Текст книги "Проблемы морфологии и словообразования"

Формирование модели словосложения кроме унификации ее морфологической структуры требует выработки принципов ее функционирования, основывающихся на регулярности соотношения между внутренней формой сложных слов и обозначаемыми ими предметами. Такая норма для анализируемых слов была выработана. За основу ее принята субъектно—предикатная связь между действием, выраженным глагольным элементом сложного слова, и предметом или лицом, обозначаемым всем словом. Лицо или предмет, к которым ранее относилось повелительное предложение, были осмыслены как субъект содержащегося в нем действия. Семантика анализируемых слов, следовательно, экзотерична, то есть их денотат не соотносится непосредственно с отдельно взятым значением компонентов сложения – действием или объектом. В плане такого понимания принципа функционирования модели словосложения и лежат семантические категории, обозначаемые сложными словами. Это прежде всего значение агенса активного действия. Наиболее продуктивно обозначение лица по его активности – профессиональной и социальной в широком и узком смысле, а также шуточные обозначения лиц и объектов по тому образу, который с ними ассоциируется. Например: el limpiachimeneas 'трубочист' мыслится как el que limpia las chimeneas, т. е. как 'тот, кто чистит трубы'; el lameplatos 'блюдолиз' означает el que lame los platos, т. е. 'тот, кто лижет блюда', la lavaplatos 'судомойка', т. е. la que lava los platos – 'та, которая моет посуду' и пр. Сложные существительные этого типа могут также обозначать инструменты, приспособления, аппараты и т. д. В этом случае предмет представляется как субъект активного действия. Например: el cazaclavos 'гвоздодер', т. е. 'инструмент, ко—торый дерет гвозди' (lo que caza los clavos), el montacargas – 'грузовой подъемник', т. е. 'машина, которая поднимает тяжести' (lo que monta la carga), el sacacorchos 'штопор', иначе – 'инструмент, который вытаскивает пробку' (lo que saca el corcho), и т. д. В пределах аналогичного соотношения внутренней формы сложных слов и их лексического значения лежат группы существительных, обозначающих растения и животных. Ср. el papamoscas 'мухолов', обозначает «el pájaro que papa las moscas» (птица, которая поедает мух), mata—sarna – означает «la planta que mata la sarna» (растение, которое уничтожает чесотку) и пр.

Не противоречит также такому соотношению между действием и предметом значение места. Для объяснения местного значения «императивных» сложных слов можно воспользоваться замечанием акад. М. М. Покровского, который писал о существительных с инструментальными суффиксами: «Что касается локального значения данных имен, то оно, конечно, легко выводится из значения инструментального, так как место действия может служить средством к его выполнению».[199]199
  [Покровский 1895: 83].


[Закрыть] Действительно, значение места, встречающееся у сложных существительных этого типа, сближается с инструментальным значением. Например, el guardamuebles 'мебельный склад', el guardajoyas 'сокровищница', т. е. сейф, в котором хранят драгоценности; el guardarropa 'гардероб', т. е. помещение для хранения одежды, и немногие другие. Местное значение существительных этого типа не выходит за пределы обозначения специальных помещений и в целом не противоречит положению о том, что предмет, означаемый словом, должен выступать как субъект действия, обозначенного глагольным элементом. Все приведенные существительные одновременно имеют также значение лица – субъекта действия. Ср. el guardajoyas означает: 1) лицо, которое guarda las joyas и 2) помещение или сейф, который guarda las joyas.

Значение действия не свойственно сложным существительным этого типа. Если некоторые из них соприкасаются с nomina actionis, то они все же никогда не обозначают процесс, а указывают на конкретное содержание или характеристику какого—либо действия, например, поступка (ср. el pasavolante 'необдуманный поступок'), удара (ср. el tapaboca 'зуботычина'), игры (el rompecabezas 'головоломка') и др.

То же самое можно сказать о существительных, обозначающих явления природы, например, el calabobos 'мелкий дождь', el matapolvo 'кратковременный дождь' и некоторые другие. Понятие, означаемое этими существительными, можно представить себе как свойство субъекта действия, выраженного глагольным элементом. Например, el calabobos означает такой дождь, который cala a los bobos (т. е. «промачивает дураков»), el matapolvo – такой дождь, который mata el polvo (т. е. «прибивает пыль»).

