Текст книги "Журнал «Рассказы». Колодец историй"

Мой укутон готов, и сегодня настало время для кладки. Когда пришла Джейн, я сказала ей, что уже к заходу небесных шаров стану мамой и больше не покину своих деток. Она снова начала говорить какие-то глупости: что она изучила то, что было внутри Ууати, и что в своем блестящем доме сможет приготовить какую-то синтепическую… Или синтетическую? Не поняла, что за слово. В общем, какую-то другую еду для детей. И что мне не нужно умирать ради своего выводка. Что она может остановить «разрушение внутренностей». Ее лицо все морщилось и почему-то блестело, будто намокло.

Я ответила, что мне не надо никакой другой еды и что я могу сама позаботиться о своих детях. Хотела вернуть ей эту штуку для записей, чтобы она передала ее Науке, но Джейн попросила пока оставить ее у себя. Сказала, что завтра перед вылетом домой придет в последний раз и тогда уже заберет.

* * *

Яиц вышло много – даже больше, чем у Ууати. Я устала, но была счастливой, как никогда! Я как раз укутывала деток хукусом, когда в укутон заглянула Джейн. Я думала, ей хотелось полюбоваться на моих малюток перед возвращением домой, но она на них даже не посмотрела. И снова начала говорить, что я ее друг и ей больно от мысли, что скоро меня не станет. Все повторяла, что может меня спасти и тогда я еще не раз смогу подняться к урбусу и съесть столько фролов и слабых самцов, сколько захочу.

Джейн все пищала и пищала без остановки, но я сказала, чтобы она забирала свою штуку для Науки и уходила. Я чувствовала, что мое брюшко колет изнутри, и мне хотелось в тишине дождаться вылупления моих крох. Момент первого кормления – особенный, и никакие люди мне рядом не нужны, даже такие смешные и добрые, как Джейн. Но она все никак не уходила, все пищала и пищала, тогда я повалила ее и прикусила за брюшко.

Странно, но и после этого она не ушла. Оказывается, Джейн не такая пугливая, как наши самцы. Только теперь она замолчала и осталась лежать тихо-тихо. Она и сейчас лежит рядом и смотрит на меня так, что у меня снова сводит брюшко. После удара ее защитная штука на голове треснула и осыпалась, но в этот раз Джейн даже не раскричалась. Я залепила дырки хукусом – все же ей еще возвращаться в свой блестящий дом. Ладно, Джейн, ты можешь остаться с нами и дождаться вылупления, наверняка тебе не терпится все зафиксировать.

Только не шуми.

Михаил Дьяченко
Мастеровой

В наше время никто не подбрасывает в топку дровишки, все используют высокоэнергетические брикеты. Есть и контактная технология – вложил пластинку В-брикета в приемный отсек и пользуйся. Хоть зубной щеткой, хоть бритвой, хоть лампочкой. Хорошо!

Вот только Российский парсоюз ограничил использование паровых котлов. Якобы они не очень надежны и нуждаются в доработке. Но все знают, что ограничения объясняются военными нуждами – Российская Импария помогает дружественному народу Сирабской республики в борьбе с терроризмом.

Паровые котлы взяты на учет, а некоторые конфискованы. Хорошо, хоть военные не додумались следить за бытовыми котелками, а то готовили бы мы еду на кострах. А что? Если сочувствуешь террористам, то из домашней пароварки легко соорудишь бомбу и грохнешь ею магазинчик или киоск.

* * *

Над мастерскими поднимались белые облака пара – уже вовсю трудились котельные. У двери моей мастерской дожидались клиенты. Три дня назад они принесли чертеж, теперь пришли забирать товар.

– Привет мастеровым! – поприветствовал меня высокий. Я и сам не мелкий, но он меня перещеголял. Каланча протянул руку, и я коротко пожал его худую цепкую ладонь.

– Привет! – сказал я и протянул руку второму, пониже и поплотнее. Но тот руки не подал, сделал вид, что не заметил. «Ладно, гад! – подумал я. – Прибавлю пять паровых к счету». С мастеровыми так нельзя, на нас всё в этом мире держится.

