию перепроизводства, – мы вовсе не требуем, чтобы все вообще желания были удовлетворены. Неудовлетворенные потребности существуют, но у людей не хватает денег для удовлетворения их запросов». Однако какие-то деньги у людей все же есть, они есть даже в ситуации самой глубокой дефляции. Почему эти деньги не могут быть использованы для покупок благ, которые «перепроизведены»? На свободном рынке нет никаких причин, мешающих ценам упасть до такого низкого уровня, при котором рынок придет в равновесие и все имеющиеся товары окажутся проданными[76]76
  См.: C. A. Phillips, T. F. McManus, R. W. Nelson, Banking and the Business-Cycle (New York: Macmillan, 1937), pp. 59–64.


[Закрыть]. Если предприниматели предпочитают удерживать цены на более высоком уровне, то ими движет обычный спекулятивный расчет – они ставят на то, что в конце концов рыночные цены вырастут. Иными словами, это означает, что они осуществляют добровольные инвестиции в запасы. Если они захотят продать свой «избыточный» запас товаров, им нужно будет всего лишь понизить цены до уровня, который будет достаточно низким, для того чтобы вся их продукция оказалась проданной[77]77
  В кейнсианской теории «агрегированное равновесие» достигается двумя разными путями: уравновешиванием прибылей (убытков) и «незапланированных инвестиций» в виде увеличения (уменьшения) запасов. Но такого феномена, как «не планировавшиеся инвестиции» не существует, так как всегда можно понизить цены так, что это окажется достаточным для распродажи запасов, если это представляется желательным.


[Закрыть]. Но разве они не понесут убытков? Конечно, понесут, но этим вопросом обсуждение сдвигается в другую плоскость. Теперь мы имеем дело не с перепроизводством, а тем, что цены реализации, т. е. цены, по которым продается произведенная продукция, оказываются ниже затрат на ее производство. Но поскольку затраты определяются ценами реализации, ожидаемыми в будущем, это означает, что предприниматели раньше, в какие-то моменты прошлого, переплатили, приобретая материальные элементы затрат и услуги факторов производства. Таким образом, проблема состоит не в «агрегированном спросе» и не «общем перепроизводстве», а в разнице (ценовом дифференциале) между затратами на производство и ценами реализации. Почему предприниматели совершили ошибку, оценив затраты выше уровня, на котором затем оказались фактические цены реализации? Австрийская теория объясняет эту аномальную концентрацию ошибок и уплату этих завышенных цен за элементы производственных затрат, а теория перепроизводства – нет. На самом деле имеет место не общее перепроизводство, а перепроизводство конкретных благ. Ошибочные инвестиции, вызванные к жизни кредитной экспансией, направляют экономическую деятельность к таким видам, которые порождают убытки (т. е. к производству таких благ, затраты на производство которых превышают цены их реализации), отклоняя от тех направлений, где производство оказалось бы прибыльным. Таким образом, имеет место одновременно перепроизводство товаров одних конкретных видов (т. е. производство их избыточного – по сравнению со спросом – количества) и недопроизводство других.