Значение результата действия им не свойственно. В связи с этим можно привести следующее наблюдение акад. М. М. Покровского: «Дело в том, что в некоторых случаях язык не проводит резкой разницы между орудием и результатом действия под влиянием двойственности воззрения на орудие вообще»[200]200
  [Покровский 1895: 100].


[Закрыть] (ср. язык, голос и др.). «Императивные» существительные, среди которых широко распространено инструментальное значение, почти не знают подобного изменения своей семантики. Очевидно, причину этого следует видеть в четкости связи между его семантической структурой и лексическим значением, которая поддерживается сопоставлением с соответствующей синтаксической конструкцией. Это мешает затемнению отношения между компонентами сложного слова, предшествующему обычно сдвигу в значении, переходу от инструментального значения к результативному.

Однако все же имеются случаи, когда это соотношение смещается. Это происходит тогда, когда именной компонент сложного слова является субъектом действия, выраженного глаголом. Такое взаимоотношение возникло на базе императивного предложения, в котором второй компонент был обращением. Например, andaniño – плетеная стойка, с которой дети учатся ходить, букв. 'иди, дитя', cantarrana, букв. 'пой, лягушка', – игрушка, сделанная из ореховой скорлупы и производящая звук, похожий на кваканье лягушки, (ср. также рус. горицвет, Звенигород). В связи с тем, что глагол потерял значение императива, именной компонент воспринимается как субъект действия, выраженного глаголом. Однако на базе этого типа императивного предложения не сформировался продуктивный вариант данной модели словообразования.

Сдвиг принципа, лежащего в основе функционирования данной модели словосложения, можно наблюдать еще в нескольких словах. Их также не более 5–8. Второй элемент в таких существительных остается объектом действия, выраженного глагольным компонентом, но нарушается связь между последним и предметом, обозначаемым всем словом. Возможность такого сдвига также определяется тем, что глагол ранее осмыслялся как повелительное наклонение и все сложное слово представлялось как обращение. Если это обращение адресовалось лицу или предмету, обозначаемому данным словом, то между ним и действием, выраженным глагольным элементом, устанавливалась субъектно—предикативная связь. Если же обращение как бы делалось от имени лица или предмета, обозначаемого всем словом или вообще со стороны, то это соотношение нарушалось.

Так, куст, из листьев которого в Центральной Америке добывают чернила, называется sacatinta 'якобиния' (букв. 'добудь—чернила'). В этом случае обозначаемый существительным предмет нельзя представить как субъект действия, выраженного глаголом; ср. также cuelgacapas или cuelgarropas 'вешалка' (букв. 'повесь—плащ' или 'по—весь—одежду'); pasamanos 'перила' (букв. 'проведи—рукой'), pasacalle 'уличная музыка, народный марш' (букв. 'проходи—по—улице'); pasa—caballo 'понтон' (букв. 'проезжай—на—лошади') и немногие другие. Внутренняя форма этих слов выражает своего рода приглашение совершить означенное действие.

Из сделанного краткого обзора вытекает, что в подавляющем большинстве случаев означаемый сложным существительным предмет или лицо выступает как субъект действия, заключающегося в глагольном элементе сложного слова. Как правило, это бывает субъект активного действия, а не состояния. Последнее обстоятельство зависит от того, что обычно глагол, входящий в состав сложного слова, является переходным, имея прямое дополнение, выраженное во втором компоненте слова. Случаи, когда между элементами сложного слова устанавливается обстоятельственная связь, в целом редки.

Поскольку денотат слова представляется как субъект активного действия, императивы прежде всего используются для обозначения лица. В зависимости от того, как характеризует человека внутренняя форма существительного – по исполняемой им общественной функции или по какой—либо черте характера, – среди сложных слов со значением лица можно выделить две группы: 1) названия профессии (функциональная характеристика), например, el limpiabotas 'чистильщик сапог', и 2) шуточные и фамильярные нарицательные имена (образная характеристика), например, el zampatortas 'обжора'. «Императивные» имена могут обозначать также предмет. В связи с тем, что носитель названия воспринимается как субъект действия, большинство существительных в этом случае обозначает инструменты, приспособления, машины, аппараты и пр. Внутренние формы таких существительных характеризуют предмет по основной функции, исполняемой им в практике человека. Однако есть случаи, когда внутренняя форма слова дает предмету образную характеристику, определяя его по какой—либо яркой, иногда забавной черте. Таким образом, сложные существительные, обозначающие предмет, также распадаются на две группы: 1) существительные с инструментальным значение (например, el tiralíneas 'рейсфедер' (функциональная характеристика), 2) образные названия предметов (образная характеристика), например, el rascacielos 'небоскреб'.