Я вытащил из кармана комбинезона ключ, открыл дверь, и мы прошли в мастерскую. На верстаке, укрытом тканью, лежал механизм. Я сдернул ткань – это всегда эффектней, чем передавать товар из рук в руки.

Они засмотрелись, высокий одобряюще цокнул языком. Действительно, крутая штука получилась. А я с ней намаялся. Мелкие каналы даже на соседском микростанке вытачивал.

Шайба с клавиатурой наверху и весьма хитроумной начинкой. Она в четыре раза быстрее человека набирает номер телефона, молниеносно возвращая диск назад. Заказчики хотели использовать диск для создания автоматической телефонной станции. Хорошее дело, да и мне выгодное – контракт на десять дисков у меня в кармане.

Я взял шайбу в руки и прижал ее к диску телефона на стене. Потом набрал на клавиатуре шайбы случайный номер, и она моментально провернулась несколько раз.

– Отличная работа! – сказал высокий. А второй одобрительно кивнул. Он снял с плеча тяжелую сумку и бухнул ее на верстак.

– В-брикетами возьмешь? – спросил он.

– Извини, приятель! – покачал головой я. – Брикет в тарелку не положишь, а курс у него прыгучий, как кузнечик. Беру только парубликами.

Он скривил кислую мину и выложил сотню па́риков на стол.

– Сто пять, – сказал я. – В работе использовалась микроточечная сварка. А она все время дорожает.

Пришлось ему добавить пятерку. Вот так-то! Будет знать, как обижать нашего брата.

– Смотри, мастеровой! – сказал на прощание неприветливый. – Не заносись.

Они забрали шайбу и пошли. А высокий посмотрел на меня и подмигнул весело. С чего бы это?

Из громкоговорителя неслись звуки «Импарской волны». Предписание министерства информации и связи обязывает иметь в любом помещении радиоприемник, настроенный на эту волну. Приемник должен быть постоянно включен.

Кого-то это бесило, меня же ни капли не волновало. В мастерской всегда такой шум стоит, что никакого радио не слышно. А дома я поставил сторожок, который сам включает радио, стоит кому-то постучать в дверь или дернуть за колокольчик.

Я сделал железку нужной формы, размером с консервную банку, а потом взялся за ее начинку. Именно в этот момент зазвонил дверной колокольчик.

Я распахнул дверь и залюбовался формой наших милиционеров. В народе шутят, что в милицию не надо никого заманивать высоким окладом или возможностью устраивать личные делишки. Достаточно показать повседневную форму блюстителя закона, и кандидат ваш.

Темно-синяя куртка такого особого оттенка, что синий смотрится благородно. По всей куртке в кажущемся беспорядке разбросаны разноцветные прямоугольники, ромбы и кружочки, но на груди этот беспорядок обретает смысл – фигуры создают имитацию многочисленных наград. Это льстит самомнению любого новобранца, не заслужившего даже значок опрятности. Извивистые желтые лилии вышиты на плечах куртки – это погоны. На левом рукаве пониже погона красуется крупная эмблема милиции – змея, обвивающая голову собаки. Не менее живописны фуражка и брюки.

– Иван Перехватов? – спросил первый милиционер.

– Ага, – ответил я.

– Добрый день! Импарская милиция, младший лейтенант Антон Шаров. У нас ордер на ваш арест.

Не один раз я слышал эту фразу, поэтому и не подумал пугаться.

– Выпьете кофе? – предложил я.

– У вас эрзац? – спросил второй. Он буркнул, что его зовут Егор, фамилию я не разобрал.

– Настоящий. – Я гордо выпятил нижнюю губу.

– Тогда выпьем по кружечке, – решил первый.

Они прошли в мастерскую. Я достал две чистые кружки и подошел к кофейному агрегату в простенке между окнами.

Агрегат сработали умельцы на заводе отечественных товаров «Механ», поэтому аппарат был очень надежный, но громоздкий. Рычагом я накачал в бачок воды, потом кнопкой автоподжига запалил горелку. Пока нагревалась вода, завел пружину дробилки и дал поработать измельчителю.

Через три минуты двадцать три секунды оба блюстителя закона получили по кружке горячего натурального кофе. Аппарат справился на семь секунд быстрее, чем было указано в инструкции. Все это время я думал. За что же они могли меня прихватить?

Они выпили кофе молча, фон обеспечил громкоговоритель с дневными новостями «Импарской волны». Потом милиционеры поставили кружки на стол.

– Спасибо за кофе!

Первый вытащил из планшета вдвое сложенный листок и показал его мне.

– Иван Перехватов, вы арестованы по подозрению в ограблении банка. Дальнейшее разбирательство подтвердит или опровергнет выдвинутое обвинение. Вы можете закрыть рот на замок, ибо каждое слово может быть использовано супротив вас. Требуем пройти с нами и не оказывать противодействия законной власти. Иначе мы имеем право применить оружие.

Второй страж порядка пальцем показал на ладно сидящую в кобуре царь-пушку. Я кивнул.

– Можно собрать вещи?

– Конечно.

Я нашел старую зубную щетку, которую когда-то притащил в мастерскую, взял чистое полотенце, заводную бритву-жужжалку, кусочек мыла, тетрадь и простой карандаш. А еще, незаметно для милиционеров, прикрепил пластырем под мышкой маленький надфиль. Дурак тот мастеровой, у которого нет при себе никакого инструмента. Даже если его при обыске отберут. Свой оливковый комбинезон я переодевать не стал – один черт, где мазаться, в мастерской или в милиции.

В отделении меня обыскали так, что только руки оторвать. Хотел я им преподать урок, да остерегся. Обыщут по всей форме – и прощай, надфилек!

Меня оформили, провели в помещение с шестью зарешеченными камерами. Под звуки «Импарской волны» в двух из них отдыхали экспонаты: хулиган и размалеванная девица. Я только успел обжить свою клетку, как меня повели в допросную. Милиция у нас работает исключительно быстро.

В кабинете за столом сидел чиновник в сером костюме.

– Добрый день! – сказал он, собираясь встать. Потом раздумал. – Меня зовут Сергей Иванович Яснов. Я веду ваше дело. Надеюсь, оперуполномоченные ознакомили вас с обвинением?

– Ознакомили, – ответил я. – Но я не грабил никакого банка.

– Не отвергаю такой вероятности, – сказал следователь. – Прямых улик против вас нет, но косвенные имеются. Да вы садитесь.

– Правда? – удивился я и, заинтересованный, сел на стул. – Какие улики? Обнаружили плевок, похожий на мой? Разводной ключ с гравировкой? Или сопливый носовой платок с вышитой монограммой «ИП»?

Я пошутил, как учащийся профучилища. А как еще показать всю нелепость обвинения? Следователю мои шутки почему-то понравились.

– Вы украсили мой день крупицей юмора, – пряча улыбку, признался он. – Такая размеренная работа, знаете ли, что тоска берет. Обещаю подойти к вашему делу непредвзято и учесть все обстоятельства.

– Когда произошло ограбление? – спросил я.

– Сегодня под утро, – сообщил следователь. – Точное время неизвестно, так как преступление заняло, скорее всего, большую часть ночи.

– Ночью я спал дома. – Я пожал плечами. – Подтвердить это никто не сможет, поскольку жены у меня нет, а соседи в мои дела носы не суют.

Следователь ничего не ответил, только отодвинул ящик стола и выложил на стол мою недоделанную шайбу.

– Эту штуку изъяли сегодня днем из вашей мастерской. – Сергей Иванович снова полез в ящик и положил на стол небольшой сверток. – А это нашли на месте преступления – в сейфовом хранилище «Хреньков-банка».

Он пошуршал бумагой, словно мальчишка у новогодней елки, нетерпеливо разворачивающий подарок. В свертке оказался диск – как две капли воды похожий на мой.

– Твою клюка́рзу! – Меня даже пот прошиб.

– Удивлены? – Следователь подметил мою растерянность. – Неприятный сюрприз, верно?

Я ничего не ответил.

– Этот механизм легко набирает комбинацию замка сейфа.

Вот теперь я начал кое-что понимать.

– Да, да, – подтвердил он, – вы правильно догадались. Достаточно такой штучки, чтобы за несколько часов подобрать код сейфа. А если у вас есть другой механизм, жмущий на кнопки в определенном порядке, то операция еще ускорится. Надо только нацепить второй механизм на первый.