Кроме этих двух больших семантических классов, подразделяющихся каждый на две группы, выделяется еще один значительный класс, куда включаются названия растений и животных. Внутренняя форма сложных существительных, принадлежащих этому классу, может давать как функциональную, так и образную характеристику обозначаемому объекту. Например, matapulgas букв. 'то, что убивает блох', растение, употребляющееся против паразитов (функциональная характеристика) и quitameriendas, букв. 'то, что не дает завтракать, отбивает аппетит': внутренняя форма слова содержит намек на неприятный запах растения (образная характеристика).

Таковы наиболее продуктивные для современного испанского языка семантические классы сложных существительных типа el guardabosque. Остальные группировки по значению невелики. Так, имеется небольшая группа существительных со значением места, несколько слов служат названиями игр, удара, явлений природы (дождя, ветра) и др. О них вкратце упоминалось выше.

Вопрос об употреблении сложных слов этого типа в топонимике лежит за пределами данной работы. Отметим, что среди названий крупных городов они не встречаются. Названия мелких населенных пунктов, расположенных в той или иной области, иногда бывают построены по данному типу. Например, Miraflores (Мадрид), Mira—valles (Биская), Cantavieja (Теруэль), Guardamar (Аликанте), Torna—vacas (Эстремадура), Cantalapiedra (Саламанка) и некоторые другие. Особенно распространены названия, первым компонентом которых является основа глагола mirar: Miramar, Mirarrío, Mirafuentes, Miralcampo, Miracruz и др.

Можно предположить, что среди названий деревень этот способ словосложения распространен шире. К сожалению, мы не располагали необходимым материалом, чтобы сделать более определенные выводы.

в. Сложные существительные со значением лица (nomina agentis)

01. Названия профессий

Сложных существительных этого типа со значением профессии в современном испанском языке не так много, их менее 50. Обозначение профессии «императивными» словами делается через указание на ту функцию, которую определенное лицо выполняет в обществе; например, el guardabosque 'лесной сторож' (букв. 'тот, кто сторожит лес'), el limpiachimeneas 'трубочист' (букв. 'тот, кто чистит трубы'), el limpiabotas 'чистильщик сапог' (букв. 'тот, кто чистит сапоги') и др.

В настоящий момент сложные существительные этого типа большей частью означают профессии невысокой квалификации. Ср. la lavaplatos и la friegaplatos 'судомойка', el guardacabras 'козопас', el pisauvas 'выжимальщик виноградного сока', el guardacaballos 'коновод', el guardabanderas мор. 'сигнальный старшина' и пр.

Рабочий сцены называется по—испански el sacasillas, букв. 'тот, кто уносит стулья'. В этом же значении употребляется слово el metemuertos. Словари дают также двойную форму этого слова metesillas y sacamuertos. В литературе встречаются и другие его варианты. Ср. Tuvo piques con metesillas y saca—bancos (Valle—Inclan 1940, v. 1, 33) – 'У него были столкновения с рабочими сцены' (букв. 'теми, кто приносит стулья и уносит скамейки'). Этот пример свидетельствует, между прочим, о том, что некоторые образования этой семантики непрочны. Часто это прозвища. В только что цитированном романе Р. Валье—Инклана «Арена иберийского цирка» встречается также не зарегистрированное словарями слово vendemantas 'торговец шалями' (Ibid., 115), употребленное в ироническом смысле.

Укрепились в языке старые названия ремесленников, кустарей и др. профессий невысокой квалификации. Однако встречаются и сравнительно недавние образования. Сохраняет продуктивность глагол guardar 'охранять, беречь, сторожить'. Ср. следующие названия железнодорожных служащих el guardagujas или el cambiavía 'стрелочник', el guardavía 'путевой сторож', el guardafrenos 'тормозной кондуктор', el guardabarrena 'будочник' и некоторые другие. Многие слова «охранительной» семантики возникли, по—видимому, под влиянием французского языка: ср. фр. garde—barriere, garde—frein, garde—voie. Заметим попутно, что словообразование с глаголом guardar весьма активно. В академическом словаре 1956 г. отмечено более 50 слов с этим глаголом. К ним можно добавить около 20 латиноамериканизмов, отмеченных в словаре 2004 г. (Испанско—русский словарь. Латинская Америка). Ср. guardaviñas 'сторож виноградника', guardabrisa 'дверь', guardacomidas 'верхняя часть груди' и др. Трудно сказать, является ли последнее наименование образным или нет.

Следует отметить, что прежде сложные слова подобного рода могли обозначать не только профессии кустарей и ремесленников. Они иногда означали и такие почетные должности, как el guar—dadamas 'придворный церемониймейстер', el portaguión 'офицер, который нес королевский штандарт', el portaestandarte 'знаменосец' и некоторые другие. Однако в дальнейшем, этот способ словообразования стал употребляться лишь для обозначения профессий невысокой квалификации. Названия ряда профессий были в связи с этим заменены новыми. Например, sacamuelas букв. 'зубодер', было раньше обычным названием зубных врачей. В первом издании словаря Испанской академии дано такое объяснение этого слова: el maestro dedicado a sacar las muelas.[201]201
  См. [Diccionario RAE, VI: 7].


[Закрыть] И лишь тогда, когда появилось существительное el dentista (от лат. dens, dentis 'зуб'), слово el sacamuelas стало презрительной кличкой зубных врачей, а также начало употребляться в значении 'шарлатан, обманщик'.

Одной из причин непродуктивности словосложения данного типа для обозначения профессий явился, возможно, его полисемантизм. Многозначность могла находить свое выражение в конкретных словах, служивших названием как профессии, так и инструмента, которым представитель данной профессии пользуется. Например, el matafuego означало 'пожарник' и 'огнетушитель'. В дальнейшем в первом значении стало предпочитаться существительное el bombero.

Кроме того, сложные существительные этого типа часто являются насмешливыми кличками пьяниц, бездельников, фланеров, дураков, лентяев, болтунов, обманщиков и шарлатанов. Иногда одно и то же слово совмещало название профессии и подобное насмешливое прозвище. Например, el catavinos 'дегустатор' могло употребляться также в значении 'пьяница'. Поэтому для обозначения профессии дегустатора стало предпочтительным слово el degustador.

В силу указанных обстоятельств данный способ словообразования практически не встречается среди названий высококвалифицированных специалистов.

К названиям профессий типа el guardabosque примыкают также некоторые сложнопроизводные слова, например, el picapedrero 'каменотес'. Можно предположить, что это раннее образование, относящееся к периоду, когда императив с дополнением воспринимался еще как словосочетание, и для того, чтобы придать ему цельно—оформленность, необходим был суффикс. Ср. также cazatorpedero, misacantano, cuentadante, sacamolero (в значении sacamuelas) и др.

02) Образная характеристика лица

Многочисленную и яркую группу составляют «императивы», дающие образную характеристику человека. К именам этой категории подходит замечание акад. В. В. Виноградова о том, что «во внутренних формах слова выражается не только 'толкование действительности', но и ее оценка».[202]202
  [Виноградов 1947: 18].


[Закрыть] В них отражено презрение к порокам, насмешка над горе—специалистами, шутка над смешными качествами людей. Внутренняя форма таких слов обладает необычайной выразительностью.

Алкала Самора—и—Торрес так характеризует сложные слова этого типа: «Народное происхождение и развитие нашего словосложения объясняет его тенденции. Ему свойственна дерзость, насмешливость, непочтительность: оно смеется над aguafiestas, perdonavidas, quitamotas; называет адвоката picapleitos, врача – matasanos, верующего – engarzacredos, чиновника – chupatintas, художника – pintamonas, музыканта – rascatripas…».[203]203
  Цит. по: [Bello, Cuervo 1949: 54].


[Закрыть] К этому можно добавить man—chacuartillas 'писатель', desuellacaras 'брадобрей', atropellaplatos 'служанка', rascatripas 'скрипач', sacamuertos 'машинист сцены', также 'обманщик, плут' и др.