– Но ведь… – начал я и смолк.

– Да, – кивнул он, – вы могли и не быть на месте преступления. Но эта вещь изготовлена вами, что делает вас соучастником.

Я вгляделся в шайбу. Сработано отменно. Вещь, изготовленная хорошим мастеровым точно по чертежу, не будет отличаться от вещи другого мастерового по этому же чертежу. И все же эта штука была не моя. Не сходится – свою шайбу я отдал заказчикам утром, а эта попала в сейфовое хранилище банка раньше. Наверное, микроанализ смог бы внести ясность, но в милиции вряд ли возьмутся за микроанализ.

– А клеймо? – поинтересовался я.

– Клеймо вырублено, – сообщил Сергей Иванович. – Причем весьма неаккуратно.

– Значит, у меня все же есть шанс?

– Как сказать. – Следователь сунул руку в портфель и извлек из него пластину В-брикета. Потом подошел к автомату, вложил брикет в приемное отделение и нажал кнопку.

Автомат покряхтел, словно старый дед на утренней зарядке, потом включил горелку и вскипятил кружку воды. Следователь опустил в кипяток проволочный шарик с заваркой.

– Можно кофе? – Я посмотрел на следователя. Подозреваемых нечасто потчуют из милицейского автомата.

– В-брикет у вас имеется? – спросил он.

– В сумке, – сказал я. – Но с ней на допрос не пустили.

Следователь тяжко вздохнул, потом вынул из портфеля еще один В-брикет и вручил его мне.

Я вскипятил воду, потом сыпанул в кружку эрзац-кофе и старательно размешал его ложечкой. Незаметно для следователя сунул еще теплую ложку в рукав. Подсел к столу.

– Как милиция узнала, что именно я делаю такие шайбы? – Я указал на стол. – Мы не обязаны регистрировать свои договоры в мэрии. Но даже если бы все делали это, меня не нашли бы так быстро.

– К нам пришла анонимка. Отследить отправителя не получилось – он отправил капсулу через центральный почтамт. Там кабинки пневмопочты для личных отправлений.

– Знаю, – вздохнул я и хлебнул кофе.

– Если воров не схватят, то обвинение предъявят вам. Отделаетесь шестью месяцами тюрьмы и крупным штрафом. А лицензию мастерового у вас отберут минимум на год.

Не все мастеровые выживали после таких историй. Теряли мастерские, шли на заводы и в сомнительные шараги, опускались на дно.

– Запишите приметы тех, кто заказывал у меня шайбы, – попросил я.

– Запишу, – согласился Сергей Иванович, – но особо не надейтесь.

– У вас в милиции взятки В-брикетами берут? – поинтересовался я.

Яснов заулыбался. Хороший мне попался следователь – шутки понимает. А вот эрзац-кофе был скверный.

На баркелитовом подносе в камере меня ждал обед: жидкие щи, вареная картошка с котлетой и хлеб. Я прожевал обед, заедая вкус кофе. Меня продержат здесь сутки. Завтра переведут в тюрьму. Потом, если ничего не изменится, будет суд. Вот как бывает: сегодня ты свободный мастеровой, завтра подозреваемый, послезавтра – заключенный.

Я вспомнил лицо второго заказчика. Того, который мне не понравился. Вот он мне и отомстил за пятерку сверх оговоренной сотни. А может, у них такой план? Вовлечь какого-нибудь мастерового в преступление, а самим скрыться.

Ну и я дурак. До простой идеи не дотумкал, что таким диском можно сейфы как орехи щелкать. Самомнение. Все заслонило мое излишнее самомнение. Но ничего. Они еще не знают, кто такие мастеровые. Мы умеем вкалывать, мы упорны и упрямы. По всем правилам мы давно должны вымереть, но мы живы.

Я выпростал из рукава украденную чайную ложку. За дело!

Вытачивать отмычку на ощупь и лежа – занятие малоприятное, но вполне реальное для настоящего мастерового. Те несколько секунд, что охранник открывал мою камеру, я во все глаза глядел на ключ от замка. Точная копия ключа мне не нужна, лишь удобная цеплялка, чтобы хорошенько пошерудить ею в механизме. Замок простой, ключ несложный.

От любопытных глаз меня надежно скрыло одеяло, а «Импарская волна» заглушила все звуки. Я работал и слушал: международные новости, спецрепортаж о работе городских коммунальных служб, немного музыки, передача «Сам себе мастер». И ежечасная финансовая сводка, которую народ прозвал трехминуткой национальной гордости. По ней выходило, что наш парублик растет, страна богатеет и скоро все будет совсем хорошо.

Интересно, что в выпуске новостей не было ни слова об ограблении банка. Либо эта новость еще не дошла до журналистов, либо милиция специально держит ее.

Из ручки ложки я выточил тонкий пруток. На станке это дело двух минут, тут я провозился около часа. Потом согнул прутик, засунув его в зазор между койкой и стеной.

Я высунул руку из-под одеяла и посмотрел на отмычку. Неплохая вышла вещица, если знать, что она сделана одним надфилем. Теперь надо выждать. Кстати, а чего это я бежать собрался? Да потому что сидеть овощем на грядке и ждать, когда тебя положат в суп, не в моем характере. Я могу найти этих ребят. Очень хочется с ними посчитаться: за камеру, за эрзац-кофе и за свое, возможно, погубленное дело. Вечер плавно перетек в ночь.

Что там делают мои соседи? Я подошел к решетке. Хулиган дрых, раззявив рот. Девица лежала лицом к стене, наверное тоже спала.

Я просунул руку между прутьями решетки и вставил отмычку в замок.

– Линяешь? – спросила девица, повернув ко мне голову.

Я чуть не выронил отмычку.

– Задери тебя пила! – вполголоса выругался я. Затем посмотрел на ее симпатичную мордашку. Расслабился. Перевел дух. Кивнул.

Девица ухмыльнулась:

– Давай-давай. Только на обратном пути мороженку мне принеси.

Я скривил губы. Делать мне больше нечего, как по городу за мороженками бегать. Пальцы пошевелили отмычку. Оп! Зацепил. Я осторожно повернул – замок щелкнул. Путь открыт.

Дежурный кемарил в кресле, я неслышно проскользнул мимо. Отодвинул засов на входной двери и вышел.

Куда теперь? В городе несколько крупных банков, и каждый могут ограбить. Я пошел по улице направо, только чтобы уйти подальше от отделения. Отошел на три квартала, расслабился, огляделся. За домами в ночное небо поднимались белые клубы пара – даже ночью не переставали работать градирни. Сзади послышались тихое ворчание работающего котла и шуршание шин. Паромобиль. Да, транспорт мне сейчас не помешал бы.

Не оборачиваясь, я по звуку попытался определить его владельца. У милиционеров и ответственных работников котлы форсированные и шумные. Этот был потише. На таких корытцах обычно ездят работники среднего звена. Воспользуюсь помощью среднего класса для нужд любимой страны.

Я обернулся и рукой махнул водителю. Машина послушно свернула к обочине и остановилась. Я посмотрел на водителя, и мне стало нехорошо – за рулем сидел следователь Сергей Иванович Яснов. Даже в защитных очках я сразу его узнал.

– Едреные пассатижи! – вырвалось у меня.

Я опять свалял дурака – тормознул первую попавшуюся машину. Известно же, нельзя брать первого встречного – им окажется не первый встречный. Что делать?

– А ну-ка, вылазьте из драндулета, гражданин! – приказал я.

– Ой, не узнали вы меня, Иван Перехватов, – ничуть не смутился он.

– А хоть бы и узнал, – возразил я, – что с того? Вылазьте, и весь сказ!

– А у красноармейца ружье имеется, – предупредил следователь. Где он только разыскал этот старорежимный фольклор? Я даже не подумал, что он может быть вооружен.

– А у меня… – сказал я и замолчал. У меня ничего не было.

– Вот то-то, – кивнул Яснов. – Хватит вам ерепениться и на тротуаре ошиваться. Не ровен час, сшибет кто или обрызжет. Садитесь в машину.

– А если я вам в лоб дам? – поинтересовался я.

– А если мой лоб крепче вашего будет? – спросил Яснов. Да так уверенно это у него получилось, будто он на турнике солнышко крутит и выход силой десяток раз делает.