Бездельник, лодырь, ханжа, пьяница, дурак, сводник, болван, задира, попрошайка, обжора, льстец, фланер, воображала, гордец, неряха и пр. – таковы самые распространенные значения сложных слов, принадлежащих к данной группе. Например, echacuervos 'сводник', papanatas, mamacallos 'олух, молокосос', matasiete, perdonavidas, tragahombres 'фанфарон', 'забияка', azotacalles, rompesquinas, correcalles 'зевака', 'бездельник', tragavirotes 'чопорный человек', zampalimosnas, tragasopas 'попрошайка', rompegalas 'оборванец, неряха', pelafustán, pelagatos, pelagallos 'бездельник', 'ни к чему не годный человек', botafuego, cascarrabias 'злой, вспыльчивый человек', tragasantos, chupacirios, tragaavemarías 'ханжа', 'святоша', tragasangre 'сутенер', lameculos, quitamotas, tiralevitas 'льстец', vendepa– tria 'предатель', 'тот, кто продает родину'. Испанские рабочие назвали штрейкбрехера rompehuelga. На страницах латиноамериканских газет можно встретить слово tramaguerras 'поджигатель войны', букв. 'тот, кто затевает войну'.

Словом quema—libros (букв. 'тот, кто сжигает книги') называют обскурантов, предающих огню «еретическую» литературу.

Из приведенных примеров явствует, что почти все сложные существительные, дающие образную характеристику человека, обладают определенной экспрессивной окраской, указывающей на отрицательное отношение к характеризуемому явлению со стороны говорящих. Лицо, обозначаемое таким словом, всегда выступает как объект насмешки, осуждения, презрения. Такая направленность слов этой семантики настолько сильна, что подчас они почти совсем утрачивают специализацию своего значения и употребляются просто для выражения пренебрежения. Семантический центр тяжести при этом переносится на ту отрицательную эмоциональную оболочку, которой обладают сложные слова этой группы. Например, в романе Гальдоса «Кадикс» читаем: Ya andan por ahí los zampatortas con la cabeza inclinada como higo maduro desde que saben va a salir tu Diccionario (Galdós 1951, 176) 'С тех пор как стало известно, что выходит твой словарь, бродят здесь всякие болваны, свесив головы как спелые смоквы'. Слово el zampatortas, которое часто употребляется в значении 'обжора', означает в данном случае 'воображала, болван'. Такое объяснение дали ему и комментаторы русского издания этого романа (Idem., 287). Резкая негативная окрашенность слова привела к вуалированию его семантической конкретности. Аналогичное явление можно наблюдать на примере других слов этого типа. Так, tragamallas 'обжора' (букв. 'тот, кто заглатывает кольчугу') употреблялось также в значении 'шарлатан, обманщик'; ср. у Кеве—до: Yo conozco a éstos, porque a otro vecino mío engañó otro tragamallas, y en solo carbón le hizo gastar en dos meses mil ducados, diciendo que haría oro, y solo hizo humo y ceniza y, al cabo, robó cuanto tenía (Quevedo 1924, 174) 'Я этих типов хорошо знаю, потому что другого моего соседа обманул один такой шарлатан, заставив истратить в два месяца только на угле тысячу дукатов, говоря, что делает золото, а получился только дым и пепел. В конце концов, он украл у него все, что тот имел'. Слово el desuellacaras (букв. 'тот, кто обдирает лица') было кличкой скверных парикмахеров. Постепенно оно расширило область денотации и стало употребляться в значении 'нахал, негодяй'. Ср. у Сервантеса: Mal haya mi señor Anselmo, que tanta mano ha querido dar a este desuellacaras en su casa! (Cervantes 1947, 231) 'Да накажет Бог сеньора Ансельмо, давшего такую власть в доме этому наглецу'. Ср. также следующее грозное обращение «нимфы» к Санчо Пансе, не пожелавшему высечь себя ради спасения Дульсинеи: Si te mandaran, ladrón, desuellacaras, que te arrojaras de una alta torre al suelo, si te pidieran, enemigo del género humano, que te comieras una docena de sapos, dos de lagartas y tres de culebras…, no fuera maravilla que te mostraras melindroso y esquivo (Ibid., 527) 'Если бы тебе, бесстыжий разбойник, приказали броситься на землю с высокой башни, если бы тебя, враг рода человеческого, просили съесть дюжину жаб, две дюжины ящериц и три дюжины змей…, то тогда никто не стал бы удивляться твоему ломанью и твоим уверткам'. См. также (Cervantes 1914, v. 1, 195). В аналогичном значении употреблялось это слово и другими авторами XV–XVII вв. Ср.: (Rojas 1931, v. 2, 165).

Таким образом, некоторые «императивные» имена могут употребляться без строгой семантической дифференциации. В них на первый план выдвигаются эмоционально—оценочные коннотации.

Следует, впрочем, указать, что во многих словах преобладает шутливый, юмористический оттенок и негативная направленность их ослаблена; например, словом el trotamundo (букв. 'тот, кто бродит по миру') называют человека, который много ездит, словом el tragaleguas (букв. 'тот, кто глотает мили') называют скорохода.

Приведенные выше сложные слова дают образную характеристику человека с точки зрения его моральных качеств, внутреннего облика, поведения, привычек и склонностей. Иногда сложное существительное подобного рода характеризует лицо по его физическим недостаткам. Примером таких слов может послужить el arrancapinos букв. 'тот, кто выдергивает сосны', употребляющееся применительно к человеку маленького роста.

К этой же семантической группе, как ее разновидность, принадлежат насмешливые нарицательные имена, даваемые представителям определенных профессий вообще или горе—специалистам. Большей частью сложные слова этого рода имеют как тот, так и другой семантический оттенок. Точно так же, как и все другие существительные этой группы, презрительные клички профессионалов построены на образной характеристике, например, el matasanos (букв. 'тот, кто и здорового убьет') употребляется как презрительная кличка врачей, el sacamantas (букв. 'тот, кто стаскивает одеяла') служит кличкой сборщиков податей и судебных исполнителей, el matatías (букв. 'тот, кто убивает теток') употребляется как прозвище ростовщиков, el pintamonas (букв. 'тот, кто рисует обезьян') означает 'плохой художник', el chupatintas (букв. 'тот, кто сосет чернила') используется как кличка канцелярских чиновников, писцов, el rascatripas 'скверный музыкант' (букв. 'тот, кто раздирает внутренности'), el picapleitos (букв. 'тот, кто возбуждает судебные процессы') является кличкой адвокатов, юристов, el tapagujeros (букв. 'тот, кто затыкает дырки') – прозвище плохих каменщиков, el saltatumbas (букв. 'тот, кто прыгает по могилам') – прозвище священников, зарабатывающих на похоронных церемониях. Сюда же относятся такие слова, как sacamuelas и rapabarbas, не имевшие, по—видимому, раньше презрительного оттенка. Destripaterrones (букв. 'потрошитель земли') является презрительной кличкой крестьян. Иногда в народе это слово употребляется в испорченной форме estripaterrones. Ср. например, следующие куплеты, приводимые Ф. Кабальеро:

 
El cielo nos dé paciencia
con estos hombres de campo
que son estripaterrones
sepulturas de gazpacho
 

(Caballero 1882, 246)

('Да пошлет нам небо терпенье с этими мужиками, которые потрошат землю и наедаются похлебкой').

Уже приведенные примеры показывают, что часть слов этой семантики является ироническими прозвищами представителей определенной специальности или категории людей, а не только горе—специалистов (например, sacamantas, chupatintas, matatías, apaga—candelas).

В других случаях преобладающим является значение плохого специалиста (например, matasanos, pintamonas, rascatripas). Соответствующие слова также, впрочем, иногда означают представителей определенной профессии вообще. Ср. например, следующий пример употребления слова matasanos у Ф. Кабальеро: Dígale Vd. a ese matasanos que si cuida bien a la chica le pagaré a peseta la visita (Caballero 1860, 325) 'Передайте этому лекарю, что если он будет хорошо ухаживать за девушкой, я заплачу ему по песете за визит'.

Внутренняя форма этих слов, как уже говорилось, дает образную, а не функциональную характеристику означаемому лицу. Иногда эта образность, обладающая выразительной силой гротеска, достигается тем, что внутренняя форма слова указывает на функцию, противоположную той, которую должен исполнять представитель данной профессии (например, el matasanos).