Я покумекал и драться передумал.

– В отделение повезете, – обидчиво предположил я. – В клетку посадите и срок припаяете.

– Да ну, с чего бы? – Сергей Иванович был явно в хорошем настроении. Он широко улыбнулся, а потом взял и два раза от души нажал на клаксон. – Думаете, мне нужно людей за решеткой держать? Нет. Я должен преступления раскрывать. И вы мне в этом поможете.

– Это как? – не понял я. Но в машину сел.

– У вас хочу спросить. – Яснов снял защитные очки.

– Я не знаю.

– А чего же вы тогда отмычку сварганили, из камеры драпанули?

– Вам шалава из соседней клетки стуканула? – разозлился я.

– Ну зачем вы так грубо о девушках, пусть и не очень благородной, но тоже профессии? Я вас еще в кабинете прочел, когда вы ложку в рукав сунули. Есть у подследственных такая привычка – ложки тащить. Чуть только выпьют нашего кофе, так сразу ложку слямзят. Давно хотел убрать ложку, пусть кофе пальцем мешают. Да вот любопытство берет – что они с этой ложкой делать будут?

Я задумался. Непрост этот Сергей Иванович.

– У вас какая-то идея появилась, – уверенно сказал следователь. – Иначе с какого перепугу вы так шустро из камеры дернули?

– Хотел их тепленькими взять вместе с добычей, – признался я. – И вам сдать.

– Но как?

– Сначала выбраться из камеры. Потом найти их.

– Каким образом? – поинтересовался следователь.

– Этот вопрос я еще не до конца проработал. – Я потупился.

– А знаете ли вы, – спросил Яснов, – что все крупные банки города милиция взяла под усиленный контроль? Грабители сами попадут в ловушку.

– А если не попадут? – спросил я. – Если они банк поменьше возьмут? А вдруг они сейчас грабить не собираются, а решили смыться с тем, что есть?

– На этот счет есть патрулирование автодорог и причалов дирижаблей.

– Под землю уйдут, – предположил я.

– Опять шутите, – покачал головой Яснов. – Все подземные тоннели перекрыты, а новые еще продолбить надо.

Я подумал. Потом еще немножко.

– Давайте заключим сделку, – предложил я.

– Ваши условия?

– Если с моей помощью мы этих субчиков поймаем, то вы меня отпустите.

– Что ж, попробовать можно, – согласился Яснов.

– Тогда гоните на север, в городской парк. Там недавно аттракцион открылся – детей и взрослых на воздушном шаре поднимают над окрестностями, а потом на гайдропе обратно подтягивают. Ночью шар к полету не готов, но если его теплым воздухом наполнить…

– Понял. – Следователь ловко нажал ногой на В-брикет, тот упал в топку, и мы покатили.

Некоторые следователи – неплохие гонщики. Сергей Иванович был гонщиком прирожденным – точным и хладнокровным. Но форменным занудой – останавливался перед каждым семафором с поднятым крылом. Словно мы не на дело мчались, а на паровые шашлыки за город ехали.

Машина подрулила к закрытым воротам парка. На ночь сторожа их обычно закрывают, потому что нечего по паркам шастать – дома спать надо.

Я выскочил на тротуар, подбежал к парковой решетке, Яснов за мной.

– Без крика! – предупредил я. Он посмотрел на меня удивленно. Он ведь как хотел? Сторожа найти, на ноги поднять, душу вытрясти. Потом ворота открыть, в машину сесть и до места доехать. А там его уже грабители ждут, оружие наземь бросают и ручки вверх тянут.

Эх, бумажная его душа! Мало он в детстве в казаков-разбойников играл. Небось, книжки всё читал, учился. Тут подкрасться надо. Иначе спугнем, как пить дать.

– Через забор полезем, – сообщил я. – И без разговоров.

– Понял, – кивнул он. – Я только оружие захвачу.

Он сбегал к машине и приволок средних размеров чемодан.

– Это что еще такое? – удивился я.

– Ружье красноармейца, – загадочно пояснил следователь.

– Картечница, что ли, складная?

– Нет, пулемет телескопический.

На забор я полез первым, на той стороне принял у него чемодан. Ого! Тяжеленный. Мы постояли у забора.

– Тихо! – вдруг шикнул я. – Слушайте.

Помолчали.

– Цикады стрекочут, – заметил следователь.

– Забодай тебя верстак! – возмутился я. – Да какие еще цикады? Вы что, цикад от горелки отличить не можете?

– Нет, – чистосердечно признался он. – А что это за горелка такая?

– Ясное дело, на которой наши преступники картошку себе жарят.

– Что, у них так принято? – не понял моей шутки Яснов.

– Едучие опилки! – сказал я. – Это горелка воздушного шара работает. Они воздух в шаре греют. Будем лясы точить – наши птички улетят.

– Это точно они? – еще не веря в то, что мы их нашли, переспросил Яснов.

– А кто же еще? Думаете, сторож решил на воздушном шаре задарма покататься? Или картошку на этой горелке пожарить?

– Вряд ли, – согласился Сергей Иванович. – Скорее всего, он с ними в доле.

– Скорее всего, он спит и десятый сон видит. Если его не вырубили, конечно.

Мы побежали по центральной дорожке, которая – вот наша экономная экономика – конечно, была темна.

– Мяу!

– Фу-ты ну-ты, чучело-мяучело! – Мы обошли кошку и побежали дальше.

На площадке высотного аттракциона действительно готовились к отлету. В свете горелки было видно, как за ограждением возятся люди. Громада заполненного теплым воздухом шара возвышалась над деревьями. И тут Яснова прорвало:

– Всем стоять! Импарская милиция! Кто дернется, положу на месте! – крикнул он так оглушительно, что даже я испугался.

Рядом со мной щелкнули замки чемодана. Любопытно, конечно, какого монстра вытащит Яснов из чемодана. Но время дорого. Я понесся вперед.

Перескакивая через ограждение, я подумал, на каких, интересно, курсах следователей учат так громко орать? Хорошо бы к этим курсам гаечку здравого смысла прикрутить. Чтобы слушателям курса объясняли, когда орать стоит, а когда – нет. Я понимал Сергея Ивановича. Когда еще он почувствует себя оперативником? Ему так отчаянно хотелось крикнуть и пальнуть из своего чемоданного монстра, что он не сдержался.

Я приземлился по ту сторону оградки, и в этот миг щелкнули два выстрела. Это ответили на окрик Яснова недисциплинированные преступники. Нет бы сложить оружие и сдаться! Я пополз вперед. Рассмотреть меня они не могли, а палили наугад. И тут жахнуло орудие следователя. Тяжелый и грозный боеприпас пролетел у меня над головой и во что-то врезался с хлестким стуком.

Шар взлетал. Я вскочил и бросился вперед. Только бы Сергей Иванович не залепил в меня из своего телескопического. Я споткнулся и упал, под ногами двигалась толстая змея – это тащился за шаром отцепленный от стойки гайдроп. Я схватил его, и меня потянуло за шаром.

– Шуруп меня заверни! – буркнул я. Мои ноги оторвались от земли, и я полетел. Почему же он не стреляет?

– Стоять! – крикнул следователь. Теперь его крик раздался снизу. Остановить поднимающийся шар криком – это все равно что сачком для бабочек тормознуть мчащегося на вас носорога.

Видимо, он тоже это понял, потому что снова выстрелил из своего «пулемета». Я чуть не оглох. По шару лупит, молодчага. Ему ответили. Я ступней зацепил свисающий гайдроп и намотал его на ногу. Я летел, ругался и молился. Только бы Яснов не попал в меня.

Шар нехотя поднялся еще чуть-чуть, а потом решительно пошел вниз. Скоро он завалился, меня больно ткнуло в землю-матушку и поволокло, сдирая комбинезон. Я отцепился. Задержание преступников я упустил. То ли приходил в себя, то ли пребывал в эйфории, что уцелел.

* * *

Мы стояли у паромобиля Сергея Ивановича, а ночь шла своим чередом. Я спросил:

– Круглосуточное кафе поблизости имеется?

– Вряд ли. – Он покачал головой. – А вы что, проголодались?

– Нет. Надо кое-кому мороженку купить.