Наблюдения над сложными словами, дающими образную характеристику лица, показывают, что среди них распространена синонимия. Причем специфика синонимов заключается преимущественно в оригинальности того образного представления, которое содержится в каждом. «В н у т р е н н я я ф о р м а слов есть отношение содержания мысли к сознанию; она показывает, как представляется человеку его собственная мысль. Этим только можно объяснить, почему в одном и том же языке может быть много слов для обозначения одного и того же предмета…».[204]204
  [Потебня 1892: 102]


[Закрыть]

Это определение А. А. Потебни хорошо характеризует синонимику среди сложных существительных данной семантической группы. Синонимы, которые встречаются среди них, отличаются друг от друга именно своеобразием содержащегося в них представления. Например, имеется следующий ряд синонимов со значением 'льстец': quitamotas букв. 'тот, кто снимает пылинки', tiralevitas 'тот, кто одергивает сюртук', lavacaras 'тот, кто обмывает лица', alzafuelles 'тот, кто поднимает облака (лести), lameculos 'задолиз', quitapelillos букв. 'тот, кто обирает волоски'. Все эти синонимы отличаются от adulón и lisonjero тем, что являются словами с живым, колоритным образом, заключающимся внутри каждого из них и различающим их между собой.

Ряд сложных слов этого типа имеют значение 'обжора': например, tragaldabas[205]205
  Cр. у А. Труэбы: «Lesmes padecía una terrible hambre canina a la que debia el apodo de Tragaldabas con que era conocido» (Trueba, Narraciones, 185).


[Закрыть] букв. 'тот, кто глотает щеколды'; на близком к нему образе построено tragamallas – 'тот, кто глотает кольчугу'. Это же значение имеет zampabodigos – букв. 'тот, кто поедает буханки'. Слово bodigos, ставшее неупотребительным, было заменено близкими по значению словами, в результате чего возникли: zampabollos – 'тот, кто поедает булки' и zampatortas букв. 'тот, кто поедает пирожные'. Кроме перечисленных синонимов существует еще zampapalos – букв. 'тот, кто съедает палки' и, наконец, tumbaollas – букв. 'тот, кто опрокидывает горшки'. Наиболее употребительными из 7 перечисленных синонимов являются zampabollos и особенно zampatortas.

Все различие между этими синонимами сконцентрировано в образах, на которых они построены. Специфика этих слов определяется, следовательно, их внутренней формой. Такие существительные, как azotacalles в отличие от vago, zampatortas, в отличие от glotón и tonto, tiralevitas, в отличие от lisonjero, echacuervos, в отличие от alcahuete и т. д. постоянно ощущаются в двух планах: со стороны своего лексического значения и того внутреннего образа, из которого оно вытекает. Поскольку основное значение этих слов для языка связано с их внутренней формой, последняя проявляет повышенную сопротивляемость опрóщению. Лишь очень немногие существительные этой группы функционируют теперь в языке в одном плане – в своем лексическом значении. Например, papanatas, pisaverde, cascarrabias фактически превратились в обычные безóбразные слова. Однако часто бывает иначе. Ослабление внутреннего образа ведет к замене данного сложного слова новым, построенным по тому же словообразовательному принципу. Разговорный язык стремится постоянно освежать, обновлять свои выразительные средства. Так, alzafuelles, lavacaras, quitamotas, сменяя друг друга в той или иной последовательности, отошли на второй план, оттесненные вновь возникшими синонимами lameculos и tiralevitas.

Иногда на примерах употребления сложных слов этой семантики удается проследить, как отчетливо, наряду с лексическим значением, выступает их внутренняя форма. Существительное matacandelas – букв. 'тот, кто гасит свечи', означает 'церковный служка', а также является презрительной кличкой духовенства.

Любопытен следующий случай его употребления в романе Галь—доса «Кадикс»: Los matacandelas de toda luz de la razón no quisieran que alumbrase al mundo más luz que la de las hogueras inquisitoriales (Galdós 1951, 123.) 'Гасители светоча разума хотели бы, чтобы мир освещали только костры инквизиции'.

На этом примере видно, как слово matacandelas функционирует в двух планах: автор пишет о «гасителях светоча разума» и одновременно сообщает, что ими являются «гасители церковных свечек». Роль внутренней формы заметна и в выборе варианта слова: это matacandelas, а не apagacandelas, потому что внутренняя форма первого из них является более выразительной, (matar значит 'убивать', но употребляется также в значении 'гасить', apagar означает просто 'гасить'). Интересно отметить, что через две страницы в менее экспрессивно насыщенном контексте автор употребляет слово apaga– candelas (Ibid., 125).

Другим примером функционирования в двух планах сложных существительных этой семантики может служить следующий диалог между персонажами романа Валье—Инклана «El ruedo ibérico» («Арена иберийского цирка»).

– Tú no eres lo que aparentas – Vallín disimuló.